Текст книги "Нам здесь не место"

Автор книги: Анна Фокс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

Но через пару секунд парень отстранился от меня, слегка пошатываясь и нервно улыбнувшись.

– Ну… пойдём, наверное, – нелепо предложил он, пряча от меня своё лицо.

Я слегка опешила. Правда, тут же мои глаза уловили его порозовевшие щёки. И в этот момент я поняла, что мои щёки тоже загорелись. Оба мы замялись, переступая с ноги на ногу.

Да уж, вот это поворот. Всё утро я тряслась от напряжения, места себе не находила, каждого шороха от него боялась. А теперь… Стоим в обнимку посреди дороги и просто рады тому, что мы есть друг у друга в такое тяжёлое и беспощадное время. Толи я такая беспечная, толи безрассудная. Но сейчас я даже слишком ясно начала понимать, что Дилан действительно мне небезразличен. И мне действительно стало легче дышать от того, что это невыносимое утро прошло, и он снова улыбается.

Правда, дальше мы шли молча. Я – от того, что мне по-прежнему было стыдно. А Дилан… мне кажется, он просто боялся что-то сказать. Во-первых, из-за того, что я буквально пару минут назад сомневалась в его порядочности и чистоте помыслов. А во-вторых, потому что я смутила его своими объятиями. Только сейчас я поняла, какое это было странное действие с моей стороны. Сначала я подозреваю его в безнравственности, а потом сама же обнимаю. Не удивительно, что он растерялся. В общем, он ушёл в себя.

Так прошло около четырёх часов. Всё это время мы уверенно шагали по тропе, рассекая чуть редеющий туман, но не озирались, потому что видно ничего толком не было, да и смотреть-то было не на что – кругом всё то же однообразное поле. Один раз у нас был привал, мы успели передохнуть от утомляющей дороги и перекинуться парой слов. Дилан даже рассказал мне анекдот, над которым мы оба долго смеялись. Я в ответ тоже выцарапала из памяти какую-то шутку. Так что обстановка между нами разрядилась, и мы стали чувствовать себя чуть раскованнее.

В итоге мы вышли, наконец, к трассе. Казалось – мы так близко к цели, мы почти добрались до заветного спасения. Но напротив, отсюда-то и начались странные и страшные картины, которые чуждыми узорами и мазками представали перед нашими глазами, заставляя разувериться, что где-то что-то ещё может быть хорошо. Хотя мы до последнего верили, что идём по верному пути, туда, куда и нужно. Но ведь никто же не мог нам подсказать тогда, что следовало бы бежать, и как можно быстрее, в ином направлении…

Прежде чем ступить на дорогу, Дилан замедлил шаг и поднял передо мной руку, другую приложив к своим губам, тем самым показывая мне, чтобы я ничего не говорила и остановилась. Я, не пререкаясь, так и сделала. Он же осторожно сделал пару бесшумным шажков вперёд. Туман ещё не до конца рассеялся, поэтому в поле зрения попадало пока что совсем немного открывающегося пейзажа. И пока Дилан высматривал нет ли опасности на дороге, я молча оглядывалась по сторонам стоя позади него.

Всё вокруг было каким-то серым и невзрачным. Цветам словно выкрутили насыщенность, и они сливались друг с другом неясными пятнами. Различимый оттенок синего прослеживался только на кофте Дилана, маячившей передо мной, и тот казался уже каким-то мутным. Деревьев было мало, и они выглядели какими-то голыми, столько листву с них оборвал ветер и унёс в неизвестном направлении. Трава возле трассы казалось высохшей, и почти что мёртвой. И в целом, больше ничего видно не было, даже небо и солнце по-прежнему прятались за белёсой пеленой тумана.

Камушки негромко заскрипели под подошвой, когда Дилан сделал первый шаг на асфальтированную дорогу. Ещё раз недоверчиво помотав головой из стороны в сторону, парень расслабил плечи, распрямился и обернулся ко мне.

– Чисто, – играючи бросил он мне шаблонную фразу, словно мы были персонажами какого-нибудь славного боевика, и подмигнул. Но улыбнулся парень всё же довольно безрадостно. – Никого нет.

