Текст книги "Умирая, скажи...(СИ)"

Автор книги: Annette.Dr.M

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Страх, к которому нельзя привыкнуть…

Сквозь слёзы прошептав: «Не оставляй меня, Фрэнк», – и дождавшись ответа мужа, Алиса наконец закрыла глаза и практически сразу окунулась в небытие.

С той первой попытки Эли научить Алису и Фрэнка читать прошло уже две недели, а они так и не сдвинулись с мертвой точки. Санитарка использовала много разных способов, чтобы объяснить все доступно и понятно, но теперь возможности ее фантазии иссякли. Эли, ожидавшая уже хоть какого-то результата, не выдержала и бессильно заплакала, когда Алиса в очередной раз нарисовала крестик вместо буквы «А», а Фрэнк указал на квадрат…

Алиса, успевшая привязаться к Эли, потому что она занималась с ними как никто до этого, осознала, что происходит что-то неправильное. Она опустилась на колени рядом с девушкой и безмолвно положила ей голову на плечо.

Эли, тронутая до глубины души, успокаивающе прошептала, погладив Алису по голове: «Все хорошо, дорогая. Я просто хотела вам помочь… Похоже, не получится…». В голосе Эли Фрэнку почудилось столько горечи, что он вдруг нахмурился и подполз к ним поближе.

Алиса протянула ему руку, желая скопировать движение санитарки и погладить мужа по голове, но он перехватил ее и нежно повернул ладонью вверх. В его глазах загорелось понимание. Губы его беззвучно зашевелились, и он мягким движением приподнял рукав легкой алисиной рубашки, обнажив ее татуировку. Эли, никогда не видевшая ее раньше, наклонилась, чтобы посмотреть, как тут же вновь залилась слезами, стоило только ей прочитать, что там написано. Алиса удивленно поднесла руку к глазам и начала внимательно изучать татуировку, что-то неразборчиво бормоча себе под нос. Вдруг ее лицо прояснилось, и она, ткнув пальцем, протянула Эли руку, четко выговорив: «А». Девушка сначала не поверила своим глазам, как указательный палец сдвинулся вниз по руке и остановился, а Алиса, улыбаясь, повторила: «А». Вдруг из-за ее плеча вынырнула рука Фрэнка и он, указав на последнюю букву в ее татуировке, довольно произнес «А».

После этого дело пошло настолько быстро, что Фрэнк и Алиса почти за неделю выучили все оставшиеся буквы, которые были у них на руках. Живой интерес к тому, что там написано, подогревал их, заставляя тратить на это большую часть времени. То и дело слышались радостные возгласы: «С! В! И!..». Радости Эли не было предела. Наконец-то в палате появилось чувство до того неведомое чете Долгопупсов, теперь же они его ощущали вокруг себя: надежда…

В тот вечер, когда Алиса уже узнала все буквы, какие были на ее руке, лежа в кровати, она медленно прочитала: «Я вс…е…гда буд…у с т…обо…й, Али…са». Мягко улыбнувшись, она ласково прошептала:

– Не оставляй меня, Фрэнк…

И услышав заветное:

– Я всегда буду с тобой, Алиса, – плавно погрузилась в сон на этот раз без сновидений. В душе Алисы этой ночью царило волшебное спокойствие…

На следующее утро Эли застала Алису одиноко сидящую у окна и практически сдирающую ногтями татуировку со своей кожи. Заглянув ей в лицо, Эли отшатнулась: в глазах женщины застыло полное безразличие к жизни.

Она не поняла…

Не поняла, что значат те слова…

Для нее это было лишь игрой, которая с прочтением фразы на руке закончилась. Алиса добилась своей цели: прочитала, и больше ее ничего не интересовало… По палате вновь растеклась беспощадная пустота и безысходность. Пораженная Эли застыла на месте, не зная, как ей быть. Алиса ее больше не узнавала. Она лишь молча смотрела на Мимбулус Мимблетонию, ритмично соскабливая с руки кожу.

Фрэнк подошел к Эли, молча ее обнял и, отпустив, лег на кровать, отвернувшись к стенке. В его глазах не было пустоты. Васильки Фрэнка были полны боли и страдания от осознания…

А нечего было осознавать.

