Текст книги "Рождественская встреча (СИ)"

Автор книги: Ашад

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Первый па и первый вальс зазвучали в высокой зале, зеркала в янтаре отражали чистейшие искры света. Всё и вся сияли в торжестве истинной победы. Они были отверженными, но вновь поднялись с колен, плачьте все, их было не сломить, подняли белоснежные флаги ввысь, к небесам. В мире пролился заново свет. И был плач, искрили бриллиантами слёзы радости, звёзды смеялись, наблюдая с небес.

Это лишь полотно времени. Всё будет после. Сквозь страдания и кровь. Сейчас же прозвучал в звёздной длани первый па, первый вальс. И кто-то, кто-то пропел на заре, проведя смычком по натянутым струнам скрипки.

2007 год, город Флагстафф, штат Аризона, детский дом имени Марии Магдалины.

Оторвавшись от чтения, опустив ладонь на страницу, девушка подняла голову, прислушиваясь. Помимо привычных звуков ночи, на пару невесомых мгновений прозвучало что-то ещё. И этот звук, появляющийся с недавних пор редко, заставил её испуганно сжаться на кровати, и сильнее натянуть одеяло, словно это может помочь, укрыть от злобы гостей из нижнего мира. Однако, чувство прибытия гостей очень быстро отступило. Их присутствие в подобный час довольно часто нападает на неё, пугает, не даёт уснуть.

Но к счастью, это всего лишь ощущение.

Дымка рассеивается, и девушка спокойно выдыхает. Вновь опускает усталый взгляд в раскрытую книгу в твёрдом, стареньком, затёртым ею чуть ли не до дыр, переплёте. Жёлтая страница яро освящена огоньком золотистой свечи. Яркое пятно мирно, тихо, ложится на печатные буквы, из которых складываются удивительные в своём смысле предложения. Говорящие, чистые, по-настоящему живые.

Британскую прозу от начала семнадцатого, до двадцатого века можно назвать шедевральной. Книги этих столетий покоряют своей простотой и искренностью, тонкими, уверенными фразами о самых главных чувствах: любви, верности, семье.

«Когда тебе страшно, самое лучше – повернуться лицом к опасности и чувствовать что-то тёплое и надёжное за спиной».

Несколько раз, перечитав эти слова, она осторожно улыбнулась лишь краешком аккуратных губ, да синими глубокими глазами. Слегка, словно кошка, довольно сощурившись, она легко представила, как опирается на это самое тёплое и надёжное. Как слегка трётся об него, впитывая долгожданный жар.

Девушка тотчас открыла глаза, и, громко фыркнув, откинулась на жёсткую спинку кровати. Такова была реальность.

Подтянув выше, чуть ли не до шеи, одеяло, бросила взгляд на часы, они как раз, через пару минут, готовились бить три часа ночи. С улыбкой выдохнув, блеснув сиянием глаз, осмотрела комнату, скрытую в темноте ночи. Тени неторопливо прыгали вокруг одинокой свечи, слабо освещавшей хрустящие страницы.

И она боялась этих теней, в совершенстве зная, кто за ними скрывается. Знала и проклинала свою беспомощность.

Раздражённо выдохнув, рассердившись на трусливые мысли, девушка опустила взгляд в книгу.… И, в страхе, застыла. Ледяное, знакомое с раннего детства дыхание вырвалось из горла. Белая, холодная дымка неторопливо явилась, не желая быстро рассеиваться, в насмешку над девушкой.

На минуту, а может, чуть меньше, чуть больше, но она замерла, не в силах сдвинуться с места.

Как пронзительный визг раздался из-за стены.

К девушке не сразу вернулась способность двигаться, целое мгновение она провела в бездействии, испуганно округлив глаза, сжавшись, молясь Богу о том, чтобы ей на самом деле всё показалось.

Спрыгнув с кровати и схватив со стола увесистый коричневый мешочек, не тратя времени на мелочи и раздумья, запрещая ярому страху вновь одолеть тело и разум, она ринулась вон из комнаты, шлёпая босыми ступнями по каменному полу.

