Текст книги "Red hands (ЛП)"

Автор книги: Bex-chan

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)

– Ты много выпил.

Его язык высунулся, чтобы смочить пересохшие губы. – Мне нужно было.

Он выпил много – почти половину бутылки, – но чувствовал себя трезво. Все было слишком под контролем. Он хотел быть спонтанным, хотел заглушить ее обвинения своим ртом, но не сделал этого. Не удалось. Его прошлое превратило его в человека, который всегда будет думать о последствиях каждого действия. Он не был уверен, какими будут последствия поцелуя с Грейнджер, но это делало их еще более тревожными и устрашающими. Ему не нравилась неопределенность.

– Мне нужно лечь спать, – пробормотала Гермиона. – Доброй ночи.

Она проскользнула мимо него, задев его бедром, и Драко стиснул челюсти. Дождавшись, пока она уйдёт, ​​он уперся в стол, вцепившись пальцами в поверхность с такой силой, что ему показалось, будто под ногтями могут появиться занозы. Он хотел дать себе пощечину по разным противоречивым причинам, но Малфой просто тяжело вздохнул и покачал головой, борясь со своими мыслями.

Сражения. Битвы повсюду, – и ни о чем не думать.

•••

Драко тонул.

Грохот битвы казался ему таким сильным и забитым в ушах. Он знал, что находиться под водой, но чувствовал себя слишком отстраненным от себя, чтобы что-то сделать. Его веки медленно открылись, и он столкнулся с лицом коричневого мира. Глаза начали гореть, и это ощущение вернуло его к борьбе. Откинувшись назад, он ахнул и втянув воздух, его легкие начали сжиматься и болеть от напряжения. Он выплюнул комки грязи со рта, но горький, грязный привкус остался на его языке и застрял между зубами, смешавшись с кровью.

Он смотрел на своё отражения в темной луже. Кровь текла по виску от мощного заклинания, которое Макнейр наложил на его голову, а левая рука была сломана в результате столкновения с Долоховым.

У Малфоя все шло наперекосяк.

Сегодня все лучшие и самые искусные приспешники Волан-де-Морта, будто только на него направляли свои заклинания, затачивая того, как стервятники.

Когда он попытался встать на ноги, приступ тошноты заставил его снова упасть на колени. Рвотные позывы застревали у горла, голова казалась туманной, пульсирующей в такт сердцебиения и размывающей все вокруг. Решительно рыча, он несколько раз моргнул, желая, чтобы взгляд сфокусировался. Когда мир обрёл форму, первое, что он сделал, это просканировал местность в поисках Грейнджер.

На этот раз на это не было весомой причины; насколько он знал, она не была больна или ранена. Видимо, сейчас он это делал из привычки. Как инстинкт.

Он нигде не мог ее найти.

Блять.

Внезапная волна тревоги охватила его. Он заставил себя подняться, оглядываясь и в надежде поймать Грейнджер среди всех сверкающих заклинаний вокруг. Не прошло и пять секунд, как на него напал еще один Пожиратель Смерти. К счастью, этот был новичком, и даже с раненой рукой Драко быстро справился с ним. Его глаза снова блуждали по окрестности.

Это поле битвы отличалось от того, к какому он привык. Обычно они сражались на широких открытых полях, но сегодня они сражались на территории заброшенного аббатства Нетли в Хэмпшире. Разрушенное здание предоставлялось людям в качестве укрытия. Тени были повсюду, – из-за чего Драко было трудно различить формы, с все еще кружащейся головой.

Где, черт возьми, Грейнджер?

Не обращая внимания на боль в руке и кровоточащие раны, он побежал к аббатству, а затем… Бля. Его сердце дрогнуло, когда он взглянул на лежащее на земле тело с каштановыми вьющимися волосами. Подойдя ближе, он понял, что это Фэй Данбар с широко раскрытыми глазами и синими губами. Он отрешенно подумал, должен ли он чувствовать себя виноватым за то, что почувствовал облегчение, что она не Грейнджер.

Не позволять себе отвлекаться.

Заклинание, попавшее в его бок, врезалось в кожу чуть ниже ребер, и он издал агонический рев, когда рухнул на землю, плечами о груду кирпичей. Теперь, когда обе его руки были слишком повреждены, чтобы двигаться, а палочка была вне досягаемости, он знал, что у него проблемы.

А потом стало намного хуже.