Он не понимал, что значат эти надписи на руках, не понимал, зачем они, не понимал их смысла…

Эли вихрем вылетела из комнаты, не в силах выдержать эту гнетущую атмосферу, от чего с тумбочки на пол слетело сразу три фантика…

Алиса посмотрела на них и отвернулась, оставив такие ценные ранее бумажки лежать на полу…

========== Потерянные воспоминания ==========

– Догони меня! – задорно кричал вихрастый мальчишка, убегая от растрепанной светловолосой девочки, которая нещадно задрав юбки, гналась за ним, громко пыхтя. – Ну же, Цисси, давай!

Со стороны послышалось немножко обиженное:

– Сириус, да хватит тебе уже ее дразнить, пойдемте к нам!

На ходу показав язык, мальчуган крикнул:

– Не бузи, Регулус! Белла, Дори, ай-да с нами!.. – фразу договорить Сириус не успел, так как отвлекся на маленький снежок, который летел ему прямо в голову. Еле увернувшись, он громко возмутился. – Эй, мы договаривались без магии!

Девочка на бегу пожала плечами и с ехидцей сообщила:

– Оно само!

Прыснув со смеху, Сириус резко рванул влево, потому что прямо перед носом возникла Белла, решившая-таки помочь сестре поймать хулигана. Погоня набрала новые обороты, и вскоре детские крики и веселое улюлюканье заполнили собой весь сад Блэков, забравшись даже в самые темные и укромные уголки.

Регулус быстро догнал Сириуса и теперь с громким воплем убегал от всей оравы, прячась в самых заросших местах небольшого парка.

Сириус, который отстал от сестер, чтобы немного передохнуть, вновь рванул вперед, резво перепрыгивая через торчащие корни, как чуть впереди и правее услышал девичий вскрик. Ни секунды не колеблясь, юный Блэк ринулся в ту сторону, застав Нарциссу, пытающуюся подняться с земли. Коленка у нее была разбита, а кожа на руке – стерта тонким слоем – одно из самых неприятных ощущений. Сириус тут же подхватил девчушку под мышки и резво поставил ее на ноги.

– Ты в порядке? – заботливо спросил он.

Нарцисса громко фыркнула, попытавшись изобразить на лице улыбку, которая скорее напомнила болезненный оскал.

Сириус наклонился, чтобы взглянуть на коленку, из которой бежала кровь, как ему на голову упала целая охапка снега.

– Цисси! – возмущенно крикнул он, чувствуя, как ледяные струйки побежали ему за шиворот. После чего расхохотался. – Ну, если ты способна так издеваться над бедным человеком, то точно все в порядке!

В ответ ему прилетела вполне искренняя улыбка.

Холод вдруг резко накрыл Сириуса своими щупальцами, мальчик начал быстро отряхать снег с головы, но было уже поздно: холод пробрал его до костей. Сириус запрыгал на месте, стараясь согреться под палящими летними лучами, но ничего не помогало… Тепло исчезло из его тела. Похоже, насовсем…

Безнадежно…

«Нет, нет, нет! – зашептал Сириус, очнувшись от далеких, но таких дорогих сейчас воспоминаний. – Только не сейчас, пожалуйста, неееет…»

Тело Сириуса выгнулось, когда дементор, схватившись своей покрытой струпьями рукой за прутья решетки, высосал из мужчины очередное счастливое воспоминание.

То самое…

Тяжело рухнув на пол, Сириус жалко заскулил, отползая в другой конец маленькой камеры в надежде, что он будет подальше от страшного существа. Его трясло от жуткого холода, который моментально пробирал его исхудавшее тело в присутствии дементоров. За эти годы Сириус уже успел забыть, что такое тепло, а потому с трудом находил в закоулках своего сознания воспоминания, связанные с летом. В голове возникло лишь желание, которое помогало ему выжить: желание убить Петтигрю… Сколько дементоры ни пытались, они так и не смогли вытащить из него эту мысль. Попросту не могли: она не была счастливой.

