Текст книги "Вопреки. Том 4"
Автор книги: Анна Бэй
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)
– Дрейк говорил, что она спит как убитая! – скептически прищурился Блэквелл.
– Потому что она спит под зельем, только так. Она зависима от него, не верю, что ты не замечал те убытки по медикаментам!
– Этим я займусь.
– Бесполезно! Я пробовал, запрещал ей снотворное, контролировал. Только она и правда не может спать без него, во сне её колотит от кошмаров, она целые ночи на пролет просто лежит и в ужасе смотрит в потолок. Это было при Первом Уровне, а сейчас всё ещё хуже.
Дважды два сложились, в голове у Блэквелла картинка сформировалась очень красочная: Алиса лежит и стонет от ночных кошмаров, а рядом лежит Артемис и обнимает её, пытаясь успокоить. Сложно было разобраться что беспокоило его больше, но, будучи очень ревнивым и вспыльчивым, Винсент не мог сдержать адреналин, который выбрасывала в кровь жгучая ревность:
– Спишь с ней?
– Тебе сейчас именно это важно?
– ОТВЕЧАЙ!
Риордан осторожно посмотрел на Блэквелла, зная, что в таком состоянии Герцог действительно может убить его без тени сомнений. Он привык видеть Алису в разных состояниях, но даже самый её зловещий образ не шёл в сравнение с видом Блэквелла, который в эти секунды был настолько зловещим и жутким, что хотелось скорее спрятаться, убежать. Воздух плавился вокруг Герцога от того жара, что источала его кожа, кулаки были сжаты до бела, челюсть напряжена. От испуга Артемис замешкался с ответом, но Блэквелл понял уже всё сам:
– То есть ты спал с ней… – сквозь сжатые зубы прорычал он, – Вы трахались?
– Я же знаю о её запрете, между нами этого не было!
Блэквелл уже не слушал ответа, а просто резко выхватил кинжал из кармана и вонзил в плечо Артемиса:
– Ебическая сила! Как же я хочу убить тебя, Риордан!
– Я нужен ей, – сквозь боль рычал Артемис, а кровь обильно окрашивала его мундир в багровый цвет, – Ей нужен друг.
– ТАК БУДЬ ДРУГОМ! Ещё раз заподозрю между вами шашни и лично кастрирую тебя, чёртово ты отродье! Вот этим вот клинком! Съебался отсюда!
Он телекинезом швырнул Риордана за дверь, которая с грохотом захлопнулась за нежданным гостем.
«Сорвался», – с болью думал он, – «Не удержался… сказал лишнего! Чуть не убил его, а ведь Алиса его любит… Боже, каким же слабаком я стал!».
Блэквелл гневно посмотрел на кровь, стекающую по его рукам и кинжалу. Ярость не отступала с уходом провокатора, она струилась по жилам и захлёстывала рассудок, погружая в инстинкты. Пламя пошло по коже, сжигая кровь на руках, глаза начали чернеть. Блэквелл зарычал и сжал кулаки, а потом с большим усилием унял свой гнев. В кружке на столе его ждал травяной чай, который он вылил в окно и пошёл налить себе до краёв бренди. Осушив кружку, он сел на подоконник и снова погрузился в мысли, пока не раздался очередной стук в дверь.
Гринден был точен как часы, на которых было 2 часа дня: время назначенной встречи. Герцог встретил Графа сдержанно, но учтиво:
– Ваше приглашение для меня большая неожиданность.
– Лорд Блэквелл, – сухо кивнул старый Граф с седой бородой. У него был очень высокий лоб с залысинами, черты лица при этом очень резкие, хоть и довольно правильные.
Говард Гринден был среднего роста, суховат, взгляд высокомерный и даже слегка брезгливый, на лице морщинами отпечаталась мимика человека ко всему придирающемуся и вечно чего-то требующего. Таким он и был, смерть сына сделала его невыносимым и заносчивым, хотя и до мрачных событий он был слишком высокого мнения о себе. Винсент помнил, что Гринден не принимал решения Феликса об усыновлении бастарда и даже запрещал своему законнорожденному сыну Грегори общаться с младшим Блэквеллом. Сказать, что отношения между Говардом и Винсентом были натянутые, значило бы разрядить обстановку, потому как ни для кого не секретом была репутация Аннабель Гринден, которая и без того будучи не слишком разборчива в интимных связях, умудрилась соблазниться Винсентом.
