Текст книги "Rain Stories (СИ)"

Автор книги: Атенаис Мерсье

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

========== Лили ==========

You say you feel a chill in the season

Like something has fallen apart.

You say you can’t hold it together much longer

And I should look after your heart.

But I…

I feel a change coming on

Rolling out of the blue like a storm.

(c) Poets of the Fall – Change.

Она выбрала столик у большого светлого окна с причудливыми серебристыми узорами на стекле, красиво вспыхивающими на свету, когда среди облаков проглядывало солнце.

– Магглоотталкивающие заклинания, – с улыбкой сказала молоденькая официантка, заметив, что Лили с любопытством рассматривает окно.

– И они нас не видят? – спросила девушка, вспомнив Дырявый Котел, стоявший на оживленной улице, но не замечаемый никем, кроме волшебников.

– Нет, им кажется, что это просто пустое старое здание. Вы будете одна, мисс?

– Нет. С другом. Он… – она запнулась, когда лицо официантки приобрело лукавое выражение, и невольно нахмурилась, – скоро подойдет.

– Хорошо, – вновь улыбнулась официантка и протянула ей меню. – Позовите меня, когда выберете что-нибудь.

– Спасибо, – коротко поблагодарила Лили, раскрыв меню и неторопливо пролистнув пару страниц. От обилия закусок и пирожных шла кругом голова. И от цен на них тоже, кафе находилось почти напротив Министерства Магии, замаскированного десятком чар под заброшенное офисное здание, поэтому сюда постоянно забегали перекусить те служащие, которым была не по вкусу министерская столовая. Лили перевернула еще одну страницу, вздохнула и снова посмотрела в окно.

Снаружи шел по-летнему теплый дождь, по стеклу неторопливо стекали крупные капли, но в пушистых светло-серых облаках нет-нет да проглядывало солнце, отчего вспыхивали сотнями бликов лужи на асфальте и преображались даже скучные серые здания с неровно выбитыми стеклами и мелкими трещинами на стенах.

Стрелка висевших на противоположной стене часов неторопливо подползала к половине четвертого. Обеденный перерыв у большинства сотрудников закончился еще полтора часа назад, поэтому в кафе было немноголюдно: за одним из столиков сидела смеющаяся парочка лет двадцати пяти, а за другим – три немолодые женщины, негромко обсуждавшие между собой какие-то поправки к закону об экспорте корня мандрагоры. Лили предположила, что они из Департамента Международного Магического Сотрудничества.

– Что-нибудь выбрали, мисс? – спросила вновь подошедшая официантка, когда часы уже показывали без десяти четыре.

– Да, только кофе, пожалуйста.

– Не хотите ли попробовать наши новые пирожные с вишней?

– Нет, спасибо, только кофе, – повторила Лили. Новые пирожные стоили как половина гоночной метлы, которой похвалялся незадолго до каникул этот задавака Джеймс Поттер.

– Хорошо, – официантка записала заказ и вернулась к прилавку, за которым теснились на полках ряды пирожных и эклеров. За спиной с негромким звоном колокольчика открылась дверь кафе. Лили обернулась и поднялась навстречу рослому парню в синем мракоборческом мундире, немедленно расплывшись в радостной улыбке. Фрэнк прошел по кафе широким размашистым шагом и привычно заключил ее в объятия.

– Привет, извини, опоздал.

– Привет, Фрэнки, – ответила Лили, уткнувшись лбом ему в ключицы. Башней Астрономии Фрэнка прозвали еще на четвертом курсе, а на шестом он и вовсе побил все негласные школьные рекорды, после чего его друзья и однокурсники в шутку смастерили Лонгботтому медаль за победу над слизеринцами не только в квиддиче, но еще и в росте. Фрэнк в свою очередь не только не обиделся, но еще и прилепил ее в Зале Славы прямо под очередным Кубком. И прилепил намертво, заклятием Вечного Приклеивания, за что для виду получил выговор от профессора МакГонагалл. Дескать, старосте так себя вести не положено. – Я уж думала, у вас там что-то случилось, – призналась Лили с волнением в голосе. Даже того, что писали теперь в «Ежедневном Пророке», было достаточно, чтобы напугать даже этого дурака Джеймса Поттера, а Лили к тому же подозревала, что это далеко не вся правда.

