Текст книги "Сказка наизнанку (СИ)"
Автор книги: AnyaSolo
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)
– Куда идти-то?
– На Майвинки.
– Ящеров хвост, – пробормотал Корвин, – А раньше сказать не могла? Мы же были сегодня в той стороне, могли бы скостить хоть пару сотен перестрелов*.
– Раньше это не имело смысла. Туда надо по темноте, – загадочно ответила Малинка.
– Мать, – с самым серьёзным видом спросил Корвин, – Ты сейчас точно знаешь, что говоришь? А то я ведь соглашусь. Не окажется потом, что это какая-нибудь ерунда?
Малинка поправила на голове платок, подняла глаза и твёрдо кивнула в ответ.
Майвинками в ту пору называли обширные камышовые заросли, тянувшиеся вдоль низкого берега Ночь-реки от бывшего острова Майвин и до самого морского побережья. Глядя с Майвина холма на шумящее и волнующееся в полной темноте травяное море глубиной в два человеческих роста, Корвин с ужасом думал о том, как они с Малинкой собираются там хоть кого-то найти. Однако Малинка выглядела абсолютно спокойной и уверенной в себе. Сняв с плеч котомку, она на ощупь отыскала там какой-то небольшой предмет, выпрямилась и поднесла находку к губам. Пронзительная переливистая трель пронеслась над водой Ночь-реки и отразилась эхом от ярого берега. В ответ раздалось сразу несколько резких, звенящих вскриков.
– Малинка, ты что? – воскликнул Корвин, торопливо спихивая коня с открытого места в камыши и бросаясь на землю сам, – Нас же сейчас ухокрылы порвут на тряпки!
– Не порвут, – спокойно ответила она, – Нам их и надобно. Но ты на всяк случай лежи спокойно и что б не увидел – не вставай.
Ухокрылы появились внезапно. Первый буквально свалился с неба, едва не упав Малинке на голову. Два других принеслись откуда-то с реки. Воздух тут же наполнился хлопаньем крыльев, немелодичными взвизгами, скрипами и курлыканьем. Помня Малинкин наказ, Корвин вжался в песок под корнями камышей, но на всякий случай всё же нащупал и вытащил из-за пояса топор. Первый миг он с трудом сдержался, чтобы не кинуться выручать жену от свирепых нелюдей, однако, присмотревшись повнимательнее, понял: на Малинку никто и не думал нападать! Ей просто были рады! Сложив свои огромные крылья, ночные летуны наперебой принялись гладить её, подпихивать запястьями, и при этом ни на миг не переставали визжать и скрипеть. А Малинка дружески похлопывала их по плечам и спинам ладонью и смешно наигрывла на своей странной дудке, иногда вставляя между трелями урчащие и всхлипывающие звуки. Потом она извлекла из котомки кусочки вяленого мяса и протянула их своим крылатым собеседникам. На несколько мгновений стало потише, но, по-видимому, долго молчать было выше ухокрыльих сил. Едва прожевав, они снова принялись болтать без умолку, и притихли только тогда, когда рядом с ними опустился на землю ещё один ух. Этот был крупнее прочих и отличался от них едва заметной серебристой сединой на морде и плечах. Он приземлился немного в стороне от Малинки, подошёл к ней неловкими осторожными шажками, завернулся в крылья, присел рядом. Этого Малинка тоже угостила мясом, но не толкалась с ним и не хлопала его по плечам. И разговор их выглядел совсем иначе: они неторопливо обменивались скрежещущими и курлычущими звуками, говорили по очереди, внимательно слушали друг друга. Наконец, ухокрыл поднялся, кивнул Малинке и взмыл в небо. Молодёжь (теперь-то Корвин ясно видел, что прилетевшие первыми ухокрылы были ещё очень молоды) с громкими прощальными криками последовала за ним.
– Я узнала всё, что смогла, – сказала Малинка, когда они с Корвином остались на холме одни, – Найо видел Свита прошлой ночью перед рассветом. Тот шёл от Светлой Мари в сторону Малиновых Звонов и проломил в кустах заметную тропу.
– А что они ещё говорили?
– Предупредили меня, что здесь оставаться нельзя: в камышах рыщут ракшасы. Так что лучше бы нам с тобой поскорее вернуться в лес и развести костёр.
– Малинка, да ты у меня, никак, тоже ведьма? – настороженно глядя на неё спросил Корвин.
