Текст книги "Пчелиный возлюбленный (СИ)"

Автор книги: Азантуль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

========== Пчелиный возлюбленный ==========

Если бы пчёлы могли строить города, какими бы они были? Походили бы на те невзрачные ульи, что создавали их дикие, лишённые интеллекта предки, или представляли бы собой нечто совершенно иное? Когда-то, в далёком теперь уже детстве, Дэйв пару раз задавался этим вопросом – не всерьёз, естественно, а в просто так – в шутку. В силу неуёмной фантазии с пытливого ума. Сочетание этих качеств порой заставляло его задумывался о действительно странных вещах, но всё же он сохранял достаточно здравомыслия, чтобы не придавать этому значения. Однако жизнь посчитала нужным дать ему ответ именно на этот, пожалуй самый странный вопрос. И тот, как это часто бывает, оказался оказался расплывчатым – по типу и «да», и «нет». Города, созданные пчёлами (а точнее расой пчёлоподобных гуманоидов-апианок{?}[Ápis melliféra – Медоно́сная пчела́(лат.)]) действительно напоминали ульи, но при этом являлись чем-то иным. Чем-то большим. Прожив одном из них – Нэйрверсе – двадцать с лишним лет, Дэйв всё ещё находил его красоту непревзойдённой.

Оно было колоссальным, и занимало территорию целого ущелья. При этом, между сим архитектурным творением и бесформенным сгустком воска, прилепленным к камню, сходства было примерно столько же, сколько между самими апианками их далёкими пчелиными предками. Большая часть всех коммуникаций была надёжно укрыта в каменной толще и лишь многочисленные круглые окошки с балкончиками или без оных, свидетельствовали о том, что здесь вообще кто-то живёт. Кроме того, в ряде мест наружу выступали треугольные полосы, состоявшие из выпуклых шестигранников. Благодаря своей композитной природе, и тому что были созданы из жёлтого стекла, а не из воска, эти конструкции переливались как топазы, завораживая тёплым, медово-золотым блеском.

Внутри же город-улей состоял из рядов гигантских сот, расположенных параллельно и на небольшом расстоянии друг от друга. Пространство между ними использовалось в качестве шахт, с помощью которых апианки могли перемещаться между уровнями одной соты или свободно перелетать с одной на другую, экономя таким образом массу времени – преимущество крылатого образа жизни.

Каждая пластина, в свою очередь, представляла собой батарею взаимосвязанных друг с другом шестиугольных ячеек-гексов, соединённых узкими проходами. Часть секций использовалась в качестве жилых комнат, часть была заполнена мёдом и служила хранилищами продовольствия, которым могли воспользоваться все желающие. А в некоторых местах существовали так называемые пустоты. Перегородки между ячейками в этих местах были удалены, чтобы расчистить пространство для какой-либо деятельности.

В отличие от внешних конструкций, внутренние были сделаны не только из стекла, но и из пластика и даже из воска, который апианки производили точно так же, как и другие пчёлы – путём переработки сахара, который извлекали из мёда. И разница заключалась лишь в том, что в отличие от меньших сородичей, использовавших для этого собственные тела, местные жительницы прибегали к помощи химии. На нижних уровнях существовали целые фабрики, по производству воска. Город-улей вообще обладал высокой степенью технологизации, а потому внутри его восковых стен скрывались пустоты, заполненные проводами, трубкам и, и прочими элементами коммуникаций, обеспечивающих своевременную подачу электронергии ко всем элементам и отведение отходов.

Длинные коридоры были освещены рядами шестиугольных ламп на электрохимической основе, а ячейки – отгорожены друг от друга стеклянными крышками, открытие которых регулировалось с помощью контрольных плат. Дэйву нравилось думать, что разработка и модернизация дверей была его заслугой. Он смог не только объяснить коллективным существами принц и приватности, но и привить его. Внушить, что это необходимо. Непростая задача, учитывая природу существ. К тому же он сумел интегрировать часть придуманных человечеством устройств в энергетическую систему улья, что само по себе уже можно было считать достижением.

