Текст книги "Зло отдыхающее. Ведьмак: истории (СИ)"

Автор книги: arno.a

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

Телега лежала под склоном, разломанная. Колеса с нее куда-то делись. Но груз в ней остался на месте. Геральт видел два черных, с золотой отделкой, сундука. На вид они казались увесистыми. Самого Одрина нигде не было. Ни его, ни растерзанного трупа. Кровью не пахло. Это внушало надежду.

– Возможно, я делаю большую глупость, – сказал он Плотве, – но другого выхода не вижу.

Приставив ладони ко рту, Геральт крикнул со всей силы:

– Одрин! О-одрин! Ты где?

Ответа не последовало. Ведьмак повторил зов еще раз, чувствуя себя все глупее. На этот раз ответили:

– Мастер Геральт! Живой вы?

Голоса доносились сверху, и вскоре Геральт увидел запыхавшихся Рысика и Борку, которые вели под узды лошадей и вышли к краю оврага. Оба были с зажженными факелами – собирались сумерки.

– Да, я тут! – крикнул он им. – Одрин вам не попадался?

– Нет, а вам?

– Тоже нет.

– Щас мы спустимся, обождите.

Оставив лошадей наверху, Рысик с Боркой быстро спустились по каменистому склону. Ведьмак отметил, что залезть обратно будет намного сложнее.

– Мы уж думали, убились вы с вашей кобылкой, – с улыбкой облегчения проговорил Борка. Рысик тоже был рад видеть Геральта живым:

– Точно-точно, понесла она вас – ууй.

– Ничего, все в порядке. У Плотвы такое случается. Зато прибыл я раньше. И, похоже, вовремя. Следов борьбы я тут не вижу, значит, Одрин досюда ещё не добрался. Это ведь тот самый священный круг?

– Он самый, мастер Геральт, – сказал Рысик, и потупил взгляд. Борка тоже странно замолчал.

– Почему же не хотели мне про него рассказывать?

– Дык… Тут какое дело… Мы в этом месте обряды проводим. Здесь дух полей обитает. Он нам плодородие приносит, а мы ему – дары. Каравай большой и самую крупную рыбину.

Геральт пригляделся. На небольшой каменной плите перед изваянием каменного члена он заметил рыбьи головы и хлебные крошки. Крестьяне сказали правду. Он посмотрел на них с удивлением.

– Я думал, вы верите в пророка Лебеду. Но… если это действительно все, что вы скрывали… Не понимаю.

– Ну дык… Лебеда Лебедой, а старых духов чтить тоже надо, ведь добрые они. А то, что чужак не поймет, это мы знаем, потому и не раскрываем всем. Вот по-вашему, чего образованный человек вроде вас скажет, когда увидит, что мы всей деревней каменной елде подношения делаем?

– Скажет, что стыдиться тут нечего. Если все, как ты говоришь, и ваши обряды никому не вредят, то никто не будет против. Я на пути встречал много разных суеверий. Мрачных и кровожадных. Ваши с ними ни в какое сравнение не идут.

Борка просветлел и толкнул в бок Рысика.

– Я ж говорил, мастер Геральт – хороший мужик. Он нас стыдить не станет.

– В самом деле, – согласился Рысик. – Правильно, что мы вам доверились. А вы… тоже думаете, что тут дух полей живет?

– Насчет духа – не знаю, – честно сказал Геральт, шагнув к идолу, – но оберег здесь поставили явно не случайно. Медальон дрожит. Это место силы. Отсюда изливается магия.

Сверху снова донеслись крики.

– Рысик! Борка! Мастер ведьмак! Там вы?!

Рысик поспешил ответить:

– Да! Спускайтесь! Тут мы!

Показались два зажженных факела – Долик с Фелестом. Оба в кожаных кирасах и старых шлемах, а за поясами держали топорики. Приготовились они основательно и ко всему сразу. Борка тоже имел при себе палицу, а у Рысика за поясом висел кривой тесак.

Оружие взяли не напрасно. Геральт уже давно слышал и чуял шевеление. Навострив ведьмачьи чувства, он заметил, как отодвигается в сторону ничем не примечательный камень на склоне. Камень служил затворкой для туннеля, из которого показалась черная, в зеленых пятнах, жадно оскаленная голова. Покрутив башкой, тварь недовольно заурчала и вылезла из туннеля в полный рост. Вышиной она была Геральту по пояс. Тощая, но мускулистая. На руках и ногах острые когти.

