Текст книги "Галерист (СИ)"

Автор книги: Berenice Borgia

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

– Да, привет. – Я поднималась в офис по лестнице – лифт как назло сдох. – Ты просил позвонить, когда…

Ох уж этот его голос:

– Устала наконец писать?

Я засмеялась:

– Ага, уже видеть не могу свой ноут. Что у тебя там за идея?

– Эм-м… – На фоне вдруг кто-то вскрикнул, послышались тревожная музыка, я даже смогла разобрать грозный мужской вопль: «Рот откроет пытка!». – Да, у нас тут скоро Лодовико с Грациано подерутся. Слушай, сейчас не очень удобно говорить…

– Я перезвоню!

– Да нет, лучше просто будь готова в следующую субботу часам к шести вечера. Я за тобой заеду.

– А-а-а… – Я встала посреди лестницы, соображая нет ли у меня на эту субботу каких-нибудь планов. Но даже если и были – пойдут к черту. – Хорошо, а что мы будем делать?..

– Это сюрприз. И… только не джинсы, ладно? Что-нибудь классическое.

– О, мы что идем знакомиться с твоими родителями?

Черт, опять! Опять я ляпнула, не подумав!

– Нет, – неожиданно серьезно ответил Лэнг. – Это мы отложим на потом, Бэкки.

От этой его «Бэкки» у меня зашевелились волосы на затылке и заклокотало в груди. «Пагубный подлец!» – вдруг снова раздалось на заднем плане. И в самом деле, черт подери!

– Ну что, мы договорились? В субботу в шесть вечера я буду у твоего дома.

– Замётано, шеф!

– Тогда до скорого.

Из трубки послышались гудки, а я вдруг перестала улыбаться, раздумывая не слишком ли по-девчачьи себя веду. Чарли не раз говорила, что с мужчинами нужно быть женщиной, а мать по телефону любила пичкать какими-нибудь ключевыми фразами, которые должны создать нужное впечатление – дорогой куколки, которая знает себе цену. Но похоже мне никогда не научиться правильно себя вести. По крайней мере, с парнями, которые нравятся. Впрочем, на самый крайний случай был выбор – относиться к Лэнгу сугубо как к прообразу моего галериста Рика.

Как бы то ни было, но в субботу в шесть вечера я была дома как штык. Памятуя о его «только не джинсы», перерыла весь свой шкаф, проклиная это извечное женское «нечего надеть». Нет, у меня были вещи на выход, и немало – частенько приходилось присутствовать на всяких полусветских тусовках от лица издательства, но сейчас все эти наряды казались… неподходящими. В итоге я остановилась на черной классической юбке и белой блузке в викторианском стиле – Чарли сказала бы, что её подруга выглядит как призрак из какого-нибудь английского особняка. Легкий макияж, волосы убраны под стать образу. Я напоминала себе стокеровскую Мину – милая и строгая одновременно.

В общем, приготовившись к неведомому сюрпризу, леди Мина сидела на бабушкиной софе, ждала своего милого Джонатана и, чтобы унять мандраж, предавалась воспоминаниям. Когда бабушка и дедушка умерли, мама решила свернуть семейный бизнес, но в свой парижский дом забрала только малую часть собранной родителями коллекции. Все остальное хранилось в доставшейся мне по наследству квартире. В детских воспоминаниях дедушкина гостиная казалась просто огромной: высокие потолки, скрипучий английский паркет, здоровенные окна. Всегда светлая, просторная – самое то для детских игр. До сих пор помню, как весело было прятаться от дедули под массивным дубовым столом с львиными ножками и устраивать там заговоры шахматных фигур – пешки против короля, король прячется за ферзем, слон неустанно бдит, охраняя трон. Я ностальгически улыбалась, поглаживая вышитые на софе ирисы. Теперь, заваленная почти под самый потолок всяческим антиквариатом, гостиная казалась чуть ли не вдвое меньше. Со всех сторон на меня глядели произведения искусства разных эпох и авторов. Статуэтки древнегреческих богов, сцены из жизни венценосной четы, замочные скважины лакированного комода, декупажные шкатулки работы Фрагонара. Прикрыв глаза, я глубоко вдыхала извечный здесь запах старины, погружаясь в миры прошлого. Вот где-то в коридоре сплетничают служанки, в ажурной клетке щебечет птичка, мои руки покаяться на узорчатой ткани дорожного платья. Этим вечером я собираюсь на прогулку, и в мерном постукивании дождя за окном мне слышится цокот копыт и скрип колес подъезжающей кареты.

