Текст книги "Хозяйка озера лесного. Сказка (СИ)"
Автор книги: Biffiy
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)
Содержание
Cover Page
Содержание
Глава 1.
Глава 2.
Глава 3.
Глава 4.
Глава 5.
Глава 6.
Глава 7.
Глава 8.
Глава 9.
Глава 10.
Хозяйка озера лесного. Сказка.
Biffiy
Глава 1.
Поведаю же сказку миру
В ней покажу любви я силу
И, коли ты её поймёшь,
То ложь от правды разберёшь.
А ложь скрывается, таится.
Возможно, красотой оборотиться.
Возможно, станет добротой.
Ну что ж, найди её, друг мой.
Любовь лишь лжи не покориться,
Хоть в жизни может так случиться.
Что ложь и душу поразит.
Любовь одна её сразит!
Доверься же любви своей,
Ведь, правда, жизни только в ней.
…………………………………….
На свете сказок есть страна.
Мой друг, волшебная она.
Любой в ней может очутиться,
Хотя порой всё это снится.
Итак, заглянем в чудный сон.
Пусть сказкой дивной станет он…
Часть 1.
В семидесятом царстве, в ночь на Рождество,
Наследная царевна родилась.
И царь велел готовить торжество,
И весть о том по свету разнеслась.
И гости прибыли на приглашенье,
Богатые подарки привезли.
Родителям, с глубоким уваженьем,
В приданое царевне поднесли.
И праздник длился много дней.
Гостей ведь прибыло не мало.
И мать-царица с дочерью своей
Всем поздравлениям внимала.
Семь дней прошло, и наступила ночь.
На небе полная луна светилась.
Царица в колыбель спать уложила дочь
И рядом с ней на лавку опустилась.
Слегка, покачивая дочки колыбель,
Царица песню сладко напевала.
И для неё уже готовая постель
К себе звала в покровы покрывала.
Но что-то беспокоило царицу
И не давало ей никак уснуть.
Уж встретила рассветную зарницу,
А не смогла душе покой вернуть.
И поутру к колдунье поспешила,
Чтоб поделиться с ней своею болью.
Старушка при свечах спокойно шила,
Стежки на ткани, делая иглою.
Жила старушка в башенке дворца.
Людей лечила, с птицами дружила.
Поток людей к ней не имел конца.
И всем она старательно служила.
К колдунье мать с поклоном обратилась,
Поведала про боль, что сердце ей терзает.
Предчувствием беды с ней поделилась.
И, чем всё объяснить, она не знает.
Шитьё своё колдунья отложила,
К кипящему котлу спокойно подошла.
Чего-то бросила в него, потом поворожила,
Затем среди травы цветок нашла.
Им сделала три круга над котлом
И тот час же вода в нём засветилась.
От света озарилось всё кругом,
Как будто солнце к ним спустилось.
И молвила колдунья вдруг:
– А сердце у тебя за дочь болит.
И не напрасен твой испуг.
Судьба ей испытания судит.
Ей в жизни суждено страдать,
До счастья долгий путь пройти.
Обиды, горести, предательство познать,
Но и любовь ей суждено найти…
И ей царица говорит:
– Я дочь свою от бед уберегу.
Я помогу, как сердце мне велит!
Ты лишь скажи, откуда ждать беду?!
– Но ты не сможешь ей помочь. –
Вздохнула горестно колдунья.
– Ты занеможешь в ту же ночь.
Сильна её судьба-вещунья!
– Ничто не может ей помочь?!
Колдунья вновь услышала царицу.
– Когда крестить ты будешь дочь,
То в крёстные ты пригласи Зарницу.
Восхода солнца фея эта!
Лишь дочь твою купнут в купель,
Скажи: «Приди волшебница рассвета
И крёстной стань для дочери моей».
Крестины не откладывай на долгий день,
Поторопись ты дочери помочь.
Плохой советник – человеческая лень,
Ведь близится та роковая ночь.
Царица мудрого послушалась совета
И поспешила всех оповестить,
Что в день другой в лучах рассвета
Хотела бы дочь в церкви окрестить.