Другие в сумерках даже не заметили этого, пока чудовище не заверещало во всю глотку.

– Гляньте! Накерец! – крикнул подбежавший Долик. Он выхватил из-за пояса топорик, но накер не стал ждать, пока его изрубят, и поспешно нырнул в туннель.

– Уходите, – сказал Геральт. – сейчас же.

– Мы накерца не боимся, – ответил Борка.

– Бояться следует не накера, а накеров. Они не селятся меньше чем по двадцать голов. Впрочем, ладно, бежать уже поздно. Факелы ещё есть? Отлично. Зажигайте все и вставляйте в землю, чтобы было больше света, а сами вставайте полукругом у идола и готовьтесь к обороне. Они будут нападать со всех сторон.

– А вы?

– Я дерусь по-своему.

Геральт хлопнул Плотву по боку, и та пошла прочь, осторожно влезая вверх по каменистому склону.

Все ж молодец она у меня. Понимает с полуслова.

Когда она влезла наверх и скрылась из виду, ведьмак занялся подготовкой.

Приготовление к бою, порой, не менее важно, чем сама битва. Правильно рассчитать свои шансы и выбрать верную тактику – дело не менее серьезное, чем размахивать мечом. Геральт чувствовал, что накеров окажется больше двадцати. Много больше. Как бы ловок он ни был, ран избежать не получится.

Он достал из подсумка три склянки. Первая – Полнолуние, – повысит болевой порог и снизит общую восприимчивость к боли. Вторая – Ласточка. Зелье, ускоряющее регенерацию. Последнее – Неясыть. Она повышает концентрацию и приток магических сил.

Зелья начинали действовать очень быстро. Ведьмак ощущал, как они расходятся по крови, а слух доносил шевеление и урчание в опустившейся темноте.

И последнее. Он повернулся к занявшим оборону у идола крестьянам. Те, от взгляда на него, поразевали рты. Геральт знал, что на писанного красавца сейчас не похож. Кожа лица побледнела, а вены налились чернотой. Желтые глаза с вертикальными зрачками блестят неестественным светом. Мало кто не отшатнётся с пути у такого страшилы.

Шагнув к идолу, ведьмак протянул руку и прикоснулся к камню.

Ему нужно было совсем немного энергии, исходившей из места силы. Совсем немного – главное не перебрать лишнего. Прикоснувшись к гладкой поверхности камня, он позволил потокам пройти сквозь него. Пустил их в себя и тут же почувствовал, как наполняет его тело мощь безжалостной силы. Той, что высвобождается знаком Аард.

Геральт отнял руку от камня. Достаточно.

Он вышел вперед, встал на краю круга света, что давали зажженные факелы. Пригляделся и прислушался. И вытащил из ножен за спиной меч. Серебряный – для чудовищ.

Накеры напали разом со всех сторон, думая, что их не видят. Но Геральт видел, и видел отлично.

Черная стена чудищ ринулась на одинокого ведьмака. Свистнул серебряный клинок, потом снова и снова. Волна отлетела назад, в воздух взлетели отделённые от туловищ зубастые головы, протягивая за собой длинные, размашистые косы крови.

Ведьмак рубил широкими, горизонтальными взмахами, рассекая и раскидывая налетающих чудовищ. Он крутанулся на месте, и блестящий клинок завертелся в смертельной пляске, с каждым взмахом срубая накера.

Эти твари брали не силой, а числом. Они валили валом, не давая продыху. Нужно было разделить их, лишить преимущества. Ведьмак закрутился в пируэте, перерубая позвоночный столб очередному накеру, и прямо в развороте сложил пальцы левой руки в Аард. Безжалостная сила высвободилась. Геральт замер на месте, готовый вновь ринуться в бой. Но перед собой никого не увидел: знак, усиленный местом силы и наложенный веером, расчистил все в широком развороте.

Раздались урчащие стоны побитых и поломанных, но чудом выживших накеров. Кого-то убило ударом о землю, кого-то задавило вырванными из земли камнями. А поверх них уже напирали новые чудища, но эти шли уже не такой плотной толпой, и Геральт тут же вклинился между ними, двигаясь проворно, как ветер, а клинок его продолжал пляску смерти. Он выстраивал каждое движение так, чтобы оно завершалось смертью одного из чудовищ. Одних ведьмачий меч доставал самым концом, перерезая артерии на шее и отсекая конечности, других перерубал пополам серединой лезвия.

