Текст книги "Чёрное Солнце (СИ)"
Автор книги: Bafometka
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)
– Мы все здесь поняли, доктор Айно, что вы важная птица, однако это не даёт вам права угрожать тюрьмой девушке, которая не сделала ничего плохого! – заявила судмедэксперт.
– Сделала Ами Мицуно что-то плохое или нет, это покажет дальнейшее расследование. Однако на вашем месте я бы не стала столь поспешно судить о её невиновности, доктор Мэйо, – фыркнула Катарина. – Мисс Мицуно находилась в тесных дружеских отношениях с убитой, однако это не помешало ей присутствовать на её вскрытии, не обмолвившись об этой связи и словом. Довольно странная позиция, не находите? А потом мисс Мицуно неожиданно исчезает и никто не знает куда…
– И это автоматически делает её виновной в убийстве? С вашей аналитикой вам бы писать предсказания для китайского печенья, – хмыкнула Сэцуна Мэйо.
– А разве я сказала, что мисс Мицуно виновата в убийстве Нару Осака? – изогнула бровь Катарина Айно. – Понятие виновности может распространяться также и на намеренное сокрытие важной информации или улик, интересующих следствие. Насколько мне известно, это карается тюрьмой в вашей стране.
Сердце Ами ёкнуло, а дыхание перехватило.
“Неужели она заметила, что я вытащила ноты из руки Нару?” – подумала девушка, чувствуя, как холодеют ее пальцы.
Положение оказалось ужасающе опасным. Если Ами обвинят в сокрытии улик, то стоило ли сомневаться, что эта проклятая женщина с холодными немигающими глазами сделает всё, чтобы упрятать её в тюрьму. А доктор Айно, и Ами это чувствовала явно, была не из тех людей, которые бросаются пустыми угрозами. Однако девушка тут же взяла себя в руки, включив неумолимое хладнокровие своего рассудка, который подсказал ей, что если бы Катарина Айно была уверена в своих обвинениях, она бы уже задавала свои вопросы в том месте с низким потолком, о котором доктор упомянула ранее, а не кабинете Сэцуны Мэйо. А раз так, то нужно было доигрывать партию до конца.
Чтобы скрыть замешательство и охвативший её страх, Ами встретила взгляд своего противника почти с равнодушным спокойствием.
– Я не понимаю, доктор Айно, о каком намеренном сокрытии информации идёт речь, – начала она, пожимая плечами. – Да, я помогла мисс Мэйо при вскрытии, но я сделала это, потому что хотела выяснить, что произошло с Нару. Если бы я ушла из прозекторской, рассказав о наших близких отношениях, то боюсь, что результаты вскрытия так и остались бы для меня тайной. А мне нужно было узнать правду… Возможно не ради себя, а ради памяти моей подруги… Однако вскрытие не дало нужных мне ответов, и я стала искать дальше. Два дня назад я вспомнила, что Нару упоминала некий книжный магазин где-то в районе Санья, в котором она хотела поработать… Магазин назывался то ли “Тёмное Королевство”, то ли “Королевство Луны”… Точно не помню. Я поехала в Санья, чтобы разыскать этот магазин, но мои поиски не увенчались успехом. Хуже того, на меня напали какие-то отморозки… Возможно я бы сейчас здесь не стояла, если бы не помощь одного молодого человека. Он ухаживал за мной, пока я была без сознания, а потом, когда мне стало лучше, привёз ко мне домой…
Закончив свой рассказ, Ами выдохнула, явно довольная собой, поскольку голос её ни разу не дрогнул. Сказать правду в целом исказив детали, чтобы запутать проницательного собеседника было единственным верным решением в сложившейся ситуации. Подобную тактику девушка переняла у Зоя, вспомнив о нём в критический момент.
Выслушав девушку, глаза Катарины Айно сузились и превратились в две узкие щёлочки.
– Так… Уже кое-что… – сказала она. – И раз уж вы решили поиграть в детектива, то я попросила бы вас, мисс Мицуно, назвать точный адрес этого книжного магазина… Меня интересуют ВСЕ контакты вашей подруги перед её смертью.
– Но я не знаю адреса.