– Да это Аврорат, – беспечно отмахнулся Лонгботтом, отстраняясь и стряхивая с пепельных волос капли воды, – там постоянно что-то случается. Это мне еще повезло всего две смены подряд отработать. А командоры теперь вообще в Министерстве живут и уходят оттуда только на задания.

– Тяжело? – сочувственно спросила Лили, опускаясь обратно на стул и окидывая друга внимательным взглядом. Тот сел напротив, повесив на спинку стула совершенно сухой мундир. Глядя на него можно было подумать, что дождь на улице идет избирательно и принципиально не капает ни на что синее.

– Да ерунда. Я уже привык спать по два часа в день и есть раз в неделю, – пошутил Фрэнк и повернул голову к подбежавшей официантке. – Привет, Полли, сделаешь мне чашечку кофе? Ты уже что-нибудь заказала? – спросил он Лили, и та коротко кивнула.

– Тебе как обычно? – спросила официантка, немедленно расплывшись в широкой улыбке. Лонгботтом явно был здесь частым гостем. Лили с трудом удержалась, чтобы не хихикнуть.

– Двойную порцию. А то я рискую заснуть на ходу, – снова пошутил Фрэнк. Официантка весело рассмеялась в ответ и убежала, стуча каблуками, обратно к прилавку.

– А ты, кажется, еще выше стал, – заметила Лили, неловко пытаясь завязать разговор.

– Да нет, это тебе с непривычки кажется.

– Давно не виделись, – согласилась Лили. Прошлым летом они встретились всего несколько раз, в перерывах между его постоянными занятиями в мракоборческом училище, а с Рождества Фрэнк заступил на службу и вовсе куда-то пропал, даже на письма отвечать перестав. Лили, как и прежде, писала ему длинные послания, рассказывая обо всех новостях в Хогвартсе, но в ответ получала разве что короткое «Рад, что у тебя всё хорошо, прости, в Хогсмиде не встретимся, завал на работе». И то через раз. Это, с одной стороны, было очень обидно, но с другой, Лили трезво оценивала ситуацию. Неудивительно, что мракоборцу на несколько лет старше – а в их возрасте разница в четыре года могла стать непреодолимой пропастью – было не до писем хогвартской студентки, самой большой проблемой которой была плохая оценка за тест.

Да и именно этим Фрэнк ей всегда и нравился. Пока этот дурак Джеймс Поттер похвалялся своими метлами, стащенными снитчами и взорванными туалетами, Лонгботтом почти все время был занят делом, не забывая при этом снимать с бахвала десяток-другой баллов за очередной его «розыгрыш», лишь по чистой случайности не приведший к серьезным травмам. И Лили порой искренне жалела, что, окончив Хогвартс, Фрэнк пошел в Аврорат, а не остался в школе. С его-то знаниями профессор Дамблдора не то, что ассистентом преподавателя бы его взял, но и сходу бы поставил вести так любимую Фрэнком Защиту от Темных Искусств. Быть может, тогда и преподаватели наконец перестали бы меняться каждый год, и Поттер со своими Мародерами вел бы себя в разы приличнее.

Но глядя на него сейчас, Лили понимала, что самому Фрэнку этого было бы недостаточно. Пусть Лонгботтом и выглядел уставшим, но при этом он весь светился. Как человек, у которого тяжелая, но любимая работа. И он как-то изменился, настолько неуловимо, что Лили поначалу не могла даже понять, в чем дело. Казалось бы, всё такой же, высокий, зеленоглазый, с белозубой улыбкой и вихрастыми светло-пепельными волосами, завивавшимися на концах и придававшими ему сходство со встрепанным воробьем. Если, конечно, бывают воробьи ростом в шесть с половиной футов. Но вместе с тем Фрэнк теперь был чуть более худощавым, еще сильнее раздался в плечах, лицо у него немного осунулось и от того казалось еще более скуластым, волосы были отпущены чуть длиннее, чем в Хогвартсе, а прежде беспечный, с хитринкой, взгляд стал каким-то непривычно серьезным. Фрэнк был таким… взрослым. Лили и раньше чувствовала себя рядом с ним маленькой девочкой, но Лонгботтом и сам тогда был еще школьником, хулиганившим порой, как и все остальные. А теперь контраст между ними ощущался особенно сильно. Но ей это даже нравилось. Если Северуса она любила за единомыслие, то Фрэнка – за надежность.