С разбегу, с лёгкостью открыв дверь, она ворвалась в комнату подруги, по инерции сделала ещё несколько шагов. Ей бы хотелось взлететь вместо неё к небесам. Или же рухнуть сквозь пламя земли. Ступней едко касалась тягучая, липкая кровь, с каждым мгновением образующая озеро вокруг бездыханного бледного тела. Рыжее пламя красоты этого дома кануло в вечность.

Она приблизилась к трупу. Ветер духов больше не внушал страха, эта карусель бесконечна, сотни лет всё возвращается на круги своя. Призрак улетел. Но придёт час, и он придёт вновь. Тут, главное, не струсить.

Кровь купалась в щиколотках девушки, обагрила края пижамных штанов. Её солёный запах, имеющий привкус железа, заполнил комнату и готовился покинуть её пределы. Слышался топот бегущих на крик воспитательниц. Их крики и резкие рыданья.

В её ушах стоял лишь пронзительный крик, вновь и вновь, по кругу, превращающийся в хриплый, захлёбывающийся в крови, ужасе и боли, визг. Он не отпускал, застыв навеки в окаменевших серых глазах.

– Не волнуйся, грядёт восточный ветер, – жёстко ухмыльнувшись, не обращая на вцепившихся в её рукав, что-то требующих, воспитательниц.

И, теребя в руках уже бесполезный мешочек, девушка, измазывая себя ещё тёплой кровью, села возле тела лучшей подруги, провожая ту в очередную, на сей раз, последнюю, поездку.

========== В старых домах часто обитают призраки ==========

Шевроле Импала 1967 года, объёмом бензобака три с половиной литра, резво рассекала заснеженные дороги, мчась в сторону места очередной охоты. Из окна вырывалась оглушительная песня «I Like Your Style Baby». Сидящий за рулём парень громко, похлопывая левой рукой по дверце машины в такт песни, подпевал солисту. На соседнем сиденье, перечитывая не так давно распечатанные бумаги, сидел высокий парень, привычно не обращая внимания на шумного старшего братца.

В машине было тепло, несмотря на дичайший, свойственный для этой местности зимой, холод. Липкие хлопья снега тянулись к окнам машины, и старший Винчестер то и дело включал дворники, сбрасывая с лобового стекла снежинки. Зимой рано темнело, а из-за заноса в кювет около десяти миль назад, братья не успевали, как изначально собирались, прибыть в детский дом в первой половине дня. И теперь дело приближалось к семи часам вечера, когда охотники мчались по дороге, ведущей в «Прибежище гроз», как называли дом местные.

– Дин, – положив листы на колени, повернув голову к брату, недоумённо проговорил парень, – в этом доме постоянно происходили убийства, начиная ещё со времён войны, собственно, как раз незадолго до неё бывшую графскую усадьбу и переформировали в детский дом.

– Промежуток времени между убийствами одинаков?

– Частично. До середины семидесятых годов убийства происходили каждый раз в определённый день и час, после регулярность смертей исчезла, между ними могли проходить промежуток времени как год или десятилетие, так и несколько дней.

– Тип убийств такой же, как у последней жертвы? – Выруливая к детскому дому, замечая свет фонаря, застывшего над высокой дверью, уточнил Дин, задумчиво нахмурившись.

– Это ещё интереснее! – Чуть ли не восторженно ответил молодой мужчина, заставив родного брата удивлённо скосить на него глаза. – Убийства, разумеется, зачастую носили одинаковый тип, но, тем не менее, регулярно изменялись. То тело находили повешенным на люстре в собственной комнате, то утопленным в ванне, удар тока, порой обитатели детского дома набрасывались друг на друга, или же, как в этот раз, жертва оказывалась полностью обескровлена.

– Итак, очередной труп этого дома купается в луже собственной крови, более чем любопытно, не правда ли?

Старший братец широко усмехнулся, становясь на парковку под окнами дома.

– На охоту, Сэмми, – подмигнув брату, парень выключил громкую музыку.

