Текст книги "Галерист (СИ)"

Автор книги: Berenice Borgia

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

– Нда, видимо, кто-то взялся за самосуд…

– Говорят, последний раз её видели у клуба с каким-то блондином преступной наружности. Он увез Билли на желтом «фиате», и всё. Дня два ни слуху, ни духу. Тело нашли в парке Эдмандс, какие-то студентки.

Вуаля! Бэкки взялась за новую главу!

Забавнее всего, что, когда я позвонила Эрику, чтобы сообщить о новой идее, он тоже собирался меня набрать. И вот так сюрприз!

– Знаешь, я тут хотел пригласить тебя прогуляться в парк.

– Серьезно? – почти натурально удивилась я. – Случайно не в Эдмандс?

– Да. Как ты догадалась?

– Не знаю, мистер Лэнг. Похоже аморальные чудовища мыслят одинаково.

Идея была крайне рискованная и авантюрная, если не сказать – ужасно, просто ужасно бесчеловечная! Рискованная, потому что в парке, оцепив место преступления, по-прежнему дежурили полицейские. Бесчеловечная, потому что… ну разве это не так? Вместо того, чтобы положить цветы к мемориалу на берегу Чарльза, который установили студенты в память о погибших девочках, или засыпать нечастных родителей письмами с соболезнованиями, мы с Эриком, можно сказать, идейно наживаемся на их трагедии. Но, как там говорится?.. Art longa, vita brevis.

Мы прокрались в парк поздним вечером. Весь день лил дождь, на перерывах я с тоской поглядывала в окно, надеясь, что к вечеру все-таки распогодиться и наша авантюрная вылазка не сорвется. Что ж, похоже Дьявол меня услышал.

– Эм? – удивилась я, когда Лэнг заглушил мотор. – Что-то я не вижу здесь входа.

Мы остановились напротив высокой кованной решетки, ограждающей зелень от улицы.

– А ты собралась пробираться в парк, где совершилось преступление, через главные ворота? – Эрик покачал головой. – Тут где-то должна быть лазейка.

Он задумчиво прошелся туда-сюда, вглядываясь в темноту. А я вдруг совершенно некстати принялась любоваться прекрасной фигурой моего галериста: длинные ноги в черных джинсах, напряженные плечи, подтянутый торс. Волосы связаны в хвост, лицо выражает глубокую сосредоточенность, руки в кожаных перчатках то сжимаются, то разжимаются. И мне вдруг совершенно расхотелось лезть в этот парк. Подойдя ближе, я прижалась к спине Эрика.

– Что ты делаешь?

– Ты такой классный во всем черном, – блаженно прошептала я.

Засмеялся.

– Не о том думаешь. – Он взял мою руку и прижался губами к кончикам пальцев. От этого теплого прикосновения всё тело прошибла дрожь. – Как же роман?

– К черту роман…

– Уверена? – Эрик вдруг обхватил мои пальцы губами, едва коснувшись их кончиком языка.

Я отскочила, как ужаленная, краснея во всех мыслимых и немыслимых местах.

– Эрик!!!

Лэнг резко схватил меня, зажимая ладонью рот.

– Тихо-тихо, Нэнси, здесь всюду легавые, – хрипло прошептал он – ну точь-в-точь Сид Вишес. А потом усмехнулся и добавил уже своим голосом: – Кажется, я нашел, где нам пролезть. Идём.

– Откуда ты знаешь про этот тайный ход? – спросила я, протискиваясь между отогнутых прутьев.

– В Эдмондсе после полуночи проходили самые крутые студенческие тусовки, – Эрик подмигнул. – Ну, до первой полицейской сирены.

– У-у-у, ты был плохим мальчиком, да?

– Не заводись.

В парке царила тьма – фонари не зажигались специально, а на воротах висел здоровенный замок. Копы основательно приготовились к несанкционированному паломничеству фанатов к месту гибели клубной звездочки. Чем ближе мы подходили, тем яснее различались блики полицейских фонариков. Становилось тревожно и весело одновременно.

– Почти пришли. – Эрик притормозил, указывая в сторону каких-то зарослей. – Вон там. Кусты, где нашли тело.

– Откуда ты знаешь?

Эрик пожал плечами:

– Прочел в статье.

О-о-о, чувствую нам с Чарли скоро снова придется выслушивать нытье Симмонса о том, что «бостонцы» в очередной раз его опередили.