– Что ты, милый, просто я немного разумею ухокрылью речь.
– Ничего себе! Это у вас, в Занорье, все так могут?
– Вовсе нет. Меня разговаривать с ухокрылами выучил один старый охотник. Эта окарина – его подарок. Мой отец был дружен с ним: мы часто заходили на Майвин проведать деда Вихра, а когда тот вконец обветшал, забрали жить к себе на хутор. Дед Вихор весь век провёл в Торме, бок о бок со зверьми и нелюдью и всяко любил о них порассказать. Многие думали, что он просто повредился умом на старости кругов, вот и болтает небывальщину, ну а мне было занятно слушать и мотать на ус. К тому же Найо – мой побратим. Когда он ещё только учился летать, да и я была совсем малявкой, нам довелось ночевать у одного костра и есть из одного котла.
– А ты мне никогда об этом не рассказывала…
– И впредь не буду, – кивнула Малинка, – Потому, что это секрет. Люди слишком жадные, лучше им не знать, что я умею подзывать ухокрылов. Все ведь захотят, чтобы я помогала им охотиться, добывать крыло. А я считаю, что этого делать ни в коем случае нельзя. Крылатые – такие же, как мы, только лучше: они никогда не изменяют своему слову и не убивают своих.
***
Кто мог знать, что Еловая горка, столько кругов бывшая мне домом и убежищем, станет темницей? Проста и надёжна оказалась ограда, что выстроил Ист: любая тропа, по которой я вздумаю уйти, приведёт меня назад. Я знала, что старые ёлки вокруг сочувствуют мне, но более мы не друзья. Нет, они не желали мне зла, просто им велено было стеречь – и они стерегли. Почтительно и непреклонно.
В доме всё было по-прежнему, даже прялка моя так и осталась лежать на долгой лавке, ждать меня у окна. Тот же коник у двери, стол в красном углу, старое лоскутное одеяло… Только спала под ним теперь, обняв Иста, Светлая Мара. А мне и не было жаль. Они оба, и Ист, и Мара, так изменились за пробежавший круг! С виду всё так же юны и прекрасны собою, они перестали быть каждый сам по себе. Мне стало видно, что эти двое подходят друг другу, как ключ и замок, и вместе становятся словно другим существом, более мудрым и сильным, чем каждый в отдельности. Знать бы, возможно такое между людьми или нет?
И ещё одно я узнала точно: человеку место – среди людей. Я тоскую по Свиту. Ищу во сне его рядом с собой, а вечерами всё невольно жду за дверью шагов. Мне не хватает его молчания, сварливых придирок, взглядов из-под ресниц… А ещё – дурацких шуточек Корвина. И Малинкиных песен. И конских вздохов, и перестука копыт за стеной, и хрумканья сеном в ночи…
Одно лишь меня утешает: Лучику нравится лес. А этлам нравится Лучик. Он же им радуется и не знает, что сила прекрасна, а не добра. Майви, увидев его в первый раз, тут же воскликнула:
– Уи! Какой хорошенький! Ист, когда у Ёлки родится ещё малыш, подаришь этого мне? Я буду как следует о нём заботиться!
У меня сердце сжалось в комок, а Ист спокойно ответил:
– Посмотрим на твоё поведение.
Мара тоже ласкова с Лучиком: часто берёт его на руки, чешет волосики гребнем, целует в щёчки… А Ист – водит с собой на двор показывать разные травы и учит разбирать голоса лесных птиц. Так когда-то учил он меня.
Нер сплёл для Лучика колыбельку из гибкой лозы, устелил её хвоей и мягкой травой, а Мара из тёплой кроличьей шерсти сшила ему одеяльце и поёт каждый раз тихонько и сладко, укладывая его спать по вечерам. Но, дождавшись, когда все в доме крепко заснут, я его забираю к себе, на простой тростниковый матрас, и, накрыв своим подолом, тихонько шепчу: “Не забудь, что ты – человечий сын. Дикий, свободный. Никому не дари своей воли.”
***
Ист сидел на крылечке в Ночной пади и задумчиво разглядывал молодой ясень, так хорошо разросшийся за последний травостав. Ночна неслышно вышла из дома, присела рядом.
– Не хватает его, да? – мягко спросила она. Ист кивнул.
– Что, сынок, опять с твоей Ёлкой всё не слава Творцу?