Они присели за стол и Гринден заговорил:
– Я уже слишком стар, чтобы сдерживать натиск недоброжелателей. Наследников, как ты знаешь, у меня нет, а на моё добро зарятся слишком многие, – начал Гринден. Его интонация была вымученной, он явно преодолевал себя, говоря с неприятным ему Блэквеллом, что последний прекрасно осознавал, но не перебивал. Говард продолжил, – Моё тело ещё остыть не успеет, а замок разнесут по камням. Не хочу, чтобы наследие моих предков досталось безродным мародёрам! А что будет с кровью Гринденов? Наша кровь уже семь веков льётся чистейшим родником!
– Ну это, допустим, не такая уже проблема. У вас есть дочь, изолируйте её в мире обычных людей и пусть там родит наследника, которого ваши же люди будут охранять. Вы ещё вполне живы, чтобы управлять делами, пока взращивается носитель крови, – нарочито сухо говорил Блэквелл, услышав тему про чистоту крови.
– Я не прибегну к таким идиотским мерам! Мир обычных – для обычных! Моя дочь – Гринден! Никогда её не «изолирую» в этом инкубаторе для отребья!
– Да ради бога, мои какие проблемы? Ваше дело как поступать с вашей кровью… от меня вам что надо? Защиту?
Гринден сложил вместе кончики пальцев, собираясь с мыслями. Его лицо выдавало сильное напряжение и внутреннюю борьбу.
– Мою кровь может защитить только сильный, и… несмотря на моё несогласие с чистотой твоей крови, я не могу не признать силу.
– То есть, став Архимагом, я резко реабилитировался из обычных бастардов в сильных бастардов? Это до соплей лестно, Граф, но я повторю: что вам конкретно нужно от меня?
– Мне нужно, чтобы ты взял Аннабель в жёны. Она родит тебе наследника и у двух из трёх влиятельнейших семей мира появится наследник.
Блэквелл смеялся в голос:
– Это неприемлемо по миллиону причин, но вот вам самая веская для вас: у меня не может быть детей, потому что я – Архимаг, и я не верю, что вы забыли об этом.
– Ну это не проблема. Анна родит ребёнка от кого-то такого же чистого кровью, и ты усыновишь это дитя.
– А может мне просто так вот прямо сейчас вам Мордвин подарить? И всё остальное в придачу! Это просто смешно!
– А что тут смешного, Блэквелл?
– Вы презираете во мне бастарда, а сами предлагаете такое?
– А чем бастард бастарда хуже, чем просто бастард? Тем более, я пока могу сам подобрать биологического отца для своих внуков! Это уж явно лучше, чем гены какой-то безродной сумасшедшей шлюхи…
Не успел граф договорить, как Блэквелл уже держал его за горло.
– Сегодня вы остались живы в память о моём лучшем друге, который странным образом был вам сыном, – прорычал Блэквелл, смотря чёрными как смоль глазами в бесцветные глаза Графа, – И не дай вам бог ещё хоть раз меня оскорбить, я не посмотрю на преклонный возраст и другие факторы.
Блэквелл отпустил хватку, добившись кивка от старика, и встал. Он отвернулся, чтобы вернуть контроль, пока Гринден переводил дыхание.
– Почему бы вам с вашими взглядами на… жизнь, не отдать вашу дочь за Вон Райнов? У Роланда два сына, да и Уолтер холост. Вы бы сошлись в мировоззрении…
– Серьёзно? Ты предлагаешь мне перейти на сторону врага, когда в последней битве потерял столько ресурсов? Ведь я очень много имею, и всё это досталось бы Эклекее…
Блэквелл чувствовал, как его зажимают в очень тесный угол, что совершенно не способствовало восстановлению контроля. Граф всё сыпал аргументами в пользу союзного брака, пока Винсент пытался настроится на свою протоптанную дорожку к контролю. Он восстанавливал в памяти последнее, что он видел, уезжая из Мордвина: Алиса стояла в конюшне, обнимала Люцифера за мощную шею и трепала своей маленькой рукой огненную гриву коня. Сквозь окна пробивалось настойчиво солнце, ища золотистые пряди волос девушки и играя на её лице. Она щурилась и прикрывала глаза, Люцифер привстал на дыбы, подбрасывая висящую у него на шее девушку, и она громко рассмеялась. Вдруг Алиса обернулась и растерянно посмотрела на стоящего в проходе Винсента. Иллюзия в миг рассеялась, девушка снова стала воинственной и бесстрастной.
– … А мои люди и так будут охранять Аннабель Элен, я с тобой её только на приёмы отпускать буду, а то ты моего Грэга загубил, ещё и Анна… Куда ты пошёл, Блэквелл, мы ничего не решили!
– Хуй ли тут решать?
– Я отправлю запрос в Совет, уж там тебе придётся подумать… Ублюдок беспородный! Выебал мою девочку, а теперь нос воротишь!
– Вашу девочку до меня выебали все, кому не лень, так что к ним претензии, а не ко мне.
– А не охуел ли ты? Ведёшь себя, как будто у тебя есть выбор! – вслед уходящему Герцогу прокричал Гринден.
Блэквелл, обернувшись уже у двери, убийственно посмотрел на Графа и хлопнул дверью, в которую ещё меньше часа назад вышвырнул Артемиса Риордана. И уже в третий раз за этот час Герцог терял контроль на своим разумом, уходя в магический транс.
Всё сейчас было против него, хотя, казалось бы, ещё пару недель назад его проблемой было только как сохранить Алисе жизнь, потом как вернуть её в реальность, а теперь…
Теперь Риордан хотел забрать у него его любимую, как и отвратительный ублюдок Саммерс, эти два подонка покушались на самое дорогое, что было в жизни Блэквелла. В настоящее время ещё и Гринден собирался женить на нём свою дочь, которая была для него пустышкой.
Блэквелл понимал Алису, которая сражалась с рабским гнётом. Ему тоже хотелось просто взять и свернуть шею всем, кто ограничивают его свободу, а ведь сейчас он чувствовал себя забитым в угол, рабом этой бесконечной войны. И как же он хотел спрятаться в длинных белокурых волосах своей маленькой своенравной рабыни, так же лечь к ней на колени, как перед битвой на Востоке, чтобы она гладила и массировала его виски, и тихо что-то говорила спокойным чарующим голосом.
Вместо этого его сердце заболело так, как не болело никогда. В груди свело, и воздуха словно не стало. Руки тряслись от потока энергии, то была реакция магии на боль.
Глава 4
В Мордвине в последние дни беспросветная скука, солнце печёт, все в состоянии полусна лениво двигаются по замку в поисках прохлады, лишь немногие выходят в поисках витамина Д под солнце. Я в такие моменты не понимаю, как женщины круглый год здесь ходят в длинных платьях. У меня уже несколько дней держится жар, чередующийся с ознобом, так что мне такая закрытая одежда противопоказанна. Я сотворила себе розовое платье из тонкого насборенного хлопка с аккуратными рюшами, застёгивающееся на маленькие пуговицы, оно конечно тоже длинное, но я дополнила его разрезами от середины бедра, чтобы уж совсем с ума от жары не сходить.
Мне не хватает Квин. Я бы спросила у неё что произошло за все дни моего сумасшествия, но не могу, потому что Лорд Блэквелл с высоты своей власти запретил мне общаться с единственным существом, который целиком и полностью меня понимает и никогда не бросает.
Он хочет, чтобы я изучала магию, поэтому надо погрузиться в чтение.
Книга, кстати говоря, очень интересная. Мне привёз её Винсент с какой-то древней магической библиотеки, чтобы хоть чем-то меня занять. В ней говорится о скрижалях силы, что, чёрт побери, совершено очевидно, учитывая название «Скрижали силы». Так вот эти скрижали – ничто иное, как надгробные плиты Архимагов древности, которые оставляли свою мудрость для потомков таким образом, но, конечно же, довольно искусно прятали. Однако талантливые маги по разную сторону магии всё-таки умудрялись найти эти кладези мудрости.
