Текст книги "Время жить (СИ)"

Автор книги: Аlushka

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

***

`Магнолии в этом году цвели особенно пышно, – вдоль забора тянулись целые ряды кустов с нежными белыми и розовыми бутонами, ошеломляющие своей изысканной красотой. Соседи восторгались, редкие туристы восхищенно фотографировали, мать гордилась, и только Стиву это великолепие доставляло сплошные неприятности – у него была аллергия на пыльцу.

– Милый, тебе не холодно? – поинтересовалась няня и поправила плед, будто он был ребенком.

– Нет, Миллисент, все отлично, – вежливо ответил Стив и чихнул. – Можно я порисую за мольбертом?

– Ваша матушка считает, что это слишком рискованно. Вы еще не оправились от болезни, а на крыльце сквозняк.

Стив натянуто улыбнулся:

– Хорошо, тогда отвези меня к старой беседке, я отдохну там.

Няня с ворчанием покатила инвалидную коляску по посыпанной гравием дорожке:

– И почему вы так любите эту часть сада? Здесь вечно не прибрано, садовник не успевает смести листья, да и кусты не подстрижены как должно, а уж эти старые яблони давно пора вырубить!

– Нет! – категорично возразил Стив. – Они мне нравятся!

Яблони, посаженные еще во времена молодости его покойного деда, выглядели до жути таинственно. Кряжистые толстые стволы, раскидистые кроны… Они давно уже толком не рожали, но мать отказывалась менять здесь что-либо из чувства сентиментальности, и Стив был ей за это благодарен.

– Спасибо, Миллисент, ты можешь идти, – чопорно сказал он и, увидев поджатые в неодобрении губы няни, добавил: – Через полчаса я не отказался бы от большой чашки чая. С медом.

– Как пожелаете! – тут же заулыбалась Миллисент. – И с куском пастушьего пирога?

– Пожалуй, – согласился Стив.

В конце концов, пирог он всегда мог скормить птицам.

Няня наконец ушла, оставив его в одиночестве, и Стив тут же вытащил из-под пледа припрятанный альбом и пачку карандашей. Бессмысленно «дышать воздухом, укрепляя силы», как рекомендовал ему семейный врач, было невыносимо скучно. А вот рисовать все вокруг, подмечая детали и акцентируя внимание на разных мелочах – необыкновенно интересно. К тому же, учитель по рисованию, приходящий к нему по вторникам, хвалил старание мальчика и советовал чаще тренировать руку.

Стив рисовал большой кленовый лист, лежащий на крае дорожки, когда на него упала чья-то тень.

– Миллисент? – испуганно встрепенулся он, пытаясь прикрыть тщедушным телом альбом.

– Кто такая Миллисент? Твоя подружка? – спросил из-за спины насмешливый голос.

– Нет, я…. – Стив вывернул шею и вытаращился на владельца пары внимательных темных глаз. – У меня нет подружки. А ты кто такой? И что делаешь на нашем участке?

– Разве трава, земля или воздух кому-то принадлежат? – философски спросил незнакомый мальчишка, засунув руки в карманы и перекатываясь с пятки на носок.

По виду ему было лет двенадцать-тринадцать, почти как Стиву, но выглядел он куда более крепким и здоровым, несмотря на оборванные штаны и заштопанную грязную рубаху с короткими рукавами.

– Вообще-то, земля принадлежит нам, – не растерялся Стив, и тут же переключился на другое: – Тебе что, совсем не холодно?

– Я же не неженка, чтобы сидеть под пледом в такую жару! – пренебрежительно фыркнул парень. – Я до первого снега босиком бегаю!

Действительно, смуглые ноги оказались босыми, а, судя по густому загару, незнакомец проводил на воздухе львиную долю своего времени.

Стив завистливо вздохнул:

– Хотел бы я так же!

– А почему не можешь? – тут мальчишка обратил внимание на кресло-каталку и без всякой деликатности поинтересовался: – Ты что, инвалид?

– Нет! – оскорбился Стив. – Просто недавно переболел тяжелой пневмонией, и врач рекомендовал беречь силы.

– То-то ты такой тощий и бледный! Таким и останешься, если всю жизнь будешь в коляске кататься, – ничуть не проникся бедами Стива парень и сунул ему под нос чумазую ладонь с обгрызенными ногтями. – Я – Баки. Хочешь яблоко?

