Текст книги "Чарльз из чайничка (СИ)"

Автор книги: Argo

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

Чарльз сидел в центре комнаты, спиной к Эрику, и увлеченно нанизывал на шнурок подвески-амулеты. Его стоящий торчком хвост плавно покачивался из стороны в сторону, словно джинн медитировал.

Дверь с грохотом захлопнулась, отрезая их и горы барахла от всего остального мира. Как можно было за такой короткий промежуток превратить маленький номер в склад сувенирного магазина?!

Чарльз обернулся на грохот и улыбнулся при виде Эрика, чье выражение лица застыло где-то между растерянностью и желанием убивать.

– О, привет. Ты быстро, я еще не закончил.

– Не закончил что? Хочешь сказать, что притащил в мой номер еще не все безделушки с сувенирного рынка? – Эрик отодвинул ногой гору посуды со своего пути и тот злосчастный скрученный коврик, об который он споткнулся.

– Я делаю защитный оберег! – Чарльз радостно потряс в воздухе шнурком с нанизанной мелочью: плоскими камушками, железными монетками, бусинами и какими-то плетенками. Его хвост от возбуждения заходил ходуном, и он тут же оказался в воздухе, подлетая ближе. – Раньше я делал такие штуки целыми кучами! Конечно, оберегом в них работает магия джинна, но важно подобрать именно ту вещицу, в которую при создании человек вложил личные чувства: веру, заботу, аккуратность, стремление принести пользу и все такое. Моя сила просто наполняет содержимое энергией, которая так или иначе работает на защиту носителя оберега.

Эрик слушал, не зная, что думать по этому поводу. Ему было все равно, чем занимался джинн в свободное время. И если он хотел плести фенечки, то ради Бога. Но, кажется, он собирался напялить эту безвкусную цыганскую сбрую на шею самого Эрика, ради его мнимой безопасности.

Он поднял ладонь вверх, останавливая непрерывный поток объяснений джинна, глаза которого практически светились, причем в буквальном смысле.

– Я понял. Делай, что хочешь. Но через час мы отправляемся в аэропорт. Так что все лишнее верни на место. Я не потащу это в США.

Кажется, Чарльза вообще не беспокоило, что Эрик его прервал. Он проплыл за ним по воздуху до душевой, вернув внимание к шнурку и деталям оберега.

– Так ты выяснил, что хотел, про Шмидта? Он опять уехал, да?

– Именно. И в этот раз я не намерен терять время попусту.

Дверь в санузел закрылась прямо у Чарльза перед носом, и хотя материальный объект не был преградой для джинна, он вернулся обратно в центр комнаты, где нанизал последний камушек и, сжав пальцы на шнурке, зажмурился. Уже забравшийся в душ Эрик заметил, как мигнул свет. Это был первый раз, когда колдовство Чарльза было так ощутимо…

– Я это не надену, даже не предлагай.

Всю дорогу до аэропорта джинн недовольно сопел и вертел в руках оберег. Естественно худшие предположения Леншерра сбылись, но он не собирался так просто сдаваться. Эрик вообще не любил украшения и не носил ничего, кроме часов, и то не всегда. Кольца, цепи, зажимы для галстуков и булавки – все это состояло из металла и больше раздражало, чем приносило пользы. Единственная вещь – медальон, оставшийся от родителей с их фото внутри, Эрик берег как зеницу ока. Но носил не на шее, а хранил в банковской ячейке, надеясь забрать дорогую вещь, когда со Шмидтом будет покончено.

Обвешивание себя амулетами и оберегами не входило в его планы.

– Ни один взрослый человек его не заметит, обещаю! Ну что ты как маленький! – Чарльз снова настойчиво протянул ладонь с болтающимся на ней шнурком, зло сопя и дергая ушами, которые так и не исчезли.

– Мне не нужен чертов оберег. Я не просил тебя делать эту штуку.

– Когда ты отпустишь меня, он тебе пригодится. Ведь я больше не буду исполнять твои желания. Поверь, эта штука облегчит тебе жизнь. Я знаю, о чем говорю! – джинн тоже не спешил сдаваться.

