Текст книги "Общая цель (СИ)"
Автор книги: AnnyKa
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)
– Ты прав, – кивнул Ксавьер с легкой улыбкой, глядя на друга.
***
Ночевать в придорожных мотелях, а не в благоустроенных номерах дорогих отелей для Чарльза было в новинку, и он уже начинал жалеть, что в их компании нет мутанта, способного перемещаться в пространстве. Телепортация. Она бы сильно облегчила их работу.
Но пока приходилось обходиться тем, что было, и, укладываясь спать в чистом, но крохотном и пустом номере мотеля, Чарльз надеялся, что Эрик будет спать спокойно этой ночью. Не то чтобы его сильно волновало, насколько крепко спит его друг. Нет. Но от его снов зависело то, сможет ли сам Чарльз выспаться. Последние дни Эрика мучили кошмары, хоть он и старательно скрывал это. Слишком сильные и мучительно болезненные воспоминания, подобные тем, что Чарльз увидел в сознании Эрика в том клубе. Кошмарные сны не мешали Эрику высыпаться, лишь терзали его душу и оставались тревожными призраками наутро, после пробуждения, служили напоминанием того, ради чего он так упорно ищет Шоу. Но Чарльз не мог переносить их, неважно, были ли их номера соседними или на разных этажах – сознание Чарльза словно превратилось в сверхчувствительную антенну, улавливающую любые колебания в сознании Леншерра, и телепат, проклиная свой дар, не мог снова уснуть до конца ночи.
В одну из таких ночей в отеле Чарльз просто не смог этого выносить. Снова и снова кошмары Эрика проникали в его сны, заполняя все вокруг липким страхом и металлическим привкусом на языке, звучали грубой немецкой речью. И если сам Эрик уже привык к своим ночным пыткам, то Чарльз не мог и дальше ночь от ночи просыпаться в холодном поту с едким чувством в горле и влагой на ресницах.
– Какого черта, Чарльз? – хрипловато тихо спросил Эрик, пропуская Ксавьера к себе в номер. По одному его бледному и измученному виду, по резкому запаху пота и сигаретного дыма было понятно, что воспоминания раздирают в клочья сознание Эрика не только во сне, но и наяву.
– Позволь мне усмирить их, – сразу сказал Чарльз, решительно, почти требовательно. Это уже не боль одного лишь Эрика, она заразна. Стоило увидеть ее один раз – и она, подобно вирусу, поглотила и профессора, затягивая в необъятную пустоту, на дне которой все это время был один лишь Эрик.
Леншерр хмуро смотрел на профессора и даже хотел его прогнать. Снова, необъяснимое упрямство и уверенность в том, что любая помощь есть проявление его собственной слабости. Но с Чарльзом он не чувствовал себя слабым. Никогда. С первой минуты их встречи, от одного его присутствия, Эрик чувствовал, что становится сильнее. Чувствовал, что живет, а не рыскает по темным тропам, слепо следуя за своей целью.
Он соглашается, едва заметно кивая, но тут же удивленно приподнимает бровь, когда Чарльз просит его вернуться в постель.
– С ума сошел? – с нажимом спрашивает Эрик, быстро прогоняя из головы мысленный образ его и Чарльза, засыпающих в одноместной узкой кровати.
– Черт бы тебя подрал, Эрик! Я уже третью ночь нормально не могу уснуть из-за твоих кошмаров. Если для тебя это нормально, то для меня – нет. А теперь, ложись пока я не заставил тебя, – не выдержал Ксавьер, рассерженно глядя на Эрика, не в силах с ним препираться и не собираясь и дальше ночь от ночи просыпаться в холодном поту от образов прошлого Леншерра.
– Спокойно, – уже мягче произнес Эрик и даже шуточно поднял руки, показывая, что сдается напору помятого и замученного бессонницей телепата.
– Отлично, – облегченно выдохнул Ксавьер, наблюдая за тем, как Эрик ложится в кровать и игнорируя дискомфорт, который он чувствовал в сознании друга от сложившейся ситуации.
