Текст книги "Колыбель Боли"
Автор книги: Автор неизвестен
Соавторы: Новый Автор
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)
На следующее утро, находясь в домашней обстановке, он проснулся, забыв о своём недуге, позабыв про отнятые ноги. Крепко потянувшись, зевнув и с мальчишеской улыбкой попытавшись встать на ноги, его ошпарило, будто кипятком, и он пришёл в себя, вспомнив, что у него отсутствуют конечности, отвечающие за передвижение. Тем не менее ступни и икры ужасно болели, с учётом, что их не было, но они болели. Этот недуг называют фантомными болями. С ним встречается каждый, кто лишился какой-либо части тела. Весьма ощутимая боль для ног, которых нет.
– Слушай, я тут подумала, – прервав сон Феди, поинтересовалась мама, – может мы сходим в церковь после того, как ты управишься со своими делами в больнице? Отец Михаил часто спрашивал о том, как ты поживаешь, и, думаю, он будет очень рад увидеть тебя. К тому же сколько ты у него не появлялся? Лет десять точно будет, а может и больше. Он ведь помнит тебя совсем ещё мальчишкой. Раньше ты любил к нему ходить, м-м-м?
– Мам, ты ведь знаешь, что я не верю в Бога и вряд ли это изменится в ближайшем будущем.
– Не верит он. Видишь к чему привела твоя не вера? Ладно, сейчас не об этом. Может всё-таки сходишь? На душе хоть капельку станет легче.
– То есть, по-твоему, именно Бог отобрал у меня ноги? Не металлические снаряды этих чурок, а Бог вонзил мне их в ноги? Или Бог приказал им расставить растяжки, чтобы они поубивали нас? Так, по-твоему? Тебе не кажется, мама, что твой Бог немного жестковат?
– Я прошу сделать тебя это ради меня. Не для себя сходи, а для меня, чтобы мне стало спокойнее.
– Я подумаю, когда буду занят своими делами. А пока можно мне тебя попросить помочь встать и умыться? Мне ещё сложновато опираться на культи.
– Да, конечно.
Проезжая по гравийной дороге на коляске, чувствуя каждый камешек, который создаёт тряску и причиняет ему боль, он встречает проходящих мимо него людей и краем глаза цепляет их взгляды, как они искоса пялятся на него. И от этого на душе будто кошки скребут и становится крайне беспокойно. Он понимал из-за чего так происходит, но искренне желал избавиться от этого, хотя сам знал, что это только начало. Каждый раз, когда замечаешь у какого-нибудь человека дефект, глаз так и просится поглазеть на него. Конечно, из-за своего воспитания мы понимаем, что это неприлично – таращиться на человека, тем более на его увечье, но этот чёртов глаз так и просит хоть краешком взгляда, хоть на пару мгновений взглянуть на дефект.
Ещё около десятка жалеющих глаз встретилось ему на пути, прежде чем он добрался до назначенного объекта. Уже в процедурном кабинете ему начали сменять бинты, и он впервые отважился взглянуть на то, во что превратились его ноги, а точнее то, что же с ними стало. Отрезанные чуть выше колена и будто натянутые к центру края кожи были небрежно сшиты ниткой. Таких огромных швов, которые он увидел в висящем зеркале напротив, ему не доводилось ещё встречать в своей жизни. Чувства, когда ты видишь, что из тебя сделали неполноценного человека, которые он испытал, крайне сложно передать словами.
Боль, смятение, обида, ненависть, жалость к самому себе, и всё это вперемешку. Можно ли было из неполноценного сделать что-то другое? Он не знал. Можно ли было принять и сделать это своей особенностью? Пока что ему не виделось такой возможности. Принятие себя таким, какой ты есть, даётся не сразу – для этого требуется время.
– В целом швы заживают неплохо, не гноятся, немного подтекают. М-м-м... на ноги случайно не оказывалось давление?
– Да представляете, случайно оказывалось. Я встал на них.
– Попрошу вас этого впредь не совершать, хотя бы ближайшие пару месяцев. Вашим ранам требуется покой, чтобы они не текли и спокойно зарастали, тогда и боли утихнут.
– Я постараюсь.
– Что ж, в ближайшее время мы займёмся оформлением вашей инвалидности.