В кабинете у директора было тепло и светло, в отличие от красочного вида на улице. Женщина спокойно слегка улыбалась братьям, не подозревая, кто скрывается за аккуратными лицами с корочкой ФБР. Бывшая комната с лёгкостью, много лет назад, была преобразована в строгий кабинет. Но, несмотря на его предназначение, тона казались мягкими и светлыми, не внушающими тревоги маленьким жителям дома. Как и лицо директора. Приятное и располагающее, и от частых прошлых улыбок у неё вокруг глаз скопились морщинки, ломаные, похожие на лучики солнца.

По комнате плыл тонкий аромат зелёного чая с привкусом молочного шоколада. Оба брата с удовольствием потягивали из белых фарфоровых чашечек тонизирующий напиток, слушая рассказ женщины о произошедших событиях.

– Похороны будут завтра, – неестественно выпрямив спину, проговорила миссис Хоккинс, – если хотите, можете прийти. Церковь евангелиста Луки, в одиннадцать часов утра.

– Спасибо, – неловко проговорил Сэм, перехватив обеими руками горячую чашку, – мы придём.

– Мы осмотрим место преступления?

– Да, конечно. Я вас провожу.

Женщина торопливо встала со старенького кресла, она оказалась невысокого роста, и подошла к двери, опустив ручку.

Коридоры дома пестрели свежими еловыми ветвями с колючими иглами, изредка с потолка свисали большие и маленькие снежинки из листов белой бумаги. По коридорам бегали дети разных возрастов, уже словно позабывшие о том, что случилось несколько дней назад. Дети постарше сидели в комнатах или же на широких подоконниках, переговариваясь между собой и практически не обращая внимания на агентов ФБР. В принципе, старшие редко когда показывали свои лица чужакам.

Директор остановилась возле одной из бесконечного потока дверей. И, замявшись, открыла её. Замерев на пороге, она виновато улыбнулась братьям:

– Извините, я не… Мне слишком тяжело туда идти. Ведь каждый из них, бегающих в коридорах, запиравшихся от страха в своих комнатах, курящих, затаившись, в сарае за домом, дорог мне. Они все мои дети.

Винчестерам открылась жуткая, но привычная картина. Комнату, скрывавшуюся за жёлтой полицейской лентой, ещё не покинул дух смерти. Пятно, алое, кричащее, намертво прилипло к холодному полу. На стене возле двери затаилось несколько рваных пятнышек крови.

– Ну что, Сэмми, вперёд и с песней.

Вытащив измеритель из внутреннего кармана старой куртки, парень прошёлся вдоль стен, изучая комнату.

– Приборы зашкаливают, Дин, – проговорил младший Винчестер.

– Угу, ни серы, ни странных остатков, на окнах железные решётки. Определённо, тут поработал призрак. Причём умелый, – и добавил с сарказмом, – осталось найти тех, кто погиб здесь при странных обстоятельствах. Выбор невелик, не правда, ли?

– Дин!

– Дин и Дин, что тут поделать?

Они даже не просили, но директор настояла, чтобы мальчики заняли одну из комнат бывшей усадьбы. Те, разумеется, не стали отказываться, а легли в предложенном месте, радуясь тому, что не придётся вновь рассекать снежные просторы в поисках подходящей гостиницы.

Похороны были ровно в одиннадцать в небольшой церкви. Было много людей, и все из них – жители детского дома, его маленькие воспитанники и воспитательницы. Винчестеры здесь, словно нежданные гости.

В гробу лежало довольно тонкий труп девушки. Рыжие волосы и чересчур бледное тело казалось восковой фигурой, настолько естественно оно смотрелось в гробу из светлого, карамельного цвета дерева.

Пастырь неторопливо отпевал душу девушки, церковный клирос, печально скорбя, пел песнопения. Кто-то плакал, директриса с трудом сдерживала слёзы, некоторых воспитательниц била мелкая дрожь. Как ни странно, лучше всех держались дети, те, кто стояли у самого гроба. Они не плакали, стояли твёрдо и ровно, словно солдаты, охраняющие сон госпожи.

Сэма заметно передёрнуло.