– А теперь, будь очень осторожна, – наставлял Лэнг, когда мы прятались за кустами. – Эти парни здесь не первый час. Они устали и будут уже не такими бдительными. Но все равно.

Я кивнула.

Примерно в пяти метрах от нас тянулась парковая тропинка, по которой туда-сюда сновал угрюмый полисмен. Он болтал по телефону, и мне даже слышались некоторые приглушенные фразы: «Кэтрин, ради всего святого, я же на дежурстве!.. Да, я помню о субботней вечеринке… Черт подери, я же сказал – ДА!».

Когда он обреченно выдохнул, слушая тираду подружки, и задержался поодаль, Лэнг подал знак, и мы шустренько перекочевали из одного укрытия в другое. В конце концов, оказались почти нос к носу с оградительной лентой.

– Здесь.

Кусты недалеко от пруда образовали уютный закуток, где в жару наверняка прятались сладкие парочки. Сейчас там было пусто, даже примятая телом жертвы трава уже давно выпрямилась. Ничто не указывало на то, что здесь произошло буквально несколько дней назад, потому мне было чертовски сложно что-либо представить. И будто прочитав мои мысли, Эрик зашептал, склонившись к уху:

– Поза убитой была совершенно естественной, словно бы ей просто захотелось отдохнуть после утомительной прогулки. Девушка разделась и опустилась на прохладную траву, для удобства подложив вещи себе под голову. Одна рука покоилась на животе, стыдливо прикрывая гладко выбритый лобок, вторая была закинута назад, придерживая чуть склоненную к зрителю голову. Казалось, где-то рядом разместился художник и уже готовил краски, чтобы приняться за работу. Но когда её нашли, таинственный живописец исчез, оставив на шее своей жертвы туго стянутый шелковый платок. «Спящая Венера», подумала Мари, работы Джорджоне.

Я смотрела на траву, крепко сжимая застывшую на моем плече руку Лэнга. Я видела тело девушки – обнаженное, бесстыдное. Мертвое. Я представляла, как убийца затягивает на её шее тот самый платок, я видела, как кривятся его губы: «Шлюха. Распутная девка. Ты умираешь так же развратно, как и жила». В голове отчетливо зазвучал голос Мари, рассказывающей Рику об очередном убийстве. Галерист только качал головой: «Кто это может быть, Мари? Кто, черт возьми, все это делает?»

Телефон в моем кармане громко оповестил весь парк о новом сообщении.

Все произошло настолько быстро, что я не сумела запомнить всех деталей нашего побега. Схватив за руку, Эрик метнулся прочь. За нами мелькали блики фонариков, сердце билось где-то в ушах, заглушая крики полицейских. Эрик вскочил на свой «Индиан». Быстрее пули – это как раз про нас в тот вечер. Клинт Иствуд не успел бы выстрелить.

– О господи, Бэкки! Телефон? Серьезно?! – смеялся Лэнг, когда мы вваливались в мою квартиру. – Это… это… черт, да это просто комедия!

Я бросила куртку в прихожей. Руки дрожали, никак не получалось повесить её на вешалку.

– Вот идиотка!

– Да-а-а, детка. Ты облажалась. Чертовски.

– У-у-у! – выла я, схватившись за голову и хохоча, как безумная. – Прости!

Мы ввалились на кухню, Эрик плюхнулся на стул, а я метнулась к холодильнику – уж очень хотелось пить. Когда Лэнг хлестал из горла лимонад, я смеялась своим мыслям. Подумать только, ведь буквально месяц с небольшим назад он сидел за этим столом и был деликатнее англичанина из девятнадцатого века. А сейчас на штанах брызги грязи, щеку пересекает след от смазки для мотоцикла, волосы липнут к лицу. Напившись, Эрик утер губы рукавом и широко улыбнулся:

– Ну что, мисс Дуглас? Как скоро будет готова следующая глава?

– Думаю, очень. Кстати… у тебя здорово вышло.

Лэнг кивнул.

– Я долго обдумывал.

– Спасибо, – проникновенно улыбнулась я. – Понятия не имею, что бы делала без тебя. Чувствую себя богом. Черт подери, мироздание ещё не придумало ощущения лучше, чем прилив вдохновения.

– Ну-у-у, – протянул Эрик, лукаво улыбаясь. – Я бы чуточку поспорил.