Раздался звонок в домофон. А вот и Джонатан.

Или Дракула, подумала я, открывая дверь. Черные кудри снова зачесаны назад, воротник пальто по-прежнему в стойке, только теперь уголки смотрят в разные стороны – только клыков не хватает. Шарф небрежно обнимает шею, из-под расстёгнутого пальто виднеется темный жилет и бордовая рубашка.

Эрик осмотрел меня с аристократичной полуулыбкой и, кажется, остался доволен. В таком же почтительном молчании, я сняла с вешалки свой плащ, и мы, взявшись под руки, чинно прошествовали к его автомобилю – черному, блестящему «Мазератти».

– Так и будем молчать? – не удержалась я.

– Ш-ш-ш, – Эрик улыбнулся, глядя на дорогу. – Не порти момент.

Так мы ехали до самого пункта назначения. Эрик – загадочно улыбаясь, я – размышляя в предвкушении. Когда Лэнг сказал, что мы уже почти прибыли, и осталось только найти место, где бы припарковаться, мелькающие за окнами афиши уже навели меня на пару мыслишек. «Мастера, чьи работы сто лет были под запретом», «Вульгарно и животрепещуще», «То, что заставляло краснеть наших предков». На мой вкус завлекающие лозунги вышли не слишком удачными, но я пообещала себе закинуть подальше профессиональный переклин и просто наслаждаться.

– Надеюсь, ты не подумала, что мы пришли сюда приятно провести время? – спросил Эрик, помогая мне снять плащ и передавая наши вещи в гардероб.

Этот вопрос поставил меня в тупик.

– Эм… в смысле?..

Рик по-театральному закатил глаза и, опустив руку мне на плечо, плавно повернул в сторону зала.

– Мы пришли сюда за вдохновением.

И тут меня осенило. Галерея! Изящных искусств! Полная картин в жанре «ню»! Это было настолько очевидно почти с самого начала, что я чуть не ударила себя по лбу – как не догадалась сразу?! Чертовски хорошая идея, Эрик!

– Господи, – прошептала я, невольно сжимая его руку. – Ты просто гений, просто… бог.

– Польщен, конечно, – негромко хохотнул Лэнг, мягко сжимая мою ладонь в ответ. – Но мне показалось, что это первое что мы должны сделать, прежде, чем продолжить наш роман.

– Да-а-а…

– Идем, – шепот коснулся моего уха, – я тебе все покажу.

И Эрик повел нас вдоль галереи, рассказывая, как тяжело было найти подобные работы, да ещё в одном месте. Оказалось, он уже был здесь неделю назад, вдохновлялся и размышлял. И много думал, прежде чем предложить мне такую, как он выразился, не совсем гуманную идею.

– Ты о чем? – встрепенулась я.

Когда мы снова оказались недалеко от входа, Эрик отошел на минутку и вернулся с газетой из местного киоска. Потом, не говоря ни слова, вернул меня к одной из картин, мимо которой мы уже проходили. Гоген. Не назову себя ценителем постимпрессионизма, поэтому в первый раз и не обратила особого внимания на полотно.

– Я пригляделся к этой картине, после одной статейки в газете. И тут меня осенило.

– Эм, да?

– Да. Присмотрись.

Я пожала плечами и сделала, как он сказал. На картине изображались две… девушки? Обнаженные. Лежали, кажется, на берегу, будто после купания. На одной из них – венок из каких-то белых цветов. Табличка под полотном гласит: «Поль Гоген. А ты ревнуешь?.. 1892». Я недоуменно подняла глаза на Эрика.

– А теперь взгляни вот на это.

Лэнг протянул мне раскрытую газету. На колонтитуле до боли знакомый логотип «Паблишер Дей», пятая колонка, статья про убийство на берегу Чарльза. Две обнаженные девушки, лежащие на песке.

Под статьей курсивом подпись автора: «Всегда первый, Джон Симмонс».

