Текст книги "Red hands (ЛП)"

Автор книги: Bex-chan

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

========== red hands ==========

«Лишь в любви и убийстве мы остаёмся искренними…»

Фридрих Дюрренматт

При слабом мерцании единственной свечи Драко неуклюже налил в стакан огневиски, заполнив его до краев. Он опрокинул стакан с жидкостью, пролив на подбородок и грудь, но сейчас это его мало взволновало. Тепло растеклось во рту, спустилось по горлу и достигло желудка. Ему никогда особо не нравился вкус огневиски, но привлекало ощущение жара, распространяющееся по телу и лёгкость в голове.

Драко нравилось то, что это позволяло ему забыться.

Нравилось, что звон в ушах отвлекал.

А отвлечься было необходимо.

Как долго он здесь пробыл? Он полагал – около четырёх месяцев, возможно и больше. Он не доверял часам и календарю в этом месте также, как и людям.

Драко все ещё пытался смириться с изменениями.

Все ещё приспосабливался.

Официально он сражался за Орден Феникса семь лет, со дня своего восемнадцатилетия, но на самом деле все было гораздо сложнее.

Волан-де-Морт искалечил Поттера во время битвы за Хогвартс, сломав ему обе руки, позвоночник и оставив с серьёзной травмой головы, на излечение которой ушли месяцы. Но этого было достаточно, чтобы гарантировать ему победу. Поттер очнулся после комы и выяснил, что армия Волан-де-Морта увеличилась почти в четыре раза. Великобритания была разорена войной, и все основные города маглов находились либо под властью Темного лорда, либо вовсе уничтожены. Лондон, Манчестер, Ливерпуль, Бирмингем, Эдинбург, Кардифф, Дублин – менее, чем за шесть месяцев все они оказались разрушены.

Орден понял, что ему придётся разделиться, чтобы его членов не обнаружили, поэтому было создано и защищено более двадцати убежищ. Они много контактировали друг с другом, планируя различные битвы и миссии, но едва ли сталкивались лицом к лицу, за исключением мимолетных встреч на поле битвы.

Когда Теодор Нотт, Блейз Забини и Драко Малфой попытались присоединиться к Ордену через несколько месяцев после битвы за Хогвартс, им пришлось пройти всевозможные тесты, включая сыворотку правды и легилименцию. Затем троица со Слизерина была отправлена в убежище Аластора Грюма, где также проживали Оливер Вуд, Джейсон Сэмюэлс, Кэти Белл, Джимми Пикс и Чжоу Чанг. Убежище находилось в Камбрии среди холмов в окружении леса, а сам дом был старым и заброшенным. Он прожил там семь лет.

Ему и его друзьям потребовалось некоторое время, чтобы их приняли, возможно, год. Но Малфой всё также оставался одиночкой, выполняя задания Грюма и беспрекословно сражаясь в каждой битве. Остальные члены убежища через какое-то время оставили его в покое, даже стали уважать после того, как Драко спас жизнь Оливеру Вуду пять лет назад.

Драко заметил, что добился значительных успехов на поле боя. Удивительно, насколько стойкими и целеустремленными становятся люди, которые сражаются за дело, в которое верят, и, хотя поначалу он не проявлял рвения, вскоре окружающая обстановка вынудила его придти в себя.

С таким количеством игроков в квиддич в составе их убежища, они стали известны в Ордене, как «Парящие истребители», обычно атакующие Пожирателей Смерти сверху на мётлах, когда подобная тактика была необходима.

Другие убежища также имели свои названия, например, убежище Помфри: «Полезные целители»; убежище Слизнорта: «Партия зелий»; убежище МакГонагалл: «Мудрые воины» и так далее.

У каждой группы была своя специализация – ему было комфортно с «воздушной» командой. Очень комфортно. Это стало его отдушиной после семи лет жизни в одном и том же доме и с одними и теми же лицами вокруг.

И когда это отняли у него, он был задет больше, чем мог бы признать.

Однажды Пожиратели Смерти напали ночью, подожгли их убежище и заблокировали каждый выход, кидая Смертельные заклятия в каждого, кто добирался до двери или окна. Только он, Тео и Кэти смогли сбежать после того, как сумели найти один из аварийных порт-ключей, который доставил их на неофициальную базу Ордена в Кенте – убежище Поттера и Кингсли Бруствера, также известное как «Штаб-квартира».