Когда знакомый силуэт Беллатрисы возвышался над ним, ее палочка насмешливо нацеливалась на грудь. Драко заставил себя не паниковать. О, это было просто идеально. Чертовски идеально. Судьба поставила его в такое положение почти поэтично: беспомощный, без палочки и отданный на милость своей безумной тетке.

– Так-так, – проворковала Беллатриса. – Неужто мой самый любимый племянничек?

– Я твой единственный гребаный племянник.

– И такое разочарование. – Она усмехнулась, сверкнув кривыми зубами. – Прямо как твоя мать.

– Не упоминай мою мать! – выплюнул Драко. – Не смей, блядь,…

– Как и твоя мать, ты умрешь предателем. – Ее глаза задергались от садистской радости. – Теперь давай посмотрим, будешь-ли ты умолять сохранить свою жизнь так, как она. Круцио.

В его венах бурлила кислота, в крови – огонь, а в коже – ножи. Просто ебучая боль везде. Ему удавалось избегать заклинания Круциатус всю свою жизнь, и он всегда задавался вопросом, на что это похоже. Это было намного хуже, чем он мог представить.

Грейнджер была права.

Будто тебя сжигают изнутри. Медленно.

Это прекратилось. Тяжело дыша и стараясь прийти в себя, он попытался заговорить, но его голосовые связки отказались подчиняться. Каждый дюйм его тела был болезненным. Он думал, что это такая жестокая игра судьбы; отвратительные, ненормальные глаза Беллатрисы смотрели на него, лежащего на его грязном смертном одре. Затаив дыхание, он приготовился к неизбежному.

– Знаешь, – казала Беллатриса. – Мне так хочется затянуть это и немного помучить тебя, как делала с твоей матерью, но я нужна в другом месте. – Она повернула палочку. – Спи сладко, маленький племянник.

– Авада Кедавра.

Драко чего-то ждал; ждал, пока боль прекратится или его окутает тьма, но ничего не произошло. Вместо этого, он с полным трепетом наблюдал, как зеленый луч окутал Беллатрису, а затем эти невменяемые глаза закатились, и ее тело обмякло. И только когда он услышал, как мертвый груз ударился о землю, он осмелился снова вздохнуть. Наклонив голову набок, чтобы увидеть, кто спас ему жизнь, он увидел ее; ее лицо побледнело, рот был разинут, а палочка дрожала в ее руках.

Грейнджер выглядела такой же ошеломленной, как и он сам.

Но потом она, казалось, вышла из этого транса. Она была вся… снова Грейнджер. Ее выражение лица было спокойным, а движения плавными. Он попытался заговорить, но все, что он мог, издавать неразборчивые звуки. Драко понятия не имел, что собирался сказать. Он просто смотрел на нее. Таращился на нее. Гермиона подошла и упала на колени.

– Черт побери, – пробормотала она про себя. – Ты совсем плохо выглядишь.

Пробежав озабоченными взглядом по его телу, Грейнджер потянулась к себе в сумку, вынув и нее небольшой полупустой пузырек с зеленой жидкостью. Экстракт бадьяна, – подумал Драко. Проведя пальцами по ране на его боку, она вылила туда остаток содержимого флакона, осторожно втирая. Было больно, но это было ничто по сравнению с его первым опытом с Круциатусом. Тем не менее, приглушенный стон вырвался у него из горла, когда зелье начало заживлять разорванную плоть. Гермиона подняла свободную руку, чтобы погладить его по щеке.

– Мне так жаль, – прошептала она. – Перестанет жалить через пару секунд. Я хочу убедиться, что ты сможешь воспользоваться портключем.

Что-то в его голове раскололось, как волдырь, перекрывая дыхание. Первая мысль, которая пришла ему в голову, была такой странной, несправедливой и совершенно лицемерной, но он ничего не мог с этим поделать. Он знал, что слишком ранен, чтобы продолжать сражаться, но он не хотел уходить. В частности, он не хотел покидать ее. Не здесь. Не на этой битве.

Малфой хотел за ней присматривать. Хотел оставаться с ней поближе, – и это была такая нелепая идея. Какую защиту он мог предложить ей в своем нынешнем состоянии? И в любом случае, она выглядела в порядке. Лучше, чем он. Если не считать небольшого пореза на подбородке, она выглядела совершенно невредимой.

Тем не менее, его нежелание идти впилось в него как чары Катерваулинга. Каким-то образом он сумел найти силы, чтобы дернуть ее, схватив за запястье.

