Текст книги "В погоне за судьбой (СИ)"
Автор книги: Ангара
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)
Глава 5
Некто. Планета Эритум.
Длинные мужские пальцы в тонких напыленных перчатках держали маленькую стеклянную пробирку, на дне которой переливались несколько капель почти черной крови. Поднеся сосуд к глазам, даон ухмыльнулся. Чего стоили ему эти капли? Многого. Очень многого. Но подчиненные все же смогли их раздобыть. Сколько ушло времени? Лет двадцать? Больше? Сколько денег, нервов? Очень много.
Его Величество был крайне осторожен. Никаких врачей, никаких уколов, процедур, ничего, что могло бы оставить несколько капель жидкости. Разве что случай. Несчастный. Подумать только, какая насмешка судьбы, упустить девушку, чтобы на следующий день добыть содержимое пробирки, и где? На грязном осколке во взорванной резиденции! Действительно насмешка. Или удача. Это уж как посмотреть.
Не спеша сев в кресло, незнакомец все так же задумчиво рассматривал трофей. Если все получится… Если только получится… Обязательно… без 'если'. Тогда он начнет действовать. Эта планета слишком мала для двоих. Кому-то придется отойти в сторону, причем явно не ему. По праву старшинства, по праву силы он заберет оставшуюся власть, ибо теневая итак принадлежала ему. Неофициально. Годы кропотливой работы, годы нахождения в тени, годы исследований наконец принесли результат.
Почему одному достается сразу все, а другой вынужден это 'все' вырывать у жизни зубами? С детства, с рождения. Всегда!? Он помнил себя сопливым пацаном, с разбитым носом и коленками, вечно голодным, зыркающим по подворотням подростком. Убегающим от стражей порядка юнцом, командующим собственно сколоченной бандой. На улицах Эритума нет места жалости и состраданию, он понял это слишком рано, когда его биологическая мать умерла в родах, убегая и прячась в мусорных баках. Когда случайный нищий продал найденный комок плоти в лечебницу, предположительно на органы, но судьба решила улыбнуться, и это заведение прикрыли, а найденных детей отправили в приют, пересчитав их для надежности. Тогда он обрел имя – Кейрон. И фамилию – Авельо. Он не возражал, что мог сказать недавно рожденный человечек? Ничего… Но он возразил позже, немного позже. Хотя имя оставил. Какая разница, этот набор звуков или другой? Никакой.
Усмехнувшись своим воспоминаниям, мужчина взболтнул жидкость и с интересом смотрел, как перламутровые, почти черные капли играют на свету. Почти как его жизнь. Черная, невидимая во тьме, и такая интересная на свету. Обычный человек до, и неизвестно кто, после. О да, он был в шоке, когда через пару недель после своего очередного дня рождения, изменился. До неузнаваемости. Смертельной для оппонента. Тогда судьба пошутила во второй раз. Очень ярко и очень кстати, за что он ей очень благодарен.
Тот день он помнил до сих пор. Третий месяц весны, девяносто восемь лет назад. Кто предложил ограбить старика Ягдрика? Возможно длинный Джер, может быть Ульдрик, сейчас не важно, важно другое. Они готовились, тщательно разрабатывали план, детали. Высчитывали время до секунды, распределяли роли. Вообще, вся идея возникла на его дне рождения. Неплохо кстати отмеченном. Все как нужно для празднования совершеннолетия – выпивка, карты, девочки, тогда в пьяном угаре эта идея была принята на 'ура'. Их банда уже держала полгорода, вторую часть курировала шайка Мендора. Что такое часть против целого? Ничего. Пшык. Решено было захватить весь город, сначала потеснив, а потом и вовсе разгромив Менда, и первым шагом на пути к такой великолепной цели был как раз Ягдрик, банк которого находился практически на невидимой линии, условно разделяющей город пополам. Старый банкир правил своей вотчиной железной рукой, платя нехилые откупные одной из правительственных организаций, покровительствующей деду, что неимоверно бесило и самого Кейрона, и, по слухам, Мендора. Наказать несговорчивого деда? Почему бы и нет, а заодно и утереть нос Менду, подняв свою банду на ступеньку вверх.