– Благодарю.
Выезжая из кабинета, он собирает все взгляды присутствующих в этом длинном коридоре. Неужели всем так интересно пялиться на меня? Неужто я настолько сильно теперь отличаюсь от всех остальных, что все готовы удостоить меня своим драгоценным вниманием? Не припоминаю, смотрел ли я на людей, которые выезжали на коляске. Вероятнее всего, да, как-то вскользь, чтобы они не заметили. Вот только теперь в голову приходит мысль, что все всегда замечали. Стало даже стыдно за своё поведение, но что уж теперь поделать. Что было, то прошло.
Раздумья на тему о том, как это могло произойти с ним, не давали покоя. Шок всё ещё присутствовал в нём, не настолько бросающийся глазу, но тем не менее заметный, если присмотреться. Пожалуй, каждый думает, прочитав в газете или увидев на улице людей без конечностей, что такое уж точно произойдёт не с ним, а в момент, когда такое происходит, никак не может в это поверить и осознать, что произошло, и в какой момент всё пошло наперекосяк.
– Ну что там в больнице? Сказали что-нибудь?
– Всё нормально, мам, – ответил Фёдор, прекрасно понимая, что это не так. Вряд ли уже что-нибудь будет нормально.
– Ты подумал о моей просьбе? Сходим в церковь?
– Я не могу ходить, если ты не заметила. Называй, пожалуйста, всё своими именами.
– Хорошо, если тебе будет так легче, прокатимся до храма и пообщаемся с батюшкой.
– Если ты действительно в этом нуждаешься, тогда давай наведаемся к святому отцу.
Осень уже почти полностью расцвела своей палитрой красок, которые восхищали насыщенностью и разнообразностью. Довольно приятное время: после знойных жарких летних дней оказаться в прохладной осени, когда лёгкий ветерок щекочет твоё лицо, а солнце не так яростно греет земной шар. Где-то на горизонте зависли серые тучи, напоминающие каких-то зверушек, а может быть и маленьких ангелочков, тут уж у кого на что фантазии хватает.
Наши главные герои отправились в церковь и готовились к непростому диалогу. Одна считала, что этот разговор приведёт сына на путь истинный, второй же в свою очередь решительно был настроен на ссору, считая, что разговор с этими «псевдосвятыми» – пустая и бессмысленная болтовня.
– Федь, а ты не хочешь поделиться со мной, если тебе это не сложно, что произошло на войне? Как ты потерял свои ноги?
– Мам, давай не сейчас, мне пока что не очень приятно говорить на эту тему. Дай мне ещё времени и как-нибудь я тебе обязательно расскажу, как это случилось.
– Конечно. А ты людей убивал? – перепрыгивала Наталья Андреевна с одного острого вопроса на другой. Она задавала такие вопросы не оттого, что ей хотелось сделать больно своему сыну, а скорее от простодушия, глупости, если можно так выразиться.
– Ты ведь знаешь, что я служил радистом. У меня кроме убийства времени более ни на что не было. Большую часть службы я провёл в окопе в обнимку с радиоустановкой.
Как часто мы обманываем своих родителей? Скорее, по мере необходимости, в тех случаях, когда нам кажется, что это ложь во благо. Отчасти так оно и есть. Врать, чтобы сохранить спокойствие душ наших близких и не возлагать на их плечи груз, который следует нести только нам. Но в душе всё равно остаётся осадок, оттого что ты обманываешь своего родного человека. Наши болезни, нехватка денег, проблемы в семье, на работе – вряд ли стоит упоминать об этом своим родителям, потому что они как никто другой переживают за наши судьбы и желают, чтобы мы были счастливы. И лишний раз тревожить их повседневными тревогами не имеет нужды.
Получилось так, что весь остальной путь они провели молча, и лишь изредка мать пыталась рассказать и показать, что в городе появилось нового.
– Погоди немного, я завяжу платок на голове, а после мы зайдём в храм и возможно ещё застанем часть молитвы. Мне очень нравится, когда отец Михаил читает молитву: у него это выходит, как ни у кого другого.
Голову Фёдора, заняли мысли о попрошайках, сидящих у ворот, которые они не так давно миновали. У кого-то был попросту неопрятный вид, у кого-то не хватало конечностей; они сидели в своём же дерьме и от них ужасно несло этим дерьмом на приличном расстоянии. Больше всего ему не хотелось закончить так же – с протянутой рукой где-то в переходе. Он рассчитывал на то, что сможет найти себе хоть какую-нибудь работёнку.
Войдя в храм, он почувствовал знакомый с детства сладкий запах свеч, мягкую расслабляющую музыку и нежные голоса: будто ангелы спустились с небес, чтобы подарить свой божественный голос простым смертным. Множество икон и расписные стены внутри церкви – вот что делает это место святым, и, само собой, люди, возводящие эти места к святым. По факту это обычные атрибуты. Так скажем, цирковой шатёр делает помещение цирковым, дрессированные животные и костюмы клоунов.
– Отец Михаил сейчас подойдёт к вам, – буквально через несколько секунд батюшка прибыл на место, где находились Наталья и её сын Фёдор.
– Здравствуйте, Наталья. Здравствуй, Фёдор, – лицо священника тут же изменилось, хотя он и пытался это скрыть, когда он увидел отсутствие ног.
Чувства горя и жалости наполнили его душу. От того юнца, которого он помнил молодого с чистыми и ясными глазами, белоснежной улыбкой и пухлыми щёчками, не осталось и следа.
– Добрый день, отец Михаил.
– Я смотрю, тебе пришлось нелегко на войне, сын мой. Она отняла у тебя ноги и часть души. Надеюсь, ты не стал изливать гнев Господа?
– Вас интересует только это? То есть вас не смущает, что я был на войне и, возможно, убивал других людей?
– Сынок! – попыталась прервать его Наталья.
– Мама, не сейчас!
– Совершенно не смущает. Ты отдавал долг своей стране и своему народу. Это правое дело.
– Правое дело убивать других людей?
– Послушай меня, сынок. Нам дано выбирать свой путь, а Бог может лишь помочь нам следовать этому пути. Периодически он посылает нам испытания, дабы мы могли преодолеть их и увидеть, что нас ждёт что-то большее, что-то светлое и чистое. Как говорил мне один мой товарищ: «Соблазн сдаться будет особо велик перед выигрышем». То, что Господь забрал у тебя ноги, может быть возможностью переосмыслить свой путь, чтобы понять, не свернул ли ты с верного.
– Какой ещё, нахрен, выигрыш? Я вам говорю в лицо, что я убивал людей! А вы мне задвигаете за какой-то урок!
– Я ещё раз скажу тебе: что правильно, а что нет – выбирать не тебе, а Господу. И то, что он преподносит, может подсказать тебе, правильно ты идёшь или же нет.
– Вы хотите сказать, что это урок от Бога? Что больше не было способа объяснить мне, что я не на правильном пути? Вы это хотите сказать?
– Я хочу сказать, что пути Господа неисповедимы, и те уроки, что он нам преподносит, мы должны принять как должное. Ибо в этом мире всё, что ни делается, – делается к лучшему. И ни в коем случае не следует здесь искать виновных, потому что ты не сможешь их отыскать. Прими это как должное, смирись, и ты сможешь почувствовать себя свободнее, независящим от чьего-то мнения или слова. И никогда не жалей себя. Попробуй отыскать свой новый, истинный путь, и твоя жизнь заиграет совершенно новыми красками.
– Поехали, мам, что-то я устал уже сегодня. Всего доброго, отец Михаил.
– И вам всего доброго. Приходите к нам почаще.
– Обязательно! – успела сказать Наталья вслед уходящему священнику.
– Ну что, теперь ты довольна тем, как мы пообщались? Теперь ты не будешь меня терроризировать по этому поводу?
– Ты слишком всё драматизируешь, и, вообще, мне не совсем ясна твоя реакция.
– А как мне нужно было реагировать? Мол, у меня всё отлично, мне отрезали две ноги, но я не отчаиваюсь, ведь впереди меня ждёт только лучшее? Так, по-твоему, я должен был вести себя?
– Вот я о чём и говорю. Ты лезешь из крайности в крайность. Лучше бы внимательно послушал, что говорит тебе мудрый человек.
– Ну да, как же. Всё, что ни делается, – всё к лучшему. Наверное, мне стоит запомнить это на всю оставшуюся жизнь...
Эта напряжённая атмосфера между сыном и мамой завели их разговор в тупик, и, казалось бы, более не о чем говорить, но как обычно случалось в их семье, молчание прервала женщина, которая являлась главой в их небольшом семействе.
– Ладно, закроем эту тему. Ты не хочешь завтра съездить со мной на рынок? Заодно поможешь мне донести сумки. Чуть-чуть развеемся от этой обстановки.
– Знаешь, у меня есть желание побыть одному и немного поразмыслить над тем, что произошло сегодня.
– Хорошо, только прошу тебя не замыкаться в себе. Правильно ведь сказал святой отец: на мир можно взглянуть под другим углом и то прекрасное, что тебе не удавалось увидеть до этого, сможет проясниться. Попробуй отыскать что-нибудь, что принесёт тебе небольшую радость.
– Угу, я постараюсь.
– Знаешь, я тут дядю Колю попросила помочь тебе попасть в дом. Надеюсь, ты не будешь противиться этому?
– Мам, это крайне унизительно, тебе так не кажется? Звать человека не из нашей семьи?
– Послушай, но тебе ведь больно передвигаться самому, и к тому же это будет один раз, если ты решишь воспротивиться. Я бы не сказала, что он не из нашей семьи: пока ты был на войне, дядя Коля очень помогал мне с домашними делами.
Тяжело вздохнув, как бы этого не хотелось Феде, он был вынужден согласиться – понимал, что самому это сделать невозможно, а у матери не хватит сил.
– Ладно, давай попробуем.
Дядя Коля, довольно сильный и крупный мужчина, взял под мышку Фёдора. В эту минуту он почувствовал себя максимально ничтожным. Единственное, чего он возжелал, чтобы этого никто не увидел.
– Большое спасибо, Николай, – сказала Наталья. – Что бы мы без вас делали. Не желаете попить с нами чая? У нас и ватрушки имеются.
– Отчего же не попить, тем более от ватрушек я отказываться не умею, – с улыбкой на лице ответил Николай.
Слышалось в этом диалоге и нечто похожее на флирт, от которого Фёдору стало противно.
Наталья Прокофьевна уже десять лет жила одна с сыном. Её муж и отец Феди погиб на работе. Нарушение техники безопасности, как впоследствии передали их семье. Андрей Владимирович, отец Феди, работал на металлургическом заводе на валковом станке. Придя на работу после хорошей пьянки, сонный и даже потерянный, он забыл отпустить лист металла и его руку затянуло в станок, а затем и всё тело. По туловищу будто прошёлся асфальтоукладчик. Спасти его было невозможно: пройдя через станок, он вышел мешком с переломанными костями и органами. Во время похорон крышка гроба была закрыта, так как косметический ремонт тела был невозможен. С тех самых пор в семье забыли про слово «счастье»: мать была вынуждена трудиться на нескольких работах, чтобы прокормить и одеть своего сына, а Фёдор уже в пятнадцать лет начал зарабатывать небольшие деньги, от которых зачастую ему не оставалось и гроша.
Впервые за многие годы Наталье приглянулся мужчина, появился интерес, и её женское либидо вновь пришло в норму после длительного застоя. Она оказывала внимание Николаю, а он в свою очередь с удовольствием принимал его. Он не был богатым или зажиточным человеком: обычный работящий мужик с небольшим спектром запросов. Но его отличала широкая душа и дружелюбие. Ни разу за то время, что они общались, он не жаловался на свою жизнь, на то, что у него маленькая зарплата, чего-то не хватает, – нет. Он был доволен тем, что имел и строил небольшие оптимистические планы на будущее. За эти качества она и полюбила Николая Андреевича.
Федя отказался от чая, сославшись на не самое лучшее самочувствие, и попросил помощи, чтобы добраться до кровати. Разные мысли приходили в его голову, пока в соседней комнате Наталья флиртовала с Николаем. Но это совершенно не беспокоило его. Основная часть мыслей была о его будущем. Самоубийство – как вариант, но ему не хотелось совершать это из-за одного человека; он не мог себе позволить такую роскошь, чтобы причинить столько боли, прекрасно понимая, что жизнь его матери будет окончена навсегда.
Мысли о его будущем – чем он сможет заниматься, находясь в своём не очень-то выигрышном положении? Спорт? Навряд ли в его небольшом городке есть секции для инвалидов. «В нашем-то городе секций для здоровых людей не хватает, куда уж для инвалидов. Пойти работать? Да кому нужны такие работнички? Пенсии наверняка не хватит для того, чтобы спокойно прожить, хотя мне не нужно многого для счастья. Выпрашивать милостыню? Сомневаюсь, что это хороший вариант» – слишком большая гордыня помешает ему этим заниматься. В голову начали приходить ироничные мысли: «Может, одеться в военную униформу, взять гитару и распевать песенки возле какого-нибудь входа на рынок или на вокзале», – ха, это уже перебор, думал он теперь. «А может мне стоит начать писать книги? Стоп, это уже явно полный бред».
Под эти занимательные мысли он погрузился в глубокий сон и уже поздней ночью, около четырёх часов утра, проснувшись от сильной боли в ступнях, он в очередной раз начал чувствовать их. На какой-то момент появилось чувство радости: быть может, наконец-то закончился этот дурной сон и его ноги при нём, целёхоньки и не тронуты.
Вернувшись в реальность он попытался согнуть колено – у нег выходит это сделать. Счастливый он хватается рукой за свою ногу, и – ничего там нет. В очередной раз он почувствовал боль и тоску по тем временам, когда у него были ноги. «Как это возможно? Я ведь чувствую боль».
– Ма-а-ам, мама!
Будто кипятком ошпаренная мать залетает в комнату, не успев до конца открыть сонные глаза, с ужасом и паникой спрашивает, в чём дело.
– Извини, если я тебя напугал, просто у меня очень разболелась нога и мне нужны мои таблетки, а самому мне не удаётся до них добраться. Нужно будет утром продумать этот момент и, наверное, на ночь оставлять таблетки на подоконнике с водой, чтобы я мог без проблем, не тревожа тебя воспользоваться ими.
– Да, конечно, дорогой, минуточку, – выйдя за дверь, глубоко выдохнув, она отправилась за стаканом воды.
Вроде бы ничего не случилось, но тревога на душе осталась. В этот момент её сын размышлял, насколько жесток мир, если, отняв его ноги, он напоминает об этом каждый раз через боль, чтобы не забыть о потере. Он пытался не зацикливаться на их отсутствии, но эти фантомные боли каждый раз возвращались и не давали забыть об утрате.
Утро добрым не бывает – и вряд ли оно может быть добрым, если началось в восемь часов до полудня. Но как ни пытался Фёдор заснуть в очередной раз, ему это не удавалось. «Что ж, следует сегодня немного развеяться и если получится отвлечься. Утренняя прогулка вряд ли будет плохой идеей. Сходить и насладиться знакомыми и любимыми местами – вполне неплохо», – думал он.
Приведя себя немного в порядок не без помощи матери, он отправился на прогулку местам своей былой славы. Конечно, в городе особо не разгуляешься, и виной тому было небольшое количество территорий, куда можно без проблем попасть на инвалидной коляске. Одним из таких мест являлся небольшой городской парк с парочкой кафе, где можно купить не такой уж и скверный кофе.
Направляясь в парк, он старался не замечать пристальные взгляды прохожих. Теперь это стало неотъемлемой частью его жизнью. «Что ж, буду думать, что я суперзвезда, и каждый желает получить автограф от меня или хотя бы полюбоваться мной», – рассуждал Фёдор, как вдруг на главной площади (вряд ли это место можно было назвать площадью, скажем, площадочка, небольшая, но тем не менее площадка) он замечает одно знакомое ему с детства лицо, вернее, со школы. Чуть ли не выпадая из коляски, разворачиваясь на сто восемьдесят градусов, до него долетают возгласы его имени. Оставалось единственное – игнорировать, – но это будет весьма неприлично.
– Федька, это ты что ли? Господи, что с тобой произошло?
– Привет, Кристина. Да вот знаешь, шёл, потерял сознание, очнулся – ног уже и нет. С кем не бывает, – с нехарактерным для него чувством юмора произнёс Фёдор. Ответ обескуражил его одноклассницу. – А как твои дела идут? – спросил он абсолютно без интереса.
Ему не очень хотелось продолжать диалог, но ради приличия пришлось это сделать. Тут же появилось какое-то гложущее чувство то ли неполноценности, то ли неудобства, и даже немного стыда за своё нынешнее положение.
– Слушай, тыщу лет тебя не видела и не слышала. А по правде, что произошло? – не поняв ироничного ответа и того, что ему не очень-то хочется продолжать разговор, она настояла на своём.
– На войне с людьми приключаются различные неприятности, как видишь. Знаешь, мне неприятно вспоминать об этом.
– Понятно, – ничуть не смутившись, она продолжила и вспомнила про знакомого, решив, так сказать, подбодрить своего однокашника. – Ты, главное, не расстраивайся, ведь жизнь на этом не заканчивается. У меня есть знакомый, у которого нет ноги, но у него и семья и дети, да и вообще он счастлив. Так что ты это, ну сам понимаешь...
– Да, спасибо. Как там наши поживают? С кем-нибудь виделась?
– А... потихоньку, живут себе, работают, ничего интересного. А ты чем думаешь дальше заниматься? Какие планы?
– Я пока ещё не совсем знаю, чем буду заниматься. У тебя случайно нет никого, кому нужны на работу такие, как я?
– Да вроде нет. Знаешь, я, конечно, поспрашиваю, но не уверена. В наше время здоровых мужиков не хватает, а такие... Ой, извини, что-то я задумалась.
– Тогда сам что-нибудь придумаю. Всего доброго, а то я немного вроде как спешу, мне тут нужно переговорить кое с кем.
– А тебе в какую сторону? Может нам с тобой по пути? – не желала заканчивать разговор его собеседница, ведь не так уж и много инфоповодов в их небольшом городке, а тут что-то новенькое.
Вряд ли кому-нибудь хочется представать перед своими одноклассниками в плохом свете, либо в то время, когда у тебя что-то пошло не так. Нет...
Мы всегда стремимся показаться лучше, показать, что мы имеем и чего добились, а уж тем более пред своими давними знакомыми. Никто не хочет говорить, что погряз в своей никчёмной жизни, ничего не смог добиться и сидит в том же лягушатнике, да и в целом этому рад. Тем более под бутылку водочки жизнь приобретает совсем другой окрас.
Нет... Машины, красивая жена, путешествия, статус, деньги – вот чем большинству хочется похвастаться, дабы увидеть завистливые глаза неудачников.
Так и наш герой чувствовал себя неудачником, который не то чтобы преуспел в этой жизни, так ещё и растерял свои конечности.
– Знаешь, вряд ли нам в одну сторону, я планировал пройтись в раздумьях.
– Если ты решил ПРОЙТИСЬ, то иди – не очень-то и хотелось, – не без доли сарказма и обиды ответила ему одноклассница.
Немалое облегчение ему удалось почувствовать, когда собеседница покинула его зону комфорта.
– «Мда... Надо же было наткнуться на эту стерву в тот день, когда я решил спокойно прогуляться. Да и настроение гулять куда-то пропало, наверное, пора закругляться и идти домой», – заключил Фёдор.
В очередной раз погрузившись в себя, уже действительно не замечая прохожих, он катил с небольшой горки, не давая коляске сильно разогнаться и думал, что происходящее в его жизни как-то неправильно. В чём же он так сильно провинился? Конечно, некий ответ был на его руках: он вспомнил то утро, когда он взрывал женщин и детей. Он понимал, насколько ужасно то, что сделал, но ему тем не менее казалось несправедливым такое наказание: «Ведь я просто выполнял приказ. На войне либо ты, либо тебя». Всё очень просто на первый взгляд.
В таких раздумьях его резко оттягивают назад с дороги и перед его коляской пролетает машина.
– Молодой человек, вы что творите? Жить надоело?
– Извините, я немного задумался, – начал было оправдываться Фёдор, а затем решил, что это лишнее.
– Будьте повнимательнее, пожалуйста, а то так можно и с жизнью попрощаться.
– Угу, спасибо большое. Всего вам доброго.
