Текст книги "Большие города (СИ)"

Автор книги: Altupi

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)

– Почему это? – задрал бровь Женька. – Давай, не жмись, сначала Костю, потом всех по очереди. А то, может, пора уже прекращать твою самодеятельность, да вместо большой сцены загнать тебя в сельский клуб сценки показывать?

– Затрахал уже, – закатил глаза Николай, прокручивая в голове моменты, которые можно использовать для моноспектакля. Железнов уселся на подлокотник кресла, с усмешкой ждал фееричного представления. Поблажек не будет.

***

Сегодня Ник опять стал ненавидеть утро. Никак не мог поднять свою тушку с кровати и отнести поссать.

Всего четыре часа сна после гастролей театра «Белки на тропе маразма». Не, было, конечно, прикольно. Они с Женькой ржали потом еще, наверно, полчаса, успокаивались, но стоило встретиться глазами – ржали, хватались за животы, давились борщом и снова скатывались под стол.

– Николай, подъем, – в комнату заглянул Железнов, кивнул на выход.

– Уже? – на Ника вдруг напала зевота и жутко захотелось свернуться клубочком и всех прогнать. – Хорошо, иду.

Собрав волю в кулак, Белкин встал, зашел сначала в туалет, потом в ванную, а после притопал на кухню. Вдохнул аппетитные запахи, улыбнулся завтракающему Евгению, приземлился напротив, взял вилку и отщипнул кусочек бекона.

– Вкусно же. Кажется, я соскучился по твоей стряпне.

– Коленька, – Женя поднял на него ясные очи, – жуй и выметайся на занятия. Мне сегодня несколько дел надо закончить срочных, вечером за тобой заеду, и мы поедем в одно красивое место.

– Опять на светскую тусовку? – спросил Белкин вообще без всякого энтузиазма, так выматывался за день, что вечером предпочитал валяться дома.

– Увидишь. Но пить ты не будешь и при людях, учти, на меня не вешаться.

– Да помню я, – Ник опустил глаза к тарелке, тыкать его носом в проступок не было смысла, и так не скоро забудет взбучку после выходки с поцелуем на благотворительном вечере.

– Костик не звонил? – не повел бровью Железнов.

– Мне? – удивился Ник. – Нет, конечно.

– А ты ему? – продолжил допрос мужчина.

– А мне-то с чего ему звонить? Ты мой жених, а не он.

– Два дурака – пара. Это я про Костика, не про себя. Ладно, невестушка, настало время подавать заявление в ЗАГС, завтра с утра этим и займемся.

Ник не уловил никакого сарказма, и еще раз мысленно долбанул себя по голове за несдержанный язык.

– Может, не надо?

– Надо, Федя, надо, – назидательно проговорил Евгений, допил сок и встал, чтобы убрать со стола. Белкин сидел в афиге: надо ж кашу заварил, как он теперь в глаза тете Наташе смотреть будет?

– Жень, а ты тетю Наташу уже не любишь? – черт, опять само выскочило, хоть рот зашивай. Или лучше членом заткнуть.

Железнов, видимо, пришел к тому же выводу.

– Белкин, ты с головой-то дружишь? Я всегда буду ее любить, она – мать моего сына. Всё, брысь одеваться, а то опоздаешь. Костик в твои годы уже твоим классным руководителем был, за десяток душ народу отвечал, а ты только лясы точить умеешь.

Николай со вздохом поднял попу со стула. Папа Женя, как всегда чертовски прав, а в искусстве макания мордой в дерьмо ему так и вовсе нет равных. И при каждом удобном случае, сучка, про сыночка своего напоминает.

18

Около семи вечера было почти всё сделано. Волнение окутывало душу, словно до исполнения мечты оставалось сделать всего один шаг. Он словно альпинист на последнем этапе подъема, или космонавт, слушающий сухие цифры обратного предстартового отчета.

Женя посмотрел на лежащую в раскрытой ладони флешку, сжал ее. Решение принято. Нелегкое, убийственное, но оно принято.