Комментарий к Часть 3

Прикреплено к делу: Фотография картины

Автор: Поль Гоген

Название: “А ты ревнуешь?”

http://allpainters.ru/img/stories/paintings/are-you-jealous-1892.jpg

========== Часть 4 ==========

– В самом деле, как-то не гуманно…

– Согласна. Просто ужасно. Я не ожидала от него такого! Но, черт возьми, это гениально!

Красуясь перед зеркалом в пиджаке новой осенней коллекции, Чес с укором поглядела на мое отражение.

– Ну ладно мы, Бэкки. Я и Джон. Два прожженных циника. Но ты-то куда катишься?

Я фыркнула, примеряя туфли на шпильке.

– Нужно было беспокоиться раньше, когда Бэкки только-только решилась браться за криминальный детектив.

Чарли сокрушенно вздохнула, хотя было совершенно ясно – то, как смотрится этот небесно-голубой пиджак с синей юбкой, волновало её куда больше, чем моя шедшая по швам нравственность.

– Ну-у-у, – протянула она, не отрывая глаз от своего отражения, – значит, сначала Эрик предложил тебе связать убийства в романе с картинами известных художников.

– Картинами «ню», – уточнила я. – Он даже взялся составить список подходящих полотен.

– Да-да, а потом предложил вдохновляться, – Чес фыркнула, – реальными убийствами. Слышишь, Бэкки? Ре-аль-ны-ми!

– Его вдохновило только одно! – Я встала с пуфика и прошлась немного туда-сюда. Нет, все-таки шпилька – не моё. – Ну, что поделаешь? Люди смертны. А мы не собираемся перерывать их могилы, просто…

– Просто что? – Чарли обернулась, вылупив на меня густо накрашенные глаза. Помолчав пару секунд, я пожала плечами:

– А мы просто увековечим их истории.

Да, конечно же, поначалу я немного опешила. С одной стороны, меня чуть не сшибло очередным приливом вдохновения, с другой – едва ни сожрала совесть. Наверное, какая-нибудь ханжа назвала бы Эрика извращенцем, но я… почему-то вполне понимала его. Что, как не реальные трагедии, являются прообразами многих книжных эпопей? Даже придумывая что-то новое, творец опирается на то, что когда-либо увидел или услышал. Всё найдет отклик в его фантазии. В данном случае творец выступает как циничный критик превратностей судьбы, он будто смотрит на окружающие события через стекло витрины. Все это случается где-то там, в другой плоскости мира, а я здесь, на периферии, во власти собственного воображения создаю иные миры, в чем-то копирующие ваши, в чем-то являющимися полной противоположностью. Это нормально, убеждала я себя, Эрик ведь актер, а значит тоже творческий человек.

– Я, наверное, тебя жутко испугал, да? Слушай, если не захочешь продолжать… просто скажи. Не заставляй себя, хорошо? Я пойму. – В голосе, раздающемся из автоответчика, послышался смешок. – Даже если ты больше не захочешь меня видеть. Знаешь, я… чертовски увлекающий тип. Это частенько портит жизнь. Помнишь, я говорил, что мне с трудом дается Отелло? Знаешь, почему? Я слишком вживаюсь в роль. Иногда мне кажется, что я ненароком однажды все-таки задушу какую-нибудь Дездемону. Приходиться себя тормозить. – Наступило молчание, и я подумала, что скоро сообщение закончится. Но потом Эрик внезапно продолжил: – Если все-таки решишь, что я не псих, позвони. Как-нибудь. В свободное время. Пока.

Вздохнув, я положила мобильник на стол рядом с недопитой кружкой кофе. Взгляд сам собой опустился следом. Я вспомнила аристократические манеры Лэнга в тот четверг, как он деликатно оставил ложку на салфетке, как поцеловал руку, словно бы мы повстречались на каком-нибудь балу. Я не могла думать о нем плохо. Как только представлю эту улыбку, эти темные глаза со знакомой печалью на дне… Я чувствовала его. Понимала, как себя. Может быть даже лучше, чем себя. Мы были… похожи?

За окном в кои-то веки было солнечно, и вроде бы даже тепло. Я слышала пение птиц, звуки улицы, чувствовала запахи, принесённые ветром через приоткрытую форточку. А потом вдруг улыбнулась и снова взяла телефон.

Не прошло и пары гудков, как Эрик взял трубку.

