Текст книги "Пачка билетов (СИ)"

Автор книги: Ashatry

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)

– Да ничего страшного, – донесся до нее голос Рей. – Закрой дверь и проходи.

Джесс закрыла дверь и прошла, оглядываясь. Гостиная в этом доме имела форму буквы «L» и начиналась непосредственно из крошечного холла. Там почти не было мебели, лишь старый диван, несколько пустых книжных полок, тумбочка со светильником, пара горшков с цветами и вытертый ковер. Окна прикрывали светлые однотонные шторы. Но все то немногое, что было в гостиной, было засыпано цветными обрезками, а в центре этого безобразия сидел Бен с детскими ножницами в руках.

– Привет, – Джесс помахала рукой Бену. – А что случилось?

– У нас тут салют был, – ответила Рей не слишком веселым тоном. – В честь гостей.

Она обвела рукой гостиную.

– Спасибо, Бен, в честь меня никто еще не устраивал салют, – сказала Джесс.

– Может на кухню пройдем? – предложила Рей.

– Да нет, все нормально, – заверила ее Джесс. Стряхнув обрезки с дивана, она присела и открыла пакет.

– Бен, а у меня для тебя подарок.

– Спасибо, Джесс, но это необязательно, – Рей улыбнулась. Джессика достала из пакета интерактивную книжку и протянула Бену. Бен сначала без особого интереса взглянул на нее, но, разглядев на обложке машинки, оживился, бросил ножницы и схватил книжку.

– Бен, что нужно сказать? – подсказала Рей. – Поблагодари Джессику.

– С-аси-о, – сказал Бен и открыл книгу, забыв обо всем.

– Там ещё кое-что, – сказала Джесс вполголоса, отставляя пакет. – Я подумала, что это хоть чуть-чуть компенсирует два года без подарков от меня.

– Джесс, не заморачивайся, – попросила Рей.

– И это в своем роде прощальный подарок, – продолжила Джесс. – Мы уже заканчиваем… И мы с тобой и не пообщались толком за все это время!

– Вы сюда не общаться приезжали, – резонно заметила Рей.

– Одно другому не мешает, – возразила Джесс. – Пожалуйста, не пропадай больше. Пиши, звони… Посылай почтовых голубей. Мы четыре года были не разлей вода и…

– Мам!

– Что, Бен?.. Собери в коробку. Да, вот в эту. Нет, сам. Что ты говоришь, Джесс?

– Не пропадай, – повторила Джесс. – Ну и я надеялась, что ты мне расскажешь, кто же отец.

Рей закусила губу, нахмурившись. Об этом она рассказывать не хотела, и ей везло – никто не спрашивал, большинство людей довольствовались ответом «отец с нами не живет». Но не Джессика.

– Случайная встреча, – ответила Рей. – А потом я просто не заметила, что что-то не так. Никакой тошноты, и месячные тоже приходили…

– Вот черт, – Джесс подперла подбородок кулаком, пристально глядя на Рей. – И ты пропустила все сроки? Я думала такое только по телеку бывает.

– Я тоже, – ответила Рей. – Но ты же меня знаешь. Я крайне удачлива.

– Не нагнетай, – возразила Джессика. – А отцу-то ты сказала?

– Нет, – ответила Рей. – Это была… интрижка. Мелочь.

– Какой кошмар! – сказала Джесс с чувством. Она потянулась к Рей и порывисто обняла ее. – Ты настоящая героиня. О тебе должны в журналах писать, а не о всяких придурках, создавших очередное бесполезное приложение на телефон.

– Да что ты говоришь такое, – Рей выпуталась из объятий Джесс, потому что ей было крайне неловко такое слышать. На должность матери года она явно не годилась, а еще имела за спиной список неудачных решений, принятых не в самом ясном уме. Совсем не то, чем стоило хвалиться.

– Ну, ты не бросила все, а стала решать свои проблемы, так? – спросила Джесс. – Могла бы отдать его на усыновление, могла бы найти денег и съездить в другой штат или вообще в другую страну.

– Это только на словах легко звучит, – ответила Рей.

– «Быть матерью» – тоже звучит легко, но я не думаю, что с этим многие согласятся.

– Мама! – требовательно позвал Бен.

– Да, солнышко, одну секунду, – попросила его Рей.