Накеры верещали, разогретые жаждой крови, осоловело прыгали и скакали, выкручивая в воздухе сальто. Тяжелые потери не снижали их боевого духа. Один напрыгнул Геральту на плечо. Ведьмак сложил Аард прямо ему в рыло и накеру напрочь оторвало голову. Другой вцепился в ногу, но тут же лишился обеих верхних лап и отлетел прочь. Накеры теперь были кругом, и Геральт завертел мельницу – каждый удар находил цель, и черная кровь дугами взмывала в воздух с бровки клинка, брызгала фонтанами и лила тонкими струями во все стороны.

Мельница была страшна, но Геральт знал, что долго не выдержит молотить в таком темпе. Раскидав ошметками кучку налетевших на него накеров, он сложил Аард и направил в землю. Мощная встряска поваляла визжащих тварей в широком кругу.

Какофония визгов и урчания окружала со всех сторон, но пока в драку твари больше не лезли. Эти чудовища, как знал Ведьмак, принадлежали к роду огров, и обладали зачаточным разумом, который позволял им придумывать разнообразные ухищрения и даже выстраивать планы.

Эти, видимо, сообразили, что стратегия натиска не принесла результатов, и задумались, что делать дальше. Геральт был рад передышке. Он далеко отошел от крестьян, и поспешил вернуться.

– Глядите – крикнул кто-то. – Это ж Одрин!

Геральт, охваченный пылом сражения, не сразу отличил нечленораздельные мычащие звуки от урчания накеров. В самом деле, вниз по склону бежал некто, похожий на человека. Лицо разбито и исцарапано в кровь, рубище грязное и в репьях, сапог только на одной ноге. Ну точно он. Геральт видел, что он, как обычно, пьян в умат.

Одрин был в ярости, то ли мычал, то ли ревел. Левой рукой он держал за шею безвольно обвисшую тушку накера, а правой, кулаком молотил ему в морду.

– Блядь! Одрин! – рыкнул на него Геральт. – Брось его, он сдох! Бегом в круг!

Тот промычал что-то – не разобрать. И, кажется, воспринял слова Геральта по-своему: перецепил накера за ноги обеими руками и с размаху грохнул его о землю. Потом ударил ему пяткой в брюхо и, спотыкаясь на бегу, стал в круг с крестьянами, подняв перед собой окровавленные кулаки.

Накеры, тем временем, приготовились к новой атаке. Но и у Геральта была пара мыслей. Он вытащил из подсумка две бомбы, запалил их от воткнутого рядом факела и швырнул – одну под левый склон оврага, другую под правый. Бомбы грохнули одновременно, подрывая основания отвесных каменных склонов. Толпу визжащих накеров быстро похоронило под тяжестью камней. Но на их место тут же встали другие.

Геральт понимал, что если они скоро не кончатся, будет плохо. Полнолуние притупило боль, но он не мог не ощущать, как хлюпает в левом сапоге, а правая штанина потяжелела от пропитавшей ее крови. Рубаха под курткой на груди и на правом плече была мокрой.

Накеры напали как и раньше со всех сторон разом, но теперь еще и сверху. Первые ряды валили по земле, а следовавшие за ними высоко подпрыгивали и старались зацепиться за Геральта. Двух он разом перерубил в полете, от нескольких уклонился, прикончив их на земле, но всё же один, а потом и второй, сумели на него залезть. Одного Геральт пронзил мечом, так, что клинок прошел у самого его уха, а второго стащил рукой и добил. Ударив Аардом снова, он проделал широкую борозду в толпе чудищ, и снова завертел мельницу, отшвыривая прочь атаки с флангов.

Он понимал, что бьет уже слабее, а удары не всегда находят цель – применение знаков расходовало много сил. Зачерпнуть бы еще раз из места силы. Но на это не было времени – без него крестьяне не опрокинут новую волну и все будет кончено.

Потому он продолжал вертеть мельницу, орошая поле битвы неиссякающим потоком крови чудовищ. А когда выдохся, стал бить косыми и горизонтальными расчищающими ударами, срубая по несколько туш за раз.

