Текст книги "Вскрытие (СИ)"

Автор книги: Astery

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

– Может, хоть что-то покажете?

Я вздохнула и вытянула руку. Кожа на ней стала сильно краснеть, а ногти заостряться и становиться когтями. Темпест огромными шарами смотрел на это. Когда я убрала руку, он схватил меня за плечи и восторженно заулыбался. Восторженно и несколько безумно.

– Это… это просто охренеть можно… а вы магией владеете?

– Немножко.

– Покажешь?!

– Нет. Вы, мистер Темпест, крайне возбудимы, так что уймитесь и осознайте, что сейчас привезут новые тела и надо будет работать.

Улыбка сползла с его лица. Так как трупов было немного, я осталась без работы, и резонно рассудила, что раз мне нечем заняться, то можно заняться проверкой отчётов и протоколов, часть которых надо будет отдать полиции, а остальные унести шефу. Я расположилась за своим уютным столом, и принялась лениво читать. И пока я этим занималась, не заметила, как минуло четыре часа. Я особо внимательно изучала отчёты о трупах с найденными в органах грудной клетки гвоздями и татуировками со знаком серы. Чёрт, точно. Несколько лет назад Рафи и я нашли сектантов, и тех, кто убивал подростков, мы устранили и отправили к нашему новому боссу, чей символ был на коже бедных детей. Я думала, мы убили всех. Оказывается, нет. А это значит, мы должны бы прийти по души сектантов. Мы охотники, слуги Люцифера. Мы отправляем души каждого, кто убил или изнасиловал в нашем городе, в ад. Мы – кара за их преступления.

========== Помощь ==========

Прошло два дня. Крис жаловался на недосып и вечные кошмары, из-за чего не мог нормально работать. Серьёзно, вчера Рафи ушёл за едой, оставив нас вдвоём, и бедный Темпест чуть не рухнул лицом прямо в желчный пузырь старухи, с которой я возилась. А этим утром вообще случилось нечто эпическое. Три утра. До рассвета час. Я вскакиваю на кровати из-за грохота. Проснувшись, понимаю, что это не грохот, а кто-то долбится в нашу дверь. А от испуга я подскочила так, что случайно отдавила Рафи бок. Собственно, он тоже проснулся.

– Что за нахер? – ругался он, поднимаясь. – Сколько времени вообще?

– Три десять. – ответила я, глянув на электронные часы.

– Твою мать, я убью его, кто бы там ни был! – прорычал брюнет, накидывая халат. – Лежи, я сейчас.

– Мгм. – я зевнула, скользнув рукой по его попе, и легла обратно. – Я тебе место погрею.

Рафи кивнул и пошёл открывать. Я обняла подушку и закрыла глаза. Но выспаться мне было не суждено. Через несколько минут меня легонько растолкал любимый.

– Дорогая, проснись. У нас гости.

– В смысле? – я повернулась. На входе в спальню стоял Крис. Взлохмаченный, запыхавшийся, перепуганный и бледный. Я тут же проснулась и подняла одеяло выше, закрывая полуобнажённую грудь в прозрачной ночнушке. – А ты… ты откуда?

– Меня там… я это… мертвецы…

– Пошли на кухню. – Рафи под локоть потащил Криса за собой. – Расскажешь всё.

Я накинула пеньюар и поёжилась. Дабы не замёрзнуть, я замоталась в одеяло и пришла к парням на кухню. Рафи стал отпаивать Темпеста, который сидел и озирался по сторонам.

– Что случилось-то? – спросила я, сев за стол и протирая глаза. – Ты чё посреди ночи примчался? Время видел?

– Я ему ровно то же самое сказал. – хмыкнул Рафи.

Крис выпил успокоительное, которым его напоили насильно, а затем с ужасом в глазах начал рассказывать:

– Я спал, мне снова снились кошмары, а потом раздался звонок. Номер был незнакомый, я спросонья не сообразил и ответил. Сначала тишина, а потом шипение и визги. И несколькими голосами сказали: «открой дверь!». Я испугаться не успел, как раздался стук. Лёгкий такой, тихий, и голосок женский, будто бабушкин. Просил открыть. А потом дверь стали вышибать и орать голосами, блин, из ада как будто! Я из окна выскочил и рванул куда подальше. Ну и обернулся сдуру. За мной бежали трупы… к-как тогда, в морге! Т-те же самые! – он схватил за плечи Рафаила. – Я н-не вру и я не псих, я видел!

– Тихо, спокойно, я тебе верю. Я знаю, что ты не псих, всё хорошо. – невозмутимо говорил Рафи, придвинув к парню стакан чая с валерьянкой.

– Й-я не знал, куда мне деваться, и рванул к вам. И вот… – он взялся за голову, опустил её, и рвано вдохнул. Он что, плачет? – Господи…

Раф и я переглянулись. Я придвинулась к Крису и обняла его.

– Ну, ну, тише, всё хорошо. Ты в безопасности, малыш, не плачь.

– Они убьют меня, да? Разорвут пополам, пока я буду орать и молить о пощаде?

– Крис…

– Я не хочу умирать. – тихо-тихо сказал он, уткнувшись мне в плечо. – Не хочу. Мне очень страшно.

Рафи глянул на экран телефона. Матернулся.

– Что такое? – шепнула я, гладя Темпеста по спине.

– Сегодня Вальпургиева ночь.

– А… ох… Я совсем забыла…

– Что сегодня? – не понял Крис. Он вытирал красные от слёз и недосыпа глаза.

– Вальпургиева ночь. Это когда, грубо говоря, нечисть беснуется. Покидает убежища и ходит по домам людей. Думаю, после работы тебе лучше переночевать у нас.

– За мной снова придут зомби?

– Боюсь, что могут не только они.

– В см… а кто ещё?

Рафи выдержал паузу, поджав край губ. Он глянул на меня, и я незаметно мотнула головой. Не смей. Я тебя съем, если скажешь ему, что за ним может заявиться сама Альма.

– Не знаю. – пожал плечами Раф.

– Демоны?

– Без понятия, Крис. Пошли, тебе надо поспать. И постарайся сейчас не утонуть в моей пижаме, потому что ничего другого для сна я дать не могу.

– Пойдём, ребёнок. Я принесу тебе молоко и печенье в комнату.

– Спасибо большое, но зачем? – не понял блондин.

– Обычно Рафи это помогает успокоиться.

– Софит! – недовольно шикнул Гранде, дуясь на меня за то, что я разгласила государственную тайну.

– Ну а что такого, сладенький?

– Можно молоко будет тёплым? – тихо и стеснительно попросил Крис, пока я вела его за руку.

Я умилительно улыбнулась и кивнула.

– Конечно, малыш. Без пенки.

– Спасибо.

В общем, пока я грела ему молоко и доставала печенье, он переоделся в пижаму моего драгоценного пончика. Я конечно понимала, что она будет ему довольно велика, но как-то не предполагала, что она окажется так растянута на животе, и особенно висеть будет в этой области. Собственно, Криса это мало беспокоило, потому он закутался в неё и натянул рукава. А я прыснула, заставив Рафи недовольно покраснеть.

– Флейм, нас ждёт серьёзный разговор. – пробубнил он.

– Пхых, да, конечно, мой пончик. – посмеивалась я. Я поставила стакан молока и тарелку печенья на прикроватный стол, и принесла на всякий случай ещё и воду с валерьянкой. – Постарайся выспаться, ладно, Крис? В доме охотников тебя точно никто не достанет, так что ничего не бойся. Добрых снов, слад… ой! – я осеклась. – Прости, я привыкла так спокойной ночи Рафи говорить.

– Хорошо. – он благодарно улыбнулся. – Спасибо за всё… спокойной ночи.

– Спокойной. – Рафи вывел меня за руку и закрыл дверь гостевой спальни. Мы с ним вернулись в нашу, где я улеглась на левую половину, а он на правую, и обнял меня. – Соф, слушай, правда надо поговорить.

– Я вся во внимании. – я повернулась к нему лицом и обняла за большой круглый животик. – Кажется, урчит, ты голоден?

– Не особо.

– Просто обычно ты ночью перекусываешь.

Он округлил глаза.

– Ты знала?

– Конечно. Странно не чувствовать, когда кровать качается, а утром видеть тебя всего в крошках или в шоколаде.

– Нда, конспиратор из меня неважный. – вздохнул Раф. – Ладно, поесть я всегда успею, я не о том хотел поговорить. А о Крисе.

Я кивнула и задумчиво стала поглаживать его по животу. У меня привычка дурацкая есть: когда я думаю, мне нужно трогать Рафи. Так соображается лучше.

– Скорее всего, Альма явится сама. Что будем делать?

– Знаешь, мне кажется, будет разумно просто не мешать.

Я подняла на него глаза.

– В смысле?

– Софа, Альма нас прокляла. Представь, что она сделает, если мы встанем между ею и Крисом.

– И ты на полном серьёзе предлагаешь просто отдать его ей на растерзание?!

– Не думай, что мне легко. – насупился он. – Но Крис мне не так дорог, как ты. А ты уже пострадала однажды.

Я опустила голову. Крис знает о нас не всё. Не знает, чего мы лишились тогда, в момент проклятия. Много лет назад, когда ещё Рафаил и я были людьми и собирались жениться… я была беременна. Была. Давно. А потом перестала после ужасной боли и мучений. Прошло пятьдесят лет, и больше никогда не прозвучали слова: «у нас будет ребёночек». Я не стала бездетна, нет. Просто мы поняли, что не хотим приносить в мир новую жизнь, которая будет страдать так же, как его родители. Но порой я плачу по ночам, когда вспоминаю, как мы радовались двум полоскам на тесте на беременность. Раф придвинул меня к себе, невольно прижимая к непомерному пузу, и поцеловал в лоб.

– Пожалуйста, извини, что я напоминаю.

– Рафи. – я взяла его за щёчки. – Давай его спасём?

– Софа…

– Нам нечего терять. – я выдавила улыбку. – Мы два демона, которые едят людей, куда уж хуже?

– Я могу начать перечислять.

– Рафаил, он боится. И мы боялись. Но нас нельзя было спасти. А его ещё можно. Неужели ты не хочешь проявить сочувствие?

– Я хочу уберечь и защитить тебя. Тебя, Соф, и никого больше. Представь, что станет, если не получится.

– Рафи. – в глазах заблестели предательские слёзы. – Пожалуйста. Мой милый, любимый, пожалуйста. Умоляю, помоги его спасти.

Он тяжело вздохнул, поглаживая мои руки на своих щёчках. Вытер мои слёзы и трепетно поцеловал.

– Ладно.

– Я люблю тебя, мой прекрасный пончик. – я прижалась к его мягкой грудке и плотно упёрлась в тугой животик.

– Я тебя тоже, моя прекрасная булочка. Теперь засыпай, сладенькая.

Рафи подмял меня под большой живот, дабы мне было тепло, и обнял. Я пристроилась поудобнее, улеглась ему на руку, и закрыла глаз постепенно проваливаясь в сон.

Часа через четыре я проснулась. А потом, жамкая и поглаживая животик Рафаила, разбудила и его. Мы двинули вместе в душ, а потом он пошёл будить Криса, а я ушла готовить и краситься одновременно. Что могу сказать… рисовать стрелки во время того, как жаришь яичницу – херовая затея. Как минимум, можно не уследить и вылить слишком много масла, которое потом попадёт в глаз. И можно умереть. Как минимум, от сокрушающих мыслей о собственном дебилизме. Печально вздохнув, и шмыгнув носом из-за боли в глазу, я не выдержала и завыла:

– Раааааааафииииииии!

Через три секунды пришёл любимый, который возился с пуговицами рубахи.

– Что? Чего орёшь?

– Меня масло избило.

– Опять что ли?

– Оно меня ненавидит.

– Ты точно так же говорила про туалетную бумагу.

– А чё она всё время на пол падает, когда я мимо прохожу?

– Иди. – Раф всучил мне косметичку. – Иди, рожу свою крась, я сам есть приготовлю.

– Хочешь, потом и твою накрашу?

– Софит. Ты не сможешь убрать мне второй подбородок тоналкой. А другой причины просить себя накрасить я не вижу. Поэтому спасибо, но я воздержусь.

– Тебе почти восемьдесят лет, ты уже старый, будем скрывать твои морщины. Пофиг, что их нет.

– Ты тоже уже старушка. Так что на день рождения я куплю тебе омолаживающий крем.

– Люблю тебя.

– И я тебя.

Я умчалась рисовать себе лицо в ванной. Когда я закончила и вышла, в кухне сидели парни и пили кофе. На тарелке лежали тосты с омлетом, ветчиной и сыром, джемом, бананом и шоколадом. Крис сидел тише воды и задумчиво проводил пальцем по ручке кружки. Я застегнула серёжку в ухе, и вопросительно посмотрела на Рафи. Он покачал головой. Нда, негусто. Я села между ними и отпила чай, который мне сделал пончик. Раф первое время стеснялся, когда я так его называла. Сейчас он только ворчит, когда видит, что и в телефоне у меня записан как «сладкий пончик с шоколадом».

– Крис. – обратилась я.

– А? – отозвался он рассеянно. – Ой, доброе утро, Соф.

– Доброе. Ты в порядке?

– Да, да, я… да.

– Слушай, может, ты у нас сегодня останешься?

– Нет! – подорвался он. – Нет, пожалуйста! Я умру, если один останусь!

– Ладно-ладно, не вопи так. – закивала я, пока Крис сжимал мне плечи так, что аж больно стало.

– Извини. – он отпустил меня.

– Мне всё равно кажется, что тебе бы выспаться не помешало. – я потёрла плечо.

– Я потом посплю. Когда-нибудь. – негромко добавил он.

– Сегодня уйдём пораньше. – сказал Рафи, поправляя рукава. – Ты ляжешь спать, а я кое-что сделаю. – Крис молча и не моргая уставился на Гранде. – Ты чего?

– Что ты со мной сделаешь?

– Придурок, блин, не с тобой!

– Не волнуйся, он не будет тебя насиловать. – улыбнулась я. – Ты не в его вкусе.

Рафи странно на меня посмотрел. Я же поцеловала его в щёчку и обняла за живот.

– Что?

– Я блин без понятия, что сейчас ответить.

– Не надо ничего отвечать, просто открывай ротик. – я поднесла к нему тост с ветчиной и сыром.

Днём творилось нечто эпическое. Все работники были встревоженными и нервными, почти половина тупо сбежала домой. Собственно, это не удивительно. Перед Вальпургиевой ночью люди хотят оградиться от опасности. Кто-то вешает кресты и иконы над дверьми, кто-то несёт службу в церкви, кто-то вообще старается свалить из города. Пока мы ехали, то видели, как люди в нескольких домах над входом вешали распятие.

В обед я сгоняла за едой, сделав это очень быстро из-за отсутствия очередей. Я вернулась с пиццей и соком. А кофе для Рафи нарочно не принесла, дабы он им не сильно баловался. Крис взял и вырубился за столом наставника, ну а мы вдвоём принялись уплетать.

– Почему мы не так часто берём пиццу? – спросил Раф, обнимая меня на своих коленях.

– Ты не говоришь, что любишь её.

– Конечно люблю. Так сильно, что пицепс себе накачал. – он ухмыльнулся и похлопал большой живот, из-за которого мне немного не хватало места на бёдрах Рафи.

– Тогда будем брать её почаще. Хотя мне кажется, что накачал ты его не только из-за пиццы. – промурлыкала я, взяв его за плечи и томно смотря в глаза. Поцеловала в щёчку, скользнув по коже языком. – Измазался чуточку.

– Ну, ладно, булочки тоже виноваты.

– Просто кто-то покушать любит, а двигаться не любит. – я обвила его шею руками и поцеловала ещё раз. – Поэтому животик и вырос.

– Знаешь, нормальные люди так говорят, когда намекают на диету. А ты говоришь так, как будто просто констатируешь факт. Причём, радостно.

– По-моему, мы не входим в число нормальных людей. И к чему ты это?

– Мне нравится слушать, когда ты говоришь, что тебя не отталкивает вот это вот. – Раф немного пихнул живот и примял свой бочок. – Скажи… пожалуйста.

– Я люблю тебя, твой животик, твои бочка. Твой жирок. Мне нравится, как ты выглядишь. Мне нравится трогать тебя, целовать тебя, чувствовать, как ты немного придавливаешь меня, когда мы спим, потому что когда ты разжимаешь руки, тебе кажется, что я ушла. Я обожаю, когда во сне на меня слегка давит твой живот, и как меня обнимают твои руки. Мне нравится тебя любить. Больше мне ничего не надо.

Он подался вперёд и трепетно меня поцеловал. Прильнул к моему лбу. Нежно улыбнулся и посмотрел в глаза.

– Будь цела сегодня ночью. Ради меня.

– И ты тоже.

– Мы ведь об одном и том же думаем?

– Да. Свечи на полке в ванной.

– Тесак в ящике стола.

– Мой пончик.

– Моя булочка.

Крис заёрзал и проснулся. Ближе к вечеру мне объявили, что я должна буду задержаться. Темпест чуть не закатил истерику, чтобы Джонсон меня отпустил, но Рафи уволок парня в машину и повёз домой. Я же заняла рабочее место возлюбленного, заранее открыв контейнеры с едой и бутылку сока. Передо мной одиноко лежало тело старика. Я дождалась, пока из здания выйдет последний из работников, выхватила из стола тесак и с размаху жахнула по шее мертвеца, дабы некому было учинить неожиданное нападение, когда опять вырубится свет. Отделив голову от тела, я стала срезать скальп, дабы потом распилить череп и заняться мозгом. На часах девять сорок восемь. Рафи, ты успеешь. Я знаю.

Близилась полночь. Я уже закончила с трупом, и мирно попивала чаёк. С третьего этажа доносились грохот, стон и вопли. Я медленно подняла голову.

– Заткнулись!!!

Звуки стали куда тише, но не прекратились. Я допила чай. Наверху с шумом распахнулась дверь, и мёртвые хлынули в коридор. Если честно, мне было немного неприятно на них смотреть. Почти все из них когда-то были моими коллегами. Одному оторвало руку, у другого не было нижней части тела, у кого-то вообще половины головы. Я вздохнула и глянула в окно. Темень непроглядная. По моргу начали ходить ожившие трупики. Трое из них вошли ко мне. И с визгом бросились в атаку. Я оскалила зубы и издала высокую ноту. Они замерли и шарахнулись обратно. Я расположилась поудобнее в кресле Рафи. Закрыла глаза. Интересно, давно он это кресло так расширил? Мне тут так свободно, что если я поперёк лягу, вообще выспаться смогу.

Раздались новые шаги. Они раздавались будто в самой моей голове. Тихие шлепки босых ног по кафелю. Шорох больничной длинной ночнушки. Тихое прерывистое дыхание. Я сглотнула комок в глотке. Чшш, всё нормально, никто ничего не знает. Дверь кабинета с тихим скрипом отворилась. Я сонно моргнула. Тут на пороге из неоткуда появилась девушка. Длинные спутанные и грязные волосы, которые когда-то были белоснежными. Такая же белая кожа, сгнившая местами. Окровавленная ночнушка волочится по полу. Глаза жёлтого цвета поблёскивали хищным огоньком. Но лицо у неё сохранилось. Та же миловидная девочка четырнадцати лет. Только ужасно тощая.

– Где он? – спросила девушка, идя ко мне. Из-под ткали выглядывали белые пальцы босых ног с сорванными в некоторых частях ногтями.

– Привет, Альма. – я села нормально в кресле. – Кто?

– Парень, который поднимался ко мне.

– Мне казалось, его загрызли.

– Ты не знаешь?! – выкрикнула она с удивлением и раздражением.

– А откуда? Я вижу, кто приходит, но не справляюсь о том, выжил он, или нет.

– Ргх, он был тут днём? Я знаю, прошло больше трёх суток.

– Я не видела. – я пожала плечами. – Может, он вовсе уехал.

– Куда?! – она вцепилась когтями в подлокотники, оказавшись столь близко ко мне, что я ощущала холод, который исходил от её кожи. – Какого чёрта ты ничего не сказала?!!!

– Я знала что ли? – забубнила я. – Я была уверена, что он мёртв. Он не местный, практикантом приезжал. Скорее всего, после той ночи он сбежал в свой город.

– Какой?

– По-моему, Сидней.

– По-твоему, или Сидней?! Отвечай нормально.

– Сидней, Сидней, вспомнила.

Альма наклонила набок голову и пристально на меня уставилась. Расплылась в хищной улыбке.

– Врёшшшшь. – прошипела она. Изо рта выглянул длинный змеиный язык и скользнул по заострявшимся зубам.

Очко сжалось до размеров амёбы.

– Кто? Я? Д-да зачем мне врать?

– А где Рафаил? Или он так зажирел, что уже из дома не выходит?

– Рафаил-то тут причём?!

– Вы всегда вместе. А тут ты одна. Одинёшенька. – она потянула ко мне руку. – Иди ссссюда. – шипела девушка, сверкнув глазами.

Я выхватила из стола тесак и рубанула им по её руке. Отрубив кисть, я заставила её растеряться от неожиданности, и воспользовавшись этим, со всей дури приложила головой о стену. Пнула под рёбра и швырнула под стол, а сама бросилась бежать. По зданию раздался ужасный вопль. Спустя пять секунд за мной бросилась толпа мертвецов, а на третьем этаже что-то ярко засветилось. Альма не может сама покинуть больницы. Но в состоянии за мной кого-то послать. Я бежала, на ходу изменяясь во внешности и сбивая трупов, которые меня догоняли. Едва я выскочила из морга, как услышала пронзительный вой, а затем рык. И настигавшие удары лапами по земле. Я помчалась во всю прыть, закончив трансформацию. Помоги мне, Рафаил. Успей.

========== Старый дом ==========

От лица Рафаила

Крис сидел на диване и смотрел на меня во все глаза. Занимался он этим с того момента, как мы приехали.

– Я тебе ещё раз говорю, иди и поспи. – терпеливо выдавил я, доставая свечи с полки в ванной.

– Не могу. Да и не хочу. Что ты делать будешь?

– Кое-что. Раз не спишь, то не мешай.

Он подогнул под себя ноги и начал наблюдать. Я пошарился по полкам и нашёл старый-престарый фотоальбом. В таких хранили фотографии мы с Софочкой, когда у нас ещё не было нормальных телефонов. Я достал её фотку. Крис глянул на неё и изумлённо округлил глаза.

– Офигеть, она такая кудрявая?

– Была. – я положил фото на стол и расставил свечи. Затем отросшим когтем нарисовал пентаграмму и зажёг фитили.

– Р-Р-Рафаил. – заикнулся Темпест.

– М?

– У т-тебя глаза горят.

– Я знаю.

– Красным…

– Это нормально.

Пентаграмма, внутри которой лежала старая фотография Софит, начала слабенько светиться. Близилась полночь. Если всё пойдёт по пизде, а именно так и случится, Альма отправит за Софой кого-то из подчинённых. Возможно, оборотня. Сама-то она не может покинуть пределы морга, но приказала бы зомби приволочь Криса туда и самостоятельно убить. Оборотень либо загрызёт Софу, либо притащит обратно. По сути, это даже хуже. Лучше умереть от того, что тебе сломали шею, чем угодить в лапы озлобленного демона и терпеть пытки ещё очень долгое время. В глубине живота нарастало неприятное напряжение и волнение. Я боюсь не успеть. Я не такой быстрый, как оборотень или хотя бы Софа. Если я их не догоню, она будет страдать из-за меня.

Глаза на чёрно-белой фотке начали темнеть. Софит превращается в демона, значит что-то уже происходит. И тут фото вспыхнуло и загорелось, к нему потянулось пламя от свечей.

– Пора! – я вскочил с места и облил водой из стакана фотографию.

– Что это было?! Куда нам пора?

– Раз один ты оставаться боишься, то поедешь со мной. Мы очень быстро заберём Софит, и свалим прятаться.

– Здесь?

– Нет, в нашу другую хату.

– У вас их две?!

– Да. Веди себя тихо, иначе всем пизда. – сказал я мрачно, хватая куртку и выталкивая парня из квартиры. Мы не были там довольно давно… тяжело там находиться. В том доме мы жили ещё до того, как превратились в монстров. Там есть вещи, навевающие слишком тяжёлые воспоминания.

Мы запрыгнули в машину и рванули по дороге. Я нарушил с десяток правил, но как бы людей на улицах нет, машин нет, так что можно. Я опустил стекло и стал принюхиваться. На заднем сидении был Крис, который пялился в затемнённые окна и силился взглядом выхватить хоть силуэт Софи. Когда мы домчались до лесопарка, я уловил её запах. Остановился и начал выходить.

– Куда ты? – тихо спросил Темпест.

– Сиди тихо. Я сейчас приду.

Я вышел и заблокировал двери, а потом помчался в лес. Успеть, успеть, только бы успеть. В груди покалывало, в боку тоже. Чёрт, Софа права, кто-то поесть любит, а двигаться не любит. Плюнув на всё, я начал превращаться, а после рванул уже на четвереньках. В кармане потрёпанных джинсов звякали ключи, под лапами хрустели ветки, где-то закаркал ворон, и потом я услышал пронзительный вой. Я был прав, Альма подослала оборотня! До меня донёсся стук копыт и запах жжёного меха. Софа! Я рванул вперёд, и вдалеке увидел овраг. К нему, мне навстречу то есть, бежал огромный серый оборотень, с длинным хвостом, шерстью, жуткой мордой из которой капала слюна, а к земле жалась Софит. В начальной форме демона она выглядит как существо с четырьмя длинными ногами на лошадиных копытах, с красной кожей и обгоревшим мехом, который должен был быть рыжим, как её волосы, с телом оленя, но с его полыхавшей головой и козлиными маленькими рожками. И мне до сих пор непонятно, почему наша начальная форма так сильно отличается от полной. Софа визгливо порыкивала и пыталась выпрыгнуть из оврага, но как я понял, она либо в капкан по дороге попала, либо неудачно свалилась и зашибла левую ногу. Переднюю. Значит, дома надо заняться её рукой. Оборотень разбежался и прыгнул. Я тоже. Я сшиб его на землю, после нашего столкновения в воздухе. Оборотень яростно зарычал и попытался укусить меня в шею, на что я прижал его своей тушей к земле и одной лапой полез в карман. Пока я держал его, то обернулся на Софит. Она часто дышала. Запыхалась. Я бросил ей ключи и рявкнул:

– Убегай! Я догоню!

Она поймала ключи зубами и метнулась было в сторону, но остановилась и уставилась на нас. Оборотень в это время извернулся и заехал острыми когтями мне в грудь. У меня вырвался скулёж. Я пнул его и сжал челюстями шею. Я подумал и прикинул, что если мы одного размера, то и силы примерно равные, но как же я ошибся. Оборотень жутковато хихикнул и с размаху ударил меня кулаком в живот. На несколько секунд я замер и не понимал, как вдыхать от дикой боли. Он прижал меня к оврагу и пронзил пузо когтями. Из глотки вырвался вой. Я услышал стук, а затем оборотня со всей дури лягнула Софит. Прямо в голову. Он отлетел на пару метров, а она рванула зализывать мне рану.

– Рафи! Господи, Рафи, т-ты живой?! – она стала человеком и взяла меня за живот, силясь остановить кровь. – Рафи, только не умирай!

Я не успел ответить. Оборотень подскочил к ней и схватил за шею, подняв над землёй одной лапой. Второй он ударил её в низ живота. Софа замерла. Она не кричала, но я слышал, как удар пришёлся по детородным органам, как разорвались сосуды, как в её глотке застрял крик. Из её глаз выступили слёзы. Между бёдер потекла алая субстанция, капая на землю. У меня глаза застелила красная пелена.

***

От лица Криса

Прошло больше часа, где они?! Чёрт, ещё и двери заперты. Я сидел в машине и накручивал себя. А если их самих убили? А если они уже не придут? Или придут, но сами убьют меня? На кой хрен я вообще не послушался и полез на этот грёбанный этаж? Рафаил был прав, какой же я дебил.

За окном я увидел движение. Боязливо прильнув к стеклу, я увидел крупную фигуру. Раф! Он вышел под свет фонаря, и я увидел на его руках Софит. Ёб твою мать, что с ними было? потрёпанные, побитые, у Софы из неочевидных мест обильно хлещет кровь… что случилось? Кто их так? Раф открыл машину и с всей возможной заботой уложил Софу на заднее сиденье. Она была без сознания.

– Что с вами было? – спросил я, и обомлел. – Т-тебя в живот пырнули?!

– Цыц! – он захлопнул дверь. Сел за руль и рванул вперёд. – Не ори так. Там где-то подушка завалялась, положи ей под голову. Если кровь пойдёт сильнее, сразу мне скажи.

– Что произошло? – я нашёл подушку и положил себе на бёдра, а сверху уложил Софит, поглаживая её по голове. – Почему вы оба в крови?

– Скажем так, мы не такие неуязвимые, как думали. – он прижал руку к большому брюху, останавливая кровь. Прошипел. Затем глянул на Софу и аккуратно убрал её волосы со лба. И прошептал: – Только не оставляй меня, ладно?

Через полчаса мы выехали за город. Всё чаще мелькали старенькие ветхие здания. Перед одним мы и остановились. Это был небольшой частный домик, коттедж.

– Вы жили в двухэтажном коттедже? – удивился я.

– Давно. Выходи.

Я вылез из машины и хотел было помочь Рафу вытащить Софочку, ведь ему с его-то комплекцией будет неудобно, но он меня к ней и близко не подпустил, самостоятельно вытащил и понёс к двери. Когда мы вошли, я напрочь обомлел и растерялся. Несмотря на то, что дом был далеко не новый, внутри тут было очень уютно, царила обстановка 70-х. Тут был даже телевизор тех времён. Не удивлюсь, если он ещё рабочий. Рафаил, войдя, как-то изменился в лице. Он стал каким-то грустным, скорбным даже.

– Холодильник в твоём распоряжении. – сказал парень. – Я уложу её, и приду. Можешь не бояться, здесь тебя не найдут точно.

И он унёс девушку в одну из комнат. Я же стал осматриваться. В стареньком холодильнике вправду была еда. Странно, видимо, они сюда не так давно приезжали. Я запихнул в себя несколько сэндвичей, а потом, проверив, заперты ли двери, пошёл осматриваться. На стенах висели старые фотографии. На них были Рафаил и Софа. Ого, какой он тут стройный. Ну, по сравнению с нынешним собой. И у Софит тут волосы длиннее, аж до лопаток. На фотках они были в парке, на улице, у речки. На одной Раф стоял на колене и надевал ей на палец кольцо. Они женаты? Но я ни у кого колец не видел. Передумали что ли? Когда я проходил мимо тумбочки, на ней я тоже увидел фотографию в рамке. Там Раф держит Софу на руках и сильно обнимает, оба счастливо улыбаются, Флейм что-то держит в руках. Небольшое и тёмное, будто снимок. Я тихо поднялся на второй этаж, куда ушёл Раф. Там комнаты были побольше. И когда я зашёл в соседнюю от той, в которой оба были сейчас, у меня что-то ухнуло в груди. До меня дошло, что за снимок держала Софа на той фотке. Результат УЗИ. У них был ребёнок. Комната, в которую я вошёл – детская. Тут были нежно-персиковые обои с рисунком из котят и зайчиков, маленькая кроватка, манежик, и куча игрушек. Жевательных, погремушек, мягких… особенно выделялся большой белый плюшевый медведь. Настолько большой, что доставал мне до бёдер. На столике лежали книжки в ярких обложках с улыбавшимися воробьями, бурундуками и щеночками. Окно закрывали тонкие шторы с повязанными на них жёлтыми бантиками. Я сглотнул комок в глотке. Зря я сюда зашёл. Но если есть детская, и Софит была беременна, то… то где их ребёнок? Почему они никогда о нём не говорили?

– Насмотрелся? – раздалось за спиной.

Я вздрогнул и обернулся, случайно задев рукой мобиль над кроваткой. Начала играть колыбельная, а над кроваткой стали медленно кружиться приделанные к нему рыбки и котята, которые хотели их поймать. Рафаил хмыкнул, переведя на него взгляд. Взял со столика голубой пульт и нажал на кнопку. Колыбельная прекратилась.

– Я… извини. – промямлил я. Я не знаю, что нужно говорить, когда случайно узнаешь грустные секреты друзей.

– Пошли вниз. Я остановил у Софы кровь, она сейчас спит, но когда проснётся – есть захочет. Поможешь суп приготовить.

– Да, конечно. – закивал я. Сглотнул. – Раф, я…

– Забей. Пошли.

Мы вышли. Он аккуратно закрыл дверь. На кухне я стал резать морковку, а Гранде закинул вариться курицу для бульона и копался в ящичке с приправами.

– Рафаил.

– Что?

– Прости пожалуйста, что я лезу не в своё дело, но…

– Ты влез не в своё дело, ещё когда на этаж поднялся.

– Чей это дом?

Он хмыкнул.

– Тебе фотки ни о чём не говорят? Наш. Не ходи вокруг да около, ты хочешь про детскую спросить. Вперёд.

Я ощутил вину. Но любопытство – моя самая сильная отрицательная черта.

– Где ваш ребёнок?

Рафаил повернулся ко мне спиной, занявшись бульоном. Помолчал. И тяжело вздохнул.

– Его нет. Он был, а теперь нет.

– Но…

– Софа была беременна, когда Альме сделали аборт. Попав под проклятие, она долго мучилась от боли. Угроза выкидыша была четыре раза. А сам он случился после того, как нас превратили в охотников. – Раф шумно сглотнул. – Она была на пятом месяце. Мы всё спорили, кто родится, мальчик или девочка. Но когда его не стало… мне кажется, она из принципа не хочет дать Альме тебя убить. Она лишила нас ребёнка, и наверно, Софа не хочет отдавать ей ни капли из того, что сможет уберечь.

Внутри поселилось мерзкое чувство вины и благоговения перед девушкой.

– Софа? Не ты?

Рафаил повернулся ко мне и посмотрел в глаза. У него был грустный, тяжёлый и усталый взгляд.

– Софа хочет оставить тебя в живых. А я хочу не дать ей умереть. То, что мы идём против того, кто нас проклял – верный способ умереть в муках. Ну или освободиться, что маловероятно. Крис, ты хороший парень, но Софа – единственное и самое дорогое, что у меня есть. Она всегда будет мне важнее, чем жизни остальных. Я помогу, постараюсь, тебя спасти. Но только для того, чтобы не убили её.