Текст книги "Бич миллионеров (СИ)"

Автор книги: Анонимверс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

Трой оторвался от пары только для того, чтобы хоть немного перевести дыхание, а в голове был полный кавардак, он и не думал, что омега заговорит:

– Ты же обещал.

В голосе послышалась обида, поэтому альфа недоверчиво раскрыл глаза, но к своему разочарованию на лице Элиота он увидел то же самое.

– Что обещал? – не понял Трой, он уже и забыл, о чём они там говорили до этого.

– Что не будешь следить за покупками. Обещал, что дашь, сколько нужно и спрашивать не станешь, но всё равно следил?

Ах, вот оно что! Шлюшка и правда хорошо пошопилась… Он-то идиот подумал, что омега просто из любви к искусству, так сказать, его поцеловал, а Элиот и правда только по счетам платил. Ну, или думал, что таким образом платит.

Трой не следил. Ему вообще не были неинтересны чужие траты, ему и дела не было до того, чего там этот дикарь-омега покупает. Но сам Трой за все свои двадцать восемь лет никогда не покупал любовь или секс, и уж тем более поцелуи. И вот на тебе, купил и не заметил. Противно.

– Убирайся, – выдохнул альфа и слез с Элиота, тот от неожиданности даже замер, поэтому пришлось повторить, – убирайся из моей постели, я сказал.

На утро альфа пожалел о том, что выгнал омегу из своей постели. Гордыня немного сбавила обороты, а вот рациональность конкретно присела на мозг. А ведь Агат оказался прав. Ну спал бы он, и спал, и горя не знал, а после вчерашнего Трой мог почти со стопроцентной уверенностью сказать, что Элиот к нему больше не придет. Ни сегодня ночью, ни завтра, никогда. Конечно, у альфы по-прежнему оставался козырь в виде денежного обеспечения омеги и его периферийной семейки, а в том, что Элиот до сих пор их поддерживал материально, опять же таки после вчерашнего Трой не сомневался, но хотелось чувствовать себя уверенней на ногах.

Вооружён тот, как известно, кто предупреждён, поэтому альфа решил сходить к врачу, да и не к какому-нибудь, а к вирусологу.

– Прекрасно, прекрасно, – бормотал доктор, разглядывая результаты ДНК-теста, – простите, не уловил, сколько вы уже со своим партнёром лет вместе?

– Лет? – вскинул брови Трой, – я с ним месяц всего живу.

Врач глянул на него как на идиота, снова потыкал планшет с данными и сделал вывод:

– Невозможно, простите, мистер Паркер, но вы, кажется, лжёте.

– Не понял, – привстал с кушетки альфа и работник тут же снова уткнулся в сведения, – я с ним живу ровно месяц с даты свадьбы. И я не лгу.

– Но вы понимаете, вы понимаете, – начал мельтешить доктор, – что это невозможно?! Согласно прогрессии вашего вируса, его типу и некоторым другим характеристикам, месяц назад, при том, что вам двадцать восемь, вы должны были уже давно лежать в земле!

– А при чём тут мой возраст? – ляпнул невпопад Трой, кажется, он окончательно запутался.

– Как при чём? – взглянул на него из-под очков собеседник, – Согласно вашему типу вируса без пары вы должны были прожить только до двадцати двух.

“Чушь какая”, – подумал альфа, – “до двадцати двух у меня и приступа ни одного не было”.

– Знаю, что задаю глупый вопрос, – продолжил врач, – но вы уверенны, что до этого не встречались с парой?

– Встречался, конечно, – пожал плечами мужчина, – ну, то есть, не встречался, но знаком был, но мельком – мы в школе одной учились.

– А-а-а, – закивал понимающе работник, – и часто контактировали, наверное?

– Да нет, я его и вспомнил-то с трудом. Так, может, пересекались на тусовках где-то.

– Н-да, – поджал губы собеседник и почесал затылок, – нестыковка получается.

– Какая?