Он был настойчив и звучал почти обиженно из-за того, что Леншерр отказывался принять его помощь. Нет, не то чтобы это было странно, но… Казалось подозрительным. К чему древнему существу, которое он сейчас фактически держал в заточении, помогать Эрику просто так?

Пока они стояли на светофоре, он не выдержал и повернулся к собеседнику.

– Зачем тебе это нужно? Пытаешься подлизаться, чтобы я не передумал?

Лицо джинна вытянулось от изумления, а пальцы сжались на шнурке, и перед носом Эрика теперь зависла не полупрозрачная дружеская ладонь, а вполне себе материальный кулак. В салоне как-то нехорошо потемнело и стало ощутимо прохладней.

– Знаешь, если ты умрешь раньше времени, мне от этого проку не будет. И я снова застряну в этом чертовом чайнике. Так что твои жизнь и безопасность – это моя свобода. Не спорь и надевай чертов оберег!

Кулак джинна ткнулся ему в скулу, а весь его облик пошел мелкой рябью, словно Чарльз начал плавиться от гнева. Пришлось признать, что он мог быть очень убедительным при желании, даже не прибегая к аргументам, хотя те и были весьма разумны. Не знай Эрик о первом правиле джиннов, он бы всерьез задумался о безопасности пребывания рядом с этим существом.

Сзади протяжно загудели – давно зажегся зеленый. Эрик молча вытащил шнурок из пальцев Чарльза и надел через голову.

– Вот и отлично. Ты сам увидишь, какой он полезный.

Проще было уступить, чем спорить. Что он терял, в самом деле? И хотя Эрик не верил в силу каких-то там побрякушек, в существование духов воды он тоже не верил. Но Чарльз сейчас сидел рядом, снова став обычным собой, и грыз чипсы, добытые откуда-то из бардачка. Цепь от его лодыжки тянулась к чайнику, спрятанному в сумку на заднем сиденье. А раз существуют джинны, которые умеют колдовать, то, может, и дурацкий амулет поможет?

Весь полет какой-то мелкий ребенок с соседнего ряда косился на Эрика. Его безмерно интересовала побрякушка, проглядывающая сквозь расстегнутый ворот рубахи. Терпением Эрик не отличался и медленно закипал от навязчивого внимания и тыканья пальцем.

– Что? Я же сказал только про взрослых. Не обращай внимания. Поверь, он полезный, – Чарльз невинно пожал плечами в ответ на его полный раздражения взгляд.

Пришлось сделать вид, что никакого ребенка и хвостатого джинна вовсе не существует. Но голова, забитая мыслями о Шмидте, не давала расслабиться и уснуть. Не помог даже двойной виски.

Так что пока джинн проводил время на крыле самолета, Эрик обдумывал план действий по прибытию во Флориду. Конечно, он может просто обойти все доки, выглядывая нужную яхту. Но куда лучше было раздобыть журнал регистрации прибывшего морского транспорта. А для этого ему нужны были очередные поддельные документы кого-нибудь из налоговой инспекции возможно или полиции…

Пока Эрик сосредоточенно буравил взглядом спинку впереди стоящего кресла, полностью погрузившись в свои мысли, проходящая мимо стюардесса запнулась о ногу ребенка и пролила горячий кофе со столика… Прямо под кресло Эрика.

– Вот видишь, а не было бы оберега – и заработал ожог! – Чарльз появился тут как тут с горящими самодовольством глазами.

Леншерр лишь покосился на него, ничего не ответив. Гарантии, что это не Чарльз подстроил показательный инцидент, не было.

Флорида встретила их невыносимой жарой и безоблачным синим небом. Солнце нещадно пекло, но Эрик не собирался терять время зря. Машина на прокат, домик на берегу моря (только из-за просьбы джинна) и, оставив чайник вместе с багажом на постели, он умчался в порт Майами.

Но раздобытые Чарльзом документы проверяющего и суровый взгляд никак не поспособствовали ускорению процесса. Кажется, наоборот только замедляли дело. Сотрудники порта телились, мекали, начинали лебезить или относились к Эрику с подозрением, не спеша делиться информацией. Чем больше пристаней оставалось позади, тем больше он терял терпения и сатанел. Если сегодня он не найдет ни одного упоминания о Каспартине в документах, то просто сожмет в металлический комок какую-нибудь яхту лощеного богача! Тогда был шанс, что Шмидт сам откуда-нибудь вылезет, как черт из табакерки, почуяв, что запахло жареным!