И царь-отец перечить ей не стал,
Хотя его поспешность удивила.
А тайну сердца он жены не знал,
Она ему той тайны не раскрыла.
Не захотела, чтобы он страдал
И испытал ту боль, что душу ей сразила.
И предпочла, чтоб он не знал,
Да и колдунья так просила.
В момент крестин в лучах рассвета,
Когда в купель царевну опустили,
Мать вслух произнесла слова завета.
И в изумленье все застыли.
Купель вся светом озарилась,
Сияя утренним рассветом.
А у царевны кожа засветилась
И детский смех послышался при этом.
Прошло минутное мгновенье,
И свет погас, а девочка смеялась.
На коже девочки, на удивленье,
Свеченье слабое осталось.
На голове её кудряшки золотились,
Как будто солнца луч живой.
Глаза её лазурью осветились
И привлекали чистой красотой.
Весь день об этом говорили,
И восхищались гордостью царя-отца.
Лишь слёзы у царицы всех дивили,
И пересудам не было конца.
От радости у всех сияли лица
И в честь царицы праздник продолжался.
Не весела была одна девица,
В чьей голове коварный план рождался.
Она поставлена царице в услуженье.
И вместе с нею в день один
Дочь родила, но крик её рожденья
был не замечен от царициных родин.
Поэтому она и злобу затаила.
И в полнолуние под ночь,
Когда сильна вся колдовская сила,
Решила подменить царице дочь.
Она познала чёрной магии секреты.
Была способна воду отравить.
На жизнь любую наложить запреты
И белое на черень заменить.
В ночь полнолуния она сварила зелья,
Что силы забирают с человека
И голос усмирят его без промедленья,
Со сроком действия почти в полвека.
Смешала зелья, залила вином
И поднесла царице, как успокоенье,
Чтоб та испила зелья перед сном
И не мешала б ей в её стремленье.
Царица зелье выпила до дна,
С улыбкою служанку отослала
И с дочерью осталася одна.
И тут почувствовала, что устала.
Как будто тело ей свинцом налили
И голова вдруг закружилась.
И на губах её слова застыли,
И на постель с трудом уж опустилась.
Не в силах совладать с собой,
Хотела слуг позвать скорей,
Но не могла и шевельнуть рукой,
Но разум всё ж повиновался ей.
Пробило полночь, но не спит царица,
Хоть недвижимою лежит.
А сердце, словно раненая птица,
В груди её за дочь дрожит.
Лишь смолк старинный бой часов,
В покои царские служанка входит.
Дверь, за собою затворяя на засов,
К царице медленно подходит.
Она в глаза глядит ей зло
И шепчет: – Что не спишь, царица?
Мне время мстить тебе пришло
И этой местью насладиться.
Не хочешь спать, тогда гляди,
Как дочь моя царевной станет
И будет крестницей Зари!
Да и царя-отца обманет!
Царица видит, как служанка с лаской
Ребёнка своего к ней на кровать кладёт.
Затем подходит к колыбели царской
И дочь её оттуда достаёт.
И вот уж на кровати при свечах
Две девочки различные лежат.
В глазах царицы бьётся страх,
Ресницы с трепетом дрожат.
Ну, а злодейка время не теряет
И колдовство без промедления творит.
Лбы девочкам отравой окропляет
И вслух заклятье злое говорит:
– Я, силой злого волшебства,
Повелевая цвету измениться!
Не нарушая душ детей и естества,
Пусть дети поменяют лица!
И с ужасом глядит царица,
Как волосы царевны изменились.
В них лучик золотой уж не струится.
Они, как ночь черны, а кудри распрямились.
И дочь служанки тоже изменилась.
И волосы её из чёрных и прямых,
Вдруг в кудри сами закрутились,
И цвет сменили с чёрных до златых.
Глаза царевны медленно чернеют,
Из них уходит неба цвет.
У девочки другой – они синеют,
Хоть нет тепла, души в них нет.
Когда свершилось злое волшебство,
Злодейка только улыбалась.
– Пусть будет вечным это колдовство! –
Воскликнула она и рассмеялась.
