Текст книги "Web of the past (СИ)"

Автор книги: Antique_devil

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 26 страниц)

– Я чай сделаю, —отвечает попутно она, прикусывая свои губы, намазанные блеском.

– Так быстро? – искренне недоумевает тетушка, провожая взглядом. Нотка грусти всего на мгновение проскальзывает в её нежном и таком непозволительно тёплом голосе, – Каечка, мне как обычно. Давайте, пока ждём Питера, сыграем.

«Кай, ты играешь?» —спрашивает Флэш.

– Нет, спасибо, – неожиданно резко отвечает, – я в таких играх профан, – поспешно вышла из комнаты, с чаем, сгоряча хлопнув дверью так, что старый слой штукатурки сыпнул прямо на пол. Они играли в нечто подобное, в “крокодила”, где надо было кого-то изображать. Тетя стала изображать кого-то грозного, а парни угадывать. И не угадали. Неправильно. И снова нет! Стоило женщине издав какое-то рычание, как Майлз говорит:

– Это Бен!

– Ну все, —злобно оскалился парень, пристав с дивана и хмурясь. Холланд подсуетилась и усадила его обратно, на задницу.

– Сиди на жопе ровно, —шепчет та и тут же громко добавляет, – да! Особенно когда Питер начинает что-то шутить или он не выспался.

– Я не-…

– В этом и прикол, Бен, —говорил Томпсон.

– Ого, даже Флэш понял, —удивился Чо.

– Я тебе язык прикушу, —шипит Рейли на Кай. Утопая в омуте голубых глаз шатена, девчонка только невинно подняла ладони перед содой. Токсин согласился с ним мысленно, но признать, конечно, не признал. Ощущая горьковатый запах дыма, симбионт рассказал о вреде дыма для здоровья, будто читая выученную наизусть статью из Википедии. «А смелости хватит прикусить» —читается в усмешке. Искры в глазах парня и учащённое сердцебиение, что, возникая лишь при одном взгляде на нее, внезапно играющую мелодичные аккорды на гитаре, явно свидетельствует о появлении странных впечатлений, что раньше казалась лишь наивной выдумкой. Носительница перебила струны, посвящая обычную мелодию женщине. Она, с прикрытыми глазами, слушала ее.

– Не знал, что ты играть умеешь, —удивительно говорит Чо.

– Раньше это было стилем жизни, —с какой-то грустью говорит фиолетовласая, – хобби теряет уже причину и смысл продвижения. Но руки помнят.

– Было б круто такое вечером слушать! —Флэш добавляет.

– Что ж, я был бы тоже не против, —согласился Бен и слабо приподнял уголки губ.

– Как-нибудь обещаю сыграть.

После победы над Визг, Человек-Паук присоединлся к друзьям на празднование дня рождения тёти Мэй. Бен, предусмотрев нечтр подобное с тортом, купил запасной. Паркер был крайне рад такой помощи и отблагодарил друга, обняв его. «Ты прекрасный друг»—говорит это и сжимает Рейли сильнее. Тот кратко улыбнулся ему и выдохнул облегчённо.

– Вы только гляньте, как щеночек радуется, —кивает головой на Рейли, а тот, вырвавшись из объятий, направился на нее, а та перехватила и обняла, – ну вылитый щеночек, ну просмотрите! Ути, пути.

– Я тебе сейчас конечности сломаю, —ворчит, ерзая на месте. Этот дрянной дуэт, зато идеальный в своей дрянности. Слишком неосторожно действовали в тот раз, в итоге вышло неаккуратно.

– Все ещё болит?—спрашивает Майлз, замечая, как тот потирает руку свою. Голос у него звенит от беспокойства, он вся – натянутая струна. И Чо добавляет, мол, а нечего было лезть на рожон и спасать агента Щ.И.Т’а. Но Кайлор напоминает, что он не знал, что тихоня Корра может дать немного сдачи. Питер улыбается – ему приятно участие боевой подруги, которая, кто бы что ни говорил, была лучшим напарником на этой извилистой, непротоптанной ещё никем дорожке. Холланд, если бы ты знала, как он рад, что ты рядом.

Питер всегда рад, когда ты рядом.

Что в этой, что в другой вселенной.