В тот вечер, почти сто лет назад, банда, прикрытая темнотой, заняла свои позиции вокруг старинного трехэтажного особняка, используемого стариком Ягдриком и как контору, и как жилье. Весь третий этаж принадлежал банкиру и его семейству, первый использовался служащими и мелкими клерками, а так же не очень важными клиентами. На втором находился кабинет, сейфы и парочка залов. Об их назначении парни не задумывались. Зачем? Есть и есть, в плане здания фигурируют, в их планах не значатся, особую ценность не представляют. Это позже даон узнал, что один из них – закрытая картинная галерея, а второй использовался как мужской клуб для элиты города. Тогда их больше интересовал именно кабинет, а точнее сейф в нем. По достоверным данным, именно в этот день у Ягдрика на руках должна быть большая сумма денег, которую он самостоятельно переносил из большого сейфа, в тот, что находится в кабинете. Подружка Джера, работающая в доме служанкой, клялась и божилась, что именно в этот день каждый месяц около полуночи к старику приходит парочка посетителей, и облегчает его карманы на кругленькую сумму. У парней было тридцать минут, чтобы проникнуть в дом, оглушить старика, и, не оставляя следов, уйти, забрав с собой банкноты. По подсчетам Кейрона, они должны были уложиться в пятнадцать.
В назначенный темный вечер две тени проникли в дом через неплотно закрытое окно, оставленное Велитой, сама девушка Джера, чтобы отвести от себя все подозрения, в этот момент благополучно ужинала в кругу семьи. Следуя нарисованному плану, Кейрон с напарником без помех пробрались на второй этаж, нашли и вскрыли кабинет банкира и затаились, один спрятался за портьерами, второй встал за дверью, именно напарнику даона была поручена задача аккуратно приложить вымоченный в сонном зелье платок на одутловатое лицо старика. Минуты текли, вскоре послышались шаркающие шаги и бурчащий голос старика, ругающий молодежь в лице своего непутевого сына. Ключ звякнул в замке, дверь распахнулась, пропуская невысокую округлую фигуру. Тяжело вздохнув, мужчина остановился на пороге и, большим платком протерев лицо, сделал последний шаг. Миг, тряпка прижимается к носу и рту жертвы, судорожные движения руками и ногами, и старик тяжелым кулем оседает на пол, закатывая глаза.
– Жив?
– Что ему сделается? Тяжелый, зараза. Оно? – выхватив из ослабевших пальцев тяжелый сверток, Джер вопросительно посмотрел на друга.
– Наверняка, при нем больше ничего нет. Уходим.
Не задерживаясь, две тени покинули помещение, а следом и дом. Уходя дворами, Кей подал знак, и остальные члены банды двинулись следом, покидая свои посты. Проплутав по городу, заметая возможные следы, мало ли кто решил навестить старика! Даон со свертком в руках завернул в знакомый тупичок, о котором знали многие, но куда эти многие не зашли бы и под дулом револьса. Соседство базы группировки Кейрона и старого заброшенной завода пугало практически всех жителей городка. Сам же Кейрон чувствовал себя здесь как дома. Насвистывая незамысловатый мотивчик, молодой человек внезапно остановился и, к чему – то прислушиваясь, огляделся. Но мягкий свет спутника планеты, обрисовав нависающие стены, принес некое успокоение – показалось. Решительно тряхнув головой, даон дошел до тупика, и, повернув налево, сдвинул узкий проход, ведущий внутрь.
– Что-то ты задержался, малой. Нехорошо, заставил нас ждать, – длинный темный коридор кончился, ознаменовавшись вспышкой света и словами, сказанными очень знакомым голосом.
На секунду замерев, Кейрон хотел было броситься назад, но был остановлен резким окриком, подкрепленным пролетевшей возле уха пулей.
– Стоять!
Напротив, направив дуло револьса ему в живот, стоял ухмыляющийся Мендор.
