Текст книги "Шаг в бездну"

Автор книги: Анатолий Хвойницкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

Там его ожидала встреча с коллегами из МСР (Межслужебная разведка Пакистана). Этого Стеклова необходимо было с хорошей легендой определить в лагерь международного Красного Креста. В дальнейшем его переправят в Европу и будут готовить для работы в России. Пленение этого русского было своевременным. Грейс считал, что ему повезло, русский оказался простым материалом. Ценным агентом он не станет, трус и подлец им просто не может быть! Джон это тоже прекрасно понимал, но в серьёзной операции им можно прикрыться и вовремя сдать. Расходный материал тоже нужен!

Несколько месяцев Вадим Стеклов находился в лагере международного Красного Креста и Красного Полумесяца в пакистанском городе Кветта. Он прекрасно понимал своё положение, а оно было незавидным. Плёнка, где он был заснят во время расстрела Алексея Орлова, находилась в руках этого американца Грейса. И в случае его упрямства или необдуманного поступка, она может быть использована в любой момент.

«Да, Вадим, похоже, ты влип, и сильно! А что тебе оставалось делать, лечь там, рядом с Орловым? Нет, я жить буду! И неважно где! В этом лагере долго не протянешь, надо думать, как отсюда выбраться. Кто тебе здесь поможет? Алим? Да какой он русский, туркмен, два слова по-русски сказать может. Да и не человек он, совсем сломали его. Скорее всего, он «шестёрка» Грейса.

А вот эти два бородатых мрачных типа точно охрана его или его конвоиры. Без их внимания он не остаётся ни на одну минуту. Придётся ждать лучшего случая! Даже если и сбежишь из лагеря сейчас, что возможно, куда идти, к кому обратиться? В советское посольство? Учи, Вадим, языки! С английским можно практиковаться с медсёстрами миссии».

Мрачные мысли поселились в голове Вадима, и он лихорадочно искал выход из ситуации. И не видел его.

Раны его давно зажили, обязанностями здесь особо не нагружали, он учился выживать и ждать!

Через полгода Стеклова перебросили к южной границе Пакистана в лагерь по подготовке боевиков, недалеко от Лахора. Три месяца пакистанские инструктора из «Чёрных аистов» готовили убийц из своих подопечных. Занятия были изматывающими, больше всего Стеклова одолевала жара. В этих тяжёлых условиях его спасала физическая подготовка, заложенная при занятиях спортом, навыки борьбы самбо не раз выручали его в сложных ситуациях.

Здесь каждый был сам за себя, ни приятелей, ни друзей! Закон выживания, и он действовал. Если между курсантами возникали неприязненные отношения, они выяснялись просто: им давали ножи, и они решали свои вопросы сами, кому остаться под этим небом и жить, а чьё тело сбросят в яму за пределами лагеря! Инструктора иногда сами устраивали поединки между курсантами, развлечения ради.

Вадим отдыхал после изматывающего кросса, он распластался в тени у стены барака. Неожиданно его спокойствие было грубо нарушено. Удар по ногам подбросил их воздух. Вадим сгруппировался и моментально оказался на ногах. Перед ним стояли двое из недавно прибывших курсантов-афганцев, их взгляды ничего хорошего не предвещали. Похоже, им уже донесли, что этот бородатый европеец – бывший советский солдат.

Как он оказался здесь, их это не интересовало. А вот то, что эти русские топчут их землю, своими вертолётами сметают мирные кишлаки, они видели сами. Аллаху будет угодно, чтобы этот гяур захлебнулся в собственной крови!

Один их них достал из рукава куртки нож, протянул товарищу и на фарси произнёс:

– Рахман, отомсти за свою семью, этот неверный не должен жить рядом с нами!

Рахман взял нож и стал медленно приближаться к Вадиму. Стеклов понимал, что сейчас его просто убьют. Холодный пот пробежал по спине, колени предательски задрожали. А соперник был уже рядом, его намерения были предельно ясны, и он был слишком уверен в себе.

Рахман сделал несколько выпадов в сторону противника. Вадим, уклоняясь от ножа, отходил к стене, пока не упёрся в неё спиной. Эти несколько секунд дали время прийти ему в себя. Он принял стойку и приготовился к атаке соперника, тот остановился и, видя, что русскому отступать некуда, обратился к своему товарищу:

– Хусейн, сейчас ты увидишь, как я вспорю этому неверному живот и вытрясу его кишки!

