355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Altupi » Жестокий сентябрь (СИ) » Текст книги (страница 2)
Жестокий сентябрь (СИ)
  • Текст добавлен: 5 мая 2017, 09:00

Текст книги "Жестокий сентябрь (СИ)"


Автор книги: Altupi


Жанр:

   

Слеш


сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

Константин насладился им и, куснув напоследок, отстранил, взглядом поощряя действовать. Белкин, дразня, прищурился, между ровных зубов мелькнул кончик языка, он просунул пальцы под ремень его брюк, чуть потянул на себя… А потом оттолкнул, пока руки Железнова не обвились вокруг его бедер, не сорвали белье, пока его член не вошел внутрь без всякой подготовки.

– А мальчик вовсе не непослушный, – оттолкнув, Николай спрыгнул со стола, пошел к двери. – Сегодня вы ошиблись, Константин Евгеньевич. Что-то перепутали. Всё перепутали. Оревуар.

Он захлопнул за собой дверь, желая Железнову подавиться собственным членом. Хватит с него и на сегодня, и на все последующие дни. Возможно, он в чем-то неправ, раз сам бегал за историком и добивался его с долбаным упорством, но любому маразму есть предел и зримые границы.

***

Поднимаясь по лестнице, он слышал, как сзади открылась Костина дверь, и он вышел из кабинета. Белкин шел дальше, плевать он хотел на шаги за спиной и окрики: «Ник, подожди!» Чего ждать? Того, что Железнов, как баба, устроит сцену или, как мужик, начнет втирать, что все они полигамны? Лекции пусть читает в институте, козёл.

Ник врезался в танцующую толпу, несмотря на возросшее сопротивление, ускоряя шаг, цепляясь, распихивая, продираясь. Зная, что Джонни остался на берегу людского океана, остановленный нежеланием попасться на глаза своим студентам. Конечно-конечно, Филин сохранит всё в тайне!

– Эй, Бельчонок, куда пропал? – кто-то схватил его за руку.

Ник сфокусировал взгляд и увидел разноцветное от мелькающих лучей светомузыки лицо Сорокина, а вместе с тем, немного дальше… На балконе, скрытый полутьмой, держась за никелированные перила, стоял Костя и наблюдал за ним. Белкин поднял голову, встречаясь с ним долгим взглядом.

– Эй, Коль, – однокурсник потормошил его, – ты что – колес наглотался?

Белкин оторвал взгляд от Железнова, воззрился на Сорокина. В мозгу мелькнула внезапная мысль…

– Нет, нет, Илюх, я просто гулял, – Ник положил другу руку на плечо, и опять стрельнув глазами в сторону бойфренда, резко обхватил Сорокина за шею и, придерживая за затылок, впился в него губами.

Секунда. Две. Три. Четыре. Хватит.

Ник отпустил сопротивляющегося парня и, не собираясь ничего объяснять офигевшим одногруппникам, пошел дальше, к выходу. Ах да, он не заплатил за выпивку. Ничего, Джонни не обеднеет.

***

Сентябрьские ночи совсем не похожи на сентябрьские дни. Холод пробирает до костей, вынуждая кутаться в теплую одежду, чуть ли не надевать варежки и связанный бабушкой шарф. Полные бриллиантовых звезд сентябрьские ночи – первые подлянки неумолимо надвигающейся зимы.

Ник вышел на улицу, тело сразу покрылось гусиной кожей, так что куртка-то как раз сейчас не помешала бы, но он ее забыл взять из гардероба. Хрен с ней.

Приказав себе расслабиться и не думать о холоде, парень пошел вдоль памятников архитектуры, постройки века девятнадцатого, первой его половины. Все эти древности – теперь его профессия. На фига?

– Чёрт…

Последний трамвай ушел минут десять назад. Троллейбусы… Может, с ними повезет, на такси денег тратить не хотелось.

Троллейбусная остановка была в другой стороне, Нику пришлось развернуться.

– Не было печали…

Из ворот клуба выскочил Макс, завертел головой, увидел приближающего его.

– О, Белкин. Тебя-то мне и надо.

– Заезженная фраза, Совенок.

– Что? – слегка запыхавшийся Филин возник перед ним, вынуждая остановиться.

– Выкладывай, говорю, общественный транспорт не ждет.

– Слышь, Белка, что ты не сказал, что он педик? Ты ж по любому знал, он же твой репетитор типа.