– С богами не спорят!.. Уф, посиди здесь, хорошо? Мне очень хочется переодеться. Если что – кофе в шкафчике на верхней полке.

Я побежала в свою комнату, снимая на ходу кофту и мокрую от пота футболку. Ох, ну и приключение! Такое, пожалуй, ещё не скоро забудется. В моей голове вертелись события, которые вот-вот должны случиться в романе. Облокотившись на спинку кровати, я в упор смотрела на простыни. Передо мной лежала обнаженная девушка, до чертиков красивая, безмолвная, со следами удушения на изящной шее. Она была такой реальной, что протяни руку и коснешься согнутого колена. Я обошла кровать с одной стороны, а с другой – угрюмый мужчина в костюме и со значком дымил сигаретой.

– Время смерти? – спросил он, обращаясь к кому-то в стороне.

– Десять сорок утра, сэр, – ответила пустота.

– Проклятье, – протянул мужчина, склоняясь над жертвой, – такая молоденькая.

– Красотка, да? Я бы приударил.

– Извращенец.

Слышу, как распахивается дверь, раздается стук каблуков и запыхавшийся женский голос:

– Что здесь произошло?!

– Кто пустил её сюда? – Мужчина недовольно подбоченился. – Мэм, это место преступления, здесь не должно быть посторонних.

У кровати мелькнуло встревоженное лицо Мари.

– Это… это моя подруга…

Видение рассеялось, и я вздрогнула, словно увидела призрака. На самом деле напротив меня стоял Эрик.

– Долго ты, – как-то странно усмехнулся он.

– Эм… просто… нужно было отдышаться…

Руки сами собой взметнулись к груди. Я хотела было отчитать Лэнга за бестактность, но тот вдруг заговорил:

– Знаешь… у меня была ещё одна идея на счет романа, – неспешно огибая кровать, он приближался ко мне. В полумраке комнаты карие глаза казались чёрными. – Я берёг её для особого случая.

– Какая… такая… идея?..

Шаг, второй, и Эрик уже стоит вплотную. Выбившаяся из хвоста прядь касается моей щеки, я чувствую приглушенный запах одеколона, смешанный с потом. Лэнг усмехается:

– Как на счет постельной сцены Рика и Мари?

Горло будто сдавило.

– Д-думаешь стоит?..

– Почему нет? – Горячие сухие ладони сжали плечи. – Все любят эротику.

Тело ослабло. Будто кто-то дернул переключатель. Я уже не владела собой и едва понимала, что происходит. Или, с кем.

– Но…

– Тебе сложно представить? Не беда. Я ведь твой вдохновитель, помнишь? – Губы коснулись щеки. Ладони скользнули ниже, заставляя опустить прижатые к груди руки. Длинные пальцы сжались на запястьях. – И знаешь?..

Я сглотнула, слыша где-то вдалеке свист гильотины.

– Ч-что?..

– Не думаю, что он был бы нежен. – Эрик вдруг поднял мои руки над головой. Его шаг вперед, мой – назад, и вот по спине бегут мурашки от прикосновения к холодной дверце шкафа.

– Думаю, ему очень хотелось сделать ей больно.

Пальцы на запястьях сжались крепче. Я охнула.

– П-почему?..

– Рик – убийца. – Колено Лэнга втиснулось между моих ног. Голос звучал ударом хлыста. – Безумец. Маньяк. Садист. Он наслаждался чужой болью, криками, смертью. Думаешь, он не видел Мари своей жертвой? Такая нежная, доверчивая. Беззащитная.

Я слышу частые дрожащие вздохи, слышу её стоны, когда Рик жарко терзает губами шею. Мари чувствует себя пташкой, загнанной ланью, маленькой девочкой, пойманной в темном переулке мрачным типом с горящими глазами и зверской ухмылкой. «Что ты забыла здесь в столь поздний час, малышка?..»

Мари вскрикнула, но крик оборвался, когда рука Эрика сжала моё горло.

– Такая слабая, хрупкая. Как балерина из музыкальной шкатулки. – Ладонь медленно опустилась на грудь, кончики пальцев обрисовали контур лифчика. – Ты будешь танцевать, пока играет музыка.

Рик схватился за край и резко рванул вниз – соединяющая чашечки перепонка с треском лопнула. Я вздрогнула. От страха? Вдохновения? Поцелуя? Дернула руками, желая обнять и оттолкнуть одновременно.