Руку Стив охотно пожал, представившись в ответ, а вот от угощения тут же отказался, что Баки ничуть не смутило. Тот достал из кармана мелкое зеленое яблоко, судя по виду, подобранное где-то поблизости, потер его о штанину и смачно откусил.

– Вообще-то кисловато, но для меня и так сойдет, – с набитым ртом сообщил он. – Жрать ужасно хочется.

Стив кашлянул. Он бы ни за что на свете не стал есть что-то подобное, но критиковать вкусы этого смешного, но ужасно симпатичного мальчишки не собирался.

– Скоро няня чай с пирогом принесет. Хочешь? – робко поинтересовался он.

– Няня? – оторопел Баки и расхохотался во весь голос, запрокидывая голову и демонстрируя ряд жемчужно-белых зубов. – Тебе сколько лет, мелкий? Семь?

– Уже двенадцать! – насупился Стив.

Баки еще больше развеселился:

– И с тобой все еще возится няня?! Ну и ну!

– Миллисент живет у нас много лет, – Стив почему-то почувствовал желание оправдаться. – Она нянчила меня с детства, ну и сейчас помогает… по дому.

– Понятно, сопли тебе вытирает, – фыркнул Баки и смерил его пренебрежительным взглядом: – Не тянешь ты на двенадцать. Самому небось пирога мало достается.

– Ничего и не мало, – заявил Стив. – На двоих хватит вполне.

– Я много ем, – предупредил Баки.

– Значит, съешь все.

Тема разговора была исчерпана, и мальчишки уставились друг на друга с вполне понятным любопытством. Стив изучал нового знакомого пристальным взглядом начинающего художника: короткий нос, красиво изогнутая линия сложенных в вечной насмешке губ, темно-серые глаза, оттененные густыми ресницами и неказистая одежда. Сквозило в облике Баки что-то экзотическое и невыразимо привлекательное. Завораживающее.

– Ты цыган? – поинтересовался Стив, и покраснел, сообразив, что вопрос прозвучал невежливо.

– Неа, хотя отца совсем не знаю. Может, он и был цыган, – не обиделся Баки.

– А имя почему такое смешное?

Баки придвинулся ближе и легко запрыгнул на ограду беседки, принимаясь болтать ногами и продолжая обкусывать огрызок:

– Ну, вообще-то я Джеймс Себастьян Барнс, но друзья зовут меня Баки.

– А мы… друзья? – дрогнувшим голосом спросил Стив.

Друзей у него никогда раньше не было, но бог мой, как же он хотел подружиться хоть с кем-нибудь, а особенно – с этим замечательным открытым и веселым мальчишкой.

– Накормишь пирогом, посмотрим.

Баки спрыгнул вниз, откинул в траву огрызок и ловким движением выдернул альбом у Стива из рук.

– Отдай! – вскинулся Стив. – Это личное!

Баки на его возражения внимания и вовсе не обратил. Он листал страницы, и глаза его загорались восторгом:

– Ух ты! Здорово как! А вот эту тетку я знаю, молочница с нашей улицы. А это – булочник. Ты так классно рисуешь! Меня сможешь нарисовать?

Стив почувствовал, как его щеки вспыхивают от смеси смущения и довольства.

– Вообще-то у меня портреты еще не очень хорошо получаются, – скромно признался он.

– Значит будешь тренироваться на мне, – ничуть не огорчился Баки. – Сегодня после пирога и начнем.

– Ага, – согласился Стив и заулыбался.

Баки улыбнулся тоже, но потом нахмурился:

– Только будет лучше, если я спрячусь, когда придет эта твоя няня. А то вряд ли она меня одобрит.

Смерив нового почти-что-друга взглядом, Стив не смог не согласиться, что Миллисент его точно не одобрит. Но чувство справедливости заставило его запротестовать:

– Ты мой гость! Тебе не нужно прятаться.

– Меня сюда не приглашали, – с обескураживающей улыбкой заметил Баки. – Вот когда явлюсь через парадный вход в чистых башмаках, тогда и будешь принимать меня в гостиной. А сейчас лучше сделаем, как я говорю, – и он стремительно скрылся в кустах.

– Баки! – позвал Стив. – Баки, погоди!

Со стороны дома послышались шаркающие шаги Миллисент.

– Милый, я уже иду!

