Текст книги "Наследие Архассара (СИ)"
Автор книги: Apolra3529
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)
Снаружи сияло солнце и бушевало пламя.
Десятки нелепых человекоподобных фигур носились по стене туда-сюда, объятые огнём, горели заживо и падали вниз. От их жутких воплей закладывало уши, Нума едва не попятилась обратно в тайник – и тут увидела виновника этого хаоса.
Альтахар пронёсся в воздухе над полем битвы, сверкая чешуёй, могучий и прекрасный. Из его пасти вырвался очередной поток огня и поразил бегущих на подмогу своим чудищ. Несколько лучников выпустили тучу стрел, которые отскочили от золотой брони, будто тростинки.
– Прыгай, Нума! – Дракон заметил её и устремился вниз. Уцелевшие враги бросились врассыпную, а Нума бесстрашно прыгнула с края стены и приземлилась на спину Альтахара. Он расправил крылья, отчего со стены снесло вихрем ещё нескольких страшилищ, и стрелой взмыл в воздух.
Нума не могла поверить, что всё позади, всё самое страшное. Ей хотелось одновременно петь и плакать, кричать и смеяться в голос. Но вместо этого она обняла летящего дракона за шею и прижалась щекой к сверкающей чешуе.
– Я уже говорила тебе, что драконом ты гораздо красивее, – шепнула она.
– Ты – пламенная душа, принцесса Нума, – сказал в ответ Альтахар. – Я чувствую, через что тебе пришлось пройти ради меня, и твоему подвигу воистину нет равных, как и твоей отваге. В твоей крови пылает древний огонь, словно мы с тобой – родня.
– Разве такое может быть? – Удивилась принцесса, а потом вспомнила: – Как твоя рана?
– Её уже нет; драконом я исцеляюсь быстрее, чем человеком. Надеюсь, мне недолго осталось быть им, и старый волшебник сдержит своё слово, как мы сдержали своё.
Они поднялись высоко в небо, обгоняя стаи изумлённых птиц, и вскоре горы Кодаи, их таинственные обитатели-чудовища и древние тайны остались позади. Но ни дракон, ни принцесса старались не думать о том, что ожидает их впереди.
========== 12. Жертва ==========
Обратный путь всегда короче, чем путь туда, особенно если поход увенчался успехом. Путешественники лишь ненадолго задержались, чтобы подобрать оставленные Нумой у подножия гор Кодаи припасы, после чего уже не тратили время понапрасну. Альтахар летел так, как не летал ещё никогда, и принцесса едва удерживалась на его спине. Не без тревоги она поглядывала на его правое крыло (ибо в битве он был ранен именно в правую руку), и вновь дракон успокаивал её, уверяя, что вполне здоров. Нума ощущала, что он тоже тревожится, но причина тому была иной: он сомневался, что Гальминде исполнит своё обещание. Впрочем, разве волшебник вообще давал какое-то обещание?
Нума же старалась не думать ни о чём. Она ничего не чувствовала от амулета, словно это было самое обычное, хотя и красивое, старинное украшение. Быть может, потому, что она не имела чародейского дара, или же сам амулет скрывал от неё свою мощь. Её это не заботило: лишь бы волшебство помогло!
Итак, обратный путь оказался недолог, и наконец-то впереди показались знакомые красноватые скалы, служившие домом Гальминде. Вновь дракон и принцесса пролетели сквозь призрачную стену и опустились на землю у волшебного жилища. Хозяин уже стоял в дверях и встречал их; в руке у него тускло горел светильник.
– Мы привезли то, что ты просил, почтенный, – заговорил Альтахар; близилась полночь, и Нума ощущала его беспокойство. – Возьми амулет и, прошу тебя, сними заклятье.
Нума спрыгнула на землю и с поклоном подала амулет волшебнику. Тот не без трепета взял его (светильник при этом преспокойно завис в воздухе), внимательно оглядел, и принцесса поразилась выражению его сурового лица. Казалось, что он держит в руках величайшую в мире святыню, едва ли считая себя достойным обладать ею.
– Как вам удалось достать его? – Спросил Гальминде. – Кто из вас прошёл сквозь стерегущее пламя? Ты? – Он глянул на дракона.
– Это сделала я, почтенный, – сказала Нума. – Проход был слишком узок для Альтахара, и пришлось идти мне. Я испугалась, увидев огонь, но ради него… словом, я как-то прошла. Теперь, пожалуйста, расколдуй его, ведь мы исполнили твоё веление.
– Давай-ка ещё раз побеседуем, принцесса. – Волшебник взял было её за руку, но девушка высвободилась.
– Если желаешь говорить со мной, почтенный, – твёрдо произнесла она, – говори при Альтахаре; он – мой друг, и мне нечего таить от него.
– Как знаете. – Волшебник хмуро оглядел обоих. – Только пусть он сперва перевоплотится, уже полночь.