И незаметно они вышли из церкви, обменявшись тревожными взглядами. Приблизившись к родной машине, Дин тихо, но едко выругался, не обращая внимания на укоризненный взгляд младшего. Потому что он полыхал внутренне. Он не мог смириться, что вновь и вновь ему приходится видеть невинные трупы, для которых уже ничего нельзя сделать. Ладно, взрослые, их, отчего-то, было не всегда жаль. Сожаление близким умершего, или же равнодушие. Но вот дети… Дети всегда выбивались из этой хмурой, непрезентабельной игры. Они умирали, а личики оставались жить, и Дин, наблюдая маленькие трупы, не мог остаться равнодушным, только не теперь.

Маленькие не должны умирать. Это не правда, что смерть их касается реже. Ведь очень часто исчадья тьмы охотятся за теми, кто наивен и невинен.

– Так почему так, Сэмми?

– Что?

Сэм не смог уловить мысль старшего, а тот рвано отмахнулся от продолжения, повернувшись лицом к старенькой церкви. Состоящая из белокаменных блоков, она хранила в себе первозданный холод в любое время. Отопление стоило чересчур дорого для небольшого прихода, и немногочисленных прихожанок, молодого пастыря и клирос, состоящий из тройки завсегдатаев церкви, уже немолодых женщин, обогревали тёплые вещи, маленький, но яркий огонёк свечи, и нескончаемая стройная молитва, льющаяся из усталых сердец.

– Сэм, – заинтересованным тоном позвал брата Дин. – Взгляни только.

Из храма довольно быстро вышла в одиночестве девушка, и, обернувшись назад и передёрнув плечами, она торопливо зашагала в сторону «Прибежища гроз». А Дин, доверившись своей интуиции, оставив машину, что происходило в крайне редких случаях, вместе с братом последовал за ней.

– И с чего ты взял, что она как-то замешана? – Недовольным тоном, приглушив голос, проворчал Сэм, повыше натягивая ворот зимней куртки, – Я заметил её ещё на отпевании, она стояла дальше всех, прижимая к себе какого-то плачущего мальчика. Я видел её лицо при этом. Она бы не смогла, Дин.

– А почему тогда она сейчас здесь, чуть ли не бежит прочь, а не вместе со всеми провожает покойную?

– Да потому, что у всех есть предел, Дин!

Парни замолчали. Один боролся со своим подозрением, возникшее в нём, стоило лишь ему увидеть, как на симпатичном личике вспыхнули непонятным, хитрым блеском глаза, когда она оборачивалась, чтобы вновь взглянуть на храм. У младшего Винчестера перед глазами стояли двое: девушка, с упрямым, но приятным выражением лица, и мальчуган, которого она обнимала с материнской нежностью, прижимавшегося к ней изо всех сил, стискивая болезненно худые пальцы на её куртке, то и дело, утыкаясь в бок мокрым, сопливым лицом.

Совершенно неожиданно девушка резко свернула с центральной улицы, и, перемещаясь по переулкам, она устремилась на окраину города, скрываясь от глаз любопытных. Местность совершенно опустела, и стоило девушке обернуться, она тут же заприметила братьев Винчестеров, следующих за ней по пятам и не имевших возможности скрыться в зимней глуши. Но она торопливо, твёрдо шла к намеченной цели, не таясь и не думая о свидетелях. Несмотря на более чем уверенный шаг, указывающий на то, что дорога известна и «протоптана» не раз, было заметно, как подозреваемая то и дело ёжилась от пробиравшего кости холода, стремясь закутаться в тонкую рыжую куртку, избавиться от незащищённых участков тела.

Для охотников же эта куртка, яркая, как солнечный диск на закате, являлась хорошим ориентиром, не дающая им затеряться в этом небольшом городке во время сильной метели.

– Сэмми, ты, мой брат, отнюдь неразборчив в людях, – и, довольно улыбаясь, при этом засовывая окоченевшие руки в карманы кожаной куртки, добавил, – все эти бумажки, статьи, старые документы – лишь вспомогательная часть нашей работы. Надо уметь читать людей, видеть насквозь. Только так ты и распознаешь того, кто является оборотнем или же ведьмой, кто вызывает и натравливает на людей духов.

– И к чему это всё?

– Я видел, как она улыбалась, Сэмми, открыто и спокойно, когда выходила из храма. И в ней было столько довольства, столько уверенности в себе, своём деле. Поверь, с таким лицом с похорон не уходят, если у тебя с делами не всё чисто.

Сэм сопоставил то, что видел он и то, что сообщил ему брат и не мог верить. Не знал, чему. Своим глазам или верным словам брата, который не так часто и ошибался.

Снег хрустел под ногами от сильного мороза, забираясь в ботинки, под воротник. Неожиданно разыгралась метель в самом начале дня: с каждой минутой завывания ветра становились более колючими, хлопья набирали пышности и оживлённо закручиваясь в круговороте, летели прямо в лица путникам.

– Что за чёрт?

– Более чем…

Девушка остановилась у перекрёстка недалеко от города. Характерный перекрёсток, совершенно неприглядный взгляду, протоптанный людьми множество лет назад, к тому же, сквозь падающие хлопья, можно было разглядеть, что совсем недалеко, в нескольких ярдах, располагается кладбище. А тот факт, что в кустиках, припорошенных снегом (несмотря на сильный снегопад), с лёгкостью угадывался тысячелистник, наводил братьев на ужасную, и до ужаса неприятную мысль.

– Она хочет вызвать красноглазого беса?

– Уж точно не брейк-данс собралась танцевать.

Переглянувшись, братья немедленно собрались остановить девушку, током непонимающую, что её ждёт после того, как срок, назначенный бесом, истечёт. Следуя привычке, осторожно, они сделали два шага по направлению к девушке, как та, вдруг, изменив ритуалу, отошла к обочине, проигнорировав место силы перекрёстка. И, опустившись на колени, принялась расчищать снег руками в перчатках.

– Так, попробуешь приблизиться, я, поверь, не пожалею, разукрашу тебя так, что свои и испугаются.

В первый миг парни восприняли слова на свой счёт. Удивляясь тому, что простая воспитанница детского дома их обнаружила, братья пытались понять, какие свои испугаются их внешнего вида. На перекрёстке же пронёсся сильный снежный вихрь, хищно «укусив» Дина за покрасневший нос, и тот, в который за холодный день, тихо выругавшись, вышел из импровизированного укрытия, и, на всякий случай, направив на девушку двустволку, заряженную каменной солью, прокричал, перекрикивая песни метели:

– Ну, всё, хватит, мне это нахрен надоело!

Вскочив на ноги, она резко обернулась, потянувшись к карману куртки.

– Я предупреждала! – Выкрикнула та, недовольно сжав губы, но, приглядевшись к вышедшим к ней парням, она удивлённо округлила рот, – Агенты?..

– Да, да! – Рыкнул Дим, и, не опуская оружие, приблизился вместе с братом к подозреваемой, – Они! И что же ты забыла на перекрёстке?

– Г…гербарий собираю, – спустя целую секунду молчания, старательно выговорила она, и в доказательство выставила вперёд руку. В ладони был зажат страшненький и заледеневший цветок тысячелистника.

Дин недоумённо наклонил голову, и, не удержавшись, скривился.

– Сэм, сходи, проверь, не начертила ли чего там эта…

Младший Винчестер, огибая девушку, присел на корточки у обочины. Посмотрел на расчищенный снег, дотронулся и, чтобы быть уверенным, провёл рукой, проверяя землю насчёт подозрительных предметов. Но было пусто, подняв голову, парень поймал недоумённый взгляд синих глаз, внимательно его рассматривающих. Словно обижаясь его неверию. И Сэм отошёл к брату, смущённо растирая замёрзшие руки.

– Дин, там нет ни тайных символов, ни случайных амулетов, – полушёпотом проговорил младший, – быть может, ты ошибся. К тому же, вызов происходит только ночью…

– Да? – Порядком уставший, замёрзший, и, что следствие, злой, переспросил парень, – А что тогда она делала на перекрёстке красноглазого?

Оба перевели взгляд на девушку. При этом Дин довольно хмыкнул, расплывшись в улыбке, а Сэм расстроенно выдохнул. Девочка, нахмурившись, наводила на братьев аккуратный кинжал, готовясь защищаться.

– Вы не агенты.

– Браво, детка.

– Так кто же вы?