И он бросился вперёд, но Вадим был готов к этой атаке. Он резко ушёл в сторону, перехватил руку противника с ножом и правой ногой нанёс удар в живот, заставив Рахмана согнуться. Продолжая захват, направил нож в живот врага и резким движением вверх вспорол его. Всё это произошло стремительно, моментально. Рахман с удивлёнными глазами стал оседать на землю.

Вадим вытащил кинжал из тела своего противника и, не давая Хусейну времени на атаку, метнул в него нож. Бросок был точен. Просвистев, нож по самую рукоятку вонзился в горло Хусейна, и тот, хрипя, опустился на колени, а потом уткнулся лицом в песок. Песок у его головы становился тёмно-бурым от крови.

Всё это произошло быстро. Многие из рядом присутствующих даже и не поняли, что произошло. Но на песке лежало два трупа и, похоже, с ними разделался этот русский.

Инструктор Хамид подошёл к Вадиму, сделал знак следовать за собой и увёл его в штабной блок. Стеклова продержали два часа в одиночной камере. Хамид, связавшись по телефону с центральным офисом и получив определённые инструкции, был вынужден выпустить русского.

После этого случая задевать русского никто не пытался, его сторонились и даже, похоже, побаивались.

Полковнику Джону Грейсу доложили о происшествии с его подопечным. Этот случай заставил полковника взглянуть на своего агента несколько по– иному. Вполне возможно использовать его и как агента-диверсанта. Во всяком случае, к этой работе он может быть вполне пригодным.

Через месяц к контрольно-пропускному пункту лагеря подготовки боевиков подъехал джип. Рядом с водителем сидел средних лет, крепкого телосложения, в защитной униформе без знаков отличия мужчина. Он предъявил дежурному офицеру удостоверение и, судя по тому, как повёл себя перед ним дежурный, надо было полагать, что в лагерь прибыл большой чин. Охранник прибывшего человека остался у машины.

Ещё через полчаса он в сопровождении начальника центра подготовки вышел из штабного блока. У автомобиля его уже ожидал один из курсантов. Это был русский, «Вад».

Грейс внимательно осмотрел своего человека. «Изменился Стеклов, заматерел как-то. Похоже, что убить человека теперь для него не будет проблемой! Тихо и быстро без оружия уничтожить двоих отъявленных вооружённых головорезов нужна подготовка! Похоже, этот русский уже готов и к этой работе.

Если разделить слово «Вад», то получится «В ад!», вот туда он их и отправил. В этом лагере независимо от веры в рай никто не попадёт!»

Подойдя к машине, он кивком головы дал команду русскому занять место на заднем сидении рядом со своим охранником.

Начальник лагеря, майор Саид Хайдер, учтиво протянул для прощания руку гостю. Тот небрежно ответил пожатием и направился к джипу.

И автомобиль, поднимая пыль, направился в сторону Лахора. Майор криво улыбнулся: «Этот американец ведет себя, как будто он в этой стране хозяин! Хотя, почти так оно и есть! Весь генералитет нашей армии стоит на довольствии ЦРУ! Сам начальник СМР, разведки и контрразведки страны, генерал Хамид покровительствует этому полковнику! Похоже, этот американец, в самом деле, большая шишка!»

Хайдер дал команду охране закрывать ворота и направился в штаб.

7.

Эти суровые горы никому не были подвластны, только солнце здесь имело власть. Оно определяло, когда в горах начнут таять снега или, устав, оно уходило за тучи, и наступала долгая зима. Там, в горах, бушевали метели, меж скал гулял шквальный ветер и стояли трескучие морозы. Жизнь в горах замирала. И горе путнику, рискнувшему в такую погоду испытать себя на прочность. Как правило, в этом противостоянии горы побеждали жизнь, и только с приходом весны всё оживало.

Наступила весна…

Выжил и русский солдат, видимо он очень хотел жить! Но медленно к жизни приходил. Двигаться стал, а говорить ещё не мог или не хотел, и взгляд его был какой-то неосознанный. Старушка Дара, жена Ахмада, сказала, что одна из пуль попала солдату в голову, потому память его нарушена, и когда она вернётся, она не знает. Может так быть, что он совсем говорить не сможет и помнить ничего не будет.