– Слышь, Сова, был у меня один одноклассник, Михей, он тоже от меня всё время чего-то требовал, но он мне хоть друг был, а тебе-то мне с какого хера что-то выкладывать? Это его личная жизнь, неприкосновенная, как частная собственность. Усёк? Он тебе рассказал, вот и трахайся с ним, сколько в тебя влезет.

– Ладно, Ник, ты не подумай чего. Мне просто позарез надо не вылететь из универа, меня предки убьют. Ну, и у Железнова оказывается клуб свой, тачка приличная, квартира вон… Спонсор такой не помешает, в общем, как считаешь?

Ник хохотнул.

– А за голубизну тебя предки не убьют?

– Хватит херню городить. Нашел голубого!

– Один раз – не пидорас? Ну-ну.

– Эй!

– А ты не жди, иди к нему. Он там один остался, переживает. Раскрою тебе секрет: Константин Евгеньевич как раз сегодня с бойфрендом своим расстался. Утешь его.

– А кто у него бойфренд?

– Неважно уже, Максик. Иди. Желаю удачи, а то ведь и вправду из универа вылетишь. Фамилия у тебя такая, Филин, – вылетающая.

– Да пошел ты…

– Бегу уже: мой троллейбус…

Белкин побежал, успел войти и из окна помахал однокурснику рукой. Клёво, за один вечер настроить против себя всю группу – вы встречали большего идиота? Сто пудов, за идиота его и примут, когда он будет переводиться обратно на экономический факультет.

***

Ник сидел на кровати в своей комнате, думал, куда пойти перекантоваться пару ночей, пока опять общагу не дадут. Между ног стояла спортивная сумка, в которую он запихал почти весь свой скудный гардероб, то, что принес с собой. Вещи, купленные Железновым, оставил висеть в шифоньере.

Податься было особо не к кому, студенты – они и есть студенты.

– Марин, – он набрал номер той девушки, что познакомила ШутНика с Проказником-скоморохом. – Марин, прости, разбудил? Марин, понимаю, неуместная просьба, учитывая второй час ночи, но… Марин, спаси заблудшую душу. Можно мне у тебя переночевать, на коврике, в прихожей, в обнимку с твоей Найдой? Ага, поссорился. Приду, расскажу, если кофе еще угостишь. Спасибо, уже бегу.

Как некрасиво. Некрасиво, да. Она была влюблена в него, наверно, и сейчас самую малость. Иначе не пустила бы к себе беглеца.

Ник откинулся на помятое одеяло, мысленно поблагодарил ее. Если б не она, не случайность с нею связанная, он, наверно, еще нескоро бы встретил своего любимого историка, за которым проехал полстраны, променяв столицу на Сибирь. А встретил бы – совсем не так сложилось бы их общение, хотя – что уж там изменилось со школьной поры? «Ник, не прогуливай. Ник, учи уроки. Ник, не кури много».

Кстати.

Парень поднялся, вышел на балкон, поднял забытую там пачку «Лаки Страйк», закурил, выпуская белый дым в черную ночь.

Ничего не изменилось. Разве что появилось: «Ник, просыпайся».

Но этого ничтожно мало. Даже для двух мужчин.

А он уже мужчина, не подросток, ему двадцать, закон разрешает пить спиртное.

А Джонни не одобряет. Джонни говорит, что оберегает его.

Но тут не к чему придраться. Заботится. Готовит обед. Возит в универ и обратно. Делает подарки. Даже, трахает аккуратно. Гребаный писец!

Белкин придал окурку ускорения для встречи с землей. Сплюнул вдогонку.

Сколько раз еще Железнов искал экстрима в своем клубе, чтобы потом нежно гладить его в своей постели? Не надо быть семи пядей во лбу для понимания, что вот так сразу многолетним привычкам не изменяют. Зато изменяют бойфрендам.

Сердцу было больно, тут уж нечего храбриться и скрывать.

Прощать измену и изменять самому? Или давать измываться над собой? А вдруг Константин уже просто не может обижать его?

И он уже не ребенок, чтобы давать себя обижать. Не до пенсии ему же изображать растерянного школьника, разрешающего чужому дяденьке порвать свой любимый зад ради развлечения? Нет. Он симпатичный парень. Пусть небогат и родился в глухомани, но станет хорошим специалистом, пробьется, найдет любящего мужчину, и будет всё у них зашибись.

Белкин снова сел на кровать, стал застегивать молнию на сумке.

Звякнула в тишине входная дверь, щелкнул выключатель, в прихожей загорелся свет. Надо было уходить раньше.