– Могу спросить в точности то же самое. – Старший из братьев улыбнулся, не опуская при этом руку с двустволкой.

Комментарий к В старых домах часто обитают призраки

Коллаж к главе https://vk.com/wall-168342006_43

========== Час славы ==========

Зимой темнеет рано, и вот уже сумерки касаются крыш детского дома. Метель к вечеру затихла, микроскопические снежинки лениво порхают в холодном воздухе. Блеск фонаря проникал сквозь зарешечённые окна, освящая часть небольшой комнаты. Именно в этой части, на освящённом полу сидела девушка, сложив по-турецки ноги, и монотонно смешивала в дубовой небольшой таре собранные свежие травы, небрежно разбросанные перед ней. Как она любила повторять про себя: главный инструмент знахаря – его руки. Поэтому, несмотря на былые предостережения, травы она никогда не смешивала ложкой, что многие советовали, для полной безопасности, а привычно сминала, перетирала их пальчиками.

Старший Винчестер осматривал железные решётки, неплохо сковывающие окно, несмотря на свои немолодые годы. Отчего-то решётки находились вне привычного не по сторону улицы, а внутри комнаты, ограждая человека от стекла. Прикоснувшись к ним рукой, Дин наткнулся до боли знакомый порошок.

– Да, они приходили, точнее, пытались войти, – продолжая перетирать лепестки мяты и полынь, прокомментировала находку парня девушка, сдувая с глаз вырвавшеюся светло-русую прядь, – однако, получив отпор, отступили, зализывая раны.

– Как тебе удалось от них избавиться? – С плохо скрытым восхищением в голосе спросил Сэм, переместившись на край кровати.

– Что важнее, отчего они к тебе полезли?

– Когда я жила у дядюшки Ричи, к нам постоянно приходили в гости охотники, и часто мне доводилось выслушивать от них много интересных баек. Так я и узнала от одного молодого, но, как теперь понимаю, опытного охотника, что если на стене вывести определённый символ и хотя бы раз в три дня подпитывать его кровью, то он может защитить от демона любого ранга. Зависит только от того, сколько крови в знак вбухать, – приподняв рукав широкого разноцветного пёстрого свитера, она обнажила сгиб локтя, продемонстрировав затянувшиеся раны, – здесь резать было незаметнее.

– И что ещё интересного он тебе сказал? – Опустившись рядом, спросил Дин, передавая ей дополнительную порцию мяты.

– Не так много, как хотелось бы, – пожав плечами, проговорила, принюхиваясь к травяной смеси, – он был молод и сильно пьян уже тогда, когда переступил порог дома дядюшки. Вскоре он довёл себя до кондиции и заснул на коврике возле камина. А на следующее утро я его не застала.

– Ясно, – хмыкнул Дин, – так за какие прегрешения они к тебе тогда полезли?

Девушка стеснительно улыбнулась, слегка покраснев от удовольствия. Как часто ей хотелось перед кем-то похвастаться. Рассказать, что она отчебучила, и в какое бешенство привела её выходка жителей преисподней.

– Я их слегка раздосадовала тем, что перекрыла проход красноглазому бесу, – фыркнув, она добавила, – слышали бы вы его вопли и проклятия в мою сторону. Он мог выбраться, но люди не могли его вызвать и заключить сделку. А я всего-навсего пристроила по центру винную пробку из дуба, фоновую саму по себе, и к тому же высекла на ней крест. Так что, лавочка для красноглазой тварюшки перекрёстка закрыта.

– Звучит, как чистый воды бред, – откровенно заявил Дин, присматриваясь к синим глазам.

– Не отрицаю, однако, всё гениальное просто.

– Саша, а сколько тебе было лет, когда всё это случилось? – Осторожно, заметив, как нахмурилась девушка, быстрее заработав в миске пальчиками, словно пытаясь стереть прошлое, – Когда закрыла допуск к человеческим душам тому красноглазому и дала отпор напавшим на тебя демонам?

– Дала отпор, – мечтательно проговорила Саша, с грустной улыбкой обратившись к Сэму, пронизывая его взглядом глубоких, словно небеса, глаз, – пожалуй, это слишком громко сказано. Много ли может прижавшаяся к спинке кровати, трясущаяся от страха, впервые оказавшаяся совершенно одна в подобной ситуации двенадцатилетняя девочка? Мне просто страшно повезло.

Раздражённо сминая листики, она силилась не хмуриться, «не опускать лицо» перед двумя незнакомыми охотниками. Ни с того ни с сего они появились в «Прибежище гроз» после очередного убийства. Почему именно сейчас? Где они были раньше, когда череда убийств возобновилась с удивительной скоростью? Отчего охотники, те самые, сильные и смелые, так любившие в кругу друзей и выпивки рассказывать о своих подвигах, махнули рукой на дом, полный беззащитных детей. Ведь с давних, ещё довоенных пор, здесь поселились бестелесные твари, забавы ради высасывающие души, но охотники лишь пропускали мимо ушей этот дом, не спеша рассеять проклятье. И почему братья Винчестеры появились на её пути именно тогда, когда она была готова распрощаться с жизнью, но навсегда закрыть тварям их врата.

Подняв с пола тысячелистник, ещё влажный после улицы, она, недовольно смяв траву руками, кинула в общую массу, помешивая всё быстрее. Саша не отрывала взгляда от работы, и оттого охнула от неожиданности, сильнее схватив миску с травами, когда её неожиданно приподняли, накинув на плечи одеяло и подтолкнув его край под мягкое место. Неодобрительно прищурившись, передёрнув плечами, от чего светлые волосы, не имеющие изначально хорошей опоры, рассыпались по плечам неаккуратными прядями. Маленькая охотница хмуро взглянула на Сэма.

– Если бы содержимое этой чаши вывалилось бы на пол, то мои труды были бы напрасными, а у нас бы было намного больше шансов отправиться к праотцам этой ночью.

Сэм с большим трудом сдерживал смешок, наблюдая, как их новая знакомая чуть ли не шипела от проявленной парнем заботы. Он по себе помнил: в семнадцать лет очень чутко реагируешь на любой знак внимания. А Саша, маленькая, щуплая, готовая с лёгкостью тянуться к людям, просто боялась того короткого момента удовольствия, которое они ей могли подарить и так же скоро забрать с собой, когда охота в детском доме закончится и им придётся уехать.

Он увидел её в храме. Заприметил совершенно случайно, когда с трудом отвёл взгляд от гроба. И затаил дыхание, стоило ему увидеть это маленькое нечто в оранжевой куртке, готовое разреветься на похоронах девушки, с которой жили в одном доме с давних пор. И как держалась, с огромным трудом, из-за мальчика, прижимавшегося к Сашиному телу, словно пытаясь врасти в неё, спастись от того ужаса, что пришлось испытать ему. Она «держала лицо» тогда, и теперь, будничным тоном рассказывая о своём плане.

– И как эта кашица сможет нам помочь не отправиться раньше положенного срока к праотцам? – Поддразнил пшеничноволосую Дин, принюхиваясь к на удивлению, приятному, чуть сладкому, аромату.

– Верь в меня, ёжик, – показав украдкой старшему из Винчестеров язык, она ловко поднялась на ноги, одной рукой придерживая одеяло, ведь в комнате и правда стоял лёгкий, щиплющий за пятки, холод, – для призраков эта смесь подобна коктейлю Молотова. Не знаю, то ли аллергия у них на данное соотношение трав, то ли ещё какая хроническая неприязнь, но бегут они от неё знатно. Жаль только, что эта, как ты выразился, кашица, недолговечна. Выветривается быстро.

Братья переглянулись, и, одновременно взглянув на часы, начали подготавливаться к предстоящей охоте.

– А можно включить свет? – Сэм, щурясь в полутьме, пролистывал книгу, которую ему ранее передала Саша.

– Что? А, лампочка уже как неделю перегорела, – махнула рукой девушка, доставая из шкафчика очередную свечу и подсвечник. И, чиркнув спичкой, подождав мгновение, когда родившееся пламя успокоится, поднесла её к фитилю, который, слегка зашипев, разгорелся, обворовывая у тьмы очередной кусочек. Поставив её на тумбочку рядом с кроватью, улыбнулась Сэму, сложив руки на груди, – Так будет светлее.