– Мисс Мицуно, сейчас не время играть в амнезию, – строго сказала Катарина Айно. – Уж коли начали говорить, будьте последовательны в своих ответах, если не хотите оказаться в том месте, которое я описала довольно в сдержанных красках.
Ами с отвращением отвернулась от неё. В лице доктора Айно, перекошенном конвульсией, было что-то отталкивающее, похожее на змею перед смертельным броском.
– Но это правда. Я поехала на поиски, зная только предполагаемое название и район, где он находится, иначе я бы отыскала магазин очень быстро. У меня нет причин скрывать от вас что-то…
Наступила тишина, быстро ставшая просто невыносимой. Катарина Айно долго буравила Ами своим пристальным немигающим взглядом. Наконец, доктор сказала:
– Тогда я бы хотела узнать имя и адрес молодого человека, спасшего вас, чтобы подтвердить ваши слова.
– Его зовут Зой… Это всё, что я знаю, – тихо ответила Ами.
– Какая удобная позиция, – усмехнулась Катарина Айно, расплываясь в улыбке, обнажая мелкие белые зубы. – Боюсь, мисс Мицуно, я не склонна верить вам. А это значит, что…
– Это правда, – вновь послышался голос детектива Джиба. – Ами говорит правду. Мы с Мотоки встретили этого парня сегодня утром в её квартире, когда отправились туда с проверкой.
Доктор повернулась к детективу.
– И вы, конечно же, не удосужились спросить его документы? – спросила она, явно разочарованная тем, что ему удалось вырвать игрушку из её когтей.
– У нас не было оснований проверять его документы, – пришёл на выручку Мотоки. – Этот парень находился в квартире Ами по её собственному приглашению и не представлял никакой опасности для её жизни и здоровья.
– Чего и следовало ожидать от полиции Токио, – деланно вздохнула Катарина Айно, закатив глаза.
Затем молодая женщина развернулась и направилась к выходу из кабинета мисс Мэйо так стремительно, что никто не успел проронить ни слова. Однако, открыв дверь, она неожиданно замерла.
– Скажите родственникам Нару Осака, чтобы организовывали похороны, когда пожелают. Её тела они никогда больше не увидят, – глухо сказала Катарина, не оборачиваясь.
С этими словами молодая женщина вышла, и как только за дверью затихли её быстрые шаги, детективы, судмедэксперт и Ами смогли спокойно выдохнуть.
– Черт, ну и стерва, – заявила мисс Мэйо, вновь присаживаясь за свой стол, выражая тем самым общее настроение. – Я еле сдержалась, чтобы не высказать ей всё, что я о ней думаю!
– Меня больше волнует не она, а её полномочия и влияния на полицию Токио, – нахмурился Мамору. – С каких это пор убойный отдел отчитывается перед Интерполом? И почему они так вцепились в это дело?
– А вы разве сами не догадались? – спросила Ами, и оба детектива посмотрели на девушку с явным недоумением. – Скорее всего, речь идёт о некой серии преступлений и убийство Нару всего лишь одно из них. Судите сами, доктор Айно пожелала присутствовать на вскрытии, и как только она увидела ожоги на внутренних органах, сразу же покинула прозекторскую. Это говорит о том, что доктор Айно видела такое и прежде. То же самое касается и исчезновения тела из морга Института Судебной Медицины. У меня сложилось впечатление, что и это событие было для неё ожидаемо. Ведь она только что заявила, что тела родственники не увидят никогда…
– Да, я тоже так подумала, – согласилась мисс Мэйо. – Непонятно только зачем она вызвала экспертов Интерпола и приказала изъять записи с камер наблюдения, если дело настолько безнадёжно…
– Думаю, она сделала это, чтобы выяснить, КТО вынес тело из Института, – задумчиво проговорила Ами, расхаживая взад и вперёд.
Эта привычка появилась у неё еще с детства, когда она начинала серьёзно размышлять о чем-нибудь.
– Но на записях ничего нет. Мы просматривали их несколько раз, – возразила судмедэксперт.