– Мама! – он схватил Рей за руку, собираясь ее куда-то отвести.

– Извини, Джесс, ты продолжай, я тебя слушаю, – Рей жестом поманила Джессику за собой, подчиняясь Бену. Он отвел ее на кухню, усадил на стул, а сам вернулся в гостиную. Джесс уселась на другой свободный стул и спросила:

– Это не опасно, что он там один?

– Там еще нет ничего, чем можно убиться, – ответила Рей.

– А ножницы?

– Чтобы выколоть ими глаз или отрезать палец надо постараться.

– Знаешь, он милый, – заметила Джесс. – Правда я видела его всего пару раз, но он хорошо себя вел… Да, он определенно милый!

– Тебе повезло, что ты не видела, когда он показывает характер, – мрачно хмыкнула Рей.

Бен тем временем вернулся, неся в руках коробку, наполненную обрезками.

– Салют! – объявил он, и, прежде чем Рей успела его остановить, с силой тряхнул коробкой.

Хочешь рассмешить бога – расскажи ему о своих планах. Доля правды в шутке По о том, что ей придется возить стратегический запас с собой выходила уж очень большой.

– Новая? – коротко полюбопытствовал Рен, имея в виду ее машину, когда они утром встретились на стоянке, где Рей только-только запарковалась.

– Старая, – ответила она. И легкомысленно добавила, улыбнувшись:

– Больше вам не нужно меня подвозить.

И этим же вечером на обратном пути проклятая колымага заглохла, выбрав для этого крайне удачное место – ровно между заводом и городом. Рей некоторое время бесполезно пошевелила ключом зажигания, пытаясь завести машину снова, но, поняв что все бесполезно, уронила голову на руль.

Чертова машина. Чертово невезение.

Увидев в зеркале заднего вида машину начцеха, притормаживающую позади, Рей даже не удивилась.

– Проблемы? – спросил Рен, подойдя к ее машине и наклонившись к окну.

– Немного, – ответила Рей. – Ничего страшного, уже вызвала эвакуатор.

– А как же твой сын?

– Няне я тоже позвонила.

– Но он же ждёт тебя, – заметил Рен.

– И что вы предлагаете?

– Позвони водителю эвакуатора. Я подвезу тебя.

– Спасибо, – тихо сказала Рей. – Но не стоит, правда. Я справлюсь сама.

– Я не принимаю отказа, – отрезал Рен, и в его голосе зазвучал металл.

Рей покачала головой и достала телефон.

Странный он.

Усаживаясь на пассажирское сиденье рядом с Реном, Рей чувствовала себя неловко. И ей казалось, что начцеха, едва ли приказным тоном сказавший ей садиться в машину, тоже себя так чувствует.

– Вы всегда так вовремя появляетесь, – заметила Рей, когда молчание стало угнетать ее. – Как волшебник.

Кайло кашлянул и неопределенно сказал:

– Ага.

Они снова замолчали.

– Можно радио включить? – спросила Рей.

– Не люблю радио, – буркнул Кайло.

– Ладно, – Рей отвернулась, сцепив руки на коленях. Кайло бросил на нее косой, торопливый взгляд и сказал:

– Там в бардачке… А, ладно, сам достану, – Рен дотянулся до бардачка, резко дёрнул дверцу, задев Рей по коленке. – Извини.

Он достал флэшку и воткнул ее в гнездо магнитолы.

– Выбирай, – сказал Рен. – Правда там не слишком разнообразная музыка.

– Ничего, – ответила Рей. Она полистала список на экране, читая названия папок. – Хм… Нравится Кинан?

– Да, – ответил Кайло. Он глянул на Рей, будто бы удивляясь, что она вообще знает, кто это такой. – Но раздражает ждать его песен годами, когда он решает, что очередная группа ему надоела.

Рей тихо рассмеялась и выбрала один из альбомов. Когда музыка заполнила маленькое пространство машины, Рей почти расслабилась: настолько, что едва не забыла – Рен же не знает, что она переехала!

– Здесь не налево, а прямо, – поспешно сказала Рей. – Я теперь живу в другом месте.

– Вдвоем с сыном? – спросил Кайло.

– Ага, – Рей посмотрела в окно. – Вон тот зеленый дом в конце улицы.

– Милый, – коротко сказал Рен.

Машина остановилась у подъездной дорожки, и вновь повисло неловкое молчание.

