Текст книги "Голый край"

Автор книги: Apos

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

– Сильнейший Вургар, нельзя класть такое зерно рядом с другим в повозку! – вышел вперед солдат, выглядящий лет на восемнадцать. – А что если все зерно испортится?

Капитан стал медленно вышагивать по комнате туда-сюда, поглаживая заплетенную в две косички бороду. Он смотрел то на меня, то на своих солдат.

– Я не видел такого ни у кого из детей этой деревни, однако… Женщина, как твое имя?

– Х-Хельга, господин…

Меня аж передернуло от того, как моя мать унижалась перед ним, как она тряслась от страха.

– Скажи, Хельга, что не так с вашим зерном? Правда ли ты кормишь ребенка отравленной пищей?

– Н-нет, я бы…

– Что с зерном, Хельга?! – прикрикнул он на нее, не дав ей сказать и слова в свою защиту.

Мама закрыла руками лицо и в страхе отвернулась от старого воина, дрожа всем телом от ужаса. Мне оставалось лишь продолжать плакать, поскольку в текущем обличье иной роли сыграть не могла.

– Фэнн кьярринг… – процедил капитан сквозь зубы. Интересно, этих слов еще не знаю. – Плевать, оставьте этот дом и высыпьте на снег те мешки, которые мы взяли в этой деревне.

– Есть! – крикнули разом солдаты и выбежали из дома.

Капитан в последний раз взглянул на нас с мамой, и уже когда уходил, я хитро ухмыльнулась и показала язык ему вслед.

* * *

Впервые за много лет, праздник в деревне устроили зимой.

Как только воины ярла уехали прочь от “прокаженной” деревни, люди со всего селения дружно вышли из своих домов, шокировано глядя на огромную гору зерна у нашего дома и пустые мешки рядом с ней. Мама тоже быстро успокоилась, хоть и не понимала, что произошло.

Вместе с ней вышла на улицу и, когда все собралась у горы зерна, громко выкрикнула:

– В зерне нет жуков! Зерно съедобно! Радуйтесь, потому что я, Майя Бортдоттир, обманула ярла! – с последними словами широко улыбнулась, показывая синие от сока цветка зубы.

Люди вокруг разом радостно закричали. Женщины, старики и даже жена старосты бросились к моим ногам. Кто-то даже стал целовать босые пальцы, и от щекотки звонко засмеялась.

В толпе людей увидела Хьялдура. Даже он был в шоке от этой ситуации. Расталкивая людей вокруг, он быстро пробрался ко мне и усадил себе на плечи.

– Скажи им, Майя! – засмеялся он. – Скажи им!

Сразу поняла что он имеет в виду.

– Эта зима не принесет с собой смерть! – весело крикнула, и люди снова радостно зашумели.

К вечеру начался праздник.

Те, у кого воины успели забрать зерно, вернули то, что принадлежит им, и в итоге выяснилось, что эти идиоты даже оставили здесь один лишний мешок.

Вся деревня, как и на мой день рождения, притащила к нашему с родителями дому столы и стулья, недалеко на пустыре развели огромный костер, и начался самый настоящий пир. На этом торжестве жизни выпивала даже, казавшаяся мне интеллигентной женщиной, жена старейшины. К тому времени, как наступила темнота, многие были в стельку пьяны и абсолютно все были настолько сыты, что не могли встать с насиженных мест.

Один только порядком пьяный старик все играл и играл на тагельхарпе, и с каждым часом у него лопались одна за другой струны, сделанные из растительных волокон.

Когда взошла бледно-голубая луна этого странного мира, люди наконец стали расходиться по домам. Шатаясь от выпитого, рыгая от съеденного, деревня наконец уснула. Мама же не позволила мне лечь на свою кроватку и вместо этого положила рядом с собой, крепко обнимая и рыдая от счастья. Сентиментальность в ней, конечно, сильнейшее качество, однако вскоре волосы у меня стали настолько мокрыми от слез, что я не выдержала и, поцеловав маму напоследок, улеглась в свою кроватку.

А цветок был очень кислым.

* * *

Наконец-таки, впервые за долгое время деревня не голодала. А когда люди сыты, они способны добыть еще больше еды. Этой зимой не было проблем ни с мясом, ни с рыбой, и при этом мастера успевали даже выпарить из морской воды немного соли, большую часть которой подарили моей маме.