Я? Или Мари?

– Сегодня она увидит его настоящим. Без лживой маски хорошего парня, без прикрас и мишуры. Таким, какой он есть.

– И к-кто же?.. Н-на самом деле?..

– Чудовище. Лжец!

Эрик толкнул Мари на кровать. Заставив перевернуться на живот, навалился сверху, чуть не выбивая дух у меня из груди.

– Ты любишь его таким?

Рик протиснул под меня руку и почти до боли сжал грудь. Вскрикнув, я попыталась дернуться, сбросить его.

– Отпусти меня! – зло прорычала Мари.

Хрипло рассмеявшись, Эрик снова перевернул её к себе. Как куклу, манекен из театра Хантингтон. Я снова попыталась его оттолкнуть, но Рик прижал мои руки к кровати. Мари ужаснулась: улыбка-оскал, в глазах – приговор. Ты никуда не денешься, пташка. Ты своё отпела.

Но вдруг хватка ослабла, кривящиеся в оскале губы задрожали. Я потянулась к ним, погладила по щеке. Будто пытаясь утешить, унять ту ярость? Боль? И вздрогнула, когда он зарылся лицом в мою ладонь, с жаром целуя её, будто верный пес.

О, боги, Мари, что с нами происходит?..

Все, что было потом – сущее безумие. Я целовала его. Остервенело, упиваясь сознанием того, что этот прекрасный и яростный мужчина мой. Целиком. Полностью.

Смерти вокруг, роман, погоня полиции – всё это не имеет значения. Сегодня он мой, я выпью его до дна. Я буду злой, плохой, темной стороной Мари. Самой себя. Той стороной, которая иногда просыпалась после нескольких бокалов шампанского, той стороной, которую я никогда не видела в зеркале. Не желала замечать. Именно она толкала меня черпать вдохновение на местах преступлений, думать об убийствах. И восхищаться убийцей. Чудовищем. Маньяком.

Эрик рычал, когда я кусала его губы. Хватал за волосы, оттаскивал от себя. А потом мы снова бросались друг на друга.

Поцелуи. Укусы.

Ласки. Пощечины.

Я была сверху. Сжимала его горло и смеялась, смеялась, как безумная.

А потом опять кричала под ним.

Гладила мокрые от пота волосы, когда Эрик бился в меня. Жестко, оглушая хриплыми стонами, мешая боль и желание…

…Я уснула, сжавшись под его рукой, в ужасе от самой себя. Мне снилась Мари, лежащая с Риком в такой же позе. Он целовал и утешал её. Все хорошо, моя девочка. Тебе же понравилось?

Меня подбросило, когда ночь за окном только-только начала сходить, а раннее утро просачивалось сквозь светлые занавески. Эрик лежал рядом, раскинувшись в глубоком и спокойном сне. На щеке зрела ссадина от вчерашних ласк, и это зрелище почему-то вызвало во мне улыбку. Я проснулась с полным осознанием, что влюблена. Крепко, без оглядки, как кошка, как… женщина. Потом все же удалось ещё поспать, урывками, в полубреду. Помню, что Эрик просыпался и обнимал меня, что-то успокаивающе шептал на ухо.

Окончательно я очнулась уже из-за солнца, безжалостно бьющего в сомкнутые веки. Открыв глаза, с легким удивлением никого не обнаружила рядом, привстала, огляделась. Из-за приоткрытой двери тянуло свежезаваренным кофе. Я снова плюхнулась на подушку, повалялась немного, пока не вспомнила из-за чего мы вчера так спешно бежали с места преступления.

Телефон валялся на полу, в ворохе одежды, неустанно оповещая мигающей в углу дисплея лампочкой о непрочитанном сообщении. Это была Рэйчел Биллс, она наконец прочла первые главы и готова была все обсудить в любое удобное время.

– Ну и из-за кого нас вчера чуть не замели в участок?

Эрик стоял на пороге комнаты, держа в руках две кружки с кофе. Футболка помята, волосы растрепаны, вид заспанный, на щеке алеет царапина. Неудачно приземлившийся в Бостоне ангел, не иначе.

Я смеясь потянула к нему руки.