И смех её, и виденное зло
Заставили царицу вновь страдать.
В девчушках внешне всё заменено!
И кто в них кто? Уже не отгадать.
Проходит время, вновь одна царица,
А в колыбели ложная царевна спит.
А матери-царице всё не спится.
В груди сердечко бьётся и болит.
Так дождалась она рассвета.
И, лишь туман в поля уплыл,
Проник в покои лучик света
И образ женщины собой изобразил.
Прозрачна, золотиста и нежна.
Своим сиянием покои осветила.
К кровати царской подошла она
И тихим голосом заговорила.
– Свершилось предсказанье дочери твоей.
Судьба её пришла без промедленья.
Но силою волшебной я своей
Внесу в заклятье измененья.
Хоть зло сильно, добро сильней!
И каждый день в лучах рассвета,
Вернётся прежний облик к дочери твоей,
И три минуты будет длиться это.
И дочь злодейки тоже измениться.
К ней облик возвратиться свой,
Прикажет на минуту затаится,
Заставит стать самой собой.
С тебя, царица, я заклятие сниму.
Оцепенение твоё пройдёт.
Но я не в силах снять и немоту.
А от неё тебя родная дочь спасёт.
Зарница тут к царице прикоснулась
Рукой своей, над ней круг очертила.
Царица чувствует, к ней жизнь вернулась.
Вернулись телу и движение и сила.
С кровати медленно царица встала
И за Зарницей к колыбели подошла.
Взглянула и в бессилье задрожала.
В ней дочь злодейки спящую нашла.
А девочка спала и не проснулась,
Когда, в какое-то мгновенье,
К ней красота царевны возвернулась,
А правда сгинула без промедленья.
Царица всё вмиг поняла
И горе так ей сердце сжало.
Она себя за плечи обняла
И от бессилья своего дрожала.
– Не надо тосковать, царица,
И проклинать судьбу свою. –
Чуть исчезая, молвила Зарница.
– И знай, я не оставлю дочь твою.
Следить я буду за её судьбой
И постараюсь уберечь от бед.
Вернётся к ней и облик свой,
Хотя пройдёт ни мало лет…
Глава 2.
Часть 2
И вскоре волновалась вся столица.
Пронёсся слух среди людей,
Что отказалася от дочери царица!
Не подпускает и к груди своей!
Молчит и на вопрос не отвечает,
Лишь тихо слёзы с глаз бегут.
Царя-отца всё это огорчает.
Так в горе, молча, дни идут.
И вскоре новый слух пронёсся по столице.
Он, как кинжал, царю ударил в грудь.
Служанки дочь понравилась царице,
И без неё она не может и уснуть.
Царица девочку из рук не выпускает.
Целует, гладит, грудь даёт.
Как дочь свою, баюкает, качает.
Царевну же служанке отдаёт.
И вновь судьба удар царю приносит.
Царица слов его не понимает.
Лишь он царевну к ней подносит,
Она в отказе головой качает.
Никак не мог царь это объяснить.
Что сталось вдруг с его женой?
И он решил её от дочки отделить
В дворцовой башне на покой.
Лишь дочь служанки, как отраду,
Он разрешил с собою взять царице.
Её любовь к ней, как забаву,
Он посчитал для той темницы.
Так для кого-то в горе белый свет,
А для кого-то в радости-веселье,
Прошло семнадцать долгих лет,
Но так же быстрых, как мгновенье.
И во дворце царевна подросла.
Ей имя дали звонкое – Дарилла.
В народе гордою красавицей слыла
И многих принцев красотой сразила.
Но сердце никому не отдала
И замуж выходить не торопилась,
Как будто бы кого она ждала.
При ней служанка постоянно находилась.
Лишь с той служанкою Дарилла
Добра всегда была и весела.
Подарки к праздникам ей всякие дарила,
Над всеми слугами её превознесла.
Служанка дочери своей открылась.
Всё рассказала ей в шестнадцать лет.
Про месть свою и как она свершилась,
И на царице, чей молчания запрет.