– Привет! Слушай, я тут начала описывать первое убийство, ну то, что с двумя девушками. Не помнишь, мы все-таки решили надевать на одну из них белый венок прямо как на картине или нет?.. А знаешь, думаю нам проще встретиться и обсудить. В «Монро», договорились?

Минута молчания. Смех. Я слушала его, закусив губу, но все-таки не сдержалась и, в конце концов, тоже засмеялась.

Боги, как же мне было тогда хорошо.

Общими усилиями была дописана уже третья глава.

Я грезила о том, чтобы отнести первые две на оценку нашему главному редактору, но Эрик меня тормозил. Подожди, говорил он, ты развеешь всю магию. Он сказал это шутливо, но я все равно не могла не подчиниться. Мой милый галерист был прав. Разместившись за самым дальним столиком в уютном кафе на Ньюбери-стрит, мы были похожи на детей, узнавших о существовании Нарнии и боящихся всё рассказать родителям. Словно бы кто-то мог отнять у нас этот чудо-шкаф, сжечь наши палочки из остролиста и оправить в приют для животных бедного единорога. Ну ладно, думалось мне, редактор подождет. То удивительное волшебство, творящееся между нами, было куда ценнее, и потому я ещё больше боялась его спугнуть.

Первое убийство по мотивам Гогена совершено. Мари и Рик ещё не проследили связь между выставленными в галерее картинами и найденными на берегу Темзы телами. Они продолжают общаться и видеться на выставках, Мари уже начинает что-то испытывать к своему новому знакомому. Но, что же Рик? Как быть с ним?

Этот вопрос я задала Лэнгу на одной из наших встреч.

– Конечно, он и есть убийца, – заверил меня Эрик почти возмущенно, словно бы и не допускал никогда кого-то более подходящего на эту роль. – Это же классика.

– Думаешь, стоит? – Я нервно грызла карандаш. – А как же… ну… не знаю… оригинальность?

Лэнг фыркнул, скрестив руки на груди. «Ну нет, я в подобном не участвую» – говорил этот жест.

– Ну а кого ещё ты можешь сделать убийцей? Её бывшего? Который неожиданно всплывет ближе к развязке? А до этого не удостоится и строчки? Знаешь, как называется подобный ход?

– Рояль в кустах, да.

– Вот именно. – Эрик ткнул пальцем в стол. – К тому же в данном случае дело не в оригинальности, а в чувствах героев и в «идейности» убийств. Так что Рик – главный злодей. Точка.

Я смотрела в эти горящие глаза и понимала, что просто-напросто не могу возразить. Его немного театральный напор восхищал и пугал одновременно. Тогда я подумала, что точно не хотела бы играть с ним Дездемону.

На очереди было ещё одно убийство и ещё одна картина. Густав Климт. Даная, совокупляющаяся с золотым дождем. Наш злодей должен был совершить новое преступление в каком-нибудь людном месте и покрыть тело девушки золотой накидкой, как бы символизирующей очередное воплощение извращенца Зевса. Какое именно это будет место, мы с Эриком так и не решили. Попросту не успели. Его захватила череда спектаклей и репетиций, меня – работа, где я настолько сильно уставала от монитора, что, возвращаясь домой, просто-напросто больше не могла в него пялиться. Похоже, решила я, настала пора немного отдохнуть, поэтому выходные мы с Чарли провели у её бабушки в Шрусбери – милый провинциальный городок в часе езды от Бостона. В округе Вустер осень была не такой суровой, а протестантский дух, пропитавший здесь каждый камушек, прямо-таки настраивал на размышления, которыми не стоило делиться. В конце концов, я, можно сказать, планировала убийство.

– Скучаешь?

Мы с Чес сидели на крыльце дома её бабушки, подобрав под себя ноги и закутавшись в пледы. Мои руки согревал только что приготовленный горячий шоколад, а Чарли умудрилась выудить из дома бабули-трезвенницы бутылку вина.

– Наверное. – Я пожала плечами, с улыбкой глядя на детей, гоняющих вокруг церкви на велосипеде. – Мы не виделись почти неделю.

– Удивительное ты создание, Бэкки, – Чарли тоже сегодня была настроена на философский лад. – Между вами не было даже поцелуйчиков, а ты уже похоже готова выскочить за него замуж.

– Есть между нами что-то получше поцелуйчиков.

– Лучше бы между вами хотя бы разок побывал секс.

– Че-е-ес…

– Что? Ты молодая женщина! Тебе в конце концов это нужно.