Чарльз сам ложится рядом в одноместную узкую кровать – устало и вымученно. И эта близость была бы недопустимо интимной, если бы не была такой необходимой. И, чувствуя на лице теплое дыхание, стараясь не прижиматься к Чарльзу всем телом, Эрик позволяет ему полностью заполнить свое сознание, пока в нем не появляется уютная пустота, отгораживающая стеной все воспоминания о прошлом, оставляя лишь настоящий момент.
Тихий вздох Леншерра был доказательством успеха, да и сам Чарльз наконец-то перестал чувствовать ту засасывающую, тревожную пустоту, которую всегда ощущал в сознании Эрика.
Ближе. Так спокойно и безмятежно Эрик не засыпал еще никогда. И, нежась в его спокойствии, Чарльз наконец-то смог закрыть глаза и заснуть.
***
Пробуждение было медленным и ленивым. Расслабленный после долгожданного сна, мозг никак не хотел полностью принимать реальность, а тело все еще нежилось в небрежных объятиях. Если их можно было так назвать. Кровать мотеля была слишком узкой, чтобы на ней могли спокойно поместиться два человека, и Эрик слегка придавил собой Чарльза.
– М-м-м, – протянул телепат и попытался улечься на бок и отогнать от себя размытые образы чужого сна, в котором уже не было тревоги. В этих образах было жарко. От них приятно тянуло внизу живота, а на губах ощущалась мягкость нетерпеливых поцелуев. И то и дело виднелись небесно-голубые глаза, блестящие ярким, откровенно похотливым блеском.
Чарльз проснулся моментально, стоило этому образу стать четче, и именно в этот момент его ухо обдало горячим вздохом. Эрик крепче обхватил его, прижимаясь лицом к мягким локонам.
Чарльз торопливо сел в постели, и это резкое движение разбудило Леншерра, который тут же сонливо заозирался, пытаясь прийти в себя.
– Доброе утро, друг мой, – лучезарно улыбнулся Ксавьер, делая вид, что только что не видел, как во сне Эрик вжимал его в кровать всем телом, а он сам задыхался в беззвучных стонах, обхватив бедра друга ногами.
– Чарли… Чарльз, – выдохнул Леншерр, перекатившись на живот, и потер помятое после сна лицо. – Ты здесь всю ночь был? – хмуро спросил Эрик, и, казалось, он пытался, чтобы его голос звучал неодобрительно, вот только вышло это совсем плохо. Прозвучало почти благодарно.
– Не за что. Рад помочь, – хмыкнул Ксавьер, вставая с кровати, все еще чувствуя образы в сознании друга, который бесстыдно скользил взглядом по его телу.
– Эрик, – обернувшись к другу, начал было Чарльз, но умолк, чувствуя как сердце забилось быстрее, когда образы в сознании Леншерра стали ярче и откровенее, а его лицо исказила хищная ухмылка.
– Собирайся, – посоветовал Эрик, усаживаясь в кровати. «Ты покраснел. Иди уже. И не лезь ко мне в голову. Тебе это не понравится», – уже мысленно добавил Эрик.
========== Часть 3 ==========
Холодный российский воздух переполнял легкие, а сердце билось ускоренно, разгоняя адреналин по венам, наполняя сознание одной лишь целью. «Так близко к нему, как никогда прежде. Она знает, где он», – эти мысли пульсировали, переполняя сознание, и вот уже все остальное отходит на задний план, когда в душе поднимает голову, почувствовав запах создателя, обезумевший от боли зверь.
– Я иду туда, – спокойно и уверено говорит Эрик для остальных. Неважно, что они решат – он здесь только для этого. Он охотился всегда один.
Звуки притупляются, и холод не чувствуется. Все тело напряжено, и пылающая гневом кровь выжигает тело изнутри. Переполняет его силой, и Эрик кожей чувствует металл повсюду. Холодный, бездушный, твердый и покорный его воле. Он рвется с места, расползается, распадается от одной лишь его мысли, и лица людей не видны. Смазываются в безумной погоне.
– Эрик!
Голос Чарльза достигает его сознания, впивается в мозг и окутывает его, пробиваясь в пульсирующее холодным гневом мести сознание.
И в двери они вбегают одновременно.