– Кто же так гостей принимает? Мы к нему со всей душой, а он бежать? – невольно проследив глазами за оружием, сделавшим неполный круг, Кейрон заметил половину банды Менда. Ухмыляющиеся здоровяки подпирали стенки и с интересом поглядывали на него, кто ковыряясь в зубах немаленьким ножом, кто любовно полируя этот самый нож, а кто и просто демонстративно поглаживал рукоять револьса, ожидая от Кейя хоть одного неправильного шага.
– Где… парни?
– Парни? – словно удивившись, Мендор пожал плечами, а потом, хохотнув, кивнул назад, куда– то под ноги. – Эти что ли?
Там, в углу, лежала непонятная куча, прикрытая большим куском брезента.
– Эрни! – скомандовав одному из громил, сам Мендор не спускал с парня довольных глаз, с удовольствием улавливая на его лице эмоции и чувства.
Эрни, ухмыльнувшись, резким движением скинул ткань.
– Их искал? Все тут. Никуда не делись. Лично положил.
Кейрон сглотнул и непроизвольно сжал кулаки, сдерживая себя из последних сил. Все его парни, все шестеро, сейчас лежали остывающими трупами, разглядывая остекленевшими глазами нежданный гостей. Длинный Джер, Майки– весельчак, Лу, Ульдрик, Сол и… не найдя глазами последнего, седьмого члена банды, Кей вновь обежал глазами нежданных гостей. Мелкого Сейва не было. Неужели он еще жив?
– Рони? О чем задумался? Кого-то не нашел?
Поймав своими черными, серые глаза Мендора, Кейрон покачал головой. Не может быть.
Ухмыльнувшись, Менд кивнул – может.
– Где он? – хрипло прошептав, Кей пытался понять – 'как'? И поверить – 'зачем?' Наглые гляделки Менда не могли лгать. Об этом не могли. Такое самодовольство не сыграешь.
– Сейв? Малыш, покажись. Общественность хочет знать своего героя в лицо! – улыбнувшись собственной шутке, Мендор чуть повернулся, разглядывая вынырнувшего словно из ниоткуда парнишку. Мелкий, вихрастый, юркий. Он был идеальным наблюдателем и незаметным шпионом. Похоже слишком идеальным и незаметным. Щербато улыбнувшись на прямой взгляд бывшего предводителя, паренек пожал плечами и отвернулся, найдя что-то одно ему удивительное и интересное на старом каменном полу.
– Я ж говорю, живой, не совсем же я изверг, собственного брата мочить.
– Что? – сузившиеся глаза распахнулись, неверяще уставившись на довольного собственной ролью просветителя мужчины, взгляд перебежал на парня, потом вновь на Менда. Общего не было. Ничего. Ни в фигуре, ни в повадках. Даже цвет волос, и тот был разный. Блеклый, какой-то серовато-пепельный у парнишки и черный у его якобы старшего брата.
– Не похожи? Что поделать, гены такая странная штука, кто-то не похож, а кто-то… очень даже… – странно блеснув глазами, говоривший чему-то улыбнулся. – Так это я к чем все? Пакет давай.
Склонив голову на бок, Кейрон ближе к груди прижал свою ношу и сделал маленький шаг назад, судорожно ища пути отступления. Бежать? Не успеет. Драться? Можно, но глупо. В равных условиях он мог бы легко уложить парочку головорезов противника, но ни тогла, когда они готовы всем скопом накинуться на него, и не тогда, когда Менд вновь поднял оружие, нацеливая дуло прямо в сердце.
– Без шуток, парень, и мы расстанемся довольными друг другом.
Недоверчиво приподняв брови, Кейрон скосил глаза на бывших друзей, которые совсем недавно смеялись, ругались, жили.
Перехватив взгляд Кейя, Мендор понимающе кивнул:
– Ты всегда был умным ублюдком. Жаль, стоял не с той стороны. Пакет передай, и я тебе обещаю, это будет не больно. Почти.
Сглотнув, Кейрон поднял глаза на соперника. Умирать не хотелось. Совсем. Да какое умирать? Жизнь только началась, двадцать один год, мать твою! Всего двадцать один! И им тоже было почти столько же, молодые, здоровые парни. Он отвечал за них, он их вел, он ух не уберег.