– Может быть зайдёте? – спросила Рей. – Всё-таки уже не первый раз меня подвозите.

– Не стоит, – поспешно ответил Рен.

– Да, – Рей смущённо и торопливо взялась за ручку двери. – Спасибо и до свидания.

– До свидания, – эхом откликнулся Рен.

Не доехав до дома, Кайло съехал на обочину и вышел из машины. Отсюда открывался впечатляющий вид на завод, освещенный огнями, сверкающий, как рождественская елка. Издалека очень красиво.

От низин поднимался стылый холод, оглушающе перекликивались сверчки. Воздух был сырым, пах медленно подступающей, теплой, но все-таки осенью.

Кайло открыл окна в машине, чтобы выветрился запах Кеноби – каких-то легких свежих духов или что-то вроде того. Запах раздражал, казалось, что даже ядреный освежитель воздуха не может перебить его.

Какой же он кретин!

Можно было бы доехать до Крэйта – города поблизости – засесть там в баре и снять кого-нибудь на ночь. Успокоиться.

Но Кайло чувствовал, что успокоиться таким образом не выйдет. Вечер закончится попойкой и дракой. А когда он сядет в машину, пытаясь попасть ключом в замок, его снова будет преследовать запах духов, которого там нет уже.

«Господи, дай мне перерыв! – взмолился Кайло. – Освободи мою голову. Я хочу отдохнуть. Я хочу просыпаться с мыслью о чем-нибудь другом. Пусть она исчезнет нахер из моей жизни хотя бы ненадолго!»

К несчастью для Рей Кеноби его желание исполнилось очень скоро, буквально на следующей неделе.

К несчастью для него самого, ему это не помогло, а сделало все хуже: наведавшись в больницу один раз с якобы официальным визитом, Кайло взял дурную привычку торчать по вечерам на стоянке и смотреть на окно палаты. Наверное со стороны это могло показаться романтичным, но ему иногда хотелось, чтобы она там умерла. В своей гребаной палате, чтобы медсестра ошиблась и вкатила ей смертельную дозу снотворного, и тогда бы Рей Кеноби оставила его окончательно и бесповоротно. А иногда хотелось войти в ее палату, сесть рядом с ней и отгонять всех, кто приближался к ней, чтобы первым, что Рей увидела по пробуждении, было его лицо.

Первого не случилось. Второго он не сделал.

========== Часть 4 ==========

Рей проснулась затемно. Ощутив тепло рядом, она на мгновение подумала, что авария на стоянке ей приснилась, но потом вспомнила, где находится. Сзади лежал, обняв ее за плечи поверх пледа, По, мирно и сонно сопя. В ногах, судя по тяжести, устроился Биби… То есть Бри. Нет никакого Биби. Нет никого, кто назвал бы пса Биби.

Рей со свистом втянула воздух сквозь сжатые зубы, чувствуя, что ее начинает трясти. К счастью зазвонил будильник на ее телефоне, и Рей, с облегчением откинув жаркий плед, слезла с кровати.

– Стой, – сонно пробормотал По, с трудом оторвав голову от подушки. – Ты куда?

– На работу, – ответила Рей. В полутьме спальни она постоянно натыкалась на какие-то вещи и никак не могла сообразить, где же оставила свою обувь и куртку.

– На работу? – переспросил По. – С ума сошла? Да какая тебе сейчас работа.

– Я не могу, По, – ответила Рей. – Мне нужно чем-то занять себя, иначе я свихнусь. Работа подойдёт.

По повглядывался в нее, а потом снова упал головой на подушку.

– Если что-то случится – звони мне, – сказал он. – Я заеду, заберу тебя.

– Спасибо, – ответила Рей блекло.

Есть не хотелось, но Рей сделала себе кофе и тосты и старательно впихнула в себя, не чувствуя вкуса. Оделась, вышла из дому и пошла на остановку.