Солнце палило, и с Эрика сошло сто потов, так что не удивительно, что в десятой или пятнадцатой по счету пристани от него стали шарахаться, морща носы. Черные очки не спасали глаза, а стоило провести пальцем по красной коже на предплечье, там оставались белесые полосы.

Морская соль и брызги, доносимые ветром, раздражали, крик чаек отдавался звоном в затылке, и люди сегодня бесили Эрика как никогда раньше.

Только на последней по списку, но не по размеру, пристани – ему улыбнулась удача. Не понадобилось даже тыкать в чье-то такое же уставшее и злое под конец рабочей смены лицо своим фальшивым значком. Каспартина стояла здесь, сверкая белым боком в лучах закатного солнца.

Ее высокий борт и пустующая палуба заставили все внутри у Эрика напрячься. Металлокинез тут же скользнул вперед, жадно ощупывая корпус яхты, внутренние перекрытия, тяжелую якорную цепь и лопасти мотора. Это было похоже на то, как голодный, дорвавшись до еды, начинает глотать пищу не прожевывая. Так же и Эрик пытался вытащить из облика пустой яхты все, что только можно: ощупывал ее даром, осматривал и чуть ли не обнюхивал.

Людей внутри не было, либо на их одежде не оказалось металлических вставок: ни часов, ни колец…

– Нравится, да? – кто-то подошел к Эрику сзади, и он еле сдержался, чтобы не подскочить от неожиданности.

Какой-то немолодой портовый рабочий в засаленной форме с завистью пялился на яхту Шмидта, хотя не сказать, что это была самая дорогая и новая модель. Мужчина мусолил между обветренных губ мятую дешевую сигарету, и Эрика тут же накрыл удушающий мерзкий запах дыма. От этого затошнило, и он сглотнул горькую вязкую слюну.

– Знаешь, где ее хозяин?

– Этот хлыщ с акцентом? Укатил куда-то еще утром со своей дамочкой. Может, скоро вернется. Твой знакомый? – мужик вытер ладонь о край своей грязной майки и сунул в карман мятую пачку сигарет.

На его осунувшемся обросшем лице оставил явный отпечаток алкоголизм, прибавив лишних лет. Он смотрел на собеседника с толикой заинтересованности и презрения.

– У нас с ним старые счеты, – хмыкнул Эрик и достал из кошелька две пятидесяти долларовых купюры. При виде денег глаза у мужика заблестели. – Получишь столько же, если позвонишь мне, когда хозяин вернется на яхту.

И почему Эрик сразу же не догадался подстрекнуть какого-нибудь забулдыгу, готового за деньги на выпивку сдать кого угодно на блюдечке.

– Деньги лишними никогда не будут! – работник выхватил две купюры, полюбовался ими пару секунд и спрятал в нагрудный карман, довольный случайным заработком. Туда же отправилась и записка с номером телефона из отеля.

Хлопнув нового информатора по плечу, Эрик собрался уйти, но его окликнули.

– Как зовут тебя, эй?

Ну, уж нет, утолять любопытство этого алкоголика он не собирался. Тошнота и усталость взяли верх, и он только крикнул в ответ, не оборачиваясь:

– Позвони.

В номер Эрик вернулся лишь к десяти часам, совершенно измотанный. После скудного завтрака в самолете он больше ничего не ел за весь день. Да и не тянуло особо. Он кинул провонявшую потом рубашку и брюки прямо у двери и рухнул лицом вниз на кровать. В голове гудело от мыслей и осознания, что наконец-то вот сейчас он подобрался к Шмидту ближе, чем когда-либо. Не сегодня-завтра все закончится. Его мать будет отомщена, а ублюдок, наконец, отправится в ад, где ему и место.

От предвкушения скорой расправы его слегка лихорадило и желудок крутило. Пальцы стискивали простынь, и Эрик представлял, как сожмет их на шее проклятого Шмидта, пока тот будет синеть и задыхаться. О нет, он не даст умереть ему быстро. Это будет медленная и мучительная смерть. Может, стоило подвесить его где-нибудь на корпусе яхты и вспороть живот. Пока все внутренности не выпадут наружу, он будет вопить и корчиться. А Эрик потом сбросит его тело в воду на корм акулам…

– Ох, фу! Ты опять это делаешь? Прекрати! Меня сейчас вырвет!