Заметив, что дементор так и не уходит, Сириус, не выдержав его натиска, превратился в собаку, тем самым пряча свое сознание…

Пользуясь этим, он сравнительно редко терял свои воспоминания, но и жить постоянно в образе пса не мог: без воспоминаний он никто. Периодически он в облике человека забивался в дальний угол камеры и с головой уходил в воспоминания, чтобы не сойти с ума, но после этого ему редко удавалось сохранить то воспоминание, в котором он тонул: дементор сразу же забирал его, стоило только Сириусу потерять бдительность, расслабившись.

Так произошло и на этот раз.

Лишенный счастья и вынужденный постоянно чувствовать страх, жуткий холод и угнетение, Сириус не мог себя контролировать, когда что-то светлое нарушало эту безнадежную гармонию.

Мягко улыбаясь, слыша смех Нарциссы, Сириус совсем забылся и не распознал во внезапном холоде снега опасность, а зря…

Теперь он больше никогда не вспомнит, как в тот день ее большие глаза с лукавым задором смотрели на него, как она смеялась, увидев его реакцию на снежную шапку, или же не вспомнит ее озорной взгляд, когда она, тяжело дыша, гналась за ним через весь сад Блэков…

Дементор, который принес ему миску с едой и по стечению обстоятельств вытащил из него кусочек души, быстро ушел, не почувствовав новых следов счастливых воспоминаний, но Сириус все же не сразу, тихонько скуля, подполз к миске и тут уж практически моментально вылакал то жуткое варево, которое находилось в тарелке.

По обычаю не наевшись, пес отполз обратно в дальний угол крохотной камеры и, почувствовав небольшое облегчение, сложил тяжелую голову на лапы и вскоре забылся уже привычно-беспокойным сном.

Практически высунув голову за металлические прутья, Сириус моментально оценил обстановку, быстро прикинув, как скоро к нему подойдет очередной дементор. Времени еще было достаточно: в его распоряжении имелось около пяти минут…

Усевшись в углу, Сириус ненадолго приоткрыл свое сознание и нырнул в воспоминание с маленькой блондинкой с головой. Он не знал, почему, будучи в тюрьме, он постоянно думал о Нарциссе, ведь она даже не была его любимой сестрой. Хотя, если задуматься… Ведь у них просто не было общих тем для разговоров, их интересы не совпадали, но между ними никогда не было ненависти, как та, которая разъедала душу Блэка по отношению к Беллатрисе.

Нарцисса, она ведь…

– Блэк Сириус! – как всегда громко объявила Минерва МакГонагал, обводя суровым взглядом первокурсников. Подмигнув Джеймсу, с которым они только что познакомились в поезде, Сириус, не колеблясь, подошел к стулу, гордо вскинув голову, на которую тут же водрузили Распределяющую шляпу.

Он знал, что сейчас все услышат. И ничуть не сомневался в своем решении. Он был уверен: он поступает правильно.

– ГРИФФИНДОР! – громогласно разнеслось по залу, и Сириус, глядя прямо в ошарашенные глаза держащей ему рядом с собой место Нарциссы, с ехидной улыбкой прошествовал к бурно аплодирующему столу красно-золотых.

– Цисси, не переживай. Да что со мной случится? – в который раз повторил Сириус, сидя на подоконнике школы и беззаботно болтая ногами. – На каникулы я останусь в замке или поеду к Поттерам, но домой точно не вернусь. Ты же знаешь мою матушку. Летом приеду, там уж разберемся, может подостынет за год.

Девушка всеми силами старалась скрыть за безразличной маской свои эмоции, но Сириус был благодарен судьбе за то, что она пока этому не научилась настолько хорошо, чтобы он перестал ее понимать, несмотря на то, что была старше двоюродного брата на три года. Взяв ее за руку, он заглянул ей в глаза.

Нарцисса насупилась:

– Я останусь в замке с тобой.

Сириус лишь расхохотался. Очень часто они общались так, будто из них он был не младшим, а старшим братом, что, впрочем, и неудивительно: среди родных сестер Нарцисса была младшей, в то время как Сириус был старше Регулуса.

– Не говори ерунды. Ты мне больше поможешь, если съездишь домой и хоть чуть-чуть убедишь моих, что Гриффиндор – это не так уж и страшно, – он говорил это, прекрасно понимая, что это как в равной степени невозможно, так и не нужно ему, но Сириус искал уже любой повод, чтобы хоть немного успокоить сестру. Задорно подмигнув ей, он спрыгнул с подоконника и, потрепав ее за щеку, стремительно убежал, напоследок добавив. – Не кисни – приключения только начинаются!