Прошло ещё два месяца, пока солдат на ноги встал. К жизни трудно возвращался. Выйдет на улицу, сядет на камень у входа, уставится в одну точку и не шелохнётся. Часами мог так сидеть. Или полдня солнце провожал, пока оно не скроется за вершинами гор. И так каждый день!

Старушка ему косай, длинную войлочную шубу, набросит на плечи, а он даже не реагирует. На улице холодно, зима только на спад пошла.

Хижина небольшая, но места четырём хватало. Хозяева к молодому русскому солдату обращались «Шурави», друг, значит. Только он и на это обращение не отзывался.

– Бабушка, почему он молчит? – любопытствовал Хасан.

– Не приставай, внучок, к нему, он всё равно тебя не слышит! Захочет Аллах, вернёт ему и память, и говорить позволит! И ему, и нам ждать надо! – объясняла внуку Дара.

Ахмад с внуком целый день по хозяйству управлялись. Ишак, пёс, шесть коз – вся живность в хозяйстве этом. Слава Аллаху перезимовали, сена хватило, а теперь и на траву козы выйдут. Хасан с верным псом Акри маленькое стадо недалеко в горах пас и охранял его.

Коз одних не оставишь, волки в лесу не гости. Да и снежный барс охоту на них мог устроить. Голод заставит его спуститься к краю лесной полосы.

В горах старый Шабир часто встречал его. Ирбис по своей тропе обходил владения, обширные они, обход несколько дней занимал. Для старого охотника он не опасен, друг к другу даже привыкли, столько лет рядом охотились. Здесь, на границе снегов и выше, барс хозяином был!

Сегодня старик в горы вышел, на охоту. Осторожные архары, козлы горные, на выстрел не подпустят. Охота на них искусства требует и терпения. «Стар ты уже, Шабир, по горам лазить, скоро Хасану карабин передавать пора, хорошим охотником внук будет. А сейчас пусть за раненным присматривает. Этот русский с того света вернулся. Даже Дара не верила, что он на ноги встанет. Значит, Аллаху так было угодно! Полгода прошло, а он только ходить начал, сколько он ещё к жизни приходить будет!».

Долго в засаде Ахмад сидел, терпению за долгую жизнь научился. С подветренной стороны стадо горных коз на скалу вышло, но почуяли они что-то и готовы были рвануть стремглав. Только точный выстрел опередил их. Одна из коз, словно споткнувшись в самом начале прыжка, рухнула на камни. Удачный выстрел, но этот выстрел вспугнул и ещё одного охотника: к стаду подкрадывался ирбис, но даже он не учуял человека. Огромная кошка отпрянула в сторону, не ушла, добычу своей считала, но уступила человеку.

Ахмад спокойно направился к туше козы. Ирбис не нападает на человека, знает силу его. Потому отошёл на почтительное расстояние и, устроившись под скалой, стал ждать. Этот человек, всегда ему что-то оставлял, так будет и сегодня!

Со своим старым знакомым охотник всегда делился. И сейчас, разделав тушу и отобрав лучшие мясные части, он упаковал мясо в кожаные сумки, остальное оставил. Сегодня у него удачный день. Довольный Ахмад направился домой. Отойдя метров на двести, старик оглянулся: ирбис стоял над остатками туши козы и смотрел вслед человеку. Сейчас он устроит пир, а что останется, спрячет среди камней и на несколько дней будет обеспечен пищей.

8.

Вадим Стеклов сидел на кровати в комнате барака, ему никто не мешал. В голове всё перемешалось.

«Вот, Вадим, ты и в Европе! Год назад ты только мог мечтать об этом, а сейчас здесь, в Германии! Когда-то мечтал сюда туристом приехать, хотел другую жизнь увидеть, и вот ты здесь, но сейчас пленник! Понятно, Грейс готовит отправить меня домой. Но кем я там буду, неужели террористом? В Союзе этот контингент быстро расшифровывают! Шпионом? Тоже вышка по приговору! Да какой из меня шпион!