Гудки в телефонной трубке ждали соединения с чужой страной.

– Привет, пап, – послышался торопливый голос сына. – Давай быстрей, я еще на работе. Пара секунд всего.

– Я завтра прилетаю, – выговорил Евгений так, чтобы Константин сразу догадался о цели визита.

Через мгновенья тишины голос молодого преподавателя приобрел уже другие оттенки, какую-то радость, азарт, оживление.

– Так ты всё-таки нашел повод?

– Нашел, – подтвердил отец, вертя в пальцах маленькое устройство.

– Тогда жду. Любопытно.

– Пока, – попрощался отец, пока не началась перепалка, лучше не мучить ребенка до поры до времени, ему и без того тяжело приходится.

Женя посмотрел на высокое майское небо, потом отправил мобильный в карман, туда же положил флешку, сел в машину и направился за подопечным.

19

***

Завтра наступило слишком быстро. Нет, поначалу время тянулось: ночь в аэропорту, перелёт, пять часов поверхностного сна на диване пятизвездочного отеля. А теперь уже портье сообщил, что Константин пришел и поднимается в номер. Теперь Евгению казалось, что между вчерашним телефонным разговором и звуком открываемой Костей двери прошло не больше десяти секунд, ровно столько, чтоб насчитать с тридцать ударов сердца и сбиться со счету.

– Bonjour, pa, – Костя вошел, сразу от двери огляделся, оценивая кричащую роскошь интерьера. – Номер для новобрачных? О, ну в каком-то смысле – да. В самом отдаленном.

– Bonjour, mon fils. Asseyez-vous.

Константин фыркнул, но прошел вглубь комнаты, сел на диван, заглядывая в смежную комнату, где в ярком свете ламп стояла шикарная кровать с белым резным изголовьем.

– И это всё мне? – спросил он, закидывая ногу за ногу. – Нашел что-то оригинальное, чтобы уложить меня на этот траходром?

– Скажи прямо: что ты за это хочешь?

– В том-то вся и проблема, Жень, – Костя встал, подошел к отцу вплотную, игриво провел двумя пальцами по его выбритой щеке, с удовлетворением отмечая, как тот вздрогнул, – что я сам не знаю. Поэтому мне пиздец как интересно, что ты мне предложишь в обмен на то, чтобы лишить своего сына невинности. И голову даю на отсечение, это будет банально мой бывший партнер Николай Белкин.

Под пристальным лихорадочным взглядом, Евгений выдержал его речь и отступил на шаг, уходя от чар опасно близкого расстояния и намеренно опаляющего дыхания. Ничего не отвечая, он включил телевизор.

Появилось изображение, ритмичная музыка. Костя обернулся к экрану.

Пусть бьются о берег волны,

Пусть к небу летят брызги,

И только мы с тобой…

– Джонни Депп, по-моему, Джека Воробья лучше сыграл, – иронично произнес Костя, но Евгения он не провел. Мужчина заметил, как за показной холодностью у сына напряжен каждый мускул. Он до минимума уменьшил звук, оставляя только картинку.

– Мальчишка тебе безразличен? Наплевать, что его глазенки блестят от суеты вокруг него от надвигающейся известности, признания, славы? Увидев всё это, ты не пожертвуешь собой всего один раз, чтобы он развивался, мелькал в светских хрониках, получал премии МузТВ?

Константин наконец оторвал взгляд от экрана, перевел на стоящего рядом отца.

– Он сообразительный. Сам придумает, чем с тобой расплатиться.

– Что ж, стоило попробовать.

– Увы, Жень, но премия «Узкая задница Константина Железнова» сегодня вручена не будет. Я надеялся, что ты проявишь большую изобретательность, чтобы насадить меня на свой член. А шантажировать меня Белкиным… – парень покачал головой, показывая незаинтересованность и безразличие.