Накеры все не кончались. Геральт дал Аард, потом снова и снова. Чудищ рвало на куски, давило камнями и друг другом. Они гибли десятками. Но откуда-то брались новые.

Сил оставалось не много. Геральт отчетливо видел четверку накеров-воинов. Красные морды, ростом – почти с человека. Каждый нес на руке самодельный круглый щит, сделанный из колеса телеги. Мелкие накеры живо расступились перед своими более крупными родичами, освобождая широкое поле для сражения.

Четверка двинулась на него, а ведьмак шагнул навстречу.

Накеры-воины были гораздо более опасными врагами, чем их меньшие собратья. Они отличались умом, хитростью и силой. Геральт все яснее ощущал, что долгого боя с ними не вытянет. Поэтому нужно было прикончить их так, чтобы они даже не поняли, в чем дело. В одно касание. Как учили в Каэр-Морхене.

Накеры окружили его, он не возражал. Стали подступать, а он сбивал их с толку расслабленной позой. Но только до тех пор, пока они не приблизились на длину меча. Первым, стремительным движением он ударил вниз, срубая ближайшему накеру ногу под коленом, и тут же, переправив энергию меча поверху, и разворачиваясь корпусом, косым ударом смахнул кусок головы у того, что раньше находился за спиной. Третьим движением он перехватил меч обратным хватом и, поднырнув под вытянутые когти третьего накера, насадил его пахом на клинок снизу вверх, затем, тут же перекатившись по земле, колющим выпадом пробил уродливый щит оставшегося чудовища, пронзая его грудь насквозь. Вытащил меч, крутанул мельницу, сбрасывая с него кровь.

Еле двигаясь, Геральт подошел к накеру без ноги, который пытался уползти, и пригвоздил его клинком.

Только на это его и хватило. Ноги подкосились. Слишком устал.

Не чувствуя тела, он повалился на плечо, затем раскинулся на спине. Перед глазами стояло чистое иссиня-черное небо. В глазах мутнело, и из-за этого звезды превращались в расплывчатые пятнышки мягкого света. Где-то грохали по земле ноги. Новая волна накеров? Или крестьяне, бросившиеся вперед в отчаянной атаке?

Какая теперь разница?

========== 8 ==========

Феаинн – процветание возрожденного. Середина лета, благоухающий и горделивый итог того, что робко началось весной. Сама природа поощряет новое начало. Лишь осмелься начать – и увидишь, как легко получается.

Карнавал цветов и красок. Разгар веселья. То, что уснуло на Саовину и проснулось на Беллетэйн, живет и торжествует.

Феаинн – яркое солнце согревает пурпурные бутоны феаинневеддов. А они тянутся к нему, наслаждаясь его благодатью.

Лучистое золото полей, беззаботное тепло, данное всем и даром.

Феаинн – буйное веселье натруженных тел. Награда за честную работу. От заката до рассвета. Огромный костер в ночи. Безудержные пляски в колосьях ржи. Легкий ветер играет разноцветными лентами в волосах.

Оставь все заботы и беспокойства. Феаинн! Живи сейчас. Не оглядывайся в былое, и не жди будущего.

Стрекотание сверчков, жужжание рабочей пчелы. Дурманящий хмель и запах одуванчиков.

Вдохни их. Возрадуйся, забудь обо всём. Феаинн!

Боясь потревожить приятные видения, Геральт осторожно, не открывая глаз, втянул ноздрями воздух. В нем витал запах пряных трав. И одуванчиков.

Феаин. Вдохни и дыши.

Очень не хотелось стряхивать сон. Хотелось остаться в нем еще ненадолго. Еще хоть несколько минут. Но что-то тянуло. Звало его. Нехотя ведьмак приоткрыл глаза. Пылинки неторопливо кружили в косом столбе яркого дневного света из окна.

Одуванчики. Перо негромко скрипит по бумаге.

– Ты знал, что у тебя на теле сто сорок восемь шрамов?

Низкий, ровный приятный голос.

Так звучал бы Феаин…

– Нет, бросил считать после полсотни.

Какое это имело значение? Никакого. Что вообще имело значение?

Только тишина и спокойствие. Свежий летний воздух, колыхание травы на ветру. То, что называют гармонией, зовется проще.

Феаинн. Бархатное, тёплое лето.

– Который час?

– Тебе-то что? У тебя постельный режим.