Сильным себя считал, а вот сломался, смалодушничал, теперь на крючке всю жизнь буду! А что, лучше было бы, чтобы вместе с Орловым под той стеной засыпали! Не было бы этого Грейса, плёнки этой, сейчас бы Красный Крест меня домой отправил!».

При мысли об Алексее злость нахлынула. «При жизни поперёк дороги этот Орлов стоял! И смертью своей жить не даёт! В школе с ним в одном классе учились. Почему Ленка Цветаева его выбрала, а не меня? Что в нём такого было? Девчонки красивую жизнь любят, любая за мной пошла бы, помани только, а эта недотрогу из себя строила!..

Кто такой Орлов? Нищета и оборванец! В коммуналке с матерью и сестрой ютился, а одевался как! Спортсмен, чемпион хренов! Так и я не слабее его в самбо был! Чемпионом города по боксу он был, а на выпускном вечере со мной не справился! В благородство играл? Ну и где ты теперь со своими идеалами? А я живой! Так что, Орлов, ты был, а я буду!

Родители мои уважаемые люди: отец директор комбината, мать в облисполкоме сидит! Во власти оба, и деньги есть! Замнут всё, решат все вопросы, я сын их! Единственный!

В Союзе сразу в КГБ пойду, признаюсь, о Грейсе всё расскажу! Старики меня отмажут, деньги всё сделают! А в Орлова стрелял? Так монтаж это! Умеют американцы фабриковать компру, вот меня и подставляют! Поверят? Простому солдату поверят! Какой из меня шпион?..».

Стеклов две недели провёл в лагере Красного Креста и Красного Полумесяца под Микхаузеном. Это в километрах ста восьмидесяти западнее Мюнхена. Обращать внимание на местные красоты времени не было. Он чувствовал к себе пристальное внимание. Оно было вокруг и всюду. И почему именно к нему? Этот раненый русский солдат попал в плен к афганским моджахедам, проявил мужество и стойкость, бежал и вот сейчас здесь!

Конечно, весь этот пиар затеял Грейс, Вадиму это понятно, понятно и для чего он это делает. Ему нужен русский герой! Встречи, фотографии, съёмки – это длилось две недели, а потом о нём словно забыли, все, кроме Грейса.

Теперь этот лагерь на юге Баварии. Городок Штарнберг располагался в живописном месте, прямо на берегу озера Штарнбергзее. От трассы на Мюнхен в горы уходила неприметная бетонная дорога, на съезде запрещающий знак движения. Редкий транспорт съезжал с трассы, на подъезде к лагерю находился контрольно-пропускной пункт, сам лагерь был надёжно спрятан от чужих глаз.

Он чем-то напомнил Вадиму лагерь для боевиков под Лахором. Те же занятия по боевой подготовке, только теперь с ними работали специалисты из секретных британских служб. Там жара и пески кругом, здесь сказочные места, хоть кино снимай о любви и жизни. Только воздух и там и здесь пропитан порохом, кровью и потом.

В таких лагерях курсанты на контакт друг с другом не идут. Это особенно и не приветствуется. Каждый работает на себя. Друзей не ищут. Здесь зона выживания. И только физическая сила, твоя наглость и уверенность дают тебе шанс выжить. Любое занятие по рукопашному бою, подрывному делу может для тебя закончиться трагически. Сила, ненависть, жестокость – это приветствовалось, здесь – это норма! Проводились курсы занятий и по индивидуальной программе.

В школе Стеклова знали, как «Вад», так окрестил его Грейс. С ним занимались и английским языком, занятия проводила пожилая, строгая и необщительная миссис Фрэнсис. Но специалистом в своём деле она была высочайшим. Отдельные слова английского языка, который Стеклов изучал в школе, в скором времени переросли в осмысленные предложения. К концу шестимесячного курса подготовки в лагере «Вад» в совершенстве освоил английский язык.

Курсанты также прошли курс вербовки агентов. В один из дней Стеклова отправили в Мюнхен. Задействован был старый приём – знакомство в ресторане, в баре. «Вад» должен был провести эту самую вербовку. Естественно, всё шло под плотным наблюдением и фиксацией его действий.