Евгений выключил телевизор, прошелся по комнате, остановился у стены, поднял руку к картинной раме, а потом протянул снятый с нее предмет в сторону сына. Костя побледнел, переставая дурачиться.

– А и не рассчитывал, что Белкин прокатит, но вот это, – Железнов-старший, подбросил крошечную видеокамеру и поймал ее на лету, – будет поубедительнее. Ты ведь не хочешь, сын, чтобы запись нашего разговора попала к маме? У Наташи последнее время давление скачет. На меня-то, дурака, она даже ухом не поведет, а вот ты, Костик, ее сильно удивишь.

– Дай слово, что уничтожишь запись, – Константин не стал больше ехидничать, перешел на деловой тон, понимая, что попал.

– Отправляйся в душ, – сказал Евгений, кидая камеру на стол.

Костя чуть помедлил, глядя на миниатюрное записывающее устройство, чернеющее на белой полированной поверхности, взвешивая последние аргументы. Потом решительно зашагал к ванной комнате.

Вернувшись, Костя не узнал номер. Еще бы: яркий люминесцентный свет сменился на приглушенно красный от расставленных по разным углам торшеров вдобавок в сотне огней в маленьких плошках на всех горизонтальных поверхностях и…

– А лепестки роз зачем? – не понял он, вставая голым посреди гостиной.

– Чтобы горничная больше чаевых получила, – съязвил Евгений. – Начнем? Проходи в спальню.

Константин взглядом убедился, что видеокамера никуда не исчезла, и покорно пошел в аналогично романтизированную спальню. Кроме застеленной тонким атласным покрывалом и множеством подушек кровати, там оказались два мягких кресла и изящный декоративный камин с кованой решеткой. Был бы он молодоженом, наверняка, оценил бы тихий вечер с глинтвейном перед потрескивающим жарким пламенем. Но не в майскую ночь, и не с родным отцом по принуждению. В которое сам себя загнал. Снизу.

– Ты еще одет? – высказал он, ему даже не требовалось поворачиваться, чтобы понять это.

– Успею, – тихо, как того требовала созданная интимная романтическая атмосфера, но твердо ответил Железнов. – На кровать не смотри, она нам сегодня не понадобится.

Константин удивленно повернулся и увидел в руках отца черный шелковый шарф. Женя подтолкнул его лицом к камину, обвил шарфом правое запястье и чисто символически привязал к одному из выступающих над каминной полкой прутьев решетки.

– Я не сбегу, – опять принялся иронизировать Константин, он с усмешкой смотрел на приготовления, страха перед будущей пассивной ролью не было, только отвращение из-за придуманного отцом мерзкого повода.

Евгений закрепил вторую руку, достаточно свободно, чтобы Костя мог упереться ладонями о широкую каменную плиту, словно о стол, чуть наклонившись и удобно выставив зад.

– Не сбежишь, но так интереснее.

На глаза Константина лег третий непрозрачный шарф. Евгений завязал его и тяжело выдохнул сыну в шею, провел ладонью по его спине от плеча, к ягодицам. Обнял. Прижался всем телом, исследуя руками упругий живот. Коротко коленом шире раздвинул ему ноги. Вжался в промежность. Тело горело нетерпением. Тело требовало начинать скорее. Двигаться быстро, без прелюдий. Войти в тугое отверстие своего желанного мальчика. Тем более, Костик невольно начал отвечать на легкие ласки. Костик тоже этого желал. Просто упрямый сукин сын не хотел этого признавать.

Евгений спустился поцелуями по позвоночнику, чувствуя, что не в силах терпеть обуревавшее возбуждение, до боли в паху, до тесных брюк, и… остановился, встал.

– Сейчас… за… смазкой… и разденусь.

Он быстро вышел из спальни, на ходу выравнивая дыхание, через всю комнату направился к входной двери, поправляя сбившиеся волосы и одежду.