Заметив знакомые лица, Рей коротко кивнула и отвернулась. Ей чудилось, что на нее смотрят, рассматривают…

Как бы она была рада, если бы судьба смилостивилась над ней и лишила ее памяти. Но она помнила все слишком хорошо: как обороняла Бена от других, говоря, что ему всего лишь нужно немного полежать, что она лучше знает. Помнила это ощущение, будто вдруг рухнула в бездонную яму и летит, летит вниз: нет, нет, только не Бен, как же так, такого не может быть, с ним не могла приключиться беда! Он ведь всего лишь ребенок! Он просто ребенок, Господи, есть же я, возьми меня, я же уже пожила свое, пусть он дышит! Помнила, как ей показалось, что он вздохнул, и она заорала, как безумная, крича, да, дыши, вы видите, с ним все в порядке, он жив, где же скорая?!..

Скорая увезла ее. Хотя Рей не чувствовала боли в ноге и спине, ей сделали укол седативного, и реальность поблекла, оставив ее во власти бессмысленных и ласковых видений.

Дальнейшее восстановление проходило под успокоительными. Рей смутно осознавала, что вела себя как сумасшедшая: кричала, рвалась куда-то… А потом пришла боль, такая всеобъемлющая, что было тяжело дышать, и она спокойно соглашалась со всем и всеми, только бы отвлечься.

Бена больше нет. Ее сына больше нет. Ей казалось, что он сломал ей жизнь, она проклинала его, она хотела выйти в окно, а теперь не мыслит своей жизни без него. Если есть Бог, то почему он позволяет случаться таким вещам? Почему он позволяет детям погибать и оставляет их родителей жить?

Потом ее выпустили. Еще не зажившую до конца, прихрамывающую, с почти вычерпанной страховкой и с огромной дырой внутри, которая поглощала свет, поглощала все, что оказывалось в ее личном радиусе Шварцшильда: эмоции, время, энергию.

Рей, будто опущенная в воду, двигалась медленно, слышала с трудом и более всего на свете мечтала вернуться во власть медикаментозного дурмана, в котором пребывала в первые свои дни в больнице. Там было не так больно.

По перевез ее к себе, но Рей словно не заметила этого. Она будто зациклилась в одной точке, и чтобы выйти оттуда, вырваться из круга сожалений, переживаний, бессмысленных «а если бы», обвинений себя в недостаточной любви к Бену – из-за чего еще высшие силы могли отнять его у нее? – вышла на работу, хотя у нее еще оставались свободные дни.

Она не подозревала, что это будет так тяжело. Люди говорили с ней негромко или наоборот преувеличенно спокойно, будто бы ничего не произошло, заостряли внимание на каких-то не значимых вещах или, что хуже, начинали говорить, что им жаль. Лучше бы они молчали. Их слова не делали лучше – точнее они делали лучше им, ведь они выполняли свой долг, выражали соболезнования, но вместо помощи лишь раз за разом расколупывали еле поджившую рану.

– Ты как? – осторожно спросил Финн, когда их соседи по операторской ушли на перерыв.

– Держусь, – ответила Рей. – Я не проморгаю, если показания вдруг начнут расти или понижаться. Я слежу за всем, серьезно. Могу сходить в обход.

– Я сейчас в последнюю очередь о показаниях беспокоюсь, – сказал Финн.

– Все в порядке, – сказала Рей, про себя поражаясь тому, как легко это прозвучало. Будто бы ничего не случилось. Хотя, если мыслить в мировом масштабе, да даже в масштабе города, ничего не произошло. Лишь ее маленькое, крошечное, с горошину горе. То, что важно только ей, и то, что умрет вместе с ней. Пыль.

Так и не упросив ее выйти на перерыв, Финн ушел: им необходимо было делать обход через определенные промежутки времени. И надо было такому случиться, чтобы именно сейчас в операторской нарисовался Рен. Осмотрел все, сделал замечание кому-то, а потом подошел к Рей.

Остановившись возле нее Рен смерил ее взглядом.

– Что ты здесь делаешь? – спросил он неуместно строго. – Отправляйся домой, у тебя выходной.

– Я вполне могу выполнять свою работу, – возразила Рей слегка осипшим голосом. – И домой я не поеду.

На самом деле одна только мысль о том, чтобы оказаться дома в одиночестве наполняла ее тоскливым ужасом. Нет, она вполне была в состоянии поработать.

– Ты видела себя в зеркало? – спросил Рен резко. – На тебе лица нет. Иди домой.

Он протянул руку, то ли намереваясь схватить Рей за рукав и лично препроводить к выходу, то ли положить ладонь ей на плечо, но Рей среагировала раньше, отшатнувшись.

