Текст книги "Вместе? Всегда (СИ)"

Автор книги: Angel of night

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

Свет заливает кухню. Ем я пару раз в день, только потому, что заставляет Энни, которая приходит проследить за тем, что я все еще жива. Накладывать на себя руки я не буду, слишком хорошо поняла каково это терять ребенка, и не хочу, чтобы моя мама испытала то же самое.

Беру в руки коробку со спичками, зажигая одну из них о коробку, подношу к конфорке. После того, как вспыхивает маленькое пламя, я не задуваю спичку. Задумчиво слежу за тем, как огонь подбирается все ближе к моим пальцам, постепенно погасая, так и не обжигая кожу. Я давно заметила эту особенность. Пламя никогда не догорает до самого конца, даже если там нет пальцев.

Иногда я сравниваю эту спичку и нашу с Питом любовь. Она вспыхнула так ярко, и от нее было так тепло, и мы думали, что она будет гореть до самого конца. Но она и до середины не догорела, потухла раньше, чем другие. Не знаю, может ветерок судьбы так подул, или может просто не суждено быть вместе, но спичка погасла вместе с любовью.

Сажусь на пол и отбрасываю обожженную деревяшку куда-то в угол кухни. Звук ее падения кажется мне настолько громким, что я прижимаю колени к себе и закрываю ладонями уши, раскачиваясь вперед назад.

Я одна в пустой холодной квартире, где кружит лишь одиночество. Я больше не я. Во мне нет того счастья, которое было, той искорки жизни в глазах, тех радостных мыслей, я больше не я. Я тень, которая безмолвно шатается по квартире, пытаясь научится жить заново. Но почему-то я бросаю эти попытки в ту же секунду. Я долго не плакала, поэтому сейчас слезы стекают градом по моим щекам, я не в силах это остановить.

Понимаю, что если сейчас же не позвонить Энни, мои слезы перерастет в ужасную истерику, я начну бить все, что попадется под руку, раскидывать мебель, пинать стены, просто кричать, даже выть от боли, которая внутри. Так было несколько раз, я стараюсь быть сильной, не плакать, но сдержать слезы бывает тяжело, особенно когда не выплескиваешь свои эмоции очень долго.

На трясущихся ногах поднимаюсь и плетусь в комнату, где стоит телефон. Мой мобильный где-то лежит разряженный, так что звоню Энни я с обычного стационарного телефона. Нажимаю на заученные наизусть цифры и жду. Гудок, второй, третий. Наконец, на том конце провода раздается шуршание, за которым следует невнятное бормотание моей подруги.

– Китнисс? – спрашивает она сонным голосом. Снова смотрю на часы. Всего лишь два, обычно они в это время не спят. Слышу из трубки приглушенный голос Финника. Кажется, он спрашивает, кто звонит. – У тебя что-то случилось? – конечно, она знает, почему я в глубокой депрессии.

Все время она была рядом, за что я ей очень благодарна. Первые недели моей жизни без Пита она не отходила от меня. У меня каждые несколько часов случались истерики, я не могла нормально спать, говорить, даже дышать: постоянно начинала задыхаться из-за вечных слез.

Энни приходилось оставаться со мной на ночь, давать мне перед сном таблетки, чтобы я закрыла глаза хоть на пару часов, днем вечные успокоительные. Она многое отложила в сторону в те дни. Сама недосыпала, недоедала, очень устала, редко виделась с Финником. Она многое делала для того, чтобы я поспала хотя бы пару часов.

– Энни, ты можешь прийти? Сейчас. Пожалуйста, – я останавливаюсь через каждое слово: комок в горле не дает говорить нормально, я прикрываю рот рукой, когда всхлип рвется наружу. Энни, прошу быстрее, мне нужно поспать, или просто успокоится, я не хочу снова кричать от боли. Я не хочу.

– Китнисс, может, ты перестанешь издеваться и над собой и над ним? – недовольно спрашивает она, мотаясь по моей кухне туда-сюда в поисках стакана воды. Два белых кругляшка лежат на столе прямо передо мной. Два кругляшка, который подарят мне долгожданный сон.