Приятно было видеть, что деревня по-настоящему жива. Целыми днями на улицах слышались звонкие детские голоса, смех и шутки взрослых, и иногда веселая музыка.

И впервые за долгое время все ждали мужчин не потому, что они спасут всех от голода, а потому, что по ним действительно скучали. К сожалению, их возвращение стало довольно мрачным событием…

Только завидев на горизонте знакомый корабль, какая-то неизвестная мне девушка пробежала всю деревню, громко и радостно крича об этом. Вскоре все мы вышли наружу из своих домов в ожидании вернувшихся из долгого похода отцов и мужей.

Со скалистой тропы медленно спускались один за другим они, наши бравые воины и грабители. Однако не было слышно радостных возгласов, а на лицах вернувшихся застыло выражение печали, скорби и разбитости. По тропе поднялось всего двенадцать человек из тридцати шести. Остальных везли на небольшой телеге.

Покойные лежали друг на друге с застывшим выражением ужаса на лицах. Кожа их была белее снега вокруг, а волосы наоборот, казалось, потемнели. Никто не говорил ни слова, потому что все, что сейчас можно было сказать, было и так понятно. Это была самая настоящая трагедия, и такого явно не случалось уже давно.

К нашему дому медленно подошел отец с огромной, только начавшей заживать раной на голове, от лба и до макушки. Светлые волосы спутались, из толстой косы торчали безобразные пряди и волоски.

– Ты жив… – чуть дыша произнесла мать и кинулась в объятия мужа.

– Мы ничего не смогли привезти, Хельга… – вздохнул отец и обнял ее в ответ. Таким убитым не видела его еще никогда. – Там были люди, с ног до головы покрытые в закатный металл, с длинными копьями и…

– Ничего, ничего, Борт… Все хорошо, у нас много еды в этом году, Майя…

Но не успела мать договорить, как ко мне кинулась разъяренная женщина. Глаза ее были красными от злости и слез, а в руке она сжимала палку.

– Это все она! – завопила женщина и кинулась на меня.

Не успела даже прикрыть лицо руками, но отец вовремя встал передо мной и принял на себя удар.

– Что ты творишь?! Ты сошла с ума?! Она же всего лишь ребенок! – закричал на нее мужчина и вырвал палку из рук, отбросив ее куда подальше.

– Этот ребенок навлек на нас беду! Она виновата, что столько из вас погибло!

– Да что ты несешь, форр фан да?!

– Она лгунья! Она обманула ярла! Духи наказали нас за ложь твоей дочери!

Отец не нашелся, что ответить, и лишь непонимающе взглянул на меня. Я лишь с ужасом смотрела то ему в глаза, то на напавшую женщину.

– Она разгневала духов! – послышался выкрик из толпы.

– Духи услышали ложь девочки! Они наказали нас!

– Это она виновата!

Отец быстрым, резким движением схватил меня и мать за руки и потащил домой, прочь от разгневанной толпы. Когда дверь захлопнулась, последнее, что я увидела – лицо Хьялдура, стоящего на небольшом холме поодаль. Его голубые глаза с грустью смотрели, а я лишь прошептала:

– Помоги, учитель…

Глава 8: Клятва первооткрывателя

Мы забаррикадировали дверь в дом от разъяренной толпы. Через щель в окне видела десятки лиц, гримас, наполненных яростью и скорбью. Что удивительно, на защиту меня и родителей встали вернувшиеся с похода воины. По сути, именно они трясли оружием перед теми, кого я спасла от голодной смерти, и не давали им ворваться в наш дом.

Хьялдур стал прорываться через толпу, но его пропускали с трудом, даже невзирая на его высокий по меркам нашей деревни статус. Люди вокруг просто ничего не видели и не слышали, настолько они хотели мести. Вот только мстить надо не мне, а тем, кто по факту убивал наших сородичей. Но что я, маленькая девочка, могла им внушить? Несмотря на то, что все уважали мой интеллект, сейчас все это будто улетучилось.

– Лгунья! – то и дело раздавались крики в толпе.

Ну и что? И что, мать вашу?!

– Всем отойти от дома! – крикнул Хьялдур, встав между воинами у нашего порога и толпой жителей деревни. – Всем отойти! Я сказал отойти!

Еще какое-то время они пытались прорваться в дом, однако перед лицом друида мало кто мог вести себя так нахально. Как-никак, это именно он был для этих людей связующим звеном между ними и духами, именно он общался с потусторонними существами и, в конце концов, лечил больных. Его авторитет никто бы не посмел оспорить, даже, наверное, староста.

– Теперь вы все будете слушать меня! – снова закричал на людей Хьялдур. От его тона стало жутковато уже мне. – Меня! А я буду молвить от лица духов нашего края!

Толпа притихла. Все молча стали ожидать приговора. Шаман обернулся и жестом приказал воинам отойти от двери и встать рядом с остальными. Они переглянулись между собой, но подчинились и отошли.

– Я буду вершить суд над Майей Бортдоттир! – громогласно объявил Хьялдур и достал из-под длинного мехового плаща что-то вроде деревянного скипетра, покрытого рунами. – Но суд не может проходить вот так. Мы не дикари, не людоеды ледяного края и не морские твари. Майя! – он обернулся, глядя на меня через полуприкрытое окно. – Выйди из дома, ты должна предстать перед всеми нами.

Твою мать! Неужели и он туда же? Впрочем, выбора особо нет. Отец непонимающе смотрел, до сих пор не зная, что я натворила. Мать схватила меня и подняла на руки, крепко прижимая к себе.

– Нет, Майя, нет… – шептала она, едва сдерживая слезы.

– Мама, отпусти! – возмутилась.

– Нет!

– Мама! – оттолкнула ее и посмотрела в глаза. – Мам, я должна! Все будет хорошо!

Папа положил руку на плечо матери, и она медленно поставила меня обратно на пол. Улыбнулась и пошла к выходу, напоследок обернувшись и показав родителям язык.

Дверь со скрипом распахнулась, и я гордо вышла наружу, ступая босыми ногами по промерзлой земле. Встала рядом с Хьялдуром, а тот присел на корточки рядом со мной и успокаивающе положил огромную руку на плечо.

– Я задам вам один вопрос, добрые люди, – начал он уже тише. Его глубокий, хрипловатый голос задрожал в повисшей тишине. – Считаете ли вы эту девочку, младенца, повинной в смерти ваших мужей и отцов?

– Да! – раздался крик из толпы.

– Гнев духов! – подхватил кто-то еще.

И толпа залилась яростными криками и возгласами, как пару минут назад. Все, однако, замолчали, когда Хьялдур всего-навсего поднял вверх руку.

– А теперь скажи ты, Майя. Обманом воинов ярла ты пыталась обратить на себя внимание духов нашего края, нашего народа?

– Нет, – тихо ответила. – Я не хотела их разозлить, честно-честно.

По лицам людей ясно видела, что сейчас образ миленькой маленькой девочки не работал.

– А зачем ты солгала тем добрым мужам, Майя? Зачем использовала то, чему научил тебя я, для лжи?

– Они не добрые! – воскликнула и топнула ножкой. – И я делала так, как должны друиды! Хотела спасти детей, чтобы никто не голодал!

Шаман посмотрел на меня, нахмурив брови. В его взгляде читалось понимание, однако того, что я сказала, было недостаточно для удовлетворения жажды мести разгневанных людей.

– Пусть так, – кивнул он. – Значит, ты не признаешь своей вины и остаешься верна духам, оберегающим нас?

– Да, я люблю духов нашей земли.

Хьялдур кивнул и поднялся на ноги.

– Не спешите с гневом, добрые люди, – начал он, прежде чем толпа в очередной раз загорелась яростью. – Я и духи выслушали Майю. Теперь настал черед наших мужей молвить слово. Скажите, воины, что произошло на юге, в речных землях?

Из толпы вперед вышел один из воинов и кивнул в сторону двери нашего дома:

– Позволь отцу Майи говорить за всех нас. Мы скажем, если он солжет, и тогда вина девочки будет доказана родством.

Знахарь снова кивнул и стукнул скипетром по промерзшей земле. Со скрипом открылась дверь. Вышел папа и, обойдя меня и друида, встал перед нами, глядя Хьялдуру в глаза.

– Все начиналось как обычно, – отец начал свой рассказ. Таким мрачным его еще не видела, и было заметно, что эти воспоминания даются ему с трудом, – мы подплывали к речным землям, к деревне, на которую ходим каждый год. Обычно торговцы, что держат эти земли и получают выгоду с судов, ходящих по рекам, просто отдают нам пищу и монеты…

– Но там были не торговцы! – вперед вышел еще один воин с огромной раной на щеке и порванным ухом, перевязанным окровавленной тканью.

– Да, торговцев там не было, – кивнул отец и положил руку на плечо своему боевому товарищу, – и дыма не было. Но были трупы, мертвый на мертвом. Вся деревня была разграблена армией с песчаных земель. Воины, закованные в закатный металл, толпой вырвались из домов. Они ждали нас, сидели в засаде. Когда мы оказались в деревне, стало уже слишком поздно. Воины в металле окружили нас, пронзали копьями и резали мечами, словно скот. Мы защищались как могли, но многие пали в той битве.

– И не всех удалось забрать с поля боя… Храни их духи. – вздохнул третий вояка, выйдя вперед и встав рядом с моим отцом.

– Я говорю правду перед своими друзьями, своими братьями-северянами, – кивнул отец и, садя меня себе на плечи. – Духи Севера не имеют власти на юге. Это земля огня, песка и металла, и покровительства над нами не было. Врагам благоволили их духи, их боги, они дали им металл и удачу. В том не было вины ни моей дочери, ни духов нашего края.

Хьялдур кивнул и три раза ударил скипетром по земле, а затем вышел на несколько шагов вперед, встав между мной с отцом и жителями деревни.

– Добрые люди! – он поднял скипетр в воздух и показал им на меня. – Если вы считаете, что это дитя способно убить взрослого воина, то вы трусы! Так сказали духи, так говорю я! В смертях мужей ваших нет ее вины, но виновна она в том, что спасла деревню!

Люди в толпе стали переглядываться, перешептываться, будто бы не веря тому, что сказал им друид.

– Майя хитростью спасла зерно, и этой зимой никто не умрет от голода! Поход был неудачным, наши мужчины не принесли с собой богатств и еды, и если бы не Майя, – он снова показал на меня посохом, – то деревня вымерла бы еще до последнего снега!

Все молчали. Никто не знал что сказать, что сделать или что подумать. Никто не мог принять того факта, что в смертях столь многих мужчин виноваты не духи, не я, а банальная неудача встречи с более сильным противником. Все было крайне прозаично. О таком не будут слагать легенды, не напишут песни. Люди просто погибли, встретив противника, который превосходил их по силе.

Но для меня это, как ни странно, было хорошим знаком. Люди, закованные в металл, боевая тактика, мечи, в конце концов. Нет, этот мир не застрял в каменном веке, отнюдь. Это мы, наш народ был технологически отсталым. И хоть это удручало, тем не менее внутри поселился слабый огонек надежды на более светлое будущее. Ведь кто-то в этом мире должен быть достаточно умным, чтобы положить конец этой нищете и вечному голоду. Должен же быть кто-то. Хоть кто-то.

Я будто бы оказалась одна, брошенная в сером потоке заурядных жизней. Молча смотрела на лица людей вокруг, и не видела в их глазах ни единой искорки надежды. Лишь мрак, безысходность и скорбь.

Мой взгляд зацепился за ребенка, совсем еще младенца. Видела его и его мать. Ребенок родился совсем недавно, буквально пару месяцев назад, и его отец не вернулся из похода. У этой семьи было мало земли. У нас был лишь жалкий клочок, но они бедствовали еще хуже нас, и единственная их надежда была на этот поход, обернувшийся в итоге трагедией. Младенец плакал, а вместе с ним плакала и его мать.

И они были не единственными. Вот еще одна семья, потерявшая кормильца. Они вообще не имели земель, выменивали ягоды, яблоки и грибы на зерно. А у этих отец был кожевником – пару раз видела как он обрабатывал шкуры отваром рыбьего жира. Деревня осталась без мастера по выделке, а его сын был лишь трех годов от роду и не умел еще ничего. Обуви не будет в течение пары лет.

Вокруг плакали дети. Сама была ребенком, и эмоции бурлили внутри. Хотелось сделать что-то, успокоить их, сказать, что все будет хорошо, но я не могла. Я едва могла помочь самой себе. Моя семья с трудом находила способ выжить из года в год, и даже так родители старались дать мне все самое лучшее. Плач детей вокруг, в один момент потерявших своих отцов, разрушил тишину морозного северного воздуха. Вся деревня залилась этим плачем. Настали трудные времена.

Но я не допущу этого.

Ни один ребенок больше не будет плакать.

Клянусь.

* * *

Весна наступила быстро. Мой день рождения уже не отмечали с таким размахом, да и в целом отношение ко мне все еще оставалось неоднозначным: некоторые считали меня виноватой во множестве смертей, другие просто старались игнорировать. В целом, из-за этого деревня разделилась на два лагеря, примерно равных по численности. Но меня это уже не особо заботило.

Когда сошел снег, родители отправились работать в поля, а нянчится со мной приходилось друиду. Впрочем, он был не против, да и не раз говорил о моем потенциале. Я ему еще покажу потенциал, мать его за ногу. Настало время технологического прорыва.

– Хьялдур, – коснулась плеча спящего в гамаке Шамана, – Хьялдур!

Он встрепенулся, и храп внезапно прекратился. Друид в панике стал оглядываться по сторонам, а затем лениво посмотрел на меня.

– М-м? – протянул он, закрывая глаза и проваливаясь обратно в сон.

– Хьялдур! – крикнула еще громче и ударила его ладонью по бедру. – Вставай!

– Да что случилось… – он начал ворочаться и с грохотом упал с гамака. – Тьфу… Что случилось, Майя? Зачем ты будишь старика?

– Ты не старик, – ухмыльнулась.

– Но-но! Я прожил на этом свете уже сорок две зимы.

Удивленно вскинула бровь. На свои года он никак не тянул.

– Сорок два года?

– Ага… – пробурчал и подошел к столу, на котором среди кучи разных трав стоял кувшин с водой. – Это на сорок лет больше, чем ты.

– Я умею считать, Хьялдур.

– Да ну? – удивленно глянул и большими глотками стал пить ледяную воду.

– Ага. Сорок и два будет сорок два. Я же злой дух, забыл?

– Ну да, ну да, точно… – вздохнул и поставил кувшин на стол, а сам упал на табуретку. – И что же ты поведаешь мне сегодня, злой дух в теле ребенка?

– Вопросы. И только вопросы.

Хьялдур усмехнулся и вытер рукавом свою бороду.

– Задавай.

– Где ближайшая большая деревня?

– Ты имеешь в виду город?

– Наверное, – пожала плечами, – город. Какой самый близкий? Где живет Ярл?

– Хм… – он стал задумчиво гладить безобразную, растрепанную бороду. – Скаген ближе всего, им правит Ярл Дургальф. У него сын твоего возраста, кстати, зовут Кунникт, так что ты…

– Не интересует. – перебила его. – Как далеко до Скагена?

– Четыре дня на ногах, вороненок.

– А в цифрах?

– Четыре дня, – он вскинул бровь, непонимающе глядя на меня. – Я ведь ответил.

– Ты не понимаешь! – этот разговор начинал порядком злить. – Как измеряется расстояние? Сколько будет в цифрах?

Друид молчал. С надеждой смотрела на него, но во взгляде мужчины читалось лишь полное непонимание.

– Хьялдур, как измерить расстояние?

– Четыре д…

– Я не спрашивала про время!

Шаман мгновенно замолчал и стал смотреть на меня, а я лишь меряла хижину шагами. В голове крутилась очевидная, но странная мысль – эти люди не имеют единиц измерения расстояния, длины и всего с этим связанного. При этом они вполне успешно плавают на кораблях на юг и грабят местных. Как это у них получается? Неужели они и правда измеряют расстояние в днях?

– Хьялдур, ты не думаешь что это глупо?

– Глупо? Почему же?

– У людей разные ноги, понимаешь? А если туда пойду я? Сколько я буду идти? Не четыре дня, ведь я быстро устаю.

Он задумался над моими словами. Наконец-то, мыслительный процесс пошел!

– Но зачем тебе в Скаген, Майя?

Твою мать. Звонко влепила себе ладошкой по лбу и огорченно вздохнула, глядя на друида. Он до сих пор не понимает, что имею в виду.

– Мне и не нужно в Скаген! Встань!

Друид послушно встал.

– Пройди от одного конца дома до другого. Сколько шагов у тебя это займет?

Мужчина нахмурился, но медленно, считая шаги, пошел по хижине. Насчитал шесть шагов.

– Смотри, – теперь по хижине пошла я, – десять, девять…

Вышло шестнадцать.

– Эта хижина размером в шесть твоих шагов. Но если брать мои шаги, то их будет шестнадцать. Понимаешь?

Он кивнул. Нихрена не понял, и это было заметно.

– Но что если нужно посчитать точно? Чтобы все могли использовать одну и ту же меру, как с зерном?

– Ты предлагаешь взять за меру расстояния чьи-то шаги?

Довольная собой, улыбнулась.

– Не-а! – весело ответила. – Мы придумаем другую меру!

Друид улыбнулся и весело засмеялся, а затем ласково потрепал по голове. Недовольно покосилась, и он тут же одернул руку. Нечего мне прическу портить, косу заплетать очень больно!

– И что же будет мерой? – спросил, улыбаясь.

Ему нравилась моя идея, это было заметно по широкой улыбке и искорке в глазах. В конце концов, он был ученым человеком, по меркам этого мира, и страсть к новым знаниям и открытиям была в нем непреодолимой.

– Узнаешь вечером. А сейчас сладенького хочу!

Улыбка мгновенно исчезла с его лица, и он устало вздохнул. А что поделать, за знания, накопленные за тысячи лет, надо платить. Вскоре я уже уплетала за обе щеки хлеб с медом, который достался друиду ценой множества пчелиных укусов и слез боли. Не мои проблемы, впрочем, я сладенького хочу.

В ожидании вечера начала прикидывать другую мысль по поводу улучшения качества жизни, но пока что не могла реализовать даже на бумаге – ее еще, черт возьми, не изобрели. У Шамана была береста, на которой он царапал руны. Потом их сжигал в ритуальном костре, однако выцарапывать чертежи, особенно слабыми детскими пальцами, было бы весьма затруднительно. Впрочем, идею мысленно сохранила и пообещала себе вскоре попробовать ее воплотить.

Когда солнце начало опускаться за горизонт, мы со знахарем пошли в сторону деревни. По моему приказу, друид взял с собой относительно прямую палку из тех дорожных посохов, что у него были. По пути наткнулись на моего отца, который как раз шел в лес, к Хьялдуру, чтобы забрать меня домой.

– Пойдем скорее, ну! – взяла их обоих за руки и потащила к деревне.

Друид старался не отставать, так как ему было крайне интересно понять мой замысел, а вот отец моего энтузиазма не разделял. После тяжелого рабочего дня хотел спокойно прогуляться до дома, где его уже ждет горячая пища, а не бежать туда, сломя голову.

Но наука не терпит отлагательств! Вскоре мы добрались до поселения. Некоторые, как обычно, сторонились меня, но при виде друида все же уважительно склоняли головы. Здесь уже было недалеко до нашего дома, так что мы дружной компанией ввалились на ужин, который приготовила мама.

– Хьялдур! – радостно воскликнула она, увидев нашего гостя. – Я не ждала тебя. Что-то случилось с Майей?

– Нет, нет, Хельга, я просто…

– Друид поможет мне со знаниями! – гордо задрав голову заявила. – И сегодня я буду ночевать у него!

– Что? – удивленно посмотрела мама.

– Что?! – еще хлеще удивился Шаман, но я лишь показала ему язык.

– Но Майя, Хьялдур же… – начала было мать.

– Ладно, ладно, ничего, – улыбнулся друид. Быстро он. – У вашей дочки есть хорошая идея, и ей нужна помощь.

Мать неодобрительно покосилась на меня, но я лишь пожала плечами. Тут дело первостепенной важности, в конце концов. Стоит вопрос о выживании всей деревни, так что времени на здоровый сон, к сожалению, нет.

– Так что ты хотела показать, Майя? – он положил мне руку на плечо.

Отошла на пару шагов от отца и друида, до сих пор стоящих на пороге, и забрала посох из рук знахаря. Примерно прикинув, что рост отца, должно быть, около двух метров, поставила палку сбоку от него и принялась отмерять середину роста. Инструментов у меня не было, так что отмерять все приходится на глаз. Но в целом половина его роста была примерно там, где начинался пояс.

– Хьялдур, пометь вот тут, – показала друиду место на посохе, покрытом рунами.

– Пометить?

– Да, сделай засечку.

– Майя, нельзя портить руны!

– Нельзя злить и без того злого духа! – грозно посмотрела на друида, и тот молча поднял руки вверх, будто бы сдавшись.

Достал из-за пазухи нож и сделал небольшую засечку на посохе. Еще раз посмотрела на длину, которую мы только что отмерили. Это и вправду было похоже на метр. Впрочем, называть это метром было бы кощунством, ведь точность такого метода измерений была мизерной, поэтому придумаю другое название попозже.

– Да, все! – радостно воскликнула и быстро подбежала к столу. – Мам, пап, я пойду!