– Дёрганая она какая-то, того и гляди кидаться начнёт. Наверное, это из-за малыша. Ах, как же мне нужен совет кого-нибудь, кто разбирается в поведении людей! Как ты думаешь, когда малыш подрастёт, она станет опять послушной и ласковой?
– Милый, я не так хорошо, как Дол, разбираюсь в людях, но зато кое-что смыслю в детях. Детёныш твоей Ёлки ещё слишком мал. Пока он не отлучится окончательно от груди и не научится хорошо бегать, вам не следует слишком часто забирать его от матери и тискать у неё на глазах. Лучше будьте поласковее с ней самой. А ещё – сделайте ей логово, куда бы она могла прятаться вместе с детёнышем, и никогда не беспокойте её там. Хватит даже простой занавески в углу. Вот увидишь, она станет куда менее тревожной. Но я бы на твоём месте не рассчитывала на то, что Ёлка когда-нибудь сделается прежней. Юные люди, конечно, очень милы и забавны, но с возрастом у многих из них портится нрав. Особенно после появления детёнышей. Если ты хотел оставить Ёлку у себя в доме, не следовало сводить её с мужчиной и позволять рожать детей.
– А Дол говорил, что это необходимо для здоровья. И что люди, у которых нет детей, никогда не взрослеют до конца.
– Дол не вполне прав, – сказала Ночна со вздохом, – Да и откуда ему знать такие вещи наверняка? С одной стороны, сотворение детей забирает силу родителей, особенно матери. С другой – заставляет живое существо обрести истинный вид. Дол разводил людей не ради красоты и развлечения, а для работы в уделе. Конечно, он предпочитал иметь дело с предсказуемыми и вполне сформировавшимися людьми, чтобы сразу видеть, какие качества они передадут своим детям. Но разве это то, что нужно тебе?
– Благодарю тебя, мама, – сказал Ист, поднимаясь с крыльца., – Ты меня не слишком обрадовала, но многое объяснила.
Уже за околицей, в зарослях ивняка, его догнала Майви. Некоторое время она просто шла рядом, а потом взяла Иста за руку и негромко сказала:
– У меня раньше тоже был свой человек. Правда, он был старенький и сильно покалеченный, и потому быстро умер… Знаешь, он старался этого не показывать, но очень скучал по другим людям, особенно по своей жене и деткам. Может, Ёлка тоже скучает по этому своему дикому?
– Может быть, – вздохнул Ист, – Когда я завёл человеческого детёныша, то и представить себе не мог, как это сложно – быть владельцем существа со свободной волей.
– Ах, вовсе нет! Мой Полчеловека был милый и совсем не навязчивый. И он так трогательно заботился обо мне: охранял, угощал всякими ужасными человечьими лакомствами… Или вот крылатые. Они же тоже существа со свободной волей, но мне не нужно постоянно беспокоиться о них.
Ист заинтересованно покосился на Майви.
– А как ты их воспитываешь?
– Да никак. Я просто любуюсь ими и слежу, чтобы не болели.
Ист заметно повеселел.
– Сестрёнка, твоё чутьё безупречно, – ласково сказал он.
Вместо ответа Майви засмеялась, шутливо ткнула его кулачком в бок и сошла с тропы.
Комментарий к Корвин и Малинка спешат на помощь
*перестрел – имеется виду мера расстояния, примерно равная полёту стрелы (60 – 70 м)
История знакомства Малинки и Найо – https://ficbook.net/readfic/7426710
========== И все они встретились ==========
Был полдень. Ветерок едва тревожил горячий воздух у подножия старых сосен. Око посылало лучики в прорехи между их лап, украшая землю узором из ярких пятен. Лениво посвистывали птицы. Зной клонил всё живое в сон, и только хранитель Занор не спешил на покой. Он неторопливо объезжал свой удел. Как обычно, Ратха везла его через лес по Торговой тропе, однако сегодня рядом, держась за гриву лосихи, шагал Ист. Молодой этл оживлённо рассказывал что-то старшему, и, увлёкшись, не замечал, как сила щедрым потоком стекает в его след. Торговая тропа за его спиной на глазах зарастала буйным разнотравьем и молодыми побегами колючего кустарника.
Выслушав Иста, Занор благосклонно кивнул:
– Ну что ж, твоё решение понятно. Оно видится мне разумным и справедливым. Уверен, Дол тоже не станет возражать, ведь то, что осталось от его удела, остро нуждается в заботе. Об одном только призываю тебя подумать ещё раз: точно ли ты готов принять этого человека? Справишься? Не будешь после жалеть?