– Ну, опять же таки, опираясь только на ваши личные данные, мистер Паркер, для того, чтобы болезнь отступила, да и на такой большой срок, организму нужна была сильная стимуляция – как удар дефибрилятора, чтобы все жизненноважные процессы перезапустить, понимаете? И такого поверхностного контакта, как вы описываете, нет-нет я верю, – тут же поспешил оправдаться врач, – просто-напросто недостаточно. Это не-воз-мож-но. Вот, взгляните на свои данные сейчас, – он нажал что-то на планшете и в воздухе повисла голограмма с таблицами и сканами, – сейчас у вас почти всё в норме, хотя вы занимаетесь сексом с партнёром всего месяц!

– Сексом? – невольно хохотнул Трой, – доктор у нас ещё не было секса!

Планшет у работника выпал из рук и треугольными осколками разлетелся по всей комнате, а сам он просто начал медленно сползать на стул.

– Мне бы в отпуск, – пробормотал он, когда Трой спешно покидал его кабинет.

Хотел всё выяснить, а в итоге получил ещё больше вопросов, однако самое главное альфа всё-таки смог выцепить – сейчас у него было почти всё в норме.

Чёрт бы побрал это “почти в норме”. Он уже несколько лет жил в этом постоянном “почти”! Трою хотелось уже освободиться наконец от этого долбаного вируса, и он точно знал способ.

Раз один только поцелуй с Элиотом делал его физические данные, как сказал врач, прекрасными, то после секса с омегой, Трой был уверен, болезнь надолго покинет его. Осталось только Элиоту эту замечательную во всех отношениях новость сообщить.

– Ты что, глухой на первой встрече был? – рычал омега тем же вечером, – я же сказал, что никогда! Никогда, блядская твоя рожа, не лягу под тебя!

– Тебе что, жалко что ли?

– Нет.

– Может, боишься, а? Может, ты девственник?

– Нет.

– Нет? Ну и я нет! Поверь, у меня в любовниках никто не жаловался.

– Не интересно.

– А мне, вот, интересно! Сколько у тебя их было, а? – омега не ответил и Трой сделал очевидные выводы, – значит, девственник, ну так это же лечится, и я знаю прекрасное лекарство…

– Один, – процедил всё-таки Элиот и вернулся к теме, – я не буду с тобой трахаться.

– Элиот, всего раз, – терял терпение альфа, – один раз и тебе больше не нужно будет тереться об меня ночами, целовать и даже жить со мной год или два не придётся, – и как последний аргумент, – Я естественно оставлю тебе карту.

Омега несколько минут молчал, будто и правда раздумывал над предложением, но потом поджал губы в тонкую линию и выплюнул:

– Нет.

– Ах ты говно на лопате! – не выдержал Трой и всё-таки вышел из себя.

Никогда! Никогда в жизни он не думал, что придется кого-то уламывать на секс с ним. С ним, Троем Паркером! Адреналин вперемешку с бешенством бегал по венам, и раз метод пряника не работал, то Трой решил применить метод кнута, ну или хотя бы просто припугнуть. Как бы сильно он не злился, Трой точно знал, изнасиловать он никого, даже чёртова Элиота Сильвера, не сможет.

В два шага он пересёк гостиную и схватил омегу за грудки:

– Будем считать, что я твой ответ не расслышал, – зашипел он и потащил того на выход из комнаты.

Элиот явно запаниковал, начал отбиваться, называть Троя больным ублюдком, но только когда он вдруг начал икать и задыхаться, альфа понял, что перегнул палку. Он отпустил омегу, даже одежду оправил на нём.

– Элиот, я пошутил, – попытался оправдаться Трой, – я бы никогда, правда…

Элиот пару раз вдохнул неровно, потом поднял глаза полные немой ярости, и альфа уже знал, что за этим последует. Щедрый размах и щека тут же взрывается адским пламенем под ладонью. Вот только Трой по-прежнему пощёчин не любил, вроде заслужил, да, но столько раз растоптанная за сутки гордость заставила, вместо того, чтобы достойно принять удар, оставить последнее слово за собой:

– Слушай внимательно, маленький гадёныш. Я больше не буду выпрашивать у тебя ничего, я просто дождусь твоей течки и тогда попользуюсь твоим телом сполна. Забыл, что мы пара? Не понял ещё, что, где бы ты не спрятался в эти дни, твой зад и рот всё равно будут предоставлены в моё полное распоряжение, просто потому что твой организм в ёбари выбрал именно меня? Ты сам придёшь, и сам попросишь трахнуть себя, а я ещё и откажусь пару раз, просто чтобы посмотреть, как ты будешь ползать у меня в ногах, целовать их и на коленях просить мой член в твою скользкую тугую задницу. А потом ты будешь скакать на нём с таким упоением и просить больше, глубже и с узлом. И, поверь мне, я ни за что не откажу в этом моей паре.

========== Глава 6. Так будет лучше. ==========

Физически Феликс чувствовал себя замечательно, а вот в душе… Всю жизнь он мог положиться на две вещи: науку и собственную выдержку, и если первая по-прежнему была с ним, то вторая махала ручкой всякий раз, когда Аксель оказывался поблизости.

Омега ведь твёрдо пообещал себе, что оставит молодого альфу в покое, не будет даже думать ни о чём интимном хотя бы до того, как Акселю исполнится восемнадцать. Феликс каждый вечер перед сном твёрдо обещал, что проснётся с чистым и не затуманенным этими совершенно неуместными гормонами разумом, но вот уже месяц просыпался с именем своего альфы на устах. А ещё ему стали сниться сны… Сны о том, как альфа его сгребает в объятия, смотрит в самую душу, а потом целует страстно. Далее сон обрывался, потому что фантазии не хватало опыта, а во снах, как известно, люди способны испытать только то, что с ними уже происходило.

В минуты пробуждения Феликс даже был немного благодарен некоторым своим бывшим особо настойчивым поклонникам, которые-таки умудрились украсть у него поцелуй или два. Но того, что происходило с Феликсом в присутствии Акселя, он не испытывал ни разу. Это была какая-то эмоциональная бомбардировка со всех сторон. Теперь, когда он возвращался домой, на душе расцветала радость, потом, когда Феликс видел, что Аксель встречает его, показывало свою голову облегчение. Когда они обнимались перед сном омегу затопляло спокойствие, а когда они прощались, и альфа смотрел на него своими карими глазами с расширенными зрачками, то у Феликса подкашивались ноги от жалящей страсти.

За последнее он презирал себя больше всего. Такое яркое проявление эмоций для него было в новинку, и Феликс изо дня в день старался привести себя и свою жизнь в подобие прежнего русла: старался больше времени проводить на работе, в три из четырёх выходных отбывал в двухдневные командировки. Первые выходные месяца он по собственной глупости решил провести с Акселем вместе, и к концу воскресенья был настолько пьяным от эмоций, что почти позволил альфе поцеловать себя, и не просто позволил, а сам на шею тому и повесился. Всё, конечно, произошло случайно, он просто споткнулся и упал прямо в сильные руки. Еле вырвался, ей богу! Поэтому после этого, Феликс непременно сбегал из дома подальше и почаще. И чувствовал себя престарелым ухажёром, а иногда воображал себя неким вампиром, который так и хочет напиться молодостью. До встречи с Акселем, омега не задумывался о собственном возрасте, и уж тем более он не представлял, что окажется в паре старшим. Сформулировать чёткого ответа на вопрос – почему его так это беспокоило – он не мог. Однако не трудно было догадаться, что в жизни Феликса редко встречались пары, в которых альфа был младше омеги, и из-за отсутствия хоть какого-либо примера, он чувствовал, что ступает в темноте.

Ведь Аксель ему правда нравился. Никто никогда Феликсу так не нравился, как он. Чтобы перебирать темы для разговора во время поездки домой; чтобы смущаться, когда альфа делал ему комплименты; чтобы фантазировать о нём перед сном, когда мозг, тело и душа просто отказывались воспринимать Акселя запретным плодом, он наоборот представлялся омеге равным, достойным, может, даже ведущим. Но доброго утра ему по-прежнему желал молоденький мальчик, и сразу становилось стыдно за ночные мысли. А, может, это просто собственные комплексы заставляли омегу глядеть на его пару через мутное стекло.