В груди поднималась волна ярости, сметавшая на своем пути остатки человеческих чувств, заслоны из человеческих понятий и эмоций. Чистая ярость и нечто мощное, ломающее и корежащее сознание, нечто, желающее жить и отомстить мелкому сопляку, посмевшему предать. Не слыша окрика, взирая на мир сквозь красную пелену, Кейрон содрогнулся всем телом, чувствую как под кожей ходят мышцы, как кости распирают, становясь тяжелее и массивнее, как что-то рвется на спине и, обретя свободу, туманит мир темным размытым облаком. Издав крик ярости, больше похожий на вой, Кей бросился вперед, цепляясь отросшими ногтями в массивную шею побледневшего Мендора.
– Стреляйте! Стреляйте, мать вашу! – прижимая дуло к животу взбесившегося парня, Мендор орал и жал на курок, нажимая раз за разом, слыша выстрелы, но не слыша чужого крика боли, а лишь чувствуя, как странно удлинившиеся когти впивались ему в кожу, разрывали мышцу и уверенно сжимали трахею.
– Стреляйте… – закашлявшись, Менд обвис, выпустив из пальцев бесполезное оружие. Воздуха катастрофически не хватало, перед глазами начали танцевать черные мушки. Внезапно его отпустили, и он, перевернувшись на живот, дико кашляя согнулся. Прижав ладонь к шее, почувствовал что-то липкое и горячее, стекающее сквозь пальцы. Кровь.
– Убили, да? – развернувшись к тишине, Менд огляделся, надеясь обнаружить у своих ног скрюченную фигуру бывшего соперника. Ничего не найдя, он обернулся и замер, судорожно нашаривая пальцами выроненный револьс.
Каменная кладка бывшего склада была щедро украшена кроваво-красной росписью, будто некий безумный художник в порыве решил выплеснуть свое вдохновение беспорядочными мазками и пятнами, и все это украсить четкими разводами, в которых можно с трудом определить следы, оставленные пальцами рук. И эти руки, много рук, безжизненными страшными атрибутами лежали тут же. Просто руки. Пять пальцев, кисть, две кости и торчащие сухожилия, в том месте, где у нормальных людей нормальные руки крепились к телу. А тела лежали тут же, рядом. Мертвые, с удивленным выражением на лицах. Они даже не поняли, почему и как умерли.
– Сдохни! – подняв револьс на странную тварь, отдаленно напоминающую человека, Мендор выстрелил, но услышал лишь тихий щелчок. Патронов в барабане больше не было.
– Когда-нибудь мы там все будем, но не сейчас, – пророкотал Кейрон. Он уже пришел в себя и с удивлением разглядывал свою руку, неуловимо изменившуюся и на данный момент легко удерживающую на весу брыкающегося паренька.
– Мендор… – жалобно поскуливая, Сейв цеплялся поломанными ногтями в потемневшую кисть бывшего предводителя. Ему было страшно. Очень страшно. Так страшно, как никогда за всю его недолгую жизнь. Насколько он помнил, за его спиной всегда стоял старший брат, даже тогда, когда он решил вести самостоятельную жизнь и присоединиться к шайке новеньких, уверенно отвоевывавших эту часть города у старых банд. Даже тогда, когда он, наконец, решил вновь податься под крыло старшего братца, ибо в новой банде никаких перспектив ему не светило, лишь роль парня на побегушках – принеси, подай, да подсмотри, а он хотел других дел, великих, больших. Он чувствовал себя способным на нечто большее. – Пусти, я…
Парень захрипел.
– Отпусти его, он еще совсем мелкий! Ему еще жить да жить! – с трудом поднимаясь на ноги, Мендор сплюнул кровавую слюну. – Ты же меня хотел убить? Вот он я!
Пошатываясь, мужчина развел руки в стороны.
– Ну же! Давай!
– Жить? – задумчиво протянув, Кейрон ослабил захват, но заметив, как Менд чуть выдохнул, добавил, – Моим парням тоже не мешало бы еще пожить, но кто-то решил иначе… прощай, гаденыш!