Однако сегодня у мужчины не было настроения любоваться делом собственных рук. Хотелось выбраться наружу и подышать свежим воздухом. Поэтому он предпочёл прогулку бесконечному блужданию лабиринте ячеек и проходов с шестигранным сечением. К тому же, ему наскучило однообразие цветов. Апианки видели мир совершенно иначе, чем люди, а потому всё в их городе было окрашено в оттенки чёрного и жёлтого. Жёлтые восковые стены, чёрные пластиковые перегородки, жёлтое стекло «дверей», жёлтые светильники на чёрном потолке и чёрный пол, разлинованный уже набившим оскомину узором из повторяющихся шестигранников.

Вообще Дэйву нравилось в Нэйрверсе, но иногда хотелось и разнообразия. Поэтому он был рад выйти на просторный балкон, огороженный невысоким поребриком. Это было одно из немногих мест в городе, сообщавшихся с внешним миром. Отсюда вылетали патрули и сюда возвращались рабочие, доставляя то, что им удалось добыть в пустошах. Воздух здесь был наполнен не умолкающим гулом, издаваемым пчёлами, но мужчина уже так привык к нему, что давно не обращал внимания. Желая лишь полюбоваться каньоном, он подошёл к самом краю площадки, положил руки на бордюр и запрокинул голову, подставляя лицо свету нового дня. Солнце поднялось достаточно высоко, чтобы его лучи достали сюда, осветив одинокую мужскую фигуру, замершую у самого края.

Надо сказать, что сам по себе Дэйв был далеко не красавцем. Низкорослый, сутулый и какой-то тщедушный он выглядел как человек, которого изрядно потрепала жизнь. А плюс к этом обладал ещё и довольно нестандартной внешностью. Нависающий, изборождённый морщинами лоб, большие излишне выпуклые глаза почти прозрачного цвета, сухое лишённое привлекательности лицо с необычными чертами, неровные зубы, бледная кожа. Впечатление не могла сгладить даже чёрная, шёлковая одежда, отделанное золотой вышивкой в виде шестигранников на вороте, рукавах и вокруг пуговиц. Помимо этого на груди и спине проступало изображение неполных сот, где некоторые элементы узора порост-напросто отсутствовали. Это был знак его статуса и символ принадлежности к Гексагональному Совету – высшему правящему органу, заменившему Последнюю Королеву Нэйрверса.

Из-за особенностей внешности Дэйва в пришлом неоднократно принимали за маньяка, а друзья шутили, что он мог бы сделать карьеру актёра, играя роли психопатов, отморозков и прочих одиозных личностей. Однако мужчина выбрал делом своей жизни программирование и это в конечном итоге, спасло ему жизнь, позволив стать участником экспериментального проекта «Надежда».

Осознавая неизбежность Третьей Мировой Войны и грядущее уничтожение Человечества в ядерном огне сильные мира сего создали автоматизированные убежища, в которых лучшие умы смогли бы пережить катастрофу находясь в криогенном сне и потом восстановить цивилизацию. Дэйв был выбран, как один из них. За свои технические навыки и нестандартный подход к проблемам.

Проснуться после ста лет заморозки в постапокалиптическом мире, населённом каким-то чудом выжившими дикарями и различными видами мутантов само по себе было жутко. Но ещё более жутко было осознать, что из более чем полутора сотен крио-капсул неповреждённой осталась лишь его собственная! Единственный выживший из всей партии. Не приспособленный к суровым условиям разрушенного войной мира человек, предоставленный самому себе… Дэйв наверняка погиб бы, если бы апианки не нашли бы его и не доставили в свой город. Не из добрых побуждений, естественно. В то время они захватывали всех, кто мог оказаться хоть сколько нибудь полезным. Дать информацию о довоенной эпохе или помочь разобраться с уцелевшими человеческими технологиями.