Получив необходимые инструкции, Вадим прошёлся по улице, зашёл в один из пивных баров. Там он должен был познакомиться с любым из посетителей и вытянуть из него максимум информации, общей и конкретной, и провести вербовку.

Бар Вадим выбрал сам, теперь сам выбирал и «объект». Подставное лицо исключалось. В тёмном углу за столом сидел молодой человек. «Какой ни будь мелкий клерк небольшой компании по выпуску…» дальше в своих предположениях Стеклов остановился.

Он заказал бокал пива и, повернувшись к залу, выискивал место, куда бы пристроиться. Конечно, ему понравился столик с одиноким посетителем. Подойдя к столику, Вадим на английском языке спросил:

– Могу ли я составить Вам компанию?

«Клерк» внимательно на него посмотрел. У Вадима даже возникло подозрение, не подставное ли лицо, угадал ли он с объектом, но тот буркнул:

– Не возражаю!

Беседа не клеилась. Клерк отвечал односложно, к тому у него не всё получалось на английском, а у Вадима были проблемы с немецким. Клиент на контакт не шёл. Всё, что Вадим узнал, так это, что его соседа зовут Фриц Миллер. В голове пронеслось: «У тебя на лбу написано, что ты Фриц и Миллер. В Германии все Фрицы и Гансы!» Невольно в голове крутились кадры из фильмов о войне, которые он смотрел в детстве. Там тоже все немцы были фрицами и мюллерами.

«Считай, Вад, что экзамен ты провалил!» Вадим пошёл к стойке и заказал бутылку русской водки. Странно, но ему её принесли. Правда, стоила она дорого. Он бросил на стойку бара двадцать марок и, когда бармен протянул ему сдачу, Вадим замахал руками:

– Най! Нихт!..

Миллер ещё не ушёл, и на предложение выпить, согласно кивнул головой. «Да, самый лучший способ разговорить немца, напоить его!» – решил Вадим. Дальше всё было проще. Они выпили, потом ещё! Немец быстро хмелел, и хотя Вадим давно не пил, спиртное с ним боролось трудно. Пришлось заказать ещё одну бутылку с родной этикеткой. Миллер бессвязно говорил о своей мутер, сокрушался, что его не ценят на работе. Потом пообещал жениться на какой-то Марте и приглашал на свадьбу своего нового друга. В какой-то момент он уронил голову на стол и захрапел, его примеру последовал и Вадим…

Очнулся Стеклов у себя в комнате, в лагере. Долго изучал окружающие его предметы. Спрашивал у себя, как он сюда попал и вообще, где он?!

Голова болела, мысли в голове путались, он вспоминал вчерашний вечер. Если бы это произошло в Союзе, в какой-нибудь «Планете» или «Орбите», даже в дешёвом привокзальном кафе, Вадим посчитал бы вечер потерянным не зря! Здесь же об этом так не скажешь. А придётся ещё и отчёт писать! К обеду голова пришла в порядок. Его вызвали в класс, где он ещё часа три просидел за составлением отчёта, по вчерашней операции. Эксперты долго сверяли его отчёт с материалами контроля и вынесли решение – работа неудовлетворительная!

Руководитель направления Курт Штайнер был недоволен. Все русские одинаковы, им бы только пить водку! Какой же это агент, если он в пьяном состоянии о себе всё выболтал, какой-то империализм ему жизнь поломал! Нечего было в том Афганистане делать! Не агент, а тряпка! Убийца, пушечное мясо, да! А Грейс его хвалит!

А вот то, что курсант Вад хороший диверсант, подтвердила «военная неделя». В конце курса обучения будущих борцов за демократию отправляли на полигон и в жёстких условиях тестировали. Проверяли жёстко и жестоко, тест на выживаемость. Вот там, надо отдать ему должное, агент Вад показал себя с самой лучшей стороны. И Штайнеру пришлось это признать.

Хотя он опять с неким сарказмом оценил Вада. «Этим русским только бы убивать, а что они ещё могут? Пить и воевать!» Может быть, в нём говорила обида за своего отца, оберштурбанфюрера СС Генриха Штайнера, уничтоженного партизанами в Беларуси в январе 1942 года.

Шеф направления ко всем курсантам из Восточной Европы, особенно к бывшим советским гражданам, относился предвзято. И секрета из этого не делал.

В конце июня 1988 года Вад, Вадим Стеклов, был снова переправлен в лагерь Красного Креста под Микхаузеном.

Грейсом была разработана компания по возвращению советского солдата после плена в Афганистане на родину. В западных СМИ, в прессе были опубликованы репортажи и фотографии об этом событии. Герой возвращается домой!..

9.

…Прошло время.

В ноябре Шабир Ахмад спустился в долину. Больше недели отсутствовал, Дара беспокоиться стала за мужа. Хотя и почитают стариков, а Ахмад на этом свете долго живёт, но мир уже давно стал другим. Уважение вызывал не возраст, а оружие в руках.

Вернулся муж живым и здоровым и весть хорошую принёс: война скоро закончится. Какое-то соглашение подписано, и русские войска из Афганистана выводить будут. Хорошая новость, устали все от войны!

Весть в Кабул сыну отправил, чтобы отца навестил. Раз война закончится, Рашид может домой приехать. Родители давно не видели сына, а внук скоро и забудет, как отец выглядит, чего доброго и не признает!

А может с сыном какая беда случилась, что он не может весть о себе прислать? Давно от него новостей нет! Старик побоялся в письме сыну сообщить о русском солдате. Не в тех руках окажись оно, в горы люди Ахмат Шаха придут. Не пожалеют ни его со старухой, ни внука!

Старик во дворе копался, новый загон для коз делал. Шурави, русский, как обычно, у входа в хижину на своём месте сидел, взгляд его устремлен на вершину горы. Старик с участием посмотрел на парня.

«Что ты там видишь, солдат? Может снег на этой вершине тебе о твоей далёкой России напоминает, сколько ты ещё будешь на эту жизнь пустыми глазами смотреть? Жена надеется, что ты заговоришь, только когда это случится?..».

Неожиданно вдалеке, за лесом в ущелье, послышался звук авиационного двигателя, вертолёт, вроде! Старик топор отложил, прислушался. Русский солдат при этом звуке встрепенулся. Видно, звук этот в душе его что-то породил. Шум двигателя стал медленно затихать, вертолёт летел на юг, в сторону Пакистана.

Ахмад заметил реакцию русского на появление звука вертолёта. Вечером жене об этом рассказал, та только на это ответила:

– Вот и смиловался Аллах над бедной душой, к жизни его возвращает!

Прошло два дня. Солнце уже готово было за вершину спрятаться. Хасан с пастбища вернулся и сейчас коз в загон загонял, Акри, весело лая, помогал ему в этом. Старики в хижине ужин готовили. Русский, как обычно, до темноты у порога на камне сидел.

Вдруг пёс насторожился, готов к лесу броситься. Хасан тоже туда посмотрел, людей увидел и в жилище поспешил. А Шурави так и продолжал безмятежно у порога сидеть. Внук с волнением залепетал:

– Дедушка, дедушка, там солдаты из леса идут, к нам идут! Русские, наверное! С автоматами!

А во дворе Акри уже лай поднял, чужаков встречает.

Шабир Ахмад вышел наружу: да, к их жилищу группа из пяти человек приближается, осторожно идут, у одного плечо перевязано, ранен, значит. В самом деле, русские солдаты. Правда, один из них на русского точно не похож! Так у этих советских половина солдат их единоверцы!

Подойдя ближе, он как раз первым и обратился к хозяину на фарси:

– Наше почтение, уважаемый! – и с поклоном руку к сердцу приложил.

Сразу видно, человек старших уважает, обычаи гор знает, приятно старику, и он в ответ:

– Да не знайте усталости! Добро пожаловать! – и, уступая дорогу, в дом пригласил.

Командир группы спросил:

– Прапорщик, что он говорит?

При этих словах, сидевший с отрешённым видом Шурави, вздрогнул, как будто его разбудили. Командир это заметил:

– Саид, спроси у старика, кто это? Борода, как у отшельника, а черты лица европейца!

– Нет, командир, сначала надо в дом зайти, хозяин приглашает! Вопросы потом задавать будем, так принято. Эти люди просто в горах живут! Думаю, мы сможем здесь отдохнуть! Кажется, мы оторвались от преследования!