Поймав испуганные, покрасневшие глаза предателя, даон сжал пальцы, с удовольствием вслушиваясь в затихающие хрипы. Ему нравился этот паренек. Раньше нравился. Интересный, любознательный. Кто же знал, что он такой гнилой внутри. Полгода жить в банде, делить радость и проблемы, буквально дышать одним с ними воздухом, и так легко предать. Без сожалений, без чувств, просто вычеркнуть, стереть чужие жизни. И ради чего? Да какая разница… сейчас Кейрону была не интересна причина, он видел результат. Пять пар мертвых глаз, пять парней, ставших когда-то его семьей. Они бы его одобрили.
Грустно ухмыльнувшись, Кей резким движением свернул предателю шею.
Да, они бы его одобрили…
– Ублю-ю-юдок! – яростный крик заставил Кейрона обернуться. Вовремя. Мендор, крепко сжимая в руке нож, бросился вперед. Его перекошенное лицо еще больше скривилось, когда удар не достиг цели, а сам он, поскользнувшись, не удержался на ногах, и свалился в натекшую лужу крови. – Надо было тебя сразу прирезать, но нет же, хотелось мелкому в самостоятельность поиграться. Доигрался…
Поднявшись сначала на колени, а потом и на ноги, Менд расставил ноги чуть шире и наклонил голову, став похожим на борца с ринга, кем он в прочем и был когда-то.
– Ну же! Давай! – распаляясь от собственных выкриков, мужчина загнал страх перед неизвестным как можно глубже. – Иди сюда… Ронни-малыш…
Существо напротив усмехнулось и переступило с ноги на ногу, словно примериваясь, как лучше обойти лежащее перед ним тело. Глаза блеснули серебром, а тьма за спиной всколыхнулась и хищно подалась вперед, не ожидая, пока ее хозяин сделает первый шаг.
– Интересно, почему твой папашка избавился от тебя? Неужели узнал нечто интересное? – не замечая опасности, продолжал орать бандит, – Я даже догадываюсь, что… Кем, говоришь, была твоя мать? Подопытной лабораторной крыской? Или он все-таки как нормальный мужик гулял в свое время, да не нагулялся, а предполагаемая невеста мордой не вышла, или положением?
– Что ты несешь? – прошипев, даон размахнулся и ударил наглеца. Он не помнил своей матери, не мог помнить, но некие чувства, ощущения были всегда. Странные, чем-то навеянные, пронесенные им сквозь годы, ощущения тепла и любви. Он доподлинно знал, как к нему относилась его мать, как она его любила и как страшно она умерла. Откуда? Возможно свыше. Возможно, он придумал это сам холодными и голодными ночами. Возможно, это ему приснилось. Все возможно, он даже как-то пытался узнать, кем она была, и что произошло в ту ночь, но натолкнулся на глухую бюрократическую стену. Пустота, ничего, ноль, словно женщины не было никогда, а он сам возник из ниоткуда. Но тем не менее, он всегда доверял своим чувствам, они не раз спасали ему жизнь, и сейчас от них он отказываться не будет. Она была, она его любила, и он никому не позволит оскорблять ее память.
Прижав коленом сопротивляющееся тело, Кейрон нагнулся ниже, к лицу Менда, раздумывая, что делать дальше. Вариантов особых не было. Сам он хотел жить долго, и как можно дальше отсюда, а значит – смерть. Естественно противника.
– Что я несу? – вырываясь, Менд злорадно рассмеялся. – Ты давно в зеркало смотрел? Ронни-малыш? А ты посмотри, посмотри тщательнее, глядишь и рассмотришь кое-что.
Менд еще-то говорил, парень же раздумывал. Взять и убить? Да вот же вроде убил нескольких, и даже совесть молчит. Возможно потом он и будет о чем-нибудь сожалеть, а может и нет… Надо заканчивать это и уходить… Надо… А причем тут зеркало? Давно ли он туда смотрелся? Кей как-то не увлекался особым разглядыванием своей внешности. Зачем? Есть и есть. Девушкам нравится…
Что-то холодное коснулось кожи.
– Да что ты за тварь такая! – новый удар под ребра чем-то тонким и острым. Лежащий под ним противник взвыл и заскрежетал зубами, – Сдохни!