– Это мы так думаем, что нет. Возможно, Интерпол в курсе, ЧТО искать… В морге могли остаться отпечатки того, кто причастен к исчезновению тела… – заметил Мамору, и его рот сложился в твёрдую складку. – И думается мне, что это сделал убийца…
Мотоки потрясённо уставился на своего напарника.
– Но зачем ему тело девушки, Мамору? Он же уже успел сделать своё чёрное дело… Зачем же ему…
– Может и не успел, – перебила детектива доктор Сэцуна Мэйо. – Убийство – это всегда интимный процесс. Таким образом, один человек осуществляет власть над другим… Тело может символизировать для него трофей… Что он будет с ним делать дальше одному Богу известно…
– Значит, мы ищем больного ублюдка и извращенца-некрофила, находящегося в международном розыске? – нервно осведомился Мотоки.
– Убийца может и не быть некрофилом, – возразила Сэцуна Мэйо. – Может тело ему нужно для какого-нибудь ритуала… Ведь сам характер убийства – обезглавливание и удар в сердце сильно смахивает на ритуальное…
Лица детективов заметно оживились.
– Вы так думаете, доктор Мэйо? – спросил Мамору. – Тогда может, вы знаете, что это за ритуал?
Судмедэксперт покачала головой.
– Увы, я лишь предположила самое очевидное. Если бы речь шла просто об обезглавливании, тут бы я вам прочитала целую лекцию о том, что это в первую очередь символ казни преступника.
– Казни? – удивился Мотоки.
– Именно, – кивнула Сэцуна Мэйо. – В Средневековой Европе мечом и секирой казнили лишь благородных, в то время как простолюдинам отрубали голову топором, а потом насаживали на пику. Считалось, что перед казнью палачу следовало заплатить, чтобы он совершил своё дело быстро и без мучений осуждённого. В библейском откровении Иоанна Богослова обезглавливание применялось к христианским мученикам во времена гонений. В Японии обезглавливание совершалось как часть ритуала “сэппуку” после того, как самоубийца собственноручно вспарывал себе живот. Во времена нацисткой Германии гильотинирование применялось к уголовным преступникам, поскольку этот вид казни напротив, считался «неблагородным» в противоположность расстрелу. Суммируя все вышеперечисленное, можно было бы предположить, что убийца посчитал молодую девушку виновной в каком-то одному ему известном преступлении. Но удар в сердце, если честно, ставит меня в тупик… ЧТО хотел сказать этим убийца? Ведь заметьте, вторую девушку он не тронул, а это значит, что присутствует некая подборка жертв… Возможно, убийца охотится за людьми с определёнными качествами или признаками, но это будет понятно, если узнать, кем являлись предыдущие жертвы…
– Я вас понял, доктор Мэйо, – кивнул Мамору. – Значит, нам с Мотоки придётся просмотреть огромную статистику международных преступлений, связанных с обезглавливанием и нанесением точного удара в сердце… И особенно приглядеться к Великобритании… Возможно, если у нас будет больше данных, то это поможет нам отыскать убийцу Нару Осака!
В наступившей следом торжественной тишине у Ами вдруг неожиданно зазвонил телефон. Девушка достала его из сумочки и тут же узнала номер – ей звонил лаборант из криминалистического отдела Института Судебной Медицины – Рио Урава. Ами извинилась перед мисс Мэйо и детективами и поспешила выйти за дверь, чтобы ответить на звонок.
– Здравствуй, Рио.
– Здравствуйте, мисс Мицуно, – поприветствовал её смущённый голос в трубке. – Понимаю, что возможно вам сейчас не до этого, но я звоню сообщить, что провёл анализ листка с нотами, который вы мне оставили пару дней назад…. Результаты меня очень сильно обескуражили…
– Я все поняла, Рио, и зайду к тебе после того, как закончу смену, – поспешно ответила Ами, заметив, что на неё внимательно смотрело несколько человек в темно-синих куртках с надписью “Интерпол”, столпившихся в коридоре.
Девушка отключилась и поспешила вернуться в кабинет доктора Мэйо, словно маленькая любопытная мышка, ужаснувшаяся подстерегавшим её опасностям за пределами уютной норки.