– Не… не отправляй меня обратно, – прохрипел он.

Гермиона нахмурилась. – Сейчас не время для твоей гордости, Драко.

Дело было не в его гордости; на самом деле все было наоборот. Дело было в ней.

Он попытался заговорить снова, но ее руки уже обвили портключом его шею, прежде чем слова смогли сформироваться на языке. Высвободив свою руку из его хватки, она еще раз нежно погладила его по щеке, а затем активировала портключ.

•••

Драко пришёл на кухню, усевшись на свой стул.

Он был зол; так рассердился, что тонкий слой пота выступил на его лбу, а костяшки пальцев стали белыми, как луна.

Он даже не понимал, почему злился, но тогда это был худший вид гнева, который он мог вынести. Это была беспорядочная, горячая разновидность гнева, бесконтрольно раздирающая его, как лист, унесенный ветром по улице. Такой гнев вызывает слезы на глазах и заставляет дрожать тело. Разрушительный гнев, царапающий и причиняющий боль повсюду.

Он не осмеливался двинуться с места, чтобы сохранять спокойствие и сдержанность. Самая маленькая вещь, вроде мухи, проносящейся у него над ухом – выведет из себя, и он сможет просто разбить каждую тарелку и стакан на этой кухне. Эта кухня. Эта гребаная кухня. Ему следовало найти другое место до того, как Грейнджер вошла в его жизнь много месяцев назад. Тогда, возможно, он не сидел бы здесь сейчас, готовый взорваться. Готовый бить, пинать, разбивать и ломать что угодно и кого угодно.

Кроме нее, конечно.

Малфой услышал ее приближающиеся шаги; робкие стуки ее ног в коридоре. Закрыв глаза, первое, что он почувствовал, был приступ страха, – этот детский прилив нервов, когда ты слишком близок к любимому человеку или к кому-то, кого обидел. Его сердце затрепетало, а позвоночник стал жестким и прямым, как доска. Но затем, когда его пульс стабилизировался, он снова разозлился. Не на нее. Он сам не знал почему.

Когда дверь со скрипом открылась, он затаил дыхание, наблюдая, как она медленно входит на кухню. Одетая в свободные пижамные штаны и футболку, она выглядела так-же, как и всегда, за исключением повязки на левой руке и глубокого серого синяка на щеке.

Его гнев немного ослаб.

Ее волосы были собраны в хвост, и по какой-то причине он обнаружил, что смотрит на ее обнаженную шею, сосредоточившись на ее мышцах, когда она сглатывает. А потом его взгляд остановился на её глазах; глубоких, коричневых и грустных. Тихо и внезапно он снова пришел в ярость. Совершенную ярость.

Он даже не дал ей возможности сесть, прежде чем вскочил со стула.

– О чем, черт возьми, ты думала, Грейнджер?! – крикнул он.

Гермиона вздрогнула и отступила на шаг назад, выражение ее лица стало тревожным и настороженным. – О чем ты…

– Ты знаешь, о чем я говорю! Беллатриса!

– Ты злишься, потому что я спасла тебе жизнь? – недоверчиво спросила Гермиона. – Вот почему ты злишься?

Драко заколебался, скрипя зубами так сильно, что ему показалось, что один зуб скололся. – Это не…

– Как ты смеешь?! – крикнула она. Через секунду ее щеки покраснели, а зрачки расширились, из-за чего глаза казались черными. – Как ты, черт возьми, посмел?! Я пришла сюда, чтобы проверить, все ли с тобой в порядке, а у тебя есть наглость кричать на меня? За то, что помогла тебе?

– Черт, Грейнджер, я злюсь не потому, что ты спасла меня! Я не сумасшедший.

– Тогда в чем твоя проблема?!

– Ты, блять, убила ее!

Гермиона закрыла рот, и ее взгляд метнулся к соседней стене. – И что? Ты убил Алекто, и ещё четырнадцать человек…

– А ты никого, – сказал он уже тише. – По крайней мере, до вчерашнего дня.

– Что ты имеешь в виду? – спросила она, скрестив руки на груди. – Насколько я помню, ты ужаснулся, когда я сказала тебе, что никого не убивала…

– Я не был в ужасе.

– Был! А теперь, когда я убила Беллатрису, возможно, одну из самых кошмарных людей на земле, спасая тебе жизнь, и ты все еще в удивлении!

– Нет, – сказал Малфой, разочарованно зарычав. – Не по этой причине!