– Он не слишком мне нравится, – ответил Ист, – И я понимаю, что должен буду нести ответственность за его поступки, а если придётся, даже своими руками пресечь его жизнь. Но чутьё подсказывает мне, что так – правильно.
– Хорошо. Я постараюсь тебе помочь. Взамен у меня тоже есть небольшая просьба. С каждым разом я всё быстрее истекаю силой, покидая Ночную падь, и всё дольше восстанавливаюсь, возвратившись туда. И мне всё сложнее сдерживать голод во время потери силы. Дому нужен новый даритель. Я надеюсь, что вскоре им сможет стать твоя жена. Пока Мара ещё слишком неопытна, она нуждается в обучении. Позволь преподать ей несколько уроков на примере твоих людей.
– Это им не навредит?
– Как ты сам понимаешь, тёмная вероятность присутствует всегда, поэтому не стану утверждать, что воздействие будет полностью безопасным. Но я со своей стороны сделаю всё, чтобы не усилить тьму.
Вечер застал Занора в доме на Еловой горке. Вместе с молодыми этлами он сидел на лавке и вглядывался в Зеркало вод. В светящемся мареве было видно, как светловолосый человек с луком в руках быстро шагает по редколесью. А позади него остаётся след из мертвой, пожухлой травы.
– Короче, вот, – неловко произнёс Ист, – Я тут подумал немного и решил забрать этого дикого мага себе.
– Поздравляю, – насмешливо фыркнул Нер, – Ценное приобретение.
– Насколько оно ценное, нам ещё предстоит выяснить, – спокойно отозвался Занор, – Нер, если не трудно, встреть его и зафиксируй. Но прошу тебя обойтись без неоправданной жестокости: я хотел бы осмотреть это существо живым и по возможности невредимым.
Нер кивнул и вышел за дверь.
Вскоре его изображение появилось в Зеркале вод. В тот же миг и Свит увидел бегущего к нему этла. Мара вздрогнула: Нер двигался стремительно, окружённый золотыми крыльями силы, но и человек тоже оказался нечеловечески быстр, а лук держал снаряжённым. От первой стрелы Нер уклонился, не замедлив хода, вторую, словно надоедливую осу, сшиб ладонью перед самым своим лицом. Поняв, что не успевает выстрелить в третий раз, Свит отбросил лук в сторону, потащил из ножен тесак. Однако и это делать было уже поздно. Нер прыгнул вперёд, словно тигр, сшиб человека с ног и, взгромоздившись на него сверху, надёжно ухватил за оба запястья. Некоторое время Свит отчаянно сопротивлялся, пытаясь вырваться или хотя бы освободить руки, но не совладал с противником, а только выдохся в бесполезной борьбе. Его движения становились всё реже и слабее, и наконец, он замер, дрожа от напряжения и тяжело переводя дух. Нер обернулся к смотрящим на него через воду и спросил:
– Что дальше?
– Просто держи. Мы уже идём.
Вскоре все четверо стояли на травянистом склоне среди редких ёлочек и с интересом разглядывали человека, надёжно прижатого Нером к земле. Майви скорчила кислую рожицу:
– И это всё? А силы-то сжёг…
– Хочешь подержать его сама? – предложил Нер, – Это не так просто, как тебе кажется.
– Молодёжь, посерьёзнее, пожалуйста, – сказал Занор, подходя ближе, – Воздержитесь от бесполезных перепалок. Так что тут у нас?
Он протянул руку к лежащему на земле человеку. Тот взвыл и дико задёргался, едва не стряхнув Нера с себя.
– Да, прискорбно. Похоже, нет оснований рассчитывать на разумный контакт. Придётся погрузить его в сон.
– Да ну вот ещё, – буркнул Нер и резко ударил своего пленника в челюсть кулаком, – Так сойдёт? Будет дрыгаться – я добавлю.
Занор пару мгновений с неудовольствием разглядывал обмякшее тело, потом кивнул:
– Сойдёт. Приступим к осмотру. И начнём с того, что избавим его от лишней одежды.
Он расстегнул на человеке пояс, отложил в сторону. Следом полетели на траву свёрнутый плащ, полукафтан, верхняя рубаха из плотного льна, а потом и нижняя, тонкая… Помогая Маре стянуть с лежащего человека портки, Майви обнаружила под ними подштанники и удивлённо воскликнула:
– Зачем только люди носят на себе всю эту ткань?