Напоследок схватила со стола кусок хлеба и небольшой кусочек мяса и затем, взяв друида за руку, вместе с ним выбежала из дома.

Радости моей не было предела. Вроде бы не делаю ничего особенного, однако возможность создать целую единицу измерения будоражила воображение. Жаль, что в прошлой жизни не учила математику и геометрию, иначе смогла бы сейчас правильно рассчитать метр, наверное. Впрочем, все это неважно. Мы только что создали золотой стандарт, и это главное.

С такими мыслями добралась обратно до лекарской хижины.

Отец был большим. Никто с этим не спорил, потому что это было слишком очевидно, чтобы не признать как факт. Не могу сказать, был ли он два метра ростом, однако это уже неважно.

На местном языке, слово “нога” произносится как “лаггль”. Это слишком длинное и неудобное слово для единицы измерения, так что сократила его до простого “лаг”. Таким образом, при помощи моего отца, мы с Хьялдуром отмерили первый в этом мире лаг.

Друид уже не сопротивлялся моим экспериментам и послушно отломил лишнюю часть посоха, оставив ровно один лаг.

– Смотри! – положила посох на пол, прислонив концом к стене. – Дай нож!

– Майя…

– Дай!

Он усмехнулся и протянул мне кремневый нож с деревянной рукояткой, обмотанной полосками кожи.

Сделала засечку на полу там, где был другой конец лага. Затем переложила палку и отмерила еще один. Таким образом, смогла наконец точно измерить длину хижины друида, используя хоть какую-то систему измерения кроме абстрактных шагов.

– Смотри! – показала пальцем на свежие засечки на полу. – Твой дом по длине как пять лагов!

Шаман присел на корточки, прикасаясь пальцами к засечкам. Взглянул на конец комнаты.

– Но там ведь еще остается место, которое меньше лага.

– Правильно, – улыбнувшись, кивнула. – Потому что кроме лага должно быть что-то меньше. Один лаг будет иметь в себе сто сантилагов, а сто лагов будут одним килолагом! Килолагом… – поморщилась от неприятного ощущения на языке. – Нет, килагом. Просто килагом.

Друид задумчиво гладил бороду, разглядывая то одну, то другую засечки на полу.

– И нам нужно как-то отмерить сто са… со…

– Сантилагов.

– Сто сантилагов, да. Как ты будешь это делать?

Пожала плечами.

– Отломим кусочек веточки. Будем прикладывать и смотреть. Если получится сто, то это сантилаг. Если нет, то будем пробовать еще. Давай!

Бросила ему охапку тонких ветвей, которыми обычно разводили огонь, и друид, явно рассчитывавший на крепкий сон этой ночью, измученно вздохнул.

И мы начали.

Сперва и я, и Хьялдур прямо-таки горели энтузиазмом. Мы то и дело отмеряли очередной лаг, лишь для того, чтобы испещрить его множеством засечек, но все наши попытки были провальными. Мы пытались снова и снова, и то я, то Хьялдур подбадривали друг друга, чтобы не сдаться и не провалиться в сон.

В какой-то момент услышала, как в ночном лесу воют волки.

– И не страшно тебе тут жить? – спросила знахаря.

– Нет, не страшно, – улыбнулся он, отщипнув очередного кандидата в сантилаги, – люди страшнее.

– Думаешь?

В ответ он лишь взглянул на меня и загадочно улыбнулся.

Ночь продолжалась.

Мы истратили уже почти все тонкие веточки, которые у нас были, но никак не могли вычислить сантилаг, что было необходимо для создания системы мер. В конце концов, мои руки стали слабеть, веки будто бы налились свинцом, а сама я стала проваливаться в глубокий сон.

Разбудил меня крик Хьялдура.

– Нашел! Я нашел его! – радостно кричал он, держа в двух пальцах короткий обломок веточки. – Нашел, Майя!

За окном ярко светило солнце. В лесу пели утренние птицы, где-то со стороны деревни слышались голоса людей, идущих на работу в поля.

Аккуратно взяла стандарт сантилага из пальцев Хьялдура, и тот сразу же упал на пол и стал громко храпеть.

Он искал его всю ночь. Весь пол в его доме был похож на тюремную камеру – десятки тысяч почти одинаковых, но все же слегка отличающихся засечек. И лишь одна стала золотым стандартом.

Сегодня мы открыли геометрию.