– Над кем? – спрашиваю я, мысленно желая, чтобы заветный стакан нашелся быстрее, не хочу снова обсуждать это. Я прекрасно понимаю о ком речь и прекрасно помню, чем заканчиваются все разговоры о нем.

– Китнисс, прошел год, может, хватит бегать друг от друга? – она подходит к столу, так и не взяв воду в руки, но теперь меня волнует вовсе не это.

– Год? Энни, кажется, ты преувеличиваешь, – шепчу я.

Мысленно пытаюсь вспомнить, на какие праздники мне дарила подарки Энни. Каждый день был настолько похож на предыдущий, что я просто перестала их различать.

– Нет, – вставляет Финник. Он все это время сидел за соседним стулом и играл в телефон. – Смотри, – перед моим лицом появляется яркий дисплей телефона. Открыт календарь, который оповещает меня о том, что сейчас тридцатое сентября две тысячи пятнадцатого.

– Но как? – удивленно спрашиваю я. Это похоже на правду. Если так подумать, то я не могу вспомнить отдельно каждый день, вроде их было много. – Энни, ему без меня лучше? – спрашиваю я, хотя догадываюсь, что она ответит. Что он нашел девушку, что у них все отлично, а обо мне он даже не спрашивает.

– Только не говори мне, что ты не знаешь? – Энни садится напротив меня, а мое сердце буквально замирает. Неужели женился?

– Он чуть не спился, – весело говорит Финник, будто сообщает что-то хорошее, а Энни отвешивает ему подзатыльник. На секунду я успокаиваюсь, он всего лишь чуть не спился, но потом до меня доходит. Я уже хочу задать миллионы вопросов, но Финник опережает меня. – Но ты не переживай, я его образумил, – я вновь успокаиваюсь.

– Я не хочу ломать ему жизнь, – повторяю я, наверное, в тысячный раз скорее самой себе, чем друзьям. Если бы Пит настолько сильно не хотел детей, я бы, наверное, не бросила его. Я поступила ужасно, но было бы эгоизмом с моей стороны остаться с ним и испороть его жизнь.

– А ты его спросила? – взрывается Энни, вскакивавшая со стула. Финник поднимается вслед за ней, кладет руку на ее плечо и произносит что-то вроде «не надо», но мою подругу уже вряд ли что-нибудь или кто-нибудь остановит. – Как ты не поймешь? Он жить без тебя не может, ему все равно: будут у вас дети или нет, и насколько ты больная на голову, ты нужна ему, Китнисс, еще сильнее, чем он нужен тебе, – немного отдышавшись, она берет со стула свою сумку и продолжает спокойным, но раздраженным голосом. – Значит так, это таблетки от головы. После них ужасно клонит в сон. Все, моя дорогая, отвыкай от таблеток, на них ты долго не проживешь. И включи уже свой мобильник.

Она круто разворачивается и идет в сторону коридора, а я не знаю, что думать и говорить. Неужели Питу и, правда, без меня плохо? Но почему тогда он мне не звонил? Хотя, чего это я? Наверное, только он мне и звонил. Ведь мобильный телефон все время был выключен, а домашний я никогда не брала, лишь только звонила.

Я сижу и смотрю в одну точку, думая о словах подруги. Хлопает входная дверь, выводя меня из ступора. Глотаю таблетки, запиваю водой и иду в комнату, начиная искать зарядку от телефона, а потом сам телефон.

Подключаю шнур к питанию и устраиваюсь рядом, ожидая включения своего телефона. Непривычно держать телефон в руке после того, как год он пролежал на полке без действия. Наконец, я могу просмотреть сообщения, которые мне приходили за все это время. Захожу в диалоги. Множество сообщения от мобильного оператора. Открываю их. Последнее из них: «Пит Мелларк звонил 30.09.15, в 02:57». Сердце замирает, когда я понимаю, что это было каких-то пять минут назад. Он обо мне не забыл. Он мне звонит, не смотря на время, дни и мои капризы. Пальцем листаю не просмотренные сообщения вверх. Таких там много, каждое говорит о том, что каждый день Пит звонил мне, и не по одному разу. И ночью, и утром, и днем, и вечером.

Дрожащими пальцами открываю сообщения от Пита.

Пит: Китнисс, у тебя выключен телефон, я надеюсь, ты прочтешь мое сообщение, когда включишь его. Ты ведь меня любишь? За что ты так?