***
Когда Ами вошла в криминалистическую лабораторию Токийского Института Судебной Медицины, находившуюся в восточном крыле здания, на город уже успели опуститься сумерки. И хотя девушка давно закончила свою работу, она ещё долго ждала, не решаясь пойти в лабораторию, пока не удостоверилась в том, что последний сотрудник Интерпола покинул, наконец, Институт.
Лаборант Рио Урава невысокий молодой человек с блестящими, словно спелая вишня, глазами и вечно растрёпанной чёрной шевелюрой, уже ожидал её. И когда девушка вошла, он покраснел как помидор и поспешил передать ей папку с данными.
– В-в-вот, мисс Мицуно, я сделал анализ, как вы меня и п-просили, – заикаясь, сказал молодой человек, потупив глаза в пол.
– Зови меня просто Ами, – улыбнулась девушка. – Мы же уже не раз об этом договаривались, Рио.
– Я… знаю, п-просто мы с вами… То есть с тобой не часто видимся, Ами…
– Именно поэтому я столько раз приглашала тебя в свою компанию на совместный просмотр кино, что уже сбилась со счёту! – заметила девушка, раскрывая папку, где на первой станице в файлике хранились найденные у Нару ноты под названием «Чёрное Солнце».
– Наверное, потому что мне комфортнее среди микроскопов и пробирок, чем в шумных компаниях, – отшутился Рио, ещё больше краснея. – Но не будем о моих привычках, и поговорим о вашей… Точнее твоём пергаменте…
– Так это все-таки пергамент? – удивилась Ами.
– Да, – кивнул молодой человек. – Но пергамент необычный… Он изготовлен из человеческой кожи…
Глаза девушки округлились.
– Что?! – воскликнула она. – Т-ты уверен?
– Абсолютно. Я рассмотрел пергамент под микроскопом и сделал несколько анализов. Это точно человеческая кожа, причём прекрасной выделки…
– Ничего не понимаю… – пробормотала девушка, задумчиво глядя на ноты в файле.
– О чём это вы… То есть ты?
– Видишь ли, Рио, антроподермический переплёт, то есть переплёт, изготовленный из человеческой кожи, использовался в XV–XIX веках довольно широко. Чаще всего это были книги по анатомии, переплетённые в кожу трупа из анатомического театра, либо книги по завещанию покойного, либо копии уголовных дел, казнённого по их итогам преступника… В Гарварде есть переплетённая в человеческую кожу книга по испанскому законодательству и книга Арсена Уссе “Судьбы души”… Я уже не говорю о многих других коллекциях… Однако я никогда не слышала, чтобы и начинку книг, то есть пергамент изготавливали из человеческой кожи…
– Я вас обескуражу ещё больше, если скажу, что по результатам спектроскопии комбинационного рассеяния света*, я выяснил, что чернила, которыми написаны ноты, изготовлены на основе киновари с добавлением красной охры и человеческой крови. И согласно моему дальнейшему исследованию пергаменту в целом где-то от семидесяти семи до восьмидесяти трёх лет… То есть ноты и чернила изготавливались примерно в одно время, а именно между 1940 и 1934 годами, что собственно подтверждается надписью в виде даты рядом с названием композиции – 1939 год.
Ами потрясённо уставилась на Рио.
– Кто в здравом уме мог сделать ТАКОЕ? – голос девушки дрогнул.
Лицо Рио окаменело. Он опустил веки, чтобы Ами не видела выражения его глаз.
– Однажды я читал о книге, которую изготовили похожим способом, – тихо заметил молодой человек, засунув руки в карманы своего белого халата. – Это знаменитый “Некрономикон” Говарда Лавкрафта, вымышленная книга, придуманная писателем, в которой содержатся описания магических ритуалов, а также полная история Древних или так называемых тёмных богов, проживающих в другом измерении… Однако я никогда не предполагал, что когда-нибудь буду держать в руках нечто подобное… Реальное воплощение моих детских кошмаров, вызывавших у меня настоящий ужас…
Девушка закрыла папку и спрятала её в сумку.
– Знаешь, Рио, я очень надеюсь, что человек, создавший данный пергамент, был сумасшедшим.