– При всем моем уважении, сэр, – выдавила она, стараясь совладать с голосом, который норовил то сорваться на писк, то прорваться хриплым ревом, – вы сейчас мешаете рабочему процессу. Если у вас есть вопросы, дождитесь, пока придет мой напарник.

– Кеноби, ты идешь домой, – отрезал Рен.

– Нет.

– Сейчас же.

– Нет! – Рей показалось, что она смогла перекричать постоянный гул, слышный даже в изолированной операторской. Наверное на них уставились все, кто был в помещении, но ей было плевать.

– Так, – Рен бесцеремонно отодвинул ее от панели и нажал на кнопку рации, вызывая Финна обратно. – Я не хочу, чтобы ты угробила себя и кого-нибудь ещё по пути. Поэтому раз я говорю, что ты идешь домой, значит ты туда пойдешь, и я сам тебя туда доставлю, если потребуется.

– Что? Вы не посмеете, – Рей почувствовала как глаза наполняются горячими слезами. Если она сейчас проронит хотя бы одну, то просто физически не сможет остановиться.

Должно быть вид ее бледного лица с блестящими красными глазами подействовал на Рена.

– Пожалуйста, – сказал он непривычно мягким тоном. – Рей. Пройдем в мой кабинет и там поговорим.

– Хорошо, – Рей упрямо сжала губы стараясь концентрироваться на отвлеченных вещах. Как раз Финн вернулся, но его обеспокоенное лицо лишь сделало все хуже.

– Все в порядке? – начал он.

– Да, возвращайтесь к работе, – сухо ответил Рен. – Кеноби, идемте.

В кабинете начцеха Рей была только во время коротких планерок. Он был не слишком большим, в самый раз, чтобы вместить всех, работающих в его цеху. Рен указал ей на короткий низкий диван в углу, а сам подошел к кофемашине, втиснутой в нишу между стеллажами, и чем-то там зажужжал и захрустел.

– Сколько сахара? – спросил он.

– Что? – откликнулась Рей словно в замедленной перемотке.

– Сахара. В кофе. Сколько?

– Я пью без сахара, – пробормотала Рей.

– Я уже высыпал одну упаковку. И без сахара будет слишком горько, – помешивая ложкой кофе в маленькой чашке, Рен подошел к ней и почти силой всунул эту несчастную чашку Рей в руки. – Пей.

Рей послушно поднесла чашку к губам, действуя на автомате – и скривилась от горечи. Бариста из начальника был так себе.

– До конца допивай, – добавил Рен. Рей залпом допила чашку и застыла, нервно сжав ее в руках и глядя в одну точку.

– Я могу идти? – тихо спросила девушка.

– Ты пойдешь только домой, – сказал Рен.

– Нет, – сипло сказала Рей. – Дайте мне поработать.

– Ты в своем уме? – спросил Рен. – Ты… ты вообще осознаешь, что происходит? Ты понимаешь, что погиб твой сын?

И Рей разрыдалась – словно ее прорвало, и почти не замечала, что происходит вокруг нее, схватившись за что-то, уткнувшись в кого-то и тихо, надрывно воя. Чужой голос над ухом говорил что-то – что-то из другой вселенной.

– Ты справишься. В конце концов, ты молодая. У тебя еще будут дети.

Это было так низко, так неуместно, но в то же время так… жизненно. Дети. Они рождаются и умирают, и самые везучие не застают их последних часов. А те, кому не повезло, остаются в живых.

Постепенно Рей успокоилась. Утерла слезы, понимая, что только что выплакала горе в спецовку своего начальника, но не чувствуя ни капли смущения за это. На нее навалилась тяжесть, будто кто-то закопал ее в гору песка. Клонило в сон.

– Я… – начала Рей. – Спасибо.

– Все в порядке, – ответил Рен. По его лицу было видно, что он взволнован, что ему неудобно, но он стоически претерпевает это ради нее. Он хотел сказать что-то еще, но в дверь постучали.

– Сиди здесь, – приказал начцеха, поднялся с дивана и стремительно вышел, плотно закрыв за собой дверь.

Рей осталась одна, глядя перед собой, и ощущая удивительную пустоту в голове. Из нее будто выпили все жизненные силы, забрали мысли и эмоции, и она не хотела, чтобы они возвращались. Потому что вместе с ними непременно пришла бы боль.