Чарльз материализовался у кровати. Его лицо выглядело зеленоватым, и он прижимал ладонь ко рту. На этот раз, к счастью, за время отсутствия Эрика в номере не появилось никакого барахла и вообще ничего не изменилось. Видимо, цепь позволяла джинну добраться до моря, где он и провел весь день.

– Нечего лезть в чужую голову, когда не просят.

Сил на то, чтобы ворчать и препираться с Чарльзом, у него не было. Нужно было принять душ и выспаться, чтобы завтра быть готовым. Конечно, он оставил номер телефона рабочему, но отсиживаться в номере, полагаясь на случай, не собирался. Завтра же с рассветом он сам отправится в порт на дежурство. А вдруг Шмидт опять уплывет?

Эта мысль заставила его подняться с постели и пойти в душ. Чем быстрее он ляжет, тем лучше выспится и тем раньше встанет.

– Ох, ты же в курсе, что поджарился на солнце как хотдог. Друг мой, тебе кто-нибудь рассказывал о средствах от загара?

Дверь закрылась, отсекая ванную от номера, но джинн просочился сквозь нее, вызвав у Эрика сдавленный выдох сквозь зубы. Хотя возможно это было обусловлено тем, что из зеркала на него и в самом деле смотрела красное от ожога лицо с белыми кругами на месте солнечных очков.

– Можно это как-то убрать?

– Если я уберу твое лицо, ты не будешь мне благодарен. Но могу принести тебе крем.

Чарльз отражался в зеркале бледным призраком, и хотя его губы не кривились от насмешки, взгляд не выражал особого сочувствия.

– Раздобудь крем и что-нибудь поесть…

Лекарство приятно пахло и холодило кожу, но даже душ не смыл усталость. Тошнота осела в желудке склизким комком, неприятно давило в горле и пульсировало в затылке. Он вяло поковырял ужин и оставил свою порцию Чарльзу, завалившись спать. Наверняка, он заработал перегрев на солнцепеке, но куда-то идти и заниматься самолечением было слишком утомительно. Сон всегда был отличным лекарством. Хотя в эту ночь Эрик больше ворочался, дрейфуя между явью и зыбкими муторными кошмарами, пока наконец не уснул под утро, прижавшись щекой к прохладной подушке.

Пробуждение от противной трели телефона – не самое лучшее начало дня. Аппарат продолжал надрываться, даже когда Эрик заткнул свободное ухо подушкой и замотался в одеяло до затылка. Его тело и разум протестовали, но звонивший был настойчив.

Эрик уже хотел сбросить трубку с помощью металлокинеза или вырвать телефонный провод, но тут из-под подушки ему постучали.

– Твою мать! – от неожиданности он подскочил, сбрасывая одеяло, и чуть не полетел на пол с края постели.

– Всего лишь хотел напомнить, что ты вчера какому-то алкоголезависимому дал сто долларов за звонок о Шмидте. Бросать трубку нелогично.

Чайник обнаружился под подушкой, на которой Эрик так отлично устроился и продрых без задних ног… Сколько там? Часы показывали полдень, и трубка скользнула сама собой в руку металлокинетика.

– Алло.

– Это Харви. Помните меня? Вы мне вчера дали денег. Так вот хозяин яхты только что вернулся.

– Отлично. Получишь свои деньги, когда я прибуду в порт.

– Ага, я вас сам отыщу!

Гудки затихли вместе с положенной на рычаг трубкой.

– Какого черта ты делал у меня под подушкой?

Из носика тут же повалил дым, и Чарльз с кошачьими ушами чинно уселся перед ним на подушку.

– Ты сам меня туда положил. Я что, виноват?

Эрик хотел возразить, что этого не может быть, но память услужливо подкинула какие-то смутные воспоминания не то из сна, не то из реальности. В них он прятал прохладный слиток золота под одеяло, чтобы остудить горящее от ожога лицо.

Пришлось мотнуть головой, чтобы избавиться от дурацких мыслей не по делу. В приоритете был душ, свежая одежда и поездка в порт, где наконец-то столько лет спустя Эрик завершит начатое.

Поспешный завтрак и сборы прошли в суетливой тишине. Джинн, видимо ощущая нервозность своего хозяина, не высовывался, клубясь светлым паром в углу комнаты. Из панорамного окна открывался прекрасный вид на покрытый белыми «барашками» океан, слепящий белоснежный пляж и три кривоватые пальмы.

– Идем. Хватит прохлаждаться.

Чайник был засунут в дорожную сумку вместе с оружием, водолазным костюмом и прочими мелочами, которые могли пригодиться. У Эрика не было четкого плана, все, что он знал: на этот раз он не оторвет от Шмидта взгляда до тех пор, пока не прикончит его.

Пьянчуга Харви встретил его прямо у входа на пристань, и Эрик бесцеремонно сунул ему в руки деньги, не вслушиваясь в его болтовню. Сегодня на причале было достаточно народу. Кто-то устраивал на своей яхте вечеринку, и полуголые девицы и парни толпились у трапа, играла музыка, двое морских полицейских сидели в катере в тени одной из яхт.

И Шмидт, этот ублюдок, сегодня был здесь! Даже если бы Эрик не увидел его мерзкую рожу на палубе Каспартины, где он развалился в шезлонге, он бы просто учуял эту тварь, ощутил его присутствие кожными рецепторами даже на расстоянии… От вида Шмидта – довольного, разодетого в новенький дорогой костюм и распивающего вино в обществе какой-то блондинки, у Эрика от злости зашевелились волосы на затылке. Пальцы сами собой сжались в кулаки, и ближайший кнехт завибрировал от его силы.

– Ты бы не привлекал к себе лишнего внимания, – вкрадчивый голос Чарльза раздался из чайника, и Эрик с большим усилием заставил себя расслабиться.

Внутри все горело от кружащей голову ненависти. Он думал, что при встрече со Шмидтом сможет остаться хладнокровным, здравомыслящим и жестоким. Но стоило услышать отголоски его противного смеха, увидеть его лицо и то, как шикарно он устроился на своей яхте, купленной на нацистское золото, не иначе, как его тут же захлестнуло волной гнева. Все, чего ему хотелось сейчас, взобраться на борт и голыми руками разорвать ублюдка на куски. Но нельзя…

Он развернулся и пошел прочь, пока Шмидт не заметил к своей персоне излишнего любопытства. Нужно было выждать, пока тот решит отплыть от берега, дождаться темноты или, по крайней мере, пока уберется эта шумная компания. Эрику не хотелось убивать свидетелей, но и попасть завтра же в сводки местных новостей – тоже.

На берегу нашлось отличное кафе с верандой, где никому не было дела до него и его чайника с чаем. Из посетителей обнаружилась лишь парочка, целующаяся в углу, и какой-то работник, зашедший выпить чаю в обеденный перерыв. Местечко было непопулярным и довольно пустым, вид с веранды открывался на не самый чистый пляж с наваленными здесь же лодками и рыбацкими снастями. Зато пристань была видна как на ладони.

– Ну и каков твой план? – Чарльз сидел перед ним, сосредоточенный и хмурый, неспешно размешивая сахар в своей чашке. На нем снова была легкая рубашка и брюки, а кошачьи атрибуты пропали.

Эрик задумчиво отхлебнул кофе и почесал все еще красную кожу на руке. Благо хотя бы с лица солнечный ожог сошел…

– Дождусь, когда свидетелей не будет, заберусь на яхту и убью Шмидта. Все.

– Хм, звучит так себе…

Настроения спорить и дискутировать с джинном не было никакого, так что Эрик промолчал, сжимая челюсти. Его чашка звякнула о блюдце достаточно красноречиво, чтобы любой собеседник понял намек. Что от него хотели? Кровавых подробностей? Так не Чарльз ли блевал при мыслях о вспоротых животах?

Джинн тут же скривился, засовывая в рот дольку лимона.

– Я это к тому… Ты не думал, что у него может быть охрана?

– Даже если так, я убью его охрану. Вот и все.