– Тогда какая причина? Ты несёшь какую-то чушь!

– Потому что тебе не доходит!

Она нетерпеливо выдохнула и закричала: – Может, если ты, черт бы тебя побрал, попытаешься мне объяснить…

– Я НЕ ХОЧУ БЫТЬ В ТВОИХ КОШМАРАХ!

Шок, ударивший Гермиону в живот, был настолько сильным, что ее колени дрогнули, и она почувствовала как слезятся глаза. Голос Драко был настолько… болезненным. Она не знала что делать, кроме как таращиться на него, когда он сделал несколько глубоких вдохов. Его лицо сморщилось от беспокойства, а тело было напряженным. Можно было подумать, что он разобьётся, как стекло. Малфой выглядел одновременно неустойчиво и уязвимо.

– Я… что?

Запустив в волосы дрожащие пальцы, Драко сильно выдохнул. Гермиона показалось, что у него, должно быть, болят легкие.

– Это чертовски не дает тебе покоя, Грейнджер, – побормотал он. – Ночью, днем​​… оно никогда не покидает тебя. И по какой-то причине, твой разум всегда будет возвращать тебя к первому убийству, а ты… – Он остановился и изучающе осмотрел пол. – Ты знаешь, почему я убил своего отца.

Она нервно кивнула. – Потому что он не помог твоей матери.

– Верно. Моя мать была причиной моего первого убийства, и каждый раз, когда я кого-то убиваю, независимо от обстоятельств, я вижу ее. Она всплывает у меня в голове. Она всегда рядом. Как призрак.

– Я не понимаю, – прошептала Гермиона. – Почему ты говоришь мне это?

– Потому что если ты убила Беллатрису из-за меня, – то я и есть твой призрак, – сказал Драко. – Теперь ты понимаешь? Я буду твоим кошмаром. Ты будешь думать обо мне, если или когда будешь улыбаться. Всегда. Я навсегда останусь в том темном уголке твоего разума, о котором ты предпочитаешь забыть, и я не хочу им быть! Я не хочу, чтобы ты начала меня презирать!

– Я не презираю тебя. Я… я никогда не смогу…

– Каждый раз, когда ты будешь смотреть на меня, я буду напоминать тебе то болезненное чувство, которое у тебя возникло, когда ты убила Беллатрису. Я буду напоминать тебе об этом каждый день. Каждый раз, когда ты посмотришь на меня, тебе будет становится плохо.

– Я смотрю на тебя прямо сейчас, и все, что я чувствую, это… – голос Гермионы затих, и она прикусила нижнюю губу. – Я не чувствую себя плохо.

Драко цинично усмехнулся. – Ты будешь. В конце концов будешь.

– С каких это пор тебе не все равно мое мнение о тебе?

Краткое, но отчетливое выражение обиды промелькнуло на лице Драко, но исчезло так быстро, что Гермиона едва успела его заметить. – Не делай этого больше, Гермиона.

Молчание в течение одной, но такой бесконечно минуты и обе пары глаз опущены.

– Я не знаю, что ты хочешь услышать от меня, Драко, – нахмурилась она. – Во время нашей дискуссии о Смертельном заклинании ты, очевидно, критически относились к тому факту, что я никогда никого не убивала. И когда я всё-таки убила, ты меня за это наказываешь.

– Во время нашего разговора ты беспокоились о моральных последствиях. – Он прищелкнул языком. – Это было важно для тебя.

Гермиона пожала плечами. – Некоторые вещи важнее.

После этих слов, его взгляд упал на нее, как ракета, и Грейджер изо всех сил старалась сохранить самообладание. Кровь прильнула к ее щекам и груди под его пристальным взглядом. Она проигнорировала покалывание внутри и внезапное желание переместиться. Его глаза были темными и затуманенными, наполовину скрытыми опущенными веками. Она догадалась, по подергиванию его рта, что он пожёвывал внутреннюю часть щеки; Драко делал это только тогда, когда чувствовал неловкое беспокойство. Как в ночь в читальном зале, и в ту ночь на кухне.

Те два случая, которые, на самом деле, были совсем не поводом, но все же были значительными. Как книга без заключения, эти две ночи заставили ее чего-то жаждать, но она не знала чего. Она даже не была уверена, преследовали ли Драко подобные мысли. Даже его любовь к Огневиски не помогала. Как бы то ни было, в те две ночи его рот подергивался так же, как сейчас.