Я вздохнула. Переубеждать всё равно бесполезно.

Да и… нужно ли?.. Сказать, что я не грезила о том, чтобы понежиться в его руках, значит грубо солгать. Да, я хотела близости. Той самой, которая так нужна молодым женщинам. Я хотела целовать его. Губы, шею, такие мужественные руки с длинными пальцами пианиста. Замирала каждый раз, когда он задумчиво тер переносицу, прижимался губами к костяшкам сцепленных в замок пальцев, поправлял упавшие на лицо волосы. Ловила каждый жест и постепенно понимала, что делаю это не для романа. Просто потому что мне самой хочется однажды убрать эти непослушные кудри ему за ухо или поправить воротник рубашки, почувствовать аромат духов. Кажется, Бэкки, ты потихонечку растворяешься, как сахар в кофе.

Вернувшись в Бостон, я оставила Эрику пару сообщений, примерно одного и того же содержания – надо встретиться, у меня ступор, не знаю, что писать дальше. Солгала? Да, и нагло. На самом деле я просто хотела увидеться. Ей Богу, мне казалось, что, если мы встретимся этим же вечером, я просто накинусь на него и не отпущу до самого утра. И к черту пресловутое бабушкино воспитание! Я молодая женщина, в конце концов!

Но мой очаровательный галерист не отвечал, и оттого всю первую половину недели я была чернее тучи. Чарли просто-напросто махнула на меня рукой, Джон попытался что-то выведать, но тоже поспешно сдался – журналист журналиста не допросится. Только к среде я немного распогодилась, уже решившись как-нибудь заявиться к Эрику на репетицию и потребовать объяснений.

– Я в отчаянии! – сокрушался Симмонс во время ланча. – Неужели этот чертов маньяк-убийца не мог разродиться после выходных?

– А что бы изменилось? – пожала плечами Чес, покусывая пластиковую ложку от мороженного.

– Многое! Я бы успел написать статью. Мэгги все выходные била меня по рукам, если я только пытался потянуться к ноутбуку. В итоге проклятые «бостонцы» нас опередили. Они уже в понедельник опубликовали новость на своем сайте, а на следующий день пустили макет в печать.

– Не беспокойся. – Я продолжала что-то задумчиво чиркать в блокноте. – Миссис Дарлинг не уволит из-за этого, ты же не виноват. Выходные есть выходные.

– Да причем тут увольнение! Пострадала моя профессиональная гордость, понимаешь?

Чарли помахала рукой, обращая на себя внимание:

– А где в итоге нашли тело?

– В театре, – буркнул Джон.

Карандаш вдруг застыл в пальцах, а в голове со знакомым скрипом завертелись шестеренки.

– Подожди, где?..

– В театре, – повторила Чарли, – ты вообще слушаешь?

Выхватив из сумочки мобильник, я стрелой выбежала из шумного кафе, на ходу набирая номер Лэнга. И на этот раз он ответил.

– Эрик!

– Ох, Бэкки, привет, собирался позвонить тебе чуть попозже, понимаешь…

– Эрик, послушай!..

– Да-да, я читал сообщение, у тебя ступор, обещаю, скоро я…

– Нет! Дело не в этом! Я знаю, где Рик убьет следующую жертву!

Комментарий к Часть 4

Прикреплено к делу: Фотография картины

Автор: Густав Климт

Название: “Даная”

https://upload.wikimedia.org/wikipedia/commons/c/c8/Gustav_Klimt_010.jpg

========== Часть 5 ==========

У Эрика был ужасно забитый график, но он все-таки выкроил время, чтобы свозить меня в театр Хантингтон, где уже в третий раз будут давать Отелло на современный лад. Окрыленная, я поначалу требовала, чтобы он в ближайшее же время освободился и помог мне, а позже – слезно просила прощения за свою наглость. Эрик смеялся в трубку, я представляла, с каким видом он качает головой, произнося это, уже ставшее заклинанием, «Бэкки, Бэкки».

– Ну… ну что ты смеешься? Я, между прочим, пытаюсь извиниться!

– А я тебя прощаю, – на этих словах он бы наверняка примирительно поднял руки, не переставая, правда, смеяться. – Только успокойся.