Небольшой огонь в камине трещит, будто тоже пытается что-то сказать. У него тоже, похоже, есть своё мнение на этот счёт. Парни проговорили душевные речи, поблагодарили тетю Мэй за все и наступила очередь носительницы симбионта. В руках дрогнула кружка и пришлось ее поставить на столик. Сплела свои тонкие пальцы в замок и повернулась к женщине. С улыбкой она подмечает, что это пламя – точь-в-точь их странная, необычная, сотканная из противоречий дружба. У нее на языке ничего адекватного не вертится, и минута длиться стала слишком долго.

– Я не умею такие классные речи толковать, как парни, —девушка встала на ноги и посмотрела на тетю,– но…я хочу поблагодарить вас за то, что вы такая, какая есть. Вы приняли всю ситуацию разумно, вы приняли тот факт, что ваш племянник-герой Нью-Йорка, вы согласились держать опасного монстра под крышей… И честно, я до сих пор не понимаю, как вы это делаете. Помните…

Улыбка становится искаженной, показывая ее грусть, которую пытается подавить.

–… помните, как вы спросили меня о том, общаемся ли мы в моем мире?…Знаете…я бы хотела это исправить, хочу общаться с вами больше и чаще,—заключила,– спасибо, что вы такая, какая есть.

«Сильно сказано, Кай» —сказал Токсин и усмехнулся. Симбиоз двух отчаянных безумцев, ищущих приключений на свои очаровательные задницы. Алый смотрит на нее пристально, цепко. От нее ожидать можно чего угодно – была рождена будто стихией, она вся – сосредоточение идей и затей. Рейли проморгался и протянул женщине коробку, в которой находилась аккуратная фотография. Ещё новая, от нее так пахнет тем особенным запахом. На ней парни такие счастливые, даже Рейли. Его неловкая остраненность разбавлялась присутствием Паркера, что широко улыбался, глядя на Майлза. Моралез скрестил руки на груди и сделал ту позу модного, пафосного чувака. Амадей же смеялся в тот момент над шуткой Флеша, который одной рукой придерживал плечо Кай. Девчонка радостно улыбалась камере, вытягивая руку и демонстрируя знак “мира”.

– О! Вы все-таки выбрали эту рамку, —весело отметила Холланд, – круто!

Питер протянул в качестве подарка странную, металлическую штуку, которую парни не особо оценили. У бунтарка перед глазами снова стало бегать неоновве слова и огоньки. И мысльо том, что эта никчёмная штуковина – ключ от АнтиГидры заставило ее пасть в ступор. Если бы она не знала Паркера слишком хорошо, подумала бы, что этот парень никогда не может быть столь грозен, что и простой палки в его руках боятся даже те, кто лишь чудом, лишь на миг посадил его на поводок. Пит, успев глянуть на ее реакцию, протянул руку в особенном жесте, будто хотел остановить ее. Безбожно врёт. врёт, зная, что она, как никто другой в этом мире, это тоже знает. Однако Кайлор ничего не скажет. Вместо бессмысленных слов только помотала голову, проговаривая то, что у нее снова паранойя играет.

– Выпей чаю, милая, —говорит Мэй.

– И пропустить все веселье? Не-а.

Ну конечно же, чего она вообще ожидала в ответ на своё возмутительное, почти что бессовестное предложение? Она не отдохнёт. Да черт кто она такая, чтобы спокойно пить, пока её друзья веселятся? Холланд, давайте признаемся, не ангел, не сердобольная спасительница, не мать тереза, но она – чертовски хороший друг и напарник, о котором не стоило и мечтать, так что это точно не в её характере. Пит и Кай спелись слишком хорошо, чтобы просто так идти в одиночку страдать и так же в одиночку отдыхать.

– Ты всё-таки самая настоящая заноза в заднице, – сквозь тихий, осторожный смешок наконец-то выругивается Бен, усталым взглядом всматриваясь в до боли знакомое лицо напротив, не в силах удержать так и норовящую выплыть наружу улыбку. Бунтарка отвечает своей фирменной усмешкой, подкидывая в тихо потрескивающее пламя старенького камина пару дровишек. Умиротворение заполняет маленькую комнатку вместе с новым всполохом искр, и тихий треск огня приятно исцеляет. Но тут им всем на коммуникаторы приходит оповещение.

«чую задницей твоей, что нам нужно идти» —подает Токс.