Нума не успела отвернуться и впервые увидела, как происходит превращение. Оно оказалось не таким уж страшным, как она мысленно рисовала себе, но всё же не самым приятным зрелищем. Нелегко было ей смотреть, как могучее драконье тело тускнеет, чернеет, съёживается, расплывается бесформенной тенью и лишь потом обретает знакомый человеческий облик.
– Хорошо. – Гальминде спустился с крыльца. – Я скажу это тебе в лицо, принцесса Нума: он использовал тебя, чтобы добиться своей цели. Видишь, он отворачивается, стыдится глядеть тебе в глаза; значит, я прав! Думаешь, он спас тебе жизнь из благородных побуждений? Да, он много раз пытался пробраться в горное хранилище и добыть амулет, и давно сообразил, что ему не пролезть в узкий лаз. Значит, для этого нужен кто-то маленький и стройный – например, юная девица, которой не жаль будет пожертвовать, если дело пойдёт прахом. Не выйдет – не беда; мало ли на свете других девиц, стройных и наивных, верящих в благородных драконов из мамкиных сказок?
Никогда прежде Нума не жалела о том, что осталась в живых, но в этот миг пожалела. На Альтахара было больно смотреть – его лицо казалось каменной маской, в глазах застыла нечеловеческая боль. А потом по его щекам покатились слёзы, губы сжались крепче, но он так и не проронил ни слова. И Нума всё поняла.
– Как бы то ни было, – заявила она волшебнику, – я хочу, чтобы ты снял с него заклятье. Я могу требовать этого от тебя, ведь это я достала амулет. Расколдуй его, а потом будь, что будет.
– Дело в том, принцесса Нума, – продолжил Гальминде, нимало не смущаясь, – что твой так называемый друг не сказал тебе ещё кое-чего – последнего условия для снятия чар. Для того, чтобы он снова стал драконом, нужна жертва – добровольная жертва, заметь! Кто-то должен согласиться отдать свою жизнь за его чешуйчатую шкуру. Да, я знаю, ты уже готова сделать это, он так и рассчитал. А теперь подумай: стоит ли этот лицемерный лжец в чешуе твоей юной жизни?
– Клянусь тебе, Нума, я этого не знал! – Такого мучительного стона, какой вырвался у Альтахара, Нуме ещё не доводилось слышать. – Он прав, моя шкура действительно не стоит твоей жизни. Пойдём отсюда… если ты ещё можешь верить мне после того, что он сказал…
Нума неспешно подошла к нему и сделала знак молчать.
– Я всё знаю, Альтахар, что было и чего не было. – Она решительно повернулась. – Слушай меня, почтенный Гальминде! Я согласна принести ту жертву, о которой ты говорил. Бери мою жизнь, только верни Альтахару его прежний драконий облик. Мне нет дела до правды или лжи, я… – она вновь оглянулась и твёрдо закончила: – Я люблю его.
– Нума… – Едва слышно прошептал Альтахар, и горное эхо, подхватившее возглас, прозвучало погребальным стоном. Принцесса же спокойно приблизилась к волшебнику.
– Делай то, что нужно для превращения, почтенный. И прощай.
В глазах Гальминде что-то мелькнуло. Жалость? Сожаление? Стыд? Но он не сказал ничего, лишь вернулся в дом и вскоре появился с мешочком каких-то трав. С помощью светильника он разжёг прямо на земле костерок из них, потом велел обоим – Нуме и Альтахару – лечь на землю по обе стороны костра.
– Ты безрассудна, принцесса Нума, – только и сказал волшебник, – но поистине, твоей силы духа хватило бы на целую стаю крылатых чешуйчатых гадов. Я преклоняюсь перед тобой, хотя и не могу спасти от твоей же собственной глупости.
Гальминде высоко поднял амулет обеими руками и громогласно затянул странную песнь на каком-то древнем языке, от которой словно содрогнулись основания могучих гор. Дым от костра взметнулся вверх, расстелился по земле, и Нума почувствовала, что растворяется в нём. «Не так уж это больно», – подумала она напоследок. И успела добавить: «Прощай, Альтахар. Вряд ли мы с тобой встретимся снова, но знай, что я ни о чём не жалею».
Она знала, что он её слышит. И услышала в ответ: «Я люблю тебя, пламенная душа…»
========== 13. Анхасанель ==========
Солнечный свет слепил глаза. Пришлось закрыть их, что потребовало неимоверных усилий. Всё тело казалось невыносимо тяжёлым, не было сил даже чуть-чуть пошевелиться. Но на смерть это не походило.
И Нума, принцесса Дармы, открыла глаза.