В тот день Феликс пришёл домой позднее обычного, думал, что Аксель уже спит, но в тайне надеялся увидеть его, хотел хотя бы тайком заглянуть в его комнату. А альфа почти сразу вышел на звук отрывшейся входной двери. Омега тепло улыбнулся, но быстро улыбку спрятал после полученного вопроса:

– У тебя кто-то есть?

– В смысле? – растерялся Феликс.

– Ты всё время проводишь на работе, даже выходные, я просто хочу знать правду.

– Нет, у меня никого нет, Аксель.

– Значит, я тебе не нравлюсь? – продолжил допытываться юноша.

Омега на это закусил губу и потупил взгляд, но потом всё-таки ответил:

– Нравишься.

– Тогда почему ты всё время избегаешь меня?

Феликс от этого вопроса нервно сглотнул. Во-первых, он совсем не был настроен на поздний допрос с пристрастием, а во-вторых, от альфы сейчас веяло такой головокружительной решительностью, что подобрать удобоваримый, а не откровенный ответ, было очень сложно, но Феликс справился:

– Я не избегаю тебя, – ответил он, поднял взгляд на альфу и сразу же понял, что это было фатальной ошибкой, потому что после этого из его рта сыпался только невнятный лепет.

Аксель нахмурился, соображая, и Феликс замер в ожидании вердикта. Однако к тому, что альфа решит сделать, оказался не готов. Парень обхватил омегу за плечи, потом притянул к себе, одну руку спустил на талию, а второй повёл по ключице, пульсирующей вене, и остановился, наконец на щеке.

У Феликса сбилось дыхание, пульс, вылетели все мысли из головы, пока он пойманным мотыльком следил за действиями альфы. И только когда Аксель чуть склонил голову навстречу омеге, тот понял, что сейчас произойдёт, и из последних сил нашёл в себе силы прервать этот момент:

– Нет, прошу, Аксель, не надо, – зажмурился Феликс и попытался вырваться.

Только не это! Если он сейчас попробует каковы эти губы на вкус, то остановиться точно не сможет, а ведь он обещал себе!

– Скажи почему? – тряхнул его за плечи альфа, чтобы тот открыл глаза, но Феликс так и стоял зажмурившись, если бы он только на мгновенье открыл глаза, то совершенно точно был бы сдан с потрохами, а точнее, с собственным желанием.

– Потому что я не хочу, – из последних сил выдавил из себя омега.

Руки внезапно отпустили его, но вместо облегчения, он почувствовал только холод.

– Может, мне лучше уйти? – спросил глухой голос.

– Да, да, точно, так будет лучше, – закивал Феликс, по-прежнему глядя в пол.

Хотя бы на время, ему так будет легче держать себя в руках. Вслух этого, конечно, сказано не было.

– Утром меня не будет, – тихо пообещал Аксель, поднимаясь по лестнице, но Феликс его не услышал.

За тот месяц, пока Аксель жил у своей пары, он успел узнать о Феликсе достаточно много. Знал, что омега на завтрак предпочитает блинчики, а на ужин ограничивается салатом; знал, что тот совсем не приемлет физические нагрузки из-за лёгкой неуклюжести, которая, впрочем, делала его ещё милей; знал, что Феликс в погоне за удачным экспериментом мог пренебречь и сном, и едой, и отдыхом; одного только не узнал – почему омега не хочет быть с ним.

Феликс испускал столько смешанных сигналов в адрес Акселя, что тот вконец запутался. И только когда решился задать вопрос напрямую, получил-таки чёткий ответ. Ответ, который расстроил его сильнее, чем он пытался себе внушить, но зато он был честным. Лучше узнать, что не нужен через месяц после знакомства, чем через года.

Он и сам понимал, что для такого как Феликс оказался слишком простым. Но получить отказ и такое явное нежелание хотя бы поцелуя всё равно оказалось больно. Омега, наверное, давал себе время на раздумья, а когда Аксель спросил его в лицо, то не захотел врать.

И это постоянное напоминание о разнице в возрасте, как будто других различий у них не хватало. Акселю было плевать на возраст, но Феликс с завидной регулярностью напоминал альфе именно об этом, о том, что он, Аксель, несовершеннолетний подросток. Да на Периферии многие раньше него семьями обзаводились, а Феликс всё равно нет-нет да называл его “мальчиком”. Ну какой он, к чёрту, мальчик!

И ведь даже доказать за этот месяц обратное он так и не смог. В идеальном Мире у богатого успешного учёного нет необходимости в альфе, ведь ничего никогда не ломается, ни в чём никогда нет нужды, и ни в ком… А Аксель так, булавка для штанов.

По ночам было хуже всего. Хотелось наплевать на все эти омежьи запреты и наказы, и прийти к Феликсу в комнату, покрыть это стройное тело поцелуями с ног до головы, а потом любить его до самого рассвета. Но вместо этого приходилось ворочаться в холодной большой постели до утра в одиночестве. Может, и надо было хоть раз прийти, просто чтобы раньше получить отказ и не терять время здесь, лелея надежду.

Про выходные, во время которых хотелось лезть на стену от чувства ненужности, и думать не хотелось.

За месяц жизни в Центре Аксель смог хорошо изучить местные порядки, ведь почти всегда был предоставлен сам себе. Центр оказался каким-то обычным, что ли. Не тем Раем, как его описывали на Периферии одни, и не тем Адом, как его описывали другие. Был и был. Одежда, может, получше, и еда повкусней, а люди оставались людьми и за пределами Периферии. Поэтому Аксель понял почти сразу – оставаться здесь без его омеги ему было ни к чему, а значит, надо было найти способ вернуться домой. Точнее, способ-то он знал, надо было только найти Элиота.

Но и тут не было проблем. Имя Элиота весь последний месяц полоскал каждый жёлтый блог на просторах сети – как будто не было других новостей – известие о том, что один из Сильверов вернулся обратно в Центр, да ещё и в качестве пары некому Трою Паркеру, поистине волновало многих. Акселю не нравилось, что писали о его друге, зато отыскать его новый адрес места жительства не составляло никакого труда.

Дверь ему открыл не Элиот и даже не дворецкий, а какой-то мужик с синяком на щеке. Аксель как-то сразу понял, что этот “подарочек” оставил ему омега, потому что тот был левшой, а синяк красовался на правой половине лица.

– Мне нужен Элиот Сильвер, – сказал альфа.

– Так я тебе его и позвал, – прищурился хозяин дома.

– Трой, отвали от него, – раздалось из глубины дома.

У Троя как-то странно дёрнулся глаз от такого обращения к нему, но Акселю было не до этого, поэтому он просто скользнул внутрь, пока альфа не опомнился.

– Акс! – воскликнул радостно Элиот, сбегая по лестнице и попутно обматываясь своим неизменным чёрным шарфом.

– Эли! – улыбнулся Аксель и крутанул омегу разок, когда поймал в объятия, – я так рад тебя видеть, – альфа покосился на наблюдающего за ними мужика и спросил, – у тебя всё в порядке?

– Бывало и лучше, – ответил омега явно не Акселю и утягивая того на выход.

– Элиот, я не просто так, – сразу сознался альфа.

Омега застыл в ожидании пояснений, а Аксель многозначительно посмотрел на Троя, показывая, что говорить дальше в его присутствии не настроен и подождал, пока тот не ушёл, недовольно рыкнув.

– Ты как? – спросил снова альфа, когда они остались одни.

Элиот только рукой махнул, дескать, не бери в голову.

– Рассказывай, зачем тебе понадобился дяденька Элиот, – кивнул он.

– Скажешь тоже мне, дяденька, – толкнул друга в плечо Аксель, но потом сознался, – мне нужно домой.

Элиот посмотрел на альфу внимательно, будто решая, расспрашивать подробности или нет и указал пальцем куда-то себе за шею:

– Тебя уже чипировали?

– Нет, Феликс, – парень внезапно оборвался, сказав имя своего омеги, тряхнул головой и продолжил, – не хотел спешить, точнее, вообще ничего не хотел.

– Акс, ты… Ты уверен, что хочешь оставить своего этого Феликса? – осторожно поинтересовался Элиот и покосился куда-то в глубину дома.

Аксель ничего не ответил, только уткнулся взглядом в свои ботинки и пожал плечами. И омега снова попытался намекнуть на то, что его уход может быть не самым лучшим решением:

– Захочешь вернуться, а будет уже поздно.

– А я и хочу, он не хочет. Эли, пойми, мне лучше там, – альфа снова замолчал.

Элиоту, наверное, было и невдомёк, что он чувствовал себя здесь чужаком, ведь друг порхал между этими двумя Мирами с лёгкостью, а Аксель по-прежнему был тесно знаком только с одной реальностью. Грязной, опасной и тёмной, но такой привычной. И в конце концов, Элиот уступил.

Утро у Феликса началось как обычно: он встал по будильнику, позавтракал любимыми блинчиками и с некоторым замешательством узнал, что сегодня суббота. Выходные у Феликса обычно проходили тихо, с книжкой у камина и чашкой горячего светлого кофейного напитка, и сегодняшний день не стал исключением. Какая-то мысль крутилась у него в голове всё утро, но он никак не мог поймать плутовку за хвост и вытащить на свет, поэтому омега старался отмахнуться от неё.

День прошёл замечательно: книга оказалась интересной, даже вдохновила Феликса на несколько идей для новых экспериментов, поэтому к вечеру, прямо перед тем как пойти делать очередную запись в своём видео-дневнике, он решил побаловать себя несколькими покупками.

Омега поднялся на второй этаж, заглянул в гардеробную и с удивлением обнаружил, что она полна не только его обычной одежды, но ещё везде висели предметы явно не на него, а на человека повыше и пошире. Феликс спихнул эту странность на прислугу, в конце концов, он не имел ничего против пользования своей гардеробной, ведь спроектирована и оборудовала эта специальная комната была с умом.

Однако когда молодой человек подошёл к столику с украшениями, то там он тоже заметил некоторые изменения. Больше всего в глаза бросилась пара колец. Простых, из белого золота с двумя аккуратными бриллиантами на внешней стороне. Одно подошло омеге как влитое, и на его внутренней он даже смог разглядеть собственное имя, выгравированное курсивом. А вот второе было больше и на его обратной стороне чётко читалось: Аксель.

Кто такой Аксель, омега не знал.

========== Глава 7. Расскажи ему обо мне. ==========

Лаки и правда был счастливчиком, ведь уже месяц с лёгкостью оказывался в постели Робби, в отличие от Генри. Впрочем, Генри не унывал, потому что видел, как лёд в серых глазах тает. Во многом этому способствовали Дарен, Лаки и Рой. И если последние два восприняли появление Робби в их доме с интересом, но не заостряли сильного внимания, мол, хорошо, что разрешения можно спрашивать не только у папы Генри, а ещё и у парня, который и не догадывается частенько, на что даёт согласие, то Дарен по первости сближаться не спешил. Генри даже пришлось показать сыну выдержку из их с Робби анализа ИБС, сильно зацензуренную, естественно. Здесь уже Робби проявил себя с хорошей стороны и попросил мальчишку научить его пользоваться электроникой, ведь сам ничего в ней не смыслил. Дарен по достоинству оценил и то, что бета не побоялся признаться в собственной слабости и попросить помощи, и то, что Робби в учителя выбрал именно его. Когда Генри спросил, как парень додумался до такого, то Робби ответил, что любому человеку приятно почувствовать собственную значимость и ценность.

Что же касается их с Генри личных отношений, то Робби сначала прикрывался детьми как щитом. Знал, маленький плут, что мужчина не будет проявлять откровенную симпатию в их присутствии. Однако Генри тоже был не лыком шит, поэтому не отказывал себе в откровенных взглядах и лёгких поцелуйчиках то в щёку, то в макушку, то в руку. Робби от таких, казалось бы, невинных действий моментально заливался краской и закусывал губу, и Генри точно знал – стена скоро рухнет. Ведь и сам чувствовал, как крепнущая связь притягивает их всё ближе и ближе, хотя и по-прежнему видел всплески боли в глазах своего беты, когда тот был уверен, что за ним не наблюдают.

Первый поцелуй, всё же, случился не на одном из многочисленных свиданий, которые Генри устраивал им с Робби, а в полумраке коридора у входа в детскую. Они столкнулись случайно: Робби выходил от мелких с планшетом подмышкой, Генри направлялся в кабинет, чтобы закончить дела и пересмотреть своё расписание на завтра, и так и поймал бету в объятия, предотвращая возможные травмы. Робби ойкнул от неожиданности, выронил планшет, который глухо стукнулся о ковровое покрытие, и вдруг внезапно теснее прижался, вместо того, чтобы как обычно извернуться из захвата маленькой змейкой и спрятаться.

– Ты ведь тоже это чувствуешь, малыш? – прошептал Генри.

В ответ ему только угукнули, но не отстранились, поэтому мужчина поцеловал макушку, спустился к виску, прочертил теплыми губами линию надбровной дуги, а потом Робби вскинул голову, и Генри как-то сразу понял, что надо действовать. Одну руку он переместил на горячую щёку, губами нашёл податливый чуть раскрытый ротик и поцеловал. А когда и это не вызвало сопротивлений, то рука переместилась на загривок и притянула для настоящего поцелуя. Робби от этого шумно выдохнул, Генри обвёл языком его губы, проник внутрь и почувствовал, как бета отвечает сначала несмело, потом юркий язычок толкнулся навстречу, и парень уже сам теснее старался прижать Генри к себе.

Робби отстранился первым, чтобы поймать сбившееся дыхание, и мужчина гладил его по спине за проявленную смелость. Генри поднял с пола планшет и подал бете, поцеловал коротко в губы на прощанье и пожелал спокойной ночи.

Робби думал, разве можно любить одного и всё равно влюбляться в другого? Как капля за каплей дождь наполняет реку до тех пор, пока она не выходит из берегов, так и чувства к Генри капля за каплей вливались к нему в сердце. Лучше бы богатый эксцентричный бета оказался бы злобным, эгоистичным уродом, а не любящим и понимающим отцом шумного семейства.

Во сне Робби преследовал Сэм, а наяву встречал Генри. Робби ждал ночи, где рассказывал Сэму о том, как скучает по нему, в какие истории его втягивают маленькие Картеры, как ему приятно видеть в глазах Генри явный интерес. А по утру накатывала тоска, потому что перед глазами пылал рассвет, и солнечные лучи заполняли не обшарпанную комнатушку в общежитии, слишком голую из-за отсутствия приятных мелочей, в которой сейчас Сэм был совсем один, а роскошную спальню, которая наполнялась аппетитными запахами из кухни и шумными детьми, коим и дела не было до личного пространства Робби.

Днём его занимали всеми возможными делами, а Генри иногда выводил под вечер Робби в свет, но как бы прекрасен не был Центр, восторга у беты он не вызывал, потому что разделить его было не с кем.

Чувство вины по отношению к двум людям стало верным спутником для Робби. И если с Сэмом всё было и так ясно, то спустя месяц не такой уж, следовало признать, плохой жизни, бета с удивлением обнаружил вину и по отношению к Генри в том числе. Он знал, что нравится мужчине, это было понятно не только по долгим взглядам или лёгким касаниям чужих губ или рук, но и каким-то шестым чувством.

Робби утешал себя тем, что Сэм, если бы узнал Генри получше, обязательно его бы понял, ведь как можно было не влюбиться в шутливого и лёгкого по характеру бету с потрясающим бархатным голосом, который изо дня в день демонстрировал навыки титанического терпения не только по отношению к мелким сорванцам, но и к самому Робби.

Принять зарождающиеся чувства по отношению к одному, когда продолжаешь горячо любить другого, было не легко. Но когда Робби нашёл смелость признаться в этом хотя бы самому себе, он понял, что ничего кроме того, чтобы плыть по течению, он сделать не мог.

Их первый поцелуй прояснил многое и оставил Робби с ещё большим грузом на плечах. Ведь целовать Генри хотелось, хотелось прижаться к нему, почувствовать жаркий рот и обласкать его своим языком, и конечно же, показать, что его чувства взаимны. Но когда Робби оказался в тени своей спальни, то с ужасом понял, что предаёт теперь обоих.

Генри не знал о Сэме, не знал, что у Робби в сердце уже есть один бета. Мужчина наверняка думал, что он для Робби станет парой, возлюбленным, ведь для него Робби был именно этим и ни чем другим. И это было подло по отношению к Генри. Подло было вводить его в заблуждение, подкармливать ложные выводы тайной, которую держал под замком в себе Робби. И если попросить прощения у Сэма парень никак сейчас не мог, то быть честным с Генри он просто был обязан.

На следующий вечер после их первого поцелуя, Робби нашёл Генри в гостиной. Парень лично проследил, чтобы дети заснули до того, как неприятный разговор случится. Хозяин дома сидел на диване, неспешно пролистывал и что-то помечал на планшете, когда Робби подсел к нему. Мужчина тепло улыбнулся и вернулся к своему занятию, а молодой бета буквально остолбенел.

Горло пересохло, ладони наоборот стали влажными и липкими. Робби мысленно попытался отогнать панику из головы и не нашёл ничего лучше, чем опустить голову на колени к Генри. Тот немного удивился этому, но быстро сориентировался и запустил сильные аккуратные пальцы в коротко стриженые волосы, изредка проходясь подушечками по вискам и лбу.

Стало так тепло на душе и правильно, что Робби на какое-то время и забыл, зачем пришёл к мужчине. А когда Генри немного наклонился и прошептал в ухо бете, опаляя собственным дыханием так, что каждое слово отдавалось электрическим разрядом по позвоночнику, то и вовсе растерялся:

– Поцелуешь меня ещё раз?

Робби широко раскрыл глаза и повернул голову так, чтобы взглянуть в глаза Генри. В них плескалась несмелая игривость и ласка, а широкая ладонь с головы скользнула по плечу, ниже, чтобы найти пальцы Робби и переплестись с ними. Молоденький бета приподнялся, заставив Генри отпрянуть и откинуться на спинку дивана, а потом высвободил руку, но только для того, чтобы обвить шею мужчины и потянулся к губам.

Тут же в Робби начала подниматься откуда-то из глубины волна обволакивающего желания. И если вчера он ещё мог списать свою реакцию на то, что просто соскучился по хоть какому-нибудь физическому контакту, то сейчас он отчётливо понимал, что разливающееся по венам тепло было вызвано именно поцелуем с Генри. Неторопливым, но и далеко не невинным. Оба наслаждались теплотой губ, скольжением языков в причудливом танце.

В какой-то момент мужчина обхватил Робби за талию и перетянул к себе на колени, стало гораздо удобней, ведь теперь можно было перебирать на его затылке густые волосы одной рукой, а вторая как бы невзначай могла опуститься чуть ниже – на сильную, подтянутую грудь. Генри вдруг накрыл эту ладонь своей и сместил левей, и бета почувствовал глухое биение сердца, которое теперь отдавалось и в нём.

С Сэмом было не так. Сэм любил лёгкие, почти невесомые поцелуи, и на его губах почти всегда чувствовалась улыбка. И вместо глухих тяжелых ударов Робби обращал внимание на его пульс. Сэм как будто из одного только пульса и состоял, куда ни сунься: на тонкой шейке, на хрупких запястьях, каждый выдох, казалось, пульсировал.

Ну вот опять! Робби даже заскулил от собственных мыслей и действий. Целовал одного, думал о другом, а главное, эта комбинация никак не мешала ему возбуждаться. Генри, судя по всему, изменение в настрое пары уловил, отстранился, чмокнув напоследок, но так и уткнулся лоб в лоб с Робби. Оба дышали тяжело, парень чувствовал, сидя на коленях у Генри, что тот тоже возбудился, вот только мужчина реагировал на него одного, а Робби не мог понять, от кого из своих возлюбленных сводило низ живота. Стыд и чувство вины вернулись снова, и приятное тепло тут же начало утекать, словно вода из дырявого корыта.