***

Всё становятся хуже. Гораздо хуже, когда Доктор Октопус завершает сборку третей Зловещей Шестёрки: Крейвена-Охотника, Носорога, Электро, Гидромена и Совершенного Зелёного Гоблина, где они атакуют Трискелион. «признайся хотя бы себе, нам проще было б быть на ножах, подальше лирику чтоб забросить»– ветер на корабле влажный, противно пронизывающий – он треплет низ плаща одного из студентов академии, которого так и называют Плащ. Бросает в лицо растрепанные им же пряди, что до этого девочка-Белка старательно убирала под капюшон.

– Нужно провести план эвакуации, —говорит Паучок.

– Я согласна, —поднимает руку Кай,– это будет разумнее.

– Вы серьёзно? —подмечает Алый,– посмотрите, тут студенты, они обучались для того, чтобы защищать. Мы сможем. Нужно дать сдачи.

– Ребята! —к ним навстречу бежала в белом медиуинском халате Корра, – что происходит? Почему все суетятся?

– Корра, тебе нужно уходить, —Плащ говорит, – к Коннорсу. Здесь очень опасно, тебя могут ранить, и кто тогда будет лечить раненных?

– Октавиус напал с Шестеркой, —поясняет кратко Кай, – Плащ прав, тебе лучше перестраховаться и уйти, мы постараемся дать им отпор.

У Симмонс глаза испуганно бегают. На Рейли рядом ей смотреть почти физически больно, ведь стихия из них двоих, явно не благосклонна лишь к ней одной. Потому что Бен – чёртов Бен – выглядит безукоризненно: не шмыгает носом, не отбивает зубами чечётку и, даже не дергается. Алый выглядит безукоризненно, почти расслабленно, а Корра считает минуты до того момента, когда превратится в ледяную статую – или, скорее, снеговика. От обиды ей совсем по-детски хочется топнуть ногой.

– Да, вы правы, я лучше пойду…—неловко заключает она,– я…там нужнее.

Как только Плащ и Белочка убежали вперёд вместе с Кайлор, Паркер и Алый пошли в другую сторону, но Симмонс успела перехватить руку Рейли и сказать: «береги себя, бен». От вида Паука у медика почти что натурально зубы сводит, совсем как когда она ребёнком, на радость стоматологам, объелась ирисок. А что, тягучие сладкие конфеты, казалось, прилипли намертво и зубы, дёсны, продолжали ныть противно ещё ни один день. «такими темпами, Симмонс, ты скоро откусишь себе язык» – звучит почти равнодушно, почти скучающе, принять бы за чистую монету, но она замечает как едва-едва подёргивается уголок его губ, лишь в намеке на улыбку, и сама незримо выдыхает. Снаружи разыгралась не детская война героев против Зловещей Шестерки. Майлз и Кайлор бились с врагами плечом к плечу. Нужно было обезвредить Гоблина. Так до желания прямо сейчас стереть эту ухмылочку, этот тон, вцепиться ногтями-когтями в это лицо. Вообще, злость на Гоблина – это состояние почти что перманентное, очень редко пропадающее.

– Арахнид, вспомни тренировку!

Раз. Уклон.

Два.

Три.

Четыре.

Пять.

Когда последний шар впечатался в стену, Майлз прокатился по полу и, подорвавшись, пустил красный статический заряд прямо в грудь врагу. Тот, точно животное, заскулил и упал на спину, заваливаясь колоннами. Кайлор не льстит себе мыслями, что знает Майлза Моралеза хорошо, но всё-таки знает достаточно, чтобы понять где он сегодня был. Он не имеет особенного запаха, все посещающие его не получают позорного клейма. Когда Железный Паук и Алый Паук скрутили и победили последнего из шестерки, Холланд выпрямилась до хруста и сказала:

– Отличная работа, Паучок, что по плану далее?

– Октавиус.

Человек-Паук, Алый Паук и Кай двинулись в сторону лаборатории Коннорса. Симбионт’ша остановилась, когда на коммуникатор стали приходить пропущенные звонки от Симмонс. Нескольких раз. И дозвониться до нее – невозможно. Как же так?! Тьма. Тьма захватила. Она так медленно пожирает нутро, беспощадно разрывает душу, оставляя где-то в груди, где-то меж рёбер пустоту. «Кaй, με ιdи #1456? ) 0/…нЕ иДИ ЗА НΙΜ ΗΞ ΙΔΙ» —только такое сообщение смогло придти, и то непонятное. О черт, там же Корра.