Мне показалось это странным, но я не стала говорить об этом Дилану – не хотелось лишний раз нагнетать обстановку своими мрачными умозаключениями. И я сама постаралась об этом не задумываться. Я подошла к парню.

– Просто пойдём по дороге вперёд. Не знаю что там, но может со временем оно и проясниться.

– Хорошо, – кивнула я.

– Только одно «но», – сведя брови к переносице, глухо добавил он. – Если увидим приближающуюся машину, останавливать не будем.

Я без расспросов снова кивнула.

– И более того, – продолжил парень, – с дороги лучше сойдём и спрячемся в траве у обочины, договорились?

Я тяжело выдохнула:

– Ты чего-то боишься?

– Знаешь, после всего того, что случилось у бункера, лучше перестраховаться. Люди, по-моему, сейчас стали какими-то нервными.

Поморщившись при наплыве неприятных образов из недавнего прошлого, я поняла, что Дилан прав. Как же это забавно – теперь мы опасаемся людей. Вот оно, будущее цивилизованного человечества!

– Согласна, – ответила ему я. – Но неужели ты думаешь, что всё настолько плохо?

Дилан нахмурился:

– Надеюсь, что нет. Но рисковать не будем.

– Хорошо, – подавлено прошептала я себе под нос, и мы двинулись к городу по чёрной ленте трассы, прячущейся с обоих концов в бездне белых облаков тумана.

Нам понадобилось пройти совсем немного, прежде чем мы в кои-то веки вспомнили, что в убежище нас увезли не просто так, а потому что случилось нечто ужасное. Мы-то как мотыльки порхали к нашему родному дому, веря, что там нас укроют, уберегут, защитят. Время, что мы провели в бункере, казалось сейчас страшным и недоброжелательным, но ведь он и был той самой защитой, которую нам предоставили. Мы думали – как же это несправедливо, что нас вырвали из наших жизней и бросили одних на произвол судьбы неизвестно где и неизвестно с кем. Но ведь на самом деле, нас же спасали! Как мне удалось это позабыть?

Теперь реальность стала подкрадываться как хищный зверь исподтишка. И это был какой-то странный зверь, иссохший, костлявый, но не в меру жестокий. Как только мы покинули бункер, он начал преследовать нас по пятам, приближаясь к нам пока мы спим, опаляя своим ядовитым дыханием. И вот он, наконец, решил перестать скрываться в тени, и показать нам часть своего лица, вынырнув из белёсой мглы нам навстречу.

Впереди, по правую сторону от дороги, мы увидели, как вырисовывается огромное чёрное пятно, поднимающееся из выезженной земли. Подходя всё ближе, я начала понимать, что это обуглившееся и источающее соответствующий запах гари, не что иное, как останки сгоревшей автозаправки. А точнее – взорвавшейся. Нагромождение железных балок и исковерканных конструкций смоляного цвета едва позволяли различить в этой, ещё дымящейся, свалке очертания некогда заправочной станции. Такое впечатление, что несчастное строение словно разворотило на куски. В моей голове тут же всплыло незаслуженно утерянное мной воспоминание о тех взрывах, что подняли на уши весь город, и собственно являлись причиной, по которой мы сейчас здесь находились.

Дилан, разинув рот, в недоумении смотрел на чёрные ошмётки заправки, напоминающие паука с оторванными лапками и беспощадно разбросанными вокруг бездыханного тела. Парень замедлил шаг, когда мы поравнялись с тлеющим монстром, но я не хотела останавливаться рядом с обломками станции. Я и смотреть на неё долго не хотела, у меня от её вида скручивало живот и зарождалось вязкое и противное чувство безысходности. А потому я взяла Дилана за руку, не позволяя ему затормозить:

– Пошли, – тихо, но настойчиво сказала я как-то неприятно осипшим голосом, и потянула его за собой мимо этого изувеченного места.