– А что если они тоже мутанты, как ты?

– С чего ты так подумал? – это заставило Эрика отвлечься от попыток прожечь в Каспартине дыру взглядом с расстояния нескольких метров.

– Только не говори, что ты считал себя единственным мутантом на планете! – Чарльз растянул ярко-алые губы в насмешливой улыбке, глядя на хмурое лицо собеседника. – О, Всевышний, да ты серьезно?

– Я никогда раньше не встречал кого-то подобного мне. У Шмидта в лагере я был единственным пленником-мутантом.

Нет, конечно, когда Эрик подрос и понял, что его сила – это скорее что-то связанное с мутацией генов, чем божий дар или магия, или еще что-то необъяснимое, он думал о том, что могут быть и другие. Но за годы охоты на Шмидта ему не попался ни один мутант. А значит, либо они так же отлично прятались, как и сам Эрик, либо просто не существовали в природе, и он был единственным в своем роде. Надо сказать, что собственная уникальность льстила Эрику, ставила выше других в его собственных глазах. У него было преимущество, недоступное многим простым людям в большинстве ситуаций. И то, что он практически бомжевал по свету, было связано только с его миссией. Захоти Эрик для себя лучшей доли, и он смог бы добиться всего. Но воздушные замки мечтаний могли обрести плотность лишь на могиле Шмидта. Он умрет, и тогда Эрик сможет построить светлое будущее для себя и возможно для таких, как он, если другие мутанты действительно существуют.

Чарльз покачал головой, отхлебывая горячий чай из маленькой чашки.

– Убийство Шмидта не принесет тебе мира, друг мой… И я бы на твоем месте серьезно подумал на счет других мутантов, особенно в окружении твоего врага. Кто знает, может, после экспериментов над детьми он решил поискать себе кого-то повзрослее?

Они оба посмотрели в сторону Каспартины, на которой двое мужчин и одна женщина что-то обсуждали на палубе, прячась от солнца под зонтиками.

От Шмидта можно было ждать все, что угодно…

Эрик перевел взгляд на Чарльза.

– Твоей цепи хватит, чтобы дотянуться до яхты? Посмотришь, что там?

В ответ джинн только кивнул и тут же полупрозрачным облаком рванулся в сторону моря. Вернулся он добрых полчаса спустя, когда Эрик уже выпил весь кофе и даже успел перекусить, заказав пару бургеров, лишь бы официант-новичок отстал от него с предложениями дня и прочей ерундой.

– Что там?

– Я ничего странного не заметил. По крайней мере, мутантов с видимыми дарами на яхте нет. Да и вообще, кроме той троицы никого. Шмидт, Эмма и Янош – молчаливый парень в костюме. Они обсуждали какие-то политические дела. Хотя… – Чарльз нахмурился, вытаскивая из надкусанного бургера Эрика ломоть соленого огурчика.

– Хотя что?

– В какой-то момент мне показалось, что эта женщина посмотрела на меня. Я не уверен. Думаю, мне почудилось.

– Ты не мог прочесть их мысли?

– Я ведь объяснял: телепатия работает только между джинном и хозяином его сосуда.

Желания углубляться в особенности жизни джиннов у Эрика больше не было. Да и смысл, если сегодня он выпустит Чарльза на свободу, и их пути разойдутся скорее всего навсегда. Но все-таки из любопытства он спросил:

– Твои силы останутся при тебе, когда ты станешь свободен?

– Ммм, – Чарльз задумчиво откусил от бургера, глядя куда-то в тент, накрывающий веранду, и на его макушке появились два темных кошачьих уха, – останутся частично.

Не выдержав, Эрик протянул руку и попытался потрогать кошачье ухо. Пальцы прошли сквозь полупрозрачную субстанцию, а джинн от неожиданности перестал жевать.

– У тебя какой-то фетиш на эти штуки?

Вопрос заставил щеки Чарльза покраснеть. Уши тут же прижались к голове настолько, что скрылись под волосами.

– Я не всегда могу это контролировать. Они сами появляются…

Несмотря на все усилия джинна, Эрику было видно, как самые кончики кошачьих ушек подрагивают из-под волос. Он хмыкнул, но решил больше не приставать. Не все ли равно? Уши – это последнее, что должно было волновать Эрика сегодня.

Они просидели в кафе несколько часов, а потом перебрались в доки, где затесались среди пустых лодок. Шмидт ушел с палубы и долго не возвращался, а когда Каспартина стала отплывать, Эрик переполошился и поспешил залезть в водолазный костюм. Но яхта отошла от берега и снова встала, все еще видимая внимательному взгляду. Зато случайным любопытным было уже не рассмотреть происходящего на палубе. Идеально.

Чарльз скучал рядом. Его босые ступни были опущены в воду, и он явно блаженствовал, болтая ногами. Это немного злило, потому что сам Эрик был словно натянутая струна. И хотя он сидел практически недвижимо и никак не выдавал своего волнения и злости, внутри у него бушевало торнадо.

– Когда я заберусь на яхту, мне будет нужна твоя помощь.

– В чем именно? Надеюсь, ты помнишь про три правила джинна…

– Да, Шмидта я убью сам. Но если что, я должен знать, что ты не бросишь меня и подстрахуешь. Просто следи, чтобы никто не ударил меня в спину, пока я буду занят. В спину – это не только буквально, но и метафорически, если что.

– Я тебя понял. Поверь, не в моих интересах препятствовать тебе. Особенно, если ты собираешься сдержать свое слово… – Чарльз покосился на него, проверяя реакцию, но Эрик бросил на него твердый, уверенный взгляд.

– Я дал тебе слово, что отпущу. Я не Шмидт, чтобы держать кого-то в плену на привязи.

Джинн поджал губы. Он явно хотел сказать что-то, но передумал. И за это Эрик был ему благодарен. Ведь не смотря на то, что он отпускал Чарльза, это не изменяло того факта, что три недели он эксплуатировал его магию практически безвозмездно.

К тому времени, когда на Майами опустились сумерки, Эрик успел отсидеть себе зад, а Чарльз подремать, растянувшись прямо на деревянной мокрой палубе.

– Хватит спать, пора.

Три слова, которые заставили кровь самого Эрика вскипеть от адреналина, а мышцы налиться силой. Он юркнул в чужую лодку вместе с сумкой и чайником и подплыл к яхте поближе, но не настолько, чтобы его было заметно. Шмидт снова был на палубе с блондинкой Эммой, и Эрик бесшумно нырнул в темную воду, чтобы вынырнуть совсем рядом с Каспартиной. Конечно, он мог прямо отсюда швырнуть в спину Шмидта нож, который сжимал в руке. Но это было не то, чего он хотел… Не то, чего жаждало его сердце, изъеденное местью.

Он вскарабкался наверх прямо по плоскому мокрому корпусу яхты, примагнитившись к ней ладонями и ступнями. Раньше Эрику не приходилось делать подобного, но голова гудела от предстоящей расправы, и все получилось без проблем. Просто не могло не получиться!

На борт он проник никем не замеченным и прошлепал босыми ногами по начищенному до блеска полу к корме…

При виде него Шмидт расплылся в своей отвратительной улыбке, которую Эрик помнил со времен лагеря и бережно хранил как раз для такого дня. Чтобы навсегда стереть гримасу мерзкого самодовольного превосходства с ненавистного лица. Доктор говорил по-немецки, улыбался и ничуть не боялся Эрика, кажется, еще не понимая, зачем тот явился.

Блондинка тоже была спокойна, будто мужчина с ножом, не понятно как проникнувший на судно, – дело привычное.

А потом произошло что-то совершенно невероятное.

– Он пришел убить тебя…

И мозг Эрика взорвался осколками воспоминаний. Иглами боли они врезались в его лоб, виски, затылок, заставляя зарычать и схватиться за голову. Он не понимал, что происходит. Это было похоже на флешбек, как при ПТСР, но насильный, извне, словно кто-то ворвался в его память, вытащив наружу самые отвратительные воспоминания. Пугающие, выдергивающие из реальности, сбивающие с ног.

– Это женщина! Она телепат! – голос Чарльза стрелой пронесся сквозь разум, разбивая морок чужого вмешательства, и Эрик успел метнуть нож в Эмму.