========== Проспал ==========

***

Константин снимал пальто, вешал его в шкаф. Ник видел его силуэт сквозь матово-коричневое стекло двери, не знал, что предпринять, поэтому остался сидеть, так и не выпустив из рук бегунок замка.

Скоро дверь в его комнату бесцеремонно открылась. Джонни вошел, приблизился к кровати, положил рядом с Белкиным забытую в клубе куртку, потом уселся на край компьютерного стола. Гребаная, млять, привычка! Вдруг Ник понял, что сходит от этой долбанной привычки с ума, и от этих выразительных синих глаз за невесомыми очками, от косой мелированной челки, длинных волос, узкого, по-мужски красивого тела… Теряет рассудок…

– И ты утверждал, что я этого не дождусь?

Голос Железнова – совершенно ровный, чёртов учительский голос, специально их что ли учат так говорить? – вырвал парня из опьяняющей задумчивости.

– Чего?

– Избавиться от тебя.

– А! Теперь понятно! Значит всё это… в клубе, с Филиным… было устроено, чтобы избавиться от меня? – Коля поднялся на ноги, встал напротив него, скрестил руки на груди, дожидаясь ответа.

– Нет. Я не знал, что ты будешь в клубе и появишься в такой… неудачный… момент.

– Но ты рад от меня избавиться.

– Нет. Я не меняю своих решений. Я сам привез тебя к себе, и я хочу, чтобы ты жил здесь со мной.

– В качестве домашней зверушки?

Историк поднял бровь.

– А, кстати, белки бывают домашними?

Николай не сразу понял, что это ирония.

– Да пошел ты! – теперь он был по-настоящему взбешен. Этот долбанный педик, растлитель малолетних и всех подряд остальных, препод, вынуждающий студентов спать с ним за хорошие оценки… Этот кобель, не считающий нужным оправдываться за измену… Он еще насмехается над ним!

Ник развернулся, поднял сумку, кинул ее на кровать. Чёрт, надавать бы этому козлу по морде, разбить его пижонские очки и затолкать ему в задницу его длинный язык!

– Всё? Ты передумал уходить? Тогда, может быть, займемся сексом?

Железнов приблизился к нему сзади, скользнул ладонями по бедрам, паху, животу, толкнул на себя, провел лбом по плечу, томно выдохнул в шею…

– Сексом? Будет тебе – сексом! – Белкин завелся. Опять уступать этому извращенцу? Хренушки! Сейчас он ему покажет, каким должен быть секс между ними!

Он вырвался из объятий, оказался за Константином, схватил его за плечи, развернул к столу, толкнул вперед. Джонни не сопротивлялся, стал в позу, опираясь предплечьями о столешницу. Ник в пылу нервного возбуждения не успел удивиться подобной покорности. Он облапал бойфренда, расстегнул его джинсы и одним резким движением стянул их к коленям вместе с боксами. От вида любимой аппетитной задницы, более светлой, чем остальное тело, у Ника совсем крышу снесло. Член моментально встал, запросился на волю. Парень быстро освободил его, скинув с себя штаны. В голове еще шумел алкоголь.

А Железнов еще стоял, ждал, показывая ему свою пятую точку.

Белкин подошел, потерся об нее изнывающей плотью. Из горла вырвался слабый стон.

– Я давно хотел сделать это с тобой, Джонни… С того самого дня… в школе…

И только тут он заметил, что Константин снял очки и тихо смеется! Ярость затмила рассудок. Одна рука мгновенно обхватила его за талию, вторая дернулась к промежности, чтобы сразу войти в тесное тело, расширить его для себя. Отомстить.

– Сейчас ты у меня…

Вожделенный миг был уже близок, и Николай поверил, что сможет сегодня всё, но… Смех Железнова стал громче и раскатистей… как у злобного гения… Он, шутя, вывернулся из тисков, перехватил Ника за запястья, отбросил животом на кровать и навалился сверху.

– Уйди!

– Думал, со мной можно играться? – пальцы Константина вошли в него на сухую. – Да я не против, Белка, давай поиграем. Давно у нас не было клёвого секса.

– Придурок, блять, отпусти! Больно! – тело и вправду пронизывала боль: и от растягиваемого зада, и от сидящего на ногах Деппа, и от вывернутой назад руки.

– Матом ругаться нехорошо, тебя разве в школе этому не учили?

– Сука!

– Кричи, малыш, кричи.