Апианки… Никто не знал, откуда они появились. Являлись ли они пчёлами, мутировавшими в гуманойдов под действием радиации, или результатом какого-то безумного эксперимента по скрещиванию генов человека и медоносной пчелы? А может и во все явились из космоса? Ведь на других планетах насекомоподобные существа могли бы достичь куда более высокого уровня интеллектуального развития, чем на Земле. Но так или иначе история происхождения апианок была сокрыта даже от них самих.

А всё потому, что информация в их обществе была строго дозирована. С рождения заточенные под выполнением какой-то конкретной функции существа не отличались большим объёмом памяти, а потому были мало осведомлены обо всём, что не касалось их конкретной задачи. Рабочие имели представления только о собственной деятельности, солдаты – о военном деле, тактике и стратегии. Учёные занимались разработками, инженеры – собирали необходимое по чертежам. Каждый выполнял свою роль. И только Королева обладали достаточной осведомлённостью, чтобы увидеть картину целиком. Собрать её воедино из паззлов. Но к сожалению или к счастью, все они были мертвы. А последняя царственная особь закончила свою жизнь в частности и от его рук.

Шелест крыльев отвлёк мужчину от воспоминаний, заставив оглядеться по сторонам. Источник шума предсказуемо обнаружился в воздухе, где резвились молоденькие самки. Они были прекрасны в своей инородности – одновременно похожие и не похожие на пчёл существа со сверкающими крыльями, вьющимися за их спинами радужной дымкой. Их гибкие покрытые хитином тела имели утончённую форму и поблёскивали в ярком свете, словно остывающая смола. Вкрапления жёлтых полос освежали чересчур мрачную палитру, а чёрно-жёлтая цветовая гамма делала их похожими на антропоморфных медоносных пчёл из какого-нибудь мультфильма.

Сходство усиливала пара пушистых антенн на голове и блестящие, чёрные глаза – непроницаемые, но при этом не кажущиеся бездушными или бесчувственными. Лица самочек обладали разной степенью детализации и угловатыми, но привлекательными чертами. Чисто по мужски ведь все особи здесь были абстрактно-красивы. Однако какого-то единого шаблона красоты не существовало и облик каждой хоть немного, да отличался от сородичей. Например, у одних апианок были отчётливо-человеческие фигуры, в то время как другие имели в своих телах дополнительный сегмент, напоминающий брюшко обычной пчелы. Начинавшийся от копчикового отдела позвоночника, он свешивался вниз, придавая своим обладательницами странный и немного гротескный вид.

Также прекрасные «феечки» и жутковатые инсектоиды отличались друг от друга по количеству и форме конечностей. У первых было только по две руки, в то время, как у вторых аж по четыре. При этом если у первых они были почти человеческими, то вторых напоминали скорее лакированные лапки насекомых с манжетками на запястьях, состоящими из густых, оранжево-рыжих шерстинок.

Цвет волос варьировался от чёрного до золотого, а точнее был представлен различными их оттенками. А у нескольких самочек пряди чередовались, создавая полоски – горизонтальные или вертикальные – это уж как кому повезло. Хотя местами это выглядело даже креативно. Особенно учитывая, что многие придавали шевелюрам художественные формы, экспериментируя с причёсками.

Столь разительные отличия во внешности объяснялись очень просто – часть особей здесь были гибридами и несли в себе как апианскую, так и человеческую ДНК. Те, что больше напоминали пчёл, были выращены из не оплодотворённых яиц Последней Королевы, убитой им и ещё пятерыми самками, образовавшими, впоследствии, Гексагональный Совет. Остальные родились естественным путём – от пчёлок, и человеческих самцов, взятых ими в качестве супругов. В частности – от Дэйва и других Советниц.