Лето, которое не хочет отпускать. Запах одуванчиков, которые хочется взять с собой.

– Надо ехать. Есть дело.

– Надо, дело – забудь эти слова. Ничего тебе не надо.

– Крестьяне, – Геральт вспомнил мешанину из невнятных образов. Ночь, блеск клинка, запах крови.

– Живы и здоровы. Празднуют в корчме свое чудесное спасение. И пьют за твое здоровье.

Геральт выдохнул с облегчением.

– Хорошо, что так. Ладно, буду собираться…

– Ты будешь лежать. И точка.

– Но я же в порядке.

Размытая девичья фигура отложила перо, которым писала в книжицу и подошла к Геральту.

– Ты будешь в порядке, когда я скажу.

Она наклонилась ближе. Черные волосы скрывали один глаз, а другой, большой и голубой, смотрел с нежной заботой. В лучах солнца блеснули жемчугом ее крупные белые зубы. Она улыбалась.

– Спи. И ни о чем не беспокойся.

Как легко было подчиниться этому голосу.

Ни о чем не беспокойся. Беззаботный одуванчик.

Феаинн.

========== 9 ==========

Когда Геральт очнулся, в окно снова косым столбом лилось утреннее солнце.

Похоже, решил он, я проспал как минимум сутки.

Откинув легкое покрывало, он обнаружил, что раздет догола. Грудь, левое плечо, обе руки и правая нога перебинтованы. Под бинтами, судя по запаху, компрессы из ласточкиной травы. Плечо побаливало, немного ныла хорошо забинтованная рана на левом боку, правая нога тоже давала о себе знать. Но, в целом, ходить и двигаться можно было без проблем.

Прагметты в доме не оказалось. Геральт огляделся и быстро нашел свою одежду. Она была сложена в стопку на тумбе у койки и выстирана. Рубаха и куртка, порванные когтями накеров, аккуратно зашиты – ведьмак так шить не умел, хоть и приходилось нередко. Взгляд его задержался на этих аккуратных стежках. Что-то очень теплое и трепетное шевельнулось внутри. Мечи в ножнах на перевязи стояли здесь же.

Собирался ведьмак медленно и осторожно, стараясь не потревожить еще не зажившие раны. Он уже закидывал перевязь с мечами, когда заслышал приближающиеся шаги.

Открылась дверь и вошла Прагметта. Из сумки, переброшенной через плечо, виднелись полевые травы и цветы.

Взгляд ее первым делом упал на Геральта.

– Кто разрешил вставать?

– Решил проверить, как себя чувствую.

– Тебе нельзя ходить, – твердо сказала она, скидывая сумку. – Ляг и лежи.

– Я ведьмак. Раны у нас заживают быстрее, чем у простых людей.

– И даже при этом вставать тебе еще рано, – Прагметта принялась искать что-то в навесном шкафчике. – Ты же не хочешь, чтобы они снова открылись? Я точно не хочу второй раз тебя зашивать.

Она наконец отыскала то, что хотела – маленький пузырек с каким-то лекарством. Она взяла кружку, наполнила вином и капнула в него две капли из пузырька, затем подошла к Геральту.

– Выпей.

– Что это?

– Пей, не спрашивай.

– И все же.

– Лекарство. Пей давай.

– Но мне не нужно, мне надо…

– Настырный. Пей, говорю.

Геральт принял кружку, сделал глоток.

– Молодец. А теперь раздевайся и ложись.

Снотворное, – понял Геральт. – И весьма сильное. Сопротивляться он не стал, к тому же это было бесполезно – он сам чувствовал, как засыпает, и едва успел стащить с ног сапоги, прежде чем глаза сомкнулись, а девичьи руки, пахнущие одуванчиком, уложили его в койку.

========== 10 ==========

Геральт проснулся утром: стояла приятная прохлада, от которой хотелось завернуться в теплое одеяло, а солнце еще не светило столбом в окно.

Прагметта была здесь – что-то записывала. Ведьмак не выдавал себя и лежал тихо, слушая поскрипывание пера. Но любопытство взяло верх:

– Что ты пишешь?

– Историю болезни.

– Мою?

– Твою.

– Запиши, что я чувствую себя гораздо лучше.

– Больной ошибочно полагает, что полностью поправился, – произнесла она раздельно, по одному слову, будто записывала. Геральт усмехнулся. Разговоры с этой девушкой ему нравились.