Показалось ей, или всё вокруг слегка уменьшилось? Но место осталось прежним: буро-красные горы, обиталище волшебника Гальминде. На земле – остатки костра, серый пепел чародейских трав. Рядом сидит на корточках сам чародей и недоуменно глядит на неё, а подле него лежит Альтахар во всём великолепии своей золотой брони. Странно: они как будто тоже уменьшились. Что же со мной произошло?
– Анхасанель, – произнёс Альтахар. Нума не знала, что это означает, но что-то в ней отозвалось на это слово.
– Да приди же ты в себя… не знаю, как теперь тебя называть, принцесса Нума. – Гальминде поднялся на ноги и провёл рукой по её боку. Раздался странный звон, похожий на… звон драконьей чешуи.
Нума склонила голову и оглядела себя – шея вдруг оказалась гораздо длиннее, чем была прежде. Она увидела когтистые лапы, могучее тело, сложенные крылья… они тут же затрепетали, потом развернулись, и она с ликующим криком взмыла в воздух.
Случилось невероятное – она стала драконом.
Она описала круг и вернулась на землю, опустившись рядом с Альтахаром. О, как он смотрел на неё! Она склонилась к нему и прижалась головой к его голове, не зная, как по-другому выразить нежность.
– Но… как это случилось? – Собственный голос казался ей ниже и глубже, напоминая звук какого-то духового инструмента. – Это из-за амулета? Или заклятье перешло на меня?
– Нет, – ответил волшебник, улыбаясь в усы, – ты теперь настоящий дракон, как если бы родилась им. Такая же, как и твой избранник.
– Но ведь я должна была умереть.
– Я этого не говорил. Ты должна была пожертвовать своей жизнью и пожертвовала. Умерла принцесса Нума, зато родилась женщина-дракон. Даже я не знаю, почему так вышло. Возможно, тому причиной действительно амулет – никто на свете не знает его полной силы, и мне понадобятся годы, чтобы овладеть ими. Через него ты всего лишь обрела свою истинную сущность, пламенная душа – так он назвал тебя, верно?
– Ты испытывал нас, Гальминде, – сказал Альтахар. – Поэтому ты…
– Нет, вовсе не поэтому, просто я не слишком-то люблю драконов – ты знаешь, почему. Я привык, что все живые существа ищут для себя выгоды, и драконы тоже, поэтому вполне искренне предупреждал юную принцессу. – Он замолчал с несколько озадаченным выражением лица. – И в самом деле, почему ты стала драконом? Ты желала этого?
– Я даже не думала об этом, почтенный Гальминде. Я желала лишь помочь тому, кого полюбила всей душой. – Они вновь посмотрели друг на друга. «Интересно, я такая же красивая, как он?» – мелькнула в голове мысль, и тотчас же пришёл ответ: «Ты ещё красивее, любимая».
– Вот как… – Волшебник задумался. – Значит, вам на помощь пришла сила, что превыше любого древнего волшебства, та, что соединила ваши души. Та, что издревле зовётся любовью. А перед её мощью, как известно, склоняются даже волшебники и падают любые чары. Сказки не лгут.
– Значит, сказка о драконах, несущих справедливость и защищающих слабых, продолжится?
– А это уже в ваших руках… или что там у вас, чешуйчатых, – ворчливо добавил волшебник, но глаза его смеялись. – Пусть пребудет с вами благословение этой земли и небес, и да продлится род Архассара Великого. Кстати, тебе нужно новое имя, принцесса, но пусть тебе его даст твой супруг.
– Я уже выбрал, – сказал Альтахар. – Ты будешь зваться Анхасанель, что значит «пламенная душа». Имена драконов – не пустой звук, и это подойдёт тебе лучше всего.
Анхасанель, супруга Альтахара из рода Несущих справедливость, склонила голову, а потом вновь выпрямилась. Где-то на краю её меркнущей человечьей сущности прозвучали едва слышные слова: «не забывай, кто ты». «Я не забуду», – мысленно ответила она. – «Я – бывшая принцесса, ставшая жертвой несправедливости, и я буду помогать всем прочим напрасно обиженным, и научу этому своих детей. Иначе зачем я обрела этот облик и эту мощь?»
– Ты рассудила правильно, – сказал Альтахар; странно – теперь они слышали мысли друг друга так, словно высказали их вслух. – А теперь летим, и я покажу тебе землю своих предков, которая станет землёй наших потомков.
– Летим, Альтахар! – Они вместе поднялись в воздух, вновь благодаря волшебника и прощаясь с ним. Гальминде смотрел им вслед и лишь поднял руку в благословляющем жесте. Кто знает – возможно, всё произошедшее смягчит его сердце и переменит его отношение к драконам.
Супруги летели медленно, ибо Альтахар не хотел утруждать жену, непривычную к полётам – по крайней мере, на собственных крыльях. Но с каждым взмахом этих крыльев Анхасанель ощущала себя всё сильнее и увереннее. К тому же, теперь они могли лететь и по ночам, не прерываясь.