– Ты сказал, что я ждала «спускового крючка», – пробормотала она. – Возможно… видеть тебя находящимся в опасности, и было моим спусковым крючком.

Он покачал головой. – Мне жаль, что ты слушала все то, что я сказал в ту ночь.

– На самом деле, я не думаю, что это имеет какое-то значение. Не то чтобы я думала о нашем разговоре, прежде чем действовать. Я просто сделала это. Это был… – Она вздохнула. – Инстинкт.

Он сделал шаг к ней, на деле не намереваясь идти к ней. Он просто хотел быть немного ближе к ней, чтобы лучше различать ее глаза в тусклом свете, возможно, даже различать разноцветные точки на ее радужной оболочке глаз. Соблазненный сделать еще один шаг вперед, но убедив себя не делать этого, он рыскал в голове, пытаясь что-нибудь сказать. Ситуация отчаянно требовала слов, но все, что представлялось на подиуме его разума, казалось либо глупым, либо бесполезным.

Мерлин не знал, почему он решил произнести именно эти слова, но они вылились из него прежде, чем Малфой смог остановиться.

– Мне трудно поверить, что видеть меня в опасности может спровоцировать тебя на использование Смертельного заклинания, тогда как видеть Уизли в опасности – нет.

Он услышал в своем тоне нотку ревности и чуть не закатил глаза. В самом деле, его комментарий был настолько смехотворным. Он прекрасно знал, что около семи лет назад у Уизли и Грейнджер были романтические отношения, которые продлились всего четыре месяца. Они друзья и не более того. Он знал это. Драко даже не хотел думать об обратном.

Гребаный идиот.

– Ты думаешь, что я убила Беллатрису только для того, чтобы ты имел обо мне более высокое мнение? – спросила Гермиона, снова рассердившись. – Ты веришь, что я такая непостоянная? Что меня так легко увлечет наш разговор, и я нарушу свои моральные убеждения?

Дерьмо.

Малфой пожелал, чтобы пол превратился в зыбучие пески.

– Нет. Нет, черт возьми, Грейнджер, я не…

– Да, я убила! – крикнула она, возбужденно размахивая руками. – Да, это был мой первый раз! И да, после этого я чувствовала себя… отвратительно! Я чувствовала себя хреново! Но я рада, что мне стало плохо, потому что это означает, что я человек. И я рада, что сделал это. Потому что иначе тебя бы здесь не было! И я не вынесу…

Она замолчала, и Драко это совсем не устраивало.

– Что? – спросил он.

– Я… – тихо начала она, но затем выдохнула и расправила плечи. – Черт возьми! Ты хочешь знать, что происходило в моей голове перед тем, как я убила Беллатрису? Ты хочешь знать, о чем я думала, когда увидела, что она собирается убить тебя?

Грейнджер сделала несколько шагов к нему. Теперь он мог сосчитать пятнышки.

– Клянусь, – продолжила она, – я покажусь такой идиоткой, но мне все равно! Я была в ужасе, когда подумала, что она убьет тебя! И не только потому, что я была бы опустошена, если бы тебя убили. Конечно, я была бы опустошена, но я думала… Я думала…

– Продолжай.

– Я думала… У меня не будет шанса увидеть, если… Послушай, это может быть все в моей голове, и если это так, я разберусь с этим. Но я чувствую, что последние несколько недель было что-то… между тобой и мной. Как… и-искра, может быть.

Пока она неуклюже продолжала говорить, запинаясь, ее глаза скользили между ним и полом.

– Я чувствую, что мы на грани того, что что-то произойдёт, – тихо сказала она. Нервно. – Я чувствую, что мы ходим вокруг этого… случая. Пару раз я думала, что что-то должно произойти, и я… я помню, как боялась, что никогда не узнаю, что это что-то не случится между нами, если тебя убьют. Это и было моим спусковым крючком.

Выражение лица Драко не поменялось, но все остальное значительно изменилось. Темп его сердца, воздух в комнате, его мир. Все. В тишине, последовавшей за ее признанием, он обнаружил, что считает пятнышки.

Четыре, пять, шесть…

– Ты собираешься что-то сказать? – спросила Гермиона, нетерпеливо барабаня пальцами по бедру. – Что-нибудь.

Никакие слова к нему не пришли. Как будто все его знания английского языка испарились, поэтому он просто продолжал считать.

Восемь, девять, десять…

– Значит, ты просто будешь стоять и ничего не говорить, – сказала Гермиона, поджав губы. – Знаешь что, хорошо. Очевидно, я ошибалась.