Комментарий к Часть 6

Прикреплено к делу: Фотография картины

Автор: Джорджоне

Название: “Спящая Венера”

https://upload.wikimedia.org/wikipedia/commons/8/86/Giorgione_-_Sleeping_Venus_-_Google_Art_Project_2.jpg

========== Часть 7 ==========

Вместе мы провели ещё одни беззаботные выходные.

Объездили на мотоцикле почти весь Бостон, бродили по самым старым улочкам, один раз даже затесались в толпу туристов и прокатились по Чарьзу на пароме. Обедали в забегаловках, почти на ходу, не сидели в кино, ресторанах, театрах. В эти выходные мы были отчаянными бродягами, почти обычными людьми, которые на мгновение забыли обо всем на свете. Я чувствовала Эрика… иначе. Своим, родным, близким. Я уже не трепетала, не робела, не дрожала от одной только его улыбки. Я была твердой и сильной в своей любви, я была уверенна в себе и в том, что Эрик, этот неземной красавец, этот парень с обложки, – мой. Я видела это в его голодных глазах, в жестах, в том трепете, с которым теперь он смотрел на меня. Эта власть одновременно и срывала оковы, и набрасывала новые. Ведь и я была его.

Уже почти не удивляюсь, тому, как нежность между нами сменилась какой-то… борьбой, соперничеством. Будто я стала иной, выпустила другую себя и наконец обрела вторую половинку. Но не в лице Эрика, а в лице темной, сильной и жестокой стороны меня самой. Любовь заставила раскрыться, и теперь казалось, что мир вокруг стал куда понятнее и осознаннее. Потерянное – нашлось, слабое – стало сильным, призрачное – реальным. Никогда, никогда в жизни я ещё не чувствовала себя такой цельной. И уже за это готова была целовать Эрику руки.

Я видела, как иногда он смотрел на меня с некой задумчивой осторожностью. Лэнг тоже почувствовал эти перемены. Думал, открывает музыкальную шкатулку, а на деле оказалось, что ящик Пандоры. Теперь ему осталось только принять это. Или бежать без оглядки.

Но тогда на пароме, под неразборчивые выкрики туристов, порывы влажного ветра и свет блеклого осеннего солнца, он смотрел на меня с улыбкой человека, который уже давно все знал. Я ждал тебя всю жизнь, говорили эти лукавые карие глаза.

В понедельник на работе я старалась быть той самой Бэкки, которую все знали. Но Чарли все равно смотрела на меня с каким-то подозрением, качала головой и боялась что-либо спросить. В какой-то момент мы просто переглянулись, улыбнулись друг другу, и, кажется, она все поняла. Столь искренней радости я ещё не видела ни в чьих глазах.

Но вместе с тем, чувствовала, что хочу передохнуть. Мне нужно было время, чтобы всё осознать и свыкнуться с новой версией себя и новым миром вокруг. А когда сказала об этом Эрику по телефону, он надолго замолчал. Я с улыбкой представляла, как Лэнг стоит сейчас за кулисами поодаль от сцены, прохаживается туда-сюда, беспокойно кусает губы, но потом, решаясь, кивает и говорит:

– Хорошо, Бэкки. Я дам тебе время.

И я окунулась в рабочие будни. Статьи вылетали из-под пальцев, как из-под конвейера, я успевала всё – поболтать с ребятами, прогуляться вечером с Чарли, прибраться дома, даже наконец-то позвонила маме: «Господи Иисусе, Бэкс? Я уже и забыла, что у меня есть дочь!»

За всей этой бытовой суетой из головы напрочь вылетело сообщение Рэйчел, и я зашла к ней только ближе к концу недели.

– Много работы, да? – Рэй улыбнулась, увидев в проеме двери в свой кабинет мою виноватую мину.

– Да, черт, прости, я так забегалась с этим юбилейным выпуском…

Биллс, смеясь, махнула рукой.

– Ничего, давай заходи.

Меня вдруг охватило жуткое волнение, когда я опускалась на стул рядом с Рэйчел. Словно бы на мгновение вернулась в студенческие будни, на экзамен по французскому, который сдала только со второго раза. Я нетерпеливо терла влажные ладони, пока Рэй спешно заканчивала с делами.