– Я ни на миг не верила тому, что говорил о тебе Гальминде. Я всегда доверяла тебе и знала, что ты не лжёшь.
– А я тогда испугался, – признался Альтахар. – Испугался, что ты можешь поверить, ведь люди привыкли верить хитро выстроенным словам, а не чувствам, как мы.
Анхасанель помолчала, привыкая думать о себе по-новому. «Мы» – значит «драконы».
– Скажи, Альтахар, отсюда далеко до Дармы?
– Не очень. Ты скучаешь по родине, милая?
– Нет, – подумав, ответила Анхасанель. – Уже нет. Но я чувствую, что должна свершить суд над теми, кто надругался над моей бывшей страной. Пусть это будет последнее деяние Нумы, прежде чем она уйдёт навсегда.
***
Шафро боялся.
Страх давно уже проник во всё его существо, стискивал грудь днём, душил по ночам, и убийце казалось, что его душат руки врагов. Он не мог оставаться один ни днём, ни ночью, окружил себя многочисленной стражей, но не мог быть уверен в их надёжности, ибо его власти приходил неизбежный конец.
Народ Дармы не получил от него ничего, кроме громких слов и пустых обещаний. Истощённая земля отказывалась родить, опустевшая после недавней войны казна никак не наполнялась, и зрелища кровавых казней «врагов» уже не удовлетворяли народ. Ему хотелось хлеба. И если его не дать, народ возьмёт его сам, и всё начнётся с начала, обернувшись очередным бунтом.
Шафро слышал, что где-то в горах скрываются сторонники восстановления монархии, слышал, что они набирают силу и выжидают время для нанесения решающего удара. Сил на ответный или упреждающий удар у Шафро не было. Кроме того, его всё ещё тревожила непонятная судьба принцессы Нумы, похищенной драконом, потом объявившейся живой и невредимой в Арсе и вновь скрывшейся оттуда в неизвестном направлении.
Тревога выгрызала пустоту в душе убийцы, и её надо было чем-то заполнять. Поэтому решено было отправиться на охоту в леса, что расстилались недалеко от столицы. Конечно же, в сопровождении охраны и в надежде, что удачная охота прибавит им веры в своего правителя. С такими мыслями Шафро собирался на свою последнюю охоту в последний день своей жизни.
Никто так и не узнал, что же сталось с правителем и его свитой; их не нашли ни живыми, ни мёртвыми. Зато огромный участок выжженной земли недалеко от леса навёл тех, кто не был лишён ума, на вполне верные мысли…
… Дракон налетел неожиданно – совсем как в тот злосчастный день, когда было испорчено столь красочное зрелище. Небо потемнело, и сверху обрушился поток огня. Кони взбесились и помчались назад, но и оттуда уже надвигалась волна пламени. А потом он спустился и остановился в воздухе прямо перед Шафро.
Этот дракон не походил на того, что унёс принцессу. Он был чуть поменьше, и его золотая чешуя отливала не огнём, а серебром («Совсем как волосы девчонки», – отчего-то вспомнил Шафро). Тёмно-серые глаза дракона смотрели ему в лицо и проникали в его трусливую и жестокую душу. И Шафро не смог не порадоваться тому, что его охрана бросилась наутёк и не увидела, как их правитель позорно намочил со страху штаны.
Анхасанель, ставшая на миг Нумой, не стала тратить на него слова – да он и не понял бы их. Распахнулась огромная пасть, хлынул поток огня, и Шафро исчез в нём. А следом и его приспешники, тщетно пытающиеся спастись бегством.
***
– Сперва я хотела сжечь замок, – рассказывала Анхасанель мужу на лету, – но потом подумала о слугах, которые ни в чём не виноваты и вынуждены служить этому негодяю. Я чувствовала его страх и именно так нашла его. Надеюсь, что я не навредила Дарме.
– Этого нам не дано знать, любимая, – ответил Альтахар. – Ты свершила первую в своей новой жизни справедливость, а то, как люди воспользуются – или не воспользуются – её плодами, уже не тебе решать. Мы лишь помогаем, но главный выбор люди делают сами. Как сделала его ты.
– Я не жалею, Альтахар. В детстве я воображала себя драконом, потом стала считать это глупостью, но, быть может, так меня звала моя истинная сущность.
– И ты обрела себя, моя пламенная душа.
В старинных сказках упоминалось столько нежных слов, которые говорили своим возлюбленным герои и принцы. И все они казались пустым звоном по сравнению с этими – такими простыми, но произнесёнными голосом любимого.
– Ты говорил, что имена всех драконов имеют своё скрытое значение, – сказала она, помолчав. – А что означает твоё имя?
Альтахар улыбнулся. Ибо лишь сейчас его имя обрело, наконец, свой истинный смысл.
– Оно означает «наследие».