Она не знала, сколько прошло времени. Рей задремала, а когда проснулась, ей стало полегче. В какой-то момент ей даже начало казаться, что… все не так уж плохо. Она будто впала в какую-то странную прострацию. Даже необходимость дождаться Рена не напрягала ее. А когда Рен вернулся, Рей была ему почти рада.

– Все, – сообщил он ей. – Идем, я отвезу тебя.

– Не нужно, правда, – тихо сказала Рей. – Мне уже легче.

– Это ненадолго, – сказал Рен и, приобняв ее за плечи, потянул вверх. – Идем.

Рей отстраненно отметила, как они покинули цех, прошли длинным переходом, потом через проходную и добрались до стоянки, как Рен усадил ее на пассажирское сиденье и сам сел рядом, заводя машину. Ноги не держали ее – в прямом смысле, и Рей была рада снова усесться.

Рей с интересом наблюдала за пролетающим за окнами пейзажем, удивляясь, почему он не интересовал ее раньше. И при этом плавала в каком-то эйфорическом болоте, что было совсем неправильно.

– Я… – начала она, и оборвала себя. Но потребность высказаться была слишком большой, и Рей заговорила, чувствуя, что язык заплетается, как у пьяной, выкладывая все то, что давно копилось у нее на душе тяжелым грузом, что она не решилась бы высказать даже лучшему другу.

– Когда я была беременна, – сказала Рей ломко. – Когда я… я постоянно думала о том, что может случиться выкидыш. Что может случиться все что угодно. Я почти мечтала об этом. Когда Бен родился, я вспоминала о СДВС и мысленно готовила себя к этому, в каком-то смысле мечтала об этом, ведь это бы избавило меня от необходимости быть… быть матерью! Понимаете?!

– Ты… – Кайло Рен не отрывал взгляда от дороги, но костяшки его пальцев побелели – так сильно он вцепился в руль. – Ты была не виновата.

– Нет, – упрямо ответила Рей. – Нет, была.

Она словно убеждала себя в этом, потому что ее нынешнее состояние – болтливость и почти-приподнятый-дух – совсем не соответствовали ситуации. Не так она должна себя чувствовать. Совсем не так.

– Вы не туда свернули, – тихо сказала Рей, когда Рен проехал поворот к Дэмерону.

– Разве ты не там живёшь? – Рен указал на ее дом впереди.

– Там, – согласилась Рей.

Рен помог ей выйти из машины, и когда он мягко прижал ее к себе, укрывая своей курткой от мелкого холодного дождя, Рей благодарно прильнула к нему. Она отмечала происходящее с поражающей воображение остротой: запах туалетной воды и гари от подкладки куртки, тёплые руки Рена, мягко держащие ее. Если бы можно было отсечь все происходящее, и закольцевать этот момент во временную петлю, Рей бы так и сделала.

У двери они притормозили, пока Рей искала ключи, а в доме Рен провел ее по крошечной гостиной и усадил на диван. И сам сел рядом.

– У тебя официально есть еще три дня, – сказал он. – Оплачиваемые. Если понадобится, можешь брать ещё за свой счёт.

– Хорошо, – тихо сказала Рей.

Кайло Рен взял ее за подбородок ладонью и повернул к себе.

– Все в порядке?

– Нет, – ответила Рей честно. Рен не отпускал ее, продолжая глядеть в лицо со странным выражением, с тем же, что и на юбилее – когда-то давно, тысячу, миллион лет назад, о чем она совсем забыла. А потом, неожиданно для Рей, наклонился к ней и поцеловал, резко и быстро.

Ощущения от поцелуя были как удар электрического тока. Словно каждая клетка в теле зажглась энергией, засияла, как новогодняя гирлянда. Рей отвечала на поцелуй, стараясь не думать, что происходящее неправильно, чересчур неправильно.

Когда Рен навалился на нее прижимая к дивану, это словно пустило по ее венам второй разряд. Рей самозабвенно наслаждалась происходящим, чувствуя на себе приятную тяжесть чужого тела. Волосы Рена щекотали ей щеки, когда он целовал ее, одна его рука сжимала ее грудь под тонкой футболкой, пока вторая пыталась стянуть с нее грубые форменные штаны. Рей тихо гортанно застонала, когда губы Рена прильнула к ее шее, и сама помогла ему снять штаны сначала с себя, а потом и с него тоже.