Опустившись на корточки, она поправила потревоженный круг из соли, предназначавшийся для защиты, в которую она, в прочем, уже особо и не верила. Соль, травки, да старый кинжал. Небольшой арсенал защиты. И не всегда действенный, что неизменно навевало грусть на девушку, знающую, что в случае чего большего она вновь не справится. Чудеса случаются лишь единожды в жизни человека. Чудеса – это ведь не насморк, они не появляются время от времени.

Из-за закрытой двери, ведущей в коридор, слышалось, как шебаршатся, словно мыши, неунывающие дети, для которых убийство кажется далёким и неестественным. Ведь редко кто в детстве, а то и во взрослом возрасте, задумывается о том, что бывает в пространстве земного шара смерть и ведь приходит она, неизменно, к каждому.

Саша нервно поглаживала остриё родного клинка, в совершенстве зная каждый момент предстоящей «операции». И поглядывала на парней. Она их не знала, они – её тоже. Однако, им всем приходилось довериться друг другу на эту ночь. Вот Дин, притащил из машины оружие, каменную соль и делает «начинку» для дробовиков. Сосредоточенно, молча, однако, то и дело бросал непонятные взгляды то на брата, то и на неё с комнатой. Изредка комментировал очередную строчку из книги высокого и статного братца. А что он из себя представляет? Маска на маске маской погоняет. Странный, закрытый, и в тот же миг ясный, как день.

Другое дело Сэм, добрый, с осторожной улыбкой на губах. Пытающийся понять все тонкости закрытия прохода для призраков. Ласковый, с приятной ямочкой на левой щеке. Он кажется немного застенчивым, но чувствовалось, что за мягким характером скрывается сила, готовая к яростному броску.

Ближе к полуночи, когда снег сипло завывал, а тоненький месяц частично скрывался за низкими облаками в чёрной ночи, троица охотников выскользнула из дома и, слушая скрип снега под ногами, отправилась к старой каменной беседке, изрядно усыпанной снегом. Днём младшие любили здесь играть, несмотря на запреты воспитательниц. Строили рядом с прочными стенами пещеры, воздвигали бастионы, здесь вершились великие сражения, и те, кому удавалось завладеть главной крепостью: беседкой, удостаивались громкого звания полководца. Более всего каждому ребёнку, несомненно, хотелось иметь грозное и могущественное звание адмирала, которое давалось далеко не только за взятие беседки.

И никто из детей, выросших в этих стенах, не знал, что за страшное деяние взрослых людей случилось в беседке в 1800 году. Кроме Саши. Маленькой охотницы, не раз видевшую смерть так близко, но, как оказалось, так далеко. Поняла это в тот момент, когда обнаружила бездыханное тело двенадцатилетнего друга в петле, замершее навеки, а ведь ещё вчера друзья использовали в качестве скакалки эту старую верёвку.

Всё пройдёт, и печаль и радость, так устроен мир.

Боль и утрата забывается, медленно уходит в небытие, пробуждаясь лишь изредка, урывками. Правда, вот, в совершенно обычные, ни с чем не связанные моменты.

Два Винчестера и Саша зашли в беседку. Красные, холодные, мысленно проклинающие всю эту ситуацию.

– И почему нельзя просто взять и сжечь кости. – Ворчливым тоном, в который раз пробурчал старший.

Вопрос был, в целом, риторический, поскольку уже много раз было всё обговорено, но Саша, тем не менее, закатив глаза, ответила:

– Ты будешь раскапывать все могилы, скопившиеся здесь за двести лет?

– Да понимаю я всё, – раздражённо выдохнув, проговорил парень, – ну и где тут твои зоны?

– Сейчас.

Осмотревшись, и машинально поправив шарф, а после, натянув пониже шапку, девушка потопталась на месте, после чего сделала шаг влево и, расчистив ладонью припорошенную снегом часть пола, дотронулась до каменной поверхности. Неожиданно резко достав кинжал, она, нацелившись на руку, чуть прищурившись, угадывая скорую боль, ударила.