– В самом деле, я здорово себя чувствую.

Он сел на кровати, подтянул сапоги и стал надевать.

– Ты говорила, у меня сто сорок восемь шрамов. Это правда?

– Девять из них – новые. Думал, я шучу?

– Нет, просто… почему решила сосчитать?

– Из любопытства. Мне, знаешь ли, не каждый день приносят… то, что ты представлял собой в ту ночь. Зрелище было, откровенно говоря, жуткое.

Геральт знал, о чем она говорит. Весь изодранный накерами, покрытый кровью – своей и чудовищ, мертвецки-бледный, с почерневшими от эликсиров венами. Он был очень похож на изрубленный труп.

– Я вообще не думала, что ты выживешь. С такими ранами… Ты должен был умереть от кровотечения задолго до того, как попал ко мне.

– Это Ласточка, ведьмачий эликсир. Ускоряет регенерацию тканей и кровь быстрее останавливает. Полезная штука. У ведьмаков обычно всегда с собой имеются такие.

– Те склянки в твоей сумке? Я думала, это яды. Они же целиком состоят из опасных токсинов, человек скорее умрет, а не вылечится, если выпьет это.

– Так и есть, но у ведьмаков другая биохимия организма. А что ты искала в моей сумке?

– Судьбу свою.

Она строго посмотрела одним голубым глазом Геральту в лицо.

– Ничего я там не искала. Когда мы тебя раздевали, она упала и все рассыпалось, а я собрала обратно. Ну и провела пару опытов. Не бойся, я ничего не украла.

– Ладно, ладно. Скажи, сколько дней я тут?

– Двое суток. И по-хорошему должен лежать еще как минимум неделю. Но я вижу, твое рвение не унять.

Геральт натянул второй сапог и надел рубаху, а Прагметта отложила перо и встала из-за стола.

– Иди сюда. Хочу посмотреть, как ты ходишь и двигаешься, и как зажили раны.

Геральт повиновался и подошел к ней.

– Так болит? – она осторожно, но решительно касалась пальцами ран на груди и плече. – А так? Здесь? Не болит? Вот и славно. А здесь? Тоже? Замечательно. Покажи руку.

Геральт поднял забинтованную левую руку. Прагметта привычно потрогала пальцами, но рана вдруг отозвалась острой болью. Геральт от неожиданности не успел даже понять, что делает. Он рефлекторно дернулся и другой рукой схватил целительницу за плечо, чтобы оттолкнуть, но замер на месте, взяв себя в руки.

Замерла и она. Наступило молчание. Девушка взглянула сначала на руку, что держала ее за плечо, потом подняла взгляд ведьмаку в лицо.

В ее голубом глазу промелькнула искра, чуть приоткрылись, в тихом вздохе, бледно-малиновые губы.

От нее пахло одуванчиками. Замечательными летними одуванчиками.

Но не сиренью и крыжовником.

Геральт отпустил ее плечо, убрал руку.

Искра в ее взгляде погасла. Исчезла безвозвратно. Она отвела глаз. Быстро забинтовала руку как было, и, не глядя на Геральта, села обратно за стол, к перу и чернилам.

– Ты более-менее здоров. Отравление токсинами самоисцелилось, заражения крови тоже нет. Остальное заживет со временем. Можешь идти, если хочешь.

Ничего уже было не исправить. Не начать заново. А пытаться – глупо.

Геральт молча взял мечи и аккуратно заштопанную куртку.

– Спасибо… за все. И прости, если…

– Нет, Геральт. Не проси прощения. Это я должна тебя поблагодарить. Ты не дал мне сделать того, о чем потом буду жалеть. Так что иди… пожалуйста.

========== 11 ==========

Стоял ясный, погожий день, а других в этих краях, словно и не бывало. Геральт решил пройтись пешком, взяв Плотву под узды, размять и испытать зажившую после ранения ногу, и потому, когда добрался до Убережья, солнце уже приближалось к зениту.

Он направлялся к дому Рысика, хоть и не был уверен, что застанет хозяина дома. Всю дорогу через деревню на него, как водится, таращились, но на этот раз с изумлением.

Добравшись, ведьмак постучал в дверь. Открыла Марунка и тут же раскрыла рот от удивления.

– Мастер ведьмак, а я знала, живой вы будете! Входите, входите! Рысик! Иди скорей!