Скосив глаза вниз, Кей еле слышно охнул. Рука Мендора с усилием сжимая нож, и откуда он его только достал, предыдущий валялся метрах в двух, пыталась сделать в нем дырку. Рубаха уже порвалась, но кожа, странно темная, оказалась на удивление прочной.
– Сдохни, тварь! – костяшки на пальцах побелели от напряжения, сам Менд пыхтел, но сдаваться не собирался.
– Сдохну, но не сегодня, – прошептав в ответ, Кейрон вырвал нож и одним движением вогнал его под ребра бывшему главарю разгромленной им банды.
– Ты… ублюдок… я… достану… тебя… Не умеешь…
– Умею я, все я умею… – отвернувшись от пытающегося подняться и пускающего кровавые пузыри Мендора, Кей решительно подошел к одной из стен и, что-то нажав, достал канистру. – Ты курил вроде? Не поделишься зажигалкой?
– Что… делаешь…
– Что делаю? – вздохнув, Кей бросил сожалеющий взгляд на своих парней, и решительно стал поливать помещение бесцветной жидкостью с неприятным запахом. Опустошив канистру, поднял испачканный пакет и пошел к выходу.
– Знаешь? – остановившись в проеме, достал зажигалку, и, задумчиво ее покрутив, вновь посмотрел на мертвых друзей. – Я как-то читал о старом ритуале прощания с мертвыми. Представляешь, аборигены верили в очистительный огонь и живые подношения богам. Мы конечно не аборигены, те давно вымерли, но в некую справедливость я тоже верю. Как думаешь, им такое понравится?
– Не…ты… Рон…
– Вот и я думаю, понравится, – щелкнув зажигалкой, Кей поджег кусок скомканной банкноты. Полюбовавшись пару секунд на веселый огонек, бросил его в центр комнаты, на обильно политые горючей смесью тряпки, и, решительно развернувшись, вышел из здания.
Легко взобравшись по стене на крышу соседнего склада, парень сел и, привалившись спиной к трубе, долго наблюдал за вспыхнувшим заревом пожара. Старые деревянные перекрытия гудели, и, сдаваясь под напором стихии, с грохотом обрушивались, подгребая под собой его дом, его друзей, его врагов. Его старую жизнь.
Сглотнув подступивший к горлу комок, Кей судорожно вздохнул и с силой потер руками лицо, словно стирая перед глазами последний час жизни. Он не стремился убивать, и до этого момента даже не предполагал, что сможет отправить на тот свет почти десять человек. Однако смог. Почти легко. Почти. Крохотный червячок именуемый совестью вгрызался в мозг, но разум противился, разум хотел жить и он доказывал – 'Не ты, тебя!' Разум был прав, как всегда прав, а чувства? Что чувства? Они забудутся, притупятся, покроются пылью лет. В конце концов, займутся чем – нибудь другим, например тем, о чем ему пытался втолковать Мендор.
На кого он похож? На кого-то известного, но на кого? И почему ему раньше об этом не говорили? Хотя кто мог сказать? До подросткового возраста Кейрон был вечно чумаз, пока не занялся собой, пока не начал стремиться к чему-то большему, чем просто парень с улицы. Потом он начал носить кепи с широким козырьком. Очень удобная вещь. Ее носили все, а кто под ней спрятался, и не разглядишь. Позже ему стало лень стричь волосы, и они отросли, неплохо прикрывая часть лица, доходя сзади до плеч. Вот видимо поэтому никто ничего и не говорил, да и не кому особо было что сказать. Кроме Менда. Темной тебе ночи, Менд…
Проследив глазами за особо яркой искрой, поднявшейся выше остальных, Кей поднялся, отряхнул брючины и, подхватив срерток, направился прочь из города. Здесь ему делать было больше нечего.
Сколько он тогда искал 'свой' город? Год-два? Он методично перебирал города, присматривался к людям, к порядком, ведь в каждом городе он свой, пока не остановился в Алорее – крупном центре, расположенном недалеко от гор. К тому времени он неплохо узнал свои новые способности и периодически ими пользовался. Тогда же, в первые дни свободного плавания, он долго ругался, когда, наконец, открыл запыленный сверток, оставшийся в наследство от парней. Там, вместо предполагаемых денег, лежала картина. Небольшая и старая. Зачем она молодому парню? Вот и он подумал – незачем, и закинул ее подальше, благо не выкинул. Уже позже он узнал, что носил с собой очень крупную сумму денег, которую можно было бы выручить за продажу раритета. Он ее так и не продал, позже он сам увлекся живописью, а полотно стало основой его коллекции.