– Ну, – спросил друг, когда официантка принесла им две чашки кофе, – как дела?

– Да вроде неплохо, – пожала плечами Лили. – Вообще у меня столько новостей из Хогвартса, но тебе, наверное…

О чем ей и в самом деле с ним теперь говорить?

– Рассказывай, – весело ответил Фрэнк, как будто его и в самом деле занимали истории о том, как Мэри МакДональд весь последний семестр шушукалась о чем-то с Люпином в библиотеке или как этот задавака Джеймс Поттер в очередной раз взорвал в коридоре навозную бомбу и профессор МакГонагалл заставила его драить весь этаж. Безо всякой магии. – Кстати, вы с Северусом, наверное, уже знаете… Что-то случилось?

– Нет, ничего, – коротко сказала Лили, складывая руки на груди и пытаясь принять беспечный вид. – Так, ерунда.

– Поссорились? – участливо спросил Фрэнк. Лили помедлила, но потом всё же призналась:

– Хуже. Мы с ним… мы больше не друзья.

– Это что ж такого он натворил? – казалось, Лонгботтому даже в голову не приходило, что в ссоре могла быть виновата сама Лили. Она и не была, но всё же знать, что Фрэнк в любом случае на ее стороне, было очень приятно.

– Он… – пробормотала девушка, но потом решила, что если уж рассказывать, то с самого начала. – Да это Поттер со своими прихвостнями прицепился к нему после экзамена по Защите от Темных Искусств. Они попросту подрались на глазах у всей школы, но никто, кроме меня, даже не подумал вмешаться. А Северус вместо того, чтобы сказать мне спасибо… Что? – спросила Лили, увидев, как Фрэнк нахмурил пепельные, цветом чуть темнее волос, брови.

– Вот это ты зря сделала, – ответил друг.

– Зря сделала что? – растерялась девушка. – Вмешалась?

Конечно, Северус учился в Слизерине, а она в Гриффиндоре, и любой студент с ее факультета сказал бы то же самое, но вот от Фрэнка она таких слов не ожидала. Лонгботтом и сам не всегда был паинькой и, бывало, дрался с другими студентами так же, как и все остальные парни, что магией, что попросту врукопашную. Не говоря уже о его совсем неподходящей старосте привычке курить и о том, что на седьмом курсе он и вовсе приехал в школу с татуировкой… Лили невзначай скосила глаза вниз, на его левую руку, расслабленно лежащую на столе. Предплечье по-прежнему обвивала длинноперыми крыльями птица с красиво стилизованной под ацтекские рисунки головой. Только цвет изменился, Лили помнила, что когда он учился в Хогвартсе, перья у птицы были разноцветными, а сама она – золотой. Теперь же татуировка была серебристо-коричневой и не такой откровенно броской.

– Нет, вмешаться нужно было, – ответил тем временем Фрэнк, и Лили захотелось выдохнуть с облегчением. Нет, их честный и патологически ответственный староста ничуть не изменился. Лонгботтом всегда был выше межфакультетской вражды и считал, что по Мародерам розги плачут. Жаль только, что не все с ним соглашались. – Но не тебе. Было бы лучше, если бы ты сказала Римусу или…

– Да он сидел и ничего не делал, пока эти негодяи подвешивали Северуса вниз головой! – бросила Лили, гневно тряхнув головой. Распущенные волосы упали ей на лицо, и девушка с негодованием отбросила их назад. – Да какой же он староста после этого?!

– Вот как? – протянул Фрэнк, казалось, ничуть не удивившись бездействию Люпина.

– Так! – ответила Лили. – И не надо мне говорить, что они его друзья и всё такое. Он староста и должен следить за порядком, а не позволять этим друзьям творить всё, что вздумается. Если бы Фабиан так сделал, ты бы…

– Фабиан порой тоже не подарок, – внезапно улыбнулся Фрэнк, – но он бы никогда так не сделал. Что, слава Мерлину, избавляет меня от необходимости думать, как бы я поступил на месте Римуса. Понимаешь, Лили… – он помолчал немного, задумчиво сощурив льдисто-зеленые глаза, и продолжил, – Римус очень дорожит дружбой с Джеймсом и остальными, поэтому предпочитает лишний раз с ними не ссориться. Что бы они ни натворили.

– Это почему же? – насупилась девушка. Одно дело закрывать глаза на то, что твои друзья списывают на контрольной, и совсем другое – сидеть и ничего не делать, когда они откровенно издеваются над другими студентами. Она бы такими друзьями дорожить не стала.

– Этого я сказать не могу, – покачал головой Фрэнк. – И я прошу тебя не устраивать Римусу допрос, ему и так нелегко приходится. Если он захочет с тобой поделиться, то однажды сам всё расскажет.

Лили недовольно нахмурилась, но поняла, что настаивать бесполезно. Если Фрэнк говорил «нет», то никакие силы не могли заставить его передумать и сказать «да».

– Хорошо, но почему я-то не должна была вмешиваться? Я же хотела ему помочь.

– Да, но получилось наоборот, – ответил Фрэнк. – Это я тебе, как мужчина, говорю. Я бы в такой ситуации твоей помощи тоже не обрадовался.

– Так это потому, что я девушка?! – растерялась Лили. – Но это же глупо!

– Может, и глупо, – невозмутимо пожал плечами Фрэнк. – Но всё же когда мужчины выясняют отношения, женщинам лучше не вмешиваться. Будет только хуже. И поставь себя на место Северуса. Да, прежде вы всегда друг друга поддерживали, но заступаться друг за друга, когда вы еще дети – это одно. И то, Северуса наверняка за это дразнили. Потому что это он должен был тебя защищать, а не ты его. А сейчас ему сколько? Уже шестнадцать? Впрочем, не так важно. В любом случае он уже не ребенок и прятаться за твою спину ему теперь вдвойне непозволительно. Собственный факультет затравит. Поэтому неудивительно, что он не был тебе благодарен. Сцепился на глазах у половины школы со своими, прямо скажем, злейшими врагами, и мало того, что никто со Слизерина не попытался ему помочь и хотя бы уравнять шансы, так еще и…

– Паршивая грязнокровка влезла? – процедила Лили. Лонгботтом осекся и внимательно посмотрел на сидящую напротив девушку.

– Это он так сказал?

– Да, – ответила Лили, часто моргая. Пусть это и были всего лишь слова, но обидно от этих слов было до слез. За что? Что такого плохого она ему сделала? До Хогвартса Северусу даже в голову не приходило обзывать ее из-за того, что она родилась в семье магглов, а стоило проучиться в этом проклятом Слизерине всего несколько лет и его как подменили.

– Ну и дурак, – как-то спокойно, даже меланхолично ответил Фрэнк. – Если подумать, они с Джеймсом друг друга стоят. Оба… недалекие. Ну что ты, котенок, не расстраивайся, рано или поздно он обязательно придет извиняться. И скорее рано.

– Приходил уже, – буркнула Лили, но улыбнулась, сморгнув навернувшиеся было слезы.

– А ты не простила, – сказал Фрэнк. По-прежнему спокойно, но она сразу почувствовала молчаливое неодобрение.

– А ты думаешь, что стоило? – с вызовом спросила Лили. Ему легко судить, он же чистокровный. Ему-то слизеринцы такого не скажут. Даже будь Лонгботтом магглорожденным, не сказали бы. Побоялись бы, что в ответ он их попросту прибьет.

– Я тебе честно скажу, – вновь улыбнулся Фрэнк, – поработав с полгода в Аврорате, начинаешь понимать, что обижаться на чужие всего-навсего слова – это глупость несусветная. Но тут уж тебе решать, захочешь ты его простить или нет. Ты только подумай об этом как следует. Северус порой делает глупости, но он очень дорожит твоей дружбой.

Лили стало стыдно. Не из-за Северуса, а из-за того, что она вообще начала этот разговор. Ведь пока она сидит в Хогвартсе и ругается то с Мародерами, то с Северусом, Фрэнк здесь каждый день рискует здоровьем, а может, даже и жизнью, сражаясь с Пожирателями. А она еще прибежала к нему со своими детскими проблемами, как будто ничего страшнее них произойти не могло. Какая глупость!

– Сильно вам там достается? – осторожно спросила девушка. За спиной вновь негромко звякнул дверной колокольчик. Лонгботтом пожал плечами и ответил таким тоном, будто говорил о погоде:

– Да ничего особенного. Привет, Алис.

Недоговаривает, поняла Лили. И очень многое недоговаривает.

И только после этого сообразила, что он с кем-то поздоровался. А направившаяся было к прилавку миниатюрная девушка с огромной книгой в руках обернулась и охнула, вскинув к лицу тонкую руку:

– Мерлин! Лили, да тебя просто не узнать!

Лили в свою очередь уставилась на вошедшую. Вот уж кого действительно было не узнать. Они редко пересекались в Хогвартсе – по правде сказать, Алиса МакАлистер тогда вообще мало с кем общалась, кроме Гидеона Пруэтта и какого-то своего однокурсника с Хаффлпаффа, – а теперь она, к тому же, настолько изменилась, что столкнись Лили с ней на улице, и прошла бы мимо, не обратив внимания. Хогвартс Алиса закончила год назад, но вместо ожидаемого поступления в Академию Магозоологии внезапно подала документы в мракоборческое училище, чем изрядно удивила всех знакомых и в первую очередь профессора МакГонагалл. А еще коротко подстригла темные волосы, обрезав свою извечную косичку – едва ли хоть один человек за всю учебу в Хогвартсе видел ее с другой прической, – и начала подкрашивать глаза. Совсем чуть-чуть, но большего и не требовалось. В Хогвартсе Алису мало кто считал по-настоящему красивой, но ее большим дымчато-голубым глазам с пушистыми темными ресницами завидовала каждая вторая девчонка. Но сильнее всего Лили поразил ее голос, такой мелодичный и совсем взрослый. Кто бы мог подумать, что «маленькая мисс всезнайка», как называл ее этот болван Джеймс Поттер, может стать такой очаровательной.

– Привет, Алиса, – растерянно пробормотала девушка, пораженная изменениями. Та расценила это по-своему.

– О, простите, я не хотела мешать вашему…

– Это не свидание, – вставил Фрэнк прежде, чем Алиса успела закончить фразу, и Лили поразилась во второй раз. Конечно же, она и сама ответила бы точно так же, но в то же время совершенно не ожидала, что друг сделает это так поспешно и таким непривычно глубоким и мелодичным тембром. Каким всегда разговаривал с самой Лили этот дурак Джеймс Поттер.

– А, ну ладно, – пожала плечами Алиса, но глаза у нее вспыхнули так, словно из-за облаков вновь выглянуло солнце. Какая она, оказывается, хорошенькая! – Кстати, Аластор просил напомнить, что он ждет от тебя отчет.

– Так ты теперь тоже работаешь в Аврорате? – спросила Лили. Ей казалось, что МакАлистер еще должна была доучиваться в мракоборческом училище, но, возможно, она чего-то не знала.

– Да, но пока только стажером, – ответил Фрэнк всё тем же непривычным тоном, глядя на Алису снизу вверх. Та прижимала к груди раскрытую книгу и улыбалась. – Перекладывает бумажки и отрабатывает на мне боевую магию.

– Он сам предложил, – ответила Алиса, обращаясь к Лили, и тоже каким-то неожиданным для нее игривым тоном. – Зато я теперь сходу сдаю все зачеты. С таким-то помощником.

– А вы же вроде в Хогвартсе… не дружили, – с любопытством заметила девушка, начав понимать, что здесь происходит.

– Да Фрэнк просто вниз не смотрел, – пошутила Алиса, и Лонгботтом весело рассмеялся в ответ. Да, решила Лили, ей и в самом деле пора уходить. Потому что она совершенно очевидно была здесь третьей лишней. Ох, вот Мэри-то удивится! И обзавидуется. В Хогвартсе, помнится, по Фрэнку вздыхала каждая вторая девчонка с факультета.

– Ты знаешь, Фрэнки, я побегу, а то у меня еще столько дел на сегодня. Рада была тебя увидеть.

Лонгботтом кивнул и добавил, глядя, как она достает разложенные по карманам сикли и галеоны:

– Оставь, я заплачу.

– Да брось, я…

– Оставь, говорю. Лучше купи себе что-нибудь в Косом переулке.

– Ну ладно, – не стала спорить Лили и звонко чмокнула его в щеку, перегнувшись через столик. А потом подхватила лежащий на широком подоконнике зонт и выскочила из кафе под ливень, успев прокричать, прежде чем за ней закрылась дверь: – Увидимся!

– Надо же, как она выросла за этот год, – покачала головой Алиса, глядя, как Лили, раскрыв зонтик, весело прыгает через лужи. – Совсем взрослая.

– Да, – согласился Фрэнк, тоже проводив уходящую девушку взглядом, и снова поднял глаза на Алису. – Хочешь кофе?

– Хочу, – согласилась та, на мгновение показав в улыбке очаровательную щербинку между передними зубами. И присела напротив, захлопнув учебник.

Снаружи шел по-летнему теплый дождь, и по расписанному причудливыми серебристыми узорами стеклу медленно текли крупные прозрачные капли.

========== Августа ==========

Комментарий к Августа

Коротко о том, почему я считаю, что Невилл, женатый на тихой хаффлпаффке Ханне Абботт, – это что-то из разряда фантастики. Судя по его бабушке и матери-аврору, мужчины в семействе Лонгботтом явно без ума от женщин, способных, если потребуется, уложить не то, что пару Пожирателей, но даже пару драконов.

Получилось не только про Фрэнка. И мимо пробежала пара любимых ОЖПшек. И я малость убилась с тканями и прочими прелестями магазина мадам Малкин. Надеюсь, получилось прилично.

Домовой эльф появился с негромким хлопком и почтительно склоненной ушастой головой. Августа закрепила последнюю шпильку в густых светло-пепельных волосах, поправила локоны на висках, обрамлявшие тонкое аристократичное лицо и делавшие ее высокую прическу чуточку небрежной, но не теряющей элегантности, и повернулась на высоком стуле.

– Я тебя слушаю.

– Завтрак подан, мадам. Хозяин уже ожидает вас в малой столовой

– Передай ему, что я сейчас спущусь. Как я выгляжу?

– Безупречно, мадам, – ответил эльф с такой гордостью, будто безупречность хозяйки была его личной заслугой. Та вновь посмотрела на свое отражение в трельяже, лишний раз убеждаясь в отсутствии морщин в уголках серо-стальных глаз, поправила лежащий красивыми складками шелк на груди, скрепила высокий ворот брошью с камеей и кивнула, удовлетворенная ответом домовика.

– Мой сын уже ушел?

– Нет, мадам, – покачал головой эльф. – Молодой хозяин еще спит.

– Вот как? – с сомнением протянула Августа, бросив взгляд на изящные наручные часы, и велела: – Подай-ка мне домашние туфли.

Домовик бросился выполнять просьбу с излишним рвением и вознамерился не только подать обувь, но и самолично обуть хозяйку. Августа остановила его небрежным движением руки: уж что-что, а подобрать длинный шелестящий подол с крупными воланами и застегнуть ремешки туфель она в состоянии сама.

– Ступай.

– Да, мадам, – домовик низко поклонился и исчез с очередным негромким хлопком. Августа снова посмотрела на маленькие наручные часики – без четырех минут девять – и поднялась с высокого стула с изящной резной спинкой. Фрэнсис в последнее время был удивительно непунктуален, и если на работу он еще являлся вовремя, то на семейные завтраки и ужины опаздывал с завидной регулярностью. И вновь забыл закрыть окно в комнате, поэтому весь подоконник залило дождевой водой, уже начавшей стекать тонкой струйкой на ковер.

– Фрэнсис, сколько раз тебе говорить, не оставляй окно открытым в дождь!

– Да, мама, – сонно донеслось из-под полностью покрывавшего кровать огромного одеяла, но больше никакой реакции не последовало. Голос у сына был очень низкий, а спросонья еще и хриплый, поэтому это его «да, мама» звучало очень забавно.

– И почему ты до сих пор не встал? – потребовала ответа Августа, захлопывая окно и взмахом волшебной палочки испаряя воду с подоконника.

– Мама, я пришел в час ночи.

– А сейчас уже девять утра. Человеку вполне достаточно восьми часов, чтобы выспаться.

– Человеку – может быть, – согласился Фрэнк. – А я аврор.

– И что это за беспорядок в комнате? – продолжила распекать его Августа. Безобразие. На столе опять полная пепельница, на полу – вчерашняя рубашка, у кровати – грязная уличная обувь, которой место в холле, а не в спальне. – Ты Лонгботтом, а не какой-нибудь Крэбб!

– Я Лонгботтом, – вяло согласился бравый аврор, по-прежнему не показываясь из-под одеяла. Августа недовольно поджала тонкие, изящно очерченные губы и решительно дернула на себя край одеяла. Не тут-то было, сын отреагировал, как истинный боевой маг, с молниеносной скоростью вцепившись в противоположный конец.

– Ну мама!

– Мерлин, Фрэнсис, что ты как девица на выданье?

– Причем тут девицы, мама? – обиделся растрепанный и еще толком не проснувшийся сын, продолжая цепляться за одеяло так, словно оно было кровно нажитым. – Имею я право на личное пространство или нет?

– Твое личное пространство рискует нанести урон семейной чести, – безапелляционно заявила Августа.

– О, Мерлин, подумаешь, рубашка со стула упала, – пробурчал Фрэнк. – Какой позор. Теперь Нотт и Краучи перестанут с нами здороваться.

– Одежде место в шкафу, а не на стуле. И не язви!

– Начинается, – продолжил ворчать сын. – Фрэнсис, не кури, Фрэнсис, не язви, Фрэнсис, не дыши.

– Ну почему же? – с достоинством ответила Августа, выпуская из руки край одеяла и изящно поддергивая шелковые манжеты на блузе. – Дышать ты можешь.

Фрэнк растерянно уставился на нее сонными зелеными глазами, потом моргнул и начал хохотать. Августа только покачала головой. Проснулся-таки.

– Чтобы через пять минут был в столовой.

– Да, мама, – выдавил хохочущий сын и рухнул обратно на спину, накрывшись одеялом с головой. – Обязательно.

– И вытряхни пепельницу, – велела напоследок Августа и захлопнула за собой дверь. Нет, ну что за ребячество? – думала она с улыбкой, спускаясь по широкой лестнице вдоль увешанной портретами стены. Весь в отца. Тому тоже только дай повод посмеяться.

– Доброе утро, дорогая, – поприветствовал ее уже сидящий во главе стола и читающий свежий выпуск «Ежедневного Пророка» муж. Вид у него был до того аристократичный, с его властным прищуром серых глаз, щегольской иссиня-черной бородкой-эспаньолкой и мощным разворотом плеч, что Августа невольно залюбовалась. – Надеюсь, тебе хорошо спалось?

– Пожалуй, – согласилась женщина, садясь по правую руку от него. – Хотя меня тревожит то, что мой муж уже в который раз исчезает куда-то ни свет, ни заря. Кажется, он ко мне охладел, – она тяжело вздохнула и приняла скорбный вид.

– Ни в коем случае, дорогая, – ответил Альфред, откладывая газету и галантно целуя ее тонкую руку. – Нужно быть полным глупцом, чтобы потерять интерес к такой ослепительной женщине, – и добавил с неприкрытым ехидством в голосе. – Скримджер вон до сих пор мне не простил то, как я увел тебя у него на последнем курсе. А ведь это было ни много, ни мало двадцать девять лет назад.

Августа рассмеялась и шутливо хлопнула его по руке.

– Он бы давно всё простил, если бы ты не напоминал ему об этом при каждой встрече.

– И если бы Фрэнк не мозолил ему глаза в Аврорате последние полгода, – добавил муж. – Бедняга не знает, как ему теперь себя вести. Вроде и справедливым командором хочется быть, но наш мальчик до того похож на свою прекрасную мать, что Руфус весь ядовитой слюной исходит каждый раз, когда его видит. У ребенка разве что, – прибавил он со смешком, – нос непонятно в кого такой вздернутый, а в остальном он вылитая ты. Вот старина Руфус и бесится.

– Передай Руфусу, что если он вздумает отыгрываться на ребенке, то я вызову его на дуэль, – ответила прекрасная мать, недовольно нахмурив тонкие брови.

– Не надо, ты же его убьешь, – притворился испуганным Альфред, и она вновь негромко рассмеялась. – И что же мы тогда будем делать без нашей Гордости Аврората?

– Назначите на его место Аластора и забудете, как страшный сон.

– Мне всегда нравилась твоя находчивость. Что бы ни случилось, ты уже через пять минут будешь знать, как это решить.

– Вот и цени меня, негодник.

– Ценю, ценю, – ответил муж и снова поцеловал ее руку. – О, а вот и наш бравый мракоборец. Ну что, какие новости?

– Не поверишь, – хохотнул Фрэнк, проходя вдоль стола и садясь слева от отца. – Мама разрешила мне дышать.

– Действительно, – согласился Альфред и повернул голову к жене. – Дорогая, ты его балуешь.

– Я балую? – оскорбилась Августа и выдернула руку из его пальцев. – А кто, спрашивается, позволял ему курить, делать татуировки и одеваться, как не пойми кто?

– Ну, драгоценная моя, я всегда считал, что чем кричать на детей…

– Лучше с них поржать? – ввернул Фрэнк, потянувшись за кофейником.

– Совершенно верно, Фрэнсис, – невозмутимо кивнул Альфред.

– Это многое объясняет, – протянул сын. – И в первую очередь, почему меня зовут Фрэнсис.

– Ну, сынок, ты у нас уже взрослый, смени имя на Франклина, если Фрэнсис тебе так не нравится.

– Спасибо, пап, – сухо поблагодарил сын, – Франклин – это еще хуже.

– Да, дорогая, – со смешком подвел итог Альфред, – ты определенно его избаловала.

– Вот и терпите меня теперь такого, – весело ответил Фрэнк. – Кстати, мам, ты не передумала насчет Косого? А то мы вчера его патрулировали, и там страшная прорва народу была, не протолкнешься.

– Это меня совершенно не удивляет, Фрэнсис, – ответила Августа, принимаясь за завтрак. – До первого сентября там теперь постоянно будет… не протолкнуться. А мне нужно наведаться в несколько магазинов. Тем более, что ты прожег очередную рубашку.

Альфред повернул голову и сделал страшные глаза, означавшие «Прекрати пугать мать, Фрэнсис». Фрэнк в ответ честно попытался стать меньше ростом, но всё-таки пробормотал в свою защиту:

– Это не я прожег, это мне прожгли. Но на этом всё и закончилось.

– Безусловно, – сухо согласилась Августа. Порой муж и сын держали ее не иначе как за редкостную дуру, всерьез полагая, что она не понимает, чем занимаются в Департаменте Магического Правопорядка. Дескать, меньше знаешь, крепче спишь. Только вот Августу такой вариант совершенно не устраивал, о чем она не стеснялась сообщать в красках. Но от очередной выволочки пару конспираторов спасло появление домовика.

– Пришел молодой мистер Пруэтт, сэр.

Молодой мистер Пруэтт ввалился практически следом, как всегда обвешанный десятком амулетов, ерошащий мокрую от дождя гриву огненно-рыжих волос и оставляющий за собой грязные следы. Наверняка опять забыл ноги вытереть. Августа недовольно нахмурилась, но распекать его не стала и только молча кивнула домовику на оставшиеся на ковре разводы. Фабиан был легиллиментом, а они, как известно, не без странностей. Одной из странностей конкретно Пруэтта была его постоянная не то рассеянность, не то забывчивость. А другой – привычка забегать в Лонгботтом-Мэнор перед работой. Вернее, в этом не было бы ничего странного, не находись мэнор почти на границе с Шотландией и не живи сам Фабиан при этом в Лондоне. Какие черти заставляли его так криво строить маршрут в Министерство, одному Мерлину было известно. Сам Пруэтт на этот вопрос ответить не мог.

– Здорóво, Фрэнки, – весело сказал Фабиан, хлопнул ладонью по поднятой Фрэнком руке и плюхнулся на соседний с другом стул. – Здрасьте, дядь Фрэд. Доброе утро, мэм.

– Здравствуй, – улыбнулся Альфред. Августа коротко кивнула. – А где девочка-панк?

– Уже на месте, – туманно ответил Фабиан. А потом склонил рыжую голову набок, состроил ангельски-невинное лицо и спросил нарочито тонким, почти детским голосом: – А можно мне бутербродик?