Только когда пришло подтверждение, что другие члены убежища Грюма мертвы, Драко понял, что за это время он стал рассматривать Аластора, как своего наставника, а остальных чем-то большим, нежели просто союзниками. Их смерть вызвала у него еще больше гнева и ненависти к Волан-Де-Морту и его приспешникам, хоть он и не предполагал, что такое возможно. Потерю Блейза и Оливера оказалось особенно тяжело принять, и за одну ночь его и без того хаотичный мир, превратился в полную задницу.

Каждый день он задавался вопросом о том, стоило ли ему попытаться найти больше членов своей группы, прежде чем схватить портключ.

Каждый. Чёртов. День.

Он пробыл в Кенте неделю, прежде чем ему сообщили, что его переводят в убежище МакГонагалл недалеко от Кентербери, всего в двадцати минутах полета на метле. После недавнего поражения Терри Бута в бою там появилась свободная комната. Кэти отправили в убежище Спраут в Девоне, а Тео – в убежище Флитвика в Вустере. С тех пор Драко их не видел.

Итак, он здесь.

Теперь он был членом «Мудрых воинов» МакГонагалл, где проживали Гермиона Грейнджер, Полумна Лавгуд, Майкл Корнер, близнецы Патил, Маркус Белби и другие. Само убежище представляло собой заброшенную библиотеку, возможно, чуть меньше, чем сгоревшее убежище Грюма, но довольно похожее, чего Драко не ожидал. Больше всего его беспокоило то, что люди в этом убежище ему не доверяли.

Совсем.

Репутация подобна тени – темные пятна будут преследовать тебя, куда бы ты ни пошёл.

Его не заботило их мнение или настороженные взгляды, направленные в его сторону, но эти люди не уважали его настолько, чтобы дать ему уединение или проявить хоть толику уважения, и это его беспокоило. Он позволял себе расслабиться только тогда, когда остальные засыпали. Последние четыре месяца он каждую ночь уединялся на кухне, заставляя себя впадать в бессонницу и полоская горло виски, до тех пор, пока не начинал чувствовать себя плохо.

Единственной проблемой в его рутине была Гермиона Грейнджер.

Гермиона-черт-возьми-Грейнджер.

В то время как остальные в убежище МакГонагалл смотрели на него с подозрением и некоторой осторожностью, она просто казалась любопытной, возможно, даже заинтригованной его прибытием, и это нервировало его. Она наблюдала за ним, будто он был экспериментальным зельем, а она отмечала результаты, или будто он был книгой на языке, который она пыталась расшифровать. В течение первого месяца его пребывания она не сказала ему ни слова, просто наблюдала, но затем постепенно начала разговаривать, задавая ему простые вопросы то тут, то там. К примеру, хотел ли он чаю или знал ли, где находится кто-либо из ее друзей. Несмотря на его тонкие намеки, что он хочет побыть один, она продолжала докучать ему, и это Малфоя до чертиков раздражало.

Это была первая проблема.

Вторая проблема заключалась в том, что Грейнджер, по всей видимости, тоже страдала бессонницей, и они несколько раз пересекались ночью, обычно в коридоре или на кухне. Мерлин, она не давала ему покоя. Атмосфера становилась неловкой – она пыталась вовлечь его в пустую болтовню, а он вставал и уходил, когда для него становилось слишком много её присутствия. Обычно для этого хватало двух минут. Ее вопросы со временем становились более смелыми и иногда ему хотелось задержаться, чтобы посмотреть, как далеко она зайдёт, но желание уединиться всегда пересиливало его любопытство.

По крайней мере, она не беспокоила его каждую ночь.

По крайней мере, у него было немного уединения.

Он зарычал, когда услышал приближающиеся к кухне шаги и понял, что эта ночь не будет одной из таких. Наполнив еще один стакан огневиски, он отодвинул его в тот момент, когда дверь отворилась. Она вошла, одарив его мимолётной улыбкой в знак приветствия. Конечно, её не удивило его присутствие здесь, но Драко ненавидел, как небрежно она смотрела на него, будто он был домашним зверьком или мебелью.