И он рассмотрел себя в зеркале. В одной из недорогих придорожных гостиниц была неплохая ванная комната с круглым зеркалом. Остановившись перед гладкой поверхностью, он снял кепи и поднял волосы, открывая на обозрение привлекательное лицо. Прямые черные брови, черные, со странным серебристым отливом глаза, нос с небольшой горбинкой, высокие скулы, четко очерченные жесткие губы и подбородок, довольно массивный. Он долго вглядывался в свое изображение, пока кто-то по ошибке не постучал ему в дверь, и когда он, недовольный, вновь подошел к зеркалу, то с удивлением узнал в своем отражении знакомые черты. Неверяще всматриваясь, он раз за разом изменял выражение лица на те, которые часто видел в газетах, и раз за разом убеждался, что ему не привиделось. Из зеркала на него смотрело помолодевшее лицо короля Эритума, но несколько в измененном исполнении – контуры подбородка и скул были немного, но другими.
Опершись руками о зеркало, он прикрыл глаза и, глубоко вздохнув, открыл их снова. Он не изменился, изменилось мировосприятие, и уже найденные в его лице черты монарха не хотели исчезать.
О чем он тогда думал? О многом. Он даже не поленился и купил свежий выпуск новостей, чтобы на одной из страниц увидеть знакомое лицо, и потом еще раз сравнить его со своим. Сходство было огромным. Сомнений в родстве почти не осталось. Почти, ведь бывают же люди похожими друг на друга? Вполне. Но многих ли он видел за свои двадцать один год, которые были так похожи на правителя планеты? Ни одного.
Чуть сильнее сжав пальцами стекло пробирки, мужчина скрипнул зубами и перевел замутненный воспоминаниями взгляд на зеркало. Сколько лет прошло, а сходство только усилилось. Тот же решительный взгляд, пренебрежительный прищур, упрямая складка у губ. Да и кровь может рассказать о многом. О прямом родстве, например.
Он несколько лет по крупицам собирал информацию о короле, он даже хотел объявить о своем существовании, когда в руки попало прямое доказательство их родства. Он решился, но случай спутал все карты, заставил затаиться и с болью в сердце наблюдать издалека за чужой радостью и счастьем. Тогда молодая королевская пара объявила на всю планету о счастливом событии – рождении наследника. Король был счастлив, королева светилась от переполнявшей ее любви, и в этой картине всеобщего великолепия неучтенный странный сын был явно лишним. А он был действительно странен, Кей уже не ощущал себя человеком, да и не был им. Удивительные способности развивались скачками, тело изменилось, став почти неуязвимым, а разум пребывал в полном раздрае, все никак не желая мириться с этой новой реальностью.
В один из таких дней ему надоело пребывать в неизвестности, надоело бояться этой неизвестности, и он решился проникнуть в один из королевских дворцов. Чем он тогда думал? Явно не головой. Усиленная охрана, попадись он тогда, расстреляла бы его на месте, а неизвестные приспособления испепелили бы еще раньше, но ему повезло. Возможно, взыграла кровь, к которой он начал прислушиваться, возможно способности управления тенью, но ему повезло, и он проник в кабинет короля. Зачем? Очень просто, он хотел ответов, если уж не от самого монарха, то от документов, спрятанных и найденных им в кабинете. Книги, бумаги, карты. Многое непонятно, на неизвестном языке, но Кейрон чувствовал важность находки. И он начал учиться. Он приходил туда раз за разом, выжидая момента, когда дворец опустеет, давя в зародыше желание хоть одним глазом увидеть отца вблизи и поговорить с ним. Он приходил, изучал язык, с трудом прорывался сквозь непонятные обозначения, находил аналоги, что-то переписывал, заучивал, давал свои названия и обозначения. И уходил. С тяжелым вздохом, убирал за собой все следы своего пребывания, чтобы прийти туда снова. Он стал одержимым. Он стал мазохистом, терпя и лелея детские обиды и взрослую боль.
Раз за разом Кей читал историю чужого народа, их жизнь, обычаи, привычки. Он узнавал в них себя, свое новое 'я', но так и не смог в полной мере причислить себя к даонам. Он был один. Он был! Он рожден от человеческой женщины, что само по себе являлось нонсенсом.
Штудируя найденные рукописи, он пристальнее начал следить за жизнью правящей четы, в тайне надеясь на некую дезинформацию, родился не мальчик, не наследник, а девочка, что было бы вполне логично в данной ситуации. Но, шли недели, месяцы, годы. Родился мальчик. Именно мальчик, так похожий на своего отца и мать, так похожий на него. И он возненавидел пацана. Как он его ненавидел! Следил за успехами королевского ребенка, смотрел на его жизнь, тенью следовал всюду, и сравнивал, сравнивал, сравнивал. Сравнение было явно не в пользу жизни Кейя.
Тогда, наблюдая за звездами с крыши своего нового дома, он спросил себя – зачем он все это делал? Для чего он родился, и кто за это ответственен? Неизвестная женщина, считавшаяся его матерью? Нет, не она. Анализируя прочитанное, он знал, сама она забеременеть никак не могла, она вообще не могла быть беременной даоном, но все же была. А значит об этом факте знали и Один, и Аделия. Но почему они отказались от него? И как они смогли получить второго, и явно любимого сына?
Сжимая в ладонях податливую тьму, он злился на судьбу, на ее выверты и виражи. Он злился на монархов не находя оправдания их действиям, на принца, на свою жизнь, на мир, пока зверь внутри его не вырвался на свободу, и не начал крушить все кругом, вырывая деревья с корнем, превращая дом в развороченные руины. Но ночь закончилась, как и его гнев, он просто перегорел, отпустил сжатую пружину эмоций и с сожалением констатировал – надо жить дальше. Забыть, отодвинуть узнанное в темные уголки души, и жить.
Кейрон перестал посещать кабинет, больше не делал попыток просмотреть документы в библиотеках других замков, он просто начал жить, строя свою империю. Но годы шли, и он все чаще начал задумываться о том, для чего и для кого он все это делал? Для себя? Зачем? Он достиг всего, о чем мог только желать, о чем в начале своей босоногой жизни даже не подозревал. Он мог себе позволить все. Любую вещь, любую женщину. Он даже решил завести детей. Почему бы и нет? Нужно же идти дальше, передать накопленное и завоеванное сыну или дочери, но… Год за годом, женщина за женщиной, детей не было. Он даже вновь проник в замок и заново перечитал старую рукопись, а потом долго хохотал над насмешкой судьбы – вместо двух детей противоположного пола у королевской четы родились два парня. Это было действительно смешно.
Развалившись в чужом кресле, он заново переосмысливал свою жизнь. К чему стремиться на этой планете? Не к чему. Он достиг предела. Выше была только чета даонов, но они Кейя не интересовали. Тогда он решил уйти. Миров было великое множество. Способы перехода он узнал еще давно, в свои первые посещения. И не долго думая, он скинул дела на преемника и, разорвав ткань пространства, ушел.
Это был интересный опыт, но и новое когда-нибудь да приедается, так произошло и с ним. Раздумывая, в какой из миров вновь уйти, он внезапно решил вернуться домой. Позже он еще раз поблагодарит судьбу, будто ударившую его в сердце и заставившую оглянуться назад. Он вернулся, вовремя вернулся, чтобы узнать – королева беременна и в скором времени ожидает рождение дочери.
Читая последние новости, Кейрон принял единственно верное решение. Девочка его, и только его! А свое он отдавать не намерен.
Перехватив пробирку, мужчина решительно поднялся и направился к столу. Необходимо провести ритуал привязки. Ему надоело ждать, пока младший королевский отпрыск нагуляется по мирам и, наконец, соизволит найти его девочку. Он сам найдет ее, а с щенком разберется чуть позже.