Фрост. Он готов был ее убить. Так просто. Он бы сделал это, как делал множество раз прежде, рыща по следу Шоу. Один со своим безумием…
– Эрик, хватит! – голос Чарльза. Он не должен быть здесь. Его никогда не было. Но сейчас…
– Она твоя, – Эрик сам поражается своему спокойному голосу и расползающейся в груди пустоте. Доверяет Чарльзу. Не сомневается в телепате настолько, что даже не наблюдает за ним, а устало садится в кресло и наливает себе выпить.
Это чувство. Что это?
Эрик хмурится, делает глоток, не обращая внимание на вкус. И сердце бьется так спокойно и ровно.
– Все гораздо хуже, чем мы думали, – взволнованно сообщает Чарльз.
***
Эрик больше молчал, по возвращении в разгромленный штаб. Он видел боль Чарльза, чувствовал страх выживших, слезы и боль. Но сам не испытывал ничего кроме легкого разочарования. Шоу был здесь! И темнота снова окутывает его в свои удушающие объятия. Держать себя в руках слишком трудно. Руки едва заметно трясутся, а монстр внутри готов рвать на части всех вокруг и самого себя, лишь бы унять это чувство. Упустил. Он был так близко, а я его упустил. Снова.
Выживает сильнейший.
И в этом состоянии Эрик слушает Чарльза, не вслушиваясь в его слова, соглашается отправиться в Нью-Йорк.
Соглашается, потому что об этом просит Ксавьер.
***
После того, как им удалось захватить Фрост, когда Эрик вновь ринулся в бой, вернулся в свой привычный мир, оказаться в замке Ксавьера и заниматься тренировками было настолько непривычно, словно все это поместье существовало в другой реальности. В незнакомом месте, которое хотелось назвать домом. Но Эрик не спешил этого делать, заранее зная, что никогда не сможет остаться здесь. Не сможет быть частью невероятного уютного мира Чарльза Ксавьера. О котором профессор частенько рассуждал за ужином или игрой в шахматы.
– Ты думаешь, за то время, что у нас осталось, мы успеем хоть чему-то научить этих… детишек? – с сомнением спросил Эрик, переставляя своего коня на шахматной доске.
– Они уже многое умеют сами, мы сможем их подготовить достаточно…
– Для того, чтобы они не погибли в первый же день? – Эрик хмыкнул, глядя на своего уставшего друга. После того, как Шоу с приспешниками напали на их молодняк, Чарльз был сам не свой, и от этого старался выглядеть еще увереннее и позитивнее, чем обычно.
«Выживает сильнейший» – промелькнуло в сознании Эрика, и он тут же почувствовал на себе осуждающий взгляд Ксавьера.
– Они были не готовы, то, насколько они сильны не имеет значения.
– Кто-то обещал не читать мои мысли, пока мы играем, – сменив тему, напомнил Леншерр. Снова спорить о произошедшем он не хотел. И не было доводов, способных переубедить его или вызвать лишнее сочувствие.
– Я не читал их. У тебя на лице все написано, – тут же оправдался профессор.
– Да неужели? – с сомнением спросил Эрик, даже забыв про игру. – Не замечал за собой подобного.
– Просто прежде на тебя никто так внимательно не смотрел, – пожал плечами Ксавьер и прикусил губу, передвинул ферзя, хоть явно потерял интерес к игре. Сказывалась усталость и то, что это была уже далеко не первая их партия.
Никто не смотрел на него так прежде. Верно. И Эрик прежде не видел в ком-то друга. Не было человека, которому он бы мог так глупо довериться, чьи суждения хотел слушать, с кем так отчаянно хотел бы проводить время. С кем мог бы представить свое будущее. Нужно лишь заставить Чарльза перестать смотреть на мир сквозь призму добродетели и с дурацкой верой в лучшее.
– Из тебя вышел неплохой наставник, – сменил тему Леншерр и продолжил игру, но Чарльз посмотрел на него неодобрительно.
– А из тебя не очень, – заметил юный профессор. – Ты чуть не убил Алекса на тренировке. Хотя я просил не начинать без меня.
Эрик хищно усмехнулся.
Конечно. Нельзя начинать без чуткого присмотра Ксавьера. Это уже заметили и сами первые ученики, но только Эрик показывал им хотя бы тень будущего боя, в то время как Чарльз нежничал с ними и наставлял лишь словами, направлял их способности.
– Я бы не убил его, – спокойно ответил Эрик.
– Ты задел его стальной балкой!
– Двигаться нужно было быстрее, – едва не прошипел Леншерр и его глаза загорелись диким блеском, а лицо словно стало грубее. Но он быстро взял себя в руки. – Кто будет осторожничать с ними в бою? Ты думаешь, там с ними будут обходиться, как с детьми? Думаешь, Шоу пожалеет их из-за того, что они неопытны? Думаешь, люди не станут стрелять в них, потому что они еще юны и не познали жизни?
– Тише, Эрик, – Чарльз примирительно поднял руку. Эта тема опасна.
– Этого не произойдет. Ни сейчас, ни после. Никогда. И все твои бредни о мирном сосуществовании – лишь самообман, и, что хуже, ты заставляешь остальных в это верить.
– Потому что это возможно, – спокойно и осторожно сказал профессор, переплетая пальцы и внимательно глядя на друга. – Да, нас ждет сражение. Но мы справимся. Это не станет войной.
– Станет. – Не согласился Леншерр с такой уверенностью в голосе, словно сражение уже идет у самого порога их дома. – Ты не понимаешь, – Эрик поднялся на ноги и отошел к столику, на котором стояли стаканы и открытая бутылка скотча, повернулся к Чарльзу спиной, просто чтобы не видеть его в это мгновение. Чтобы успокоиться. Он не злился на юного профессора. Нет. Не мог злиться на уверенного в себе романтика, который вырос в этом замке. У которого в жизни было все, о чем только можно пожелать. Он понимал, почему Чарльз все еще видит их будущее таким мирным и спокойным.
– Я верю, – мягко произнес Ксавьер. – Люди умнее, чем тебе кажется. История конфликтов проходит через все время существования человечества, и все новое и отличное от обычного всегда с трудом принималось этой жизнью. Нужно лишь время и терпение.
– Ох, друг мой, – Эрик грустно улыбнулся и неспешно подошел к юному профессору, который так и сидел в своем кресле возле шахматной доски. Он облокотился о спинку его кресла и склонился к Ксавьеру, разглядывая лицо самого прекрасного из наивных безумцев, которых он только видел. – Знаешь, что сделали бы эти люди с тобой? – мягко спросил Эрик касаясь плеча Ксавьера. – Если бы ты не стер память агентам ЦРУ?
– Я не стирал память всем, – словно оправдываясь сказал Чарльз, чувствуя себя неожиданно некомфортно, ощущая призрак угрозы от Эрика. Хоть сейчас он и был с виду спокоен, казалось, что в любой момент он может напасть.
– Ты нужен им как оружие, потому что на кону стоит слишком многое, – вкрадчиво произнес Эрик, понизив голос и небрежно поглаживая плечо Чарльза, скользнул тонкими пальцами к вороту его рубашки. – Они боятся тебя. Всех нас. Они лишь ждут момента, чтобы засадить тебя в стальную клетку глубоко под землей. Ждут возможности изучить тебя. Как дикого зверя. Как бешенного пса. Пролезть в твою голову. Понять, что именно делает тебя таким опасным, – он говорил мягко, словно утешая, бережно прикоснулся к лицу Ксавьера и наклонился к нему ближе, почти касаясь носом его мягких волнистых волос. – Не человек. Бесправная угроза, которую нужно устранить. Они бы резали тебя. Потрошили твой мозг. Ты чужой для них. Мы все.
Чарльз дышал медленно и глубоко, почти не мигая смотрел на Эрика, не убирал его руку, позволяя так легко и ласково касаться себя и хотел прочесть его мысли, но вместо этого лишь слушал его голос и чувствовал его дыхание.
– Не дай им шанса уничтожить тебя, друг мой, – и это прозвучало как просьба. Эрик не знал, как еще донести свои мысли до телепата, разве что и правда попросить его прочесть их. Он бы не возражал, если это поможет разбудить Чарльза. Если это спасет его от неминуемого, заставит его готовиться сражаться, а не вести мирные переговоры в надежде, что среди людей есть хоть кто-то хотя бы наполовину такой же, как сам Чарльз.
От его темных волос приятно пахло почти выветрившимся одеколоном и чем-то теплым и притягательным. Эрик осторожно провел рукой по подбородку Ксавьера, заставляя его приподнять голову, одним взглядом давая понять, что сейчас стоит прочесть его мысли.
Чарльз сделал это осторожно. Так просто было при зрительном контакте видеть и слышать мысли Эрика.
Видеть того напуганного до смерти ребенка, прикованного к хирургическому столу, видеть камеры и тренировки, видеть солдат и врачей. Видеть страх и ненависть в глазах людей. Чувствовать бесконечный холод металла, который окружал Эрика повсюду, сдерживал, пленил и причинял лишь боль.
– Хватит, – попросил Чарльз и оборвал контакт, отвернулся от своего друга и как можно незаметнее потер глаза, в которых появилась противная резь.
– Тебе это не нравится? – с упреком спросил Леншерр, даже не думая отходить от Ксавьера. – Но это то, кем мы для них являемся. Мы лишь угроза. Но тебе это не понятно. Ты – маленький принц, выросший в любви и заботе, играющий с чужими мыслями.
– Хватит, Эрик! – уже жестче потребовал Ксавьер и резко поднялся со своего места, едва не задев Леншерра. – Именно таким отношением ты можешь все разрушить. Что дальше по твоей философии? Лучшая защита – нападение?
Эрик смерил Чарльза внимательным взглядом и только одобрительно хмыкнул, разглядывая его решительное лицо. Все же вывел его из себя. Хорошо.
– Закончим на этом. Партию можно будет переиграть завтра. Чарльз, – кивнул Эрик, расслабленно вернулся к столику и налил себе немного выпить.
========== Часть 4 ==========
Эти споры стали частью их общения, но все реже переходили грань простой беседы. И пусть даже они приводили к пониманию, но не меняли уверенности каждого из них в своей правоте. Тем более, что на споры оставалось не так много времени, когда все силы уходили на тренировки. Работать приходилось не только над детьми, но и над своими способностями.
Эрик все еще вспоминал, как его тело сковывала ледяная вода, а непокорная подлодка тянула его за собой на дно. Этого мало. Слишком слаб. И так мало времени, чтобы стать сильнее.
– Ну же, Чарльз, – Эрик не мог сдержать веселой улыбки, глядя на взволнованное лицо своего друга, который так неуверенно держал пистолет.
– Нет, Эрик, я не думаю, что это хорошая идея, – попытался выкрутиться юный профессор. Когда он соглашался поработать с Эриком, то совсем не так представлял себе тренировку, которую он для себя изберет.
– Нет. Я не могу. Не могу стрелять в тебя в упор, ты же мой друг, – страдальчески бледнеет и отводит пистолет, и это только сильнее раззадоривает Эрика.
– Ой, да брось ты, пуля мне не страшна, ты же знаешь, – Леншерр уверенно сжал теплые пальцы Чарльза на холодном пистолете и поднял его заботливую руку, заставляя наставить на себя дуло оружия. Он никак не мог понять этого страха. Так просто нажать на курок. В его жизни он видел, как люди делали это бесчисленное количество раз. Когда его держали в холодных подвалах Шоу, и он только постигал основы своей способности, это было одно из развлечений охраны. Тогда он мог от страха остановить пулю, но не мог ей управлять.
– Я смогу ее остановить, вот увидишь, – заверил Эрик своего друга и снова улыбнулся ему. Ему хотелось. Правда хотелось, чтобы Чарльз выстрелил. Чтобы увидел, на что способен сам Леншерр. Это странное озорное желание. Почти незнакомое. Но вот он стоит, касаясь пальцев юного профессора, и хочет, всей душой хочет его впечатлить.
– Нет, Эрик. Ты не испытываешь себя, если заранее знаешь, что можешь это сделать, – отрицательно закачал головой побледневший Чарльз и отдал пистолет Эрику.
– Помнишь, кое-кто пытался поднять подводную лодку? – напомнил профессор, и Леншерр невольно поморщился.
– Это совсем другое, – недовольно сказал он, снова вспоминая свое бессилие, и решил хотя бы пояснить. – Мне нужно разозлиться, чтобы поднять подводную лодку.
– Одной злости мало, – нравоучительно произнес Ксавьер, и Эрик едва не закатил глаза. Веселая тренировка только что на его глазах стала превращаться в одну из фирменных лекций от профессора Ксавьера. Для молодняка этого вполне хватало, но Эрик хотел практики, а не разговоров. Как они вообще могут сделать его сильнее?
– До сих пор мне ее хватало, – уже без улыбки сообщил Леншерр, предупреждающе глядя на своего друга, но Чарльза вовсе не пугали его взгляды.
– Из-за нее ты чуть не погиб, – напомнил он, словно специально вызывая в сознании воспоминания о ледяной воде, горящих легких и сильных руках Чарльза, которые тянули его к поверхности.
– Видишь? – он указал на усилитель Церебро, который был так далеко, что Эрик даже не чувствовал его. Он вопросительно приподнял бровь, но Чарльз явно ухватился за эту возможность, разом повеселел и торопливо облизнул свои алые губы. – Попробуй развернуть ее.
Леншерр нерешительно посмотрел на друга, с трудом заставил себя оторвать взгляд от его губ, которые в одно мгновение сбили все мысли, оставив лишь легкую тяжесть, тянущую внизу живота.
Эрик кивнул как можно увереннее, но стоило ему повернуться к Чарльзу спиной, как вся эта уверенность исчезла с его хищного лица. Далеко. Чертовски далеко. Только чтобы настроиться на нее, чтобы почувствовать и захватить пришлось так сосредоточиться, что голову начало распирать от боли. И дрожащие от напряжения руки не помогали. Ничто не помогало. Никакие мысли, воспоминания, даже те, что прежде заставляли сминаться весь металл поблизости, не давали достаточно силы, чтобы сдвинуть проклятую тарелку!
Дышать стало трудно, и Эрик, тяжело хватая ртом воздух, отпустил контроль и тяжело оперся руками о каменную перегородку, зажмурился от пульсирующей боли в голове. «Невозможно. Черт! Это просто невозможно!» – отчаянно пронеслось в его мозгу. Пока тело медленно приходило в себя от перенапряжения.
– Ты не против, если я..? – голос Чальза не был презрительным. В нем не слышалось насмешки над слабостью и не было жалости. И Эрик кивнул, слушая рассуждения Чарльза о том, какими эмоциями следует подпитывать свои силы. Между гневом и умиротворенностью. Эрик успел это услышать, прежде чем ощутил уверенный контроль над своими мыслями, теряя из виду реальность и погружаясь в давно забытое воспоминание. Запах свежей домашней выпечки и теплого огня со свечей именинного пирога. Тепло и уют родного дома. Улыбка его матери. Спокойствие и защищенность. Такие искренние и полные чувства, которые он сам испытывал, но уже не помнил, теперь захлестнули его с такой силой, что горло предательски сдавило болью. И лишь когда видение прошлого развеялось, он почувствовал, как ветер касается его лица, а глаза помутнели от влаги. Образы не затмевали его взор, но чувства все еще наполняли душу. И голос Чарльза так идеально вписывался в это ощущение, словно только он один мог его даровать. И чувства обострились до предела. Эрик не сразу понял, что без усилий ощущает не только тарелку, но и пролетающий вдалеке самолет, и фонарные столбы вдоль дорог, светофоры и машины, каждую металлическую безделушку в доме. Везде. От силы покалывало кожу, но тело не дрожало, а в голове было приятно пусто и спокойно. Так легко захватить тарелку. Так легко. До смешного легко. Смех рвется из груди, прорывается наружу вместе с улыбкой, когда тарелка поворачивается по мановению руки. И все вокруг становится подвластным. Так просто. Так легко!
Эрик смеется, и чувствует, как Чарльз похлопывает его по плечу. Разделяет с ним его победу. Стоит так близко. Так много чувств. Куда больше одной лишь благодарности. И притяжение куда сильнее любого магнетизма. Но стоит ему коснуться руки Чарльза и потянуться ближе, повинуясь этой силе, когда воздух разрывает голос Мойры.
– Эй! Идите сюда, обращение президента началось!
Чарльз все еще улыбается, выдыхает почти разочарованно.
– Пойдем.
Но даже когда он отошел, притяжение ничуть не ослабло.
***
Оно не давало уснуть и пронизывало разум и тело куда сильнее, чем волнение перед встречей с Шоу. Так близко к своей цели, но именно сейчас Эрик не может об этом думать.
И холодная вода не помогает успокоить это чувство.
Пол в коридоре холодный и даже тонкий ковер не сохраняет в себе и доли тепла. Дом кажется непривычно пустым, темным и тихим, но это отчего-то не настораживает, а успокаивает. И каждый шаг дается легче предыдущего.
Стук в дверь слишком громкий и настойчивый.
– Входи, – чересчур уж быстро отозвался Чарльз, и стоило Эрику переступить порог его спальни, как он понял, что профессор явно его ждал. Он сидел на кровати, сжимая руками колени, даже не переоделся ко сну и выглядел куда взволнованнее, чем когда наставлял на Эрика пистолет.
– Нервничаешь, – утвердительно усмехнулся Леншерр, отчего-то успокаиваясь. Словно взволнованный Чарльз – это признак того, что они все делают правильно, и все непременно получится.
– Нет, – с натянутой улыбкой сказал Чарльз и уперся руками в кровать, с надеждой посмотрел на Эрика. А ведь всего пару часов назад перед детишками он был сама уверенность, да еще и воодушевил всех так, что все были уверены в успехе их миссии. – Нам всего-то нужно остановить Шоу и третью мировую. Спасти человечество. Думаю, это не так сложно. Нас ведь двое и дети, – Чарльз нервно рассмеялся, и его голубые глаза заблестели, и в них впервые Эрик видел страх. И надежду, с которой он неотрывно смотрел на своего друга.
– Я шел к этому всю свою жизнь и сейчас с тобой я уверен, что мы сможем, – спокойно и уверенно сказал Эрик, настолько веря своим словам, что все его волнение сошло на нет, и в теле остались лишь уверенность и спокойствие. И даже не было того животного голода и жажды охоты, не было безумия, которое окутывало его каждый раз, когда он приближался к Шоу. Была его цель. Общая с Чарльзом цель. Сейчас и после.
Эрик медленно выдохнул, ощущая, как обостряются все его чувства, снова наполняя его той силой, для которой не было ничего невозможного. Той силой, которую открыл в нем Чарльз, растерявший сейчас всю свою уверенность.
– Чарльз, – непривычно мягко произнес Эрик и бесшумно подошел к кровати Ксавьера, сел рядом и положил руку на его плечо, чувствуя, как напряжен юный профессор. – Мы все будем там вместе. Мы справимся. Для нас с тобой нет ничего невозможного, – искренне признался Эрик, глядя в небесно-голубые, яркие глаза Ксавьера и понимая это, как никогда, отчетливо. Вместе с ним они могут изменить целый мир. Нужно лишь, чтобы он был рядом. С его наивными идеями и нравоучениями, с его бесконечно пугающей силой и легким характером. Лукавыми глазами и алыми губами. С невысоким ростом и гибким телом. Заботливым голосом и нежным взглядом.
Эрик сильнее сжал плечо Ксавьера и уже не думал, когда подался ближе и прижался к его губам сначала легким поцелуем. Мгновение застыло в звенящей тишине, которую разбивало лишь биение сердца и дыхание Чарльза. Он напрягся сильнее и почти отстранился. Почти.
– Эрик, – едва слышно выдохнул он, и Леншерр чувствовал, как юный профессор медленно расслабился, устраиваясь удобнее, поворачиваясь к нему. – Друг мой, – так тихо и пылко произнес Ксавьер, что у Эрика до боли сжалось сердце перед новым поцелуем, который уверенно начал Чарльз, без нежностей, делая его более сильным и глубоким, лишая их обоих кислорода.
Друг? Он сам не знал, как иначе это назвать. Но он ближе с самого начала, чем кто-либо за всю жизнь. Возлюбленный. Брат. Единомышленник. Опора. Уверенность. И…Теперь Эрик был уверен, целуя и прижимая к себе Чарльза, знал, что обрел то, что и не надеялся вновь отыскать. Семья. Надежда и неисчерпаемый источник силы. Для этого нет одного слова.
Эрик начал не глядя расстегивать пуговицы на рубашке Чарльза, но он нетерпеливо отстранил его руки, и сам быстро справился с ними, расстегнул манжеты и гибко свел плечи, позволяя рубашке соскользнуть по его руками, чтобы не было нужды обрывать поцелуй, но Эрик был вынужден отстраниться, чтобы стянуть с себя футболку. Никогда еще одежда так не мешала, и от нее не хотелось так быстро избавиться. Он всем телом прижал Чарльза к кровати и удивился, когда юный профессор уверенно заскользил руками по сильному телу, оглаживая бока и живот, и подтолкнул Эрика, пытаясь завалить его на спину и оказаться сверху.
– Нет, – вжимая его в кровать, усмехнулся Леншерр, сквозь улыбку снова целуя Чарльза и ощущая, как он ерзает под его телом. Такой теплый, нежный, что все внутри сжимается от одной его близости, и низ живота сжимают судороги возбуждения.
«Я не привык быть снизу», – с долей смущения и протеста прозвучал в голове Эрика голос Ксавьера. «Все когда-то бывает впервые». Эрику это понравилось. Непривычно и так интимно отвечать ему, продолжая посасывать его нижнюю губу. Вести мысленный диалог в глубине его сознания, когда бушует тело, требуя физической близости. Чарльз ощутимо напрягся, и его руки заскользили по крепкой обнаженной, испещренной шрамами, спине Эрика, ниже к упругим ягодицам. «Я правда хорош, когда сверху», – заверил Леншерра вкрадчивый голос Ксавьера в его сознании.
– Не сомневаюсь, – уже вслух выдохнул Эрик, и прервал спор, спускаясь поцелуями по нежной шее Ксавьера, и уверенно раздвинул его ноги, устраиваясь сверху и плавно потираясь о тело своего единственного друга.
– Ты представлял себе это иначе, – выдохнул профессор с улыбкой, когда Эрик справился с его брюками, и прижался губами к его напряженному животу.
– Я же просил не лезть мне в голову, – беззлобно напомнил Эрик. Ему не хотелось говорить. Только не сейчас, когда тело стягивает возбуждение, а теплый запах Чарльза переполняет его, когда сам профессор так нежен и непривычно податлив.
– Мне нравилось видеть твои мысли, – все еще говорил Ксавьер, словно специально оттягивая момент, выгибаясь под обнаженным телом Леншерра и совершенно очаровательно краснея.
Эрик не ответил. Сердце стучало в висках, до боли пульсировало в паху и эти алые губы было куда проще закрыть поцелуем, чем переспорить профессора. И Чарльз неохотно, но все же перестал ерзать и пытаться сменить позицию, хоть из-за этого он моментально напрягся, а стоило Эрику отстраниться, как Ксавьер схватил его за плечи.
– Возьми крем хотя бы, – он произнес это негромко, словно вовсе не говорил, но Эрик не смог скрыть восхищенной улыбки, разглядывая как на щеках Чарльза ярко проступил румянец. – В тумбочке, – пояснил профессор и постарался удобнее устроиться. Пальцы, влажные от какого-то крема, приятно пахли и легко скользили, а тихое шипение Чарльза доводило Эрика до исступления. Он тяжело дышал, уткнувшись лицом в бледное плечо Ксавьера, торопливо подготавливая его, и снова осторожно коснулся его губ, прежде чем убрать пальцы и плавно одним медленным толчком проникнуть в его болезненно узкое тело.
– Черт, – выдохнул Эрик, сгибаясь над задыхающимся Чарльзом, подхватил его ноги под колени, шире расставляя их, склоняясь к юному профессору, чувствуя, как по телу стекают капли пота и не сводя взгляда с пронзительно голубых глаз Ксавьера, блестящих от слез, но полных доверия и еще не оформившегося наслаждения. И вжимая его в кровать, резко двигаясь в напряженном теле, Эрик услышал первый негромкий полустон Чарльза и тихое шипение. Телепат крепко обхватил его за плечи, притягивая к себе ближе и пытаясь сквозь резкое дыхание урвать поцелуй, задыхаясь с каждым рывком. Сквозь боль, с наслаждением выгибаясь. Все плыло в пелене предоргазма. И в какой-то момент Эрику показалось, что он задыхается. Снова оказался плененным толщей воды, на грани смерти, и только сильные руки Чарльза способны вытянуть его на поверхность. Спасти.