Геральт вошел в дом. Навстречу ему выбежал рыжеусый хозяин и тут же замер на месте как вкопанный, расставив руки и раскрыв рот, на пару с женой.

– Ну дела… Мастер Геральт, да на своих ногах! А я думал, вам еще месяц на боковой лежать. С такими-то ранами – ууй.

– За меня не беспокойся, лучше скажи, что с остальными. Прагметта сказала, все выжили.

– Живые все, и здоровые, слава Лебеде. Только Одрину харю маленько расквасили. Но то не беда, заживет. Но что ж мы стоим, проходите к столу, что ли… Квакнем по малой за…

– Спасибо, но позже. У меня появились мысли насчет заказа. Я хочу кое-что проверить. Поедешь со мной?

– Ясное дело поеду, – тут же ответил он, не задумываясь. – Хоть щас. Вон – и Борка бежит, аж волосы назад. Эй, Борка! Куда бежишь, дуй за лошадью, щас с мастером Геральтом на дело поедем.

Выехали не спеша – ведьмак не торопился, и никакой надобности гнать галопом не было. Направлялся он в поля, и у самого выезда из деревни были остановлены: на дорогу выбежал взбудораженный Ролла. Тот, у которого страдает грудной сын, вспомнил Геральт.

– Ведьмак! – воскликнул он. – Ты снял проклятье?

– Еще нет, – спокойно сказал Геральт. – Но я над этим работаю.

– Так поспеши! – громко воскликнул Ролла. – Мой сын в муках корчится! Делай свою работу! За что тебе платят?!

– Успокойся, Ролла, да помолчи, – твердо ответил ему Рысик. – мастер ведьмак без твоих криков разберётся, как ему работу работать. А ты домой иди, к сыну.

– Знаю я, куда мне идти! Ты мне не указывай! Пока проклятье на нас, не будет ему покоя.

– Иди, говорю, – Рысик не уступал. – Нечего тут скандалы устраивать. Все знают, что печаль у тебя большая. А ты ее при себе держи, и нечего мастеру мешать, он делом занимается. Для тебя, для сына твоего, и для всей деревни.

Ролла смотрел на всех троих с бессильной яростью. Но сказать ему было нечего. Возможно, он хотел бы схватиться с кем-то в драке, но, к счастью, не стал этого делать, а только молча развернулся и пошёл прочь.

– Беспокоится Ролла, что женитьба его несчастливая, – грустно сказал Рысик, глядя ему вслед. – Да и как тут иначе… Только поженились, месяца не прошло, и тут же проклятье напало.

Геральт не знал, что на это ответить. Ему множество раз приходилось видеть недовольных клиентов. Недовольных чем угодно. Не все, далеко не все понимали, что ведьмак не всесилен.

По молчаливому согласию продолжили путь. Борка завел разговор о том, что произошло в ночь у священного круга, а Рысик поддержал, и через пару минут случай с Роллой благополучно забылся. Геральт не возражал. Как раз, решил он, разузнаю о том, что случилось после того, как я потерял сознание.

– Никогда в жизни такого не видал, – с восхищением рассказывал Борка. – Как вы накерцов гробили, мастер, – любо-дорого посмотреть. Мы только и видели, как меч ваш сверкает, да бошки разлетаются.

– А когда вы чарами вдарили – ууй! Как разлетались, а. Врассыпную, как горох от стенки от вас отлетали, да катились кубарем, кто куда.

– До нас и не добегал никто, – так вы их всех уделывали.

– А как вы тех здоровых порешили – я и глазом моргнуть не успел, а все четверо изрубленные валяются. Здорово вас в ведьмачьем цеху мечу обучают.

– Как все закончилось? – спросил Геральт. Это его интересовало больше всего. – Точно помню, что до конца я не продержался.

Ответил Рысик:

– Ну дык, когда увидал я, что сил у вас уж не остаётся – тут я парней в атаку поднимать стал. Вспомнил, как на войне десятником ходил – вот и пригодилось знание. Подняли мы оружие, заорали, как будто сто человек нас, да бросились на них. Побили малость чудищ. А накерцы-то, видать, без своих здоровяков пугливые стали. Оробели, и давай деру – только пятки засверкали. Мы их на кураже погнали по оврагу, чтоб точно не вернулись, а потом к вам сразу.