– Мёрзнут, – с умным видом заявил Ист, – У них с возрастом сильно ухудшается выработка тепла. Ёлка когда была маленькая, бегала голышом и не жаловалась, а теперь носит две рубахи под сарафан, да ещё и душегрею сверху напялить норовит.
– А под ними ещё что-нибудь есть? – спросила Майви и, сгорая от любопытства, запустила было руку за гашник Свитовых подштанников. Мара тут же легонько шлепнула её по пальцам и строго сказала:
– Веди себя прилично. Не ракшась.
Майви обиженно надула губы и отвернулась, скрестив руки на груди.
Тем временем Занор опустился на колени рядом с лежащим на спине человеком и уже без помех провёл рукой по его телу от горла до паха, прикасаясь совсем легко, только кончиками пальцев, потом ещё раз, чуть плотнее, всей ладонью, и наконец, принялся объяснять.
– Девочки, посмотрите сюда. Видите яркий водоворот силы у него между ног, в основании позвоночника? Это – корневой колодец, один из самых важных в тонком теле живого существа. От его работы зависит желание и умение сберегать свою жизнь. Понятно, что с этим у нашего человека сложностей нет.
А вот здесь, в низу живота, находится колодец страсти, дающий способность получать удовольствие. Когда он чист и открыт, существо живёт, имея много радости от самых простых вещей: преодоления опасностей, поглощения пищи, занятий плотской любовью… Когда же работа его нарушена, существо несчастно без видимых причин и нередко становится завистливым и жадным. Здесь этот колодец тоже достаточно ярок, хоть и не безупречен.
На два пальца ниже грудины лежит колодец, отвечающий за уверенность в себе, дисциплину и самоконтроль. Существо с открытым колодцем воли свободно в своих решениях и умеет достигать поставленных целей. Кажется, что он здесь неплох, да? Всё это – колодцы выживания. Их правильная работа очень важна, и они почти одинаковы у всех живых существ со свободной волей.
А вот – главный колодец именно человеческого тонкого тела, колодец сердца. Люди, у которых он открыт – удивительные существа, они постоянны в своих чувствах, отважны, самоотверженны, впечатляюще милосердны. Всё это делает их такими привлекательными… Конечно, далеко не каждый из людей достигает состояния пробуждённого сердца, но такая вероятность присуща им всем от рождения.
Во время своего рассказа Занор то легонько выглаживал, то принимался осторожно, но глубоко прощупывать описываемый колодец , подталкивая и направляя течение силы в каждом из них. Добравшись до колодца сердца, он закрыл глаза, прижал обе ладони к груди Свита, словно пытаясь его согреть, и надолго замолчал, застыв в неподвижности.
– Папа, ты в порядке? – забеспокоилась Майви, – Что там?
– Ничего. Почти пусто. Колодец закрыт, сила течёт через него медленно, скудным потоком. Поэтому вместо лучших проявлений человеческой природы мы наблюдаем в основном её тёмную сторону. А ведь кажется, что должно быть совсем иначе, да? У этого человека трудно складываются отношения с другими людьми: слишком часто он не находит ни благодарности, ни понимания даже там, где вполне их заслужил, и не умеет быть чутким и благодарным сам. Как думаете, почему?
– Потому, что он вредный говнюк, – заявил Нер.
– Родовое проклятье? – предположила Мара.
– Или его дурно воспитывали в детстве, – добавила Майви.
– Всё, что вы сейчас назвали, не причина, а следствие, – сказал Занор, – Смотрите глазами силы.
Ист подался вперёд, но Занор остановил его и указал на Мару:
– Пусть попробует она.
Поджав губы, Мара придвинулась ближе, скользнула своими тонкими, холодными пальцами по рёбрам Свита, затем, насторожившись, остановила руку чуть ниже его сердца и обернулась к Занору с вопросом во взоре. Тот неторопливо кивнул:
– Да. Это и есть та самая маленькая особенность тонкого тела, которая превращает человека в мага. Колодец сердца повреждён. Редкий случай, надо сказать. Все человеческие маги, которых я знал, имели расщелину на уровне одного из высших колодцев развития, а значит, довольно долго не испытывали от своего недостатка никаких неудобств.
– Что же это получается, – огорчилась Майви, – Ему ничем нельзя помочь?