Железнов бросил терзать его анус, отпустил вывернутую руку, но лишь затем, чтобы выпрямить ее и защелкнуть вокруг запястья кольцо наручников. Потом ловко стянул с себя кофту и футболку. Джинсы он потерял еще где-то в процессе.

Ник не собирался мириться, представлял, что сейчас произойдет.

– Отпусти! Неудобно!

– Потерпишь, – Константин надевал презерватив.

– Больно!

– Потерпишь, ты мужик, – он устроился между разведенных ног.

Член, горячий, в гладкой скользкой резинке уперся в кольцо истерзанных мышц, не желающих сегодня принимать чужую плоть.

– Хотя бы смазку возьми!

– Потерпишь!

– Задолба… А-а-а!

Железнов с удовлетворенным выдохом плавно втиснулся в его подготовленное нутро, раздвигая и заполняя собой всё узкое пространство. Не давая времени привыкнуть, Джонни начал двигаться, ничуть не жалея и не заботясь о его ощущениях. Джонни снова волновала только собственная похоть.

Белкин стиснул зубы, уткнулся носом в подушку. Все конечности быстро затекли, начали дрожать, внутренности противились насилию, но Константин упрямо продолжал вбиваться в него и впиваться пальцами в мясо. О наслаждении не было и речи, последние силы тратились на то, чтобы не заорать от боли. И не убить этого урода.

Железнов остановился, но не вышел из него.

– Тебе нравится?

– Пошел на хер, – прохрипел парень, распрямляя уставшую спину.

– Хорошо, я пойду, – препод опять начал двигаться, медленно, изящно, но всё же грубо. – Но послушай меня. Ты сам ставишь между нами барьеры. Обрати внимание: ты до сих пор зовешь меня Джонни или Константин Евгеньевич, словно семнадцатилетний школьник. Тебе самому надо меняться, Ник. Самому надо поверить, что ты вырос, что мы семья. Самому, Ник, – он усмехнулся, облизал губы. – Может, тогда я и разрешу тебе себя трахнуть.

Смешок на последних словах перешел в непроизвольный стон. Железнов толкнулся в него глубже и почти сразу замер. Через секунду напряженное тело расслабилось. Обжигающее спину дыхание стало спокойнее. Еще три секунды, и Белкин был свободен.

– И не надо говорить, Белка, что я тебя опять изнасиловал: ты же сам не хочешь, чтобы я ходил «налево», – Костя свесил ноги с кровати, когда повернулся к парню, в зубах оказалась неизвестно откуда взявшаяся сигарета. – А сейчас на горшок и в люльку. Завтра подумаешь над моими словами.

Чувствуя себя униженным, Ник смотрел ему вслед. Потом улегся на живот и закрыл глаза.

Скоро пришел Железнов, которого парень и не ждал в своей спальне, устроился рядом, по-хозяйски положил на него руку. От него веяло прохладой, табаком и жжеными листьями. Блять, он что – ходил на балкон обнаженным?

***

Свет еще не бил по глазам, но Ник понимал, что выспался. Странно.

Он перевернулся на другой бок: Джонни рядом не было. Значит, ушел в душ и скоро придет будить соню, начнет читать морали, торопить, а пока можно еще чуть-чуть поспать, выжать всю сладость из последних минут.

Белкин подтянул к груди одеяло, стараясь на это блаженное время не впускать в сознание всю хрень, что произошла вчера. Неподвижное тело может молчать о том, как ему плохо. Синяки, ссадины и зуд подождут до звонка будильника.

В квартире было тихо. Студента вдруг стала тревожить эта тишина. Он лежал уже достаточно долго, но Железнов не приходил, не поднимал жалюзи и не командовал подъем, не включал препода или заботливую мамочку.

Веки распахнулись сами собой, взгляд молниеносно устремился на окно. На улице была ясная погода и, судя по пробивающимся сквозь щели лучикам, было далеко не раннее утро. Рука схватила мобильный, подняла.

– Твою мать!

Ник вскочил с кровати, не соображая, что сначала делать. Было чертовых девять тридцать пять! Он проспал! Этот долбанный препод не разбудил его! Устроил, сука, подлянку! Устроил – потому что сейчас началась вторая пара и как раз у него!

Белкин вытащил из шкафа носки и стал надевать. Чёрт! Он же ночью не сходил в душ, и сейчас был весь перепачканный спермой и даже кровью, и к тому же вонял потом.

С раздражением Ник стянул носки и побежал мыться.

Сушить волосы, завтракать – а больше вы ничего не хотели? Этот красавчик желает, чтоб он опоздал на его пару, чтоб потом поиздеваться? Обойдется! Не нравится, что зовут его Джонни? Тогда дождется, ей-богу.

Николай собрался и впопыхах выскочил на улицу. «Аудюха» не ждала его у подъезда, пришлось пробежаться до остановки и втиснуться в мелкий китайский автобус.

В университет он вбежал, когда на часах было десять сорок две. До звонка оставалось восемь минут.

Рывком распахнув дверь, Белкин шагнул в аудиторию. Все взгляды направились на него. Людей собралось уже много. Железнов, как всегда, сидел на краю огромного преподавательского стола. Он замолчал на полуслове. Брови нахмурились, но глаза за стеклами очков усмехались.

– Николай Белкин, почему вы опоздали? – незамедлительно последовал вопрос.

Зараза, издеваешься? Хочешь, что б я начал выдумывать отговорки, что заболел, выполнял сверхважное государственное поручение и тупо проспал. Ага, кто бы спорил, проспал.

В группе воцарилась тишина, с редкими смешками. Ник пожал плечами и двинулся дальше, к своему месту. Проходя мимо Константина, притормозил.

– Ты сам меня не разбудил, милый, – и коротко чмокнув в уголок губ, Белкин пошел к парте. Довольный выходкой, под общий гомон, уселся на стул, обняв тощий рюкзак.

– Николай Белкин! – от голоса историка студенты притихли, ждали реакции. – Вернитесь сюда!

Народ опять загудел. Белкин вяло поднялся с места, поплелся вперед. Бояться нечего, но получать нагоняй при всех просто впадлу.

Он подошел, встал напротив Константина Евгеньевича. Тот изучающе смотрел на него, а потом, обхватив одной за талию и, притянув к себе вплотную, поцеловал… долго, раздвигая языком губы, так, что пришлось ответить…

Кто-то из однокурсников зааплодировал, закричал «вау», кто-то изобразил рвотные позывы, но раздался звонок, и все свалили.

========== Плохое предчувствие ==========

***

Они продолжали стоять обнявшись. Ник немного охреневший, Константин с лукавым блеском в глазах.

– Зачем ты это сделал? – Белкин стал серьезным.

– Решил, что немного сна тебе не помешает, – словно не понял Костя.

– Нет! Зачем ты меня поцеловал здесь?

– Ну… – Железнов сделал вид, что раздумывает, – ты же меня тоже поцеловал. И не назвал Деппом. Объявился старый добрый Бельчонок. Подумал над моими словами, да?

– Но тебя могут выгнать из универа! За аморальное поведение!

– Ага, – он рассмеялся и снова поцеловал Ника.

– Как ты можешь так легкомысленно?..

– Бельчонок, мой бельчонок. Это не я потеряю университет, это университет потеряет меня, молодого перспективного ученого, как говорится. Да, если б я чего-то боялся, я бы к тебе и близко не подошел. Еще тогда в твоем Медведково. Увозя тебя, раздевая тебя, кончая в тебя, я знал, что ты – несовершеннолетний, что мне грозит лет пятнадцать строгого режима…

– И почему?

– Да я люблю тебя!

– И поэтому вчера с Филиным? – разозлился Ник, сам не зная почему, ведь этого признания он ждал несколько лет.

– Отчасти, да.

– Ради него ты тоже готов в тюрьму?

– Не перегибай.

– Извини. Просто я не видел сегодня Филина, вот ты и навел меня на мысль…

На душе у Ника стало неспокойно.

– Тебе пора на следующую пару, – сказал Железнов, глядя ему в глаза. – Мне тоже. Всё будет хорошо.

Белкину никогда не нравилось это выражение, оно означало, что всё уже плохо. Но Константин так не считал, но взял свои вещи и направился на кафедру.

– Я тоже люблю тебя, Кость, – произнес вслед Белкин.

Железнов обернулся и помахал ему рукой. Что-то неправильно тоскливое было во всем этом счастливом дне. И он оказался прав.

Он не видел и не слышал, как час спустя в университет пришли в прокурорских погонах: двое мужчин и одна женщина.

– Железнов Константин Евгеньевич? Вы обвиняетесь в изнасиловании Филина Максима Викторовича. Вам необходимо проехать с нами.

Ник узнал об этом только из сплетен, когда битый час прождал у одинокой «Ауди А8» на стоянке для преподавателей, тщетно пытаясь дозвониться бойфренду. Это был конец всему.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю