Текст книги "Останься Со Мной (СИ)"

Автор книги: AvaViolet

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц)

– Да, я думаю, мы должны пригласить всех и поговорить.

Я беру свой телефон и открываю групповой чат:

– Что мне написать им?

Он задумчиво смотрит на меня:

– Скажи им, чтобы приходили в час дня с едой.

Мои брови сходятся в замешательстве.

– Час дня? Сейчас только девять утра.

Он держит меня в заложниках своими пронзительными серыми глазами.

– Я знаю. Нам нужно сначала закончить разговор.

Я отворачиваюсь от него, желая, чтобы мое лицо не стало ярко-красным от его напряженного и непоколебимого взгляда.

– Я думаю, что ты прав, – вздохнула я, боясь, что произойдет, и отправив сообщение в групповом чате.

Я поставила свой телефон на «не беспокоить» и положила его лицом вниз на стол, глядя на ожидающего Эйдена.

Глядя на него, сидящего напротив меня за кухонным столом, вдруг становится так неловко. Мне никогда не приходилось раскрывать так много о себе кому-то, что-то настолько личное, что, вероятно, должно быть зарезервировано для меня и будущего терапевта. Но я все равно скажу ему.

– Давай сядем на диван. Там удобней, а это долгая история.

Я привела его на диван, стараясь не думать о том, как в последний раз, когда мы сидели на диване одни, все закончилось тем, что он превратился в лучший сеанс поцелуя за всю мою жизнь.

Мы садимся на диване, и я поворачиваюсь боком к нему лицом, скрестив ноги под собой. Его выражение лица нейтральное, и я не могу сказать, о чем он думает.

Вероятно, он думает: «Давай, блять, Тея, перестань уже быть такой драматичной».

Я качаю головой, чтобы очистить ее и смотрю ему прямо в глаза, привлекая его полное внимание.

– Помнишь, как давно я рассказала тебе о своем отце и о том, как он умер? Как он собирался подвезти меня, и в итоге убил себя и шестилетнюю Сабрину?

Он кивает головой, его брови слегка сближаются, как будто он пытается понять, куда я клоню.

– Я рассказывала тебе о ее отце, Тони. О том, как он ненавидит и как винит меня. Но я не сказала тебе, в какой степени. Я не рассказывала тебе о том, как его печаль превратилась в гнев, который превратился в жажду крови и мести. Я не рассказывала тебе о том, как он сделал своей жизненной миссией преследовать меня и уничтожить, – я делаю глубокий вдох, чтобы успокоить себя от воспоминаний, которые я так старалась подавить.

Я смотрю на стену немного позади Эйдена, так что мне не нужно видеть его реакцию на мою историю.

– Авария произошла в ноябре моего младшего года в школе, и после этого было очень плохое время для меня. Я все еще оплакивала потерю отца, которого, несмотря ни на что, я любила и скучала по нему больше всего на свете. Я всегда пыталась думать о том, что я могла бы сделать по-другому, чтобы предотвратить смерть моего отца и Сабрины, разыгрывая аварию снова и снова в своей голове, пытаясь думать об альтернативных сценариях, мучая себя этим «что если». Я была поглощена чувством вины и просто эмоциональным расстройством. Добавь это к моей сломанной руке и другим физическим травмам от аварии. Я была не лучшей компанией в то время. Я предпочитала проводить время в одиночестве, позволяя себе быть преследуемой своим отцом и Сабриной, которая была просто невинной маленькой девочкой. Я даже проскользнула в церковь во время ее похорон, чтобы еще немного помучить себя…

Я вырываюсь из своей истории, когда чувствую, что сильная, но нежная рука схватила мое лицо, поворачивая его так, что я смотрю в глубокие серые глаза, полные стальной решимости.

– Тея, – начинает Эйден, – это не твоя вина. Я уже говорил это раньше…

– Эйден, остановись, – отрезала я его заверения и вырвалась из его рук. – Пожалуйста. Просто позволь мне рассказать всю историю. Без перерывов. Ладно?

Его расчетливые глаза на мгновение сужаются, прежде чем он неохотно кивает.

Удовлетворенная его ответом, я делаю глубокий вдох и заставляю воспоминаниям вернуться ко мне.

– Как я уже сказала, я предпочитала проводить время в одиночестве, и в течении нескольких недель после аварии я даже не брала куртку, выходила из дома и просто гуляла. Я никогда никому не говорила, куда я иду и надолго ли. Я просто гуляла в течении какого-то времени, пытаясь все понять, пытаясь очистить голову, оплакивая отца. Ночью или днём, со снегом или солнцем, я была на улице, не обращая внимания на свое окружение и просто пыталась прояснить свои мысли.

Мое зрение затуманивается, когда я вспоминаю следующую часть, мое сердце бьётся быстрее, как будто я снова переживаю это.

– 8 декабря, после обеда, я решила пойти на прогулку, несмотря на резкий холод и чернильную тьму. Я была поглощена своими собственными мыслями. Я не заметила, как какой-то внедорожник следовал за мной с того момента как я вышла из дома. Я не обернулась, чтобы посмотреть, когда он остановился рядом со мной и открылась дверь. Я едва моргнула, когда позади меня захрустели тяжёлые шаги по снегу. Только когда я услышала, как меня зовут по имени, я обернулась, и только тогда поняла, что мне уже слишком поздно бросать жить прошлым и начинать уделять внимание настоящему.

Такое ощущение, что мое горло сжимается, и я заставляю себя дышать и выдыхать в устойчивом темпе. Я смотрю вниз, когда чувствую сильную и успокаивающую руку на своей ноге, чуть выше колена.

Я смотрю в устойчивые глаза Эйдена, и они наполнены таким количеством эмоций. Он слегка кивает мне, его рука сжимает мою ногу, говоря, что он рядом со мной. Что я в безопасности. Тихо одолжив свои силы, я вдыхаю и продолжаю.

– Когда я обернулась, я застыла. Там стоял мужчина, направивший пистолет мне в голову. Шок охватил меня, и я сначала его не узнала. Он держал пистолет с черствой решимостью на мне, его глаза были темными и пустыми, как открытая могила. Тогда я поняла, что узнала этого человека. Это был Тони Дернардо, отец Сабрины. Он сказал мне, что я убила его дочь. Я ответила, что нет, но мне жаль, что с ней это произошло. Выражение его лица изменилось.

Я отвожу взгляд от Эйдена, снова изучая стену.

– Взгляд в его глазах… Я не могу это объяснить. Я увидела пустое тело человека без надежды и желания двигаться дальше. Это был невменяемый вид человека, который не волновался о будущем, которого ничто не заботило, кроме способа облегчить гнев, облегчить боль от потери самой важной – единственной важной вещи в его жизни. Его глаза практически светились красным от ярости, от его необходимости отомстить, от его желания причинить мне боль.

На данный момент я даже не вижу Эйдена. Я будто очутилась там снова.

Воспоминания несутся ко мне, как будто открылся шлюз, и разразилась разгневанная вода, почти ошеломляя меня тем, насколько реалистично и детально я все помню.

Моя жизнь меняется навсегда, когда я делюсь своей историей с Эйденом.

========== Глава 5. ==========

Я думала, что Тони собирался застрелить меня. Я не знала, должна ли я пытаться бежать, уговорить его или просто принять свою судьбу. Это решение было отнято у меня, когда он внезапно поднял руку и ударил меня по голове тыльной стороной пистолета, и мои мысли замолчали, когда приглушённый черный свет заменил все мои чувства.

Когда я проснулась, первое, что я заметила, была боль. Стучание в голове было трудно игнорировать, но и остальные суставы ныли, как будто меня кидали.

Я лежала на полу и с трудом села, потирая голову.

Следующее, что я заметила, было то, что я была босиком. Мне это показалось странным, так как я могла поклясться, что вышла из дома в ботинках.

Затем я заметила левую руку, на мне не было моей зимней куртки. Где была моя куртка?

Я оглянулась и мое сердце упало в живот. Я не была снаружи, я была в маленькой ванной.

Я встала и попыталась оценить помещение. В ванной комнате был только туалет и раковина, не было зеркал или шкафчиков, стены были голыми и без окон. В воздухе висел жуткий холодок, который не имел ничего общего с тем фактом, что я была просто в джинсах и футболке.

Я немедленно попробовала открыть дверь, но она не поддалась. Она не была закрыта, потому что ручка повернулась, но, вероятно, снаружи был добавлен какой-то засов или что-то подобное, поскольку дверь все же не сдвинулась с места. Я могла сказать, что ее подперли чем-то тяжелым, что было подтверждено, когда я попыталась заглянуть под крошечную щель под дверью и увидела какую-то крепкую деревянную мебель.

Несмотря на то, что я знала это, я была полна решимости выйти отсюда. Я знала, что это Тони похитил меня, и я знала, что это вопрос времени, когда он придет, чтобы покончить со мной. Там не было окон, поэтому моя единственная надежда состояла в том, чтобы сбежать через дверь.

Я пыталась, должно быть, часами, сидя на твердом полу и стуча в дверь, пока мои ноги не начали кровоточить. Я впала в отчаяние и даже била кулаками в дверь и ее петли, пока пальцы также не оказались в крови.

После того, как адреналин от попытки побега исчез, я осталась в полном отчаянии из-за собственной бесполезности. Я не была достаточно сильна, чтобы выломать дверь, и я не была достаточно умна, чтобы придумать план. Все, что я могла сделать, это думать обо всех способах которыми Тони мог причинить мне боль. Обо все способах, где он пытал или убивал меня. Все о чем я могла думать, это его глаза прямо передо мной перед тем, как он похитил меня, полные отсутствие сострадания или человечности, глаза отчаявшегося человека, которому нечего терять, которому не за чем жить.

Я закончила тем, делая единственное, что могла. Я легла на холодный фарфоровый пол и заплакала.

Я плакала так сильно, что у меня болел живот, и я едва могла дышать, задыхаясь. Я плакала, пока все слезы не вышли из моих глаз.

Когда я лежала на полу в ванной, глядя на белый потолок, меня охватило чувство пустоты.

Я даже не удосужились стереть с лица горячие слезы, когда позволила истощению пройти в себя.

Я использовала свой гнев и страх, чтобы попытаться безрезультатно сбежать, и плач не принес ничего, кроме как опухшего лица.

Именно тогда погас свет, окутав меня тьмой, которая соперничала с моим растущим отчаянием, темнотой, которая соответствовала дыре в моем сердце, где была надежда.

Я лежала в темноте, заплаканная и окровавленная, чувствуя себя опустошенной и позволив сну отвлечь меня от своей новой реальности.

Я не знала, как долго была в ловушке в ванной. Позже мне сказали, что я пропала без вести на 3 дня.

Возможно, это были самые страшные и худшие 3 дня в моей жизни.

Тони никогда не проверял меня, никогда не приносил еду. Я не знала, где я была или чего он хотел. Я не знала, планирует ли он пытать или убить меня, или оставить меня там голодать до смерти.

Я была слаба, истощена и выживала только благодаря тому, что пила воду из-под крана и силе воли.

Я знала что Тони пришел, когда включился свет в ванной. Он был настолько ярким, что мне пришлось закрывать глаза рукой, пока они снова не отрегулировали яркость.

Я была так слаба, но когда услышала, как тяжёлые вещи отодвигаются от дверей, что-то во мне щелкнуло.

Мои инстинкты выживания и моя горящая воля к жизни дали мне прилив адреналина. Все, что я знала, это то, что я не собиралась позволять себе быть жертвой, я не собиралась сдаваться без чертовски хорошей борьбы. Если я собиралась умереть, я собиралась сделать это, зная, что заберу с собой и Тони.

Я могла слышать свое дыхание, чувствовать, как сердце бьётся быстрее, кровь ускоряется по венам, когда слышала, как Тони приближается ко мне.

С включенным светом в ванной, я изучила свои варианты. Там не было зеркала, которое я могла бы разбить и использовать в качестве оружия, не было шкафчиков, в которых я могла бы что-нибудь найти. Когда я услышала, как последний тяжёлый предмет скользнул прочь, часть моего мозга, которая была заблокирована голодом и и страхом, взяла верх, и мое внимание сузилось на туалете – особенно на его крышке.

Я помню, как читала или видела где-то, что если вы где-то дома, где есть злоумышленник и у вас нет оружия, крышка от туалета – отличный вариант, потому что она толстая и тяжёлая.

В считанные секунды, когда засов открылся, и дверная ручка повернулась, я схватила крышку, довольная ощущением ее веса, и повернулась к двери, как только она открылась.

Изо все сил мое ослабленное тело, возможно, собралось – собралась сила, о которой я не знала, что обладаю.

Я взмахнула своим оружием, даже не прицеливаясь, просто размахиваясь так сильно, как могла, в том направлении, о котором молилась, чтобы это была его голова.

Со временем, одновременно ускоряясь и замедляясь, я почувствовала, как крышка бочка из-под туалета соединилась с его головой.

Его тело ударилось о стену, сразу упав на пол.

Я не ждала, чтобы увидеть, был ли он без сознания или нет.

Я бросила свое оружие на пол, перепрыгнула через его тело и выбежала из ванной так быстро, как только могло мое ослабленное тело.

Подстегнутая чистым адреналином, я выбежала босиком через подвал, не замечая боли, которую вызывали поцарапанные стопы.

Мое дыхание громко отдавалось в ушах, сердце стучало в груди, а глаза были сосредоточены только на выходе и моем пути к свободе.

Когда я добралась до лестницы, я сделала два шага за раз, моя растущая надежда ненадолго спала, когда я вступила в контакт с запертой дверью.

Я заметила движение где-то вдалеке позади себя, но заставила себя сосредоточиться на более непосредственном припятствии, с которым я столкнулась.

Отчаянно, я дёргала дверную ручку и пыталась толкнуть дверь, но она упорно оставалась на месте. В спешке и страхе я едва заметила три отдельных засова на двери.

Позади меня было движение, и я заметила что на этот раз он был ближе ко мне.

Инстинктивно я обернулась и посмотрела вниз по лестнице, кровь в моих венах превратилась в свинец, когда я посмотрела в маниакальные глаза. У подножья лестницы стоял окровавленный, разъяренный Тони.

Я не нашла времени, чтобы присмотреться к ущербу, который я ему нанесла. Я не нашла времени, чтобы впитать детали или выражение его лица. В ту секунду, когда я увидела его там, так близко ко мне, так близко, чтобы одолеть меня, я обернулась и сосредоточила свое внимание на двери, игнорируя то, как мое сердце прыгало в мое горло от паники, которая пыталась захватить меня и мое тело.

Нащупывая и чувствуя, как время медленно уходит от меня, когда я услышала, как тяжелые шаги поднимаются по лестнице, я открыла мертвые болты дрожащими руками.

Я едва не упала через дверной проем, когда дверь распахнулась, и захлопнув ее за собой, надеясь на мгновение задержать Тони и прибавить себе ещё пару драгоценных секунд.

С сердцем которое колотилось в ушах, я практически столкнулась с входной дверью, мои руки автоматически направились прямо к засовам перед тем, как повернуть замок и толкнуть тяжелую дверь, чтобы открыть свободу.

Я не остановилась, чтобы посмотреть, где находится Тони или на сколько близко он находился ко мне. В ту секунду, когда дверь открылась, я побежала, босыми ногами ударяясь о твердый бетон и толкая себя на дорогу.

Солнце садилось, и по его улице не было никаких машин. Моим первым инстинктом было просто продолжать бежать; оставить как можно больше дистанции между собой и Тони.

Я едва заметила холодный воздух, затрудненное дыхание или кровь, вытекающую из моих ног, смешивающуюся с лёгким слоем снега на земле. Я просто продолжала думать о том, как я была близка, так близка к тому, чтобы быть в безопасности.

Должно быть, я пробежала пару кварталов до того, как проехала машина, тормозя, увидев растрепанную девушки без обуви, бегущую на полной скорости по середине дороги.

Моей первой мыслью было, что это Тони, что он пришел, чтобы вернуть меня.

Но это было не так. Пожилая женщина с мягким лицом и искренним обеспокоенным взглядом вышла из машины, бросилась ко мне и спросила, что случилось и как меня зовут.

Я процитировала ей свое имя, и она ахнула в знак признания, сказав, что немедленно вызовет полицию.

Я не говорила и не делала ничего другого. Все, о чем я думала, было одним словом, играющим непрерывной петлей в моей голове.

Все.

Все кончено. Я была в безопасности. Я могла пойти домой.

В то время я не знала, насколько ошибалась.

========== Глава 6. ==========

Комментарий к Глава 6.

APB – Аббревиатура от «all points bulletin» (в полицейском жаргоне – сигнал всем постам о задержании преступника).

В полицейском участке я рассказывала свою историю бесчисленное количество раз. Они обыскали его дом, окрестности и другие места, где он мог бы быть. Они выпустили АРВ на него, но он так и не был найден; как будто Тони исчез с лица земли, как будто его никогда не существовало.

Они сказали мне, что не перестанут его разыскивать, но пока я должна идти домой, попытаться жить нормально и позвонить им, если замечу что-то необычное.

Я не была уверена, что этот бой окончен. Они не видели Тони, они не чувствовали его гнева, они не видели, как его ярость практически контролировала им. Он хотел меня, он не просто так позволил мне уйти тогда.

Насчёт второго, когда я покинула полицейский участок, я несколько недель была параноиком после похищения, практически ходя по булавкам и иголкам в собственном доме. Каждый шум пугал меня, каждый незнакомец, который смотрел на меня, вызывал беспокойство. Кто-то, кто хотел сделать мне больно, был там, и я инстинктивно знала, что он не позволит маленькой полицейской APB или запертой двери остановить его.

В последующие недели одержимость Тони разжигалась и росла, он не мог оставаться в стороне.

Началось с телефонных звонков. Сначала, когда я отвечала, другой человек сразу же вешал трубку. Я просто знала, что это был он. Я получала слишком много звонков с неизвестного номера, чтобы они могли быть случайными.

Я начала проверять свои звонки, отвечая только маме, но звонки с неизвестного номера не прекращались.

Голосовых писем не было, но я будто могла слышать его, что он ожидает меня и думает обо мне.

Я, конечно, сказала полиции, чтобы они попытались отследить звонки, но он всегда вешал трубку, даже когда полиция подталкивала меня к разговору с ним.

Я начала очень нервничать, когда начали поступать угрозы смерти. В письмах, обращённых ко мне, были заметки о том, как я заслужила смерть и как он собирался обеспечить правосудие, независимо от того, сколько ему стоило заплатить, убедившись, что я мертва. Прямо как его дочь Сабрина.

Я не могла спать, я не могла есть. Я была практически оболочкой девушки по имени Тея, живя в постоянном страхе.

Я начала тренироваться бразильскому джиу-джитсу, чтобы набраться сил и научиться самообороне, но я все еще всегда нервничала; Я никогда не смогу быть достаточно сильной, чтобы победить его.

Последней каплей для меня было то, когда мой друг высадил меня после школы, и я заметила, что кто-то был в моей комнате, он взял черную аэрозольную краску и написал смертельный угрозы по всем моим светло-розовым стенам.

Я стояла потрясенная в своей комнате, молча оборачиваясь и принимая вандализм. Все на поверхности моих четырех стен было покрыто угрозами смерти. Черная краска на моей белой мебели, на моем зеркале, на моих плакатах. Все было в росписях ненависти.

Именно тогда я поняла, что у меня есть больше, чем убийца. У меня сталкер.

Он был как дикий зверь, который знал, что его ловушка попала в его ловушку, и теперь он просто играл с едой для развлечения.

Он дразнил меня и дразнил, давая понять, что я попала в его милость, и он мог добраться до меня, когда захочет с легкостью.

В этот день, у меня был самый первый приступ паники.

После того, как я достаточно успокоилась, я пошла в дом своего соседа, где позвонила маме и полиции.

Конечно, они не смогли его найти, и тогда было решено, что лучше всего переехать. Они хотели, чтобы я взяла и переехала в другое место, оставив позади всех своих друзей, школу и мою личность.

Они привлекли несколько федеральных агентов. Они дали мне и моей маме новые удостоверения личности, новый дом, новую машину и предоставили ей новую работу.

Они постоянно подчеркивали, как важно сохранять мою настоящую личность и историю в секрете. Если бы я проболталась, Тони мог бы найти меня. Никаких соцсетей, никаких публикаций в интернете, и тем более никаких говорящих людей.

14 января я стала Изабеллой Смит, одним из самых распространенных имен в Америке. Я покрасила волосы в блонд и подрезала их покороче, вместо естественных длинных коричневых. Я начала носить очки в толстой оправе, и начала новую жизнь.

Некоторое время все было хорошо. Я начала придерживаться своей защиты, заводить друзей, ходить на школьные мероприятия, просто жить нормальной жизнью.

Так я наслаждалась около трёх месяцев и начала надеяться на свое будущее. Может быть, Тони перестал искать меня?

Вскоре стало очевидно, что он не перестал, и внезапно новая реальность обрушилась на меня так же, как и прежде.

Я начала получать звонки на свой новый номер телефона, где слышала только тяжёлое дыхание. Затем он начал оставлять сообщения на голосовую почту, говоря мне, что он найдет меня и заставит заплатить, заставит меня страдать.

Меня заверили, что он не может отследить мой телефон, но это меня совсем не утешило. Если он смог найти мой номер телефона, то он точно найдет и мой дом.

После этого я стала ещё больше параноить, и тот небольшой сон, который был, практически исчез, заставляя меня полагаться на снотворное.

Вскоре после этого однажды я пришла домой из школы и могла сказать, что что-то не так.

В доме все было в порядке, не было ничего, что могло бы предупредить меня, что Тони был там. Но каким-то образом я чувствовала изменение в атмосфере, чувствовала напряжение и страх, пробивающийся сквозь мое тело. Я схватила бейсбольную биту, которую по привычке держала у входной двери, и медленно пошла по лестнице.

Я прошла на цыпочках по дому, едва дыша, затаив дыхание при каждом скрипе пола, когда подходила все ближе и ближе к своей комнате.

Когда я наконец заглянула в свою комнату, я не нашла ничего неуместного, никакой черной аэрозольной краски, украшающей мои белые стены угрозами смерти.

Я вздохнула с облегчением, положив биту и смеясь над своей собственной паранойей.

Но потом я замерла, потому что что-то привлекло мое внимание; я обрадовалась слишком рано. На моей кровати невинно лежал предмет, который я точно туда не ложила.

Я на цыпочках подошла у нему, не решаясь сделать ни единого вздоха.

Я посмотрела на объект, который дразнил меня, отшатываясь в ужасе, когда поняла, что это было.

На моей кровати невинно лежала кукла, и она была изменена, чтобы выглядеть как я – не Тея, а Изабелла. На кукле была приколота фотография меня, как Изабеллы.

Это было пару дней назад, когда я шла в школу. Тони проследил за мной и сфотографировал мое местонахождение.

Как будто я была недостаточно напугана, ещё в кукле торчал очень острый настоящий нож, прямо в голове.

Тони знал, где я, он знал, как выглядит Изабелла. Он был в моем доме, в моей комнате, и никто не имел ни малейшего понятия.

Я уронила куклу на кровать и сделала несколько шагов назад, потрясенная открытием, что Тони нашел меня, и не спешил играть со мной.

Прежде, чем я смогла решить, что делать, произошел громкий грохот, и я инстинктивно нырнула на пол и закрыла руками голову, когда на меня обрушились осколки стекла.

Я едва почувствовала, как стекло падает маленькими кусочками на мои руки, когда услышала, как тяжёлый предмет приземлился где-то слева от меня.

Как только стекло прекратило падать на пол, я нерешительно подняла глаза, обнаружив, что предметом брошенным в мое окно, был кирпич.

Я бросилась к окну и выглянула наружу, увидев заднюю фару внедорожника, несущегося вдаль.

Тони был здесь. Он был снаружи и знал, где я.

Я подошла к стеклу, не заботясь о том, что была только в носках, и взяла кирпич. К нему была прикреплена записка, грубое послание Тони: «Ты можешь быть “Изабеллой”, но я ВСЕГДА найду тебя».

Я уронила кирпич на пол и выбежала из дома, не останавливаясь, пока через несколько кварталов не добралась до дома одного из моих друзей.

Я ничего не объясняла, я не оправдывалась, почему у ее парадной двери она обнаружила меня в крови и без обуви. Я просто спросила ее, могу ли я остаться у нее на некоторое время, пока не приедет моя мама, нерешительно бормоча что-то о том, как потеряла ключи от дома.

Я позвонила маме из ванной, и она позаботилась обо всем остальном.

Как и в прошлый раз, не было никаких следов Тони, никаких доказательств того, где он был или куда он мог пойти.

После нескольких дней, проведенных в гостинице, мы быстро переехали.

Как и в прошлый раз, мы с мамой получили новые личности, новый штат, новый дом, новую машину, новую работу и новую школу.

23 мая я стала Хейли Джонсон с прямыми темными волосами и цветными линзами, которые делали мои глаза голубыми.

Я думала, может быть, в этот раз все будет иначе.

Может быть, как Хейли, я смогу жить комфортно, заводить новый друзей, учиться в школе и просто нормально жить.

Тогда я не знала, что, будучи Хейли, умрут люди.

========== Глава 7. ==========

В течении нескольких недель я опять была параноиком. Я отказалась принимать снотворное, что означало, что я была полностью лишена сна, что сделало меня еще большим параноиком, и порочный круг продолжался.

Через несколько недель, когда ничего необычного не произошло, я начала подводить свою защиту. Я начала чувствовать себя обычной, нормальной девочкой-подростком с обычными, нормальными проблемами. Я даже получила работу на полставки в магазине одежды в торговом центре.

Быть Хейли получалось здорово. Все было очень мило, я завела много друзей и даже сходила на пару свиданий. Мой босс был крутым, и я любила свою работу. Даже новый тренажерный зал джиу-джитсу, к которому я присоединилась, был больше и лучше оборудован, чем два последних.

Я наконец почувствовала себя спокойно.

Все эти 3 месяца, не получая никаких странных телефонных звонков или угроз смерти, я плакала слезами радости в течении 10 минут подряд, а затем замечала, что съела целый чизкейк с нутеллой и даже не жалела об этом.

Но как всегда, мое счастье длилось недолго.

На этот раз оказалось, что Тони начинает думать об убийстве. Как будто он не хотел больше играть со мной и дразнить – он просто хотел, чтобы работы была выполнена, исполнить свое извращённое чувство справедливости.

Он пропустил телефонные звонки, смертельные угрозы и взломы и сразу же нашел меня.

Спустя пару дней после того, как я начала учиться в старшей школе как Хейли Джонсон, я совершенно не осознавала, что никогда больше не стану Хейли и никогда больше не увижу своих друзей.

День начался как любой другой. Я поехала на работу, пошла в торговый центр и махнула привет Фрэнку, одному из охранников, с которым я познакомилась, и начала свою обычную ночную смену.

Торговый центр не был слишком полон, но я все ещё находила, чем занять себя. Когда я наконец-то взяла перерыв, я села в задней комнате, ела свой бутерброд с нутеллой и улыбалась, когда писала своим друзьям.

Моя коллега и лучшая подруга Эшли просунула голову в заднюю комнату: – Хейли, тебя тут парень ищет.

Я посмотрела на нее и улыбнулась:

– Это Хантер? Я сказала ему, что все ещё голодна, а он любит меня удивлять, принося еду.

Когда я встала, Эшли покачала головой, ее глаза переместились, чтобы посмотреть на что-то позади нее, что-то по ту сторону двери, что я не могла видеть, но я заметила, как она потела, несмотря на обычный холод в магазине.

Она посмотрела на меня:

– Он… он сказал мне сказать тебе, что он твой отец.

Я застыла на месте, мои брови сжались в замешательстве.

– Эш, ты знаешь, что мой отец мертв, – медленно сказала я, осматривая комнату в поисках оружия.

Мы были лучшими друзьями с Эшли в течении нескольких месяцев, практически с первого дня, когда я переехала сюда. Я не рассказывала ей, как умер мой отец, но она знает, что он мертв.

Она слегка кивнула головой, ее челюсть сжалась, движения стали жёсткими.

Теперь я была уверена, что что-то не так. Все, что было в комнате отдыха, – это стол и несколько стульев, микроволновая печь, небольшой шкафчик для документов и доска объявлений с напоминаниями для персонала.

Блять. Подумай, Тея!

– Хорошо, я сейчас подойду, – сказала я достаточно громко, чтобы человек, который, как я полагаю, был позади Эшли, услышал, человек, который охотился на меня почти год.

Эшли которая работала здесь в течении многих лет и которая устроила меня на эту работу, многозначительно посмотрела на меня, а затем преувеличенно оглянулась назад и вперед от меня до маленького шкафчика для документов.

– Хорошо, я скажу ему, что ты сейчас подойдёшь, – сказала она, ее голова исчезла за дверью.

Я быстро подошла к шкафу с документами, пытаясь выяснить, что Эш хотела показать мне.

Я открыла первый ящик и нашла его набитым конвертами. Что за черт, Эш? Как я могу использовать конверт в качестве оружия? Порезать его бумагой?

Мое дыхание стало тяжелее, голова кружилась.

Тони собирался убить меня, а мне нечего использовать против него, кроме своих двух рук.

Я закрыла шкафчик и услышала как в нем ударилось что-то твердое. Я снова открыла ящик и начала копаться в беспорядке конвертов. Моя рука соединилась с чем-то твердым, и я вытащила это, чувствуя себя немного утешенной. Это был нож для бумаги, один из тех ножей, которые по форме напоминали те, которые используют старики. Он был не самый острый, но я могла бы использовать его, чтобы отвлечь и успеть убежать, может быть, даже попасть в глаз.

– Спасибо, Эшли, – пробормотала я, засовывая нож в ботинок.

Мое сердце билось в груди, пульс учащался, когда я пообещала себе, что сегодня не умру.

Я стояла перед дверью, глубоко вдыхая, готовясь встретиться лицом к лицу с человеком, который может закончиться мое существование, как только увидит.

Я вышла из комнаты, увидев спину мужчины, который смотрел на Эшли, которая изо все сил старалась не пугаться.

Мне не нужно было видеть его лицо, чтобы понять, кто это был. Я видела его каждую ночь в своих кошмарах. Он нашел меня. Он не следовал своей обычной схеме дразня и пытая.

Он очень хотел убить.

Я размышляла о побеге, но потом заметила что-то блестящей в руке Тони.

Он направил пистолет на мою лучшую подругу.

В магазине было ещё несколько человек, не обращающих внимание на ситуацию с заложниками.

Я чувствовала себя загнанной в угол, хотя Тони все ещё не заметил меня. Я не знала, что делать. Я не могу бежать и рисковать Тони, стреляющим в людей из-за меня. Я не могу биться с ним и рискнуть потерпеть неудачу, заставив его стрелять в людей.

Я не хочу, чтобы кто-то пострадал из-за меня.

Эшли не пострадает из-за меня. Жизни этой группы детей, которые смотрят на леггинсы, не оборвется из-за меня. Эта беременная мать и ее маленькая дочь не умрут из-за меня.