– Так, вроде всё, – начала она, снимая очки. – Ну, что могу сказать. Мне понравилась стилистика, у тебя отличное чувство языка, погружаешься почти с первых строчек. Описания серого Лондона, мрачных улочек Уйатчепела – все как надо. И верность классике. Написано в духе старых детективных романов. Даже каноничность некоторых сцен…

– Да, знаю-знаю, каноничность в детективе – зло, но…

– Дай договорить, – засмеялась Рэй, жестом обрывая меня. – Я не говорю, что это плохо. Уверена, стилистика и сложность отношений между героями, с лихвой покроют некоторые огрехи в сюжете. Например, одна из последних сцен в синопсисе, где героиня является в галерею, требуя у Рика объяснений – ход, конечно, типичный, эдакая закольцованность, замыкающая круг всех событий. Но весьма и весьма эффектная. Однако, есть одно «но».

Тут меня прошиб холодный пот.

– Что не так?

– Убийства, которые описываются у тебя в тексте. Они слишком явно перекликаются с недавними событиями в Бостоне. Это может не очень хорошо сказаться на репутации романа.

– О, – я поморщилась, – неужели все так очевидно?

Рэйчел недоуменно вскинула бровь и как-то неуверенно развела руками.

– Ну… да. Вплоть до деталей. Белый венок на одной из первых жертв, золотая накидка на второй, смерть в театре. Кстати, а такие картины в самом деле существую или…

Я уже не слышала Рей. В ушах зашумело, руки отчего-то начали подрагивать, мир вокруг сузился до одной точки и вдруг лопнул.

– Подожди… ты сказала, белый венок и золотая накидка?..

Рэй Биллс смотрела на меня как на сумасшедшую.

– Да, так я и сказала. Ты что не читаешь статьи, которые публикуют в нашей же газете?

Нет, не может быть. Это какой-то бред. Это… даже не совпадение, это просто сон. Чудной, бредовый сон. Проснись, Бэкки, немедленно проснись!

– Эй? – Рэй потрепала меня по руке. – Все в порядке?

Не помню, что именно случилось потом. Вроде бы я вылетела из кабинета главного редактора, по пути едва не сбила с ног Джона Симмонса. Бежала прочь со всех ног, минуя лифт, прямо по лестнице, вниз, вниз, а когда выбежала на улицу, наконец затормозила. Отдышалась. Мысли в беспорядке крутились в голове, мне никак не удавалось вычленить оттуда хоть что-то связное. Я вдруг снова метнулась в наш офис, и, игнорируя Чарли, которая пыталась поймать меня в коридоре, прямиком рванула в отдел криминалистики.

– Джон!

– Бэкки? – Он выпрямился, недовольно поглядев на меня. – Что ты хотела? Кстати, смотри куда летишь в следующий раз, я чуть шкаф не снес, и вообще…

Я резко схватила его за рукав и оттащила в сторону.

– Ты видел статью о последнем убийстве? В «Бостон Университи»?

– Пха. – Он горделиво подбоченился. – Дарлинг подняла какие-то свои связи, и «бостонцы» теперь не пишут об этом деле. Я как раз сегодня утром отнес свою статью на стол редактору.

– Этого не может быть, не может, Джон!

Он удивленно отсранился.

– Не знаю, как там в вашем Неверленде, мисс, а у нас в Бостоне дела обстоят именно так.

Мне поплохело настолько, что Чарли пришлось везти меня домой на машине посреди рабочего дня. Миссис Дарлинг дала пару выходных и даже посоветовала хорошего врача. Все решили, что я беременна или у меня случился нервный срыв. Чес пыталась поговорить, когда её «тойота» сворачивал на Арлингтон-стрит.

– Может заскочить в магазин? Хочешь чего-нибудь? Эй, Бэкки? Ответь, ради всего святого, что с тобой произошло?..

Но я молчала, прибывая где-то в себе и абсолютно не веря в происходящее. Встревоженная блондинка за рулем казалась мне совершенно незнакомой, виды за окном – чужими, даже люди на улицах походили на каких-то пришельцев. И только оказавшись в стенах родного дома, я немножко пришла в себя и даже стала откликаться на вопросы подруги – коротко и односложно. Рассеянно бродя по квартире, сама себе напоминала какого-то призрака. Чарли пробыла со мной все эти дни, неотлучно и преданно, как родная сестра.