Пит: Китнисс, прошел месяц, а твой телефон все еще недоступен. Дверь ты не открываешь, Энни избегает разговоров о тебе. Надеюсь, ты в порядке.

Пит: Я звоню тебе каждый день уже полгода, но ты все еще не включила телефон. Я разговорил Энни, она говорит, что тебе очень плохо без меня, но ты не хочешь, чтобы мы виделись. Я хочу, чтобы ты знала, мне тоже очень плохо одному, когда нет рядом тебя. Надеюсь, ты изменишь свое решение, и, наконец, включишь телефон.

Пит: Завтра ровно год, но я, как ты заметишь, когда включишь телефон, не теряю надежду. Я приходил несколько раз, но твою дверь все еще никто не открывает. Я прихожу к Одэйрам. Они говорят, что ты вряд ли захочешь меня видеть, по крайней мере, перед этим надо сначала немного пообщаться через телефон.

Пит: Я люблю тебя.

Последнее сообщение датировано вчерашним днем. В момент в голове что-то будто щелкает, и я понимаю, что испортила ему жизнь. Опять. Я снова начинаю плакать. Это похоже на мою первую истерику, я снова кричу не своим голосом, бью подушки, потом отшвыриваю их в сторону, они летят, разбивая какую-то вазу, пинаю стены, падаю на пол, вся сворачиваюсь и долго плачу.

Я просто хотела, чтобы Пит был счастлив, мне было все равно на то, как я буду жить без него, но Энни оказалась права. Я не спросила его мнения. Я все время поступаю так, как хочу, игнорируя чувства и мысли других, дорогих для меня людей.

Я его потеряла по собственной глупости. Я сделала ему больно. Я его бросила, сказала, что не люблю его, что он мне не нужен, а он до сих пор любит. И я люблю. Резко встаю. Надо все исправить, пока не поздно. Пока можно изменить наши жизни. Дрожащими пальцами открываю диалог с Питом и, попав несколько раз не в те буквы, все-таки пишу то, что задумала. Надеюсь, у нас теперь все будет хорошо.

Китнисс: И я.

POV Пит

Китнисс рассказала мне, что, когда ей грустно, она приходит на крышу, там она любит сидеть, смотреть на Дистрикт, на людей, на транспорт. Придумывать прохожим их истории. Думать о том, что кому-то может быть в разы хуже, чем тебе.

Когда грустно мне, я наматываю круги по шоссе на подъезде к нашему Дистрикту. Стараюсь выбросить абсолютно все мысли из головы, хорошие они плохие, не важно, о чем, забыть обо всем. Включаю музыку на полную и просто еду по кругу.

Как я жил с тридцатого сентября две тысячи четырнадцатого? Я каждый день звонил Китнисс, приходил к ее двери, просил Энни поговорить с ней, но все тщетно. Никакого контакта с ней. Никто не открывал дверь, телефон отключен, а Энни даже видеть меня не хотела.

Потом я узнал, что первое время она думала, что я ее чем-то сильно обидел, и поэтому мы разругались, но потом Китнисс перестала бесконечно плакать и смогла рассказать подруге о настоящей причине расставания, и я заодно узнал, что творится в голове у девушки.

Оказывается, она любит меня на столько, что готова пожертвовать своим счастьем. Она бросила, потому что надеялась, что я найду другую девушку, которая сможет родить детей, но она не учла одного. Насколько сильно я бы не хотел малышей, я хочу быть рядом с ней всю жизнь еще сильнее. И мне неважно может она родить или нет, ведь можно приютить кроху из детского дома.

Я старался забыть ее, но у меня ничего не вышло. Сначала я искал утешение в алкоголе, но по утрам мне было ужасно плохо, как физически, так и душевно, и, в конце концов, я бросил это дело. Потом я просто ушел с головой в работу. С раннего утра до поздней ночи я сидел в кабинете, заваленный различной документацией, редко возвращался домой, а если и приходил туда, то лишь для того, чтобы принять душ и переодеться, спал я в своем кабинете.