– Привет, Малфой, – сказала она, подходя к чайнику.

Он не ответил, изучая ее из-под опущенных век.

Было лето, и ночи, соответственно, стояли тёплые и влажные. Грейнджер была одета в синие мешковатые пижамные шорты и белую футболку на размер больше нужного, волосы она зачесала в хвост. Ее черты всегда казались более чёткими в темноте, а свет свечи играл с её лицом, заставляя глаза светиться скорее золотистым, чем карим.

– Ты в порядке? – спросила Гермиона.

– В порядке, – резко ответил он. – Во всяком случае был, пока кое-кто меня не прервал.

Если ее и обидел его грубый комментарий, она этого не показала. – Хочешь чего-нибудь?

– Нет.

– Может чашечку чая, Малфой?

– Я уже говорил тебе бесчисленное количество раз – я не пью чай.

– Нет, конечно же нет, – пробормотала она. – Ты просто будешь топить себя в алкоголе, пока окончательно не откинешься.

Он закашлялся. Она никогда не говорила с ним так прямо и это застало его врасплох.

– Прости, что, Грейнджер?

– Честно говоря, здесь воняет, – Она добавила сахар и размешала чай. – Ты пахнешь винокурней.

Ах, значит, она решила изменить свою тактику сегодня вечером – пропустить все скучные и бессмысленные вопросы – сразу приступить к тому, что она на самом деле хотела сказать. Это было что-то новое. Мерлин простит его, но он был заинтригован тем, к чему это может привести, поэтому он откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди.

– Я не знал, что мои алкогольные предпочтения это твоё грёбанное дело, Грейнджер.

Она нахмурилась и села напротив него.

– Нет, не думаю, что это мое дело. Но ты действительно много пьешь, Малфой.

Он закатил глаза и налил себе еще огневиски, скорее из принципа, чем от жажды. Но, прежде, чем он успел поднести стакан к губам, она выхватила его из рук слишком быстро, чтобы он смог хоть как-то среагировать. Потом она схватила и бутылку.

– Какого хрена? – спросил он. – Отдай бутылку немедленно!

– Я думаю, с тебя достаточно.

– Не тебе это решать, – огрызнулся Драко. – Верни сейчас же, Грейнджер!

– Верну, если ты скажешь мне, почему так много пьёшь.

Драко усмехнулся.

– Ты действительно хочешь знать, почему я так много пью? Лучше поинтересуйся у остальных, почему они не пьют. Ты и вправду не обращаешь внимания на мир, в котором мы живём?

Она задумчиво пожевала губы. – Так ты пьёшь, чтобы пережить войну?

– Нет, я пью, чтобы посмеяться и потанцевать под безвкусную музыку, – саркастично бросил он. – Конечно, я пью, чтобы пережить войну.

– Это ведь не повод…

– Ты серьезно собираешься читать мне нотации сейчас? У каждого есть способ, который помогает ему справляться с войной. У всех нас есть средства, чтобы забыться, Грейнджер. Ты зарываешься в книги, чтобы спрятаться от этого дерьма, а я пью. Таков наш выбор.

– Ты понимаешь, что такое количество алкоголя вредит твоему здоровью?

Он снова усмехнулся.

– Я почти уверен, что борьба с этими грёбанными Пожирателями смерти убьёт меня быстрее, чем бутылка чёртового огневиски. И снова, Грейнджер, это не твоё…

– Ты столько же пил, когда жил в убежище Грюма? – перервала его Гермиона. – Потому что я так не думаю.

Он холодно нахмурился, пытаясь придумать ответ, но она заметила его колебания.

– Просто отдай мне чёртов виски, Грейнджер.

Она покусала нижнюю губу, будто нервничая из-за того, что собиралась сказать дальше.

– Это не твоя вина, что они не выжили, Малфой.

У него пропал дар речи. Его рот приоткрылся от удивления. Кем, чёрт возьми, она себя возомнила?

– Да как ты, блять, посмела! – выплюнул он. – Ты нихера не знаешь о…

– Ты винишь себя. Это очевидно.