Я сжала кулаки, чувствуя, как горло сдавливает ком. Что-то рвалось из меня наружу, а я тщетно пыталась это сдержать. Оттого, наверное, мой голос прозвучал так мученически жалобно:

– Господи, Эрик!..

– Что?

– Я… я так… нет я… я безумно соскучилась!

Я ожидала снова услышать его смех, мягкий, не глумливый, смех, который успокоил бы меня, смех обещающий, что скоро все наладится. Но ответ Эрика был коротким и на удивление серьезным:

– Я тоже, Бэкки.

Мы встретились в пятницу вечером, он снова заехал за мной, в этот раз на мотоцикле. Выйдя на улицу, я развела руками:

– Боже, мистер Лэнг, сколько же у вас образов? Боюсь, в Рика столько не влезет.

Небрежным жестом приподняв очки-авиаторы, он подвигнул и слез с мотоцикла, чтобы взять мою сумку и спрятать под сиденье. Косуха, черная футболка, потертые джинсы и здоровенные ботинки на шнуровке. Я порадовалась, что сегодня решила не наряжаться.

– Ну, – Лэнг пожал плечами, – байкерский стиль любили геи восьмидесятых.

Я смущенно насупилась:

– Ладно, ладно! Не будем мы делать Рика геем…

– Так-то лучше, куколка.

И тут я бросилась к нему, сдавила так сильно, что косуха под моими руками заскрипела. Он обнял в ответ, забрался руками под куртку, заставляя меня задрогнуть всем телом. Я чувствовала его тепло сквозь футболку, запах геля после бритья…

– Мисс Дугла-а-ас, – протянул Эрик мне на ухо, – нам уже пора, театр – это не ночной клуб.

Мы добирались с ветерком, поэтому на Хантингтон-авеню были уже буквально через двадцать минут. На проходной нас встретил милый толстячок-охранник с бакенбардами и в бейсболке с логотипом «Атланата Брейвс». Они с Эриком пожали друг другу руки.

– Как идут дела, Баки?

У милого толстячка оказался ядреный бас:

– Неважно. – Охранник махнул рукой, угрюмо скрываясь в своей будке. – Колорадо Рокис пока лидирует.

Злорадно усмехаясь, Эрик повел меня в холл.

– Его зовут Баки? – удивленно прошептала я, оглядываясь на охранника. – Как Баки Барнса?

– Как бакенбарды.

Мы тихо засмеялись, как два школьника, потешающиеся над учителем.

– О, до чего милая девушка.

– Знакомься, Ребекка, это миссис Майнхоф. Миссис Майнхоф – Ребекка Дуглас, в недалеком будущем самый продаваемый писатель Бостона.

– Эри-ик! – с укором протянула я, передавая миссис Майнхоф свою куртку.

Старушка очаровательно улыбнулась, блеснув вставной челюстью, и вручила мне номерок от вешалки в гардеробе.

– Ох, Рикки, ты всегда умел выбирать девушек. В прошлый раз…

– Спасибо, миссис Майнхоф, нам пора, – протараторил Лэнг, поспешно уводя меня за локоть.

– Да ну что-о-о ты, Рикки, – наигранно возмутилась я, когда мы уже поднимались по лестнице в театральный зал. – С удовольствием бы послушала эту милую старушку.

На лице Лэнга застыла натянутая улыбка. Понял, что попался, засранец.

– Хорошо, да, признаюсь, – смеялся он, – экскурсия в театр мой самый частый трюк с девушками.

– Угу, как интересно.

– Но мы же с тобой здесь действительно по делу, верно?

Ага. Действительно. Впрочем, Эрик прав. Можно сказать, я сама сюда напросилась.

Это был классический театральный зал с витыми колоннами, тяжеленным красным занавесом и мягкими стульями, оббитыми уже кое-где протертым бархатом. Но декорации на сцене изображали современную бытовую сцену и выглядели очень натурально. Казалось, сейчас из-за кулис выйдет отец в домашнем халате, к столу сбегутся детишки, а за ними – ворчащая мать. Наверное, зритель на этом спектакле будет чувствовать себя вуайеристом.

– Здесь классно.

– Не то слово.

Эрик стоял рядом со мной в проходе между рядами кресел, и зачарованно смотрел на сцену. Вот как выглядит человек, которому нравится его работа. Трепетный огонь в глазах, загадочная улыбка. Мне было жутко интересно узнать, о чем Лэнг сейчас думает. Я только открыла было рот, чтобы спросить, но он меня опередил:

– Ну вот, театр. Ваше желание исполнено, мисс?

Я снова посмотрела на сцену и в предвкушении захлопала в ладоши.

– Да, теперь мисс хочет кое-что натворить.

С декорациями мы провозились около получаса. Немного сдвинули назад старые, вытянули в центр откуда-то из закромов плешивую софу с дюймовым слоем пыли и даже раздобыли золотистую накидку из сценического наряда певички кабаре. Долго думали, как же стоит расположить нашу жертву – точь-в-точь как на картине или изложить сюжет полотна в свободной форме. Сошлись всё-таки на каноне, и даже попробовали уложить в похожую позу театральный манекен, благо ноги у реквизита сгибались и разгибались как надо. Когда приготовления закончились, Эрик забрался к прожекторам и настроил самый яркий прямо на софу. Раздался щелчок, и свет озарил чудовищное место преступления. Я обмерла. Все получилось настолько правдоподобно, что мне захотелось вызвать полицию. Я даже вскрикнула.

– Эй, ты чего? – Эрик поспешно вернулся. – Бэкки?

Я посмотрела на его тревожное лицо и улыбнулась как больная. Или как маньячка. Или все вместе.

– Это шедевр.

Эрик негромко рассмеялся, качая головой.

– Бэкки, Бэкки…

Потом мы ещё почти целый час просто проболтали. Лэнг рассказывал о своей семье – отца он не помнил, мать умерла, когда он только окончил школу, оставив ему неплохое наследство в виде хорошей квартиры и счета в банке. У его семьи было много друзей, которые помогли Эрику встать на ноги, поступить в театральную школу при Хантингтоне, а потом и на работу в сам театр. Он бывал на гастролях в Париже, Риме и Москве, а каждое лето гостил у троюродной тетушки на исторической родине в Мадриде. Он много о чем расспрашивал и меня. Почему мать оставила с бабушкой и дедушкой, а сама уже не первый год живет в Париже? Где я училась, много ли у меня друзей? В общем, этим вечером мы, кажется, наконец решили познакомиться.

– Вот все думаю, – начала я, когда речь снова зашла о романе. Мы сидели на той самой софе, потеснив нашу деревянную жертву, а её золотое покрывало я зачем-то набросила себе на плечи. – Сколько должно быть убийств?

Эрик пожал плечами, закинув ноги на пуфик.

– Не знаю. – Задумался. – Может… четыре? Очень символичное число. Помнится, одно из значений – справедливость и порядок. Противоположность бесчестию.

– Хм. Справедливость. Да, нам пойдет. Рик ведь убивает не просто женщин, а… – тут мы заговорили хором: – бесчестных и распутных женщин.

Я засмеялась:

– Мы с тобой просто чудовища.

– Не то слово.

После закрытия театра, Эрик предложил немного пройтись. Я держала его под руку, мы молчали, вдыхая ночной воздух, пропитанный осенней сыростью. Уже стемнело, зажглись фонари. Когда мы проходили мимо газетного киоска, Лэнг почему-то остановился. Темнокожий мужчина за прилавком смерил нас не слишком довольным взглядом: кажется, он уже собирался закрываться.

– Хотите газетку, сэр?

Эрик хмыкнул, доставая из корзины свежий выпуск «Бостон Университи».

– Гляди, – сказал он, протягивая мне. – Они окрестили убийцу новым Джеком-Потрошителем.

========== Часть 6 ==========

Ну конечно же я ухватилась за эту мысль Дело в романе происходило как раз в Лондоне, оставалось только чуть-чуть подкорректировать конкретное место действия, переместив все убийства в район Уйатчепел. Конечно, идея была не нова, но как же все сходилось!

Именно это я доказывала ребятам на перерыве, размахивая скрученной газетой под редакцией наших конкурентов.

– Убери эту гадость, я сейчас заплачу, – ворчал Симмонс, запивая горе эспрессо из автомата на первом этаже.

– «Возращение в Уайтчепел», а? – Я попеременно бросала горящие взгляды то на Чарли, то на Джона. – Как вам?

– Ну-у-у, – протянула Чес, копаясь в телефоне, – может быть лет эдак двадцать назад…

– Ладно, – нахмурилась я, бросая газету в урну. – Над названием, ещё надо поработать… но сама идея? Что скажешь?

Чес наконец оторвалась от мобильника.

– Я думаю, неплохо. Но сложно сказать, не читая сам роман. Лучше расскажи про Эрика. У вас?..

Чарли игриво подмигнула. Покраснев, я указала взглядом на Джона, но тот, кажется, был слишком увлечен своей задетой гордостью.

– Ну… – Я подошла ближе к подруге, чтобы нас ненароком кто-нибудь не услышал. – Ничего такого не было… но он сказал, что скучал по мне. И мы обнимались.

– А-а-алилуйя! – Чес возвела руки к потолку. – Дело близится к заветному.

Я засмеялась:

– Вечно ты об одном!

– Однажды я тоже возьмусь писать роман. Любовный. И сделаю тебя главной героиней.

– Не лги, ты сделаешь меня страшной подружкой.

Похохотав, мы поспешили в офис.

Близилась к концу четвертая глава, и, проходя мимо кабинета главного редактора, я всё чаще нетерпеливо грызла ногти. Мы с Эриком уже несколько раз проговаривали весь костяк сюжета и даже кое-какие ключевые сцены, поэтому краткое содержание было готово. Но как же магия, вопрошал мой внутренний голос. Магия между нами уже вполне себе укрепилась, поэтому ей ничего не угрожает, отвечала я.

В конце концов, Чес сказала, что если я не сделаю это, то она выкрадет мою рукопись и пойдет в редакторскую сама. Прости, Эрик, меня заставили.

– Приветик, Рэй, не отвлекаю?

Рэйчел отняла глаза от монитора.

– Да нет, заходи. Нужна помощь со статьей?

– Не совсем…

Чарли терпеть не могла Рэй Биллс за её «отвратительный вкус в одежде». На самом деле, Рэйчел просто придерживалась классики и офисного стиля, как и подобает главному редактору. Ну и частенько критиковала Чес за её яркие наряды.

– Ого, – выдала она, когда открыла файл с первыми главами романа. – Не знала, что ты пишешь.

Я натужно улыбнулась и ткнула пальцем в монитор.

– А вот тут краткое содержание. Глянешь на досуге?..

– Конечно. Обязательно посмотрю. Только, боюсь, не в ближайшее время. Понимаешь…

– Нет-нет! – замахала руками я. – Никакой спешки. Прочтешь, когда будет удобно.

На этой неделе наконец завершился шекспировкий сезон, и у Эрика появилось свободное время. Все выходные мы провели вместе – болтались по городу, сидели в кафешках, ходили в кино. Я шутливо повозмущалась, мол, актер, а в театр ни разу не сводил. Надо было видеть его лицо! Мне тогда показалось, что Лэнг снова вошел в роль Отелло и сейчас удушит незадачливую Дездемону. Но он просто прорычал, что в ближайшие дни и слышать ничего не хочет о театрах.

Эрик целовал меня.

Первый раз в кино. И вовсе не на месте для поцелуев. И совершенно неожиданно. Мы просто смотрели очередной блокбастер, смеялись над отвратительной игрой молодых актеров и яро критиковали почти все сюжетные ходы. В один момент я так увлеклась, что не заметила, как уже почти кричу на весь зал. Какой-то мужчина с нижнего ряда возмущенно поднял голову:

– Эй, парень! Займи уже рот своей подружке!

– Секундочку, сэр! – услужливо ответил Эрик, и вдруг притянул меня к себе.

Подумать только, когда-то эти губы казались мне женственными!..

Больше никто не возмущался.

Как раз когда я увлеченно нашептывала Чарли о том, как мы с Эриком провели выходные, в наш маленький женский альков между перегородками в офисе, бесцеремонно ворвался Джон.

– Хотите свеженькую новость?

– Ну? – раздраженно фыркнула Чарли.

– Джек совершил новое убийство!

Мы с Чес недоуменно переглянулись.

– Какой ещё Джек?

– Бостонский Джек-Потрошитель, девочки!

– А-а-а!

– О-о-о!

– Этот парень просто какое-то Эльдорадо! Новая жертва – Билли Гарсия, слыхали о такой?

Чарли покривилась:

– Эта певичка?

– Да, её в прошлом году хотели судить. Наркодилерство, совращение малолетних.