Они тогда и неразлучны стали.
Злодейка уж везде хозяйкою ходила,
А слуги ей поклоны отдавали.
Она их за провинность не щадила.
И в это время, как служанка,
Царевна настоящая росла, трудилась.
Кроватью ей была холщёвая лежанка.
Она чернавкой в кухне находилась.
Ей доставался тяжкий труд.
Печь чистить, мыть посуду, пол.
И две руки её всё время что-то трут.
То грязный пол, то сажевый котёл.
И мать её фальшивая злодейка
Работу трудную придумывала ей.
Твердила зло: – Попробуй не успей ка,
То по спине отведаешь плетей!
Чернавку слуги все жалели.
В работе, как могли, ей помогали,
Но матери её перечить не посмели.
И лишь в недоумении гадали.
Мать Смолькою её звала
И ни минуты не давала отдыхать.
Лишь та присела, сразу за косы драла
Иль по щеке её любила похлестать.
А Смолька, молча, всё сносила,
Хоть были и слезинки на глазах.
Но гордо голову свою носила,
Как будто ей не ведан страх.
В мгновенье отдыха, она
Любила слушать пенье птиц.
Душа её была добром полна
И сердце в жалости не ведало границ.
Ей было жалко мать-царицу.
В шестнадцать лет ей всё колдунья рассказала,
Когда она в её светлицу,
Скрываясь от злодейки забежала.
Ей было жалко и царя-отца.
Он продолжал жену свою любить.
И, хоть его страданью не было конца,
Любовь из сердца он не смог изжить.
С колдуньей вместе в башенке дворца
Жила царица, там и почивала.
Там Смолька часто видела отца,
Но ревность лишь в его глазах читала.
Ну, а царица дочь свою любила.
Тепло и ласку ей дарила,
Когда она к ним в башню приходила,
Хотя совсем не часто это было.
И Смольку старая колдунья научила
Уменью травы и коренья собирать.
Как их сварить в лекарство обучила,
И как, когда их надо принимать.
И вот однажды случай дан
Своё уменье Смольке показать.
Отец её случайно с лошади упал
И боль в ноге заставила его страдать.
Лекарства разные ему не помогали.
Колдунье зелью он не доверял.
Что делать доктора уже не знали
И силы тихо он свои терял.
Не в силах выдержать отца мученья,
Решилась Смолька помощь оказать.
Лекарство из корней сварила для леченья
И пробралась в покои, лишь легли все спать.
Царь недвижим был, но не спал.
И он, заметив Смольку, рассердился.
Но молча, сквозь ресницы, наблюдал,
Что делает она. И удивился!
Стараясь не шуметь, она тихонько
Отца больную ногу осмотрела.
И рану чем-то смазала легонько,
И обвязала красной лентою умело.
И у царя впервые боль прошла.
Пришёл покой к нему за столько дней!
Он не заметил, как чернавка отошла,
Заснул в мгновенье, позабыв о ней.
Но, лишь проснулся утром он,
Как вспомнил всё её леченье.
Прошла вся боль! Царь поражён!
Потребовал её к себе для объясненья.
Она пришла к царю без промедленья,
В глаза ему спокойно посмотрела.
И, с гордым видом без смущенья,
Ответы на вопрос давала смело.
Впервые улыбнулся ей отец.
И Смолька тихо задрожала,
Когда страданиям её царь положил конец
Своим приказом, что б учёбу продолжала.
Он от забот её освободил
И разрешил с колдуньей в башне жить.
А за труды и шаль ей подарил,
Да приказал, чтобы училась шить.
И Смолька счастлива была.
Училась шить, коренья разбирать.
Уменье у колдуньи с радостью брала.
И рядом с ней была родная мать.
И вот однажды вечером царица
Перед собою Смольку усадила,
Но не могла к ней с речью обратиться.
И за неё колдунья тут заговорила.
– На завтра. Рано утром до рассвета,
Должна ты к озеру лесному подойти.
Не спрашивай, зачем всё надо это.
Свою ты крёстную сумеешь там найти.
Она тебе сама всё и расскажет.