Наткнулась глазами на предупреждение магам:
«О, Маг Грядущий! Сила – есть драгоценный камень, коему важно придать огранку. Без труда и должного усердия, никто не увидит сияния этого камня, потому что грязь трещины скроют её от чужих глаз. Но знай каждый, всяк огранку придающий, что нельзя увлекаться погружением в магию, ведь грань тонка и Сила рушит плодородие мага».
Моя рука непроизвольно легла на низ живота.
Забудь, Алиса. Максимум, на что можно рассчитывать, это редкие прогулки с маленьким Герцогом или Герцогиней от странной противоестественной связи Матильды и Элайджи. Есть ещё вероятность, что Артемис рано или поздно решит обзавестись детьми, но, судя по тому, как он мечется от одной юбки к другой, я скорее сдохну и рожусь заново, нежели Арти наплодит маленьких Риодранов. Жаль… я бы их искренне полюбила, ведь в них была бы часть моего лучшего друга.
Лорд Айвори прибыл с Юга и привёз мне кучу подарков, среди которых наконец-то хоть что-то нашлось мне по душе: это музыкальная шкатулка, но не совсем обычная. Во-первых, она была в старой коробке с гербом Блэквеллов. Это сразу приковало моё внимание, я хотела надеяться, что эта вещь… от Винсента, или хотя бы когда-то ему принадлежала. Открыв крышку, я замерла от восхищения: передо мной была маленькая и очень старая копия Мордвина размером с футбольный мяч, играющая грустную мелодию, от которой у меня мурашки. Эта мелодия для меня стала наваждением, я постоянно о ней думаю, если она не играет рядом. Замок будто оживает, когда механизм воспроизводит музыку, четыре стихии кружатся каждая по своей орбите вокруг маленького Мордвина. Я не могу на него насмотреться.
Лорд Блэквелл в тот вечер, когда они приехали с Мэтом, был очень уставшим. На ужине он быстро поел и удалился, только впихнул мне книгу перед этим, а на следующее утро вообще уехал, перед этим проронив фразу:
– Не смотри так на меня.
– Эээ…. Как?
– Вот так, – его палец устремился мне в лицо, будто от этого я прямо своё отражение увижу, – Коронный взгляд «ты можешь доверять мне, но я всё равно я нанесу тебе удар в спину, если ты расслабишься».
Вообще-то я смотрела на него не так. Просто скучала по нему и так хотела его видеть…
– Милорд, с вашего позволения замечу, что у вас паранойя, – сказала я уже холодно и присела в поклоне, чтобы смягчить его гнев.
– В общем, я тебя предупредил. Больше я не верю тебе.
Если бы между нами была дверь, то он бы ей хлопнул перед моим носом.
Прошло ещё два скучных и жарких дня, полных чувства тревоги. Не знала куда себя деть, странные ощущения разрывали меня. Франческо бегал за мной по пятам, а я от него. Дрейк завёл меня за гобелен, чтобы слуга на не обнаружил, и дал мне в руки газету Ксенопореи:
«Не всё так гладко, как заявляют Советники Эклекеи. Череда странных событий (среди которых загадочная смерть Майкла Уоррена) наталкивает на мысли, что вот-вот власть Герцога падёт…»
– Бред… – бурчу, но читаю дальше кусок, на который тычет пальцем Дрейк:
«Буквально вчера высшее проведение сорвало несколько судьбоносных встреч Герцога, который приехал в замок Гринден, очевидно в попытке в очередной раз вербовать старого Графа.
Винсент Блэквелл чуть не пал жертвой той участи, что историки обозвали «конец Дориана Пемберли-Беркли», едва не взорвавшись прямо в замке Гринден. Потеря контроля, судя по словам Говарда Гринден, это лишь ещё один шаг к <…> Следим за событиями, пока Лорд Блэквелл слаб настолько, что не может взобраться на своего коня».
– Боже-боже-боже!