Мозг, взбудораженный двойным вмешательством, с трудом соображал. Телепатия? Джинн? Мутанты? Вихрем пронеслись дневные предположения Чарльза и его доклад о том, что женщина его заметила, но на размышления не было времени. Перед глазами плыло, и Эрик рванулся вперед на усмехающегося Шмидта. Он даже не сразу понял, что та самая Эмма вдруг изменила облик, покрывшись алмазной броней. Ее твердый удар вышиб из легких Эрика воздух и отправил его в полет за борт яхты.

– Ну, сказал же…

Что за чертовщина! Почему? Почему эта женщина помогает такому, как Шмидт? У Эрика не было ответов, когда он вынырнул на поверхность, таращась снизу вверх на палубу, куда вышел еще один мужчина в костюме.

Теперь он точно знал, что не единственный мутант, только вот почему Эмма со своим даром находится рядом со Шмидтом и воркует с ним, словно они любовники?!

Да плевать!

И прежде, чем Эрик озвучил свое желание, морская волна вздыбилась и выбросила его обратно на палубу, словно медузу. Он шлепнулся о мокрый пол, разбрызгивая вокруг воду и отплевываясь. А Шмидт и Эмма шарахнулись в сторону.

– Кажется, я чего-то о тебе не знаю, Эрик… – начал было Шмидт, но парень в костюмчике, Янош, уже развел руки в стороны и прямо перед ним начал образовываться ветряной смерч.

«Еще один мутант!»

Додумать что-либо Эрик не успел. Смерч вышел из-под контроля своего хозяина и мощной струей воздуха сбил странного парня с ног. Тот успел только вскинуть руки в бесполезной попытке удержаться за канаты, когда перелетал через борт яхты.

– Не знаешь, как я ждал этого дня! – Эрик отвернулся, предоставив Чарльзу самому разбираться с упавшим за борт, и снова бросился на Шмидта.

На этот раз он был готов к нападению со стороны Эммы и увернулся от ее удара, чтобы в следующую секунду рефлекторно ударить локтем под лопатку. Рука взорвалась болью, на этот раз не фантомной, как с телепатической атакой, а вполне реальной, прошившей от нервного сплетения до кончиков пальцев.

– Детка, ты в курсе, что алмаз – самый твердый из всех минералов? – Эмма растянула губы в странной, ломанной улыбке, отражающей свет палубного фонаря, и ударила незадачливого нападавшего поддых.

– Не будь такой жесткой с нашим гостем, дорогая, – Шмидт все еще усмехался, но даже сквозь боль в руке и шум в ушах Эрик слышал в его голосе растерянность. Нацистский урод никак не ожидал, что у его давнего подопытного будет невидимое подкрепление.

– Женщины – твоя слабость, мой друг. Придется мне позаботиться об алмазной леди… – Чарльз возник на секунду перед Эриком, а потом снова собрался в облако пара, и за спиной Эммы в тот же миг выросла волна.

– Эмма! – все, что успел Шмидт, вытянуть руку, но поздно.

Вода спиралью обвила ее алмазное тело и утащила в море. Эрику показалось, что она успела свистнуть, падая вниз, но, может, это была лишь иллюзия.

На палубе остались только он и Шмидт, уже не такой уверенный, как пять минут назад. Эрик почувствовал, как его собственные губы расплываются в злорадной улыбке, пока он поднимался на ноги, чтобы встать лицом к лицу с врагом. От его расслабленной самоуверенной позы ничего не осталось, и он напоминал Эрику отражение его самого – уверенный, но напряженный; ничего на лице, но взрывы сверхновой внутри.

– Сегодня все закончится, герр Доктор. Потому что я пришел, чтобы убить тебя, – оскал застыл на лице Эрика нервным спазмом, неестественный и жуткий.

Брошенный куда-то под шезлонги нож сам скользнул ему в здоровую левую руку. Правая плохо слушалась, скорее всего, он повредил локтевой сустав, но это было ерундой. Его сердце болело гораздо сильнее, и сегодня он намеревался прижечь эту рану навсегда, убив нацистского ублюдка…

– Ты всегда подавал хорошие надежды, Эрик. Ты должен знать, что я горжусь тобой. Не каждый день ученик подбирается так близко к своему учителю, – холодные глаза Шмидта смеялись.