Текст книги "Плохие сны (СИ)"

Автор книги: Ashatry

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 8 страниц)

– А теперь мы поспим, – прошептал Рен ей на ухо. – Ты и я. А когда проснёмся утром, ты снова будешь хорошо себя вести.

Рей сжала зубы так сильно, что они заскрипели, но не сказала ни слова.

«Только усни, – подумала она. – И я найду способ отсюда выбраться».

– Заведи руки за спину, – сказал ей Рен.

– Нет, – резко ответила Рей. Тяжелая рука Рена легла ей на горло.

– Пожалуйста, Рей, – мягко сказал Рен. – Руки за спину. Сейчас. Не заставляй меня делать тебе по-настоящему больно.

Рей нервно сглотнула и завела руки за спину, не понимая, чего Рен от нее хочет. Он же убрал руку от ее горла, а потом Рей почувствовала, что он стягивает чем-то ее запястья.

– Что ты делаешь? – зашипела она, пытаясь ослабить петлю, но у нее ничего не вышло.

– Рей, нам столько ещё предстоит сделать, – сказал Рен. Он протянул руку вперед и продемонстрировал Рей пластиковый хомут – вторым таким он стянул ее руки. – Я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось. Вдруг ты ходишь по ночам?

– Ублюдок! – тихо и отчаянно выдохнула Рей. – Зачем?..

– Потому что могу, – ответил Рен. – Разве этого недостаточно?

Рей промолчала.

Кайло Рен перегнулся через нее и выключил лампу на ночном столике. Комната погрузилась в темноту. Рен поворочался немного рядом, устраиваясь поудобнее, а потом прижал Рей к себе, положив руку ей на талию.

– На всякий случай, Рей, – добавил он. – Я чутко сплю. Сладких снов.

***

Несмотря на обрушившиеся на него в последнее время невзгоды, Кайло мог бы сказать, что сегодняшнее пробуждение было одним из самых приятных. Он проснулся, прижимаясь к хрупкому обнаженному девичьему телу, вдыхая запах ее волос. Спросонья двигаться не хотелось, и Кайло положил руку балерине на грудь, лениво поглаживая ее, играя с соском, который мгновенно затвердел. И, хотя мысль о том, чтобы с утра первым делом трахнуть ее, была достаточно заманчивой, у Кайло были другие планы.

И нужно было отпустить Тана.

Поэтому Кайло приподнялся на локте, выдвинул ящик тумбочки и поискал там ножницы, а найдя – перерезал хомут на запястьях балерины и склонился к ее уху.

– Доброе утро, Рей, – сказал он. – Просыпайся. Умойся, оденься и спускайся в гостиную. Пора начинать работать.

Балерина тут же села, подобрала свои вещи и направилась к дверям. Кайло чертыхнулся, вспомнив, что дверь закрыта.

– Стой, – сказал он. – Жди, пока я открою дверь.

Балерина дождалась, пока он потянется и встанет с кровати, и, когда Кайло открыл ей дверь, немедленно отправилась к ванной.

А Кайло пошел за Таном.

Тан сидел в гостиной перед телевизором, экран которого был поделен на сектора, каждый из которых занимало изображение с одной из камер. Перед Таном стояла кружка с кофе, но он выглядел на удивление бодрым.

– Доброе утро, босс, – поздоровался он с Реном. – Все было тихо.

– Я знаю, – Кайло кивнул. – Там еще остался кофе?

– Да, в кофеварке было немного, – Тан допил кружку. Помедлил немного и спросил:

– А она…

Кайло поднял бровь.

– Мне просто интересно, – добавил Тан. – Как оно… выглядит. Когда ты приказываешь серву.

– Сейчас увидишь, – Кайло уселся на диван рядом с ним. – Подождем, пока она придет.

Прошло несколько минут, и в дверях показалась Рей в полном облачении, с невозмутимым выражением лица. Гнев, ярость – все это ушло, задавленное сывороткой. Теперь серв казалась почти безмятежной. Ее не портили даже синяки и ссадины, даже, в какой-то степени, придавали ей особенного шарма.

– Гляди, – Рен ухмыльнулся. – Рей, на колени. Ползи ко мне.

Рей подчинилась: опустилась на колени и поползла, не спуская с него взгляда.

– Сними мою обувь и оближи мои ступни, – приказал Рен.

– Нихрена себе! – ошеломленно выдал Тан. – Оху… я хотел сказать, это потрясно. Она выполняет все приказы?

– Да.

– Черт, надо бы завести такую же, – Тан почесал затылок. – Только в одежде попроще.

Рен хмыкнул. Рей тем временем стащила с него обувь, и принялась послушно вылизывать его ступни: начав с пальцев, и тщательно проходя языком по каждому сантиметру кожи.

Рен зажмурился от удовольствия. Он и не думал, что это так приятно – просто этот приказ был первым, что пришло ему в голову. Знал бы, заставил бы балерину делать это с самого начала. Рен медленно открыл глаза и посмотрел на Тана:

– Спасибо, Тан. Пока твои услуги не требуются. Встретимся через три дня.

– Хорошего дня, босс, – Тан встал с дивана, еще раз окинул Рей внимательным взглядом и вышел.

– Молодец, – Кайло потрепал Рей по волосам. – Хорошая девочка.

«У нас с тобой не так уж и много времени осталось, – подумал он про себя, – и я хочу воспользоваться им по максимуму».

Он проверил, закрылись ли двери за Таном, включил сигнализацию и вернулся к балерине, ожидавшей его в гостиной, сидя на коленях.

– Я думаю, – заметил Кайло, усаживаясь на диван перед ней, – мы можем остаться тут. Все равно мне стирать записи с камер.

Он задумчиво оглядел балерину.

– Сними с себя все ниже пояса, – приказал Рен. Пока балерина раздевалась, он приспустил штаны.

– Иди сюда, – позвал он ее. – На колени, солнышко. Я хочу, чтобы ты как следует над ним поработала, на всю длину.

Балерина склонилась, мягко, но плотно обхватывая губами головку его члена, а Кайло следил за ней, изредка убирая выбившиеся из ее прически пряди, чтобы они не падали ей на глаза. Балерина не давилась, не помогала себе рукой, ладонями упираясь в диван по обеим сторонам от его бедер. Ее движения были механическими, а дыхание – шумным, и, надавив ей на затылок, Кайло не почувствовал сопротивления, хотя ее горло рефлекторно сжалось.

– Нежнее, Рей. Подключи язык к делу.

И опять это восхитительное ощущение в солнечном сплетении от того, что кто-то беспрекословно выполняет твои приказы. Кайло не знал – это ли бросило его к пику удовольствия, или прилежная работа балерины, но почувствовав подступающую разрядку, от которого каменели мышцы пресса, а яйца поджимались, Рен остановил серва.

– Хватит, стой, – приказал Рен и похлопал рукой по дивану. – Сюда. Становись на колени, повернись ко мне спиной и наклонись.

Балерина послушно выполнила приказ. Она стояла, опустив голову: позвонки выпирают, задница туго обтянута белой мерцающей тканью. Кайло захватил ее пальцами и потянул на себя, проверяя, не порвётся ли, но ткань растягивалась легко, и Рен просто стащил ее вместе с бельем, оголяя кожу балерины.

– Ты причинила столько хлопот, – сообщил ей Рен, поглаживая ее бедро. – Я все еще вне себя.

Его рука переместилась к ней на задницу. Кайло провел пальцем по ложбинке между ягодиц и остановил его возле рефлекторно сжавшегося анального отверстия.

– Расслабься, – сказал Кайло. – Иначе сделаешь только хуже.

Он прижался головкой к узкому входу и принялся медленно по сантиметру втискиваться внутрь. Ощущения сводили его с ума, он знал, что долго так не продержится и, погрузившись в ее узкую задницу до основания, Кайло резко вышел, а потом вновь вогнал в нее член, глубоко, с влажным шлепком. Балерина вздрогнула. Должно быть это больно, и эта мысль понравилась Кайло. Он принялся двигаться, не жалея ее, намеренно резко, сжимая ее бедра до синяков. Он увидел кровь на члене, когда очередной раз вышел из нее, намереваясь с размаха засадить ей на полную длину, и это только порадовало его.

Балерина не издавала ни звука, и одной рукой он обхватил ее горло и потянул к себе. Рей прогнулась в спине, а он приблизил свои губы к ее уху и спросил:

– Тебе больно?

– Да, – выдавила серв.

– Прекрасно, – Кайло горячо выдохнул ей в ухо и продолжил вбиваться в нее сзади, быстро и беспорядочно, думая лишь о своем приближающемся удовольствии.

В конце концов, он даст ей чёртову бакту, от синяков и трещин не останется к вечеру и следа. Не на что жаловаться.

***

Часы показывали семь вечера. Рей стояла на своем месте, неподвижная и погруженная в свои мысли. Ей хотелось перестать дышать – запах бакты, не такой уж и противный, когда ее было немного, но становящийся тошнотворным, если нюхать его постоянно, пропитывал все вокруг. Бакта тонкой пленкой засохла на ее коже, хлюпала внутри. Рей отстраненно размышляла, позволит ли Рен ей вымыться. Или, возможно, на грязную балерину у него не встанет, и в ее интересах посещать ванную как можно реже?

Рен сам смазал ее бактой. Велел раздеться и методично промазал каждый оставленный им синяк и каждую ссадину. Он долго примеривался к шее, будто не знал, хочет ли убрать синяки или завершить начатое, а с шеи перешел к груди, хотя там ни единого синяка не было, накрыл ее своими огромными ладонями и массировал, явно наслаждаясь процессом. Он гладил блестящими от бакты пальцами ее живот, а потом опустил руку ниже, наблюдая за лицом Рей.

Рей вздрогнула. Она могла бы сдержаться, запросто, потому что сейчас все эти ощущения были такими далекими – как луна, как другая галактика – но уже поняла, что Рену нравится думать, будто бы он вырывает из нее эмоции. И она вздрогнула. Он поглаживал ее между ног, его влажные пальцы скользили по ее складкам, пока сам Рен впивался в лицо Рей испытующим взглядом, ловя каждое малозаметное проявление ее страха или отвращения. И Рей была бы рада показать ему, насколько он ей отвратителен, если бы не холод, который распространял по ее венам имплант.

Рен приказал ей наклониться вперед, и Рей издала тихий стон – ей действительно было неприятно, когда почувствовала его палец, медленно протискивающийся в ее анус, но почти не больно. И Рен сказал:

– Тише. Украшения не издают звуков.

И Рей замолчала.

Он щедро смазал ее изнутри, и в какой-то момент Рей начало казаться, что он сейчас снова ее трахнет, воспользовавшись бактой, как смазкой: его движения стали весьма настойчивыми, он просунул несколько пальцев в ее саднящую вагину, ритмично двигая ими и продолжая наблюдать. Рей зажмурилась и прикусила губу: что-то слабо отозвалось в ней, настолько слабо, что она сама не знала, это ли были ее нервные окончания или, может быть, рефлекторное желание изгнать из себя посторонний предмет.

А потом он сидел, бездумно смотрел телек – новости, какие-то познавательные программы – поглаживая ее по ноге, все еще влажной, пока Рей стояла рядом. Потом, наконец, Рен выключил телевизор и сказал:

– Дела сами себя не сделают, – и, обращаясь к Рей, добавил:

– Можешь одеться. Оставайся тут.

В дверях, он обернулся и сказал:

– Увидимся вечером.

И вот, вечер наступил. Рей, изломанная внутри, но новенькая, как только что с конвейера, снаружи – в состоянии настороженного ожидания. Она прислушивалась к звукам: приглушенная музыка, шорох открываемой двери – и музыка становится громче. Шаги, легкий скрип на лестнице – точно, Рен идет сюда.

Кожа у Рей покрылась мурашками, но Рей продолжила смотреть прямо перед собой, неподвижно возвышаясь посреди гостиной. Хозяин показался в дверях и вперился в Рей тяжелым, изучающим взглядом.

– В мой кабинет. Быстро, – приказал Рен. От него несло алкоголем, а повернувшись, чтобы уйти, он пошатнулся и грязно выругался. Рей последовала за ним, выдерживая настолько большую дистанцию, насколько было возможно, чтобы он не опомнился и не вернулся, чтобы поторопить ее.

Музыка звучала так громко, что была слышна еще на подходе к кабинету, и Рей посчитала про себя, что это плохой знак.

We lie awake at night

We’re tired of waiting*

Надо же. Когда-то Рей так любила эту песню – в прошлой жизни. Под знакомую мелодию она вошла в кабинет и прикрыла за собой дверь.

Рен ждал ее, присев на край стола и скрестив руки на груди.

– И что же мне с тобой делать… – медленно произнес он. – Рей. Что именно мне с тобой сделать?

Рей промолчала.

Рен оттолкнулся от стола и двинулся к ней. Он был бос, его длинные ступни бесшумно ступали по ковру.

– Есть какие-то пожелания? – продолжил он. – Чего ты хочешь? Боли? Удовольствия? Если так, то чьего?

Рей не отвечала, глядя прямо перед собой. Рен остановился, вплотную к ней, и поднял ее голову, подцепив ее пальцами за подбородок.

– В моей голове столько всего, что я хотел бы с тобой сделать, – сказал он. – Жаль, что мы ограничены по времени. Поэтому я хочу кое-что проверить.

Он сунул руку в карман и достал оттуда тактический нож в ножнах. Насколько Рей могла судить, очень острый – его чистое лезвие бросило светлый блик ей в глаза, когда Рен вытащил его из ножен. Он развернул его рукоятью к Рей и протянул ей.

– Возьми, – приказал он. – Бери, я сказал!

Рей осторожно взялась за рукоять – она была удобной, слегка вытертой и немного большой для ее ладони.

– Отлично, – Рен отбросил ножны и посмотрел на Рей с интересом. – А теперь воткни его себе в бедро.

Рей вздрогнула. Ее рука дернулась.

– Воткни. Его. Себе. В бедро, – повторил Рен раздельно.

Рука Рей снова дернулась, не подчиняясь ей, и медленно опустилась вниз. С ужасом наблюдая за своими собственными действиями, Рей чуть отвела руку в сторону, а потом одним резким движением направила его лезвие себе в ногу.

Life is pain but I’m afraid to die

От боли у нее брызнули слезы из глаз. Нож не вошел в ногу легко – приходилось прилагать усилия, чтобы проталкивать его в свою собственную плоть, живую, движущуюся, и Рей издала сдавленный скрежещущий крик.

– Хватит, – приказал Рен. Он равнодушно наблюдал, как кровавое пятно расплывается на белой ткани, и алые потеки спешат вниз. – Вытащи его.

Рей выдернула нож из раны – неглубокой, но болезненной, и кровь выплескивалась из нее с каждым ее движением.

– Хорошо, – задумчиво сказал Рен. Он наклонился к Рей, дыша на нее парами алкоголя и прижался губами к ее губам, то ли целуя, то ли проверяя, не укусит ли она его после такого.

У Рей дрожали губы. Рен провел языком по ее нижней губе и отстранился, рассматривая ее.

– Ты не представляешь, насколько ты красива, когда тебе больно, – сообщил он. В голове у Рей щелкнуло что-то: понимание. Сегодняшний вечер станет проверкой ее прочности во всех смыслах. Он дал ей нож, и она будет делать им все, что Рен захочет: резать, выцарапывать надписи. А потом он просто зальет ее раны бактой и упакует ее обратно в тот ящик, в котором она сюда приехала. В какой-то степени это понимание даже успокоило Рей. Она приняла это, потому что это последнее, что ей предстоит вынести. Дальше заходить некуда – только убить ее.

Рен тяжело вздохнул, вновь дыхнув на нее перегаром, и приказал:

– Приставь нож к своей шее.

Рей подчинилась. Что теперь? Он попросит ее перерезать себе горло? Вряд ли это возможно, от такого сервы были застрахованы. Единственный приказ, который они не могли выполнить. Смерть – это окончательный выход из строя, а на их подготовку тратили слишком много, чтобы позволить себе просто так разбрасываться товаром.

– Прижми крепче, вот так, – Рен поправил ее руку. Лезвие слегка надавило на кожу над краем чокера. – И теперь, что бы я с тобой не делал, не давай руке соскользнуть.

Рен слегка подергал ее за плечо, проверил, что Рей держит руку крепко, и удовлетворенно кивнул. А потом ударил ее в живот.

И следующие несколько секунд, растянувшиеся в бесконечность, Рей была занята тем, что пыталась вдохнуть.

Удар заставил ее согнуться пополам с хриплым сухим всхлипом. Ноги задрожали, но Рей устояла, прижимая лезвие ножа к шее. Свободную руку она прижала к животу в запоздалом рефлекторном жесте для защиты. Глаза ее наполнились слезами.

– Неплохо, – прокомментировал Рен.

Когда Рей наконец смогла вдохнуть и медленно выпрямилась, он рассматривал ее возбужденным взглядом, глаза Рена блестели. Нож порезал шею, но лишь самую малость, и теперь текущая кровь впитывалась в чокер.

Рен облизал губы и приказал:

– Сядь на стол.

Рей выполнила его приказ, и Рен подошел к ней и коленом раздвинул ее ноги, вклиниваясь между них.

– Я думал просто трахнуть тебя с ножом у горла, но мне пришла в голову мысль поинтереснее, – сообщил он. – Посмотрим-ка, хватит ли у тебя силы удержать нож.

И Рен потянул ее руку на себя, пристально наблюдая за ее лицом. Рей сопротивлялась – лезвие ножа то оттягивалось от кожи, то прижималось к ней, оставляя мелкие порезы, но целиком убрать руку с ножом у Рена не получалось. Он вошел в раж, и ему почти удалось распрямить руку Рей, а потом он словно резко потерял к ней интерес и отпустил ее, и Рей по инерции едва не проткнула себе горло ножом.

Кровь из нового пореза начала пропитывать чокер.

– Почти, – прокомментировал Рен. – Неплохо держишься.

Как же было бы хорошо, если бы у него вдруг отнялся язык! И пока он приходил бы в себя и изыскивал способы избавиться от неведомой хвори, Рей бы спокойно простояла до следующего перерыва, и тогда бы уж точно сбежала, вырезав из себя чертов имплант. Кстати, и нож острый имеется. Правда вряд ли получится сделать это у хозяина на глазах, да и вырезание импланта – это однозначная порча дорогостоящего оборудования и, соответственно, штраф.

Впрочем… Рей почувствовала, как ее губы дрогнули в улыбке, которую она совершенно не хотела сдерживать. Ей ли бояться теперь штрафов?

Рен заметил это и спросил:

– Что-то забавное заметила?

Рей не ответила. Это же не прямой приказ.

Рен наклонился к ней и встряхнул за плечи. Нож плавно качнулся у горла, но не коснулся кожи.

– Отвечай!

– Ничего.

– Тогда что тебя развеселило?

Рей слегка качнула головой:

– Ничего. Просто мысль.

– Мысль? – Рен хмыкнул. – Хотелось бы мне вскрыть твою голову, увидеть, какие мысли там вьются, – он провел пальцем по лбу Рей, убирая прилипшие пряди. – Прямо этим самым ножом…

Он снова дернул Рей за запястье в сторону, забавы ради, и она не удержала его и, как в замедленной съемке увидела, как медленно собирается алая капля на краю крошечного пореза, который она оставила у Рена на груди, разрезав его футболку. Рей не собиралась этого делать. Просто в какой-то момент… не смогла удержать руку.

«О, нет. Ты его поранила. Теперь он точно тебя убьет».

Глаза Рена нехорошо блеснули, и прежде, чем он успел сказать что-то, отдать ей приказ или бросить в лицо очередную мерзость, Рей выбросила вперед руку с ножом. Над действием она почти не задумывалась – это было естественное продолжение ее мыслей о том, что если бы Рен вдруг онемел, ее жизнь разом стала бы лучше.

Рен замер. Медленно, не веря своим глазам, он перевел взгляд вниз на нож, торчащий из его живота, который Рей по-прежнему крепко сжимала. Она с силой выдернула и снова ударила его ножом несколько раз подряд, действуя плавно, механически, как хорошо отрегулированный манипулятор. Ударив его в последний раз, Рей постаралась погрузить нож максимально глубоко ему в живот, и только потом отступила назад.

Рен медленно сполз на колени и завалился на бок – Рей отметила это отстраненно, как обычно бывало под действием препарата – он издавал пугающие сипящие и булькающие звуки, а кровь пропитывала его одежду и бежевый ворс ковра под ним просто с ужасающей скоростью. Но он был все еще жив и все еще мог говорить.

Оглядевшись, Рей подошла к столу, сняла с него тяжелое пресс-папье в виде довольно странной статуэтки, изображавшей то ли череп, то ли шлем, и с силой обрушила каменную вещицу на голову хозяина. Только после этого он затих.

***

Рей давно заметила, что хозяйка дома покуривает. Спустившись на кухню и перевязав кровоточащее бедро полотенцем, Рей отыскала ее заначку – смятую полупустую пачку «Кореллианского восхода» с зажигалкой внутри – и уселась за кухонный стол, закурив. Дым неспешно поднимался к потолку, а Рей сидела, тупо глядя перед собой. Мысли текли в голове медленно. Она ужасно наследила: буро-красные следы были на ручке тумбочки, в которую она заглядывала, на пачке, на краешке стола. Пол усеивали капли крови. Ужасно, ведь отмывать это придется той старушке, миз Каната. И ее наряд безнадежно испорчен. Интересно, его стоимость вычтут из ее гонорара? Оплатят ли ей этот короткий срок службы? Вероятнее всего, после того, как она выйдет из тюрьмы, ей придется работать дальше – но кому нужен будет серв, способный убить своего хозяина?

Сигарета обожгла пальцы, Рей затушила ее, бросив в чашку с чьим-то недопитым кофе, и закурила новую. Она не чувствовала в себе сил шевелиться. В голове установилась блаженная пустота, похожая на ту, что накатывала, когда имплант в первый раз впрыскивал ей в кровь «Мантис-Б» после перерыва. Только теперь это была не его заслуга – Рей вырезала имплант из плеча ножом, который вытащила из живота мистера Рена.

Услышав шум открывающейся двери, Рей не пошевелилась. Не пошевелилась она, и когда незнакомый голос приказал ей поднять руки и медленно встать со стула. Ей было все равно.

========== Экстра: Коллекционер ==========

Комментарий к Экстра: Коллекционер

Экстра-глава: что же все-таки случилось с Рей после.

Предупреждение: Сомнительный пейринг Хакс/Фазма

(давно хотела запостить, но руки не доходили)

¯_(ツ)_/¯

Черный цвет делал Фазму только бледнее. Когда она со вздохом опустилась в кресло рядом с Хаксом, он отметил, насколько утомленной она выглядит: даже косметика не могла скрыть кругов под глазами. Она сбросила туфли на высоком каблуке и блаженно вытянула ноги, шевеля пальцами. Но на ее лице застыло утомленное, упрямое выражение, которое Хакс знал достаточно хорошо.

– Вам точно не нужна помощь? – в который раз спросил он.

– Нет. – Фазма потерла лоб. – Кира пока поживет с бабушкой… Думаю, разумно будет ей взять старую фамилию Кайло, – она едко хмыкнула. – Никто до этого так и не докопался. И мне лучше поменьше светить свое знакомство с Леей Органа.

– Как она? – осторожно спросил Хакс.

– Лея? – Фазма вскинула брови.

– Вообще, я говорил о Кире, но если ты расскажешь мне, как Лея Органа, светоч демократии, среагировала на новость о смерти своего сына, я не буду тебя останавливать. Несмотря на печальные обстоятельства.

– Светоч демократии держится лучше всех. – Фазма сухо улыбнулась. – Если бы не неоспоримые доказательства в виде внучки, никто бы и не догадался, что у нее вообще был сын. – Фазма вздохнула и тихо сказала:

– Боже, я бы сейчас душу продала за бутылку виски и пару пачек «Кореллианского восхода».

Хакс проигнорировал этот более чем очевидный намек – ибо он знал, что, будучи на взводе, Фазма предпочтет контролировать себя, нежели пуститься во все тяжкие – и спросил:

– Так как Кира?

– Мы не говорим, – ответила Фазма. – Почти ни о чем. Она не хочет. Я… знаю, что это мой долг, но разговорить ее невозможно. Да я и не хочу. Поэтому мы молчим. С бабушкой она более общительная, так что… пускай пока живет у нее. Новая школа, новое окружение, никаких сервов и потрясающий психолог, нанятый бабушкой. – Снова сухой смешок.

Хакс сдержался, чтобы не заметить, что Кайло Рену Органа наверняка нанимала психологов, и это ни к чему не привело. Неподдельное горе Фазмы сдерживало его от проявлений искренней радости по поводу смерти коллеги. Коллега, тоже мне.

И Фазма, будто угадав его мысли, заметила:

– Тебе ведь это все пошло на пользу, да? Всем нам. Вся эта история с Дэмероном и расследованием замялась сама собой, от Старкиллер Корп отстали, к горюющей вдове претензий никаких. Так ведь?

– Я бы ни за что не стал выкручиваться из подобной передряги ценой нервов своих хороших друзей, – осторожно заметил Хакс. – Так что это не моих рук дело, если ты об этом.

– Но это было бы так изящно, – Фазма снова сухо хихикнула. – Очень в твоем духе.

– Увы, жизнь куда более цинична, – Хакс вздохнул. – Мне жаль.

Фазма покачала головой.

– Как же я устала, – пробормотала она и прикрыла глаза рукой. – Репортеры, нотариус, адвокат… все.

Их с Хаксом кресла стояли рядом, практически касались подлокотниками. И когда Хакс соскользнул на пол и встал на колени, он оказался прямо перед Фазмой. Она удивленно подняла брови, когда руки Хакса коснулись ее ног. Его движения были абсолютно пристойными, руки не поднимались выше щиколоток, разминая утомленные высокими каблуками ступни. Фазма наблюдала за ним, полуприкрыв глаза.

– Я просто хочу помочь тебе расслабиться, – заметил Хакс, поймав ее взгляд. – Дружеская услуга, только и всего.

– Я слишком хорошо тебя знаю. – Впервые за вечер Фазма улыбнулась не вымученно и не сухо. – За все твои дружеские услуги потом придется платить втридорога, но я даже думать не хочу о том, что ты от меня потребуешь.

Повисло молчание: Фазма почти дремала в кресле, а Хакс стоял на коленях возле нее, массируя длинными пальцами ее ступни.

– Ты не узнавала, – осторожно спросил Хакс, – насчет того серва?

– Нет, – ответила Фазма. – Это внутреннее дело фирмы. Не сомневаюсь, ей припаяли лет десять обязательных работ сервом, если не больше… Да мне похер, в общем-то. Она… – Фазма осеклась. – Я все еще не могу воспринять ее как человека. Ну не смешно ли?

Однако звук, который она издала, был больше похож не на смех, а на всхлип.

***

Когда Фазма ушла – поблагодарив за заботу и извинившись, что отняла столько времени, Хакс направился к себе в кабинет.

Он, как и его подруга, тоже увлекался коллекционированием, но немного другого толка. Какой смысл в старинном мече – это просто железяка, отреставрированная и с объявленной ценностью. Кто был ее владельцем, что он совершил с помощью этой вещи – вот, что было интересно Хаксу. У него был револьвер, из которого застрелился известный революционер, молоток, которым убили известного идеолога марксистов. А теперь… у него было еще одно изящное орудие убийства.

Фазма была права: смерть Рена во многом облегчила им жизнь. Он стал идеальным козлом отпущения: буйный, с неподобающими связями и лакунами в прошлом. Сам бог его послал, не иначе… Или, скорее, сам бог послал к нему ту балерину, которая, в итоге, и завершила дело.

Серв была центром его коллекции: высокая фигура, облаченная в бесформенную темную хламиду, держащая в руках старинные медные весы с полустертой позолотой. Очень символично, и подходило к убранству кабинета. Хакс подошел поближе, стряхнул пару светлых пылинок с темной ткани и окинул взглядом всю свою коллекцию, особенно задержав свой взгляд на Рей. Он проинструктировал ее, где есть и где спать, дальнейшее общение с ней Хакс считал излишним. В отличие от Рена он привык использовать вещи по их назначению.