– Корра! —подорвалась с места Холланд, – она в опасности!

Иногда каждому рядом нужен человек, который ненавидит тебя чуточку меньше остальных, или больше – с какой стороны посмотреть. Бунтарка поднимает резко голову почти что до хруста шейных позвонков, трижды про себя проклиная чужой рост, чтобы заглянуть в стылый лёд чужих глаз. Алый стоит смирно и смотрит вперёд.

–… думаю, слишком поздно, —подмечает он, указывая на то, как из темноты вышла Симмонс, попутно снимая с себя халат,– я говорил же, язык прикусила.

– Могу откусить твой змеиный, – бурчит Корра и, право, едва ли не прикусывает язык – с такой силой друг о друга стучат её многострадальные зубы. Поэтому не мешает ей вздёрнуть подбородок повыше. Горделиво и на радость Алому, чьи губы тут же ползут в гадкой ухмылке.

– Корра? —Паучок отходит назад, – что с тобой?

– Отойдите от этого, —указывает на Бена. Светлая прядь падает на ее лоб, и Рейли, несмотря на всю свою злость да досаду, не может себе не признаться в том, как она хороша в этот момент. Она подходит ближе и снимает осторожно очки, потирая переносицу.

«Она перегрелась?» —думает Кай и поднимает руки перед ней, – Корра, что ты несёшь? Успокойся. Ты не в себе.

– Прошу, я в норме! —молит та, – прошу, прошу, не верьте!

– У нее припадок, —констатирует Паучок и осторожно подхватывает ее, что намеривалась упасть, – такое было уже. Корра, ты чего? Алый с нами.

– Ладно, если вы не понимаете… —Корра перехвптила руки Паучка и швырнула вперёд, к Кайлор,– то будем болтать иначе.

Нажала с силой на кнопку и перед Паркером дверь опустила громко и огородила путь. Рейли оглядывает её сверху вниз – цепко, насмешливо, – и взгляд его моменте напоминает яркие рентгеновские лучи.

– Хм, я разочарован, – хмыкает он, делая шаг вперёд, делая шаг по направлению к ней,– ты действительно не в себе.

Металл хрустит под его ногами почти что оглушающе.

– Сколько ты ещё будешь обманывать их? Ты думаешь, что я не умею пазлы складывать? – она от него любой гадости ждёт, готовясь рычать, отбиваться, если вдруг, его рука потянется к волосам. – Ты и есть тот шпион, Бен. Ни Носорог, а ты.

– Ауч, ты почти задела мое сердце, было б только оно ещё, —усмехается над ней, – и когда до твоей светлой головушки дошло, мисс агент 19? О, или тебе нравится, когда называют… Пе-рес-меш-ни-цей?!

Стоило снять с себя ей халат, как там скрывался костюм агента Щ.И.Т’а,а за спиной два металлмческих шеста. На голове воссоздалось проекцией специальные очки с желтоватым стеклом и встроенным процессором. Он выдал ее настоящую личность – Барбара(Бобби) Морс, или же ранее Охотница. Девушка издала усмешку и пожала плечами, отмечая тот факт, что он тоже хорошо подготовился. Бобби была одна из самых выдающихся агентов Щ.И.Т.а. Когда Алый обнажил свои жала, та прокпутила перед собой металлическим шестом, готовясь атаковать. Морс и моргнуть не успела, как Бен оказался сзади и стал лушить ее хваткой и угрожая наконечником жала.

– И ты даже не поделилась такой новостью со своей ‘подругой’? —ядовито спрашивает он.

– Чтобы раскусить шпиона, нельзя было никому доверять, особенно команде Паучка, я была до конца верна ей и была уверена в том, что Кай не являлась шпионом, но правду ей нельзя было рассказать, —признается она и умело выкручивается из ситуации, перекидывая Алого Паука через себя. Оказалось, по поручению Колсона она провела несколько месяцев под прикрытием в лабораториях Коннорса, выступая в роли милой и невинной послушницей Корры Симмонс. Создали для неё отдельное досье, придумали краткую биографию для всех. У нее есть одно прошлое дельце, связанное с Джеммой Симмонс, а потому это помогло стать им временно родственниками. На самом деле, если вспомнить причину, то Бобби со временем раскрыла своё прикрытие, чтобы спасти другого тайного агента – Джемму Симмонс. Тогда на ней было много повреждений, но, после пробуждения, она лихо поправилась, благодаря сыворотке.

– Ты просто мазохистка, —издевается тот, уворачиваясь от атаки оружием. Но она так не считала. Разница между мазохистом и садистом – это разница между фитилем и воском. Один ищет безопасности в поглощении другим, другой – поглощая кого-то. Вот почему мазохизм и садизм внутри индивида часто чередуются – они являются разными решениями одной и той же проблемы.

– А ты просто ублюдок, который играл добротой Человека-Паука, —злобно скалит в усмешке она,– видишь, мы отличный дуэт, подумай об этом, золотце.

– Ты мне нравилась больше, когда молчала, —повернув руку почти на три четверти оборота, он постремлся атаковать так, чтобы во время движения кулака, локоть скользил вдоль бока до самого последнего момента, этот удар прошёлся с вращающим движением бедер. Та пошатнулась назад, выругавшись на пол дыхании. Бобби слегка опустила плечо и ударила обеими руками, удерживая предплечье параллельно друг другу в вертикальной плоскости. Девушка направляла верхнюю руку по слегка изогнутой дуге вверх и вперед,а нижняя рука-прямо вперед. Пересмешница держала локоть верхней руки слегка согнутым в момент соприкосновения с Алым. Также держала бедро ближе к нижнему локтю в качестве возможной подпорки.

– Неужели? —цокает, – ты разбиваешь мое сердце, солнышко. Как же так? Я думала, что достаточно внушила тебе, что безобидна. Как ты там говорил? «И мухи не тронешь»

Бобби сильная, она выдержала даже падение из взорвавшегося здания. Откинула от себя врага, сразу же напала на него, прыгая на сверхчеловеческие дистанции и разрывая его паутины на куски. Перепрыгнув через железку, которая летела в нее, агент щита напала на Бена и вцепилась когтями в его плечи, вжимая в проломленный пол.

– У тебя есть ещё шанс одуматься, —рычит она,– неужели они для тебя ничего не значат?

– Нет, —противится тот, недовольно ворча.

– Бесполезно, я по силе превосхожу тебя, Бен, —не отпускает его. Она была готова на все, но не на то, что парень одним сильным движением прижал её к себе – оторопевшую и замёрзшую, не успевающую даже ойкнуть. Нос её утыкается в значок паука на груди. И единственное о чём успевает подумать она – это о том, что Алый Паук вовсе не хладнокровный. Когда Морс немного приподнимает голову, то у нее глаза бегают по нему, лишь бы взглядом не встретиться. «извини, но у нас разные взгляды на жизнь» —произносит он хрипло, тревожно. Бобби приподнимает брови от удивления и осторожно касается его щеки, приподнимая чуть маску. Но юноша остановил мертвой хваткой, не дал этого сделать.

… они были обречены на это. Он считал, что это и есть плата за его происхождение, привелегия и права, которым он обладает с рождения.

– Бен… —печально опускает ресницы и встает немного на локтях, – пожалуйста, не делай этого. Не ради меня или кого-то, ради себя…

Но эта цепь, которая лежит на безднах его мертвой души, связывающая вместе, оставляла раны и шрамы. Сломленная судьба парня, вот она и плата. Его учили этому с самого детства, внедряли в маленький ум – что он должен делать. Рейли так растили: через боль и пытки, он принимал всё то, чему его обучали. Парень давно смирился с тем, что у него нет права выбора. Поэтому он лишь стискивал зубы, сжимал кулаки и терпел, терпел, терпел.

– Прости, Бобби, —и тут же заливается злобный смехом, всадив ей жало в брюхо, – но ты так ослабила бдительность, что на это тошно смотреть. Бобби, Бобби…тебя ничему жизнь не научила? Ещё тогда, с Уиллом?

Та упала на бок и приняла пощу эмбриона, начиная сжимать рану и регенерировать. Алый паук встал на ноги и присел перед ней на корточки, доставая что-то непознанное.

– У меня нет друзей, —чеканит со злобой, – ни братьев, ни подруг, ни-ко-го. И ты мне не была нужна. Сладких снов, агент Морс.

Берет и усыпляет блондинку, у которой длинные волосы распались в разные стороны. Парень до зруста суставов встаёт вновь на ноги и разминает шею, выдыхая невольный пар из-под маски. «п-ро-ошу-у… бен» —хрипло издает Пересмешница и закрывает глаза.

***

Он осторожно прикрыл собой ее, так, невзначай. Его беспечная улыбка, теплые касания напоминали прошлое. Питер всегда относился к ней бережно, по крайней мере, этот Питер. Хотя, готова поспорить, этот Паркер любил Мэри Джейн на протяжении всей старшей школы. И, наверное, она догадывалась об этом. Каждый раз, целуясь с Харли Кинером, Кай мельком смотрела на него, с печалью что-ли, когда приходил к ним на перемену. После уроков она всегда говорила свое особенное ‘привет, пит’. Кинер смотрел на него спокойно, уверенно. Бывало, стою арлекин(так называла его Кай) ранним утром, перед колледже, на заднем дворе, курит свои крепкие сигареты, да давился этим дымом. Холланд пройдет мимо, остановится, посмотрит на него и скажет ‘эй, арлекин, скорее бы ты уже бросил!’. И у парня, готов поклясться, желание курить улетучивалось и он сразу же выкидывал сигарету. А Парки же никогда не задумывался, взаимны ещё ее чувства или нет, потому что думал, что такого и быть не может.

Носительница захватила одного из роботов и использовала его против других. Уничтожив множество роботов, Кай выпрыгнула из робота на здание, а робот, которым она управляла, взорвался. Кай мгновенно вышла из себя, стыдясь того, что наслаждается тем, что жива.

– Будь рядом, —прикрыл собой Паук.

– Паучок, —обращаясь в Токсина, – я смогу защитить и тебя и это чёртово здание.

А у нее так и чешутся старые шрамы. Она вспоминает его разговоры о доме, шуме прибоя и частицах звезд в крови. Они идуи в тишине, боясь сказать слова, а ей бы только взять его за руку в последний раз. Девчонка заплачет от егоулыбки – «только не произноси те самые слова дрожащим голосом». Даже когда большая часть третий Зловещей Шестёрки побеждается студентами Академии Щ. И. Т.а, Человека-Паука застают врасплох и Октавиус взял его в заложники, а Кай была суждена другая участь: она, будучи находясь тоже в заложниках, ощутила на себе новую сыворотку той знакомой фиолетовой жижи, которая теперь либо не даёт симбионту превратиться, либо будет внезапные и неконтролируемые вспышки агрессии, а регенерация замедлилась.

– Скажи, Человек-Паук, ты доверяешь своим товарищам по команде? —с интересом задал вопрос Октавиус.

– Я им жизнь свою доверю, —покорно поднял герой голову и взглянул своему противнику в глаза. После незначительных смешков и переговоров, Паркер ошутил удар со спины и боль в затылке; ноющий дискомфорт пронзился по телу и лишь краем глаза парень заметил, как Алый Паук стал выламывать ему руки.

– Что ты делаешь, Бен?! —выкрикивает Спайди, – Бен, нет!…

Все было куда сложнее, чем казалось. Выяснилось, что есть седьмой член шайки Доктора, из менее подозреваемых Человека-Паука – Алый Паук. Это не был Носорог, ему промыли мозг, это все время был он. Октавиус повернулся к девушке, которая дрожала и испуганно смотрела на своего близкого друга, как он страдает от удара “в спину”. Она и сама ощутила эту боль на себе, моментально. Этот нож был не такой, как другие – был свирепым и одновременно тихим, точно змея, которая подкрадывается и резко кусает, впрыскивая свой яд. Пазл сходился перед глазами и лишь одно не давало ей понять– «почему он так чертовски был искренним с ним и с Питером? это же было…так правдоподобно». Его слова о том, что никому верить нельзя действуют отрезвляюще, и она поднимает голову, что я посмотреть страху прямо в глаза.

– Не трогай его, —адресовывает скорее Алому, нежели Октопусу, – не смей, слышишь?

Он чуть приподнял голову Паучка и вцепился в маску героя, плавно снимая ее; Пит первоначально противился, пытался вразумить своего друга, которому, когда-то говорил, готов был жизнь отдать. Паркер доверял ему больше всех, и такая боль доходит с ужасом.

– Давай же, не терпится узнать, кто же скрывается за маской великого Человека-Паука, —глаголит Доктор.

– Бен, пожалуйста! —издает девушка, моля о том, чтобы не делал этого, – не делай этого.

– Помнишь, я говорил тебе, что нельзя никому верить и реальность разочаровывает чаще всего? Так вот, это и есть твоя реальность, —с одним движением снимает маску парня и заставляет его упасть на колени перед злейшим врагом, – его имя – Питер Бенджамин Паркер.

– Рад познакомится, Питер Паркер, —вальяжно стал обходить его кругами Октавиус. Пит упирался руками об кафель, на который падали крошечные капли слез. Нельзя. Нет. Не так все должно было быть. Пытаясь вырваться из заточения, она только дает себе силы встать и упасть перед Октавиусом, пепегорождая путь ему к ценному другу. Она упала от бессилия в пустые, холодные объятия друга. Паркеп уткнулся в основание шеи в поисках утешения.

– Забавно выходит… —почесывает подбородок злодей, – ты готова даже себя угробить, лишь бы не трогали его? Милая, ты даже сейчас себя защитить не можешь, не говоря о других.

– Ебало на ноль, тишину словил, —плюнула она ему в лицо Кайлор и недобро зыркнула на Алого, – я верна своему другу, потому что мне есть, чем ещё дорожить. И ваши цепи для меня не препятствие, сами это знаете. Мне столь любопытно, с какой скоростью вы вылетите отсюда нахуй?

Осторожно держа за спиной руку, касается мизинца Пита своим и осторожно поглаживает его, напоминая о происходящем. Прошу, герой, только не отворачивайся, только не убирай руки за спину. От него бы что-нибудь услышать хорошее. Его глаза, наполненные отчаянием, страхом и болью так и говорили ей, молили: “согрей мое сердце”, ” побудь со мной в момент отчаяния, останься, когда они уходили”. Доктор противно, с хрипотой засмеялся. Холланд поднялась на ноги и тут же упала лицом в кафель, когда Алый Паук прижал коленом ее спину.

– Вот ты и показал свое животное нутро, —говорит Токсин истошно, рыча, – не думай, что я буду тебя жалеть, как ОНА.

– Я и не жду от тебя жалости, симбионт, —усмехнулся он и отошёл назад, так и хазывая Клинатрца высвободиться от оков и разрушить здесь все. У него чертовски избита и искорежена сама мысль, что такие придурки вечно тянутся к хозяйке. Или она к ним, как посмотреть. Пришелец кривится, потому что один запах отбивает всякое желание находиться здесь: смердит сыростью и мокрой древесиной. Мешанина становится практически звенящей какофонией, от которой начинает тяжелеть голова. У нее обнажая звериная пасть, оскал лукавый и ноги встают сами по себе. Кайлор излучает притягательный взгляд сероватых глаз.

– Паркер, вставай! —приказывает девчонка, на повышенном тоне, – вставай, черт тебя побрал.

– Очень жаль тебя расстраивать, но ему явно не до тебя, —заметил Доктор и выпустил в поле боя женщину, очертание которая имеет робота. И как только Октавиус хотел похвастаться своим улучшенным солдатом, который должен был превосходить Капитана, как женщину тут же разорвала ограмная пасть зверя. На вид женщине около 30 лет, волосы ее светлые, русые и заплетены в косу. У нее тонкая, левая рука согнулась в локте, кисть руки упала на грудь ладонью вниз. Ее верхняя часть тела оторвано от нижней, отлетело в сторону. Под человеком, в области головы, спины растеклась лужа жидкости бурого цвета, овальной формы. Доктор, схватив себя на грешной мысли, застал Кайлор с распахнутой пастью, в которой оказалась часть руки солдата.

– Ты что-то говорил о солдате? —выплюнула, точно невкусную кость, она,– прости, я прослушала.

Послышался истошный звук переломленных костей. По средней подмышечной линии Доктор заметил, как грудь вскрыта и там переломлены 2-9 ребра. Переломы ничем друг от друга не отличалист: на наружной поверхности линии переломов поперечны, края ровные. От зоны основного перелома по краю ребер прохшлись продольные расщепления компактного слоя, которые стали волосовидными.

– Великолепно, —восхищенно гласил Доктор, получив вместо ответа сдержанный крик монстра, – твое бехдушное нутро превосходит ожидания.

– Что такое душа? Смогу ли я увидеть её, вспоров тебе брюхо? Смогу ли я увидеть её, раскроив тебе череп?– подходя к нему все ближе и ближе говорила она одновременно с Токсином

«Сколько ты ещё будешь сдерживать меня своей хуетой?»

– Сыворотка действует долго, ты не сможе-…

Кайллр оскалилась безумно, кожа на ее морде лопнула, и пасть с хрустом вытянулась, стала огромной. Да никогда, слышите? Никогда ни у одного обычного зверя не могло быть именно такой пасти. Это казалось Доктору абсурдом. В легком ужасе Октопус отступил назад, споткнулся и повалился на спину. Он видел над собой клинтарскую глотку, заслоняющую все и показывая несколько рядов острых зубов, пропитанные ядом.

– Ты. Не. Понял, – монстр схватил того за щупальца и откинул одним взмахом Алого от себя, – сиди на месте, поганое животное. Кры-ыса.

– ПОДОЖДИ! —Питер впервые издал что-то за эти минуты. Симбионт замер, и долго висела тишина, в которой Кай слышала только стук вражеского сердца.

– Ты ещё не понял? —Токсин до крови вспарывает доспехи злодею,– они заслуживают смерти.

Паркер неосознанно почувствовал, что холод глубоко-глубоко проникает в него, до самого сердца, так что он никогда больше не сумеет отогреться. Он впервые боится ни Алого или Октопуса, а ее. Нет, Токсина с ней на пару. Пакчок поднялся и увидел, что сгусток сбился в кучу, из которой торчали лишь глаза и распахнутые пасти симбионта. Теперь казалось, что это один пришелец, сделанный из волокон, ворсинок и зубов. Когда оно сформировало истинную форму Токса, то тот выпрямился в спине и неосознанно прошёлся по своей женской форме, отмечая тот факт, что девчонка поправилась.

– Мне надоело с вами няньчиться и терпеть ваши чертовы вакцины, из-за которых страдает она, —Симбионт схватил за края костюма Алого и поднял в воздух, чтобы взглянуть в эти паршивые, багровые глазенки, которые отраджали сущность Холланд, – тебе выпал такой шанс исправиться, в тебя верили эти двое идиотов. А ты взял и сделал точнг такое же, как ранее делал я. Не скажу, что я горжусь, но ты мог и не повиноваться этому никчёмному доктору.

– К чему ты клонишь?

– К тому, что ты лох и не воспользовался случаем сбежать, потому что я тебя, скотина, грохну, —с ненавистью взревел тот и с нечеловеческой силой впечатал лицом его в плотную, железную стену, пробивая ее напрочь, – единственный, кто здесь монстр – это ты.

– Что, уже монстром считаешь? —ядовито выплескивает Алый,– а я думал, что я тебе нравлюсь, какая жалость.

– О, я обожаю тебя,—притянул Симбионт его к себе и заулыбался своими клыками.

– Ты не в моем вкусе, —смело заявляет Бен и уворачивается из лап Клинтанца.

– Забыл, что ты тащишься по блондинкам с идиотским характером.

– Причем здесь Кай?

– А я говорю разве о Кай? —наклонил голову Симбионт и смотрит своими пустыми, белыми глазами на него, – ты знаешь мой ответ. И он никакого отношения к моей лапульке не имеет.

– Ты несёшь чушь, как всегда, —и резанул ему жалом по щеке,– она лишь элемент для доверия Кай и Питера. Ничего более.

Если бы у Алого был какой-либо выбор, то он определённо захотел исчезнуть с лица земли, лишь бы не проявлять привязанности. Может, даже навсегда проститься с чудесным звуком её голоса, с прикосновениями к его дрожащей руке и таким ласковым взглядом, способным разбить на куски. Да честно говоря, мог даже дать себя разорвать, сломать в дребезги. Интересно, он так же боится, как Кайло, снова остаться наедине с собой и этим чудовищным чувством внутренней пустоты?