– До недавних пор он весьма успешно помогал себе сам. И даже открывал на время колодцы творения и прямого знания… Достигалось это применением ракшасьих стимуляторов, а не работой над собой. Закономерный итог заключается в том, что сейчас все эти колодцы сильно замусорены продуктами распада смолки. Вглядись. Что ты чувствуешь? – Занор взял руку Майви и аккуратно положил её крепкую, горячую ладонь Свиту на горло. Она вздрогнула и отшатнулась:
– Боль, страх и смерть. Это не его, а других существ.
– Это и есть смолка.
– Как отвратительно! А нет каких-нибудь других способов исправить ситуацию?
– Отломать башку, – буркнул Нер себе под нос, – Нет человека – нет неприятностей.
– Убить его всегда успеется, – возразил Занор, – Но в настоящее время с этим человеком связаны вероятностями сразу нескольких судеб, и одна из них принадлежит Ёлке. Если я правильно понял, Ёлка и её дети представляют для Иста определённую ценность. Поэтому мы не будем принимать неразумных решений, а поступим в соответствии со старой тормальской пословицей: бодливой козе спиливают рога.
Теперь уже все молодые этлы уставились на Занора с искренним удивлением. Он пояснил:
– От природы этот человек – довольно слабый маг. Расщелина в его тонком теле настолько невелика, что её можно просто закрыть.
– То есть он станет обычным человеком? – недоверчиво спросила Майви.
– Да. И надеюсь, не самым плохим. Поспешим, потому что эта правка болезненна, а он уже скоро начнёт приходить в себя. Руку, дарительница, – Занор протянул Маре свою ладонь. Она опустила глаза и робко прошептала:
– Я уже пыталась однажды править этого человека. Ничего не вышло. Наверное, мой дар недостаточен…
– Милая, это не так. Ты – этла. Твой дар прекрасен и сила чиста. Просто некоторые навыки приходят с опытом. Надо действовать, другого пути научиться нет.
Взяв ладони Мары в свои, Занор плотно прижал их к груди Свита и сказал:
– Давай вместе. Своди края.
Свит вскрикнул и дёрнулся, будто к нему прикоснулись раскалённым железом. Выждав ровно столько, сколько нужно, чтобы тавро оставило след на шкуре коня, Занор знаком велел Маре убрать руки, а сам принялся бережно оглаживать напряжённое и дрожащее тело человека.
– Тише, тише. Всё закончилось, всё хорошо.
– Ему очень больно? – испуганно спросила Майви.
– Уже нет. Просто плотное тело напугано, а тонкое – испытывает быструю смену неразумных состояний. Это скоро пройдёт.
– Папа! А он не начнёт пить смолку опять?
– При характерном для людей строении тонкого тела это не имеет смысла. Потоки силы, которыми люди в норме обмениваются между собой, настолько незначительны, что их накопление не оправдывает риска, связанного с охотой на ракшасов. Зато последствия длительного отравления смолкой, к сожалению, не заставят себя ждать. Я кое-что сделал для того, чтобы процесс чистки шёл полегче, но всё равно этого человека ждут две-три скверные луны. Ну всё. Он уже вполне пришёл в себя, а нам пора.
Поднявшись, он обнял Иста за плечи и повёл в лес.
– А что мне дальше со всем этим делать? – спросил Ист, оглядываясь на каждом шагу.
– Наблюдать и не вмешиваться, – с улыбкой откликнулся Занор, – Первые люди в уделе – это так увлекательно…
Едва они успели войти в молодой березняк, среди редких ёлочек показалась запыхавшаяся и взмокшая Ёлка.
***
Я стояла за спинами этлов и видела в Зеркале вод всё то же, что и они. Вольно здоровенному Неру мучить того, кто и близко ему не ровня! Ну а прочие каковы? С чего они взяли, что могут мешаться в мою жизнь? Я ж их не учу, как им жить в своём лесу!
Лишь этлы вышли за дверь, я стала соображать: как бы мне попасть к Свиту, да лучше раньше, чем все они. Я б успела, где б только силы взять? Ёлки-то больше мне не помогут… Вот тогда я и вспомнила, как смеялся когда-то Ист моим словам, а потом сказал, что права: хуторским растения силы – репа да лён. Кинулась я к своему заросшему репищу, стала искать, вдруг хоть одна завалящая репка где-нибудь есть. И нашла! Повинилась перед ней, как могла, что забросила репище, не хожу поливать, полоть. И репка сжалилась над моей бедой, позволила мне земной силы чуток зачерпнуть. А я ту репку – в карман, да не ломая корней. Пообещала ей, что на новом месте посажу и уж буду как надо следить. А потом вскочила я на Марино помело – и за дверь. Ух, никогда ещё в жизни я не летала! Страшнее, чем со Свитом на его дурноезжем коне! А хватило моей прыти совсем на чуть, только что слететь с Еловой горки да кубарем в кусты.
Я вбежала на еловый склон, когда этлы уже скрылись в лесу. Любопытный глаз Девы Луны ярко светил с небес. Свит сидел на земле, пытался надеть рубаху и всё никак не мог попасть ни головой в ворот, ни рукой в рукав. Я кинулась помочь, обнять, приголубить… Он увидел меня и сказал удивлённо и радостно:
– Ёлка?
А потом отвернулся и тихо добавил:
– Иди, догоняй своих остроухих. Я тебя не неволю.
Я так и вспыхнула:
– Да ты человек ли, Свит? Ровно среди ракшасов рос!
Он ничего не ответил, только вздрогнул. Я тогда ухватила его за ворот, тряхнула как следует, так, чтоб аж зубы лязгнули, и сказала в самое ухо:
– Не уйду. Я пришла к тебе. Я ведь тебя люблю. Такого, какой есть: белобрысого, белозорого и со всеми твоими закидонами. А не любила бы – меня бы здесь сейчас не стояло. Понял?
Тогда Свит снова посмотрел на меня, и я вдруг увидела перед собой не гарнизонного лекаря, не стрелка из Торма и не ночную тварь, а того хилого, одинокого, белобрысого парня, который прибежал сюда ради меня, не побоявшись даже сцепиться с этлами. Вот оно как…
Уж и не знаю, что бы дальше вышло, но тут раздались голоса и звук топорика, рубящего кусты. А потом из берёзок выломился Корвин, а за ним шла Малинка, таща в поводу Кренделька!
Едва завидев нас, Корвин бросил чистить тропу, подбежал, повернул к себе Свита за плечи и быстро спросил:
– Селёдочка, ты как? Жив, цел?
Не дожидавшись ответа, сунулся было задирать на Свите рубаху, но тот отпихнул его:
– Давайте меня теперь всем лесом лапать! Хоть ты грабли убери!
Корвин живо отодвинулся и кивнул:
– Всё-всё. Раз вопишь, значит, цел. Или таки не очень?
Это уж он спросил от того, что Свит вдруг пошатнулся и закрыл ладонями глаза. Оно и понятно: мне было видно сквозь одёжу, что везде, где его правили руки этлов, уже расцвели багровые синяки. Мы подхватили, помогли ему сесть.
– Так чо у вас тут происходит? – спросил Корвин уже меня, – Малинка лопотала, будто тебя этл унёс. А уж чо она там, Селёдочка, плела про тебя, я даже повторять не возьмусь. Я чуть не подумал, что у меня жена вещая.
– Не вещая, а ясновидящая, – серьёзно ответила я, – Потому как ясно видит то, что другие не замечают. Меня действительно этл забрал. А Свит – нашёл. А вы-то как нас нашли?
Корвин приобнял Малинку за плечи и ласково сказал:
– Да я сам искал бы до морковкиного заговения. Это всё она. Следопыт мой, лесной ходок.
Малинка с улыбкой опустила голову ему на плечо. Корвин вдруг встрепенулся:
– А вы Лучка своего куда дели?
Вот тут и я вздрогнула:
– Он в этловой избе остался, на Еловой горке. Он спал, и я…
– Мама, я не спю! – произнёс вдруг тоненький голосочек у меня за спиной.
Я аж подпрыгнула. Лучик нашёл меня среди леса сам, пошла этлова наука впрок!
– Ну, тогда порядок. Теперь-то уже выдвигаться поздновато, ворота на запоре, так что будем ночевать прямо тут. А с третьими петухами посадим Свита на Кренделька и потащим домой.
– Меня можете сразу тащить на поганый двор, – проворчал Свит, не отрывая ладоней от лица.
– Это ещё зачем?
– А затем, что я теперь там буду на жизнь зарабатывать. Дерьмоукладчиком.
– Это как? – удивилась Малинка, – Отчего ж?
– А от того, что больше с моей рожей никуда не возьмут!
Малинка смущённо хихикнула в кулачок, но Свит и не думал шутить.
– Да, представьте себе! – заорал он, обводя всех нас по очереди диким взглядом, – Кому я нужен в крепостице, без силы?
– Да ладно тебе, Селёдочка, – примирительно начал Корвин, – Приедешь домой, отоспишься, хлебнёшь своей вонючки…
– Мне теперь никакая вонючка не поможет, – продолжал разоряться Свит, – Хоть из фляги, хоть из сточной канавы! Даже если сразу из казарменного нужника хлебать!
Я представила себе это вживе и невольно прыснула, Корвин тоже начал понемногу посмеиваться.
– Да что вы все ржёте? Плакать впору, а они ржут! По миру ведь пойдём!
– Ладно, уймись. Чего взлетел? Сядь, говорю, пока не рухнул, орёл комнатный. Думаешь, ты один умеешь денежку зарабатывать? Другие тут тоже не лаптем щи хлебают. Прокормим тебя как-нибудь, не горюй, – сказав так, Корвин потоптался ещё чуток рядом, потом вздохнул и решительно пошёл прочь, в темноту.
– Ты куда? – вырвалось у меня.
– Как куда? За растопкой. Надо бы костерок сообразить.
Малинка хихикнула ещё разок и ушла рассёдлывать Кренделька.
Вскоре мы все собрались вокруг костра. Лучик спал на руках у Малинки, Свит лежал головой у меня на коленях. Его познабливало, и потому мы завернули его сразу в два плаща, а под спину постелили сухой травы.
–… Ну так вот, – рассуждал Корвин, для наглядности водя перед собой руками, – Пока травостав, козы будут приносить неплохие деньги. Мы всё это потратим на оплату дома. А чтоб не сидеть голодными, ещё и кур разведём. А со службой ты, Селёдка, резко не рыпайся, сила – она, может, ещё вернётся.
– Это вряд ли, – вяло отозвался Свит.
– Ну и хрен бы с ней. Ты просто ручками тоже много всякого умеешь. А для случаев, где без силы никак, убеди ротного нанять тебе парочку младших. Твой мэтр Чанар сколько кругов на тебе ездил, не слишком-то утруждаясь сам? Вот и ты давай так же: главное, ходи с умным видом да нужные бумаги вовремя составляй. Так что не пропадём. А я бы ещё знаете о чём подумал? О том, чтобы съехать из этой Ящеровой Затычки. Может, пора нам найти домишко поприличнее?
И тут Малинка сказала замечательную вещь:
– А может, нам вообще переехать в Торм?
========== На вечёрке у бабушки Лиски ==========
Тихо и сумрачно в избе. Тускло тлеет лучина, по крыше сонно стучит дождь. На своем привычном месте сидит бабушка Лиска за прялкой, а детишки, словно цыплята, сбились в плотную кучку вокруг неё. Девчата и парни постарше расселись по лавкам с простым рукоделием. Когда ещё, как не в хлябий вечер собраться у тёплой печки, чтобы послушать рассказы старших о чудесах? И веретено кружится, а бабушка неторопливо рассказывает:
– За зелёной рощей, милые мои, где любит сидеть на ветвях синеокая Мара, за Долиной Истоков и Истовым хребтом лежат Пустые Холмы. Никто не живёт в тех местах из людей, и не ходит туда ни зверь, ни дикий ракшас. И даже лес в Пустых Холмах не растёт, только бродят там тени мёртвых, не нашедших упокоения. А за Холмами лежит Потаённый Дол. Дивно то место: люди бают, трава там растёт в человечий рост, пшеница родится семиколосой, а репа, сказывают, такова, что каждую тащить из земли приходится всемером. И есть там, в Потаённом Доле, один хутор, названием Белозорье, а владеет им страшный седой ведьмак. Прежде в тех местах лежал благословенный Маэлем людской край, Раздольем прозывался. Ведьмак на те земли позавидовал. Пришёл из чужедальнего удела Помории, хранителя Раздолья застрелил, а сам поселился на его костях. Только Пресветлый Маэль осерчал на ведьмака за такие дела, а пуще – на людей, что за своего хранителя не заступились. И послал Маэль в те земли огромную Грязную волну. Где прошла она, было Раздолье, а стал Мёртвый Дол. Только ведьмакова вотчина и уцелела. А всё от того, что ему сам Ящер тайное слово сказал…