Вернувшись из воспоминаний, Сириус радостно улыбнулся: он успел… Он успел до их прихода, и теперь это еще на некоторое время останется только с ним…

Успел…

Через несколько секунд это легкое чувство эйфории от своей маленькой победы стало быстро затухать, а вскоре и вовсе растворилось в угрюмом и сером настроении, лишенном хоть чего-нибудь радостного или веселого. По коже побежали мурашки, которые ледяными осколочками впивались в нее, цепляя собой не только тело, но и разум. Почувствовав приближение дементора по резко заледеневшим стенам там, где он успел отогреть уже своим теплом, Сириус тут же превратился в пса: лишние встречи с дементорами ему были ни к чему. Тяжело опустившись на пол, он принялся с присущей псу неподвижностью изучать своего тюремщика, который все никак не хотел уходить, пытаясь достать какие-то ниточки, что-то, чтобы разгадать его, Сириуса, секрет…

Положив лапу туда, где у него в человеческом обличии находится татуировка, пес вскоре прикрыл глаза и начал методично постукивать хвостом по стене, отмеряя время, насколько это было возможно.

Сквозь сон Сириус закричал: он неосторожно уснул, забывшись, в облике человека, а в этой тюрьме невозможно спать спокойно: если вы не сходите с ума от постоянных кошмаров, то попросту умираете от опустошения и холода… Сириус не был исключением, однако способности анимага сглаживали эмоционально-резкие пробуждения, которые так любили дементоры. Он старался спать только в облике собаки, но иногда разум его подводил, и он засыпал задумавшись о чем-то или, ожидая, когда уйдут дементоры просто из-за того, что у него не было жизненных сил.

Дементоры высасывали из него все. Они наслаждались его беспомощностью… Однако Сириус не сдавался, он боролся до последнего, несмотря на то, что зачастую им уступал… Прошло уже много лет, а он все не терял надежды, он верил: он убьет Питера Петтигрю.

Успокоившись, он вдруг вспомнил, как они с Джеймсом и Люпином создали карту мародеров. В голове всплыл один из коридоров Хогвартса, по которому они неслись, окрыленные долгожданным успехом. Джеймс тогда на ходу поцеловал в щеку проходящую мимо Лили, практически сбив с ног Снегга, стоящего рядом, и рассыпав его книги, а Сириус… Он сам не ожидал от себя такой прыти, когда он, встретив сестру, с криком: «Мы сделали это, Цисси, понимаешь, сделали!!!» – схватил ее, крепко обхватив талию, приподняв и прижав к груди, и начал кружить на месте, радостно восклицая. После чего аккуратно поставил ошарашенную сестру и побежал дальше, оставив ее саму объясняться перед сопровождавшими ее слизеринцами.

Тонкая улыбка разрезала изможденное лицо Сириуса, принявшее мечтательное выражение. Он и не заметил, как по подбородку сбежала соленая капелька крови из треснувшей губы, затерявшись где-то в нестриженной бороде: давно уже на его лице не появлялась улыбка.

Нарцисса…

Да, была у него такая сестра…

Но Сириус уже практически ничего о ней не помнил, кроме тех моментов, когда она стояла позади ссорящейся с ним Беллы, готовой полить его всей грязью, на которую она только была способна. Эти воспоминания дементоры не забирали, а вот с Нарциссой не оставили почти ничего…

Случайно остававшийся этот момент и еще одно… Они его не забрали, наверно потому, что оно не было счастливым…

Нарцисса сидела с так несвойственно ей опущенными плечами, храня на лице маску полнейшего безразличия, но как только Сириус, опустившийся перед ней на колени, коснулся ее щеки, нежно прошептав: «Цисси…» – маска треснула, и на лице моментально проступила вся боль, сдерживаемая хрупкой девушкой. Спрятав лицо в ладонях, она беззвучно зарыдала…

Из всей семьи Блэков в замке их было только трое: Нарцисса, Сириус и Регулус, недавно поступивший в Хогвартс. Но ни Сириус, ни Нарцисса, не поддерживали теплых взаимоотношений с младшим братом, помешанном на идее служения Темному Лорду с самых малых лет. Однако и вместе их тоже можно было встретить нечасто: мало кто во всем замке знал, что холодная красавица с седьмого курса Слизерина и безбашенный хулиган-гриффиндорец, учащийся лишь на четвертом курсе, брат и сестра друг другу, пусть и двоюродные.

– О, Сириус… – раздалось из-за тонких пальчиков, скрывавших ее глаза.

Он промолчал, ожидая, когда девушка продолжит, предоставляя ей самой решать открываться ему или нет. Гнетущая тишина могла бы очень давить на Сириуса, если бы он не увлекся разглядыванием внешности будто бы идеальной Нарциссы. Он не видел ничего, что могло бы его не устраивать…

– Ты знаешь Люциуса Малфоя? – внезапный вопрос застал Сириуса врасплох, чуть не заставив его вздрогнуть.

– Это тот белобрысый с твоего курса, которого еще Слизнорт вчера хотел выгнать?

Ответом ему послужил лишь кивок, после чего лицо открылось, и Нарцисса посмотрела Сириусу прямо в глаза.

– Мои родители заключили с Малфоями контракт. Теперь… – ее голос предательски дрогнул, – мы помолвлены…

Сириус помнил, как успокаивал тогда плачущую девушку, корившую несправедливость жизни. После того, как Андромеда вышла замуж за Теда Тонкса, за магла, Беллатрису и Нарциссу фактически лишили выбора: Белла уже была замужем за Лестрейнджем, а Цисси без ее ведома помолвили с Люциусом.

В тот раз они поменялись ролями. До этого был случай, когда Вальбурга особо яростно кричала о предательстве своего старшего сына, срывая на нем всю злость, к которой присоединилась приехавшая тогда Беллатриса. Сириус был настолько зол, что готов был ломать и крушить все вокруг, но еле сдерживал себя, пытаясь погрузиться в письмо, которое писал Джеймсу. Тогда ему помогла Цисси, которая тихонько зашла в его комнату и молча села рядом, положив руку на его плечо. Печально улыбнувшись ей, Сириус уже спокойней дописал Поттеру, где предупредил его, что завтра приедет к нему до конца лета. Поцеловав сестру в щеку, он попросил ее забыть о том, что она приходила к нему сейчас, и сделать вид, что так же глубоко уязвлена его поступком. Ничего не понимающая тогда Нарцисса кивнула только после того, как Сириус серьезно уточнил, как это важно, добавив, что это очень поможет ему. Он попросил ей довериться, и она сделала это… В тот год они встретились в следующий раз лишь в Хогвартсе. С того случая Сириус каждое лето жил у Джеймса, а на его родовом гобелене появилось уже второе черное пятно. Его лицо выжгли так же, как и его сестры Андромеды… Она была единственной, с кем Сириус виделся с того момента из семьи вне стен школы. И он был тогда чертовски прав, когда попросил Нарциссу «возненавидеть его», ведь Вальбурга была готова убить любого, кто мог сказать хоть слово в защиту ее непутевого сына.

Усмехнувшись своим мыслям, Сириус еще чуть ниже сполз по стене, вновь окунаясь в тот момент, когда он кружил Нарциссу посреди коридора… На какую-то долю секунды ему показалось, что он счастлив…

Пока теплое воспоминание не покинуло его голову навсегда, оставив Сириусу жалкое чувство опустошения, ощущение нехватки чего-то важного… Дементор забрал все теплое, что в нем оставалось по отношению к Нарциссе, он больше не помнил ее…

Заметив двух мальчишек, один из которых безостановочно сучил ногами, а второй с трудом пытался его поднять, Люциус с размаху налетел на них, сбив стоящего и тут же угрожающе зашипев:

– Пророчество, Поттер! Дай его мне!

Кончик его палочки тут же уперся Гарри в ребро, заставляя того поморщиться от боли.

– Нет… отпусти… Невилл, держи! – крикнул мальчишка, катнув пророчество по полу. Долгопупс, на удивление, поймал шарик и тут же прижал его к груди. Малфой медленно выпрямился, наставив палочку на Невилла, однако не успел он произнести и слова, как его отшвырнуло заклинанием Гарри и ударило о каменную платформу, на которой сражались Сириус и Беллатриса. Спину прожгла нестерпимая боль, и Люциус на несколько секунд потерялся в пространстве, абсолютно не понимая, что происходит.

Когда его взгляд смог сфокусироваться на происходящем, Малфой увидел, как взявшийся непонятно откуда Дамблдор ловко разделывается с Пожирателями, связывая одного за другим. Сил не было, потому Люциус даже не сопротивлялся, когда его тело опутали веревки, нещадно сжав ребра и запутав длинные белые волосы так, что он даже не мог двинуть головой. С этого ракурса ему было прекрасно видно, что происходит. Сражаться продолжали лишь Беллатриса и Сириус; от стен эхом отразился его смех, когда он в очередной раз увернулся от красного луча, посланного сестрой.

– Ну же, давай! Посмотрим, на что ты способна! – воскликнул Сириус, и его голос раскатился эхом по огромной комнате.

В ту же секунду красный луч прилетел ему ровно в середину груди. Тело Блэка выгнулось дугой, а потом чертовски медленно упало, скрывшись за занавесом, закрывающим арку. Закричал Поттер, а губы Люциуса растянула победная улыбка, когда его глаза встретились с черными глазами Беллы, которую уже ничего не волновало: она убила того, кого ненавидела всей душой, пусть это и был ее брат…

По комнате разнесся ее дьявольский смех.

Нарцисса даже не ожидала, что ее так сильно заденет смерть Сириуса. Последний раз она видела его через несколько дней после того, как родила Драко. Люциус тогда уехал на день-два в Норвегию, и она позвала к себе брата, единственного из семьи, кому она по-настоящему доверяла. Она безумно хотела поделиться с ним своим маленьким счастьем, тем, кто мог развеять ее серые будни с нелюбимым человеком. И Сириус не подвел, он тут же пришел, не прикрываясь делами, и искренне порадовался за сестру. Он даже подержал на руках маленького Драко, пока она быстро переодевалась для того, чтобы было его удобнее кормить, в то время как Люциус так и не прикоснулся к их ребенку, называя его исключительно «наследник».

До момента, как Сириус попал в Азкабан, они даже частенько переписывались, хоть Нарциссе и приходилось скрывать свою почту не только от Люциуса, но и от эльфов, которые вполне могли на нее доложить мужу.

Сириус был дорог ей, он был ей опорой. Пусть они общались редко, но она знала, что всегда может положиться на него, и он всегда помогал ей, когда была необходима помощь. Сириус всегда защищал свою сестру…

Однако после того, как он сбежал из Азкабана, Нарцисса написала ему, прознав, что он вновь примкнул к Ордену Феникса. Ответом же ей было гневное послание о том, как она вообще смеет писать такое, ведь на этой войне родственные связи больше ничего не значат, после чего был очень дружеский совет больше не писать ему, за которым крылась явная угроза. Тогда Нарцисса чуть не задохнулась от обиды, ей казалось, что ей плюнули в душу… Позже уже она догадалась, что это последствия Азкабана и влияние орденцев… Она понимала, что Сириус не виноват, но легче не становилось… Она потеряла его, потеряла…

Примерно с такими мыслями Нарцисса вступила на территорию Азкабана. Она должна была повидаться с мужем. С его заключения уже прошло три дня, а Нарцисса только сейчас смогла выбраться из дома. Дементоры проводили женщину к мужу. Она настолько устала, что даже не могла вызвать Патронуса, поэтому эти минуты казались ей одними из самых долгих в ее жизни… Она была в ужасе, представив, как Сириус пережил здесь целых двенадцать лет…

Двенадцать!

Перед ней открылась камера, в которой она увидела Люциуса. Его глаза были безумны, волосы были грязными и растрепанными, одежда порвалась, а руки мелко тряслись. Нарцисса испугалась. Прошло же всего три дня…

Люциус криво усмехнулся:

– Привет, Цисси. Рад видеть.

Его зубы были окрашены красным: похоже он искусал губы в кровь.

– Люциус… – в ее голосе явственно слышалась дрожь. Ей было страшно. – Как ты?

– Знаешь что, Нарцисса? – он будто не слышал её, думая о своем. Вдруг резко вскочив на ноги, он подошел к ней и крепко схватил за плечи, причинив боль. – Белла убила одного из них. Мы в Азкабане, но Сириус Блэк убит. Мальчишка сломлен, я уверен! И Белле удалось сбежать! Это его шанс!.. А нас он достанет!

По тёмной камере разнесся хриплый смех Малфоя. Он упивался потерей противника, не представляя, какую боль причиняет своей жене. Ей казалось, что он каждым словом дает ей пощечину…

Вдруг он вполне осмысленно спросил её о Драко, и они потратили полчаса на разговоры. Люциус хотел знать все, и Нарцисса, дрожащая как осиновый лист, терпеливо рассказывала ему все, что знала.

Когда настало время уходить, за решеткой появился дементор, подозвавший к себе посетительницу. Она тяжело поднялась, ощущая, как же ей страшно. Она боялась идти к этому существу…

Ее руку резко схватили. Закричав от неожиданности и страха, Нарцисса повернулась к мужу, который закатал ей рукав и прочитал татуировку, выгравированную на бледной коже. Не успела она выдернуть руку, как он уже отбросил ее от себя, как ненужную вещь, и отошел в другой угол камеры с шипением:

– Мог бы и догадаться!

Нарцисса, ничего не понимая, потерла место, которое горело от обжигающего прикосновения мужа. Дементор уже зашел в камеру и навис над женщиной, недвусмысленно намекая, что ее ждет, если она по-быстрому не уберется отсюда. Нарцисса несмело двинулась к выходу, и тут из угла раздался безумный смех. Смеялся Люциус.

Нарцисса шла за дементором по Азкабану, и вокруг нее стояла звенящая тишина, которую разрезал лишь далекий смех Люциуса:

Сириус Блэк…

========== Самоотречение ==========

Устало глянув на часы и отметив, что до закрытия осталось всего пять минут, Джордж подошел к карликовым пушистикам, чтобы закрыть их на ночь тряпкой. Сейчас он был один – послезавтра Рождество, и Рон сбежал домой пораньше, наказав и брату долго не оставаться, но Джордж его не послушал. Когда он переставлял непонятно кем оставленную на подоконнике коробку забастовочного завтрака, колокольчик вдруг призывно звякнул, оповещая о прибытии гостя.

– Фух, успел! – воскликнул какой-то вихрастый мальчишка, часто дыша. На его губах играла ехидная усмешка. – Эй, Фред, продай мне полный забастовочный завтрак!

– Джордж, – почти бесстрастно ответил ему рыжий, направляясь к кассе, держа в руках забытую на подоконнике коробку.

– Да какая мне разница, я все равно вас путаю! Хотя, тогда можно вас обоих звать Форджами! – мальчишка будто специально изгалялся, хохоча так, словно сморозил дико умную шутку. – А это правда, что один из вас умер?

– Один галеон и три сикля.

Ни одной эмоции. На лице Джорджа не дрогнул ни один мускул.

– Ого, чего так дорого-то?! Ты что обиделся? Да ладно тебе, ну подумаешь, назвал Фредом – невелика беда – вас наверняка постоянно путают! Давай хотя бы за галеончик, а?

– Один галеон и три сикля и проваливай поскорее, мы закрываемся.

– Так, значит? – прищурившись, прошипел паренек. – Ну ладно, лови. Хотя, я тут понял… – его голос как будто кто-то смазал приторно-сладким ядом, – вас теперь легко отличают, да? Ты без уха, а он попросту мертв!

Хохоча во все горло, мальчишка схватил свою коробку и выбежал из магазина, заставив колокольчик в очередной раз звенькнуть, на этот раз оповестив об уходе гостя.

Джордж стоял, уперевшись выпрямленными до упора руками в стол и опустив голову. Острые плечи сильно выделялись, делая его еще более худым и угловатым, чем он был.

Фред. Да как он посмел?!

Братья-близнецы Дред и Фордж. Давно его так никто не называл, и вот опять…

Зайдя в спальню, Джордж заметил, что Анджелина быстро спрятала какое-то письмо, как только увидела его на пороге. На ее лице тут же появилась несколько натянутая (а может Джорджу это лишь показалось) улыбка. Заметив, очевидно, свой промах, его жена поспешно стала объяснять, что это письмо от Кэти, просто он зашел слишком внезапно, а она, от неожиданности испугавшись, инстинктивно спрятала письмо.

Ничего не ответив, Джордж разделся и молча лег в кровать, накрывшись тонким одеялом. Когда Анджелина подползла к нему и обняла его, он не отстранился, но и не обнял жену в ответ, предпочитая оставаться безучастным.

И даже несмотря на сегодняшнее потрясение, Джордж довольно-таки быстро уснул…

Он стоял перед зеркалом, завязывая галстук, как вдруг отражение задорно ему подмигнуло и даже приветственно махнуло рукой. Джордж нахмурился, а отражение наоборот улыбнулось и заговорило:

– Ну приветик, братишка! Не ожидал, да?

Джордж практически потерял дар речи:

– Фред?..

– Да, Джорджик. Ну что брат, посмотри на себя, кем ты без меня стал. Ты будто и не шутил никогда! Ну да, мне вечно приходилось за двоих шутки придумывать, благо ты хоть соображал быстро и умел подхватить. Твоя внешность сейчас отражает твой внутренний мир: такая же темная, острая и безрадостная, как и твоя душа…

– Фред… – еле слышно прошептал Джордж, делая маленький шаг от зеркала.

– Ты лишь моя тень. Вечно ты прятался за моей спиной, вышучивая лишь мои шутки, а теперь все увидели, какой ты на самом деле!.. Джорджик-Форджик – кислая мина. Еще и девушку мою забрал, да ты просто…

Джордж внезапно проснулся, тяжело дыша. Проведя рукой по длинным мокрым волосам, он сел на кровати, задыхаясь от нахлынувших чувств. Сон. До жути нереалистичный сон. Но оттого не менее неприятный…

Внезапно в голове Джорджа всплыло воспоминание, как они с Фредом, смеясь, закидывали маленького Ронни садовыми гномами, пока он, вопя и улюлюкая, бегал от них по всему огороду.

Фред.

Вскочив на ноги, Джордж, пошатываясь, ушел на кухню, где достал себе стакан и бутылку огневиски, после чего подумал и убрал стакан обратно. Оказавшись в гостиной, он опустился в кресло песочного цвета, откупорил бутылку и жадно отхлебнул, даже не поморщившись, несмотря на разлившийся внутри тела жидкий огонь. После он отхлебнул еще. И еще.

Когда, наконец, неприятные чувства после сна рассеялись, уступив место дымке в голове, Джордж почувствовал, что не так уж сильно зеркало и ошибалось. Он потихоньку начинал перебирать в голове дорогие воспоминания, ощутив готовые навернуться на глаза слезы. Он теперь один. Он один после смерти Фреда. И Анджелина… Он любил ее, по-настоящему любил свою Джелли – так он ее называл лишь у себя в голове, и еще ни разу не сказал ей этого вслух, опасаясь. Чего? Он и сам толком не знал.

Через два года после Битвы за Хогвартс, то есть спустя два года полнейшей апатии, из которой никто не мог его вытащить, Джордж вдруг пришел к Анджелине. Наверно от отчаяния. Он любил ее еще со школы, но в такой ситуации все его чувства к ней притупились. Да и он понимал, что Джелли, скорее была девушкой Фреда: на шестом курсе именно Фред пригласил на бал Джонсон (пусть и несколько необычным способом), а Джордж укорил себя за излишнюю тормознутость, посмеявшись и быстро забыв об этом случае. Однако, очевидно, он его не забыл, а похоронил в себе. Закопал как можно глубже, но все-таки не забыл.

Глоток, и легкие обожгло болью, которая быстро рассосалась, принеся за собой… Джордж не понял, что же она за собой принесла. В голове снова вспыхнул рой светлых воспоминаний, отравленных настоящим.

Он ненавидел себя. Ненавидел за то, что выжил, когда Фред погиб. Так не должно было произойти, однако произошло. Безумно улыбнувшись, Джордж в очередной раз приложился к бутылке, теряя из глаз остатки осмысленности.