Песня заканчивается и несколько секунд я еду в полной тишине. За мгновение до того, как музыка начинает играть вновь, я слышу звук, оповещающий о том, что на телефон пришло сообщение. Я сворачиваю и торможу у обочины, чтобы посмотреть, кто про меня вспомнил в такое время.

Заученными за месяцы движениями захожу в диалоги, как заходил 365 раз до этого убедиться в том, что Китнисс все еще избегает контакта со мной. Но сегодня меня ждало неожиданное счастье. Внезапно я обнаружил сообщение от Китнисс: ответ на мое признание. Она написала “И я”.

Круто развернувшись, на всей скорости лечу обратно в Дистрикт, надеясь на то, что не перевернусь об первый же лежачий полицейский и не встречу настоящего. Сердце бьется, словно птица в клетке.

Мне не терпится скорее встретить Китнисс, обнять и поцеловать после долгой разлуки. Я моментально забываю, что завтра примерно в это время, я должен лететь в другой Дистрикт, что надо придумать что-то невероятно гениальное, чтобы потом я смог вернуться домой к ней. Но сейчас это не важно.

До наших домов остается несколько метров и один разворот, я подъезжаю к переходу, прямо по центру стоит девушка, я даже не думаю сбавлять скорость, уверен, она успеет отойти прежде, чем я доеду до того места. Но вопреки моим ожиданиям фигура не двигается с места не через метр, не через два. Я резко торможу. Когда понимаю, что еще немного, и я могу сбить ее с ног, или, еще хуже, убить.

В момент девушка оседает на землю и мне кажется, что это моя вина, ведь автомобиль затормозил в нескольких сантиметрах от нее. Рывком открываю дверцу и выбегаю наружу. Девушка сидит на асфальте, закрыв лицо ладонями, и плачет. С ужасом узнаю в ней Китнисс.

Она заметно похудела, платье, которое Китнисс редко носила из-за того, что оно немного давило в плечах, теперь свободно болтается. Волосы растрепанные и мокрые, видно, что хвост она собирала наспех.

Осторожно ставлю ее на ноги, поддерживая за плечи, заставляю ее взглянуть мне в глаза. Все лицо у нее заплаканное, нос красный, в глазах нет ни единой искорки, которых раньше было огромное количества, а под ними устроились темные круги.

– Китнисс, ты в порядке? – спрашиваю я, хотя не надо быть гением, чтобы понять, что у этой девушки далеко не все в порядке. Она мне не отвечает, просто стоит и плачет.

Ладно, дома разберемся, открываю дверцу с противоположной стороны, и помогаю ей сесть, убираю ее сумки, которые не ясно по какой для меня причины были с ней, в багажник и преодолеваю несколько поворотов.

Бросаю вещи на пол, как только вхожу в квартиру, помогаю Китнисс снять ветровку, которую накинул ей на плечи, ведь уже конец сентября, а вечером ужасно холодает. Усаживаю девушку за стол, а сам ставлю чайник, горячий напиток должен помочь согреться девушке, а его травяной состав немного ее успокоит.

Сейчас она больше не плачет, просто сидит, уставившись в одну точку. Под ногами вертится Бэти, хочу притопнуть ногой, чтобы напугать ее, но мне в голову приходит замечательная идея. Животное всегда веселило Китнисс, так что сейчас просто сажаю его к девушке на колени. И результат тут же проявляет себя. Китнисс слегка улыбается, да и животное, судя по всему, довольно.

Иду в зал и раскладываю диван. Китнисс любит спать среди мягкого и теплого, она говорит, что ей кажется, будто она лежит в облаках, поэтому я достаю самое мягкое одеяло и расстилаю его на жесткий диван, сверху простыню, а потом еще одно одеяло, которое немного тоньше первого. Забираю из шкафа, который стоит в спальне, подушку, на которой обычно спала Китнисс и кладу ее среди «облаков».

Возвращаюсь на кухню и выключаю кипящий чайник. Бэти лежит на ногах у Китнисс, а та гладит ее мягкую шерсть и смотрит в одну точку. Только сейчас замечаю, что она вся дрожит, будто от холода, но у меня дома достаточно тепло.

– Ты голодная? – спрашиваю я, хотя и догадываюсь, что кушать она сейчас не захочет.