Когда наступит время и рассвет
Тебе твой облик истинный покажет
Впервые в восемнадцать лет…
И вот уж Смолька с нетерпеньем
По лесу быстро к озеру идёт.
Пред ним остановилась и с волненьем
Рассвета лучик первый ждёт.
И вот он землю осветил,
И девушка застыла в восхищенье.
Он образ женщины собой изобразил.
И образ был красив на удивленье.
Зарница к Смольке подошла
И до неё слегка коснулась
– Я, наконец – то, крестницу нашла. –
Сказала ей и улыбнулась.
Вдруг с озера волна горой явилась
И зеркалом пред девушкою встала.
Лишь в зеркале вся Смолька отразилась,
Как на глазах меняться стала.
Две чёрные косы вдруг сами расплелись
И цвет их стал совсем другой.
Затем они и в кольца завились
И лучик в них играет золотой.
И кожа девушки сменила
Свой серый цвет на бело-золотистый.
Глаза её, как чёрные чернила,
Вдруг стали голубыми. Взор их чистый.
И от увиденного, Смолька онемела,
Не в силах даже шевельнуться.
Лишь, не мигая, в зеркало глядела,
Боясь от сна волшебного проснуться.
Зарница тихим голосом сказала:
– Смотри, вот облик твой родной.
Ты восемнадцать лет о нём не знала,
Хоть каждый день была сама собой.
Тебе я просыпаться не давала,
Пока ты вновь чернавкою не становилась.
Ты в облике минуты три бывала,
Поэтому живой и сохранилась.
Ведь в тот же миг и в то мгновенье
Царевна лживая была сама собой.
И, если б мать её узнала, то без промедленья
Коварной смертью расквиталась бы с тобой.
Но вот положенный проходит срок,
И зеркало чернавку вновь отобразило.
И черных волосов прямой поток,
И кожа серая, и боль в глазах застыла.
И Смолька горестно вздыхает.
И, кажется, из глаз слезинка упадёт.
Две косы медленно сплетает,
Вопрос Зарнице задаёт.
– Что делать мне, скажи Зарница?
Как облик свой мне возвратить?
Или тому в судьбе не сбыться
И горе это мне не победить?
А та в ответ ей головой качает.
– Живи, надейся, верь судьбе своей.
Судьба тому любовью отвечает,
Кто с чистым сердцем предан ей.
Глава 3.
Часть 3
В столице праздник объявили.
Царевне будет девятнадцать лет.
Гостей из стран далёких пригласили.
Царь с дочерью держал совет.
Он пожелал, чтобы Дарилла
На торжестве супруга избрала.
Об этом всем открыто объявила
И принародно руку подала.
С царём Дарилла согласилась.
Турнир стрелков просила объявить.
Коль на замужество она решилась,
То суженный её в нём должен победить.
Царевне было это всё под стать,
Тем более ей мать-служанка объявила,
Что в двадцать лет женой ей надо стать.
Иначе сгинет колдовская сила.
Но колдовство останется навек.
Ничто ему уже не навредит,
Когда в неё влюблённый человек
Её горячим поцелуем одарит.
Дарила же, была спокойна
И верила лишь в силу красоты.
Хоть матери совет и приняла достойно,
Но посчитала, что волнения пусты.
Так к торжеству готовилась столица.
Ну, а в народе год уж ходит слух,
На озере лесном в рассвете чудо длиться
Минуты три. И видел то пастух.
Он видел златокудрую девицу
В лучах рассвета в озере лесном.
И посчитал её за озера царицу,
Когда она исчезла в нём.
Он видел это в день любой,
Лишь к озеру с рассветом подходил.
Хоть обходил его и раз, другой,
Но лишь чернавку-девку находил.
И вот народ по доброте своей
Девицу посчитал царевной молодой.
Ведь красотой сравниться трудно с ней.
И слух пошёл по всей земле родной.
Дарилла это услыхала,
Но никому перечить не хотела.
Такая слава на неё играла.
Её ж она любила без предела.
И вот уже в разгаре торжество.
Царевну с принцами знакомят.
И красота её, как колдовство.
И принцы взгляды не отводят.
А торжество идёт в своём веселье
И угощенья на столах стоят,
И, лишь в сердцах у принцев нетерпенье,
В сраженье за царевну. Взоры их горят.
Царевна, видя их стремленья,
Горда победою своей.
И с упоеньем ловит взоры восхищенья,
Ни что не нарушает радость ей.
И вот она чудесный взор встречает
Очей упрямых и небесно голубых.
Она ему с улыбкой отвечает
И для неё весь мир затих.
Она всем сердцем понимает,
Его нельзя ей упускать!
Служанку быстро подзывает,
Даёт приказ о принце всё узнать.
Но ждать ответа не могла
И нетерпенье в ней огнём бурлило.
Она с вином свой кубок отдала
Чернавке, чтоб та принцу подарила.
И Смолька с кубком к принцу подошла,
Но, лишь она ему в глаза взглянула,
В его очах такую теплоту нашла,
Что в этом чувству чуть не утонула.
Любовь, как первый луч рассвета,
В её душе вдруг зародилась.
Лишь принц один заметил это,
Когда она на миг преобразилась.
Ему как будто показалось,
Что девушка другая перед ним стоит.
В глазах её бездонных небо затерялось,
А в волосах луч золотой горит.
Он вздрогнул, головой качнул.
И кубок чуть не выронил из рук.
Когда же вновь он на неё взглянул,
Она уж затерялась среди слуг.
Он на царевну посмотрел
И понял, облик этот видел он.
Виденью своему причину усмотрел
В том, что в царевну был влюблён.
Она ж с него очей не отводила,
И слушала, что ей служанка говорит.
А та царевне что-то на ухо твердила,
А у самой в глазах злой огонёк горит.
И тут Дарилла узнаёт,
Что прибыл принц из ближних стран.
Что царь-отец ему и предпочтенье отдаёт.
И что зовут его, принц Дан.
Ни разу в битвах не был он сражённый.
В турнирах всяких он непобедим.
И говорят, что конь его заворожённый.
Принц никогда не расстаётся с ним.
Царевне все известия по нраву.
Она турнир стрелков вмиг объявляет.
И говорит, что победителю по праву,
Супругом быть её, как царь-отец желает.
А время долго, долго длиться.
Турнир идёт, а победителей всё нет.
Никто победою не может похвалиться,
Как будто цель для всех – запрет.
Но вскоре, к радости для всех,
Два принца цели поразили.
Двух победителей настиг успех.
Овацией их бурной наградили.
Один из победителе – принц Дан.
Кивок царевны для него награда.
Но новый уж приказ отдан.
Попасть в живую цель им надо.
И вот соперники готовы.
И стрелы в луках уж звенят,
Стремясь разрушить тетивы оковы.
А в небе птицы две парят.
Соперник принца в цель стреляет.
Народ от возбуждения гудит.
В крыло он птице попадает,
И та на землю раненной летит.
Но, что такое?! Дан вдруг замечает,
Как к птице раненной чернавка устремилась.
Она стрелу из птицы вынимает
И перед нею на колени опустилась.
К груди её своей прижала.
Сама, как листик на ветру, дрожит.
Крыло ей чем-то обвязала,
А с глаз её слеза бежит.
В недоуменье принц застыл
И что-то дрогнуло в его душе.
Борцовский пыл в нём вмиг остыл.
Он птицу погубить не мог уже.
Но должен он в турнире победить!
И он стрелу из лука выпускает,
Но так, чтоб птице ею не вредить.
Народ от изумленья замолкает.
Стрела не в птицу попадает,
А в лапки, чтоб могла та ухватиться.
И птица лапками её хватает
И с этим грузом уж к земле стремиться.
Стрелу на землю опустила
И тут же в небо поднялась.
А меткость принца всех сразила,
Восторгом по народу пронеслась.
Но Дан не мог ответить, почему
Признанье победителем его не вдохновляет?
И лишь восторг чернавки нравится ему.
И как ответить на вопрос, не знает.