В коридоре топтался Белкин, только услышал, по сути, бесшумный щелчок замка, поспешил к Железнову. Евгений пропустил его в номер. Жестом показал: «раздевайся». Белкин, с армейской сноровкой сбрасывая одежду, так же жестом ответил: «Я, нафиг, боюсь». «Меня не ебет, – предупредил Железнов. – Сделаешь что-то не так, сам лично подвешу за яйца». «Ладно», – смирился Ник, представая нагишом.

Евгений сунул ему в руку упаковку презервативов и тюбик с лубрикантом и, показав кулак, скрылся за дверью номера.

***

Ник сглотнул и беззвучной поступью направился в сторону спальни. Сердце выпрыгивало из груди, ладони потели и вообще! Его заставляли делать что-то сверхъестественное. Обрекали на долгую и мучительную смерть. Или, наоборот, мгновенную.

Стараться копировать все манеры Евгения. Да что он, Максим Галкин или Петросян? Тут дрожь и озноб нельзя унять, того и гляди зуб на зуб попадать перестанет. А уж член и вовсе не встанет, даже с теми порошками, что дал ему его законный рабовладелец.

Но член зашевелился, едва глаза увидели загорелый оттопыренный зад Константина, стоявшего в призывной позе с разведенными руками и ногами, завязанными глазами.

Такой любимый, такой родной и немного чужой, изменившийся, даже в этом ракурсе. Не того оттенка цвет кожи, не той длины волосы и вообще – поза не та!

Только бы не облажаться.

Подавив тяжкий вздох, Белкин подошел вплотную, чумея от близости человека, с которым уже распрощался. Мозг отчаянно требовал не делать, потому что… потому что Костя априори должен быть сверху. Должен нагнуть его и вогнать свой член, не иначе!

Но глаза боятся, а руки делают.

Николай положил ладони на бедра Кости, как учил Женя, чуть развел ягодицы. То и дело приходилось подавлять дрожь. После он прошелся пальцами по ложбинке, разведывательно надавливая на кольцо мышц, сразу протестующе сжавшихся. Железнов дернулся, но сразу вернулся в прежнее расслабленное состояние, лишь сжал губы.

Белкин выдавил лубрикант, размазал, неловко и слишком много, с Саней всё было проще, Саню он не боялся. Присев на корточки, просунул руку между его ног, сжал в ладони мошонку, легонько перекатывая яички, затем сомкнул пальцы вокруг расслабленного ствола, проехался от основания до головки, отпустил.

Придерживая Костю за бедро, Ник приставил средний палец к анальному отверстию и, задыхаясь от торжественности момента, протолкнул внутрь на одну фалангу. Железнов снова дернулся, сжал и также быстро расслабился.

– Дальше, – выдохнул он.

Сглотнув, Ник продолжил. Внутри было горячо, но Белкин мог лишь сосредоточиться на главном, не тратя моральные силы на восприятие ощущений. Тугой проход очень сложно поддавался растягиванию, никак не хотел пропускать второй палец. Ник мучился, хотел бросить всё к чертям и сбежать, и только удивлялся непревзойденной выдержке бывшего, у которого, наверно, сейчас весь зад огнем горел. Нет, не так он представлял их встречу. Чёртов Женя!

Третий палец с трудом прошел внутрь, расширяя рабочее пространство. Ник двигал туда-сюда, уже начхав на сопротивление, лишь бы всё быстрее закончилось. Попасть по простате никак не удавалось. Костя тихо стонал, но это было похоже на звуки усталости и терпения, чем на признаки наслаждения.

– Переходи дальше, – скомандовал Костя, и Николаю стало стыдно, что он такой неумеха, но это от нервов.

Он встал, быстро разорвал зубами упаковку презерватива, неверными движениями раскатал резинку по члену и приставил к сжавшейся дырочке. Медленно подался бедрами, проталкивая головку, почувствовал, как руки Железнова напряглись, стискивая каминную полку, но он сам качнулся назад, чтобы ускорить проникновение. Не остановился, пока плоть не вошла в него полностью. Какую же адскую он сейчас должен испытывать боль!

Ник замер.

– Ну же! – поторопил Константин, начиная помогать, двигать бедрами, нижняя губа у него при этом была закушена. Белкин сбросил оцепенение, поддался наконец блуждавшему по мышцам желанию. Медленно вышел, толкнулся назад, стараясь не думать о последствиях, и надеясь, что хотя бы случайно выберет нужный угол и заденет простату.

Костя выдыхал, то облизывая губы, то кусая их. Ник слушал пошлые шлепки тела о тело и никак не мог поймать ритм. Узкая, неразработанная, девственная дырка пленила, сводила с ума – в те моменты, когда удавалось забыться и просто трахать. Только бы он не понял…

– Ник, ну, смелее…

Белкин резко затормозил, так и не вогнав ствол до конца. Руки-ноги заходили ходуном от крупной дрожи, горло пересохло, а член, кажется, стал опадать. Ебаный в рррр…!

– Костя, я…

Нет, Николай не мог уже ни говорить, ни трахать. Он вытащил то, что осталось от твердой членяки и отошел в сторону, закрывая лицо ладонями. Какой провал! Что сейчас будет!

Краем сознания он увидел, как бывший освобождает руки, срывает повязку с глаз. Бежать было некуда, пока его голого не замели жандармы. Он скинул ненужный презерватив и только заметил, что он в крови. Боже мой, что за непруха!

Теплые уверенные ладони легли на плечи, вызывая новую волну мурашек, развернули. На миг мелькнули синие глаза, а потом Ника повалили на кровать, и Костины, такие знакомые, умелые пальцы грубо вошли в анус.

– Оборзел, Бельчонок?

Схватив за правое запястье, Железнов завел его руку далеко за голову и крепко прижал к матрасу, пока его пальцы без всякой смазки растягивали для галочки.

– Костя, я… – промямлил Ник, извиваясь, потому что Костины пальцы как раз-таки отлично знали, где простата.

С пошлым хлюпающим звуком, он вытащил их из Белкина, и кое-как надев резинку, пристроил ноги на плечах и резко вошел, разрывая всё нафиг. Парень взвыл, пытаясь выскользнуть из-под него, но Джонни держал и трахал. Скоро Белкин затих. Осознавая, кто заполняет его своей плотью, обнимает и успокаивающее целует в живот.

Неужели это произошло? Спасибо тебе, Боже.

***

Ник лежал на плече у любимого, мечтательно глядя в потолок и болтал, болтал, боясь остановиться. Константин лениво перебирал его белокурые волосы и смотрел в том же направлении.

– Он притащил меня в аэропорт, даже не дал собраться. У него уже были все документы. Даже загранпаспорт, представляешь. Как он это устроил? Я когда узнал, что летим в Париж… А потом… В этом отеле еще другой люкс снят, мы там сначала были. И он, короче, мне сказал, чтоб я к десяти вечера шел сюда и ждал, пока он позовет. Рассказал, зачем я должен сюда идти тоже незадолго…

– Ты испугался?

– А что, зря? – огрызнулся Ник, намекая на первый жесткий секс. – Рекомендации мне какие-то давал, сказал, что я – это, типа, будет он. Ну, вроде ты так думать будешь. Я так надеялся, что ты не поймешь. Думал, сделаю по-быстрому и свалю, разбирайтесь сами…

– Я понял, едва ты порог переступил.

– Но как? Я же его парфюм, его…

– Никусь, – Железнов притянул его к себе, поцеловал в висок, – неужели я способен с кем-то спутать тебя? Я тебя изучил всего, солнце: твои руки, твою кожу, запах, твой член. А отца я знаю еще дольше.

Ник неожиданно резко поднялся на локте, поворачиваясь к Косте.

– Ты собирался спать со своим отцом?

Историк фыркнул на его пронзительно-ревнивый взгляд.

– Это было очередное пари. Я его проиграл.

– Вы с отцом спорите на твою задницу?

Константин неопределенно взмахнул бровями и завалил Белкина на спину, приникая губами к его затвердевшему соску, облизывая его, прикусывая зубами. Ник застонал, цепляясь руками за изголовье, поднимая бедра с зарождающимся жаром, чтоб потереться им о тело бойфренда.

Не хотелось отрываться от него ни на секунду.

– Я люблю тебя, – прошептал Ник.

Костя поднялся над ним, заглянул в глаза.

– И я тебя всегда любил. Прости, что оставил тебя одного. Без тебя мне было очень больно.

– Кость, ну зачем ты так. Это я виноват, я… с Сашкой…

– Нет, мой бельчонок, нет, – Железнов склонил голову к его шее, щекоча его дыханием. – Измена – это ерунда. Трахнул бы тебя от души, вытрясая всю эту дурь, чтоб ты и думать забыл.

– А что тогда…

– Когда… – Константин сделал паузу, чтобы признаться, глядя в глаза, – ты сказал, что был активом с этим парнем… И потом ушел… Наедине с собой, осмысливая… я вдруг понял, что хочу попробовать себя пассивом… Понимаешь? Безумно захотел этого. Так, что возбудился. И… В общем, я испугался… Нет, счел это неприемлемым для себя и сбежал. Под предлогом твоей измены.

Ник захлопал ресницами, просто не знал, что сказать.

– Ну, ты и скотина! – выдавил, наконец, он, но без злобы, а, скорей, с облегчением и восхищением. – Теперь получил, чего хотел, да? Поэтому ты меня сразу вчера не прогнал?

Константин наклонился к нему, завладевая губами. Он ужасно хотел этого парня, и плевать, что Белка еще неделю будет ходить враскорячку.

20

***

Костя отвез Ника к себе в квартиру и вернулся в отель. Надо было закончить начатый разговор.

– Привет, сынок, я уже тебя не ждал.

Евгений отошел в сторону, пропуская парня. Константин направился за ним на тускло освещенный пятачок перед большим беззвучно мерцающим телевизором, но остановился, как только отец повернулся к нему.

– Я пришел извиниться и сказать «спасибо».

– Ой, да не за что, – отмахнулся мужчина, забирая со столика свой бокал. – Виски будешь?

– Нет. Видеокамера тоже не работала, никакой записи разговора не существовало. Ты меня развел.

– Просто вы с этим Белкиным такими упертыми ослами были. Пока вас не заставишь, так и будете ходить и истерику разводить.

– Я рад, что ошибался в тебе…

Железнов-старший бросил на него изучающий взгляд, потом осушил свой стакан, вернул его на столик.

– Надеюсь, Николай не слишком налажал и тебе понравилось.

Костя пожал плечами, отводя глаза к ночным окнам.

– Мы помирились. И не испортили отношения с тобой. Хотя мне до самого последнего момента казалось, что ты без зазрения совести трахнешь меня. Быть первым – такой соблазн.

Он поднял на отца взгляд. Евгений потупился, но подошел чуть ближе.

– Если бы ты знал, – тихо проговорил он, – как я хотел сделать это…

Теперь у Кости сбился голос:

– Если б ты знал… как я хотел, чтобы… ты сделал это…

Женя встрепенулся, поднимая голову, чтобы узнать, правильно ли он понял… Их глаза встретились и…

Одежда полетела в разные стороны. Они отрывались друг от друга только, чтобы снять майку или футболку, избавиться от брюк. Никто не хотел уступать инициативу и терять драгоценные секунды. Мысли кончились, копившееся годами желание вырвалось наружу, сметая всё на своем пути. Они топтались по ковру, прижимая к стенам, обнимая, целуя, исследуя. На пол падали диванные подушки, вещи, сувениры с полок…

– Костик…

– Женечка…

Добираться до кровати было долго, они завалились на широкий диван, будто специально имевшийся посреди комнаты. Евгений навис над сыном, властными поцелуями лаская его тело, спускаясь от ключиц к животу. Костин член стоял колом и, Железнов не медля взял в кольцо губ темную головку. Парень выгнулся, застонал, вонзаясь пальцами в мягкую ткань дивана, словно это был первый минет в его жизни. Подался бедрами вверх, требуя более глубокого заглатывания, но Женя не поддался, отпустил и начал языком щекотать уздечку, заставляя Костю изнывать и извиваться.

– Пожалуйста… – из-за частого дыхания он не мог говорить… – Возьми меня…

От осознания, что такая просьба произнесена впервые в жизни, крышу снесло у обоих. Константин сам с огромным усилием воли убрал член от искусных губ и подвинулся, подставлясь. Но Евгений сначала дотянулся до его губ и сорвал долгий поцелуй.

– У меня нет с собой смазки, – объяснил он.

– У меня тоже… Хрен с ней… Давай, я хочу тебя… в себе…

– Тебе же будет больно… Ты еще не восстановился там…

– Я хочу боли… Сделай мне больно… Ну же!

Железнов-старший лизнул палец и сразу втиснул его в неподатливый сфинктер.

Константин хватанул ртом воздуха, закричал, радуясь этому несдерживаемому выходу эмоций. Женя раздвигал стенки, тяжело дыша сыну в шею, иногда посматривая на его преображенное болью и наслаждением лицо, слушал биение его сердца и звуки сглатываемой слюны. Костя помогал, насаживался, размеренно надрачивая себе. Он знал весь процесс и ждал момента, когда…

– Сейчас… Или я кончу…

– Хорошо…

Но Костя внезапно вылез из-под отца, встал, потянул его за собой к стене.

– Хочу так…

Он встал лицом к стене, уперся в нее предплечьями, чуть выставив зад. Евгений быстро растер по головке естественную смазку и слюну, и толкнулся в упругую дырку, медленно, но неотвратимо протискиваясь в самую горячую тугую глубину.

Вскрики блаженства и облегчения вырвались одновременно. Пот катился градом, и было больно обоим, но эта боль сполна компенсировалась возбуждением и эйфорией, воспринимаясь, как неотъемлемая часть неземного кайфа.

Приемлемый темп нашли скоро, но затягивать удовольствие не собирались, до предела были возбуждены, и желание раздирало вены, гоняя по ним кровь. Евгений, просунув руку, дрочил Косте, но иногда отпускал и, тогда Константин в бешеном ритме дрочил себе сам.

– Ты скоро?.. – вколачиваясь, спросил Евгений.

– Да… Сейчас уже…

Евгений сделал несколько сильных, грубых толчков и, вжав сына в стену, кончил в него. Костя шумно всхлипнул, прижатый жарким телом и его прорвало… Капец люксовому ремонту…

Обессиленные, ловя слабые импульсы в подрагивающих мышцах, они так и стояли возле испорченной спермой стены.

***

Смыв растекшуюся по ногам сперму в душе, Железнов-младший вышел в гостиную, нашел разбросанное нижнее белье, поднял сразу и свои боксы, и отцовы, с улыбкой, кинул ему. Евгений отблагодарил его ответным броском носков.

Они сели по разные стороны дивана, стали одеваться.

– Я хотел тебя, – начал Костя, не поворачиваясь, – наверно, лет с семнадцати. Я понимал, что это неправильно, вот и бунтовал. А потом заметил… не знаю, каким-то шестым чувством… что и ты на меня смотришь, будто у тебя в штанах вот-вот встанет…

– Ты это не выдумал. Так было.

Константин кивнул.

– Я злился еще больше. На тебя. На себя. На то, что ты изменяешь маме. Знаешь, как это бывает у подростков?

– Прости, сын.

– А как… как это всё началось? Почему?

– Трудно сказать. Не думай, я не специально. Когда ты родился, был маленьким, я любил тебя, действительно, просто как своего малыша. Меня радовало, что ты как две капли воды похож на меня. А я ведь молодой был, что там – семнадцать-двадцать лет. Вот тебе двадцать семь и ты вольная птица, а у меня уже ты десятилетний был. Приходилось много работать, чтоб семью обеспечить, да тут и время подходящее было для начала бизнеса. Помнишь, я то в одно, то в другое кидался?

– Ага.

– Но если б не было тебя, я б, наверно, сейчас, на каком-нибудь заводе вкалывал. А так ты умничка, отличник, победитель олимпиад. Хотелось пахать, чтоб у тебя всё имелось, чтобы ты в лучшем вузе учился. А ты в педагогический пошел.

– Не начинай опять, – хмыкнул Костя, вставая, чтоб найти остальную одежку.

– Ты рос, взрослел, формировался. Становился еще больше на меня похожим. Не только лицом – характером. Уверенный, сильный, устремленный.

– И ты понял, что такая корова нужна самому.

– Да, – согласился Евгений, – как-то так. Ты принадлежишь к тому типу мужчин, подчинение которых нереально заводит.

Константин усмехнулся.

– А ты принадлежишь к тому типу, подчинение которым нереально заводит. Я таких не встречал. Когда я понял, что нестерпимо хочу оказаться пассивом, я думал о тебе. Конечно, сегодня я сказал Нику, что представлял его, но это неправда. Но так, не мне тебе рассказывать, было правильно. Я люблю Ника и больше никогда не оставлю его.

– А то, что ты только сейчас изменил ему?

– Оставим это между нами, окей?

– Без проблем, малыш, ты правильно поступаешь.

Сын пожал ему руку, поправил прическу перед зеркалом и ушел, оставив отца разбираться с пятном на стене.

21

Евгений навестил пентхаус следующим утром.

Константин впустил его в дом и проводил на кухню, пригласив завтракать.

– А Николай где?

– Спит еще, – отмахнулся сын, заправляя кофе-машину.

В дверях появилась заспанная физиономия Белкина.

– Ага, дадите поспать, ходят тут, – пробурчал он, закрывая зевок рукой. – В воскресенье от вас спасенья нет…

– Офигел тут с Костиком совсем, а? Ты забыла, зачем мы в такую даль приперлись, невестушка? Заявление в ЗАГС подавать.

– Кость, – взмолился Николай, – ну хоть ты ему скажи.

– Костик еще мал, мне указывать. Умывай свою тушку и собирайся, повезу тебя в одно место. Всё уладим, а потом с пирком да за свадебку.

Железнов-младший тихо ржал, наблюдая за неординарной парочкой, хотя не понимал, к чему отец клонит.

– Не хочу я никуда идти, – уперся Белкин, плюхая пятую точку на стул перед поставленной бойфрендом ароматной чашкой капучино.

– Вот осел упертый, – закатил глаза Евгений, – я тебя не спрашиваю. Костя, ты тоже одевай свою задницу и с нами.

– Да что такое хоть, объясни.

Евгений тяжело вздохнул, полез в карман брюк, достал маленькую коробочку. Сын прищурился, узнавая ее, а Ник поперхнулся и притих.

– Свадьбу вашу поедем устраивать.

– Свадьбу?

– Нашу?

– Ну, я вроде, как женат. А вас надо под венец силком тащить. В общем-то это не совсем официальная роспись, скорее, символический обряд, а в России он вообще никак признаваться не будет. Но это лучше, чем ничего, ведь так?

Ник посмотрел на бойфренда. Железнов кивнул, задумчиво глядя в чашку.

– Наверно. Ник, ты согласен?

– Да…

– Блять, сейчас расплачусь, – прокомментировал папа Женя. – Ой, чуть не забыл. Потом летите на Гавайи. Поживете в бунгало на берегу океана, отдохнете. Может внучка мне состряпаете…

– Пап!

– Евгений Викторович!

– Мы с Наташей за вами присмотрим. Нам тоже отдохнуть не помешает. В соседнем бунгало.

Евгений улыбался, в основном сыну. Костя улыбался в ответ. Совместный отдых – иногда это хорошо.