– Видок у вас был препоганый, мастер Геральт, – мрачно сказал Борка, вспомнив картину. – В кровище весь, изодранный. Думали – не довезем до Прагметки. Ан нет, повезло, успели. Она вас скорей зашивать да бинтовать, а нас выставила – мешаем, мол.

– На утро мы опять у ейной хаты собрались – узнавать, как здоровье ваше. А она нам говорит, мол, покой вам нужен. Оно и понятно, потому мы убрались, да решили съездить обратно к священному кругу. А там… Ночью жутко было, а днем, как увидали, чего там натворилось – совсем душа в пятки ушла. Вся земля стервом накерцовым завалена – некуда ступить.

– Трупы лучше собрать и сжечь, – посоветовал им Геральт, – а не то вместо накеров ваш круг будут держать трупоеды.

– Уже делается, мастер, – Рысик кивнул. – Мужики пошли завалы разбирать, ну, которые вы обрушили бонбами. За одно и накерцов сложили в кучи, да пожгли. Говорят, насчитали больше сотни дохлых тварей.

– Вот как. Я думал, меньше их было.

– Какой там! – Рысик махнул рукой, – Ведь еще не все завалы разобрали. А вы их под камнями схоронили массу. Полтораста выйдет, не меньше.

– Отец говорит, вам за это отдельную награду выдаст, – сказал Борка. – Вы ж не только нас спасли, но и святыню от осквернителей вычистили. Да и Одрин вам доброе словцо сказать желает. Мы ж его добро вытащили, а там…

– Ну, – оборвал его Рысик. – Сам расскажет, коль пожелает.

– С Одрином обязательно поговорим, – сказал Геральт, – но сначала другое дело.

– Тоже верно, – Рысик покивал рыжей головой. – Вы б хоть сказали, куда путь держим.

– Да вот прямо сюда.

Геральт оглядел кривую просеку в блестящем ржаном поле. На всякий случай слез с Плотвы. Но она, кажется, и не думала хулиганить, хотя находилась в том самом месте, где в прошлый раз почти обезумела.

– Что ж не озоруешь теперь? – спросил у нее Геральт. Кобыла в ответ презрительно фыркнула.

Но и ладно. Не поймёшь тебя.

Геральт указал рукой в сторону рощи на холме за полем.

– Нам туда. Не хотелось бы идти через поле. По дороге доберёмся?

– Легко.

Он забрался в седло. Плотва оставалась совершенно равнодушна к дороге, которая показалась ей столь неприятной двумя днями ранее, и не выказывала ни единого признака беспокойства весь оставшийся путь.

Когда поднялись на холм, Геральт спросил у спутников:

– В Убережье принято устанавливать какие-то охранные знаки? К примеру, чтобы защитить территорию от злых духов, или что-то вроде.

– Ды… нет. Ничего такого не делаем. Дух полей нас бережёт.

– Я так и думал. Значит, этот тотем не ваш.

Тотем находился у самой рощи, за кустами. Представлял он собой коровий череп, насаженный на длинную палку. Плотва, помнил Геральт, остановилась у него как вкопанная и предпочла обойти. Сначала ведьмак решил, что это оберег, метка территории деревни или что-то, связанное с обычаями местных. Крестьяне в деревнях нередко устанавливают подобные чучела на своих землях, чтобы отгонять злых духов, да и просто ворон, чтобы не клевали посевы. Но этот стоял не в поле, к тому же ведьмак ничего такого в Убережье до этого не видел. Потому и почуял в этом неладное.

Быстрым взглядом Геральт осмотрел сооружение: простая палка, длинная, полторы сажени. Воткнута в землю. Череп коровий. Ничего необычного. Но медальон чуть подрагивал. Магия? Или помехи от минералов в земле? Не ясно.

Оглядев округу, Геральт сразу же отметил одну любопытную деталь:

– С этого холма хорошо просматривается Убережье.

– И впрямь, – согласился Борка. – Всю деревню видать как на ладони.

– И череп, я уверен, смотрит точно на нее. – Геральт обошел столб, чтобы встать сзади и проверить. – Да, как я и думал.

– Так это он на нас проклятье наводит? – спросил, понизив голос, Рысик.

– Не уверен. Нужно получше осмотреть череп. Но касаться его и шеста лучше не стоит. Попробую взглянуть с Плотвы.