Прохладный воздух казался горячим.

А потом Рен подхватил ее под бедра и пододвинул к себе, наваливаясь сверху, как медведь. Диван скрипел, угрожая развалиться, а старые подушки прогибались, стоило опереться на них, ехали под руками в сторону.

Рей казалось, что не может быть так хорошо. Только в дешёвых любовных романах в мягкой обложке, где девицы видят звёзды и радуги от одного прикосновения разбойников. Но это происходило, словно каждый нерв в теле обрёл гиперчувствительность. Рей бесстыдно стонала и выгибалась, лишь бы усилить ощущения, лишь бы их было больше, совершенно забывая себя среди голоса плоти.

И когда все закончилось, она еще долго лежала, прижимая к себе тяжело дышащего Рена, не желая отпускать его, наслаждаясь каждым мгновением тактильного контакта.

Наконец Рен приподнялся, неловко поцеловав ее в висок и сказал:

– Мне нужно идти.

– Конечно, – ответила Рей. Собственная нагота ее не смущала. Она спокойно лежала, наблюдая, как собирается Рен, отмечая его скованность.

– Спасибо, – сказала она, сама не зная, почему. Кайло дернулся, будто кто-то ткнул его в бок, и посмотрел на нее долгим странным взглядом.

– Если понадобится помощь, – сказал он, – обращайся. И постарайся поспать.

Рей кивнула. И Рен покинул ее скромную обитель

Она вытянулась на диване, стараясь заснуть, но против воли прокручивая в голове картины каких-то совершенно отстраненных явлений. Рей совсем не спалось. Ей нужно было движение, нужно было делать что-то.

Дверь в комнату Бена была приоткрыта.

Нужно было сделать это сейчас, пока она может что-то делать. Пока она может не замечать боль. Пока она на пике активности. Собрать его вещи, освободить комнату и запереть ее. Сложить их в коробки и выставить под навес. Иначе она никогда этого не сделает, превратит эту комнату в склеп, в молчаливый монумент погибшему Бену.

Наутро она почувствовала себя гораздо хуже. Словно расплачиваясь за вчерашнее, Рей проснулась со слезами на глазах и долго всхлипывала. Если бы не телефон, долго и настойчиво звонивший, она бы не встала с постели.

Звонила Джесс.

Приглашенные специалисты сделали свою работу и уехали, пока Рей была в больнице. Джесс осталась ненадолго – Рей оценила это, хотя она бы предпочла, чтобы ее оставили в покое, просто забыли о ней – но потом и ей пришлось уехать. Но она звонила. С методичностью и упорством, достойными лучшего применения, Джесс звонила хотя бы раз в неделю, проверяя, все ли с Рей в порядке.

Сбросив звонок, Рей тяжело вздохнула и сползла с кровати. Дойдя до ванной, она включила свет, умылась, глядя на свое бледное, опухшее лицо в зеркале, с синяками под глазами и всклокоченными волосами. Лицо баньши. Лицо сумасшедшей.

Рей бы рада была сойти с ума, но, к огромному своему сожалению, она осознавала происходящее кристально ясно. И от этого осознания ей хотелось застрелиться, настолько никчемным и бессмысленным казалось ей окружающее.

Яркое пятно посреди мутно-желтого сумрака тесной ванной привлекло ее внимание.

Это была зеленая зубная щетка с колпачком в виде головы крокодила и ручкой в виде его хвоста. Она лежала на краю раковины. Щетка Бена, про которую она забыла вчера, опустошая его комнату, как ураган.

Рей осторожно взяла ее, будто боясь, что крокодил щелкнет челюстью и укусит ее. А потом снова расплакалась.

Никого не удивило, что на следующий день Кеноби не пришла на работу. У нее оставались еще выходные дни, а сама она, внешне напоминавшая привидение, истончившаяся и побледневшая, не выглядела человеком, которому стоит доверять ответственную работу. Если кто и беспокоился, то это ее напарник, Финн. Напарник поглядывал на Кайло с таким подозрением, будто считал, что тот лично закопал Рей где-нибудь в лесу. Кайло же хотелось подойти к нему и с размаху ткнуть его лицом в панель. К сожалению делать этого было нельзя.