Она начала уходить, направляясь к двери, но ей нужно было пройти мимо него, чтобы добраться до двери. Она двигалась, как снежинка, унесённая ветром; неустойчиво, но элегантно, отчаянно пытающаяся добраться туда, куда она шла. Когда она подошла к нему, Малфой также продолжал считать.

Одиннадцать, двенадцать, тринадцать…

Грейнджер была почти возле него, готовая пройти мимо.

Четырнадцать.

Его рука поднялась и стиснула ее запястье, возможно, немного сильнее, чем нужно, но она, похоже, не смутилась. Склонив голову набок, он посмотрел на нее сверху вниз и увидел сердитое лицо. В нем также были следы опасения и предвкушения, если хорошо присмотреться. И он смотрел достаточно хорошо. Он смотрел на нее так, будто хотел врезать её в память.

– Ты не ошиблась, – сказал Драко

Гермиона моргнула. – В смысле?

– Ты сказала, что ошиблась, а я говорю тебе, что это не так. О том, что ты сказала.

Она выдохнула, как будто получила удар в живот, и опустила голову, прикрывая от него глаза ресницами. Ему это не понравилось. Он не смог видеть точки на глазах. Приподняв её подбородок, он направил её взгляд на себя. На самом деле, он ничего не планировал, кроме этого жеста. Каким бы странным это ни казалось сейчас, Малфой просто хотел увидеть ее глаза. Но теперь он здесь, держит ее за лицо, и ему очень хочется поцеловать ее. Момент жаждал этого. Даже требовал.

Они встретились посередине; Гермиона приподнялась на цыпочках, а Драко наклонился. Ему нравилось, насколько она ниже его. Губы сплелись. Поцелуй был нежным, как первый поцелуй нетерпеливых подростков. Опробование. Осторожность. Любопытность. Медленно Драко старался углубить поцелуй, сильнее прижимаясь к ее губам и облизывая их языком.

Так было лучше.

Это было больше похоже на них, – целеустремленно и интересно.

Если и было что-то, что Драко узнал о поцелуях, так это то, что не бывает плохих или хороших поцелуев, если на то пошло. Есть просто пары, которые делятся удивительными поцелуями, как будто их губы созданы специально для этих прикосновений. Целовать.

Драко решил, что он и Грейнджер были одной из этих пар. Они просто… делали.

Когда поцелуй закончился и она отстранилась от него, он внимательно изучил ее черты, выискивая любой намек или ключ к тому, что она чувствовала. Ее глаза были широко раскрыты и блестели от интриги, облизывая губы в задумчивости. Она выглядела так же, как когда пыталась расшифровать руны, – всегда анализирующая и любознательная. Обычно это было нормально. Даже ожидаемо. Но после того, что только что произошло, ее задумчивое выражение лица приводило в замешательство.

– Что? – спросил он.

Она ещё раз облизнула губы. – Ты на вкус как чай.

Драко наполовину усмехнулся, наполовину поперхнулся, не зная, что ему делать с ее замечанием. – Что за… Это первая мысль, которая пришла тебе в голову?

– Ты пил чай?

– Да, – неохотно признал он.

Грейнджер нахмурилась. – Но… ты не любишь чай.

– Раньше я тоже никогда не любил огневиски.

– Я собираюсь заварить чаю, – сказала она. – Будешь?

Малфой чуть было не захотелось сказать «нет», хотя-бы для того, чтобы увидеть ее реакцию, но поймал себя на том, что кивает. – Хорошо.

Улыбаясь, Гермиона снова приподнялась на цыпочках и чмокнула его в губы – слишком быстро, чтобы он мог что-то сделать. Когда она развернулась на каблуках и направилась к чайнику, он снова схватил ее за запястье, ожидая, когда она развернется и встретится с ним взглядом.

– Я… – тихо начал он. – Я благодарен, что ты спасла мне жизнь, Грейнджер.

Ее черты лица смягчились. – Я знаю.

Он наклонился и слегка коснулся губами выступа ее челюсти, а затем прямо за ухом. Гермиона вздрогнула. Ей это понравилось. Слегка улыбнувшись ему, он отпустил ее запястье, она достала из шкафа две кружки и поставила чайник. Ожидая, пока закипит вода, она рассуждала о своих прежних мыслях о книгах.

Рассказы без концовок.

Гермиона решила, что ошибалась.

Хуже рассказа без финала, только история с концом.