Текст книги "Три с полтиной (СИ)"

Автор книги: Аlushka

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Ирвинг и сам не заметил, как стал проводить в спальне Торна сначала две, а потом и три ночи в неделю. Как невольно тянулся взлохматить ему волосы, проходя мимо, или притормаживал, наслаждаясь мягкой расслабленной улыбкой, адресованной только ему. Как сам гордо улыбался, узнавая про успехи младшего мужа в учебе, или оценивал выведенный им новый сорт бегоний. Как стал покупать для Торна любимые им пончики в шоколадной глазури по пути из офиса, а однажды, поддавшись порыву, заказал по каталогу три куста белого шиповника только потому, что накануне Торн обмолвился, что ему нравится аромат белых лепестков.

В тот день, когда Ирвинг поймал себя на мысли, что он уже третий месяц не заглядывает в комнаты Данко, Адриан затянул его в пустой кабинет и с загадочной улыбкой сообщил:

– Похоже, все твои подозрения были беспочвенны.

– Ты о чем? – не сразу понял Ирвинг.

– Помнишь, на прошлой неделе ты жаловался, что ни один твой муж не может понести, и переживал, что проблемы не только в омегах, но и в несовместимости с нашими организмами твоих сперматозоидов?

– И?…

– У Торна изменился запах. Я почувствовал сегодня утром.

Ирвинг сначала не осознал услышанного. Пару секунд подождал, вопросительно глядя на Адриана и ожидая продолжения, и вдруг сообразил. Как чистокровный и высокородный, его первый муж острее других воспринимал тонкости ароматов и определил изменение в состоянии Торна сразу же.

– Ты уверен?

– Да. Абсолютно. Я уже записал нас троих на прием к доктору Ройсу.

– Троих?

– Именно. Не нужно дразнить судьбу, Ирв. Стоит остерегаться порчи, сглаза или недобрых намерений, особенно на ранних сроках. Если мы поедем в клинику все вместе, люди решат, что у меня снова проблемы, а Торн… ну, никто уже не удивляется, что он ходит за мной хвостом.

– А сам Торн знает?

– Пока нет, – Адриан покачал головой и веселые лучики-морщинки, расплывшиеся по лицу, парадоксальным образом заставили его казаться моложе. – Как бы не очумел от радости! Он спит и видит, как тебя отблагодарить.

– За что? – искренне удивился Ирвинг.

Адриан снова покачал головой, на этот раз одновременно насмешливо и укоризненно:

– Тебе, избалованному любовью и вниманием наследнику клана, такого не понять.

Беременность протекала легко. Торна не мучила утренняя тошнота, у него не изменились вкусы, да и перемен в настроении заметно не было. Разве что вырос аппетит, но это можно было обосновать тем, что молодой омега до сих пор рос, из-за чего язва-Люциус не раз поднимал его на смех.

– Скоро в двери проходить не будешь, чучело! – насмешливо тянул он, заставая Торна с бутербродом в руках или грызущим яблоко.

Торн в пререкания с Люциусом демонстративно не вступал. Смотрел как на идиота или крутил пальцем у виска, поднимался и уходил, из-за чего сам Люциус бесился неимоверно. Ирвинг на первом же семейном собрании приказал своим омегам не сметь устраивать в доме свар, пригрозив строго наказать зачинщиков, но Люциус, кажется, жить не мог без скандалов, постоянно провоцируя то прислугу, то чистильщика бассейнов, то заезжающих курьеров. Он даже с молочником успел разругаться, хотя сложно было представить, как они вообще могли встретиться – молоко, сметану, сливки и прочие натуральные продукты молочник развозил рано утром, когда Люци сладко спал.

Факт беременности раскрылся случайно – никакого живота на третьем месяце беременности у Торна и в помине не было. Люциус заметил красивую коробочку с витаминами, выхватил ее у Торна из рук, желая самому угоститься необычным лакомством, ловко скользнул в сторону и случайно разобрал надпись на этикетке.

Скандал разразился грандиознейший. Закатив истерику, Люциус обрушил на Торна такой поток грязных оскорблений и обвинений, что ошарашенный напором бедолага вынужден был запереться в одной из ванных комнат. Но даже тогда охрипший от воплей разъяренный Люциус не оставил его в покое, выкрикивая угрозы через дверь:

– Ублюдок! Да как ты смеешь? Ты тут вообще никто, ничтожество, если надеешься через постель хозяина пролезть к власти, родив ему беспородных щенков, ничего у тебя не выйдет! Только выйди, я тебя мигом изживу! Громила уродливая! Как тебе вообще удалось соблазнить Ирвинга? Небось опоил его или силой к кровати привязывал? Дылда деревенская! И не мечтай, что станешь любимчиком, ничего тебе не светит! Я раскрою Ирвингу глаза на твое коварство, гад! Я ему все про тебя расскажу! Еще неизвестно, от кого у тебя щенки, на тебя же вообще никто не польстится, ты любого альфу массой задавишь! Только и знаешь, что жрать, проглот-нищеброд!

Ирвинга дома не было, и взволнованный Адриан распорядился правом первого мужа – вызвал пару крепких альф из личной охраны и приказал увести Люциуса в его комнаты и не выпускать до вечера. Люциус от этого взбесился еще больше:

– А ты, немощь бесплодная, какого черта лезешь? Что, тоже корыстный интерес имеешь? Может, сам усыпил Ирвинга зельями и подложил под него своего верного припевалу?! На что надеешься, развалина? Одной ногой в могиле, а все интригуешь? Ну, погоди, я и до тебя доберусь!

Люциус орал, брызгал слюной, пытался колотить по всему подряд своими крохотными кулачками, а когда его заперли в малой гостиной, улизнул из дома через окно.

Поздно вечером, когда утомившийся Торн уже спал, а обеспокоенный Адриан пил вечерние лекарства, Ирвинг вернулся домой с беглецом под мышкой – Люциус ухитрился сорвать важное совещание, ворвавшись в офис в разгар рабочего дня.

Виновник переполоха на памяти Адриана впервые выглядел присмиревшим – точь-в-точь, как нашкодившая и поджавшая хвост шавка.

– Боже! – поразился Адриан. – Ирв, что ты сделал?

Ирвинг скрипнул зубами:

– Сдернул с него штаны и публично выпорол прямо при партнерах и членах совета. Не мог же я допустить, чтобы этот засранец испортил мне репутацию! Пришлось сделать вид, что у нас такие ролевые игрища.

Адриан прижал пальцы к губам и хихикнул:

– Потрясающе! Я тобой горжусь. И что теперь?

Люциус пронзительно шмыгнул носом и жалким, дрожащим голосом пообещал:

– Я вам еще покажу! Вы все у меня пожалеете!

Ирвинг встряхнул его легонько и поставил на ноги:

– Забыл, что тебя в таком случае ждет?

– Ты не посмеешь, – пробормотал Люциус.

– Почему это? Право у меня есть.

– Ты не посадишь меня за решетку!

– А, по-моему, тебе будет полезно, – вмешался Адриан, мгновенно догадавшись, что за наказание имелось ввиду.

В воспитательных целях особо строптивых омег рекомендовалось принудительно переводить в звериный облик и запирать в клетках. Жестокий способ, к которому частенько прибегали в средние века, но практически забытый современниками.

– У меня после обращения всегда ногти ломаются и приходится заново делать маникюр. И волосы становятся жестче, – заныл Люциус. – И вообще… Я неприспособленное к трансформации создание, она отнимает кучу энергии. Вон, дуболома своего обращайте! А то что-то я до сих пор не видел, какой дворняжкой он становится.

Люциус задел за больное – Торн до сих пор ни разу не обращался.

– Будешь много трепать языком или еще хоть раз посмеешь косо посмотреть на Торна, устрою тебе такую головомойку, что сам пожалеешь, – пригрозил Ирвинг.

Люциус недоверчиво скривился.

– Ой, да ладно…

– Например, пострижем тебя налысо, – вкрадчиво добавил Адриан.

Нижняя губа у Люциуса испуганно задрожала, а глаза округлились от ужаса – такого изощренного коварства он не ждал.

– Нет! Нет, я… я буду хорошо себя вести! – пискнул он.

– Отлично. Тогда чтобы в ближайшие дни я тебя не видел и не слышал, – кивнул Ирвинг и повернулся к первому мужу: – Адриан, на два слова… Валлиант снова предлагает сомнительный контракт, хочу показать тебе расчеты. Ты не сильно устал?

Решение о переезде за Пролив ознаменовалось очередной истерикой и повторным побегом Люциуса из дома. На этот раз отчаяние омеги было вполне обосновано – Люциус привык к шуму и блеску городской жизни, а на Островах развлечений было еще меньше, чем в самых захудалых провинциях континента. В столице он хотя бы время от времени выходил в свет и состоял в нескольких пафосных омежьих клубах, а за Проливом приемы организовывались хорошо, если дважды в год, а до ближайших соседей надо было ехать верхом несколько часов.

На этот раз его искали целых три дня и вернули домой при помощи альф из Службы Спасения, не очень-то довольных такой бессмысленной тратой времени.

– Обычно к нам обращаются в действительно серьезных ситуациях, – недовольно сообщил командир отряда Ирвингу. – А ваш пацан, похоже, прекрасно проводил время, даже прическа уложена волосок к волоску.

Пьяненького Люциуса, блаженно лепечущего что-то о высшей справедливости, обнаружили в парке, и непохоже было, что он ночевал на улице две ночи подряд.

– Когда протрезвеет, допрошу паршивца! – сердито бурчал Ирвинг, собираясь в крупный торговый центр.

Отъезд планировался со дня на день, и еще предстояло закупить огромное количество всего необходимого. Адриан хмурился, изучая длиннющий список, Ирвинг почему-то нервничал, и лишь Торн лучился привычным спокойствием и надежностью.

– Ты нормально себя чувствуешь? – в который уже раз уточнил Ирвинг.

– Превосходно.

– Как малыш? Пока не шевелится?

– Ирв, не будь идиотом! – фыркнул Адриан. – Тебе миллион раз уже объясняли, что еще рано. Толчки будут ощущаться только в следующем месяце. К тому же там может быть не один ребенок, а несколько, сердцебиение очень неровное.

– Это точно не аритмия?

Адриан закатил глаза:

– Я попрошу Брюса увезти тебя подальше и спрячу Торна до самых родов. Чтобы ты не переживал.

Торн нахмурился:

– Не надо меня прятать. Ирвинг будет еще больше волноваться.

– Да уж, вы стоите друг друга! – махнул рукой Адриан.

В торговый центр поехали привычным составом, с водителем и охранником. Охранник, прихваченный больше для статуса, ходил рядом, высокомерно поглядывая по сторонам, недовольного, но не смеющего роптать водителя Адриан беспардонно нагружал пакетами.

– Куда столько? – возмущался Ирвинг, вынужденный разделить ту же участь.

– Подушки мы и через интернет сможем заказать, постельное белье тоже, но вот таких чудных пледов на Островах точно не достанешь! – терпеливо пояснял Адриан. – Они верблюжьи, мягкие и теплые.

– На островах полным-полно овец, и местные пледы в три раза толще и теплей! – пробовал протестовать Ирвинг.

– И в три раза тяжелее. Знаю я пледы из овечьей шерсти! Надо прихватить легкие, верблюжьи! И в посудный отдел обязательно нужно зайти, без специальных чугунных казанков повар не сможет готовить плов.

– Они же тяжеленные! Давай закажем доставку на дом?

– Давай. Но выбрать надо не по сети, а прямо здесь, потрогать, посмотреть, оценить толщину днища и стенок.

Нагруженные покупками, на парковку они выбрались только часа через четыре. Первым шел охранник, за ним везли две битком набитые тележки водитель и Ирвинг, Торн задержался, завернув в туалет, и Адриан плелся последним, пытаясь удержать в руках и свои, и его пакеты.

Покушения в разгар дня не ожидал никто, но, как оказалось, место и время нападающими были выбраны удачно. Полупустая площадка парковки просматривалась идеально, торговый центр с его многочисленными покупателями остался за спиной, – машину Ирвинг приказал припарковать сзади, у запасного бокового входа, он не любил центральные ворота, – и бесшумные массивные болты с заостренными наконечниками поразили цели, не вызвав никакого переполоха.

Охранник умер сразу. Водитель еще успел вскрикнуть и толкнуть тележку вперед, туда, где мелькнула быстрая тень, но тут же получил второй болт прямо в голову и обрушился на асфальт, разбрасывая в стороны руки. Это только в кино раненые каскадеры медленно и красиво падают с третьего дубля. На деле все произошло почти мгновенно. Ирвинг почувствовал обжигающую боль в груди, споткнулся, стал разворачиваться в сторону захрипевшего Адриана, и осел, полускрытый тележкой. Кровь, моментально пропитавшая одежду, закапала вниз, стекая по неровности в ямку и образовывая лужицу. Почему-то стало холодно. Опираясь на локоть и превозмогая боль, Ирвин повернул голову к Адриану и увидел, как тот пытается подняться и сказать что-то.

На губах у первого мужа пузырилась кровь. Рука тянулась к поясу.

– Торн… – прочитал он по губам.

Точно. Торн. О, господи!

В их сторону уже шли, но отказывающий слух улавливал лишь неразборчивые слова и тяжелую поступь двоих или троих, тех, кому наверняка было приказано стрелять на поражение, и кто должен был прямо сейчас их добить.

– Прости, – обессилено прошептал он Адриану, чувствуя, как уплывает реальность.

Отъехала в сторону бесшумная дверь торгового центра. Ирвинг вскинул голову.

Торн, его наивный, добродушный, притащивший позавчера в дом облезлого бездомного котенка Торн ошеломленно смотрел на него широко распахнутыми глазами, не отводя взгляда.

– Беги! – собирая все силы, попытался крикнуть ему Ирвинг.

Из горла вырвался лишь слабый хрип, но Торн понял. Миг – и до него дошло все.

Вот только рванулся он совсем не назад, спасая себя и зовя на помощь, а вперед, навстречу убийцам, взревев нечеловечески на всю парковку и яростно оскаливаясь.

Ирвинг никогда еще не видел столь ужасающей и одновременно прекрасной трансформации. Без влияния луны, прямо на ходу, разрывая одежду, тело Торна менялось, обрастая шерстью. И как же Ирвинг ошибался, предполагая его вторую ипостась медведем! Не было в нем ничего неуклюжего и косолапого. Оригинальный ген превращал Торна в настоящего монстра: огромного и смертоносного, похожего на помесь быка и кавказской овчарки. Стремительного, разъяренного, пылающего праведным гневом. Видимо, от такого поворота событий опешили даже бывалые наемники: заорали басом, заверещали фальцетом, но успели-таки выпустить еще три болта. Все три ударили Торна в бок, но лишь замедлили, а не остановили расправу. Торн пролетел мимо Ирвинга гигантским прыжком, оставляя после себя дорожку из брызг крови. Несколько упало совсем близко.

Со своего места Ирвинг не мог ничего видеть, но слышал хруст костей и предсмертные крики, чудовищный рев и где-то за всем этим, очень далеко, пронзительные звуки сирены. Свернувшийся клубком Адриан, кажущийся сейчас совсем маленьким и почему-то трогательно костлявым, смотрел перед собой остановившимся мертвым взглядом, а в глубине парковки ревел от боли и ярости его младший муж, бесстрашный малыш, любой ценой решивший покарать тех, кто обидел его любимых людей.

Пригрезилось Ирвингу или он и впрямь в последний миг заметил голубые огни машин службы спасения, он не знал. Все заполонила темнота.

Ирвинг очнулся в больнице, на жесткой неудобной койке с белоснежным накрахмаленным бельем. Сбоку надрывно пищали приборы, неимоверно болела туго перетянутая бинтами грудь. Он открыл глаза, нащупал под пальцами кнопку вызова персонала и не без труда нажал. Показалось, что на это простое действие ушли все силы.

Медбрат прибежал практически моментально – молодой симпатичный омега, блондинистый и сероглазый.

– Все хорошо, – быстро сказал он. – Вы пробыли в реанимации пять дней, но сейчас угроза жизни позади. Вы поправитесь. Только не сразу, поэтому, пожалуйста, не пытайтесь встать, не шевелитесь и скажите, если захотите пить.

– Пить, – выдавил Ирвинг.

Голос был похож на воронье карканье.

Медбрат быстро подал стакан с кисловатой от витаминов водой и заботливо приставил к губам Ирвинга соломку:

– Вам очень повезло, что старший муж успел сразу нажать тревожный вызов. Еще несколько минут, и спасти вас точно бы не удалось. Вы потеряли слишком много крови.

– А он…

– Не выжил, к сожалению. Слишком изношенный организм, он бы в любом случае не справился с полученной травмой.

Ирвинг прикрыл глаза. В некотором отношении Адриан был настоящим параноиком, зацикленным на ответственности. Надо же, держал на быстром наборе номер службы спасения! И даже как-то сумел дотянуться и позвонить. Мир его зверю в загробном лесу!

– Вам сейчас стоит немного поспать, – тем временем посоветовал омега. – Скоро снова приедут из полиции и ваш юрист. У них очень много вопросов, а вы еще совсем слабы.

– Нашли… кто… заказчик? – прохрипел Ирвинг.

Медбрат пожал плечами:

– Нам же ничего не говорят. Мы только за ваше здоровье отвечаем. Но, судя по суматохе, дело серьезное.

Еще бы! Покушение на главу клана фон Дрейков, да еще накануне подписания ряда важных договоров и стратегически важного переезда! Да у главы отдела расследования стул под задницей гореть должен. Это же сенсация года.

– Журналистов сюда не пускают, но под окнами целая группа дежурит, – словно читая его мысли, посетовал омега. – Наворотили вы дел!

Почему «наворотил» он, Ирвинг не понял, мысли путались, и он просто закрыл глаза.

А второй раз очнулся уже вечером, определив время суток по сумраку за окном. В кресле у стены дремал Курт, их клановый юрист, придерживая ладонью раскрытый планшет.

– Курт! – слабо позвал Ирвинг.

Тот легко вздрогнул и тут же сонно заморгал:

– Ты очнулся? Слава богу! Представителей власти я отослал прочь, но завтра они снова явятся. Надо обсудить, что делать дальше…

– Заказчика нашли?

– Да. Не поверишь, – под боком змею пригрели. Это Валлиант.

Ирвинг вздохнул. Что ж, следовало ожидать. На него покушались уже не раз, но впервые так явно и успешно.

– Кто навел?

– Да твой Люцик и навел. Без злого умысла. Ты, наверное, еще не в курсе, но он когда сбежал, к Валлианту подался. Вроде бы запомнил его у тебя в офисе, и показалось ему, что у Валлианта добрые глаза. Ну да, конечно, со смеху помереть можно! У Валлианта – и глаза добрые! Скорее уж член самый вставший. Я ж там был, видел, как Валлиант в зале заседаний Люциуса взглядом пожирал. Разумеется, он рад оказался приютить твоего красавчика. Все у него узнал, все выспросил, смекнул, что вы активно занялись закупками, и приставил слежку. Я думаю, он после твоей трагической кончины Люциуса бы себе забрал. Не официально, конечно, любовником на содержании или в качестве гуманитарной помощи, но видно глянулся ему твой шельмец.

Ирвинг скрипнул зубами:

– Понятно.

– Все будет хорошо, – Курт наклонился и накрыл ладонью руку Ирвинга. – Я узнавал у врачей – прогнозы у тебя очень хорошие. И переезд не запрещен. Так что все в силе, как только почувствуешь себя лучше, запускаем новый проект. Производство на Островах в разы дешевле.

– Адриан…

– Организацией похорон уже занимаются, я распорядился. В фамильном склепе, правильно?

Ирвинг устало кивнул. Рядом с саркофагом Данко было еще много места, хватит и Адриану, и Торну, и – когда-нибудь – ему самому.

– Я… – в горле стоял ком, говорить было больно.

– Тщщщ, – Курт сжал его руку. – Тебе нельзя сейчас волноваться. Регенерация только запустилась, болты были отравлены ядом. Чудо, что удалось спастись. Ты еще легко отделался, а вот мужьям твоим катастрофически не везет. Или тебе с мужьями. Слушай, я догадываюсь, что ты снова собираешься носить траур, но время-то идет. Я слышал, что последнего мужа тебе Брюс подарил. Давай, пока ты в больнице, я тоже тебе омежку подберу, у меня в этом деле опыт большой и глаз-алмаз. Понимаю, что вопрос личный и ты вправе отказаться, но…

– Я откажусь. Не обижайся, Курт.

По лицу Курта скользнула тень.

– Как знаешь… Я от всей души! Тем более ты теперь без первого мужа, да и Люци…

– Хочешь – забирай его! Все равно на торги выставлю.

– Да я бы забрал, – с сожалением протянул Курт, – но пока идет следствие, не имею права. Его сейчас допрашивают, как причастного. Но потом – с удовольствием! Ты не передумаешь? Все ж такая красота!

– Как бы ты не передумал, пожив с ним неделю-другую. Предупреждаю сразу – обратно не приму.

– А я и не отдам. Отправлю его в свой охотничий домик, буду развлекаться на досуге.

Ирвинг кивнул.

– Есть хочешь? – поинтересовался Курт. – Тебе внутривенно вводят питательную смесь, но этого явно мало. У тебя и глаза запали, и щеки, а подбородок стал совсем острый – как у беркута. Выглядишь жутко.

– Не хочу. Ты ступай, Курт. Узнай, когда отсюда уйти можно будет. Меня, наверное, какой-то дрянью накачивают – все время спать хочу, а аппетита нет совсем.

– Странно. Тебе сейчас силы восстанавливать надо. Не переживай, я все узнаю.

Утром сразу после обхода к Ирвингу пришли представители власти – журналистов он принимать отказался наотрез, а от этих отбиться не удалось.

Двое крупных альф с пронзительными взглядами расположились по обе стороны кровати и подошли к делу с несомненным опытом. Расспросили обо всем, что он помнил, поинтересовались, были ли у него какие-то подозрения, что он думает о ситуации в целом, и лишь потом соизволили ответить на вопросы.

– Да, вина Валлианта Лорка доказана полностью, один из наемников остался жив и дал свидетельские показания. Нет, остальных буквально на части порвал ваш… мгм! третий омега. Оригинальная у него, однако, вторая форма! Мы ничего подобного давно не видели. Никогда, если честно. Жаль, что с ним так вышло. Нет, вашему второму омеге предъявлены серьезные обвинения и на поруки он отпущен не будет.

На этом месте Ирвинг разозлился:

– Люци, конечно, идиот, но я хотел бы воспользоваться правом наказать его сам. За природный кретинизм, длинный язык и половую распущенность, насколько я помню, статья не предусмотрена.

Сидящий ближе к двери альфа, которого Ирвинг мысленно назвал «правым», подался вперед:

– Боюсь, что все гораздо серьезнее. Мы учтем ваши пожелания при назначении меры наказания, но этот красивый омежка совершенно точно не вернется домой. Видите ли, допросы в отделе убийств проводят специально обученные альфа-следователи, и выглядит такая беседа как принудительная исповедь. Подозреваемые начинают рассказывать буквально все. Вот и ваш мальчик запел соловьем.

– И что такого он вам напел? – с вызовом поинтересовался Ирвинг.

– Все подробности о том, как на пару с домоуправом испортил тормозную систему в машине вашего бывшего второго омеги, чтобы занять его место, – резко ответил «левый».

Ирвинг вздрогнул. Это было уже слишком.

Данко, снова Данко! Яркие глаза, опушенные темными ресницами, ослепляющая улыбка, смуглая оливковая кожа и легкий нрав. Как можно было желать ему смерти?

– Вы уверены? – беспомощно переспросил он. – Выходит, авария и смерть Данко – не несчастный случай? Дело же закрыли почти сразу…

– Если бы не недавнее покушение, мы бы тоже так думали, не было никаких улик, – с сожалением сказал «правый». – Но теперь вашему омежке грозят либо принудительные пожизненные работы, либо безвозвратное превращение и содержание в зоо-отсеке.

– Первое, – тут же определился Ирвинг. – Я буду настаивать.

– Так хотите сгубить его на каторжных работах? – изумился «правый». – Он в рудниках и месяца не протянет.

– Я буду настаивать на общественном борделе, – мстительно сказал Ирвинг. – Люциус вечно жаловался на недостаток внимания и ласки и, как выяснилось, без стеснения мне изменял. Пускай потрудится на благо государства.

«Левый» одобрительно крякнул:

– Мы примем во внимание.

Оба альфы поочередно кивнули и почти синхронно поднялись со своих мест.

– До свидания.

– Выздоравливайте.

Ирвинг безучастно попрощался. Жить не хотелось вообще. Стимула не было.

Слишком много в последнее время навалилось, так много, что хотелось обернуться зверем, свернуться клубком и заснуть в холодном свете луны.

– Зайдите к нам после выписки, необходимо будет подписать кое-какие документы, – уже от двери через плечо бросил один из альф, судя по тону – «правый». – И бойца своего привезите. По делу его самоуправство проходит как самооборона в состоянии аффекта, но требуется уточнение деталей.

Ирвинг непонимающе моргнул. Нешуточная безумная надежда разгоралась где-то у него внутри – никто же не сказал прямо, что Торн погиб, Ирвинг слышал только соболезнования и намеки. Но как он мог выжить – смертельно раненый, один против троих?

Он так сильно вдавил кнопку вызова персонала, что чуть было ее не сломал.

– Что? – ворвался в палату вчерашний медбрат. – В чем дело? Вам плохо?

– Мой… мой третий муж… Он здесь?

Лицо омеги омрачилось.

– Да. Мне очень жаль…

– Он жив? Что с ним?

– Боюсь, ходить он больше никогда не сможет. У него полностью порваны левый бок и бедро, непоправимо повреждены связки, плюс многочисленные переломы ребер, и одно из них прошло в легкое. Вдобавок на третьих мужей не оформляется специальная страховка, и никто не знал, согласитесь ли вы оплачивать восстановительную терапию, случай-то тяжелый, так что он на минимальном обслуживании.

Ирвинг побелел от гнева, верхняя губа у него дернулась.

– Мне необходимо срочно переговорить с руководством клиники.

– Да, конечно, я приглашу директора сразу же, как только он освободится.

– Где лежит Торн?

– На первом этаже, в общем отделении.

– Переведите наверх, в отдельную палату. Немедленно. Возьмите анализы, проведите полное обследование, назначьте все, что нужно. Все расходы я покрою. И… погодите, мне же уже можно вставать?

– Нежелательно, – уклончиво ответил омега.

– Неважно. Отведите меня к нему! Сейчас же!

Медбрат поколебался, но протестовать не стал.

Торн лежал в крохотной палате, больше похожей на кладовку с квадратным окошком под самым потолком, и на своей железной койке с пожелтевшим бельем выглядел еще более нелепо, чем когда-то на торговых помостках. Весь скрюченный, скособоченный, с отекшим глазом и синяком в пол лица, он вызывал такую острую щемящую жалость, что Ирвинг вынужден был ухватиться за дверной косяк, чтобы устоять на ногах.

– Осторожнее… пожалуйста! – поддержал его под руку медбрат.

– Ирв! – при виде Ирвинга лицо Торна озарилось ясной улыбкой. – Я так волновался! Мне не сказали, что с тобой и Адрианом, и я больше всего боялся… Ох!

Он неловко повернулся и застонал. По лицу прошла судорога боли.

– Не надо шевелиться, – Ирвинг доковылял до койки и примостился на краю. Повернулся к медбрату: – Оставьте нас.

– Я пока найду директора, – сориентировался тот.

Ирвинг нащупал руку Торна и крепко ее сжал:

– Я видел, как ты превратился.

– Да… Ужасно, правда? Мне очень стыдно.

– Ничего подобного. Ты был невероятно хорош. Если бы не ты, меня бы добили.

– А Адриан?

Ирвинг печально покачал головой.

– Мне очень жаль…

Они помолчали. Торн отвел взгляд и упорно рассматривал теперь грязно-желтую стену и тонкую расходящуюся вверх трещину. А Ирвинг смотрел на Торна, на его, оказывается, такие длинные совсем светлые ресницы, на четко очерченные губы с аккуратно вырезанной верхней и пухлой нижней, на подбородок с ямочкой, и поражался тому, как мог не замечать раньше всей этой красоты.

– Не продавай меня сразу, пожалуйста, – пробормотал вдруг Торн.

– Что? – не понял Ирвинг.

Торн повернул к нему избитое лицо:

– Если ты продашь меня сейчас, новый хозяин захочет избавиться от детей. Я знаю: шансов, что я сумею нормально родить, немного, но они есть, и я очень постараюсь. Ты же хотел детей, правда? Врачи сделали УЗИ, сказали, что их двое и что ни один плод не пострадал. Ты сможешь продать меня потом, позже, а малышей воспитать, как хотел вначале.

Ирвинг решительно ничего не понимал.

Торн умоляюще вглядывался ему в глаза, нервно облизывал губы и нес какой-то бред:

– Я понимаю, что уже ни на что больше не гожусь, и что на лечение и содержание потребуются деньги, но я не буду бесполезен. Смогу помогать на кухне или отработать как-то иначе. И я не буду много есть, перееду во флигель к прислуге, вообще не стану тебя беспокоить, только дай доходить беременность, а потом уже делай что хочешь! Пожалуйста, прошу тебя!

– Ты о чем, о, господи! – воскликнул Ирвинг, подаваясь вперед и крепко притискивая к себе Торна.

Тот дернулся, болезненно заскулил сквозь зубы, и Ирвинг, слегка ослабляя объятья, задушено прошептал:

– Я никогда и никому тебя не отдам, слышишь! Мы тебя вылечим, обязательно. Ты получишь статус первого мужа и все самое лучшее, что только смогут предложить врачи. Я обеспечу самый дорогой и качественный уход. Тебе не надо ни о чем беспокоиться.

– Ирв… – Торн немного отстранился. – Ты головой ударился?

Ирвинг снова ничего не понимал.

– Или тебе просто не сказали? Ну да, конечно, – Торн криво улыбнулся. – Ирвинг, я – калека. Это навсегда. Я даже разогнуться теперь не могу, а первые два дня вообще ходил под себя. У меня почка отказала – последствия яда нижнего болта. Мышцы раскурочены, одна нога теперь почти нерабочая. Я больше не тяну на мужа, даже на самого младшего. Я – списанный материал.

– Не пори чушь. Все это неважно.

– Меня невозможно вылечить.

– Для меня нет ничего невозможного.

Торн скептически покачал головой, и тут тягостную сцену прервало появление директора клиники.

– Господин Ирвинг фон Дрейк? Рад с вами познакомиться. Давайте пройдем в более подходящее для беседы место…

Час спустя Ирвинг гневно орал в телефон на Курта:

– Да мне плевать, что там будут болтать в Высшем Свете, мы все равно переезжаем, и они первыми приползут ко мне за новыми контрактами! Я не хочу других мужей, я хочу этого! Он носит моих детей. Он спас мне жизнь. И нет, это не благодарность, а совсем, вот совершенно другое. Сам ты идиот! Плевать – пусть думают, что я спятил, но первым мужем будет только Торн. Да, первым и единственным. Это мое последнее слово. Курт, хватит уже находить препятствия, найди лазейку! Нигде прямо не сказано, что статусы первых мужей запрещены невысокородным, я знаю одного парня в сенате, у него первый муж из питомника. Вот и у меня будет исключение! Исключительное исключение. Нет, я не передумаю. Пусть. Согласен. Да, я готов уехать туда на полгода и в курсе, что лечение экспериментальное и баснословно дорогое, но они обещали результаты, а остальное не имеет значения. Еще раз повторяю: это неважно, важен только Торн! Мне отдали его историю болезни и написали все рекомендации, при помощи специальной терапии его можно будет поставить на ноги. Да, отдаю себе отчет! Хорошо, приезжай.

Эпилог

Никто давно уже не удивлялся тому, что десять лет назад клан фон Дрейков перебрался за Пролив. Им принадлежали семьдесят процентов всех Островных Земель, включая Вересковую долину, испещренные прибыльными шахтами Рудиевы горы и Лазурное побережье. Ирвинг фон Дрейк входил в десятку самых богатых и влиятельных людей Северного Полушария. И, что поразительно, до сих пор жил отшельником даже не в величественном фамильном замке, возвышающимся у подножья Змеиного Пика, а где-то за Серым Кряжем, в закрытом и охраняемом лучше президентских дворцов поместье на плоскогорье.

Поговаривали, что много лет назад произошла страшная трагедия, и фон Дрейк в одночасье лишился всех своих омег. Еще ходили слухи о несчастной любви и каком-то немыслимом предательстве. Нашлись свидетельства того, что в бурной юности фон Дрейк был тем еще ходоком и разбил множество сердец, даже увел жениха у какого-то влиятельного барона.