Первый день я провалялась на софе в гостиной, потому что не могла и шагу сделать за порог своей комнаты, где ещё не остыли простыни, смятые нашими с Эриком телами. Как Чес только ни уговаривала переодеться, сходить в душ и лечь в постель – все без толку. Её слова звучали в какой-то другой плоскости, слишком далекой от той, в которой прибывала я. Вечером меня одолел безумный поверхностный сон, где не было ничего кроме пустоты и безвременья. Посреди ночи я проснулась от того, что свесившиеся до самого пола босые ноги едва не коченели. К тому же жажда гнала на кухню. Заслышав ещё в коридоре голос Чарли, я тенью замерла на пороге.

Подруга сидела за столом в моем халате, подобрав под себя ноги, и бросала в бронзовую дедушкину пепельницу уже пятый окурок.

– Я не знаю, что с ней происходит. – Она шмыгала носом, прижимая телефон к уху дрожащей рукой. – Бэкки почти никак не реагирует. Даже врача вызвать не хочет. Я ужасно боюсь за неё, просто ужасно. Что?.. Не знаю, её мать в Париже, что она сможет сейчас… Думаешь? Да, наверное, надо попробовать… Или знаешь, может я позвоню её парню? Эрик наверняка должен что-то знать…

– Нет!!!

Чарли в ужасе шарахнулась в сторону, стул с грохотом рухнул на каменный пол, а телефон и вовсе вылетел из её рук. Я дрожала всем телом, меня бил озноб, каждую клеточку пронзала боль и ярость. Злые, обжигающие слезы водопадом потекли по щекам, я упала на пол и беззвучно прорыдала весь остаток ночи.

– Ладно, как скажешь… если тебе это очень нужно… сделаю все, что смогу…

Джон, Чарли и я сидели на моей кухне вокруг стола, как заговорщики, замышляющие убийство короля. Но в этом заговоре только я четко осознавала, что происходит. Джон смотрел с опаской, хотя и старался быть дружелюбным и даже шутил. Чарли была рада уже тому, что я вроде бы более-менее пришла в себя, хоть и оставалась замкнутой.

Повисла гнетущая тишина, Джон и Чес неловко переглядывались, пока я перелистывала в телефоне все непринятые за эти дни вызовы. Эрик Лэнг звонил пятнадцать раз, и оставил одно сообщение: «Пожалуйста, набери меня, как сможешь». Я хмыкнула, отложила телефон на стол и закурила. Ребята смотрели на меня, как будто видели первый раз.

– Когда мы сможем поехать к твоему другу-следователю?

– Ну, – замялся Джон. – Я позвоню ему сегодня во время обеда и постараюсь назначить встречу…

– Нет. – Я не узнавала свой собственный голос. – Ты позвонишь ему и предупредишь, что мы уже едем.

Джон облизал пересохшие губы и очень деликатно начал:

– Понимаешь, Бэкки, это не делается так быстро…

– Мне плевать. Я всего лишь хочу взглянуть на эти чертовы фотографии. Мне не нужны их копии, рапорты и отчеты следствия. Только один взгляд. И всё.

Симмонс неуверенно кивнул, потом ещё раз – уже более твердо.

– Хорошо, я все сделаю. Обещаю.

– Спасибо.

На кухне снова воцарилась тишина.

Я старалась думать, о чем угодно, только не об Эрике. Как только его образ всплывал в голове – начинали дрожать губы и холодели пальцы. Одной моей половине ужасно – просто ужаснейше – хотелось увидеть его, обнять, прижаться, расцеловать. Ей было одиноко, тоскливо и больно, словно бы Атропос уже занесла свой кинжал над нитью, что связывала нас с Эриком, и вот-вот перережет её. А вторая половина жаждала встречи с ним только ради одного – заглянуть в глаза и сунуть тупой нож промеж ребер. Но я знала, что пока позволяю разуму полностью контролировать мои действия и эмоции, все будет в порядке.

После полудня мы уже сидели в машине Чарли и ехали в участок, который занимался делом Бостонского Джека-Потрошителя. Чес пыталась уговорить меня хоть чуточку привести себя в порядок, но я отмахивалась. Наверное, вид у меня был устрашающий. Третий день нечёсаные волосы, синяки под глазами, отяжелевшие от мигрени веки. Меня все ещё не отпускал озноб, поэтому даже несмотря на более-менее хорошую погоду, пришлось одеться тепло.

Всю дорогу мы ехали молча, и только, когда «тойота» остановилась на углу Хокинс-стрит, подруга спросила:

– Милая, мне пойти с тобой?..

– Нет, спасибо. – Я захлопнула дверцу авто. – Идем, Джон.