Старушка вечно путалась, то обращаясь к нему, как к ребенку, то начиная относиться, как к почти взрослому господину, но оставалась постоянна в одном – своей неукоснительной заботе о его благополучии. Поэтому вместе с чашкой исходящего паром чая принесла здоровущий кусок пастушьего пирога. Стив удовлетворенно усмехнулся: такой порцией Баки должен был остаться доволен.

– Баки! Баки, ты где? Ты что, в прятки решил поиграть?

– Дурак ты, мелкий, и не лечишься! – спрыгнув с забора с зажатой в зубах папиросой, Баки первым делом заботливо поправил на Стиве толстый полосатый шарф, и только потом сжал друга в объятьях.

– Привет! Я как раз лечусь. Но как только приехал, так сразу сюда, – задыхаясь от быстрой ходьбы, протараторил Стив, не в силах перестать улыбаться.

Они не виделись целых семь месяцев, хотя ему показалось, что значительно больше, и за это время Баки вырос и раздался в плечах еще сильней. Старая распахнутая кожаная куртка была ему явно коротковата, а штаны казались не по размеру большими, но одежда парадоксальным образом сидела на Баки неожиданно хорошо. Куда лучше, чем дорогое, шитое на заказ пальто на Стиве.

– Соскучился? – отстраняясь, с доброй насмешкой спросил Баки, и Стив в очередной раз вспыхнул от смущения.

Конечно, он скучал. Даже зачеркивал дни в календаре. Но признаваться в этом было почему-то неловко. Да и прижиматься к Баки, будто девчонка, упираясь макушкой в его подбородок – тоже. Но как же сложно оказалось отступить всего-то на шаг!

– Я тебе письма писал, – укоризненно сказал Стив. – Мог бы и ответить.

– Ага, – хмыкнул Баки, отбрасывая окурок в сторону. – Как ты себе это представляешь? Мне на курево денег не хватало, а одна марка на конверт стоит как две пачки папирос!

– Ой, – Стив в который раз почувствовал себя полным придурком. – Прости, я не подумал.

– Не будешь обижаться на меня за эфирное молчание, тогда прощу.

От теплой улыбки Баки даже сумрачный день показался Стиву куда более светлым и радостным.

– Но теперь я вернулся, и врачи обещают неплохие прогнозы. Так что всю зиму я здесь. Ты сегодня ничем не занят? Хочешь, пообедаем вместе, и я расскажу тебе про эту новую систему совместного обучения и лечения. Мне понравилось. Это вроде санатория, но с уроками и…

– Стив, не части, – хмыкнул Баки. – Времени еще масса, кроме того, я не говорил, что не читал твоих писем. Просто не отвечал. Но вполне наслышан и о гениальности учителя по рисованию, и о красотах местной природы. Хотя кое о чем ты умолчал. Как там у тебя продвигались дела с девчонками? Закадрил кого-нибудь? – и Баки игриво подвигал бровями. – Нам уже по шестнадцать.

Стив снова почувствовал на щеках предательский румянец.

– Да ну тебя, Бак, какие девчонки, когда я половину времени проводил на процедурах?

– Что, ни одного поцелуя не урвал? – искренне поразился Баки.

Стива обожгло иррациональное чувство обиды:

– Представь себе, нет. Мало кому понравится тощий астматик с рахитичным тельцем.

– Да брось! Ты себя недооцениваешь! – Баки снисходительно ухмыльнулся. – Захотел бы, давно завел бы симпатичную подружку. Я здесь времени не терял.

– Кто бы сомневался, – буркнул Стив.

– Хочешь, познакомлю с кем-нибудь? – искренне предложил Баки. – Можем устроить вечером двойное свидание, и если тебе понравится моя девчонка – уступлю.

Стив плотно сжал губы. Он ценил щедрость Баки, правда, ценил. Да только в отличие от друга, едва ли не с пеленок с легкостью очаровывающего противоположный пол и уже сейчас пользующегося репутацией настоящего сердцееда, совершенно девушками не интересовался. Он их не понимал, а некоторые, особо агрессивные особы его даже пугали. Поэтому вместо предложенного свидания с гораздо большим удовольствием провел бы время с другом наедине, рассказывая о своих впечатлениях и слушая о том, в какие еще истории Баки успел влипнуть за это время без него. С Баки было в стократ интереснее, чем с любой, даже самой красивой девушкой.

– Ну, так как? Пойдем на танцы?

– Я танцевать не умею, – попытался найти отговорку Стив.

– Да, брось! – на лице Баки мелькнуло недоверие. – Не может быть! У тебя же там были уроки хороших манер и все такое. Ты сам в красках расписывал.

– Именно. Если помнишь, танцы нам преподавал мистер Бигль, и от его жеманностей меня тошнило уже после пяти минут общения. Поэтому я счел нецелесообразным такую глупую трату времени. Все равно ничему толковому он бы меня не научил.

– То есть, ты прогуливал? – с восторгом уточнил Баки. – Тихоня и отличник Стивен Кристофер Роджерс прогуливал уроки? Я ушам своим не верю!

– Похоже, в кои-то веки я заслужил твое одобрение, – невесело хмыкнул Стив. – Только проблемы это не решает. Танцевать я не умею, и позориться не собираюсь.

– Я тебя научу! – гордо заявил Баки.

– Позориться? Спасибо, я и сам неплохо справляюсь.

– Танцевать, балбес! Угадай, кто лучший танцор в нашем районе?

– Баки Барнс, кто бы сомневался… – тоскливо протянул Стив, глядя в сторону.

Баки склонил голову на бок и прикусил губу:

– Ты что, стесняешься?

– Нет, что ты! Просто… я…

– Так в чем дело? Трусишь?

Стив вскинул голову:

– Конечно, нет! Но как ты собрался учить меня танцевать? И когда? И где?

– Да хоть прямо сейчас здесь, – пожал плечами Баки: – Например, вальс.

Он выпрямил спину, расправил плечи и, растопырив руки, будто сжимал в объятьях не слишком изящную партнершу, сделал несколько па по лужайке.

– Раз-два-три, раз-два-три… Как-то так, понял? Иди сюда.

– Что? – опешил Стив.

– Сюда иди!

Баки дернул его вперед, прижимаясь вплотную, положил безвольную руку Стива себе на плечо, обхватил за талию и сжал мгновенно вспотевшую узкую ладонь в своей.

– Сейчас ты за даму, потом я. Готов? И-ииии, начали: раз-два-три, раз-два-три… Стив, черт возьми, расслабься, тебя всего трясет. Раз-два-три. Сти-ив, ау, переставляй ноги! Ты же не собираешься отдавить своей партнерше туфельки?

Стив моргнул и прижался к Баки крепче. Ощущения, когда сильные руки друга вели его в танце, были восхитительными. А еще от Баки удивительно приятно пахло: смесью табака, кожи, свежего мужского пота и горьковатой травы. В сердце от этого щемило, в горле стоял ком, и Стив вряд ли был способен выполнять четкие указания Баки. Он и правую сторону от левой отличить не мог, только тяжело дышал да таращился на висевшую на одной нитке пуговицу и открытую в вырезе рубашки смуглую грудь.

– Нет, ты безнадежен, – вздохнул Баки пару минут спустя, подводя Стива к скамейке. – Спасибо за танец, леди, вы были очаровательно бестолковы.

– А? Что? – спохватился Стив.

– Танцы отменяются, мелкий. Вечером пойдем в кино. Ты же не против?

– Нет, Баки, конечно, нет! – заулыбался Стив и чуть слышно пробормотал: – Когда я тебе отказывал?

Иногда ему казалось, что для Баки Барнса он бы сделал все что угодно.

Весна в этом году выдалась ранней, но по утрам еще случались заморозки. Стива разбудил стук по стеклу и поток холодного воздуха, взметнувшего вверх занавеску и ворвавшегося в окно.

– Что такое? – заворачиваясь в пуховое одеяло, словно в кокон, и спуская ноги на прикроватный коврик, сонно пробурчал он, соображая, как это ухитрился так плохо закрыть раму.

– Стив, ты тут? – узкий серп месяца скрыл темный силуэт. – Можно к тебе?

– Баки? – Стив мгновенно подскочил к окну и принялся помогать другу забраться внутрь. – Черт! Давай руку! Как ты вообще сюда залез, второй этаж же!

Баки икнул и хрипло рассмеялся:

– Не дрейфь, Джульетта, Ромео так просто не сдается.

Он ввалился в спальню, стек на пол, прислоняясь спиной к стене, и только тогда до Стива дошло, что Баки вдребезги пьян.

– Боже мой! Чудо, что ты вообще не сверзился вниз в таком состоянии! Что случилось?

– Ни…ничего, – Баки снова икнул. – А что, я не могу навестить тебя, когда мне захочется? – пьяный обиженный Баки выглядел смешно и жалко, и у Стива сердце разрывалось, когда он смотрел на посиневшие от холода губы и замерзшие руки.

– Ты совершенно ледяной. Иди в постель, я спущусь в буфет, согрею чайник.

– Не надо! – несмотря на состояние, рефлексы у Баки работали отлично, он успел ухватить Стива за руку еще до того, как тот отстранился. – Просто побудь немного со мной, ладно?

– Баки, да что случилось-то? – Стив всерьез разволновался и попытался сесть рядом с другом на пол, но вовремя спохватился и закрыл окно. – Холодно. Пойдем лучше в кровать.

Баки без препирательств послушался, блаженно завалился на мягкий матрас, раскинув руки в стороны, и безмятежно рассмеялся. Кровать у Стива была поистине королевских размеров.

– Хорошо-то как! Не боишься звать меня в постель? Вдруг понравится, потом не выгонишь…

– Дурак ты! – вспыхнул Стив, с ужасом понимая, что зрелище расслабленного Баки на белоснежных простынях наверняка будет преследовать его долгими бессонными ночами.

А Баки вдруг завозился, сел, плотоядно облизнулся и хитро прищурился, глядя на Стива:

– Чего это ты покраснел, как институтка?

Стив замотал головой:

– Все нормально. Ты можешь остаться до утра, места тут хватит, а Миллисент не придет меня будить раньше девяти.

– За тобой все еще приглядывает эта старая карга? – добродушно фыркнул Баки.

– Не выгонять же ее? Времена сейчас непростые, а у Миллисент четверо внуков и дочь осталась без места.

Баки вдруг резко помрачнел, и Стиву показалось, что он догадался о причинах его состояния:

– У вас опять проблемы с деньгами?

Баки вздохнул:

– Мать совсем плоха. Отчим ругается из-за дорогих лекарств, хотя я и оплачиваю их из собственного кармана, а Макс сказал, что больше не сможет давать мне столько же работы, как раньше. И другого места не найти. У всех в округе сокращения.

Стив присел рядом и осторожно тронул Баки за руку:

– У нас полно облигаций и счет в Швейцарии. Я мог бы…

Баки выдернул ладонь.

– Когда это я что-то у тебя просил?

– Пирог. В день знакомства, – пытаясь смягчить гнев друга, шутливо напомнил Стив. – Послушай, для нас с матерью это полная ерунда. Ты вообще можешь переехать жить ко мне, если захочешь, она даже не станет возражать.

– Да неужели? – голос Баки звучал насмешливо. – И в качестве кого мне переехать?

Стив смутился:

– Моего друга.

Баки перекатился на бок, подпер рукой голову и посмотрел на Стива неожиданно прояснившимся взглядом:

– Рождерс, я иногда поражаюсь, как ты вообще выжил в этом мире? Ты же на сто процентов нежное тепличное создание. Такой трогательной наивности в нашей реальности не существует.

– Если ты о том, как я приехал в твой район в открытом автомобиле…

– И о том, как засветил бумажник, и как пытался подраться с Громилой Гарри. Ты вообще представляешь, что бы с тобой стало, не подоспей я вовремя? Ты же не умеешь драться, мелкий… Что тебя вообще занесло дальше вашего чистенького проспектика?

Стив обиделся:

– Я не ребенок. И за границей регулярно бываю.

– Ну да. В приличных домах отдыха, лечебницах и санаториях, где тебя облизывают с головы до пяток, – он снова пьяно рассмеялся: – Чистеньких, тощих розовых пяточек.

Стив перевел взгляд на собственные мосластые колени и узкие маленькие ступни, а потом посмотрел на разбитые ботинки Баки, в которых тот завалился на кровать.

– Сними обувь.

– Что?

– Я говорю, ботинки сними, белье испачкаешь.

– Ах, ну да! – Баки пошло усмехнулся и дернул ногой: – А ты мне помоги!

Он явно не ожидал, что Стив пожмет плечами и примется без тени брезгливости расшнуровывать ему шнурки и тянуть за сбитые задники.

– Я их утром почищу, – сказал Стив, устраивая оба ботинка под кроватью. – Грязные.

Баки смотрел на него, не проронив ни слова.

– Что? – Стив моргнул. – Пить хочешь? Или есть? Принести тебе что-нибудь с кухни?

– Воды, если не сложно, – хрипло попросил Баки, становясь непривычно серьезным.

Когда Стив вернулся. Баки уже спал, обняв двумя руками подушку и мерно похрапывая. Он снял рубашку, куртку и штаны, оставшись в открытой белой майке и черных трусах, и сдвинулся к самой стене, занимая как можно меньше места.

– Баки! – шепотом позвал Стив, ставя на столик поднос со стаканом молока и мясными пирожками. – Так ты пить будешь?

Баки не отозвался, и тогда Стив, помешкав, улегся рядом, укрывая их обоих одним одеялом. Отросшие на затылке волосы Баки курчавились на концах, ложились на шею крупными завитками, спина казалась невероятно уютной: широкой и теплой, словно предназначенной для того, чтобы прижиматься к ложбинке между лопаток губами. Стив втянул в себя резкий мужской запах с нотками виски и поморщился, – если б Баки только подозревал, какие порой грязные мысли крутились у него в голове, обходил бы его дом за три квартала и никогда не подал бы руки.

– У тебя все будет хорошо, Бак, – сказал Стив в пустоту. – Ты высокий, сильный, красивый. Не может быть, что бы тебя не оценили. Помнишь, в тире на ярмарке ты единственный из толпы выбил десять из десяти и выиграл огромного плюшевого медведя? Он до сих пор лежит у меня в сундуке. Мне кажется, стоит только захотеть, и весь мир упадет к твоим ногам.

Он замолчал и вдруг понял, что больше не слышит храпа.

– Баки? Ты не спишь?

– Я записался в армию по контракту. На пять лет, – мрачно сказал Баки, поворачиваясь.

– Нет! – Стив в отчаянии обхватил ладонями его лицо, вглядываясь в глаза. – Зачем? Из-за денег? Подожди, тебя не могли взять, тебе же нет восемнадцати!

– Послезавтра исполнится.

Стив помнил. Конечно, помнил! Он даже подарок уже приготовил – отличные современные часы с сверхпрочным корпусом, Баки такие обязательно должны были понравиться. Но из-за шокирующих новостей все это совершенно вылетело у Стива из головы.

– Баки, пожалуйста, прошу тебя, не надо, – он так вцепился ему в волосы, что Баки, должно быть, стало больно. – Прошу! Ради меня!

– Черт, мелкий, прекрати паниковать, как девчонка. Это мой шанс. Ты прав, я здорово стреляю, а у них обучают снайперов. Не забыл, в Европе война, так что я буду там полезен. Получу профессию, заодно и подзаработаю. Вернусь с победой, весь в орденах, и поведу тебя в кино.

– Баки, мне плевать на деньги, ордена и славу, я и без всего этого тебя люблю! Не уезжай, пожалуйста! – в отчаянии выдохнул Стив и с ужасом увидел, как застыло, закаменело на короткий миг лицо его друга.

А потом Баки притянул его к себе, стискивая в кольце рук:

– Иди сюда, мелкий, ты и сам не понимаешь, что говоришь.

Стив задрожал, пытаясь сдержать невольные рыдания:

– У меня никогда не было друзей, только ты. И ты – все, что у меня есть!

– Да, – подтвердил Баки. – Я у тебя есть. А теперь давай спать, а то наделаем глупостей и пожалеем потом утром. Я сегодня слишком пьян.

Стив снова вздрогнул, пряча лицо у Баки на груди и теряясь в догадках, о чем он говорит, а потом почувствовал – или ему показалось, – что Баки невесомо коснулся губами его макушки. Но ведь этого просто не могло быть!

– Спи, мелкий.

Когда Стив проснулся, Баки уже не было. Не было ни его куртки, ни ботинок, перемазанный землей подоконник оказался стерильно чист, а окно закрыто. И Стив бы даже решил, что все это ему только приснилось, но на тумбочке остался пустой стакан из-под молока, а подушка сохранила едва ощутимый запах волос Баки.

Стив уткнулся в наволочку носом, потерся пахом о матрас и длинно, мучительно простонал, чувствуя себя самым несчастным человеком на земле.

Стив недоверчиво посмотрел на медицинские бланки в своих руках, повертел в разные стороны снимок, и снова переспросил:

– То есть, вы утверждаете, что у меня рак мозга?

Врач cогласно кивнул:

– Самая ранняя стадия.

Стиву захотелось засмеяться. А что? Если плюс ко всему ему еще и психическое расстройство вменят, это никого не удивит. Вот только выглядеть он будет глупо. Несолидно. Впрочем, когда это он со своим ростом выглядел солидно?

– У вас список моих диагнозов хотя бы на страницу вмещается? – спросил он с коротким нервным смешком.

Врач открыл папку и пробежал взглядом по записям:

– Да. Но это не повод для шуток.

– Неужели? – совсем развеселился Стив. – Вы мой лечащий врач сколько уже? Пять-шесть месяцев? И до сих пор не помните, влезают ли мои болезни на одну страницу? Мне казалось, вы должны заучить их наизусть.

– Мистер Роджерс, я понимаю ваше состояние, но, пожалуйста, не горячитесь, – сугубо профессиональным тоном корректно попросил врач.

Он был каким-то знакомым маминых знакомых и имел отличные рекомендации. Но толку от его лечения не чувствовалось никакого, сплошные растущие счета. А теперь вот еще и это. Рак. Стиву порой казалось, что мироздание над ним издевается. Осталось включить в список чуму или чахотку, и будет полный набор.

– Ну и каковы теперь наши действия? Можете прописать лечение?

Врач кашлянул:

– Об этом пока рано говорить. Надо сделать предварительные анализы, более глубокое обследование, потом…

Стив вскинул ладонь:

– Довольно!

– Простите? – врач показался обескураженным. Это ему жутко не шло.

– Я сказал, хватит. Хватит с меня всего этого безумия, – Стив выхватил из его рук свою историю болезни и сунул ее в стоящий на полу кожаный портфель. – Вы уволены. Точнее, я сам от вас ухожу. Вот так.

Он решительно поднялся с места и зашагал к дверям. Врач тут же метнулся следом:

– Мистер Роджерс, подождите, это абсолютно невозможно! Вы не можете уйти…

Он говорил что-то еще, даже пытался хватать Стива за рукав, но тот не реагировал. Перед глазами будто пелена какая-то стояла. Прямо как в тот раз, когда Миллисент отпросилась к родственникам, мать уехала на званый вечер, а у него вдруг подскочила температура. И если б совершенно случайно не заглянул к Стиву Баки, кончилось бы все очень плохо, – он в тот раз здорово бредил, мало понимая, что происходит вокруг.

Баки… От Баки вестей не было уже третий месяц, и это страшно пугало. Они виделись в последний раз, когда Джеймс Барнс уже в новом звании прилетел в отпуск, и несколько дней пролетели, как одно мгновение. Стиву показалось, что, повзрослев и возмужав, его друг стал еще красивей, впрочем, по его мнению, у Баки никогда не было конкурентов. Босым мальчишкой или блестящим лейтенантом, тот всегда оставался для него совершенством.

Стив отдавал себе отчет в том, что это неправильно, что такая пагубная страсть не принесет ничего хорошего ни одному из них, но ничего не мог с собой поделать. Странно еще, что Баки ничего не понял, – Стив так часто его касался, так млел от одних лишь взглядов, что его влюбленность казалась очевидной. Должно быть, сработали стереотипы. Стивен Кристофер Роджерс сначала был послушным мальчиком, потом очень приличным молодым человеком, а для Баки вечно оставался «мелким» слегка занудным младшим другом. Такого было сложно заподозрить в чем-то непристойном. Правда, порой Стив ловил на себе очень странные взгляды, а пару раз Баки даже порывался что-то ему сказать, но Стив всегда успевал перевести тему. Он не мог потерять Баки, ни за что. И если уж нельзя было даже мечтать о чем-то большем, стоило сохранить хотя бы их дружбу.

Стив делал все, что мог, чтобы поддержать друга. Трижды в неделю писал ему письма и, даже понимая, что конкретно Баки это ничем не поможет, дважды отправлял на фронт небольшие партии гуманитарной помощи. Акции оружейного завода, в который он вложил часть капитала, продолжали расти, обогащая Роджерсов с каждым днем, и сейчас Стив готов был заплатить любые деньги, чтобы узнать о судьбе лейтенанта Джеймса Себастьяна Барнса. Увы, по обычным каналам сделать это было невозможно. Официально Баки, как солдат, не существовал, – его записали в секретную часть, а неофициальные источники ответа пока не давали. Теперь, может, и не успеют.

Стив грустно подумал, что стоит, пожалуй, написать завещание в пользу Баки, вот тот удивится, и вдруг увидел перед собой красочную афишу. «Наука или магия?» – гласила надпись, а дальше шел разноцветный шрифт и снова крупно: «Говард Старк смотрит в будущее!»

Стив закусил щеку. Проходя очередную процедуру, он слышал сплетни двух медсестер, обсуждающих несомненную привлекательность Старка и его сомнительный талант. Одна из них еще сказала, что Говард редкий шарлатан, но в паре с доктором Абрахамом Эрскиным действительно творит чудеса. Чуть ли не машину времени вкупе с живой водой изобретает.

– Эрскин, – пробормотал Стив, запоминая адрес. – Почему бы не попробовать?

На следующий день он купил билет на шоу, а после заглянул за кулисы.

Говард Старк сиял энтузиазмом и улыбками.

– Буду откровенным, – сказал Стив. – Мне нужно чудо. И не совсем от вас. Точнее, не только от вас. Но я готов полностью финансировать проект.

– Какой еще проект? – заинтересовался Говард.

– Тот, который с вашей помощью разработает для меня доктор Абрахам Эрскин. Видите ли, мистер Старк, мне двадцать два года, и я очень хочу жить. А природа, увы, этому противится. Так что скажете? Сможете мне помочь?

У Старка в глазах вспыхнули фанатичные огоньки:

– Думаю, стоит обсудить это подробней!

Они договорились поужинать в небольшом ресторане и, собираясь на встречу, Стив ужасно волновался. Он ожидал увидеть блестящего ученого, величественного и мудрого, способного на небывалые открытия, с гордой осанкой и пронизывающим взглядом. Примерно так выглядел его предыдущий лечащий врач. Иллюзии разбились очень скоро. Доктор Эрскин обладал заурядной внешностью: седые пряди топорщились вокруг обширной лысины, короткая борода пропахла табаком, а смешные круглые очки делали его похожим на старого филина. Он любил сидр, сигары и шоколадные эклеры. Но при этом все же оказался гением.

– Мы сделаем из вас суперчеловека. Солдата нового поколения, – пообещал Эрскин неделю спустя, по окончании тестов, которые, кажется, последние силы из Стива вытянули.

– Вообще-то, – скептически заметил Стив, раздраженно почесывая след от инъекции, – становиться солдатом я совершенно не хочу.

– Вы не патриот? – ужаснулся Старк.

Стив хмыкнул:

– Почему же, патриот. Но войну и насилие не переношу ни в каком виде. Я пацифист.

– Что ж, после сыворотки вы можете и передумать, – оптимистично заметил Старк. – Мы дадим вам новое тело, а уж оно повлияет и на сознание.

– Боюсь, Говард, вы не правы, – возразил Эрскин. – Сознание останется прежним и определит потребности тела. Возможно, мистер Роджерс станет народным героем. Величайшим спасателем в истории. Вы же любите помогать попавшим в беду и снимать с деревьев котят? – обратился он к Стиву.

Тот неуверенно кивнул. Как-то он попытался снять с дерева котенка, но бесславно повис на нижней ветке. Котенка в итоге спас Баки, но только после того, как снял с дерева самого Стива.

Баки. Все снова упиралось в Баки. Стив хотел жить ради него. И если понадобится ради Баки пойти на фронт, чтобы вытащить его с этой ужасной войны, он готов был сражаться. В конце-то концов, Баки тоже за него когда-то дрался. Кроме того, в этом году контракт Барнса истекал. Стив отлично помнил дату – через два месяца и пять дней пора было возвращать Баки домой. Это стоило любого риска.

Стив сидел за столом в огромном холодном кабинете и перебирал бумаги, приводя в порядок дела. Документы на имущество, копия завещания, распоряжение управляющему на ближайшие дни, чтобы тот ненароком не вложил свободные активы в акции несуществующих рудников. Кресло было неудобным: жестким и слишком большим для Стива, из окна сквозило, а предки на семейных портретах, развешанных по стенам, выглядели отстраненно и высокомерно, будто осуждали своего хилого недостойного потомка. Даже мать, которая искренне любила и жалела его, часто горько вздыхала, глядя на сына, и искренне считала его непутевым. Непутевым Стив не был, он отлично понимал, что делает, а за последние несколько лет, благодаря удачным финансовым операциям, увеличил капитал семьи почти втрое. Экономика нравилась ему значительно больше, чем покер, глупые балы, спортивные игры и прочие развлечения высшего света, а тот факт, что он не пользовался популярностью в определенных кругах и глупо мямлил, когда мать пыталась представить ему «подходящих девушек», ничуть Стива не огорчал. Его вполне устраивала роль недотепы и невидимки.