– Ты какой-то нервный сегодня, – изрек Хакс. Он сидел в своем кабинете, окно у него было открыто нараспашку, потому что кондиционер сломался. Кайло, до этого битый час слушавший его разглагольствования на планерке, не горел желанием пообщаться еще. Сказать честно, у него вообще ни к чему сегодня душа не лежала, он никак не мог усидеть на месте. – Тебя наконец-то настиг абстинентный синдром и ты, ко всеобщему облегчению, скоро отправишься в рехаб?

– Мечтай, – буркнул Кайло. – Что-то ты сам не слишком радостный.

– Региональное отделение считает, что мы слишком много денег просим на модернизацию. И им не нравится, что темп работы упадет. Я пытался донести до них свою мысль, что, когда оборудование ремонтируют, оно не может работать, но безуспешно.

– Ну да, ты же не любишь, когда тебя игнорируют?

– Они не меня игнорируют, а здравый смысл. Я из-за этого нервничаю, потому что если что-то случится, спросят с меня, а не с них. Мне скажут, почему вы молчали, мистер Хакс, почему не обратились в вышестоящие инстанции, – Хакс наконец закурил и добавил, зажав сигарету зубами:

– Так я, блядь, и сделаю. Прямо сегодня. Директор Сноук меня как минимум выслушает. Может и словечко перед советом замолвит…

– Или тоже скажет, что ты многого просишь, – не удержался Кайло.

– Скажи мне, солнышко, что ты знаешь о правилах? Ничего. Я знаю, что правила пишутся кровью идиотов, – ответил Хакс. – А я не идиот, и не хочу вносить свое имя в эту ебучую летопись.

– И что ж ты сделаешь, если совет директоров не согласится и бюджет урежут? – спросил Рен.

– Слава богу, что за это отвечаю не я один. Я отвечаю за свой сектор, и в нем все будет идеально, – Хакс подошел к Кайло и ткнул его пальцем в грудь. – И ты уж постарайся для этого тоже.

– Не дыми на меня, – буркнул Кайло, отбросив его руку. Встал, вытер вспотевшие ладони о штаны и пошел к дверям.

– Может тебе тоже отпуск взять? – спросил Хакс ему в спину. – Как Кеноби.

Слова Хакса стали лучом света в темной комнате, осветили то, о чем он не думал, но что подспудно грызло его изнутри. Да, он нервничал. Нервничал из-за Кеноби. Потому что что-то подсказывало ему, что на работу она не пришла не потому, что захотела отдохнуть, а потому, что в ее состоянии «отходняки», которые и нормального человека могли размазать по полу тонким слоем, вообще бы ничего от нее не оставили.

Остановившись в дверях, Кайло повернулся к Хаксу и сказал:

– Напомни им, что тут пятнадцать лет назад произошло. И почему.

И вышел.

«Я подожду до завтра, – сказал себе Кайло. – А сегодня просто позвоню ей, уточню, все ли в порядке».

А если она не ответит?

С удивлением Кайло понял, что если она не ответит, то он лично приедет к ней домой.

На звонок Кеноби не ответила. Автоответчик Кайло проигнорировал, решив, что там и без него достаточно сообщений от беспокоящихся. Вместо того, чтобы дожидаться завтрашнего дня, он сел в машину и поехал к ее дому.

К вечеру сгустились тучи, поднялся ветер, и стал накрапывать противный мелкий дождь. От асфальта поднимался запах мокрой пыли, от обочин – мокрой травы. Доехав до крошечного домишки, Кайло ненадолго задержался в машине, рассматривая его. Свет не горел. Боже, как же глупо выйдет, если окажется, что она сейчас у этого своего друга или куда-то уехала!

Выйдя из машины и подойдя к дверям, Кайло долго жал на звонок. Никто не ответил. За тонкими стенами не было слышно движения.

«Интересно, подаст ли она на меня в суд за взлом, если я объясню, что действовал из благих побуждений?» – подумал Кайло, примеряясь к хлипкой двери. Одного удара бы хватило, чтобы выбить ее, но он сдерживался, настороженно оглядываясь. И не зря – по улице проехала машина и затормозила у съезда дома Кеноби. Из нее вышел парень, тот самый, у которого Кеноби жила. Как почувствовал!

Должно быть что-то было написано у Рена на лице, потому что парень глянул на Кайло очень подозрительно.