Уходя от заправки, я ни разу не обернулась на неё. Хотя Дилан, спешно догоняя меня, продолжал изумлённо коситься на сгоревшую станцию. Но я не хотела ни говорить что-либо о ней, ни даже акцентировать внимание на увиденном. Я порой так старательно отторгала от себя очевидные вещи, что сама удивлялась такой своей ухищрённой способности. Я просто не хотела их замечать, не хотела себе в них признаваться. Но я уже тогда почувствовала, что дальше будет только хуже.

– Знаешь… – начал было Дилан. Но я его перебила.

– Нет-нет-нет, – остановила я парня. – Не надо. Только не сейчас.

Дилан затих и покорно кивнул. Надеюсь, он понял, что я не хочу развивать разговор об этом взрыве. Я не хотела придавать этому такое значение, от которого у меня начнёт нарастать панический страх. Зачем говорить об этом, если и так очевидно, что дело плохо.

Пока мы шли, словно протестуя против предположения Дилана, ни одна машина так и не проехала. Кругом было настолько спокойно, что мне начало казаться, будто мы плывём в открытом океане, со всех сторон бескрайние просторы воды, и суши мы никогда не увидим. Ничего не происходило, ничего не менялось. Разве что туман стал значительно реже, и мне удавалось рассмотреть окружение гораздо лучше, нежели раньше. Хотя, что там было рассматривать? Серую траву, или серое небо?

Спустя примерно час, мы заметили вдали силуэт маленькой придорожной забегаловки. Слава богу, в отличие от заправочной станции, та была цела и невредима. Разве что, всеми покинута. Ни одна лампочка или вывеска не светились, зазывая водителей остановиться, чтобы перекусить и отдохнуть от долгого пути. Никто не входил и не выходил из двустворчатых стеклянных мутных дверей. Единственное, что привлекло наше внимание – это машина, одиноко припаркованная на обочине.

На этот раз мы замедлили шаг оба, без предварительных указаний Дилана. Я уже без слов понимала его осторожность, а быть может и сама ею заразилась. В любом случае, мы не торопились сразу же подбегать к автомобилю. Парень сощурил глаза, вглядываясь в кафе, парковку, окружающую их территорию. Я делала то же самое, но скорее из любопытства, нежели из предосторожности, как Дилан. Его быстрый внимательный взгляд обегал каждый угол, осматривал каждую тень, проникал в каждый закуток. Но всё казалось таким же заброшенным и забытым, как и весь путь, который мы проделали доселе.

Подойдя к забегаловке, мы поняла, что её безмолвие от нашего присутствия не изменится – людей здесь нет. Дилан сразу же бросился к машине, а я остановилась перед кафешкой, которая меня напрягала ещё больше, чем та взорванная автозаправка: она была неподвижна, стены и стекла покрыты чем-то странным, белёсым, словно лёгким налётом светло-серого инея. И вообще было ощущение, что это место заморозили, усыпили, как будто это экспонат, а не реальное строение. Но это не был иней. Не мог быть – на улице плюс восемнадцать, не меньше. Тогда что это?

– Ниа, – окликнул меня Дилан.

Я обернулась на его голос. Парень стоял возле машины, обойдя перед этим её кругом и полностью осмотрев. Это был старенький пикап грязно-белого цвета. И он был такой же мутный и покрытый чем-то непонятным, что и забегаловка.

– Мы можем добраться на нём до города, – продолжил Дилан.

Уняв слабую, но заметную дрожь в ногах, я подошла к парню.

– Ты хочешь предложить нам угнать её? – вскинув брови, поинтересовалась я.

Дилан пожал плечами:

– Владельца нет. Здесь вообще никого нет, и не известно появится ли кто-нибудь. Я не знаю, что здесь произошло, но машину явно бросили.

Как-то мне было не по себе, и я не спешила с ответом. Вместо этого я подошла ближе к парню, который стоял возле водительской дверцы и увлечённо рассматривал то, чем было покрыто стекло. Я вгляделась туда же. Дилан поднял руку и, чуть помешкав, провёл пальцами по стеклу дверцы. Раздался соответствующий звук трения и на мутном окне вырисовались четыре одинаковые полосы. Парень посмотрел на свою ладонь.

– Что это? – с опаской спросила я.

– Не знаю. Похоже на пыль, – явно удивлённый простотой ответа, произнёс он. – Кажется, она стоит тут очень давно, если так запылилась.

И Дилан вытер свою руку об кофту, и на его груди остался светлый след.

– Ты думаешь, мы можем её взять? – продолжала сомневаться я.

– До города не так близко ещё, а мы с каждым шагом устаём, – заметил он. – Я не думаю, что кто-то её хватится. Но даже если так, мы потом найдём способ вернуть её.

И я сдалась, я не стала спорить. В любом случае, он был прав, нам гораздо легче было бы добраться до города на машине. К тому же, говоря, что мы устаём, думаю, он скорее имел в виду меня, чем себя. Конечно, он тоже не железный, но отдышка от нашего долгого путешествия и ноющее покалывание в ногах первыми всё же появились у меня, а не у него. Я кивнула:

– Надеюсь, ключи мы найдём.

Дилан одобрительно улыбнулся.

– Я поищу.

– А я пока посмотрю, что можно раздобыть в кафе.

Не знаю, что я собиралась там найти, но я решила, что проверить не помешает. Возможно, там будет еда, коли уж это кафе, а мы уже давно ничего толком не ели. У меня лично живот уже начинал глухо недовольно урчать. Да и в принципе, мне было любопытно узнать, что за этими стеклянными запылившимися стенами.

Поднявшись на две бетонные ступеньки, ведущие ко входу и подойдя к двери, я остановилась и взглянула на «поседевшую» стальную ручку. Пыль? Набрав в грудь воздух, я слегка подула на неё, и мелкая россыпь пылинок вспорхнули и разлетелись по сторонам, точно мотыльки. Наверное, это действительно пыль, а что же ещё? Ни на что другое это не похоже. Разве что на пепел, только серых следов после себя не оставляет. Идея с инеем уже давно отпала, и потому что, очевидно, его просто не может быть в тёплое время года, и потому что в воду он не превращается при прикосновении. И, тем не менее, я не могла сопоставить логически, откуда здесь взялось столько пыли. Как будто эта забегаловка и близлежащая её территория заброшены… как, похоже, и всё вокруг.

Я взялась за ручку и бодро отворила стеклянную дверь. Первое, что громко закричало против моего предположения о заброшенности этого места – отсутствия кого-либо, хотя бы малого, скрипа петель. Казалось, их смазали совсем недавно. Что же здесь произошло?

Стоило мне переступить порог, как изнутри мне навстречу тут же хлынул неприятный гнилой запах. Я прикрыла нос рукавом куртки, когда вошла. Внутри забегаловки было ещё более странно, чем снаружи. Лампы разумеется не работали, а из-за запылившихся окон свет от солнца проступал довольно тускло, так что разглядеть сразу всю обстановку было трудновато. Зато дискомфорт я ощутила моментально, даже учитывая, что глаза ещё не успели чётко разглядеть помещение. Но когда всё-таки разглядели, я поняла, что запах этот был от протухшей еды.

Справа от меня, возле окна, рядком стояли столики, коих было немного, в окружении узких скамеек. Ничего не тронуто, не передвинуто со своих мест, не потревожено. Но, как нелепая, неуместная нота в складной мелодии, на столах выбивалась оставленная кем-то недоеденная еда, над которой роем кружили мухи. Я поморщилась, выглядело это отвратительно. Хуже того, я заметила перу оставленных сумок, что насторожило меня ещё больше. Такое ощущение, что отсюда в спешке убегали, хоть на это больше ничто не указывало, оставаясь в своём нетронутом спокойствии. Впрочем, вспоминая, как паника из-за взрывов подорвала всех людей из своих домов, брошенная еда и вещи – не самое удивительное.

Мне не очень хотелось рассматривать жужжащие объедки, поэтому я метнулась влево, к стойке продавца, за которой была кухня. Но как оказалось, на кухне дела обстояли ещё хуже. Мошки там так и вились. Мне стало противно здесь находиться. И быстро обойдя стойку, я нашла маленький неработающий холодильник, из которого выудила бутылку свежей, правда, тёплой воды, а над ним запакованные булки для бургеров. Собрав добытое в охапку, и прихватив по пути пару аккуратно сложенных под стойкой полотенец, я поспешила как можно быстрее покинуть это забытое богом место.

Когда я вышла на улицу, оставив за собой, не вызывающую особо приятных эмоций, забегаловку, то поняла, что это были ещё не все сюрпризы, которые я здесь повидала. Оказавшись на ступеньках, я остановилась и застыла на них. Сперва, мои глаза снова привыкали к яркому белому свету, а потому я не заметила ничего необычного, только силуэт Дилана и автомобиля, у которого он стоял, по пояс забравшись внутрь через открытую пассажирскую дверцу. Но через пару секунд зрение восстановилось, и мой взгляд метнулся вправо, заскользив по парковке, как рыбка по глади воды.

Придя сюда, я не видела парковки вообще, так как обзор загораживал тот самый пикап, который сразу же заприметил Дилан. После этого я не рассматривала больше площадку перед кафе, и даже когда заходила внутрь. Но теперь, выйдя из него, моему взору предстало нечто странное. Справа от меня, от пикапа, и от Дилана вся парковка была усыпана каким-то странным серебристым песком. Я такого не видела никогда раньше. Кое-где он образовывал небольшие холмики, а где-то рассыпан тонким слоем по земле. Что это?

– Ты это видел? – окликнула я Дилана.

Парень вынырнул из машины с довольной улыбкой на лице:

– Что? – Похоже, он меня не расслышал. – Я нашёл ключи, они были в бардачке.

Дилан выпрямился и позвенел в руке связкой ключей. Я позволила себе улыбнуться ему в ответ, но вопрос свой не забыла. Он заметил тревожное выражение на моём лице. Мои глаза, указующе метнулись в сторону серебристого песка. Парень проследил за моим взглядом и понял, о чём был мой вопрос.

– А, это, – подтвердил он. – Я не знаю что это. Похоже на песок.

Я поняла, что он тоже не понимает, как и с помощью кого серебряные россыпи здесь оказались. Впрочем, этого следовало ожидать. И решив, что раз и это нам непонятно, то и не стоит голову ломать над ещё одним загадочным явлением. К тому же, нам явно повезло: Дилан нашёл ключи, я нашла еду. Наверное, это хороший знак. И не порадоваться ему вместе с моим спутником было бы несправедливо.

– Ладно, – выдохнула я, спускаясь со ступеней и поспешив к Дилану. – Хорошо, что есть ключи. Я тут тоже кое-что нашла.

– Здорово, – просиял он, заметив в моих руках хлеб и воду. – Как раз вовремя. А то уже начало живот сводить от голода.

Дилан был рад. Я уловила это за долю секунды, пока подходила к нему. На его лице появилась раскованная улыбка, на щеках образовались милые ямочки, брови перестали тенью нависать над глазами, и в них даже блеснул свет. Его плечи распрямились, поза стала чуть расслабленнее. В нём проявилась та самая его натура, которую мне не довелось видеть никогда раньше. Та самая, задорная, лёгкая, весёлая, даже почти что детская. Я ещё не видела его таким… настоящим. Таким, каким он был до всего этого, до этого хаоса, что нас поглотил. Но я чувствовала, что он именно такой, что он всегда был таким. И мне это так понравилось, что я даже успела пожалеть, что мы не встретились с ним раньше, в нормальной жизни.

Я кинула ему одно из полотенец, и он кивнул, обойдя машину спереди, и протирая по ходу им все стёкла. Сгрудив еду на пассажирское сиденье, я занялась тем же.

– Осталось совсем немного, – заговорил Дилан. – Бензина в баке, конечно, не много, но думаю, до города нам как раз хватит.

– Благо, что вообще есть на чём добраться.

– Это верно. В целом, вообще всё неплохо складывается, а? – подмигнул мне парень, смахивая остатки пыли с лобового стекла.

Я улыбнулась ему в ответ.

Приятный был момент. Грустно только, что он быстро прошёл и больше не повторится. Грустно, что я не ухватилась за него получше, не продлила его подольше. А ведь я больше не увижу этот тёплый свет искренней надежды в его игривых карих глазах. Одно хорошо – я навсегда запомнила его таким.