– Ты не знаешь меня, Грейнджер!

– Нет, – согласилась она. – Я действительно не знаю, кем ты стал. Все, что я знаю и помню, это идиота, которым ты был в Хогвартсе, но я думаю, что теперь ты изменился. Если бы ты не был так настроен избегать всех…

– Если ты не заметила, меня здесь не приняли с распростёртыми объятиями, – заметил он. – Несмотря на то, что я сражаюсь на стороне Ордена в течении семи лет, все здесь смотрят на меня, как на кусок дерьма на подошве их туфель.

– Я так не делаю. Я пытаюсь поговорить с тобой, но ты делаешь все возможное, чтобы избегать меня.

– Ничего личного, Грейнджер, но, возможно, мне просто не хочется с тобой разговаривать.

– Но я бы хотела этого, – мягко сказала Гермиона. – Хотела бы узнать тебя лучше.

Искренность ее ответа снова заставила его потерять дар речи, поэтому он просто покачал головой, глядя на пятно на стене за её спиной. Она вздохнула и медленно подтолкнула к нему стакан огневиски, выжидающе наблюдая за ним, делая при этом глоток чая. Он схватил стакан, глотнул виски и постарался не вздрогнуть, когда тот обжёг ему горло. Возможно его оцепенение сошло на нет, либо она начала приставать, когда он был ещё слишком трезв.

– Насколько я помню, – внезапно начала она, – ты неплохо разбирался в рунах, когда учился в Хогвартсе.

– Второй после тебя, – ответил он с горечью, которой от себя не ожидал.

Она задумчиво кивнула.

– Я не знаю, чем ты занимался в убежище Грюма, но здесь мы проводим много исследований…

– Я вижу.

– И у нас есть много текстов и старых рукописей по Темной Магии. Мы хотим быть готовыми к любым неизвестным и самым ужасным проклятиям, которые можем получить от Пожирателей Смерти. Также тут есть тексты о крестражах, большинство из которых зашифрованы.

Он приподнял бровь.

– Давай ближе к делу.

– Я собиралась спросить, не хочешь ли ты помочь мне завтра расшифровать одну книгу о крестражах. У меня проблемы с несколькими отрывками…

– То есть ты просишь моей помощи?

– Я прошу твоего участия, – сказала она, проницательно глядя на Драко. – Это лучше, чем сидеть без дела.

Он смотрел на нее настороженным взглядом, постукивая пальцем по стакану и надеясь, что этот звук немного её рассердит, но её лицо оставалось непроницаемым.

– Я бы предпочёл проводить время на тренировках, а не копаться в книгах.

– Ты же знаешь, что мы тренируемся здесь более, чем достаточно. По семь часов в день, если ты не считал…

– Что ж, тогда я бы предпочел делать это по десять часов в день, если альтернативой будет чтение бессмысленных древних книг.

Гермиона поджала губы и пожала плечами. Поднявшись со своего стула, она быстро наложила Экскуро на свою кружку и вернула её обратно в шкаф.

– Если это твое окончательное решение, то я не могу его изменить, – сказала она, выходя из комнаты, но замешкалась у двери. – Если вдруг ты передумаешь…

– И не собираюсь…

– Предложение все же остаётся в силе. Спокойной ночи, Малфой.

Он закатывает глаза, когда за ней закрывается дверь, осознавая, что на этот раз она – та, кто уходит. Драко хмурится, глядя на пустой стакан. Наливая еще, он ставит его обратно на стол. В этот раз виски не даёт ему приятного расслабления и спокойствия, к которому он так привык.

Он винит в этом Грейнджер.

•••

Что-то сбило его с ног. Взрывом Малфой был отброшен вперед, приземлившись в лужу на расстоянии нескольких ярдов от своего места.

Дождь и осколки ударили его в спину. Он поднялся, выплевывая грязную воду и хватая ртом воздух, его глаза метались по сторонам, пока он пытался сориентироваться. В ушах звенело от взрыва, но он мог различить искаженные голоса Пожирателей Смерти и членов Ордена, окружавших его. Они кричали и бросали друг в друга проклятия, сопровождая их новыми взрывами. Они мигали и мелькали вокруг него, но Драко даже не моргал. Он привык к этому.

Быстро осмотрев себя и, убедившись, что не ранен, он вскочил на ноги, стремясь вернуться в центр битвы. Оглушив и обезоружив двух Пожирателей по пути, он вернулся к остальным.

Пожиратели Смерти отступали – их было мало и, соответсвенно, они не были готовы к атаке. Крики раненых эхом разносились вокруг него. Прежде, чем осознать, он уже стоял рядом с двенадцатью членами Ордена, создавая стену, чтобы защитить раненых за спиной, которых проверяла группа Мадам Помфри. Перед ним битва продолжалась, и, стоя, Драко мог разглядеть Грейнджер, Уизли, Тео, Шеклболта и около тридцати других, борющихся с оставшимися Пожирателями Смерти. Он хотел присоединиться к ним, но его остановил голос МакГонагалл.

– Держать баррикаду! – крикнула она. – Никто из вас не должен разрушить стену.

Драко стиснул зубы, но остался на месте. Он знал, что лучше послушать преподавателя.

Он мало что мог сделать, кроме как наблюдать за разворачивающейся битвой. Драко поймал себя на том, что все время наблюдал за Грейнджер. Невозможно было не смотреть на нее, и он даже удивился, как раньше не замечал ее на поле боя.

Каждое ее движение было изящным и точным, как будто так и должно быть. Вот она пригнулась, повернулась, произнесла заклинание, развернулась, выпустила еще одно, уклонилась от другого, и все это она делала с такой грацией, будто танцуя посреди бури. Грейнджер была спокойна, сосредоточена и подвижна; это несомненно впечатляло. Он понятия не имел почему, но ожидал, что она будет несколько неуклюжей и дезориентированной в бою, но, как бы ему не было трудно это признавать – она была великолепна.

Гермиона Грейнджер явно была здесь в своей стихии.

Возможно, он был так очарован её техникой потому, что она значительно отличалась от его собственной. Его боевой стиль был жестоким, грубым и суровым. Он задавался вопросом, как Грейнджер может казаться такой нежной, в то время как бросается проклятиями направо и налево.

Для него это был некий парадокс, и он был очарован этим.

Пожиратели Смерти дохли на поле боя, как мухи, но те, кто оставались, были, пожалуй, самыми искусными и безжалостными: Беллатриса, Рудольфус, Яксли, Макнейр и другие. Все они, казалось, были полны решимости убить как можно больше людей, прежде чем покинуть поле битвы, но внезапно один за другим они начали исчезать. По мере того, как число раненых увеличивалось, Драко увидел, как Макнейр направил свою палочку на Тео, а затем выкрикнул заклинание, которого Драко никогда раньше не слышал.

– Саксум Тоталус!

Он попал Тео прямо в грудь, и Драко мог только издалека наблюдать, как серая тень медленно начала распространяться по телу его друга. Тео упал на колени, вскрикнув от боли, поскольку то, что овладевало им, продолжало растягиваться и расширяться, пока не покрыло весь его торс.

Драко собирался покинуть свой пост и броситься к другу, но вдруг Грейнджер снова оказалась в его поле зрения, разговаривая с Тео и указывая своей палочкой на место, где проклятие покрывало его тело. Заворожённо наблюдая за ней, Драко услышал, как она произносит незнакомое заклинание, а затем тонкий синий свет льётся из ее палочки, окутывая Тео в светящийся кокон. Серая тень постепенно отступала, пока полностью не исчезла, и Тео замолк.

Когда Грейнджер помогла ему встать, Беллатриса и Яксли уже трансгрессировали, и остальные Пожиратели вскоре отступили.

•••

Драко собрался с силами, поднося стакан к синим и разбитым губам. Спирт обжигал губы, словно пытка, но он все равно допил виски, а затем налил еще.

Группа МакГонагалл вернулась с поля боя всего несколько часов назад, около полуночи, и большинство сразу же отправились спать. Сегодня они потеряли Маркуса Белби, и в убежище было так тихо, как будто сама библиотека была в трауре; но за дверью в его направлении доносились характерные звуки шагов Грейнджер.

На этот раз он не хмурился. Сегодня он ждал ее.

Он поёрзал на сиденье, когда дверь распахнулась, и она вошла в комнату, щеголяя разбитой губой и едва залеченным синяком под глазом. Поприветствовав его обычной беспечной улыбкой, она пересекла комнату, чтобы приготовить себе чай – это было предсказуемо.

– Я зря потрачу свое время, если предложу тебе тоже самое? – спросила она, оглянувшись на Драко через плечо.

– Ты же знаешь ответ.

Она пожала плечами и присела к нему за стол, и только тогда он заметил, насколько опухли ее губы, но не стал это комментировать. В любом случае, ему не следовало смотреть на ее губы.

– Итак, – начала она, нарушив тишину, прежде чем успела хлебнуть чая. – Как тебе сражаться с нашей группой? Ты впервые сражался вместе с нами.

– Ничего особенного, – ответил Драко. – Когда борешься за свою жизнь, не обращаешь особого внимания на союзников.

– Тебе здесь не комфортно, это видно.

– Я взрослый человек, Грейнджер, и уж как-нибудь разберусь с этим. Я не собираюсь жаловаться на свои жилищные условия. По крайней мере, я жив.

Выражение ее лица немного смягчилось. – Разве не ужасно считать удачей, что умер только один человек?

– Нет, это война, – прямо сказал он. – Нам повезло, что умер только один человек.

– Ещё кто-то мертв..

– Все могло быть в разы хуже. – Он провел пальцем по краю своего стакана и снова поёрзал на стуле. – Кстати, что случилось с Тео сегодня?

Это был первый раз, когда он задал Гермионе настоящий вопрос, от чего её глаза чуть расширились. – Что ты имеешь в виду?

– В конце битвы Макнейр запустил в Нотта каким-то проклятием. Я не узнал этого заклинания.

– Ты о «Саксум Тоталус»?

– Да, о нем.

– Это редкое заклинание, – начала объяснять она, и ее голос превратился в бессвязный тон книжного червя, который он так хорошо помнил ещё с Хогвартса. – Его использовали в качестве метода пыток еще в тринадцатом веке, но в начале четырнадцатого им запретили пользоваться, потому что он считался слишком жестоким. Однако это интересное заклинание. Очень похоже на «Петрификус Тоталус», и многие историки считают, что..

– Грейнджер, – вздохнул Драко. – Сделай вдох.

Ее румянец был едва заметен в тусклом свете, но он уловил его.

– Извини, – пробормотала она.

– Как работает это заклинание? Казалось, что оно превращало Нотта в камень.

– Не совсем. На самом деле, оно только замуровывает жертву в каменный панцирь. В зависимости от силы заклинания результат может быть разным. Иногда жертв раздавливают насмерть тяжестью, иногда они задыхаются. Были даже случаи, когда заклинатели проделывали маленькую дырочку, чтобы жертва могла дышать, а затем оставляли её умирать от голода.

– С какого хрена ты все это знаешь? – спросил Драко. – И как ты узнала о контрзаклинании?

Она сверкнула ему понимающей улыбкой. – Прочитала в одной из наших «бессмысленных» книг.

– Туше, Грейнджер.

– Мое предложение все еще в силе. Ты можешь помочь мне с расшифровкой закодированных текстов.

Сузив глаза, он пристально посмотрел на нее, не зная, за чем именно он следит. Драко начал уважать её чуть больше после сегодняшней битвы, а также после её быстрой реакции на страдания Тео. Он всегда думал, что она до смешного умна, но никогда не ожидал, что она будет настолько искусна в зоне боевых действий. Это каким-то образом делало её менее… раздражающей. Опрокинув в себя стакан с виски, он позаботился о том, чтобы вновь не вздрогнуть перед ней.

– Может быть, – наконец ответил он.

– Ну, я бываю в дальнем читальном зале почти каждый вечер с восьми, если вдруг твое «может быть» превратиться в «да».

•••

– Твою мать, Грейнджер, эта штука разваливается.

– Если бы ты не был так не аккуратен…

– Я аккуратен.

– Нет, не аккуратен, Малфой!

Он впился в нее взглядом, хоть и знал, что это не особо повлияет на её дерзость. После трех недель, проведенных с ней в читальном зале по вечерам, она стала невосприимчивой к его устрашающим взглядам, не говоря уже о том, что они и раньше на неё не особо влияли. Хотя в первую неделю она определенно спорила меньше, но лишь для того, чтобы соблюдать порядок и тишину, теперь же Гермиона просто кричала ему в ответ, когда он начинал ссору. Их перебранки длились до тех пор, пока разговор не заводил в тупик, или пока один из них не вылетал из комнаты. Она приходила в дикую ярость, и Малфой не мог отрицать того, что ему в какой-то степени даже нравилось то, что она не уступала ему в остроумии, даже порой сама бросала ему вызов.

Она была единственным человеком, с которым он разговаривал в убежище, в других он не нуждался. Выносить ее темпераментное поведение и переменчивое настроение было более чем достаточно. Она слушала его, принимая к сведению любые предложения, которые он делал относительно их совместной работы, и было странно… приятно осознавать, что она считала его интеллектуально равным себе. В конце концов, она была самой умной ведьмой своего времени.

Но сегодня Драко Малфой был вне себя.

У него не утихала головная боль, прошлой ночью он едва вздремнул около часа, а сегодня Грейнджер вручила ему самую дряхлую и хрупкую книгу, которую он когда-либо видел. Страницы практически рассыпались между его пальцами. Раздражение нарастало с каждым клочком пергамента, который крошился в его руках. Глубоко вздохнув, он попытался ещё раз, но угол страницы оторвался, когда он сжал его кончиками пальцев.

– К черту это, – проворчал он. – Эту книгу невозможно прочесть, Грейнджер.

– О, ради Мерлина, – сказала она, придвигая стул поближе к нему. – Тебе просто нужно быть нежнее, – осторожно, бережно она притянула книгу к себе, переворачивая страницу своими ловкими пальчиками. – Смотри.

Вздохнув, он протянул руку, чтобы попробовать перевернуть следующую страницу, но рука Грейнджер остановила его, соединив их пальцы и направляя его движения. Первым инстинктом было отбросить ее руку, но он этого не сделал. Драко не знал почему – он просто этого не сделал. Ее рука была такой маленькой по сравнению с его, и она медленно водила ею, опуская его пальцы вниз, чтобы сжать страницу.

– Осторожно, – прошептала она прямо у его уха. – Все верно. Отлично. Именно так.

Он подавил дрожь, когда ее дыхание коснулось его тонких волосков на шее, отказываясь нарушить концентрацию. На самом деле, это было довольно нелепо – сосредоточиться на том, чтобы перевернуть чертову страницу, но он был полон решимости сделать это сейчас, хотя бы для того, чтобы доказать, что он не такой неуклюжий, как она думала.

Они перевернули страницу, и взглянув на Грейнджер, он увидел, что та ему улыбается.

– Вот, – промолвила она. – Просто думай о страницах, как о цветочных лепестках.

– Это может быть для тебя настоящим шоком, Грейнджер, но у меня нет большого опыта с лепестками цветов.

•••

Драко никогда не делал этого раньше.

Он никогда намеренно не заботился о ком-то во время битвы. Да, он следил за членами убежища Грюма и другими членами Ордена, но только ради собственной выгоды. Орден мог проповедовать любовь и командную работу, но Драко всегда боролся так, чтобы защитить себя в первую очередь. Его жизнь была его главным приоритетом, вот и все.

И все же он был здесь и пристально следил за Грейнджер, держась как можно ближе к ней, смахивая дождь с глаз, чтобы убедиться, что она не скрылась из его поля зрения.

Сейчас она не дралась как в прошлый раз – ее движения были вялыми, заклинания слабыми, а реакция замедленной. Слишком замедленной.

После недельного затяжного гриппа, Грейнджер едва встала с постели за день до того, как Орден решил напасть на Пожирателей смерти. Она неизбежно проигнорировала настойчивые требования МакГонагалл остаться в убежище. Хотя, это было нормально для гриффиндорской натуры Грейнджер – полна решимости бороться и внести свой вклад – и теперь она за это расплачивалась.