Как я и ожидал, она качает головой из стороны в сторону. Наливаю горячий напиток в чашку, добавляю сахар и заварку, размешиваю это все и доливаю немного холодной воды, чтобы Китнисс не обожглась.

– Спасибо, я все, – говорит девушка, сделав один маленький глоток. Она нежно перекладывает уже спящего щенка на место рядом с ней и встает. Удивленно смотрю на нее, но ничего не говорю, лишь убираю чашку в раковину. – Я очень хочу спать, – говорит она. Я моментально подскакиваю и веду ее к уже расстеленному дивану.

Переодеваться она не захотела, просто легла и закрыла глаза, а я укрыл ее одеялом, которое она проигнорировала, и пошел на кухню, предварительно взяв листок и ручку. Наверное, я поступлю, как самый ужасный человек на свете. Просто сбегу, оставив лишь этот лист с объяснениями, но я вряд ли смогу прощаться с ней так. Я вряд ли смогу уехать, но если я этого не сделаю, то возможно мы с Китнисс никогда не увидимся.

Беру ручку и начинаю писать. Пишу все то, что должен был сказать, все то, что Китнисс должна знать. Получается далеко не с первой попытки, но все-таки я ставлю точку и перечитываю. Теперь я, довольный результатом, направляюсь спать.

Моя дорогая и любимая Китнисс. Прости, что все получается именно так, прости, что я буквально сбегаю, но так надо. Я все объясню, и, надеюсь, ты меня поймешь и простишь.

Я расскажу тебе все. Помнишь, я накричал на тебя? Думаю, ты этого не забыла. Прости за это еще раз. Я все объясню. Дело в том, что через пару лет после окончания школы. Я понял, что не могу все время думать о тебе и знать, что мы никогда не сможем быть вместе, потому что ты любишь его. Тогда я пошел к психологу, он сказал, что есть курс лечения, который мне поможет возненавидеть тебя. Я не буду рассказывать в подробностях, как и что, но после него я так сильно ненавидел тебя, что мне казалось, если встречу тебя на улице разорву на куски.

Тогда я встретил девушку. Мирту. Она была похожа на тебя, может, только младше на года два, но у нее были такие же глаза, как у тебя, такие же волосы, такой же рост, фигура, со спины бы я вас вряд ли различил.

Мы встречались с ней всего лишь месяц, от силы полтора. Потихоньку я вновь стал влюбляться в тебя, в воспоминания. Дошло до того, что в какой-то момент наших с ней отношений я назвал ее твоим именем. После этого мы расстались, я и расстроился не особенно сильно. Куклой она была, в том плане, что на ее внешности все достоинства заканчивались. Даже поговорить нам было не о чем.

Я вновь стал любить тебя, хотя временами мне все еще хотелось тебя задушить. Но когда я тебя увидел в том парке, всю в слезах я понял, что должен сделать так, чтобы ты была счастлива. И тогда, перед кафе, я не знаю, что на меня нашло, наверное, отголоски прошлого. Прости.

Мирта, как я думал, ушла из моей жизни навсегда, но как оказалось, нет. Недавно я получил от нее письмо. Там она написала, что она родила от меня сына еще тогда, сейчас ему уже пять лет, написала, что если я не приеду, и не буду жить с ними, то меня посадят в тюрьму на всю жизнь. А он, поверь, может это устроить, ведь ее папа какая-то крутая шишка в правительстве.

Так что, чтобы мы смогли спокойно жить, я должен поехать к ней в Дистрикт-12. Уверен ребенок не мой, но надо это доказать. Позвони Финнику, у него был какой-то гениальный план.

Еще раз прости. Не натвори глупостей, я очень тебя люблю.

Пит.

Захожу в зал, проверить все ли в порядке с Китнисс, и замечаю, что плечи девушки слегка дрожат, что означает, что она плачет. Снова. Но она пытается плакать тихо, и это у нее выходит. Тихо подхожу к ней, касаюсь ее плеча, желая успокоить, но девушка резко дергается и поднимается на локтях. Она с испугом смотрит на меня заплаканными глазами.

– Китнисс, ты из-за меня? Я не собирался тебя сбивать, – говорю я. Я ведь правда не хотел ее сбивать на машине, я даже ее не сбил, машина остановилась в миллиметре от нее.