Командир и сам понимал, прав Саид – обычаи соблюдать надо!

Дара ковёр у очага постелила, приготовила ужин, скромно всё, но это всё, что нашла на полках. Сама хилбар, головную накидку, надела на плечи джилбай набросила и в углу присела. Не место женщине с мужчинами рядом за столом сидеть. Ели молча. Хасан рядом сидел и всё автомат пытался потрогать. Лейтенант Рагулин улыбнулся, отщёлкнул магазин у автомата, кивком головы дал понять мальчишке: возьми, если хочешь, его в руки. Хасана уговаривать не надо было, он схватил автомат и теперь к себе примеривал.

Первым разговор хозяин завёл, прапорщик Саид Ахмедов отвечал на вопросы. Командир группы капитан Дятлов опять о незнакомце у входа хижины спросил. В ответ старик целую историю поведал.

– Скоро будет два года, как этот русский здесь в горах. Мы зовём его «Шурави!» Я нашёл его в горном кишлаке, за перевалом, он совсем плох был, мёртвым был! Но, Аллах даровал ему жизнь, а моя старуха его к жизни вернула!

Ахмад понимал, что тогда, почти два года назад, русский вертолёт разбомбил кишлак Резаи, и русские виновны в гибели его давнего товарища Джамиля. Но сейчас об этом благоразумно промолчал, как промолчал и о том, что русского расстреляли афганцы. Не это важно было сейчас – высказывать друг другу вражду и обиды. Сидящие перед ним солдаты, они выполняют приказы, и не им решать, быть войне или нет! Слава Аллаху, это война скоро закончится, и они уйдут, уйдут домой! А вслух добавил:

– Мой сын, Рашид, в Кабуле служит, в ХАДе каком-то! Его называют джагран!

Ахмедов улыбнулся:

– ХАД, отец, это у вас разведка и контрразведка, а джагран – звание, майор он! Значит, отец, твой сын важный человек!

Капитан Дятлов принял решение после непродолжительного отдыха двинуться в путь и забрать с собой Шурави. Если их преследователи сюда доберутся и найдут здесь русского, этих стариков не пожалеют, их просто расстреляют! А так вряд ли посмеют старых людей тронуть, у них свои обычаи, хотя во время войны об обычаях забывают!

Он спросил у Ахмада:

– В состоянии ли русский солдат, с нами уйти?

Ахмедов перевёл. Старик переглянулся со своей женой, та согласно кивнула.

– Ваш русский может уйти! Он уже слышит и понимает. И по-нашему понимает, но говорить ещё не может. Он сейчас как ребёнок малый. Если вы его заберёте, то, может быть, ваши врачи смогут его вылечить!

Командир поднялся на ноги, сидеть в непривычной позе он уже устал.

– Всем отдыхать! Лейтенант Рагулин снаружи, через два часа его сменит Белявский! У нас четыре часа!

– Есть, товарищ капитан! – один из военных поднялся, забрал автомат у Хасана и вышел на улицу. Там уже стемнело.

Дятлов повернулся в угол. Там жена хозяина уже час колдовала над прапорщиком Кошевым. Спросил:

– Петя, ты, как себя чувствуешь?

Тот кивнул головой:

– Нормально, командир! После напитков этой бабушки, танцевать готов!

– Танцевать не надо, силы береги. Всем отдыхать!

Бойцы расположились у огня на отдых. Саид обратился к хозяину:

– Отец, наш командир просит потерпеть немного, мы скоро уйдём! Объясните Шурави, что он уйдёт с нами! Это для вашей безопасности, за нами идут, и его здесь не должны видеть!

Старик вышел на улицу и что-то долго объяснял Шурави, тот сидел, молча, как будто не здесь был. Хозяин вернулся в хижину, взял кожаный мешок и стал собирать его в дорогу.

Едва в горах стало рассветать, группа из шести человек двинулась в путь. Возглавлял группу следопыт – прапорщик Ахмедов, за ним командир группы, капитан Дятлов, рядом с ним шёл Алексей Орлов. Одет он был в типичную афганскую одежду: широкие шаровары (португ), камис, рубаха навыпуск и безрукавка, а сверху надета длинная куртка, на голове войлочный колпак и за плечами кожаный мешок. Чтобы легче было идти, он опирался на палку.