Но, лишь в глаза царевне посмотрел,
Как позабыл чернавку вмиг.
Лишь эту красоту он лицезреть хотел,
Порыв душевный в нём затих.
Дарила медленно к нему подходит
И принцу руку подаёт.
Сама к царю его подводит
И говорит, что замуж за него идёт.
И тотчас объявили громогласно,
Что выбран женихом, принц Дан.
И что царевна выйти за него согласна.
Почёт, как жениху, ему воздан.
В честь жениха с невестой молодой,
Царь пир честной готовить повелел.
Сам всех до вечера отправил на покой
И слушать никого не захотел.
И вот уж время в тишине идёт.
Принц Дан в своих покоях отдыхает,
Но сердце вдруг его зовёт:
Не зная почему, коня увидеть он желает.
Из залы в залу принц проходит,
А во дворце покой ничто не нарушает.
И сердце вдруг его само подводит
К одной двери. Её он открывает.
И видит страшную картину.
На лавке низкой девушка лежит.
Ей женщина кнутом стегает спину.
Чернавка, руку закусив, дрожит.
Кнут по спине ударить уж готов,
Но за руку принц женщину хватает.
И, вырвав кнут, без лишних слов,
Его к двери он с силою швыряет.
Служанка вскрикнула и выбежала вон.
Принц на колено пред чернавкой опустился.
Такой жестокости не ведал он.
Не зная на кого, Дан рассердился.
– Поверь мне, милая девица,
Хоть твой палач сейчас сбежал,
Ему от гнева моего не скрыться.-
Сказал и с нежностью ей руку сжал.
А Смолька с лавки тихо встала,
Зачем-то в тёмный угол отошла.
Там птица, раненная на полу, лежала.
Ее, подняв, она из комнаты ушла.
У принца в сердце заболело.
Но, то не гнев в груди его пылает,
Помочь чернавке сердце захотело,
Но как? Пока ещё не знает…
И вот мы снова в тронном зале.
В ней стол накрыт с богатым угощенье.
И за столом уж гости восседали,
На молодых взирая с восхищеньем.
Невеста красотой все ослепляет.
Величье жениха сей красоте под стать.
Прекрасней пары свет не знает.
Прекрасней пары в мире не сыскать.
Но что мешает принцу веселиться?
Хоть он с невесты взгляда не отводит,
Но сердце с болью в нём стучится,
Лишь взор его чернавку ловит.
Она гостям подносит угощенье,
Как камень холодно лицо её.
Но вздрагивает от прикосновенья,
Лишь, кто дотронется к спине её.
В величии поднялся царь-отец
И зал затих заворожено.
Царь говорит, мол, свадебный венец
Уже готов молодожёнам.
Принц на свою невесту посмотрел.
Дарила с матерью-служанкой говорила.
Дан женщину узнал, похолодел,
Его как будто молния сразила.
Он понял, что поторопился,
Ведь сердцем он стремился жить.
Принц встал, гостям всем поклонился
И произнёс: – Венчанье надо отложить.
По воле матушки моей,
Вернуться должен я домой,
Но не один, с невестою моей.
До той поры не быть ей мне женой.
Мы путь пройти должны вдвоём,
Но на одну служанку я согласен.
Вон ту чернавку мы возьмём с собой.
Поверь мне, Царь, что путь нам не опасен.
Всего пять дней в пути мы будем.
Не нужен нам провизии запас.
В природе пищу, мы себе добудем.
Она и сбережёт в ненастье нас.-
От этих слов Дарилла онемела.
Она готовилась царицей быть!
Служанкой у костра быть не хотела!
Но, как иначе принца ей добыть?
И царь-отец застыл в недоуменье,
И молвил лишь, спустя мгновенье:
– Пусть будет так, но я благословенье
Для дочери отдам без промедленья! –
И принц Дан радость испытал,
Хоть у Дариллы страх в глазах,
Зато у Смольки счастье увидал
И лёгкую улыбку на устах.
Веселье вскоре продолжалось,
Но не для всех, царевна вся бесилась.
В её душе к себе таилась жалость,
А на чернавку злость копилась.