– Дело не в этом, – шепчет она хриплым от слез голосом.

– А в чем? – нетерпеливо спрашиваю я.

– Сегодня приходил Гейл и, – он замирает потом, резко вдохнув, произносит на одном дыхании. – Он меня изнасиловал.

========== Глава 13. В двух шагах от счастья я умираю. ==========

Комментарий к Глава 13. В двух шагах от счастья я умираю.

Привет, привет)

Снова я)

Да, а следующая глава что? Правильно, следующая глава последняя)

Жду ваши отзывы)

Спасибо за внимание)

Ваш Ангел)

– Китнисс, – легонько трясу спящую девушку за плечо. Она что-то бурчит и закрывает лицо ладонью.

После того что она мне сказала вчера, я решил не отдавать ей письмо, а объяснить все вживую. Мне показалось что будет подло сделать так, после того что с ней случилось. Девушка очень долго плакала. На душе скребли кошки, я боюсь оставлять ее в таком состоянии, но другого выхода у меня нет. Иначе я могу разрушить нашей жизни, если все пойдет правильно, то в скором времени мы будем вместе.

Китнисс заснула ближе к обеду и попросила разбудить ее, когда соберусь уезжать. Заставить ее поспать хоть немного оказалось довольно-таки тяжело, но, в конце концов, она сдалась, устроилась на не расстеленном диване и отказалась накрыться чем-либо, но, когда сон забрал ее в свое царство, я все-таки укрыл ее пледом.

Сейчас почти одиннадцать вечера. Пока девушка спала, я успел сходить в ее старую квартиру и собрать оставшиеся вещи, которые сейчас лежат в сумках возле шкафа. На самом деле у меня другая цель визита: объяснить Гейлу как себя вести не стоит. После того, как я довольно-таки долго барабанил по двери, я решил открыть дверь ключом Китнисс, который взял перед выходом.

Открыв квартиру, я обнаружил, что там никого нет. ОТ соседки я узнал, что некий молодой человек, по описанию очень похожий на Гейла, пару часов назад просил передать Китнисс, что, к сожалению, ему пора уезжать, так же попросил передать ключи девушки, которые она забыла в двери, когда выходила погулять. После того, как я все выяснил, направился домой.

– Китнисс, мне уже пора, – говоря я, нервно поглядывая на часы. Девушка переворачивается, несколько секунд лежит, потом открывает глаза и испуганно смотрит на меня.

– Может, ты все-таки останешься? – говорит она слегка севшим от сна голосом. Смотря на ее потухший взгляд, синяки под глазами, сильно похудевшее тело, я не могу простить себя за то, что оставил ее.

– Прости, – только и могу выдавить я.

Китнисс, пожалуй, слишком быстро для человека, который только что встал, и обнимает меня настолько крепко, что, кажется, у меня не останется целых ребер, но мне все равно. Обнимаю ее в ответ, но стараюсь быть аккуратным, девушка выглядит хрустальной. Кажется, коснешься, и она рассыплется на миллион блестящих кусочков, а виноват в этом только я.

– Все будет хорошо, – говорю я, хотя и сам в это не уверен. Решаю, что у меня есть несколько минут, так что забираюсь на кровать рядом с девушкой, ну выпуская ее из объятий. Достаю из кармана телефон и пишу сообщение Финнику.

П: Заедите утром ко мне?

Ф: Ты улетаешь через несколько часов, забыл?

П: Да, не ко мне. Тут Китнисс, и я боюсь за нее. Спроси у Энни, она в курсе. Все, мне пора.

Проходит четверть часа, и я понимаю, что если не встану сейчас, то просто-напросто опоздаю на рейс. Встаю, поправляю примявшуюся одежду. Поворачиваюсь и обнаруживаю, что Китнисс лежит, уткнувшись лицом в подушку и, судя по вздрагивающим плечам, плачет.

Сажусь на край кровати и легко поглаживаю спину девушки. Та немного дергается, как бы скидывая мою руку.

– Уходи, – простит она, и я ее прекрасно понимаю. Поэтому молча встаю и ухожу.

POV Китнисс

Достаю очередную вещь из сумки и, обнаружив, что она не помялась, аккуратно складываю и убираю в шкаф. После вчерашнего меня еще сильно отряхивает, но я всеми силами пытаюсь забыть.