После этого последовала нелепая сцена, которая продолжалась ещё секунд сорок, пока не загорелся зелёный светофор. Инцидент обсудили, все всё поняли, но идти им следует в одну сторону. И вот она, неловкая пауза, в которой прослеживается напряжение, и вряд ли стоит продолжить беседу с незнакомым человеком и узнавать его мнение о сегодняшней погоде. Это неловкое молчание длится ровно столько, пока не загорится зелёный свет. А при сигнале можно спокойно выдохнуть и расслабиться. А потом забавно вспоминать, что вы, как два идиота, стараетесь не встретиться взглядом со своим нежданным собеседником.
Уже подъезжая к дому, Фёдор остановился и подумал о том, чтобы прогуляться ещё немного, но тут же вспомнил о неприятной встрече с человеком из прошлой жизни и не захотел повторять этот опыт. Пожалуй, прогулки стоит отложить на вечер. Лучше подышать ночным городом, когда будет поменьше народа, а следовательно и меньше поднятой пыли. Вероятность встретить кого-либо знакомого будет намного меньше, думал он.
– О, ты уже вернулся! А я вот только с базара пришла. Накупила столько, что еле-еле донесла пакеты. Хорошо, что мимо проходил дядя Коля и любезно помог мне их донести. И знаешь, мне бы хотелось, чтобы в следующий раз ты пошёл со мной и помог мне.
– Как-то часто я стал слышать про этого дядю Колю. Что у вас с ним?
– Да нет, что ты, сынок, он просто хороший друг.
– Я ведь не против него, мам, он мужик вроде порядочный. Если тебе он приятен, то почему бы и нет. Ты довольно давно одна, я думаю, папа был бы не против, если бы ты попробовала начать отношения с кем-нибудь другим.
– Перестань. Лучше скажи, как ты прогулялся, чего нового увидел?
– Всё по-старому. Ты ведь и сама знаешь, что ничего толком не изменилось.
– Никого из знакомых не встретил?
– Нет. Просто спокойно прогулялся.
– Ну и хорошо. Что дальше делать будешь?
– Я думаю, пока что посмотрю телевизор, а вечерком прогуляюсь ещё. Хочу насладиться тишиной.
– Отличная идея. Может я с тобой пройдусь?
– Я же сказал, мам, что мне хочется насладиться тишиной в одиночестве.
Как лучше всего сжечь время? Телевизор, как вариант, но довольно быстро скатывающий тебя на дно умственного развития. Книга – весьма неплохой вариант, но если ты увлекаешься одними романами, это далеко тебя не продвинет. Игры – ещё одна отличная вещь, которая помогает убить время. Но разумно ли убивать своё драгоценное время, с учётом, что нам его отведено не так уж и много. Каждый свободен выбирать, как он желает уничтожить своё свободное время, главное, чтобы вы не жалели, что оно ушло зазря.
Немного задремав, он проснулся с ощущением разбитости: то чувство, когда ты точно знаешь, что засыпать не следовало, но ты уснул. Желания куда-либо выходить уже не имелось, поэтому он решил остаться на диване и продолжить смотреть телевизор, а уже завтра вечером отправиться на прогулку.
– Сынуля, – донеслось из коридора.
Федя услышал голос матери.
– Да мам?
– Ну что? Когда ты собираешься пойти гулять?
– Ой, знаешь, я тут подумал… наверное, не сегодня.
Немного взгрустнув и опустив глаза, борясь с нежеланием обидеть сына, она всё-таки решилась сказать.
– Что ж, скоро придёт дядя Коля. Я, наверное, скажу ему, чтобы зашёл в следующий раз.
– Ладно, ладно. Не надо ничего говорить. Я сейчас умоюсь и пойду погуляю. Хорошо?
Тут же у неё появился блеск в глазах и небольшая улыбка на лице.
– Спасибо, мой милый.
Солнце уже начало заходить на запад, и наш герой отправляется, как станет ему известно в ближайшие часы, в непростой путь. Он медленно катился по гравийной дороге с немногочисленными домами вокруг, как вдруг за спиной в пятидесяти метрах от него остановился небольшой джип, который он почти не расслышал. Из машины вышли двое рослых мужчин и стали двигаться в его направлении.
Фёдор смог заметить их лишь тогда, когда один мужчина схватился за спинку инвалидной коляски сзади.
– Добрый вечер, молодой человек, – с широкой белоснежной улыбкой поздоровался один из здоровяков.
– И вам не хворать, ребят. Что-то случилось? У меня ничего ценного нет. Вообще ничего нет, если быть точным.
– Есть у тебя ценное или нет – нам виднее. Но ты не беспокойся, мы сейчас прокатимся, а потом ты поедешь спокойно по своим делам.
Не успев ничего противопоставить, Фёдор и двое мужчин направились в обратную сторону, по направлению к машине.
– А если я не хочу ехать с вами и закричу?
– Слушай, давай по-нормальному. Спокойно поговорим в машине, а там уже всё порешаем. Ты ведь не хочешь лишиться ещё чего-нибудь кроме ног, не так ли?
Они закинули Фёдора на заднее сиденье. Один из мужчин сёл рядом. Коляску откинули в кусты, что шли вдоль дороги. На просьбу взять коляску они заверили, что с ней ничего не случится: они вернут его на место и усадят в неё обратно.
–Смотри. браток, какое дело. У нас тут возникла одна интересная, можно сказать, безумная, но возбуждающая идея. Не буду ходить вокруг да около и спрошу как оно есть. Как ты относишься к сексу втроём?
У Феди оборвало дыхание. Находясь в шоке от происходящего, он не понял суть вопроса.
– Чего-чего? Я не расслышал…
– С-е-к-с в т-р-о-ё-м, – по буквам повторил рядом сидящий мужчина.
– А... да, я слышал про такое. Если будет две девушки, то может быть, – включил на мгновение дурачка Фёдор.
– А-а-а. Нет, братец. Втроём – я имею в виду тебя, себя и моего друга. Сечёшь?
И уже в этот момент у ребят, что похитили Фёдора, начали привставать члены. Кровь забурлила по венам, и возбуждение росло с каждой секундой.
– Ты ведь не против, земляк? – слегка возбуждённым голосом задал вопрос парень, сидевший у руля.
– Э... ребят, вы ведь, наверное, шутите? А? Я не из этих и никогда мне это не было интересно. А? Бросьте вы это дело, высадите меня, и я просто забуду о том, что слышал и никому никогда не скажу.
– Ладно, это даже больше подогревает интерес.
Ребята начали переговариваться между собой, периодически поглядывая на калеку.
– Знаешь, мне хотелось, чтобы он был против и может быть начал сопротивляться, – подняв левую бровь один их них посмотрел на Фёдора.
– Что ж, у тебя есть два варианта: расслабиться и получить удовольствие либо получить пиздюлей, а затем удовольствие достанется только нам. Ты волен сам выбирать – мы люди честные и уважаем любой выбор.
– Мужики, ну вы чего? Я ведь воевал, ноги свои отдал за страну. А вы что удумали, изнасиловать меня?
– Слышь, солдатик, у нас разговор короткий. Ты кровь за Родину проливал и в рот возьмёшь за Родину. Ничего, потерпишь, Родина ждёт от тебя этого, поверь. Можно сказать, нуждается в тебе, – на этом моменте мужчина, сидящий рядом, поднял указательный палец вверх и начал трясти рукой.
–Мы можем с тобой в приказном тоне разговаривать, если тебе будет проще. Ты ведь к приказам привык? А?
– Солдат, смирно-о-о! Разворот на сто восемьдесят градусов, раз-два! Упор раком при-и-и-нять! Ха-ха-ха! – это повеселило обоих мужчин и они ещё пару минут не могли успокоиться от смеха.
После этих слов у обоих члены стояли колом. Настолько сильная эрекция, что они отодрали бы любую дырку, которую им подсунули, но в этот момент они жаждали раненое тело. Всё как в животном мире: замученное и истерзанное в драке или от болезни животное обычно погибает оттого, что его начинают добивать здоровые особи. В животном мире это понятное явление, так как хилый член стаи, если мы говорим именно о неё, ослабляет её и подвергает опасности всех её членов, но можно ли это применить к человеку? Да, возможно, но лишь при определённых обстоятельствах.