Мы выбросили полотенца в урну и сели в старенький пикап, захлопнув за собой обе дверцы. Я предложила сперва поесть, прежде чем заводить машину и отправляться в путь. Дилан был только за. Добравшись до булок, он стал уплетать их за обе щеки. Видимо долго сдерживался, чтобы не завыть от голода. Ещё бы, что мы ели-то за всё это время – одни орехи, да сухофрукты. А тут выпечка, да ещё и целая бутылка воды. Такая простая еда, а нам она казалось настоящим пиршеством. Да и я не отставала от парня, жевала с неподдельным удовольствием. И только сейчас поняла, настолько я действительно проголодалась.

Прикончив всю еду, что я достала, мы даже крошки не оставили на потом. Казалось бы, а зачем? Мы ведь скоро приедем в город, а уж там-то точно еды хватает. Мы найдём помощь, нас отвезут в какое-нибудь безопасное место, в котором будет куча провианта, и, самое главное, другие люди. По крайней мере, я на это надеялась. Так что мы оживлённо переглянулись, Дилан завёл пикап – с третьей попытки, – и машины, мерно шурша колесам, покатила по ровной гладкой дороге в сторону города.

Нам обоим казалось, что мы на верном пути. Что чем дальше, тем становится всё лучше и лучше. Мы верили, что ещё не всё потеряно, что мы уже близки к выходу, что всё будет хорошо, когда мы доберёмся до города. Как хорошо нам было в этом невежестве, каким бесценным было это время. Как страшно терять такую надежду…

Я завороженно смотрела из окна сквозь тающий туман на проносящиеся поля и мелкие постройки. Домики становились крупнее, их вырисовывалось больше и стояли они плотнее, когда мы всё ближе подъезжали к городу. Мои глаза следили за ними, чуть ли не считая каждый. До тех пор, пока меня не отвлекло необъяснимое чувство. Мне в голову стали лезть какие-то исковерканные, но неведомым образом приманившие в свои сети моё внимание, мысли.

Дилан… Дело было в нём. Хотя нет, скорее в нас. Я вдруг задумалась: что же будет с нами, когда мы приедем? Когда мы найдём помощь, других людей, объяснения, в конце концов. Что будет с нами? Я украдкой взглянула на парня, который спокойно, но воодушевлённо вёл машину, постукивая от волнения кончиками пальцев по рулю. Дилан… Действительно ли ты нужен мне настолько, насколько я думаю?

Глава 9. Сошедшие с небес

Нет. Я не хочу сказать, что ты не нужен мне. Но…

Ты замечательный человек. Ты столько раз спас меня, Дилан, был рядом со мной. Ты был тем человеком, который вытащил меня из этого кошмара, помог мне не кануть в лету. Я стольким обязана тебе, но… Я не хочу быть обязана.

Чем я отплатила тебе? Ничего не припомню – это самое страшное. Значит, когда мы приедем в город, вернёмся к людям и начнём жизнь заново, я так и останусь перед тобой в долгу. Это скверное чувство. Оно уже начинает пожирать меня, а что будет потом? Что будет с нами потом? Кем мы друг другу будем: друзьями? Или я обязана тебе большим? Нет… Может тогда нам лучше вообще больше не поддерживать никакую связь?

Мы пережили это вместе, и теперь всегда будем напоминать друг другу о тех минутах и часах страха, которые захлёстывали нас с головой. Захлёстывали меня. Я не знаю, что чувствовал ты. Чувствовал ли ты то же, что и я? В любом случае, это время вырисовало свой шрам и в твоём и в моём сознании. И, может быть, я тоже буду только делать тебе больнее, находясь рядом, и одним своим видом будоражить воспоминания о хаосе и безысходности, что мы пережили вместе.

Да и ты столько видел… Ты видел меня слабой. Видел плачущей, беспомощной, хрупкой, видел меня жертвой. Спас мой разум и моё тело. Когда на меня напали, я так сильно зависела от тебя… Только от тебя. Моё тело было в твоих руках. Твоё тело пострадало из-за меня. Зачем ты жертвовал собой? Ты слишком открылся передо мной? Или это я открыта перед тобой больше, чем следовало бы? Я ведь рыдала перед тобой, я теряла сознание перед тобой, я забывалась перед тобой. Столько сокровенного предстало перед твоими глазами, а ведь я по-прежнему тебя совсем не знаю.

А, может быть, всё не совсем так? Может быть, я тоже теперь слишком хорошо тебя знаю? Может, я знаю, что ты чувствовал? Ты был в моих объятиях, ты был в моих руках тоже. И я видела тот же самый страх в твоих чёрных, как ночь, бездонных зрачках, я видела, как ты вздрагивал во сне, сжимая кулаки, я слышала биение твоего сердца… и кровь на твоём лице. Я была причиной этой крови. В этом всё дело?

Или в том, что я боюсь привыкнуть к тебе так сильно, что потом не выдержу, если потеряю тебя снова? Да, я ведь уже теряла тебя… Я помню, как выскользнула моя ладонь из твоей руки, и какой ужас я ощутила тогда. Когда я думала, что потеряла тебя в этом аду, это было невыносимо больно.

За эти несколько дней мы узнали друг о друге столько, сколько в мирное время люди узнают за месяцы, если не за годы. А нам так внезапно пришлось доверять, и полностью и неизбежно раскрыть себя. У нас кроме друг друга здесь никого нет… – это правда. Но это словно быть брошенными в открытом космосе. Мы слишком переплелись, отдали свои жизни так быстро; я впиталась в тебя, а ты в меня. Мы слишком повязаны теперь. И эта связь окажется либо нашим благословением, либо проклятием. И я боюсь… я не хочу рисковать.

Мой взгляд скользил по изгибам меняющего ландшафта, не различая никаких деталей, всё сливалось в одну сплошную кривую линию. Мысли поглотили меня целиком, и не желали освобождать из своего плена, не спешили снимать с меня оковы. Я ушла на дно, а снизу мои ноги обвивали цепкие плети-водоросли тревог и сомнений, я запутывалась в них и тонула, тонула, тонула…

Вдруг странный звук прервал мои мысли. Он глухо зарокотал и стал растягиваться, как пружина. Это бы звук мотора. Двигатель автомобиля. Стоило мне только это сообразить, как голос Дилана выбросил меня из глубины моих раздумий на берег реальности:

– Чёрт, – выругался он.

Я обернулась к парню, стряхивая пепел мыслей о расставании, казавшийся осевшим на веках и застилающий глаза при каждом взмахе ресниц.

– Бензин кончился, – пояснил Дилан, вперив взгляд в круглый чёрный глаз датчика уровня топлива.

Я рассеяно огляделась по сторонам, пытаясь выхватить каждую картинку пейзажа за каждым окном пикапа. Мы уже в городе! Кругом магазинчики и кирпичные здания, лавки и закусочные. А впереди, как на ладони, виднеются первые высотки, встречающиеся на въезде в город. Осталось совсем немного.

Старенький автомобиль закряхтел и медленно стал сбавлять ход. Мы прокатили по дороге ещё метров сорок, и пикап встал на месте, как вкопанный. Мы с Диланом переглянулись. Он дурашливо надул губы и хлопнул ладонью об руль.

– Не хватило… Ну что ж. – Парень перевёл взгляд на лобовое окно и прищурил глаза. – Тут уже не далеко, может полчаса ходьбы, плюс-минус. Думаю, дойдём и на своих двоих.

Я кивнула и, отворив дверцу, вышла из машины на улицу.

Первое, что я ощутила, это какой-то странный холод. Хотя на улице вовсе не было холодно, не то время года. Это был необычный холод. Он не витал вокруг нас, не морозил кожу, не обжигал дыхание, нет. Он сразу проник внутрь моего тела, он сразу оказался в груди и сжал сердце в невидимой хватке. Я ощутила, как он растекается по венам с каждым ударом моего пульса. Мне стало не по себе.

Мы с Диланом зашагали вперёд по пустой дороге. Да, она действительно была пуста, на удивление. На ней не то что никто не проезжал, на ней ни одна машина даже не стояла. Ни одна, кроме одинокого белого пикапа, на котором мы приехали. Зато весь асфальт был усыпан тем самым серебристым песком, как рисом после свадебной церемонии. Что же это за «свадьба» такая, оставившая после себя тонны серебристой россыпи, тонким слоем покрывшей всю улицу докуда только мог добраться взглядом глаз? Но что меня уже совсем не поразило, так это пыль, покрывшая дома, дороги, фонари, даже каждый мусорный бак. Пыль и песок – два напарника, два союзника. Они словно неизменные и незаменимые спутники друг для друга, рука об руку легли на город, будто тонкая бледная шаль… той самой «невесты», для которой, похоже, и была устроена эта таинственная церемония.

Оба мы насторожились, но как по сговорённости не сказали об этом ничего вслух. Покосившись на парня, я заметила, что его лицо потеряло воодушевление, что светилось на нём буквально минуту назад. Но он усиленно старался сохранять остатки той радости, что вспыхнула в нём, когда нам казалось, что мы стали подбираться к спасению. Я знаю, что он, так же как и я, стал потихоньку терять веру в то, что нас там кто-то ждёт, чтобы помочь, спасти из этого затянувшегося недоумения. Но терять надежду нам всё-таки не хотелось. Иначе, какой смысл вообще идти вперёд?

Моё сознание выхватывало информацию из окружающей действительности как-то очень дозированно. Толи оно так оберегало меня, толи конкретно затормаживало движение осмысления в моей голове. Я не сразу всё осознавала. Может быть даже слишком медленно.

Поморщив нос, я поняла, что холод, песок, пыль – это далеко не всё, что смутило меня. Туман, так любовно облепляющий нас всё это время, почти развеялся. Но вместо того что бы исчезнуть в небытии насовсем, раствориться и пропасть, он словно бы перевоплотился в нечто другое, нечто непостижимое простым разумом. То была некая прозрачная завеса, которую не было видно, но зато её присутствие чувствовалось неоспоримо. Но самое главное – это запах. Отчётливый запах. Воздух словно бы пропитался чем-то горелым, но не дымом. Так пахнет в кабинете стоматолога во время работы бормашины. Ненавижу его звук. И запах неприятный.

И только после того, как я вкусила эти ощущения и переварила их, я, наконец, прозрела. Чем ближе я подходила к высоткам, тем больше понимала, что город стал неузнаваем. Он вроде всё тот же: те же дома, те же линии и очертания, те же повороты и улицы, та же дорога, неизменно ведущая вперёд. Только вот… всё было серым и абсолютно безмолвным. Совершенно неподвижным, и нерушимым в своей неподвижности. Застывшим как остывающий воск, словно время ушло из этих мест, оставив после себя лишь бесцветность, тишину и неодушевлённость.

Мы шли довольно смело, но всё же неуверенно. Наши быстрые шаги сопровождались глухим шарканьем и звуком трения песка под ногами. Мы настороженно, но рассеянно озирались по сторонам. Но ни движения, ни звука, ничего не улавливали в общей серости зданий и прорезей пустых закоулков. Где же помощь? Может она там, впереди? Нам нужно пройти дальше, вглубь. Мы близко. Мы уже практически подошли к высотным многоэтажным зданиям! Но… что это?

Когда высотки выросли перед нами буквально в полсотни шагов, и я, и Дилан замедлили ход и недоумевающе уставились на открывшееся перед нами зрелище.

С чего бы начать? Со стен высотных домов, исписанных странными граффити со словами несущими в себе довольно тревожный, но невнятный смысл? Или с автомобиля, врезавшегося в одну из этих стен? И если бы это был просто автомобиль. Но перед нами красовался военный автомобиль, такой же, как те, что стояли возле бункера, те, что забрали у всех из-под носа. И мне почему-то слишком отчётливо казалось, что это действительно был один из них. Мне казалось, что это была одна из угнанных теми бесчестными людьми машин, которые, похоже, так и не смогли в целости доехать до города. В какой-то момент, во мне даже проскользнула мысль: поделом им. Но потом я почувствовала лёгкий стыд за неё, и постаралась больше не думать так жестоко.