Симмонс осторожно взял меня под локоть и повел внутрь участка. На проходной нас уже ожидал молодой человек в очках, нервно теребящий костяшки пальцев.

– О, наконец-то, быстрее, – протараторил он, и мы с Джоном двинулись в сторону архива, следом за ним. Парень шел быстро, не оглядываясь, вперед по коридору, потом вниз по лестнице – пролет, другой, третий, – дальше снова коридор, поворот, решетчатая перегородка с табличкой «Архив» за которой пустовал черный офисный стул.

Когда мы собирались зайти внутрь, парень нас притормозил и пошел один. Через минуту вернулся с увесистой папкой, плюхнул её на стол и бросил:

– Только быстрее, Энджи может вернуться в любой момент.

– Хорошо, – кивнул Джон. – Давай, Бэкки.

Я опустилась на стул. На безликой папке приговором зиял номер дела, на второй странице более подробное описание и классификация, в углу листа чьим-то размашистым подчерком значилось «Бостонский Джек-Потрошитель». Я медлила. Рука, застывшая над страницей с описанием дела, дрожала. Эрик, мысленно шептала я, мой славный, мой родной, мой любимый…

– Бэкки, поторопись, пожалуйста…

Глубоко вздохнув, я собралась и перелистнула страницу, не вдаваясь в чтение подробностей, заметок и описаний. Дальше, дальше, к фотографиям, прикрепленным скрепками к краю листа.

Две девушки на берегу в расслабленных позах, одна подле другой. Черная косичка, перехваченная фиалковой ленточкой. Белый венок. Глаза закрыты, кожа синюшная, на мертвом лице загадочная улыбка.

Театр. Старинное ложе. Рыжая девушка, согнувшаяся в сладострастной позе, прижимает к груди золотистое покрывало. На лице будто умелым гримом нарисовано блаженство.

Парк Эдмондс. Девушка лежит на собственной одежде, голова обращена к фотографу. Блондинка со следами иглы на венах и синяками на шее.

Пальцы снова задрожали, а в следующую секунду подрагивало уже все тело.

– Ну, закончили? – нетерпеливо осведомился парень, я отрывисто кивнула, и он спешно забрал папку.

В квартиру меня заносили уже в полусознании. Помню только, как суетилась Чарли и какой-то мужчина. Наверное, врач. Они говорили о чем-то, а мое воображение рисовало безумные картины. Убийца поднимает нож над спящей Мари, Джек-Потрошитель смеется, скрываясь в тени переулка. Сладкая улыбка. Непослушные кудри щекочут щеку. Мягкие женственные губы касаются кончиков пальцем. «Эрик Лэнг, отныне ваш вечный должник».

Очнулась рано утром с полным осознанием того, что собираюсь делать. Потянувшись к телефону, я набрала сообщение и отослала его Эрику:

«Встретимся вечером. Ты знаешь, где».

========== Часть 8 ==========

Утром я за все поблагодарила Чарли, заверила её, что мне уже гораздо лучше, и она может ехать домой. Подруга долго упиралась, отговаривала, но я смогла её убедить, и примерно к полудню осталось дома одна.

Настал черёд последнего акта.

Мари наконец обо всем узнала. Правда вскрылась без признаний вины, внезапно, как удар ножа в спину. Правда с самого начала была очевидна. Очевидна настолько, что моя героиня хваталась за голову – как? Как она не поняла все раньше? Как могла быть настолько слепа?

Но теперь поздно сожалеть. Осталось только героически взглянуть в глаза этой самой правде. Она стояла передо мной, у неё было три мертвых лица, от неё несло сладко-гнилостным запахом смерти. Бескровные рты разомкнули губы, чтобы голосом Сфинкса загадать мне загадку: «Кто здесь настоящее чудовище, Бэкки?»

Весь день я не отрывалась от ноутбука, пальцы бегали по клавиатуре, отстукивая последние страницы романа до самого момента объяснений между героями. Когда я поставила точку, антикварные часы на стене пробили пол шестого вечера.

На эту встречу с Эриком я оделась с иголочки. Безупречная классика, макияж, прическа. Девушка, глядящая на меня из зеркала, походила на куклу в витрине дорогого магазина. Но эта куколка была хороша. Я улыбнулась ей напоследок, вышла из дома и села в такси. До назначенного места мы ехали не больше двадцати минут.