Драко не узнал Пожирателя Смерти, с которым она сражалась на данный момент, но, к счастью, он оказался молодым и неопытным. В любой другой день Грейнджер победила бы его в мгновение ока, но ее усталость делала её рассеянной, поэтому на дуэли они были на равных, встречая друг друга заклинаниями.

Малфою пришлось оторвать взгляд от нее, когда на него напала Пожирательница Смерти, но он быстро расправился с ведьмой, сбив ее с ног заклинанием Импедимента и оглушив прежде, чем она смогла подняться. Когда он снова повернулся к Грейнджер, она успешно одержала победу, кинув Петрификус на своего противника, но при этом сжимала свою левую руку, исказив лицо от боли.

На секунду их взгляды встретились, но затем Драко заметил кого-то за её спиной – Алекто Кэрроу приближалась к Грейнджер быстро и тихо, словно змея.

•••

Гермиона заметила, что взгляд Драко остановился на чём-то позади нее и, несмотря на болезненную пульсацию в руке, она почувствовала панику, охватившую ее сердце.

Она резко развернулась, но заклинание ударило её в живот прежде, чем она смогла среагировать. Отлетев назад, она ударилась щекой о землю, которая была влажной и холодной на ощупь. Она взглянула наверх и обнаружила, что человеком, бросившим проклятье, была Алекто Кэрроу. Её мысли заметались. Гермиона знала, что участвовать в этом сражении определенно было не самым мудрым и ответственным решением, но она позволила своей гордости повлиять на ее рассудок, и теперь сожалела об этом.

Да, ей удалось успешно вывести из строя пару новичков Пожирателей Смерти, но она знала, что ей будет трудно сражаться с такой опытной ведьмой, как Кэрроу, и в обычный день, не говоря уже о данном моменте.

Поднявшись на ноги, Гермиона нацелила свою палочку, но Пожирательница быстро выбила её из руки, прежде чем она смогла произнести заклинание. И теперь она была полностью обезоружена. Бесполезна. Подняв подбородок чтобы сохранить своё достоинство, Гермиона уставилась на Алекто, пытаясь успокоить свое затрудненное дыхание, когда Пожирательница Смерти садистски ухмыльнулась, вращая своей палочкой.

– Ты же та самая, не так ли? – усмехнулась Алекто. – Любимая грязнокровка Поттера?

Гермиона тяжело сглотнула, но ничего не ответила.

– Да, это точно ты. Знаешь, Беллатриса очень хочет убить тебя собственноручно, но делится удовольствием ведь тоже нужно.

Когда Алекто направила на неё свою палочку, каждый мускул в теле Гермионы напрягся, и всё, что она могла слышать, было испуганное биение её сердца, отбивавшее свой ритм в голове, словно дождь. Как боевые барабаны. Она могла прочитать по губам Алекто, когда она произносила слово «Авада», однако «Кедавра» так и не была произнесена.

Гермиона резко выдохнула, когда ощутила толчок. Сильная рука обвила её талию, удерживая на мускулистой и определенно мужской груди, когда она и ее спаситель упали в грязь. Они дважды перевернулись, пока он не оказался на спине, а она поверх него, глядя на Алекто с земли. Рука, обвивающая её талию, казалась такой безопасной и знакомой, что она накрыла её своей ладонью. Найдя его руку, Гермиона переплела их пальцы, даже не осознавая этого.

Мужчина, что её так крепко держал, поднял свою палочку, направив её на Алекто, и та, похоже, была слишком сбита с толку, чтобы вовремя среагировать. Хриплый и непоколебимый голос произнес «Авада Кедавра» прямо у уха Гермионы, так близко, что она могла почувствовать его влажное дыхание, окутывающее её шею, а затем зеленый свет выстрелил Алекто прямо в грудь.

Кэрроу была так близко, что, когда рухнула на землю, она задела своим телом обувь Гермионы. Та поспешно отодвинулась назад, убедившись, что никакая часть тела мёртвой Пожирательницы Смерти её не касается. Ее свободная рука сжала колено своего спасителя, а ногти впились в него, когда она повернула голову набок, чтобы узнать, кто именно спас ей жизнь. Она несколько раз моргнула, чтобы стряхнуть дождь с ресниц, и ахнула.