Я уже несколько часов прибираюсь в квартире, и все это время пытаюсь понять поведение Пита. С одной стороны, его история похожа на правду, но с другой мне кажется, он просто меня избегает, кажется, что я противна ему и он больше не хочет иметь со мной ничего общего. Но, с другой стороны, он разрешил остаться у него в квартире, по его словам, хоть навсегда, но Пит ведь добрая душа и никогда не оставит девушку в трудной ситуации.

Подробности вчерашнего вечера я вспоминать не очень хочу. Да, и к тому же в голове остались лишь маленькие кусочки, как это часто бывает, когда сердце бешено колотится. А тобой овладевает страх, события почти не запоминаются, чему я несказанно рада.

Я помню стук в дверь, пьяного Гейла на пороге, его почти неразборчивые слова о том, что он хочет начать все сначала, мой отказ. Дальше все очень смутно, после того, о чем я не хочу вспоминать, он угрожал, что если я еще раз вернусь в эту квартиру, очень сильно пожалею, я забираю сумку с вещами, которую так и не разобрала за год, и иду, сама не зная куда.

В дверь громко стучат, от неожиданности очередная вещь падает у меня из рук. Бэти, которая все это время вертелась у меня под ногами, на секунду мечется к ткани, но потом, с ней в зубах, бежит к двери. Смотрю на часы и, думаю о том, кто это мог бы быть в такую рань, направляюсь к двери. Собака нетерпеливо тянет меня за край брюк. Я уже надеюсь, что Пит решил вернуться, но на пороге вижу Финника и Энни.

Подруга моментально набрасывается на меня с объятиями, надо полагать, Пит все ей рассказал, а Финнику? Судя по его ошарашенному лицу, нет. Ну. И хорошо, не обязательно всему миру знать, о том, что произошло.

– Финник, зайка, погуляй с собакой, – просит Энни, за что я ей очень благодарна. Мало кого хочу видеть сейчас, и Одэйр в это число не входит.

– Ладно, – говорит недовольный парень, после того, как несколько секунд буравил девушку. Она быстро чмокает его в губы и буквально выставляет его за дверь.

– Так, а теперь идем, поговорит надо, – подруга моментально из влюбленной счастливой девочки, становится серьезной, будто всю жизнь работала психологом.

– Так, Пит говорил тебе о безумном плане Финника? – спрашивает она, когда мы сидим на кухне. Она делает глоток горячего чая, я же просто грею руки и теплую чашку.

– Да, – говорю я, припоминаю вчерашний разговор.

– Забудь, – говорит Энни. – Всего его планы – самоубийственны, я утром поговорила с Питом, и мы кое-что придумали, – говорит она, а я, пропустив последнюю фразу мимо ушей, думаю о том, почему он не позвонил мне.

В голове вертятся все те же мысли, что до прихода Энни, и я совсем запуталась. Любит ли он меня до сих пор? И не перестал ли любить после того, что произошло? Да, он написал, что любит, да, вчера он вел себя так, будто не переставал любить и надеется все время, но он мог просто притворяться. Хотя, зачем ему это? Ведь это тот Пит, которого я зала и год назад, и два, и, даже, несколько лет.

– Китнисс, – Энни пару раз щелкает пальцами перед моим лицом. Я вспоминаю, что она что-то говорила про план, который поможет мне быть с Питом.

– Да-да. Так что там надо делать?

– У тебя остались какие-то справки от врача с тех пор, как ты… с твоей беременности?

Чашка, которую я приподняла в воздух, тут же с грохотом валится на стол, падает и горячая жидкость разливается по столу, достигает края и сначала быстро, потом все в меньшем количестве, капает на пол.

Я резко отталкиваюсь от стола и вскакиваю на ноги, начиная метаться по кухне, как запертое в клетке животное, потом, внезапно ослабев, падаю на пол. Слезы начинают собираться в глаза, и я уже не в силах остановиться.

Все события с того момента, как я потеряла ребенка и до того, как Энни спросила меня о справках в секунду проносятся в голове. Наше нелепое расставание, мои не прекращаемые слезы, слезы, слезы, бесконечные истерики. А сколько Энни потратила на меня времени? Сколько она для меня сделала? И все ради чего? Ради моего абсолютно бессмысленного существования, которое никому не приносит пользы.

Сколько ночей она не спала из-за того, что я названивала ей со своими бесконечными проблемами, которые можно было бы решить, просто открыв дверь, когда приходил Пит. Сколько раз я упустила эту возможность? Пять? Десять? Думаю, гораздо больше.

Я просто порчу жить всем окружающим, в том числе и себе. Что бы я ни сделала, кому-то будет плохо. Если я звоню Энни, то только говорю о том, как мне плохо, не звоню – она переживает. Если я вместе с Питом – он никогда не станет папой, но если мы не вместе он страдает. Что же мне делать? Я чужая в этом мире.

– Я хочу домой, – буквально взвываю я. Энни, которая все это время что-то искала в ящиках и шкафчиках, подскакивает ко мне и заставляет что-то выпить. Сначала я отталкиваю ее руки, но, в конце концов, сдаюсь.

– Ну, что ты, Китнисс, все хорошо, ты дома, – она ставит стакан рядом на пол и обнимает меня. Отрицательно качаю головой, продолжая плакать. В голове только одна мысль «чужая». – Китнисс, прости, я не подумала, – говорит она, а я, сквозь пелену обвинений самой себя, пытаюсь понять, за что она извиняется. Потом я вспоминаю, что привело меня к истерике.

– Это не из-за тебя, – говорю я, пытаясь успокоится, но у меня снова не получается, и я бросаю эти жалкие попытки.

– Хочешь, я позвоню Питу, и вы поговорите? – спрашивает она через несколько минут.

– Да, – я резко оживляюсь, цепляюсь за его имя, словно за спасательный круг, даже моя истерика, кажется, отступает. Я хочу с ним поговорить, я хочу услышать его голос. Энни достает телефон и набирает его номер.

– Пит, привет. Нет-нет ничего не случилось, – говорит она в трубку, но потом смотрит на меня и добавляет: – Ну, или почти ничего. Хочешь поговорить с Китнисс? Все, передаю, – она протягивает мне свой мобильный телефон, который я буквально вырываю из ее рук.

– Пит, – говорю я, когда слышу его немного взволнованное «привет». – Пит, я не могу так больше, – говорю я, только сейчас до меня доходит, что я скучаю. Невероятно сильно, во мне снова просыпается эгоизм. Я хочу, чтобы пит был только со мной. Только моим. Но хочет ли этого он?

– Все хорошо, Китнисс. Мы скоро увидимся, – его нежный голос успокаивает, и я понимаю, что он хочет того же чего и я. – Что случилось? Почему ты плачешь? – причин может быть тысячи, и он знает каждую, не понимаю для чего спрашивать.

– Я просто вспомнила про ребенка, – и не только про него. Я вспомнила все свои ошибки за последний год.

– Все будет хорошо, я обещаю, – он хочет сказать что-то еще, но я слышу, как его кто-то зовет. – Прости, мне пора. Люблю тебя, – сразу же после этого раздаются короткие гудки.

– Ты уверенна, что они тут? – спрашивает Энни, когда я, перерыв весь дом, решила посмотреть в сумке. Я искала снимки УЗИ. Вытряхнув все вещи на пол, я обнаружила папку с документами, где они и лежали все это время. Отдаю ее Энни.

– Что дальше? – спрашиваю, пытаясь сложить все то, что только что оказалось на полу.

– Дальше ты едешь в Двенадцатый, – говорит она, вытаскиваю из сумочки билет, как я поняла, на поезд.

– Зачем? – спрашиваю я. Никакой связи между поездкой туда и моими справками и снимками я не видела.

– Пит сказал, что он что-то придумал. Но ему нужно время, так что если ты немного отвлечешь эту швабру тем, что якобы беременна сейчас и тоже от Пита, то у твоего ненаглядного появится шанс.

– Значит, я еду в Двенадцатый? – неуверенно спрашиваю. Все-таки мне кажется, что моя беременность никак не остановит ту девушку, вроде, зовут Мирта. Но Энни и Пит сейчас в лучшем состоянии, чем я, так что думаю, это сработает.