Мне стало дурно и одновременно понятно, почему чувство тревоги преследовало меня по пятам вместе с Франческо.
– Они едут домой, Али. Артемис писал, – успокоил меня Дрейк.
Каждая секунда с тех пор превратилась в ожидание. Мой купол должен был бы почувствовать вторжение на территорию Хозяина, ведь изумруд весит на его шее, но я зачем-то без конца оглядывалась по сторонам, в надежде увидеть Винсента рядом.
Он чуть не умер. А меня рядом не было. Дурно от одной мысли…
– Обед готов, прошу в замок, – отвлёк меня от мыслей мой «надзиратель» Франческо.
– Уйди с глаз моих, я не голодна.
– Лорд Блэквелл приказал следить за вашим питанием. Тем более вы представляете его интересы в его отсутствие и должны присутствовать на застольях.
С некоторых пор Франческо со мной на «вы».
– Ой, не нуди… – я отмахиваюсь от него и быстро иду к замку босиком.
В громадной столовой Мордвина пустовало много мест, но ждали только меня. Здесь были в основном люди Айвори, он сам, и Сьюзен, которую я попросила разбавлять мои скучные вечера. Она стала неплохой собеседницей, насколько это возможно, учитывая моё положение. Ах, да, Матильда… Живот уже хорошенький, жаль, что сама она такая безнадёжная сволочь, а отец ребенка – вообще монстр.
Айвори наблюдает за мной на протяжении всей трапезы:
– Леди Алиса, вы помните про наш уговор?
– Помню, Мэт, как же тут забыть. Сразу пойдём или позже?
– Я готов, только может вам обуться? Вы же совсем босая…
– Если бы такие как я боялись сквозняков, то Некромант сейчас бы уже лежал замертво от пневмонии, насланной Лордом Блэквеллом.
Мэтью довольно красив и хорошо сложен, по идее и не глуп далеко, очарователен и в беседе интересен. И у него своя грустная история, которая могла бы привлечь девушек, любящих развесить уши и пожалеть, но увы – он вызывают у меня только сдержанную симпатию. Хотя он замечательно показал себя в службе Эклекее, даже наладил некоторые старые союзы и привлёк новые. А это сейчас очень важно, потому как после битвы на в Форте Аманта людей осталось катастрофически мало.
Сердце замерло, как и я сама, потому что в этот миг я пускала в купол людей, среди которых был Хозяин.
– Мэт… может прогуляемся?
– Конечно.
Мы вышли в сад.
– Скоро приедет один влиятельный знакомый, готовый на условиях сделки, дать нам людей. Его помощь нам сейчас как нельзя кстати.
Хм. С Хозяином я впустила Энтони Саммерса, не о нём ли речь?
– Что за сделка?
– Я не знаю, Лорд Блэквелл с ним лично обсудит условия.
– Не Совет?
– Нет, дело в какой-то собственности Блэквелла. – эти слова мне не понравились.
– А как зовут этого человека?
– Энтони Саммерс, Алиса.
Чёрт… чёрт-чёрт-чёрт!
«Уступи, а я тебе отдам половину своей срочной армии? Соглашайся, от такого не отказываются!» вспоминаю я слова Энтони Саммерса на маскараде.
– И насколько нам нужна помощь этого уважаемого господина?
– Сейчас от любого решения союзников зависит наша судьба, Алиса. Совету точно даже не известны грани влияния Саммерса. Его отец умер, и их род больше не поддерживает Ксенопорею. Их армия сильна и довольно многочисленна, а их земли находятся в удачном месте. Прибавьте связи…
Интересно складываются карты. Я стала разменной монетой, превратилась из самой могущественной женщины Сакраля в тепличное растение, проститутку на ночь…
Ещё пять минут назад я бы бежала навстречу Винсенту, но после новостей Мэта я захотела спрятаться так далеко, чтобы меня никто не нашёл. А мой Арес, тем не менее, ехал к нам с голым торсом на Люцифере, возглавляя отряд, в который в этот раз попали все мои люди, кроме Дрейка и Дэна.
Сукин ты сын, Винсент, оденься, не мозоль мне глаза своим потрясающим телом! Не могу смотреть спокойно…
Он выглядит ещё более уставшим, чем обычно, у него круги под глазами, и он сильно похудел, но это не мешает ему приковывать мой взор к своим сигилам, прессу и дорожки из волос, ведущей от пупка вниз.
С ним едет мой Артемис, ещё много мужчин и несколько новых рабов, среди которых просто потрясающе кукольная девушка.
Новая наложница. У меня неприятное ощущение в солнечном сплетении. Она очень красива… пепельная блондинка с зеленоватыми светлыми оленьими глазами, маленьким носиком и очень пухлыми губами. Она очень тонкая, хрупкая и раздражающе хорошенькая. Наивный взгляд, длинные волосы, заплетенные в шишку, сверху походная мантия. Она похожа на принцессу какого-то сказочного королевства.
Блядь, как же это всё меня бесит!
Хозяин нашёл себе хорошенькую любовницу, а меня подложит под какого-то уёбка. Как зыбок мой мир!
Мне сложно держать себя в руках. Голова ужасно закружилась от гнева и обиды, я мысленно напевала дивную мелодию шкатулки, чтобы привести мысли в порядок и восстановить сердцебиение.
Он увидел меня, идущую под руку с Айвори.
– Расслабляемся? – спрашивает он безразличным голосом, в то время как Люцифер подходит ко мне и утыкается мордой в мою протянутую ладонь.
– Другие действия под запретом, какие ещё у меня варианты? – отвечаю я так же инертно присаживаясь в реверансе. Слуги идут за лошадьми, помогая господам с дороги.
Артемис галопом скачет ко мне, по пути спрыгивая с лошади. Он как-то агрессивно посмотрел на Хозяина, враждебней обычного. Они друг друга недолюбливают конечно, но сейчас… сейчас они просто испепеляют друг друга взглядами, бог мой! Артемис без слов меня устало обнимает, и я чувствую себя защищенной от этого давления извне.
– Как ты, Арти? Что с плечом? – шепчу я ему тихо.
Он целует меня в лоб.
– Пустяки… – умалчивает что-то от меня он и… опять этот взгляд на Хозяина. Да что между ними происходит? – У тебя температура? Лоб горячий.
– Ерунда, – отстраняюсь и отгибаю бинт на его плече.
Нормальная такая «Царапина», и затягивается медленно… Артемис конечно сильно измотан, но для его уровня регенерация всё равно слабовата. А это значит только одно: он ранен Вечной Сталью. Мне стало не по себе.
Два моих мужчины подверглись жуткой опасности: один чуть не умер от магии, второй от вечной стали.
– Алиса, что с тобой? – спросил он, но я не могла ничего сказать. Мои эмоции не находят выхода ни в слезах, ни в смехе, ни в магии и я просто замираю. Отрицательно машу головой, чтобы на меня так не пялились, – Ты на ногах стоишь?
Он схватил здоровой рукой меня за талию, слегка придерживая, а я всё ещё смотрю на его рану. Дурно. Мне просто дурно! Чёрт побери, я столько крови видела за последние полгода, что можно цистернами считать, а меня мутит от небольшой раны моего лучшего друга.
Но ведь это вечная сталь! Он чудом не умер…
Пока я стою туплю, подъезжает Энтони Саммерс и наблюдает за каждым моим движением в свойственной ему высокомерной манере. И это с этим придурком я должна переспать? Во мне просыпается жгучий протест и обида.
– Блэквелл, когда мы приступим к переговорам?
– После того как я приму душ. Можно? – агрессивно отвечает спрыгнувший с Люцифера Винсент.
Газеты как всегда недооценивают его: он не просто сидит на коне, но и в хорошей форме, несмотря на внешнюю усталость.
Время удирать отсюда, уж больно обстановка нездоровая. Саммерс сверлит меня взглядом, осматривает мои ноги, выглядывающие из разрезов платья, грудь, бёдра. Мне впервые хочется одеться в паранджу. Я вспоминаю про Айвори, оглядываюсь в его поисках и понимаю, что он тоже ест меня глазами, правда не так нагло и скорее как-то восхищённо. Чувствую себя мясом.
– О боже мой… – я быстро кланяюсь, хватаю Артемиса под руку, и мы стремительно удаляемся к замку, от этой изголодавшейся по женскому телу компании мужчин.
Артемис молчит, видя моё плохое расположение духа, пока мы не дошли до главной лестницы. Он остановился, взял меня за локоть и серьёзно на меня посмотрел.
– Ты же понимаешь, что происходит?
– Артемис, не сейчас.
– Ты сама в этом виновата.
– Слушай, моя вина, конечно, есть, но не могу же я ходить в парандже?
– Ты и в ней бы всех мужчин с ума свела…
– Слава Богу, не всех. У меня есть ты, со своим благословенно приобретённым иммунитетом, спасибо за это.
– Ну… я не исключение, ты же знаешь.
Я посмотрела в его глаза и сердце у меня защемило. Мне хочется плакать как ребенку, навзрыд.
– Алиса, Блэквелл тобой пользуется. Ему похуй на твои чувства, разуй глаза!
– Конечно, он мной пользуется, Артемис, я же его вещь!
– А почему его так волнует твоя половая жизнь?
– А тебя она почему так волнует!?
– Он тебя… ебал? Алиса, не молчи.
– Да иди ты лесом с такими вопросами! Это вообще не твоё дело!
Дошло. Он говорил обо мне с Хозяином. Вот откуда эти истерики, их переглядки и его рана.
– Артемис… ты ведь не такой идиот, чтобы говорить с ним на счёт меня, ведь так?
Сейчас он похож на провинившегося ребёнка, но это не мешает мне чувствовать ярость и хотеть свернуть ему шею. Энергия кипит, и Бог свидетель, мне невероятно тяжело сдерживать раздирающий меня изнутри энергетический хаос.
– Да говорил. Я просил его дать тебе шанс хоть немного вдохнуть свободы. Я хотел тебя увезти куда-нибудь на время, чтобы ты снова… – он судорожно хватает меня за голову и притягивает к себе, – Мне страшно за тебя, я волнуюсь! Али, пойми, дело не в моём влечении, нет. Я просто очень тебя люблю и вижу, что ты на гране.
И вдруг меня осенило:
– Арти. Послушай, я хочу сделать тебе одну метку, так будет лучше.
– Ни за что. Даже не думай!
– Не перечь. Тебе будет проще, мне будет проще. Если то, что между нами, не настоящее, то ничего не выйдет.
– Ох, что ты мне лечишь!? Если это ненастоящее, то мы оба останемся без магии!
– Я уже почти без магии. Сделай это для меня, Арти!
Я уткнулась в его мощное плечо, а он задумался, глядя на меня сверху-вниз:
– Я продолжу тупить, когда у тебя вырез глубокий?
– Думаю, что нет.
– Погоди, а если я латентный бисексуал?
– Нет, не так она действует. Это метка дружбы. Вот тут она будет… – обвожу его правый локоть пальцем.
– То есть ты всё же останешься в моих глазах женщиной? Просто станешь страшной… А если я извращенец?
– Соглашайся.
– Я же не перестану тебя любить?
– АРТЕМИС!
Он как-то странно на меня посмотрел, и я услышала какой-то тревожный звоночек где-то у себя в голове. Непреодолимо захотелось спустить пару молний, я чувствовала, как моя сила негодует, но выйти наружу не может.
– Что ещё изменит Сигил? Иммунитета ведь к твоей силе у меня не будет?
– Нет, конечно не будет, мы не силы связываем, а души, поэтому скорее всего я просто не захочу тебя ранить, мне будет это сделать очень тяжело. Но что за странный вопрос?
– Просто… интересно.
– Так, мозг мне не еби, да или нет? Хотя я уже всё решила, дай свою медвежью лапу, – без лишних церемоний я беру его правую руку и шепчу призыв.
Магия потекла по моему телу от моей правой руки в руку Артемиса, остановившись на наших предплечьях, приобретала форму древнего знака.
Настоящее. Всё, что было между нами – не обман.
– Это потрясающе… – он открыл глаза и приблизился к моему лицу, замирая в дюйме от моих губ и смотря на меня с улыбкой, – И ты по-прежнему красива. Но я вдруг понял, что я слишком хорош для тебя, малышка.
– Ну и скотина ты, Артемис!
– Теперь возникает вопрос, почему ты раньше этого не сделала?
– Ты сам мне только что орал, что это опасно, ссыкун! – делаю паузу, – Что за блондинка с вами приехала? Наложница?
– Да, это Катрина. Её продал Блэквеллу этот идиот Саммерс.
– Она маг?
– Думаю да, родилась в Фисарии.
– И сколько за неё попросил Саммерс?
– 200 драхм.
– Мало. Она стоит намного больше… – с тяжестью признаю я. Девушка и вправду мила, она с лёгкостью может сойти за благородную леди, если немного её подучить.
– Да, Блэквелл видимо так же подумал, потому что заплатил 1000. Красовался перед новой наложницей наверно, иной причины не вижу.
– Он не любит дешёвые игрушки… – добавляю я и понимаю: раз уж он дал выше заявленной стоимости, значит припас для себя.
Больно. Артемис увидел на моём лице тень внутренних мук, потому что тут же спросил:
– Мне кажется, или ты к ней… ревнуешь?
– А ты на неё запал? Ты меньше пяти минут назад избавился от влечения ко мне, когда ты успел?
– А я не про себя. Ты ревнуешь её к Блэквеллу.
Я закусила губу и опустила глаза.
– У меня нет прав ревновать, – тихо говорю я. Артемис задумался и взял меня за руку.
Он ничего не говорит, не успокаивает меня и это даже хорошо. Что тут скажешь? У меня действительно нет никаких прав ревновать Винсента к его гарему.
– Послушай… – он смотрит на свой новый знак на локте и спрашивает неуверенно, – Ты ведь не первый раз нарушаешь правило, ставя знак? В битве за Мордвин ты сделала тоже самое с Блэквеллом… не тоже самое, тот знак…
Я киваю.
– Значит, ты не просто влюблена. Это настоящее чувство? – он сейчас очень напряжён. Я знаю, как сложно даётся ему деликатность, и сейчас он старается не задеть мои чувства, – Как ты можешь!?
– Я сама не рада, Арти. И поверь, я ни на что не надеюсь, просто… это сильнее меня. Это сильнее всего, с чем я когда-либо сталкивалась. Это даже намного сильнее, чем моя тяга к магии и трансу Архимага, который должен был меня убить. Моё чувство… это всё, что у меня есть.
Он закусил губу и стал ещё серьёзней. Так он делает всегда, когда хочет что-то сказать, но мнётся.
– Теперь ещё один честный ответ с твоей стороны, раз уж похоть больше меня не мучает: у тебя было что-то с Герцогом?
Я конечно же молчу, но он без труда прочитает мою реакцию. Артемис не слишком хорошо разбирается в людях, но меня он знает, как никто.
– Блядь, Али! – он нахмурился и отвернулся, – Ей Богу! Я думал, ты ценишь себя выше…
– Не тебе меня судить, Артемис. Я сделала это по любви и не жалею.
– Мне просто страшно за тебя. Ведь ты знаешь…
– Конечно я знаю!
– И на что ты рассчитываешь? Что будет дальше?
– Может, когда всё закончится, когда Некромант умрёт, Он даст мне свободу… или хотя бы даст сбежать так далеко, как я смогу. Я просто хочу окончательно всё забыть и убежать на самый край вселенной, где буду принадлежать только себе и магии.
– Он никогда не даст тебе свободу, Алиса, не будь дурой.
Я утыкаюсь ему в здоровое плечо обречённо, а он целует меня в макушку и мягко говорит:
– Моя глупенькая… любой мужчина бы убил за миг твоей любви, за всего один твой нежный взгляд, а ты влюбилась в единственного, кому это не нужно.
Всё намного более мрачно, мой милый Артемис. В ближайшее время мой мир окончательно треснет и рассыплется в прах, потому что мне придётся пойти против принципов и сломать себя.