– Почему же? – спросил Рио, поворачиваясь к Ами.
– Потому что куда страшнее истории про “Некрономикон” может оказаться факт, что этот человек был в здравом уме и полностью осознавал, ЧТО он сотворил на самом деле.
Комментарий к Глава 6
*Спектроскопия комбинационного рассеяния света (или рамановская спектроскопия) – эффективный метод химического анализа, изучения состава и строения веществ.
========== Глава 7 ==========
Пасмурный день поблёк и выцвел, превращаясь в сизые сумерки, когда Ами пересекла небольшой скверик, разбитый перед восточным корпусом колледжа Джубан, где располагалась кафедра истории. В одной руке девушка держала увесистую сумку, набитую конспектами и учебниками, а другой сжимала пластиковую папку с цветной ксерокопией нот “Чёрное Солнце” и лабораторным заключением, которое сделал для неё Рио Урава.
Парковка колледжа и сквер оказались полупустыми. Конечно же, завтра с утра, когда студенты вернутся на занятия, здесь снова забурлит жизнь, словно горячая вода в котелке, однако на сегодня учебный день был окончен. Ами шла к зданию колледжа одна, и только прохладный наэлектризованный ветерок, настоящий предвестник бури, нарушал торжественную и мрачную тишину этого замкнутого мирка храма науки. Пройдя сквер, девушка немного притормозила и, взглянув на старую часовую башню восточного корпуса, поняла, что когда она покончит со своим маленьким делом, станет уже совсем темно. И несмотря на то, что до начала практики в госпитале оставалось ещё два часа, Ами не хотелось опаздывать и вызывать гнев доктора Томо ещё раз. Поэтому девушка поспешила и, быстро обогнув здание, зашла через боковой вход, располагавшийся ближе всего к лестнице, ведущей на цокольный этаж, где находился музей Второй Мировой Войны и кабинет профессора Минь.
Внутри здания было так же тихо и пусто, как и снаружи. Спустившись вниз, Ами как будто очутилась в другой эпохе – под ногами скрипел вытертый деревянный пол, а в воздухе пахло затхлостью, теплом и пылью. Девушка прошла по длинному коридору мимо длинной вереницы выцветших плакатов времён Второй Мировой войны, старинных шкафов с экспонатами и остановилась возле двери с табличкой: “Профессор Акияма Минь”.
– Так вы и есть мисс Ами Мицуно, студентка, звонившая мне вчера? – неожиданно послышался старческий голос.
Девушка вздрогнула. Она повернулась и разглядела в тёмном проходе между шкафами тень низенького сгорбленного человечка, который тут же вышел ей навстречу, слегка прихрамывая, опираясь правой рукой на деревянную трость. Когда человечек подошёл ближе, Ами, наконец, удалось разглядеть его морщинистое, словно кора дерева, лицо, всклокоченную гриву седых волос и огромные глаза, искажённые линзами круглых очков.
– Да, я Ами Мицуно… – сказала девушка дрогнувшим голосом, – П-профессор Минь?
– Я так и подумал, – кивнул старичок. – Хоть я не имел чести быть знакомым с вами лично, однако ваша фамилия и фотография частенько мелькают в студенческом научном журнале нашего колледжа.
– Что вы, профессор, – зарделась Ами. – Это ДЛЯ МЕНЯ огромная честь познакомиться с одним из выдающихся преподавателей колледжа Джубан!
– Ну, раз мы рады, наконец, друг друга увидеть, может, приступим к делу? – заговорщицки подмигнул профессор Минь. – Тот самый документ, о котором мы с вами говорили по телефону при вас?
– Только копия, – Ами достала из папки листок с нотами, при виде которого огромные глаза-плошки профессора засверкали, словно два черных бриллианта. – Мне было не совсем приятно притрагиваться к нему, после того, как я узнала, из чего он сделан на самом деле…
– Очень жаль, мисс Мицуно, что вы относитесь с таким пренебрежением к изделию из человеческой кожи, – сокрушённо заметил старичок, рассматривая ксерокопию.
– Не с пренебрежением, а опаской, – ответила Ами, скривившись. – По мне так это изделие – настоящее варварство и кощунство по отношению к усопшему.
– Пусть это не понять современному уму, однако наши предки считали по-другому, – усмехнулся профессор, поднимая на девушку глаза. – Знаете ли вы, что в 1794 году в Париже был открыт кожевенный завод по выделке человеческой кожи, поскольку во время революции скопилось очень много никому не нужного “материала” в виде трупов казнённых людей? На этом заводе изготавливали кошельки, сумочки, портсигары и бумажники, которые были очень популярны в Европе. Один из деятелей Великой Французской Революции Луи Антуан Сен-Жюст, будучи молодым, умным, красивым и образованным человеком своего времени приказал казнить не ответившую на его ухаживания девушку, с трупа которой сей молодой человек, затем повелел содрать кожу и сшить себе жилет. По слухам он практически никогда с ним не расставался.
Ами с ужасом посмотрела на профессора.
– Но это же просто кошмар!
Старичок взглянул на неё с улыбкой.
– Это ещё цветочки по сравнению с другой печально известной личностью по имени Ильза Кох, жены Карла Коха, коменданта концлагерей Бухенвальд и Майданек по прозвищу “Фрау Абажур”**, которая подвергала заключённых неимоверным пыткам, а из их кожи изготавливала абажуры для светильников, нижнее белье, сумочки, перчатки и скатерти. Поэтому для меня нет ничего удивительного, что документ времён Второй Мировой Войны был изготовлен из человеческих останков. Вполне вероятно, что сей пергамент могли сделать, предположим, для фрау Ильзы из кожи заключённого музыканта. Она, знаете ли, любила символичные сувениры, особенно из кожи с татуировками… К тому же это не противоречит и временной хронологии – Карла Коха назначили комендантов концлагерей в 1937 году, как раз в то время, когда фрау Ильза снискала себе печальную известность за свою жестокость.
– Значит, вы полагаете, что этот пергамент принадлежал Ильзе Кох? – спросила Ами.
– Я сказал “предположим”, мисс Мицуно. Это разные вещи. К сожалению, документы, пусть даже имеющие историческую ценность, не поддаются идентификации, если нет указания на место его составления и лица составившего его…
– А как же подпись?
Профессор Минь удивлённо уставился на девушку.
– Подпись?
– Да, на обратной стороне имеется подпись, которую очень сложно разобрать… То ли Генри, то ли ещё что…
Профессор поспешно перевернул ксерокопию и поднёс её почти к самому носу. На секунду его и без того огромные глаза сделались ещё больше.
– Невероятно… – прошептал старичок, пристально вглядываясь в размашистую закорючку.
– Что такое? – обеспокоенно поинтересовалась Ами.
– Идёмте в мой кабинет, там есть лупа и освещение получше. Я должен убедиться…
С этими словами профессор Минь с невероятной для его возраста прытью ринулся к дверям своего кабинета, и девушке ничего не оставалось, как последовать за ним.
Помещение без окон, заставленное шкафами с книгами и картонными коробками, в котором оказалась девушка, скорее напоминало склад никому ненужных вещей, чем кабинет заслуженного профессора истории колледжа Джубан. Старичок включил настольную лампу и Ами на секунду прикрыла глаза, ослеплённая резкостью света.
– Ну-ка, ну-ка… Давайте-ка посмотрим… – пробормотал профессор Минь, с огромной лупой склоняясь над листком ксерокопии. – Да, я так и думал… Это подпись Генриха Гиммлера, одного из главных деятелей Третьего рейха, нацистской партии и рейхсфюрера СС.
– Вы уверены, профессор? – удивилась Ами, вспоминая из курса истории, что именно Генрих Гиммлер, обладатель второй после Гитлера властью, являлся архитектором Холокоста и одним из самых жестоких массовых убийц в истории.
Старичок раздражённо посмотрел на девушку с видом оскорблённого учёного, затем он подошёл к одному из шкафов с книгами, достал одну и знаком поманил Ами.
– Вот, – сказал профессор и ткнул пальцем на фотографию одного из документов в книге. – Это оригинальная подпись Генриха Гиммлера и как можете убедиться, они идентичны с подписью на вашем документе. А это значит, что ноты принадлежали когда-то ему.
Ами некоторое время молча разглядывала иллюстрацию в книге.
– И зачем, как вы думаете, ему потребовались ноты, написанные чернилами из крови на пергаменте, выделанной из человеческой кожи? – наконец спросила девушка, нарушая давящую тишину кабинета.
– О, так вы разве не знаете? – потрясённо проговорил профессор. – Генрих Гиммлер ещё с раннего детства демонстрировал интерес к оккультизму и мистике, сплетая этот интерес с идеями расизма…
– Боюсь, я не совсем понимаю, причём тут мистика и ноты…
– А притом, мисс Мицуно, что всё, чего касался Генрих Гиммлер, имело мистический подтекст. Само существование вашего пергамента доказывает это. Ведь не секрет, что во все времена изделия из человеческих останков считались в каком-то смысле магическими, призванные сохранить написанное нетленным. Будь владелицей этих нот фрау Ильза, то я бы счёл ваши ноты своеобразным сувениром серийного убийцы, коих у неё было превеликое множество. Однако имя Генриха Гиммлера меняет все и даже в какой-то степени объясняет название композиции “Чёрное Солнце”…
– И что же вам говорит это название?
– Видите ли, мисс Мицуно, – сказал профессор Минь, впившись в девушку внимательным взглядом, – Чёрное Солнце – оккультный символ, который широко использовался в германском, славянском, неоязыческом и нацистском мистицизме. Я не особо силен в эзотерических воззрениях древних славянских и германских племён, однако могу сказать, что полноценную концепцию Чёрного Солнца впервые ввела теософ Елена Блаватская в своей книге Тайная Доктрина, где она объяснила, что Чёрное Солнце – незримый центр Вселенной, причина и начало всего бытия. В Третьем же рейхе считали, что Чёрное Солнце – это светило, которое придаёт нордической расе особенные способности и увидеть его способны лишь высоко духовные личности, прибегающие для этого к особой медитации и массажу зобной железы. Непосвящённые люди, которые видели Чёрное Солнце, становились безумными. Интересно также то, что в оккультном центре СС в замке Вевельсбург, который в 1933 году выбрал для СС сам Гиммлер, точнее в его центральном зале имеется мозаика, изображающая двенадцатиконечную свастику Чёрное Солнце, окружённую двенадцатью колоннами. Под этим самым залом располагалась крипта, подвальное помещение, отличавшиеся необыкновенной акустикой. В замке Вевельсбурга так же хранились знаменитые кольца “Мёртвая Голова” павших членов СС, которым Гиммлер придавал особое значение. Однако, несмотря на многочисленные свидетельства и документы узнать, что на самом деле происходило в стенах этого замка, и для чего архитектурное сооружение главного зала было выполнено в подобном ключе, до сих пор остаётся тайной, мисс Мицуно.
Ами бросила быстрый взгляд на ксерокопию, которую сжимал в руках профессор.
– Если учесть всё сказанное вами, для чего всё же были нужны эти ноты, как вы думаете?
– Трудно сказать, – пожал плечами преподаватель. – Возможно, это был своеобразный секретный гимн “Чёрного Ордена” СС или музыка для совершения обрядов посвящения или заключения браков для членов СС. Известно, что Гиммлер был падок на символику. Ведь для эмблемы СС были избраны символы рунического письма в виде двух сдвоенных рун “зиг”, напоминавших латинское написание “SS”, что означало победу. Однако в основе этих знаков изначально лежали руны “соулу”, то есть Солнце…
– Как интересно, и опять Солнце… – задумчиво произнесла Ами.
Профессор Минь кивнул.
– Да, мисс Мицуно, все эти маленькие совпадения наверняка имели и скрытый смысл, ведь не секрет, что в любой оккультной организации существует так называемая “официальная” трактовка для общих масс и реальная, которой владеет лишь ближний круг. Как бы там ни было, стоит отметить, что ваша находка уникальна, и если бы вы согласились передать её на нашу кафедру для дальнейшего изучения, то я…
Однако профессор Минь не успел договорить, потому что в дверь его кабинета вежливо постучали и через несколько мгновений на пороге появился невысокий паренёк в точно таких же, как у профессора круглых очках, делающих глаза просто огромными. На молодом человеке были темно-синие джинсы и клетчатая рубашка с закатанными рукавами.
– Профессор Минь, я закончил с картотекой. Пора закрывать музей… – тихо сказал он, смущённо потупив взгляд.
– Да-да, я уже почти закончил, Умино. Только хотел побеседовать с этой милой девушкой и рассказать ей немного об истории Третьего Рейха, – профессор вернул книгу в шкаф и повернулся к Ами. – Если хотите, то можете совершить небольшую экскурсию по нашему музею Второй Мировой Войны. Редкая возможность сделать это за несколько минут до закрытия в отсутствие толп посетителей. Умино мог бы вам многое показать и рассказать. Он, знаете ли, мисс Мицуно, мой самый лучший аспирант и очень перспективный молодой человек.
Говоря это, профессор Минь несколько раз подмигнул девушке, отчего та невольно залилась краской, разгадав его недвусмысленный намёк.
– Пожалуй, в другой раз. Мне сегодня ещё нужно на практику, – вежливо ответила она, натянуто улыбнувшись. – Спасибо вам за помощь.
Она протянула руку за ксерокопией нот, как неожиданно замерла, вздрогнув от внезапного вскрика.
– Г-г-где вы это взяли? – заикаясь, спросил Умино, с ужасом взирая на листок бумаги в руках Ами.
– Это принадлежало моей подруге, – ответила девушка. – Тебе знакомы эти ноты?
Умино вздрогнул, как будто вышел из транса и повернулся к Ами.
– Нет… То есть да… Пару недель назад сюда приходила рыжеволосая девушка с короткими волосами. Она искала профессора Минь для консультации…
Сердце Ами учащённо забилось.
– Это была Нару? Нару Осака?
– Я не знаю, – пожал плечами молодой человек. – Она не представилась и сказала, что очень торопится. А поскольку профессора не было на месте, мне пришлось её проконсультировать самому.
– И что же ты ей сказал?
– Да, ничего особенного… Я рассказал ей о свастике и руне Соул, а также про веру и амбиции Третьего рейха о мировом могуществе и господстве арийской расы…
– Почему же тебя так испугал вид этих нот?
– Меня он вовсе не испугал, а удивил, – фыркнул Умино, отворачиваясь. – Не каждый день на нашу кафедру приходят симпатичные девушки, интересуясь одним и тем же материалом из одной и той же книги.
Ами вскинула брови.
– Книги? Нару приходила с книгой?
Умино покачал головой.
– Нет. Она показала лишь фотографию разворота книги, написанную от руки с какой-то абракадаброй, из которой я не понял ни слова, а затем эта рыженькая показала разворот с нотами…
Ами задумалась. Выходит, Нару приходила на кафедру истории за тем же, зачем и она. Однако ноты на тот период ещё не были вырваны из принадлежащей когда-то Гиммлеру книги. И единственное место, откуда могла взяться эта книга, естественно был магазин «Тёмное Королевство», торгующий редкими изданиями. А это значит, что ей вновь нужно будет встретиться с Зоем и попробовать поговорить с ним начистоту и о нотах, и о книге. Девушка поблагодарила профессора Минь и Умино за помощь, оставив последнему свой номер телефона, на случай если он вспомнит что-нибудь ещё про визит Нару, и направилась на выход.
***
Университетский Госпиталь Токио показался Ами ещё более неприветливым и серым, чем в первый день её практики, когда девушка вновь ступила в отделение скорой помощи, несмотря на то, что в этот раз она пришла вовремя. Доктора Томо ещё не было на месте и это поначалу взбодрило девушку. Однако Юджиал, Мимет и Каоринайт по обыкновению сделали вид, что никакой Ами просто не существует, а Тайки лишь холодно отвернулся, едва ли их глаза встретились. Молодой человек игнорировал её сообщения и звонки с тех пор, как она пришла в себя и обнаружила в квартире Зоя. И это поведение озадачило Ами сильнее, чем загадочная смерть Нару и исчезновение её тела из морга Института Судебной Медицины.