Он состоял в полиаморных отношениях сразу с пятью самками, вернувшими себе способность к деторождению благодаря особой диете и гормональной терапии. И на регулярной основе давал им свой генетический материал. Бывало, что и всем сразу. Ну а что такого, если все участвуют добровольно и не ревнуют друг к другу. Пчёлки были коллективными существами, и не видели ничего плохого в том, чтобы поделиться мужчиной с подругой или двумя. Они с удовольствием ласкали Дэйва все разом или друг друга на его глазах. Иногда это было божественно-хорошо. Иногда – утомительно, та как отбиться от похотливых самок, когда о ни наседали скопом не представлялось возможным. Неудивительно, что при такой сексуальной активности где-то здесь летали его дочери.

– Советник, – осторожный оклик помешал Дэйву погрузиться в размышления. Сегодня ему вообще всё время что-то мешало, не давая как следует обдумать всё происходящее. Подняв голову, он увидел одну из пчёлок, устремившуюся к балкону. По мере её приближения, воздух вокруг него уплотнился и теперь бил сверху холодным потоком. Крылья у апианок были настолько мощными, что позволяли им поднимать в воздух грузы вдвое превышающие их собственный вес. Несколькими уверенными движениями юная красавица оказалась буквально на расстоянии вытянутой руки от Дэйва, позволяя ему рассмотреть себя со всех сторон и ракурсов.

При столь тщательном изучении становилось ясно, что на самочке нет одежды. Апианки не нуждались в ней и изначально она не была частью их культуры. Ведь что такое одежда по-сути, как не защита от механического воздействия окружающей среды и термоизолирующая прослойка, препятствующая переохлаждению? Пчёлки же полагались, в первую очередь, на свою природную броню, а не на экипировку. Как учёный Дэйв понимал это, но как мужчина не мог не смутиться. Да и кто бы смог на его месте? Ведь когда перед тобой неожиданно появляется абсолютно нагая девушка, поневоле возникает неловкое чувство… хм разобщенности.

Справившись с первоначальным замешательством Дэйв попытался напомнить себе, что хитиновое покрытие этих существ по сути и являлось их одеждой, но помогло это мало. Зависшая перед ним апианка всё ещё выглядела голой, что не могло не нервировать, не сбивать с толку и не волновать. Усилием воли ему удалось отвести взгляд от её закрытой хитином промежности и найти чёрные, поблескивающие глаза насекомого с условно человеческими чертами. По крайней мере эта самочка хотя бы не была его дочерью. Судя по всему её вывели из последней партии яиц, пущенных «в производство», чтобы пополнить ряды защитниц города-улья.

– Советник Дэйв, – апианка поклонилась, прижимая антенны к голове в знак почтения и признания его безоговорочного лидерства. Её голос – монотонный и жужжащий – произносил слова чётко, но без выражения. – Советница Аýра желает видеть вас.

Мужчина молча кивнул, а пчёлка, подумав немного, и словно справившись с некими сомнениями, неуверенно продолжила:

– Доставить вас в Маточную Камеру? – такой порядок был установлен здесь не случайно. Не старшие отдавали приказы, а младшие выдвигали свои предложения, которые затем подвергались коррекции и правкам. В человеческом обществе, где у каждого было свое неоспоримое мнение по любому вопросу, подобный подход не сработал бы. Но апианки отличались от людей не только внешне, но и психологически. Простые и прямолинейные они всё понимали буквально и мыслили лишь в рамках поставленной перед ними задачи. Мозг большинства военных и рабочих пчелок был способен формировать лишь простейшие логические цепочки. Дэйв пытался развивать своих подопечных, поэтому и придумал систему, которая поощряла бы каждую особь мыслить самостоятельно.

Вместе с остальными Советницами они всеми силами пытались пробудить когнитивные способности отдельных представителей улья. возвысить над уровнем полуразумных инструментов. Это было непросто. Заточенные под выполнение одной конкретной задачи, выполнению которой посвящали, фактически, всю жизнь, апианки не испытывали необходимости использовать мозг. Да и зачем, когда можно было просто подчиниться чёткой последовательности выверенных годами действий. Чтобы заставить их думать, одновременно не повлияв на качество выполняемых работ приходилось импровизировать. И кое-каких успехов они всё-же добились.

– Да, спасибо. Доставь меня туда, – улыбнулся Дэйв, поощряя проявившую инициативу апианку, и поднял руки, позволяя ей обнять себя. Две пары хитиновых конечностей обернулись вокруг его тела и прижали к вибрирующему хитину её живота и груди. Плоской, естественно, в силу отсутствия молочных желёз. Сильными, невидимыми глазу взмахами самочка стремительно поднялась над балконом, а потом поймав подходящий поток, растопырила жёсткие крылья, устремляясь прочь и стремительно набирая высоту.

В первый момент Дэйв почувствовал сильную дурноту. Движения его сопровождающей были чересчур резкими и неровными, как у большинства насекомых, но по мере того, как она набиралась скорость, становилось легче. Апианка же сделала несколько стремительных виражей, красуясь перед своими сёстрами. Ещё бы! Её сегодня доверили везти одного из Советников. Какое счастье.

Мимика пчелиного лица оставалась невыразительном, но в каждом её движении и жесте, в том как она прижимала его к себе и как интенсивно взмахивала крыльями, превратившимися в сверкающий ореол, чувствовалась искренняя, неприкрытая радость. У неё было дело. Она была нужная. Её жизнь имела смысл. О большем эти создания не смели мечтать. Работа была для пчёлок наивысшим наслаждением в жизни. Иного им не требовалось. Идеальные исполнители чужой воли, неспособные существовать без приказов.

Именно на этом принципе и была построена кастовая система улья, определяемая происхождением. Ни одной из пчелок (за исключением пятерых его подруг) и в голову бы не пришло что-то менять. Не смотря на то, что Гексагональный Совет многократно объявлял о возможности перейти в управляющую касту всем желающим ни одна апианка не сделала этого по собственной воле. Их приходилось уговаривать и переназначать. Думать было трудно. Думать никто не хотел. Все радовались работе и не хотели перемен.

Его сопровождающая тоже радовалась возможности побыть вьючным животным. Неспособный улавливать феромоны, с помощью которых местные красавицы передавали оттенки настроения, Дэйв всё ещё оставался чувствителен к ним. А потому восторг пчёлки передался и ему. В результате мужчина ощутил упоением полётом, позволив себе даже пожалеть о том, что у него нет крыльев, и что он не может быть ведущим, а остаётся всего лишь дополнением к летающему насекомому. Но даже так, оказаться здесь, в вышине, у увидеть землю так, как дано было только тем, у кого есть крылья, было несказанно приятно. И лишь пустота под ногами пугала Дэйва, напоминая что он здесь чужой. К тому же наверху было холодно. Его куртка осталась в личной ячейке, которые были у всех членов Совета, а ветер, воющий над ущельем, оказался ледяным. Ситуация усугублялась ещё и тем, что он всё время находился внизу. Солнце отдавало всё тепло пчелиному телу, оставляя Дэйва замерзать в потоках холодного воздуха, исходившего от крыльев.

Он был рад, когда они спустились вдоль выступающей из стены треугольной конструкции, залетев в одно из входных отверстих. Только отсюда можно было попасть в шахту, ведущую в Маточную Камеру. Самое защищаемое место города. Но для того, чтобы сделать это, им пришлось разомкнуть объятья и пройти по коридору, не предназначенному для полётов с тяжёлым грузом в лапах.

Здесь активность была гораздо более оживлённой, чем наверху, поэтому Дэйву приходилось приветствовать апианок и самому реагировать на их приветствия. Эмпатия играла важную роль в их обществе. Все здесь в той или иной степени были знакомы друг с другом, а потому сталкиваясь в коридорах, неизменно здоровались – хотя бы кивком. Приятели могли позволить себе остановиться и переброситься парой фраз. Близкие же друзья касались друг друга, или даже заключали в непродолжительные но крепкие объятья.

При этом язык прикосновений тоже был очень важен и нёс глубокую смысловую нагрузку – дотрагиваясь до плеча обычно выражали покровительство, в то время как объятье говорило уже бесконечном доверии и принадлежности личному кругу общения. Как Советник он старался избегать фаворитизма, но проходя мимо очередной апианки, неизменно дотрагивался до кончиками пальцев до плеча или крыла – что было ближе. Мимолётно, не задерживаясь, чтобы поговорить и, тем более, не останавливаясь.

Миновав заполненный пчёлками коридор, Дэйв и его сопровождающая перекинулись парой слов со стражницами, удостоверившими их право попасть в Маточную Камеру, после чего начали спуск по центральной шахте, ведущей к расположенному в основании города-улья купольному помещению. Оно было размером со стадион и ярко освещено рассеянным, золотистым светом. Свод поддерживался массивными колоннами в расположении которых чётко прослеживался гексагональный рисунок. Целиком состоявшие из жёлтого воска стены были перфорированы ячейками, часть которых была заполнена мёдом, а часть – зародышами.

В помещении стоял неумолчный гул. Пчёлы няньки сновали-туда сюда выкармливая младенцев пополняя израсходованные запасы и восстанавливая ячейки, разрушенные вылупившимися особями. Все они были заняты и не обращали на Советника никакого внимания. Как и он на них. Объектом его внимания стала биомеханическая конструкция в подвешенная между шестью центральными колоннами на нитях клейкого вещества, похожего то ли на чёрную паутину, то ли на расплавившийся, а потом загустевший пластик.

Больше всего это нечто, напоминало задний сегмент пчелиного тела – разросшийся и раздутый до размеров огромного, наполненного яйцами мешка. Он был почти прозрачен, а потому Дэйв без труда смог разглядеть его содержимое. Бесчисленные кожистые мешки, по размерам сопоставимые со свернувшимся в позе эмбриона младенцем, находились в постоянном движении. Они перекатывались, меняясь местами, стремясь попасть в поток, движущийся к яйцекладу. Там уже царил порядок – они выстраивались в плотную шеренгу и ждали невидимого сигнала, чтобы затем, волна за волной, скатиться по яйцекладу, напоминавшему вывернутую наизнанку кишку. Длинный, желтоватый, лоснящийся он медленно пульсировал, готовясь извергнуть начинённые жизнью скорлупки.

Сегмент тела Последней Королевы был подключённый к системе жизнеобеспечения (если понятие «жизни» вообще было применимо к оторванному куску пчелиной плоти). Это была громадная машина гротескного вида. Шланги, полные биологически активных жидкостей, изогнутые провода и трубки тянулись к останкам производительнице, внедряясь в них в сотне разных мест. Будто какое-то дикое средневековое устройство для пыток. Большинство самых толстых трубок группировалось у нижней части брюшка – там, где оно должно было соединяться с остальным телом. Должно было, но вместо этого сливалось с устройством в причудливом биотехнологическом симбиозе, но позволяющем различить – где заканчивалась пчелиная плоть и начинался металл.

Последняя Королева умерла более двадцати лет назад, однако её чрево всё ещё исправно производило личинок, пополнявших население города. Да, полученные таким способом особи были партеногенетическими{?}[Партеногене́з (от др.-греч. παρθένος γένεσις – девственное зарождение) – одна из форм размножения организмов, при которой женские половые клетки развиваются во взрослом организме без оплодотворения.] клонами убитой пчеломатки, что не давало генетического разнообразия и в перспективе грозило вымиранием всему улью, но пока что Нэйрверс процветал. Пока что… так не могло продолжаться вечно. Любая органическая ткань, даже накачанная антибиотиками и стимуляторами имела свой «срок годности». Биологические часы тикали, отсчитывая месяцы до того страшного момента, когда город-улей лишится источника жизни.

«И похоже этот момент настал» – подумал Дэйв, заметив сгрудившихся вокруг конструкции пчёл-нянек, возглавляемых Научной Советницей. Аýра была самой элегантной из пятерых сестёр и носила длинное струящееся платье из чёрного шёлка. Его ткань была украшена таким количеством многофигурных перфораций, что напоминала тонкую паутинку, сквозь которую просвечивало чёрно-золотое тело. Как и у большинства представителей касты учёных, тело и, в особенности, конечности Аýры выглядели более утончённо благодаря меньшему количеству покрывавшего их хитина и его мягкой, резиноподобной консистенции. Редко покидавшие пределы города-улья они не нуждались в такой же прочной защите, как воины или, скажем рабочие. Впрочем, его нехватку с лихвой компенсировал большое количество плюшевого материала, похожего на мягкий, золотой мех. В отличие от других апианок, у Аýры волоски росли не только в виде манжеток на лапках, но и окружали плечи и шею, словно роскошное меховое боа. Ну или львиная грива. Волосы на голове тоже были золотыми. И гораздо более длинными, чем у всех остальных. Учёная разработала специальный состав, чтобы стимулировать их рост и таким образом, выделится среди сестёр, которые являлись партеногенетическими копиями их общей матери и были бы похожи друг на друга как две капли воды, если бы сознательно не доводили до ума собственные образы.

– Спасибо что так быстро пришёл, Дэйв, – у Аýры был очень красивый голос. Низкий, грудной, женственный, он изобиловал интонациями, которых почти невозможно было услышать в речи других пчёлок. И совершенно не походил на монотонное жужжание.

– Аýра, что стряслось?! – взволновано воскликнул мужчина подбегая к Советнице, и беря её руки в свои. – Маточник что..?

– Нет, всё в порядке, – улыбнулась золотоволосая, отвечая на его пожатие. Человеческие пальцы переплелись с инсектоидыми в контрастном сплетении плоти и хитина. – Маточник функционирует как и прежде. Мне просто… нужна твоя подпись. Во-от здесь.

То, что обе её руки были заняты не помешало Аýре протянуть Дэйву планшет представлявший собой тонкую шестиугольную пластину из затемнённого стекла, по поверхности которой мелькали оранжевые столбцы данных. Держала она её второй парой рук.

– Могла бы и предупредить, что дело не срочное… я бы не мчался сюда сломя голову, – упрекнул Дэйв Научную Советницу.

– Я надеялась, что моя посланница сделает это, – учёная бросила взгляд на принёсшую Дэйва пчелу. – Но она не додумалась.

Проследив за её взглядом мужчина сразу всё понял и расслабился. Аýра занималась здесь тем же, чем и он – пыталась заставить подчинённых мыслить наперёд. Предугадывать ситуацию. Но пока что результаты были неважные. Посланница (у бедняжки ещё на верное даже имени не было – только феромонная метка, по которой её узнавали и обращались) догадалась не только передать сообщение, но и предложить доставить его в Маточную Камеру. А вот объяснить в чём дело уже не сообразила. Глупенькая.

– Я… не справилась? – сказать, что самочка расстроилась, значило ничего не сказать. Антенны на её голове поникли, а взгляд сделался таким потерянным, что недовольная Советница смягчилась, мгновенно сменив гнев на милость. Эмпатия на первом месте.

– О, не будь так строга к себе, – продолжая держать планшет одной рукой, а руки мужчины двумя другими, четвёртую она использовала, чтобы коснуться плеча юной апианки, выразив покровительство. – Всё хорошо. Просто… думай в следующий раз.

Пчёлка кивнула, готовая упорхнуть, но Дэйв решил что нельзя отпускать её вот так – с тяжёлым сердцем, и добавил ещё от себя:

– А пока отгадай загадку: нет полезней в мире средства, знаем мы его все с детства. Он здоровье нам несёт, наш тягучий, сладкий… – мужчина замолчал, выдержав паузу, во время которой смотрел на юную пчёлку пытливым взглядом выпуклых глаз.

– Мёд! – немного подумав, воскликнула та и от радости принялась подпрыгивать, взмахивая крыльями. – Это мёд! Я угадала!

– Да, угадала. А теперь иди, возвращайся к своим обязанностям, – улыбнулась Аýра, спеша выпроводить ту из своих владений.

– Дети, – пожал плечами Дэйв, убедившись, что пчёлка улетела. При этом его лицо озарила радость. Ему нравилось видеть улыбки подопечных. Когда он попал сюда никто здесь не умел улыбаться. Ему пришлось учить их этому с нуля, а потому каждую улыбку мужчина по-праву считал предметом личной гордости. И записывал в счёт своих заслуг, который и так был не маленьким.

– Не могу поверить, что сама когда-то была такой же, – немного недовольно заявила советница, сдувая со лба золотую прядку.

– Ты и не была. Даже до нашей встречи твой интеллект достигал уровня взрослого человека. Очень умного человека, – освободив одну руку Дэйв нежно коснулся покрытого хитином лица апианки. – Ты одной из первых поняла необходимость Восстания. А наши беседы всегда доставляли мне удовольствие. Ни с кем другим я не смог бы поговорить о тех вещах, которые мы обсуждаем.

– Знаешь, за что я всегда тебя любила? – хитро улыбнулась Аýра, накрывая лежащую на её щеке мужскую руку своей. – Тебе известен путь к моему сердцу… но я позвала тебя не за этим. Мне правда нужна твоя подпись. Чтобы пустить новую партию личинок.

Планшет вновь оказался перед глазами Дэйва и тот, волей-неволей, вынужден был сосредоточить на нём своё внимание. Речь шла о партии яиц, из которых Аýра хотела вырастить учёных. Видимо задумала новый масштабный проект и нуждалась в помощниках. А для того чтобы вырастить их, ей требовалось согласие как минимум ещё трёх членов Гексагонального Совета. Сразу после смерти Королевы они создали систему для принятие решений, исключавшую возможность самоуправства или сосредоточения слишком большой власти в руках одного из них. И принцип действовало, хотя в случаях вроде этого мог оказаться очень и очень неудобным.

Сверившись с данными, Дэйв отметил, что помимо самой Аýры, подпись уже успели поставить Техническая Советница Эни́ра и Ксирки́ра – лидер самой дифференцированной касты – рабочих. Подумав, мужчина поставил подпись рядом приложив большой палец к подсвеченной оранжевым области на экране в форме прямоугольника, сканирующей отпечатки пальцев. Внедрённая им технология.

– Спасибо. Знала, что ты не откажешь, – коротко соприкоснувшись губами в знак благодарности, Аýра коротким прикосновением к планшету активировала биомеханическое устройство над ними. Внутри него начала генерироваться энергия и заработали насосы. Электрические и химические импульсы передавались по мириадам трубок и проводов, тянущихся в самую глубь тела, чтобы привести в действие специфические части его анатомии. Брюшко задрожало. Жижа бурлила и булькала в трубках, из-за чего покрытая панцирем плоть сокращалась в конвульсиях, а сгустки комковатой слизи хлынули из яйцеклада. Маточник готовился к рождению.

Словно завороженные, Дэйв и Аýра смотрели сквозь прозрачную брюшную полость на бесчисленные яйца, бурлившие внутри неё. Вот открылся мясистый клапан на внутренней поверхности яйцеклада, и оттуда вылез белёсый купол мокрого яйца. Влажное и блестящее, оно сразу попало в заботливые лапки пчелы-няньки, которая улетела с ним чтобы бережно уложить в ближайшую ячейку.