Раненому прапорщику Кошевому передвигаться помогал, поддерживая его под руку, лейтенант Рагулин. И замыкал группу сибиряк, лейтенант Белявский. В лесу он чувствовал себя, как дома, и потому умело скрывал следы, по которым группу могли обнаружить преследователи.

10.

В полдень, когда солнце стояло в зените, на лужайку перед хижиной старика из леса вышла группа воинов Аллаха, человек тридцать. Возглавлял её доверенный человек Ахмат Шаха, командир Хайдар.

Старик Ахмад встречал гостей у порога, но, похоже, гости не собирались отдыхать. Хайдар подошёл к хозяину, приветствовал его и представился:

– Меня зовут Хайдар. Два дня назад, мы сбили вертолёт русских, но пять-шесть гяуров ушли от нас. Они будут уходить на север! Уважаемый Шабир Ахмад, Вы не видели чужих людей где-нибудь рядом? – потом внимательно посмотрел на старика. – Может, они к Вам заходили?

Шабир спокойно выдержал пронизывающий взгляд Хайдара.

– В этих лесах, уважаемый Хайдар, давно не было чужих, и пусть ноги неверных не ходят по нашим горам! Да будет на то воля Аллаха!

– Они шли в эту сторону, но Бахрам потерял их след невдалеке отсюда! – Хайдар указал на одного из своих людей, тот внимательно осматривался кругом, пытаясь что-то рассмотреть на земле.

Хозяин подозвал к себе пса, Акри послушно подбежал к нему и остановился у его ног, старик кивнул на него:

– Ночью собака лаяла, но это могли быть волки, а может быть, и люди. Мой карабин всегда готов встретить непрошеных гостей!

Хайдар на минуту задумался, «Вроде правду говорит старик, и какой ему резон нас обманывать, он ведь знает, что будет, если это не так! Да и Бахрам пока ничего не обнаружил, но шли они в этом направлении. Верно, лай пса и заставил их уйти в сторону. Ну что ж, и мы двинемся на север. Выйдут из лесной полосы, на голых камнях укрыться будет негде.

Главарь взмахнул рукой, указывая направление дальнейшего движения. Через несколько минут отряд моджахедов растворился в лесу. Старик облегчённо вздохнул: «Да простит меня Аллах, за мои слова, но, кажется, они поверили! Эти русские умеют заметать следы, может, судьба не хочет, чтобы они встретились с этим Хайдаром! Опытных воинов я повидал немало, эти русские не просто солдаты! Крови будет много!».

Шабир ещё раз посмотрел в сторону, где скрылась группа преследователей. «Хорошо, что Хасан сейчас в горах, а то неосторожным словом навлёк бы беду на всех нас!» И направился готовиться к охоте.

Третий день группа «Барсы» капитана Дятлова спускается с гор. Он физически чувствует преследование, потому и торопит остальных. Тяжелее всех прапорщику Кошевому. Рана его болезненна, и крови потерял много, но его, как могли, заштопали. Кошевой – боец мужественный и волевой, будет терпеть, но скорость движения они теряют!

Не первый раз они уходят от преследования, скоро выйдут из лесной полосы. На открытой местности будет труднее, но и там они умеют выживать. «Да, нелегко Кошевому, и этот ещё Шурави притормаживает, слаб ещё. Со слов старика, он с того света выкарабкался. Ладно, парень, держись, прорвёмся!»

Капитан оглянулся, взмахнул рукой, призывая группу подтянуться. И снова, в который раз, ребят своих вспомнил. Сейчас, их половина осталась! В памяти картинка возникла.

… Их Ми-8, укрываясь среди скал, шёл низко. Местность здесь пустынная, до квадрата высадки было ещё далеко. Сюрпризов быть не должно было, но именно на выходе из ущелья, их обстреляли из автоматов и пулемёта. Несколько очередей прошлись по фюзеляжу, ещё одна прошила кабину. Штурман, лейтенант Сидоренко, ойкнув, уткнулся в приборы. Командир экипажа капитан Муравьёв стал уводить машину в сторону, из двигателя повалил дым. Муравьёв обернулся в салон. Там, у него за спиной, восемь человек, группа «Барсы», он крикнул: