Текст книги "Истинная пара (СИ)"

Автор книги: Аlushka

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Кроме того, Жен обещала одарить давнего поклонника своим расположением чуть позже, и мысль о возможности заполучить себе в койку аж двоих: Джена и Жен (ах, как складно это звучало!), так вскружила Падалеки голову, что он по дурости согласился на все.

Женевьев тут же развила бурную деятельность. Пригласила целую компанию старых приятелей и в два счета соорудила декорации: погасила свет, чтобы легче было спрятаться, притащила ароматических палочек, чтоб Эклз заранее не унюхал запах целой толпы, и подлила в шампанское какое-то возбуждающее средства – для яркости впечатлений, чтобы Дженсен наверняка потерял голову. Вот только чем довольнее выглядела девушка, тем больше Джареду хотелось отменить глупое мероприятие к чертовой матери. Пугала мысль выглядеть перед старшими ребятами трусом и треплом, но, несмотря на это, незадолго до девяти, Джаред почти решился. Сам вышел в сад, готовый просить Экза перенести свидание, почувствовал манящий запах течной омеги и… решил махнуть на все рукой. Не мог он отказаться от так сладко пахнущей возможности проявить себя настоящим мужчиной. Правда делиться Дженсеном с кем бы то ни было он уже передумал, ну да этот вопрос можно было решить по ходу дела.

Представление проходило четко по сценарию. Разве что Джаред даже в своих самых смелых эротических мечтах никогда не фантазировал о такой откровенной раскрепощенности. Дженсен был прекрасен! Так прекрасен, что хотелось оставить его себе навсегда и наслаждаться им вечно, пряча от чужих глаз за закрытыми дверями спальни. Разумеется, фиг бы Эклз ему такое позволил – уж Джаред-то был прекрасно осведомлен о развратности и непостоянстве омег, и все же, будь у него хоть малейшая возможность…

Признание Дженсена прозвучало, как гром среди ясного неба, превращая Джареда из безобидного шутника в настоящего мерзавца. Наверное, надо было сразу что-то предпринять: попросить прощения, как-то объясниться, но на нем повисла Женевьев, а Эклз сбежал так быстро, что даже забыл прихватить рубашку, и шанс был упущен.

Наутро, когда Джаред постучал в двери соседского дома с заготовленной речью, крайне расстроенная Донна с темными кругами вокруг заплаканных глаз сухо сообщила, что Дженсен уехал к родственникам. В другой город. На неопределенный срок.

С Женевьев и компанией Джаред перестал общаться почти сразу. Девушка еще пыталась навязать Падалеки свое общество, делая очень пикантные намеки, но все ее кокетливые предложения больше нисколько его не интересовали. Его вообще перестали интересовать другие беты и омеги. Он пару раз, чисто ради интереса, трахнулся с Сэнди, один раз выебал прямо на автостоянке очень довольного этим Брока и как-то, вдребезги напившись, от отчаяния присунул Чаду, но ни разу не испытал никакого морального удовлетворения. Только физическую разрядку. И это было очень странно, потому что все его друзья-альфы вели крайне активную сексуальную жизнь.

Ночами Джаред засыпал, уткнувшись носом в ту самую рубашку, которую нашел на полу за диваном. Все лето только так он мог избавиться от бессонницы, иначе не получалось. И пусть сны приходили какие-то мутные, неправильные, но все же организм получал хоть какую-то порцию отдыха. Чуть легче засыпалось после разрядки. Прижимая к лицу рубашку Эклза, Джаред отчаянно дрочил, кончая так бурно, как ни разу не получалось с реальными партнерами. Словно ускользающий запах был более настоящим, чем все его мимолетные связи на одну ночь. Это тоже было странно.

В сентябре Дженсен в город не вернулся. В лицее Джаред случайно подслушал разговор преподавателей, которые жалели «бедного мальчика», запертого в психушке, и ему стало совсем тоскливо. Возникло ощущение, что кто-то тупым ножом откромсал ему половину сердца, и теперь в груди мучительно зудела незаживающая кровавая рана. Кроме того, Джаред никак не мог избавиться от наваждения – образ Дженсена преследовал его повсюду, не давая забыть о том, что он по собственной глупости потерял. Из памяти постепенно стерлись все реплики Эклза, странным образом оставив лишь воспоминания о звучании его голоса, затруднительно стало припомнить, во что Дженсен тем злополучным вечером был одет, хотя очертания его обнаженного тела отпечатались в сознании намертво, а уж дивный аромат конкретной омеги Падалеки не перепутал бы ни с каким другим. Запах Дженсена: манящий, восхитительный, способный мгновенно вскружить голову, был уникален.

Занятый самокопанием, Джаред перестал ходить на вечеринки, пополнил «черный список» в телефоне и категорически отказался от предложения провести год во Франции в рамках европейской программы обмена, чем немало удивил родных.

Он и сам замечал, как сильно изменился. Прекратил тратить время на разные глупости, подналег на учебу, повысил успеваемость и установил рекорд в плавании на короткие дистанции. И в то же время стал более замкнут, агрессивен, а когда в разгар зимы Шерон случайно постирала почти превратившуюся в тряпку заветную рубашку, устроил такой скандал, что подходить к нему в этот день опасался даже отец. Впрочем, зимы в их семье никому не давались легко – инфаркты и нервные срывы случались даже у самых матерых альф.

До самого выпускного Джаред втайне надеялся, что Дженсен вернется домой или хотя бы пришлет какую-то весточку. Но Эклз по-прежнему не давал о себе знать, и Падалеки отправился покорять Иллинойский университет в самом скверном расположении духа.

Благодаря упорству и удивительной харизме – все же альфа из Джареда получилась весьма внушительная – к третьему курсу он стал одним из самых блестящих студентов на своем потоке. Преподаватели частенько поражались серьезности и целеустремленности молодого человека, понятия не имея, что Джареду просто некуда больше приложить энергию. Он ни с кем близко не дружил, не крутил романов, не принимал участия в развлекательных студенческих мероприятиях, питая острое отвращение ко всему, что напоминало ему проклятый июньский вечер, и никогда не влюблялся.

– С вами что-то не в порядке, – задержав однажды Джареда после лекции, сказала ему мисс Гэмбл – преподаватель истории и философии. – Хотите, запишу вас на семинар по вопросам проблемной личной жизни?

Джаред горько рассмеялся.

– Мне не о чем будет там говорить. Личной жизни у меня в принципе нет.

Мисс Гэмбл препарировала Джареда своим пронзительным взглядом и поинтересовалась:

– А почему? Уверена: у вас кто-то был.

– Нет, – признался Джаред. – Но мог быть.

– Не хотите выпить чаю с пирожными в ближайшем кафе? – предложила женщина, и Джаред неожиданно согласился.

Слово за слово, незаметно он рассказал мисс Гембл некоторые связанные с Эклзом детали, волнующие его больше всего. Факты, а так же свои ощущения, с этими фактами связанные.

– Да у вас, милый, банальнейший случай, – по-светски снисходительно вздохнула дама, промокая губы салфеткой. – Этот мальчик, который исчез из вашей жизни, был вашей истинной парой. Почитайте на досуге литературу, сразу проведете параллели.

– Истинной парой? – Джаред нахмурился. – Но как такое возможно? Это же встречается очень редко, и найти свою половинку удается единицам. А Дженсен – мой сосед.

– Что ж, рассуждаешь ты верно, – переходя на более фамильярное общение, похвалила Джареда мисс Гэмбл, – однако в твоем случае другого варианта я предположить не могу. Задумайся: можно искать родную душу годами, что мы все и делаем, зато, найдя, полностью теряем интерес к другим верам. Твоя внутренняя сущность просто перестала воспринимать прочих бет и омег, как подходящих партнеров, потому что уже нашла искомое и теперь стремится вступить с истинной парой в союз, подталкивая тебя в нужном направлении. Ради истинной пары чего только люди не творят! – она выразительно вздернула аккуратно подрисованные брови. – Помнишь скандал с сенатором Джонсом? – Джаред машинально кивнул. – Вот тебе типичный пример того, что бывает, когда разум вступает в конфронтацию с природным зовом. Нельзя отказаться от инстинктивного влечения, все равно сущность возьмет свое, и рано или поздно ты сорвешься. Или умрешь.

Мисс Гэмбл сказала это так просто и обыденно, что Джаред поначалу решил, что ослышался:

– Простите, как?

– Обыкновенно, – дернула краем рта мисс Гэмбл. – Это же огромный стресс. Потеря истинной пары приводит к помешательству или суициду примерно в семидесяти процентах случаев. Научно доказано.

Джаред подумал о Дженсене и смертельно побледнел.

– Ох, только в обморок здесь падать не нужно, – сделав собственные умозаключения, поморщилась преподаватель. – Ты молодой здоровый парень, переживешь! И вообще, я считаю, что тебе очень повезло. Чтобы встретить свою половинку, люди готовы совершать подвиги, идти на преступления, рушить карьеры или рисковать собственными жизнями, а ты уже знаешь, кого предстоит завоевать. Найди его, Джаред, и твоя проблема наполовину решится. Раз уж вы истинная пара, у тебя есть миллион шансов удержать его рядом с собой.

– Я очень сильно его обидел, – признался Джаред.

– Кто бы сомневался, – пробормотала мисс Гэмбл. – Но мальчик не перестал от этого быть тем, кем является. И он тоже чувствует вашу связь. Заверши союз, и все наладится.

– Да как?! – горячечно воскликнул Джаред. – Как завершить-то?

– Удивляюсь, как тебя могут считать выдающимся студентом? – пожала плечами мисс Гэмбл. – Ты же глупец, каких поискать. Просто переспи с ним.

Когда Джаред с величайшим сожалением отклонил предложение о партнерстве в солидной компании, не только сокурсники, но и многие профессора стали смотреть на него, как на полного психа. Любой из выпускников уцепился бы за такой великолепный трамплин для карьерного роста руками и ногами. Им было сложно понять причины, побудившие амбициозного студента к отказу. И только мисс Гэмбл, понимающе улыбаясь, потрепала Джареда по щеке и пожелала удачи. Падалеки напоследок поцеловал ей руку и отбыл в родной город, где открыл частную практику.

Отец был откровенно недоволен решением сына, мать, напротив, счастлива принять великовозрастное чадо под отеческое крыло, а старший брат, работающий пластическим хирургом в Майами, не уставал бомбардировать Джареда по телефону вопросами о том, кто распрямил ему морщинки в мозгах, до тех пор, пока Джаред не пригрозил при следующей встрече искривить Джефу нос.

Вместо того чтобы снять собственную квартиру, что было вполне ожидаемо от молодого адвоката, Джаред вернулся в родительский дом и, никого не спрашивая, решительно занял комнату для гостей, окнами выходящую на соседний двор. Если приглядеться, за густой зеленью яблонь отсюда можно было увидеть окошко, за которым когда-то давно мелькала русая макушка симпатичного паренька.

Дорого бы дал Джаред за то, чтобы уметь поворачивать время вспять!

Дни складывались в недели, недели – в месяцы. Долгая зима в этом году тянулась, кажется, бесконечно, а серьезные эпидемии бушевали сильнее обычного. К счастью семья Падалеки перенесла очередной сезон холодов без потерь, что после первой оттепели было радостно отпраздновано в семейном кругу поеданием запеченной индейки и тыквенного пирога.

Джаред стал единственным, для кого весна так и не наступила. Только никто этого не замечал.

Время шло, его маленький бизнес процветал, а отец и мать, переглядываясь с видом заговорщиков, все чаще начинали заговаривать о будущих внуках и как бы невзначай расхваливать тех или иных подходящих, по их мнению, девиц. Джаред в таких случаях хмурился и уходил курить на задний двор. Ощущение, что он сам себя загнал в ловушку, из которой нет выхода, становилось все отчетливей, но как исправить ошибки юности, Джаред не знал. Несколько визитов к Донне и осторожные расспросы знакомых не дали никаких результатов – Эклз, где бы он ни был, давно оборвал все связи с родным городом. Джаред даже подумывал обратиться к частным сыщикам или побеседовать со знакомыми из органов, но потом отбросил эту мысль. Если Дженсен так стремился превратиться в невидимку, вряд ли он обрадуется, когда Джаред его найдет.

Через год после окончания университета Джаред снова перестал спать. Не помогало ни снотворное, ни визиты к психоаналитику, на которых настояла мать. Своему мозгоправу он так прямо и признался, что потерял истинную пару и, закинув ногу на ногу, нагло поинтересовался, как дипломированный специалист собирается эту проблему решать? То, что вариантов решений, кроме единственного, нет, было очевидно обоим. А вернуть Дженсена Джаред не мог.

Вконец измучившись и похудев почти на десять килограммов, Джаред пошел на крайнюю меру: как-то ночью перепрыгнул знакомый забор и по шаткой лестнице забрался через окно в бывшую комнату Дженсена. Судя по всему, Донна ничего там не поменяла. На стенах висели выцветшие устаревшие постеры и грамоты за отличную учебу, на полке пылились два кубка, стопка дисков и большая фотография в рамке. С фотографии смотрел совсем юный, лучезарно улыбающийся Эклз.

Прикусив изнутри щеку, чтобы не сорваться, Джаред взял снимок в руки, рукавом вытер пыль и прижался губами к конопатой мордахе за холодным стеклом.

– Никто, кроме тебя…

В мрачной пустоте комнаты голос прозвучал непривычно глухо. По паутине под потолком испугано пробежал маленький рыжий паучок. Место, где когда-то жил Дженсен, сейчас напоминало склеп.

Джаред приоткрыл шкаф, испуганно вздрогнув от громкого скрипа несмазанной дверцы, и уставился на стопки аккуратно сложенной одежды, на удивление все еще хранящей пусть не запах, но отголосок запаха Дженсена. И понимание, что старые футболки, джемпера и штаны – это единственная возможность хоть как-то ментально прикоснуться к своей омеге, стало последней каплей. Не глядя прихватив с полки несколько вещей, Джаред сунул их за пазуху, быстро выбрался обратно и стремительно побежал к гаражу.

Он гнал машину на полной скорости, пока не выехал далеко за пределы города, на край кукурузного поля, где упал на пыльную обочину и завыл, горестно и тоскливо, как настоящий зверь, царапая ногтями жесткую землю, сбивая нежные подушечки пальцев в кровь, вновь и вновь разбивая кулаки о редкую каменную крошку.

Вернулся Джаред только через несколько часов, весь в пыли и бурых пятнах засохшей крови. Потный, всклокоченный, с безумным взглядом, он заперся в комнате, натянул на длинную диванную подушку линялую майку, украденную в доме Дженсена, и впервые за последние несколько недель крепко заснул, обхватив воображаемого партнера рукой и закинув на него ногу. Когда он проснулся, солнце стояло уже высоко, а тугой плюшевый валик был безнадежно испорчен обильными влажными пятнами с характерным запахом. Судя по количеству спермы, пропитавшей ткань, кончал Джаред этой ночью не единожды. И это уже напоминало настоящее безумие.

День, когда Дженсен Эклз приехал в город, для Джареда Падалеки не отличался от любого другого в череде серых безрадостных будней. Он вернулся из офиса, загнал машину в гараж, расслабил галстук, приласкал выскочившую ему навстречу собаку и, закурив, присел на ступени крыльца. Родителей дома не было – кажется, они отбыли на какой-то благотворительный базар. В соседском саду отцветали яблони. На душе было на редкость паршиво.

Начиналось десятое лето неполноценной, отравленной потерей жизни. Теперь, оглядываясь назад, Джаред не уставал удивляться тому, как был самонадеян и глуп в далеком прошлом. Как не сумел удержать величайшую ценность, подаренную ему судьбой. Конечно, со стороны казалось, что и сейчас жизнь молодого успешного адвоката складывалась на редкость благополучно. Другим участникам жестокого розыгрыша повезло меньше. Женевьев, пережившая недавно третий развод, каждый вечер проводила в баре, подыскивая очередного толстосума, с которым могла бы реализовать свои матримониальные планы. Джоанна, которой пророчили большое будущее в модельном бизнесе, работала в том же баре за стойкой, по вечерам протирая столы и размахивая шваброй ради дополнительного заработка. Том, бывшая звезда футбола, на последнем году обучения вылетел из лицея и теперь водил такси. Крис стал шерифом. Алекс тихо спивался, несколько лет назад потеряв глаз в уличной драке. Ни с кем из них Джаред давно уже не общался.

Чад, единственный из приятелей Джареда, с кем было не противно разговаривать, укатил в Голливуд и снимался там в эпизодах второсортных боевиков, а то и в массовке, но, кажется, был в какой-то степени счастлив. Себя Джаред, несмотря на положение в обществе, достаток и никем не оспариваемый альфа-статус счастливым назвать не мог.

По улице с ревом пронесся ярко-алый кабриолет Данниль Харрис, резко тормозя у соседнего дома. Харрис Джаред почему-то откровенно недолюбливал. В ней всего было слишком – огненных волос, экстравагантной одежды, резких духов, отбивающих естественный запах, неуемного любопытства и вечной привычки совать нос во все важные события города. Владелица галереи в центре города и художественный редактор дамского еженедельника, она слишком сильно выделялась из толпы, что было бы простительно альфе, но неприемлимо для беты.

Между тем из машины Харрис легко выпрыгнул какой-то молодой человек в шикарных дизайнерских джинсах с низкой посадкой, наклонившись, невинно чмокнул рыжую язву в губы (и как только ядом не отравился?), забрал с заднего сиденья объемную спортивную сумку и легко толкнул калитку Эклзов.

В следующую секунду Джареда подбросило с порога. Жадно облизываясь и широко раздувая ноздри, он расширенными зрачками наблюдал за тем, как Дженсен плавно двигается по покрытой гравием дорожке к парадному входу соседнего дома.

– Спасибо, господи! – поблагодарил Джаред небеса, как только Эклз скрылся за дверью и, преисполнившись радужных надежд, отправился разорять любимый розарий Шерон.

Десять минут спустя, срезав две дюжины самых свежих и роскошных роз, он уже нетерпеливо жал на кнопку звонка, гадая про себя, в курсе ли Эклз о том, что они – истинная пара, или это знание обрушится на него только сейчас?

Дженсен открыл сразу, не задавая вопросов и ничуть не удивляясь, обнаружив на пороге Джареда с огромным букетом. Он разговаривал по телефону, прижимая трубку щекой к плечу, потому что руки были заняты вещами – по всей видимости, разбор сумки был в самом разгаре – и вообще вел себя так, словно смотрел на пустое место, а не на альфу, предназначенного ему самой судьбой.

– Не волнуйся, долетел нормально. Дани сразу меня встретила, – равномерно говорил Дженсен в динамик, не обращая ни малейшего внимания на глупо улыбающегося Джареда. – Выставка на следующей неделе и, возможно, я задержусь дольше, чем планировал. Угу, я уверен, что проблем не будет. Джеф, ну что ты вечно меня страхуешь, словно я маленький? Не надо присылать своих громил, тут я сам справлюсь. Да, я тоже уже скучаю…

Дивный, волшебный аромат Дженсена, окутывающий сейчас Джареда плотной волной и живительным образом действующий на каждую клеточку его тела, конкретно туманил мозги, но не отшибал их окончательно. Едва осознав наличие удачливого конкурента, Джаред вздернул верхнюю губу, готовый драться за свою омегу до последней капли крови, и попытался войти внутрь.

Дженсен недоуменно моргнул, окинул Падалеки равнодушным взглядом, придерживая ногой дверь и не пуская нежданного гостя за порог, а когда Джаред усилил напор, очень элегантно и без сожалений со всего маха заехал ему коленом между ног, по самому больному, одновременно сильным толчком выпихивая на крыльцо.

Джаред взвыл, стискивая в кулаке стебли роз и, едва разогнувшись, набросился на захлопнувшуюся у него перед носом дверь.

– Дженсен, открой! Открой же! Блядь, да давай поговорим нормально!!! Эклз!

Он угрожал, умолял и требовал. С руганью колотил по крепкому дубу, обещая поломать все к чертям собачьим, и тут же клялся, что будет покладист, как ягненок, призывая в свидетели всех своих предков.

Дженсен игнорировал весь этот шум со стоическим спокойствием.

Минут через пять напротив дома остановилась полицейская машина, и Джаред догадался, что Эклз позвонил в участок сразу же, как только выставил его вон. Логично. Сопротивляться лично подъехавшему шерифу было на редкость глупо, но когда его помощник заломил Джареду руки за спину, защелкивая на запястьях браслеты, Падалеки кое-что вспомнил.

– Крис, черт! Послушай меня. Ты же тоже был тогда с нами. Пойми, я просто хочу извиниться и все прояснить. Помоги мне, Крис, мне надо просто поговорить с Дженсеном. Это очень важно!

– Именно потому, что я видел все своими глазами, я и не собираюсь ни в чем тебе помогать, – с неприязнью высказался Крис и повернулся ко второму полицейскому: – Посади его в камеру, Стив. До утра.

– Да за что?! – взревел опешивший Падалеки.

– Преследование. Мелкое хулиганство. Нарушение частной собственности. Назвать номера статей, адвокат? – ехидно осведомился шериф.

Они с Джаредом оба были сильными альфами, и в другой ситуации Падалеки враз ответил бы на вызов. О! Он испытал бы огромное удовольствие, показывая надменному, возомнившему о себе бог весть что коротышке, кто тут на самом деле хозяин положения! Но в данный момент на стороне Криса был закон, и раздувать заведомо проигрышный спор сейчас, когда шериф, пользуясь номинальной властью, мог изолировать его от долгожданной омеги, Джаред не стал. С трудом подавил растущее в горле рычание и позволил усадить себя в машину.

Он уже не видел, как Крис твердой поступью прошагал по центральной дорожке, переступил через изломанные раздавленные розы, чьи лепестки кровавыми каплями усеивали все крыльцо, и осторожно постучал.

– Дженсен, открой, пожалуйста. Это Кристиан. Я хотел бы обсудить вопросы твоей безопасности на время пребывания в городе.

Дверь мгновенно отворилась. Дженсен отлично помнил единственного вера, который, будучи свидетелем его позора, десять зим назад проявил сочувствие.

В сырой промозглой камере с протекающим потолком, самой неуютной во всем участке, Джаред провел всю ночь. Утром его без каких-либо комментариев выпустил Крис и в ответ на свирепый оскал Падалеки, невозмутимо предупредил:

– Будешь доставать Эклза, найду повод засадить тебя на куда более долгий срок.

– Не вмешивайся не в свое дело, – жестко отрезал Джаред и поехал домой.

Принял душ, переоделся, побрился и позвонил своей секретарше с просьбой перенести все встречи.

Наблюдая через узкое решетчатое окошко за бледным серпом луны, то и дело исчезающим в обрывках быстро бегущих туч, он много думал, прикидывая и так, и этак, вспоминая простые слова мисс Гэмбл и занудные трактовки ученых мужей, и пришел к единственно-правильному выводу: Дженсен сумел как-то оградиться от уготованной ему судьбы, не отказываясь до конца от сущности. Значит, нужен был план, благодаря которому он вновь поверит в истинность их пары. Планы Джаред с дотошностью истинного юриста разрабатывал до самого рассвета. И основной, и запасной, и еще один – на всякий случай. Теперь же пришла пора их реализовывать.

Встретиться с Эклзом оказалось сложно. Дома его не было, в галерее, где неспешно готовились к выставке, Дженсена тоже никто не видел, да и у Данниль в редакции он не появлялся. Джареду удалось поймать свою омегу только поздним вечером, в популярнейшем клубе, где Дженсен зажигал на танцполе, как заправская звезда эстрады.

Заказав себе водку с тоником и присев в угол бара, Джаред наблюдал за поведением Эклза со стороны, все больше поражаясь его способности к манипуляциям. Гибко двигаясь почти на одном месте в самом центре зала, Дженсен умудрился собрать вокруг себя группу из самых недоступных и властных свободных альф города. И каждый, блядь, каждый их этих мужчин и женщин сейчас рисовался, как только мог, борясь за внимание неприступной омеги. Джаред заметил щеголявшего внушительной лысиной недавно овдовевшего прокурора, никогда раньше не появляющегося в этом клубе, франтоватого ювелира, чей годовой доход исчитывался фантастическим количеством нулей, хозяйку оздоровительного центра, наилучшим образом демонстрирующую все прелести идеальной фигуры. Все они, выставляя себя напоказ для Дженсена, отчаянно хотели, чтобы их выбрали. А Эклз открыто развлекался.

Опрокидывая в себя следующую порцию выпивки, Джаред подумал, что непростая ему досталась омега – придется хорошенько постараться, чтобы выбить из него любовь к рисковым играм.

Тут же, словно подтверждая подозрения Джареда, к танцующим приблизилась Данниль, к вящему неудовольствию распаленных альф уводя его из круга. Еще немного, и сделать это без риска быть покалеченным, стало бы сложно – каждая из альф явно рассчитывала на собственную победу и ни за что добровольно не отпустила бы того, кто будил в ней животное желание.

Джаред хмыкнул, кинул на стойку купюру и заторопился следом за уходящей парой.

Эклза он зажал почти у выхода. Рявкнул на Харрис так, что она моментально испарилась из поля видимости, и притиснул Дженсена собственным телом к стене.

– Надо поговорить, – как Джаред удержался, вдыхая благоухание вспотевшей, разгоряченной омеги, и не содрал с Дженсена штаны, утверждая свое право на него тут же, на месте, в грязном общественном коридоре, он и сам не знал.

– Но не прямо же сейчас, – облизывая полные губы и тяжело дыша, прохрипел Дженсен.

Джаред догадался, что у него сейчас тоже гормоны бушуют в полную силу – на смесь острых, мускусных, контрастирующих друг с другом ароматов чужих альф накладывался его собственный резкий запах возбужденного самца из истинной пары. Создавалось ощущение, что еще немного, и срывать с омеги штаны не придется. Дженсен выпрыгнет из них сам, вставая в коленно-локтевую и кокетливо поводя задом.

Джеред стиснул руку в кулак, приводя себя в чувство, и заметным усилием заставил себя слегка отстраниться.

– Назначай место и время, иначе продолжим прямо здесь, – особо не церемонясь, низким вибрирующим голосом потребовал он и провел ладонью по выпуклости у Дженсена в паху – тот был основательно возбужден.

– Через час. У меня. Только не звони, а постучи. Впущу, – рубленными фразами выдохнул Дженсен.

Над верхней губой и на висках у него выступили мелкие бисеринки пота, поперек носа ярко проступила невинная россыпь веснушек, к внешнему уголку нижнего века прилепилась упавшая ресничка. Джаред не удержался и провел языком сверху от линии волос, слизывая соленые капли, вниз к щеке, убирая губами ресничку, и вбок до самой переносицы, наслаждаясь дурманящим вкусом гладкой теплой кожи.

– Всего оближу, – пообещал он перед тем, как выпустить законную добычу. – Готовься!

– Насчет облизывания уговора не было, я обещал только разговор, – вздернул подбородок строптивый Эклз, но Джаред уже знал, что победа в этом раунде осталась за ним.

Завоевать Дженсена заново будет очень, очень сложно, но у Падалеки не было другого выбора.

Джаред опасался, что Дженсен попытается его продинамить, но ошибся. Эклз ждал его на крыльце, слегка подогнув одну ногу и устало опираясь на перила. Озаренный туманным, мерцающим лунным светом и полностью погруженный в себя, он не замечал Джареда до тех пор, пока тот не подошел вплотную.

– Кхм! – кашлянул Джаред, очарованный редким зрелищем.

Дженсен вскинул голову и зачем-то посмотрел на луну. Сегодня серп стал еще уже.

– Скоро открывается твоя выставка? – чтобы начать разговор с чего-то нейтрального, поинтересовался Падалеки, пристраиваясь рядом.

Сейчас, когда аромат омеги не был таким насыщенным, было приятно постоять вот так, без всякой похоти и сводящего с ума влечения, касаясь плечом плеча и наслаждаясь теплом родного тела.

– Во вторник. Но ты же не об искусстве поболтать пришел? – слегка поворачивая в его сторону голову, напомнил Дженсен.

В полумраке его глаза казались огромными и совсем темными.

– Ты знаешь, зачем я здесь, – не стал скрывать Джаред. – Не можешь не ощущать.

– Когда-то я то же самое думал про тебя, – с горечью заметил Эклз.

– Я был альфой меньше суток, много я понимал?! – ощетинился Джаред, и тут же пошел на попятный: – Это не значит, что я ничего не осознаю. Если б я только мог… Если б ты смог простить…

Дженсен медленно покачал головой.

– Тогда мне казалось, что ты разрушил всю мою жизнь, но сейчас…Сейчас я понимаю, что это, возможно, к лучшему.

– К лучшему?!?– на голых инстинктах Джаред схватил Дженсена за плечи, встряхивая, как тряпичную куклу. – Как ты можешь такое говорить? Ты что, не знаешь, что бывает с теми, кто отрицает природу?

– Я четыре года провел в психушке, считаешь, я действительно не в курсе? – сбрасывая с себя его руки, так же агрессивно оскалился Эклз. – Да пошел ты!

– Прости! – тут же покаялся Джаред, пытаясь сдержать бушующие эмоции. – Пожалуйста, прости. Хочешь, на колени встану?

– Ага. И сразу потянешься отсосать. Знаю я вас, альф озабоченных, – проворчал, отворачиваясь Дженсен. – Слушай, Падалеки, я не настроен болтать до утра. Ночи тут, знаешь ли, холодные. Еще простуду подхвачу. Так что говори, что хотел и вали уже из моей жизни. Я отлично уcтроился и без твоего участия.

– Охотно верю, – после паузы заметил Джаред. – И думаю, это не просто богатый папик, а кто-то на самом деле для тебя значимый, да? И наверняка старше зим на десять-пятнадцать. Только много ли тебе от такой связи радости?

– На двадцать пять. И моя радость – не твоя забота.

– Теперь моя. Потому что я никуда и ни к кому тебя не отпущу, – Джаред обхватил упирающегося Дженсена за плечи и привлек к себе, кайфуя от близости желанного тела. – Ты только мой, Дженсен, как ты не понимаешь? Все просто. Я хочу тебя. Ты хочешь меня. Остальное не имеет значения. Только я способен доставить тебе настоящее удовольствие.

В воздухе отчетливо запахло возбужденной альфой.

– Так для тебя все упирается в секс, да? – как-то неестественно, почти зло рассмеялся Дженсен. – А давай так: сейчас я дам тебе все, что ты захочешь, в любых позах и без ограничений, а потом ты навеки исчезнешь из моей жизни. Договорились? Даже подходить здороваться больше никогда не будешь, тем более что терпеть тебе недолго. Я скоро уеду. Ну? У тебя десять секунд на то, чтобы принять решение, потом я просто уйду.

– Я согласен, – быстро сказал Джаред.

Он и не думал исполнять свою часть обещания. Судя по тому, что писали умные книжки, после завершающего связь секса Дженсен и сам не захочет от него избавляться. Они будут повязаны навеки. Именно к этому и стремился Падалеки.

– Знаешь, почему-то я так и думал, – с бесконечным разочарованием в голосе, тихо проговорил Дженсен. – Только запомни: уговор есть уговор. После всего ты на самом деле оставишь меня в покое.

– Только если ты прогонишь, – отозвался Джаред.

– Не сомневайся, прогоню.

Дженсен приоткрыл дверь и кивнул Джареду, приглашая его за собой.