Текст книги "Розовая симфония (СИ)"

Автор книги: AlshBetta

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

– Алена?

Он изогнул бровь, задумчиво проведя черным маркером по бумаге. Нотный лист сразу же оказался перечеркнутым, а композиция потеряла свою большую часть в ре миноре. Зато перестала напоминать «Сонату №17» Бетховена, чему композитор был несказанно рад.

– Да.

Светловолосый мужчина со вздохом опустился на синее кресло возле рояля и так же задумчиво, как и друг, посмотрел на ноты.

– Она что, русская?

– Украинка, – раздался смешок, – причем из националисток. Они сейчас ненавидят, когда их зовут русскими.

Композитор сделал легкий перебор пальцами по клавишам, остановившись на ноте ми. Дважды нажал. Отпустил, хмыкнув. Записал на лист.

– Украинок у него еще не было.

– Украинок ни у кого еще не было, Эд. Но конкретно эта девочка была уже со всеми.

Отложив маркер в сторону, мужчина с удивлением обернулся к собеседнику. Он был всего на год старше его, потому особых различий во внешности не наблюдалось. Оба были светловолосыми, только Эдвард потемнее, ближе к бронзе, а Карлайл посветлее, цвет его волос стремился к кремовому оттенку, и оба, как братья, имели одинаковые медовые глаза. Их часто принимали за родственников.

– Ты ее знаешь?

– Эдвард! – Карлайл всплеснул руками, закатил глаза и откинулся на спинку кресла, оставив нотные листы в покое. – Кто ее еще не знает, скажи мне? Если у мужчины есть американское гражданство и пара сотен долларов в кармане, эта красавица непременно будет где-то рядом. А если за ним еще и стоит легендарная фамилия Каллен, так и вовсе пиши пропало.

– И давно он с ней?

Эдвард потер переносицу пальцами, прикрыв глаза от бесконечной череды черных нот на белом листе. Стивен Спилберг обещал, что новый фильм будет истинным шедевром, благословленным самой Музой. И, естественно, композитору для этого шедевра нужно было сочинить лучшую музыку – вот хроническая усталость и давала о себе знать. Поиски прекрасного в обыденном изматывают не хуже, чем тяжелая физическая работа.

– Твой сын ни с кем не бывает давно, – беззлобно поддел Карлайл, похлопав друг по плечу, – три недели. Но счет неутешительно пустеет.

– У тебя на глазах?

– Есть все же преимущества в работе с банковскими картами, Эд.

Согласно кивнув, мистер Каллен закрыл крышку рояля, на круглом стуле отодвинувшись от него. Черная лакированная поверхность приятно холодила кожу.

– И на что идут средства?

– На алкоголь, – Карлайл с самым серьезным видом достал из кармана распечатку и показал мужчине, – тут прописано «продукты», но мы-то знаем, что Джаспер не склонен приносить домой полные сумки из Walmart.

Взяв наглядную демонстрацию трат сына в руки, Эдвард неутешительно качнул головой.

– И пятнадцать процентов счета на ювелирные украшения?

Черт подери, это под десять тысяч долларов!

– Я говорил тебе, что эта Алена дорого стоит.

Композитор окинул взглядом лист еще раз и уже не изумился процентному соотношению трат на «остальное». Золотых серег и брендового виски хватило.

– Она его споит, – качнул головой Карлайл.

– Он и сам себя споит… – Каллен поморщился, вспомнив, как вчера забирал сына из очередного бара, – в двадцать четыре у меня была постоянная работа, квартира, жена и ребенок. А он даже и слышать не хочет о чем-то подобном.

Карлайл привстал на своем месте, прикусив губу и прищурив глаза. Он всегда так делал, когда думал. И, как правило, после таких действий в его голову приходили весьма занимательные идеи. Был случай, когда благодаря настукиваемому другом ритму Эдварду удалось закончить основную тему к фильму Тима Бертона.

– Это хороший план, Эд.

Медовые глаза светились, губы изогнулись в предвкушающей полуулыбке. Карлайл даже в сорок девять оставался авантюристом, ничего уже не способно было это изменить. И как этот человек умудрился связать жизнь с банковским делом? Его место на сцене, под софитами.

– Какой план? – Эдвард спрятал распечатку в карман, толком и не зная пока, что будет с ней делать. Возможно, им с Джаспером в пору устроить серьезный разговор? А поможет ли? Сын обладает удивительной способностью пропускать все его слова мимо ушей. Внимания удается добиться только тогда, когда необходима подпись отца под счетом.

– Жени его, – не дрогнувшим голосом предложил Карлайл.

– Ты с ума сошел?..

Каллен фыркнул, мотнув головой. Его потянуло засмеяться в голос.

Женить? Джаспера!

– Он не создан для семьи, поверь мне. Пока еще нет.

– Верю, Эд. Но людям свойственно меняться. Если у него будет жена и определенные обязательства, череда клубов кончится, бары забудутся, по крайней мере, на большую часть недели, а груз ответственности заставит заняться делом. Ты же сам говорил, что он талантливый художник! Пусть жена станет его Музой!

– Ты так говоришь, будто бы я щелкну пальцем – и она появится… это бред, Лайл.

– Это не бред, а выход и идея. Причем очень правильная. И щелкать пальцами не придется!

Карлайл поднялся с кресла, обошел рояль и приблизился к другу, на ходу колдуя над смартфоном: заставил его ожить и, как свет-мой-зеркальце, показать требуемую картинку.

– Кто это?

Эдвард без энтузиазма посмотрел на фото темноволосой зеленоглазой девушки, с робостью глядящей на фотографа. У нее были отсвечивающие золотом волосы до плеч, правильные черты лица и очаровательная маленькая улыбка. Миленькая.

– Изабелла, мой личный помощник. Исключительное создание с исключительным характером. Никаких проблем не доставит.

– Ты переквалифицировался в сводники, Лайл?

Эдвард усмехнулся, с теплом поглядев на друга.

– Жени его, Эдвард, – пропустив все ненужное мимо ушей, повторил Карлайл со всей серьезностью. – Жени Джаспера и забудь обо всех этих тратах. Изабелле так будет только лучше: она обретет защитника и мужа, а мы все организуем со знакомством, обручением и церемонией. Молодые будут думать, что это их решение. Иначе, если ничего не предпринять, Джаспер попросту сопьется, и ты потеряешь сына.

Исключительно эти слова являются для Эдварда решающим аргументом.

Он задумывается...

* * *

На оговоренную встречу она пришла в легком розовом платье с бретелями и крайне целомудренным декольте. Эдвард еще не заметил ее присутствия в зале ресторана, но уже почувствовал его, уловив тоненькую нотку женских духов и странное тепло внутри. Один ее шаг наполнял помещение таким светом, что могли позавидовать феи из диснеевских сказок. Незримо, с недоумением, полностью потерянные гости краем глаза, не считая, что эта девушка может излучать такое, касались ее силуэта. И останавливались, если куда-то шли, пораженно замерев. От нее шел ореол восхитительной жизненной силы.

Смущенная такими взглядами мисс Свон, сама того не замечая, шла менее уверенно, ее обворожительность, помноженная на почти детскую робость, будила внутри у наблюдающих что-то несусветное, почти желание поклоняться этому божеству. Джаспер, сидящий в кресле рядом с отцом, пораженно выдохнул.

Позади Изабеллы шел Карлайл. С хитринкой в глазах поглядывая на друга, он время от времени негромкими словами направлял свою гостью, неотвратимо приближаясь к нужному столику.

Девушка хотела пройти мимо, заметив отца с сыном и посчитав, что место занято, однако Карлайл ловко, но нежно придержал ее. Остановил.

– Мистер Мейсен? – карие глаза казались растерянными, а между бровями пролегла тоненькая складочка. Эфемерное создание в розовом явно не готово было к такому развитию событий.

– Это мистер Каллен, – с улыбкой представил друга Карлайл, – мой клиент и хороший друг, Изабелла. И мистер Каллен-младший, Джаспер. Его сын.

Столь формальное представление отнюдь не придало мисс Свон необходимых сил, не разъяснило ситуацию. Она лишь сильнее засмущалась, и щеки окрасились таким же нежно-розовым цветом, что и тонкая ткань ее платья. Колгот не было: босоножки на босу ногу. Джаспера это зацепило сильнее всего – у нее были потрясающие ножки.

– Мисс Свон, джентльмены, Изабелла. Мой помощник и верный соратник, – тем временем продолжал Мейсен, – присаживайтесь, Белла.

Эдвард наблюдал за девушкой с не меньшим интересом, чем его наследник. Его сын, околдованный мисс Свон, кажется, не видел больше никого вокруг. Глаза многообещающе светились, а губы дрогнули в улыбке.

Она была очаровательна. Несомненно, привлекательна, но не красавица, как гласило ее имя. Черты лица правильные, выверенные, но немного вытянутые, а волосы хоть и блестящие, хоть и восхитительного цвета, однако не слишком густые.

Она брала не внешностью, а чем-то куда большим, тем что охватывало все ее естество. Жизнелюбие, оптимизм, восторженность, детская покорность и желание принадлежать, но такое завуалированное, что хотелось сделать все на свете, дабы уговорить ее принадлежать… позволить себе быть этого достойным. Все это так и светилось внутри чуть влажноватых глаз с бархатными длинными ресницами, и ни один мужчина к такой «загадке» готов не был. Не устоял бы.

– Приятно познакомиться, Изабелла, – первым вступил в диалог Джаспер, решив не терять времени. Хватка передалась ему от отца, уверенность – от матери, а решительность он подобрал по дороге, соединив в себе лучшее от обоих родителей.

Джаспер был очень похож на Эдварда, особенно в молодости. Высокий, с бронзовой шевелюрой на одну треть до плеч, с аккуратной бородой, благородными чертами лица и глубокими медовыми глазами. Он посещал спортзал, а потому его фигура была подтянутой, а уж вкупе с улыбкой… ему хотелось верить и доверять, на него хотелось полагаться.

Возможно, Эдвард постоянно держал свои счета открытыми для сына как раз по этой причине. Или же потому, что чувствовал свою вину за недостаточный вклад в его воспитание. Занятый карьерой, погруженный в музыку, гнавшийся за заказами именитых людей, он попросту не мог отыскать должного времени для ребенка. И надо отдать должное Карине, матери Джаспера, мужа она за это не упрекала…

– Здравствуйте, мистер Каллен, – девушка поспешно кивнула, выдавив улыбку и нерешительно присела на свое место – на самый краешек стула. Ее глаза пробежались по стеклянной поверхности стола, тронули солонку и перечницу, а затем все же коснулись Эдварда. И затаившая в них глубина, вкупе с неуверенностью что-то резким движением обрубила внутри него. Под корень.

– Итак, Эдвард, чем я могу вам помочь в этот раз? – по-деловому быстро осведомился Карлайл.

Композитор был вынужден оторваться от Беллы и всего, что с ней связано, и сконцентрироваться на оговоренном плане. Если все пойдет не так как нужно, неутешительная правда может вскрыться. И тогда Джаспер уж точно не станет думать о женитьбе. А Изза, кажется, достойная невеста. Во всех смыслах.

– Перечисление денег, Карлайл, – невозмутимо сказал он, глотнув воды из наполовину полного стакана с соком рядом, – какая-то часть счета пропадает.

– Видишь, Белла, не только у нас, земных, пропадают со счета деньги, – Мейсен многозначительно цокнул языком, с серьезным видом раскрыв принесенную с собой синюю папку, – можно номер твоей карты, Эдвард?

Мгновенно среагировавшая Изабелла уже держала в руках маркированный фирменный блокнот с логотипом компании Карлайла и ручку, которой была готова записывать. Правда, розовый пластик ее пальцы сжимали слишком сильно.

Джаспер напрягся, зорко подмечая каждое движение девушки. Нет сомнений, он ее заметил. Она ему понравилась.

А кто понравился ей?..

Эдвард продиктовал номер карты, выдумывая его на ходу, но говорил так убедительно, что не запнулся ни разу. Изабелла решила, что у него феноменальная память, раз помнит номер счета, поэтому промолчала. Она то и дело поглядывала то на него, то на Джаспера или на босса, когда ожидала новой цифры, но и только. Была уверена, что пришла работать. Пусть и за ужином – приятное с полезным, как говорится.

А потом Карлайл мгновенно разрушил ее планы. За секунду.

Он отложил папку, отбросил ручку и со скучающим, усталым выражением лица взглянул на Эдварда.

– Мистер Каллен, а не хотите ли поужинать? Мы с делами всегда успеем, а кухня здесь потрясающая.

Эдвард согласно кивнул, будто только что об этом подумав. Выждал даже небольшую паузу для большей правдоподобности, с ноткой подозрительности оглядев ресторан.

– В прекрасной компании любая кухня потрясающа, Карлайл. Давайте разберемся с бумагами позже.

И под изумленным взглядом деловитой Беллы, под прищуренным взором Джаспера мужчины убрали папку со стола. Ее место тут же заняло меню, развернутое на странице закусок услужливым официантом.

– Я думала, мы закончим сейчас… – негромко проговорила мисс Свон, немного нахмурившись. Ее щеки еще не отошли от румянца, и это добавляло образу красоты. Той самой, от которой трепетало даже самое закостенелое сердце.

– Попозже, Белла. Сейчас ужин, – остановил ее рассуждения босс. Знал ведь, что не станет с ним спорить.

Поздний прием пищи выдался удачным. Простые, но вкусные блюда из морепродуктов, которые могли себе позволить абсолютно все за этим столом, включая Иззу, а также бутылка вина на четвертых.

В какой-то момент заиграла музыка, и Джаспер, не привыкший упускать свой шанс, пригласил Изабеллу на танец.

Все это время молчаливо слушающая разговор между Карлайлом и Эдвардом о Джаспере и, как ни странно, о себе, она успела насторожиться. Мужчины обсуждали, что Джас художник, а она искусствовед-любитель. Звучали слова, случайно, будто ненароком, что ей нравится Шекспир, а его первым прочитанным не из-под палки произведением стали «Ромео и Джульетта». И все эти мелочи, эти пустые разговоры, в сочетании с вином, сделали свое дело – привели к ее согласию на этот танец.

К тому же, в конце ужина мистер Мейсен «разобрался» с картой, списав номер к себе и пообещав, что решит дело лично, а Каллен-младший не отправился на такси в клуб, как собирался. Вместо этого он проводил Изабеллу до дома, воспользовавшись ее разрешением, а двум мужчинам дав шанс понадеяться, что их план удачен.

– Думаешь, они верят, что это случайность?

– Еще бы, – Карлайл посмотрел на небо, где мерцали парочка звездочек. Они уже вышли из ресторана и стояли на улице, поджидая такси. – Твой Джас напоминал столб, когда она вошла – недвижный и обескураженный. Дело движется.

– Она действительно очаровательна, – мягко заметил Эдвард, удивив друга. В лужах от недавнего дождя, расположившихся возле носков его туфель, луна сияла как никогда ярко.

– Тебе понравилась?.. Молоденькая же совсем, Эд. Ей двадцать три.

– Я понимаю, – поспешил заверить Каллен, качнув головой, – ну что ты, Лайл, я ни на что не претендую. Это невеста Джаспера, помнишь?

– Я-то помню, – хмуро согласился мужчина, стараясь сообразить, что на самом деле здесь происходит, – только и ты это помни, договорились?

Эдвард лишь горько усмехнулся, мотнув головой. Его глаза вдруг повлажнели, а взгляд пробежался по темной улице, уходящей от ресторана вдаль, к горизонту.

…Она уходила потому, что была свободна. Она не ждала, не предупреждала, не жалела. Она любила – а потом уже нет. Ей нужен был новый брак, новый вкус жизни, адреналин, в конце концов… молодость нового бойфренда тоже имела значение.

Карина растворилась в пространстве, будто никогда ее и не было. Просто пропала. Не оставила даже номера телефона для Джаспера – вычеркнула их обоих.

А Эдвард подписал развод, ни на секунду не засомневавшись, без труда угадав ее чувства к нему: безразличие, презрение и, возможно, немного ненависти за отданные лучшие годы, которые уже не вернуть – время не покупается и не продается.

И уже не раз композитор отвечал Мейсену то, что ответил и прямо сейчас, глядя на все ту же луну в лужах:

– Твои волнения напрасны, Карлайл. Я уже давно не замечаю женщин.

* * *

Роман Джаспера и Изабеллы, чья встреча состоялась вопреки расхожему мнению, что счастье можно построить лишь самостоятельно, развивался бурными темпами. В значительной степени тому способствовали старания Карлайла, вмиг почувствовавшего себя ответственным за Беллу и уверенным, что дает ей то, что нужно, и Эдварда, для которого благополучие сына было главной составляющей всей задумки.

Дело шло и шло хорошо.

Джаспер открестился от выпивки, потому что тот максимум, на который была согласна Изза, это треть бокала вина на ужин в хорошей компании; бросил сигареты, потому что она отказывалась целовать его, чувствуя запах табака; практически не тратился на крупные вещи – Белла так смущалась, отгораживалась, лепетала что-то и просыпалась среди ночи от волнения, что доводить ее до такого состояния было непозволительно – и он прекратил. Милые сувениры, любимые книжки, кафе-мороженое и пицца «Четыре сыра» на ужин – вот, что ей нравилось. И карточный счет Эдварда перестал стремиться к нулю.

Джаспер влюбился, не было сомнений. И потихоньку влюблялась и мисс Свон, которая рядом со своим спутником становилась веселой, беззаботной и очень жизнерадостной. Они съехались и жили вместе – спустя всего два с половиной месяца после знакомства! И никто уже не сомневался, что звон свадебных колоколов близок. Мейсен разузнал по своим каналам, что Джаспер даже уже купил обручальное кольцо.

 Отцовской части души Эдварда, которая была в отчаянье из-за поведения сына, все эти события были бальзамом на сердце. Он искренне радовался, переживал и готовился к предстоящему торжеству, намеренный провести его с размахом. Фильм Спилберга вышел в прокат, деньги потекли рекой (журнал People назвал Каллена «новым Бетховеном»), и не было больше нужды в бессонных ночах в поисках нужного ритма. Он, наконец, стал свободен. И совесть его успокоилась.

Однако даже в бочке самого сладкого и терпкого, самого вкусного и дорогого меда имеется ложка дегтя. Причем она, как правило, полностью перекрывает собой весь вкус, принося лишь горечь, разочарование и сомнения, затаившиеся в гречишном вкраплении в сладкий нектар.

Сначала не продалась лучшая, по мнению Каллена-младшего, его картина. Она так и осталась стоять на своем постаменте после окончания выставки.

Потом пришло смс-сообщение от Алены с признанием, что она беременна (которое, впрочем, оказалось ложным, но наделало немало бед и едва не сломало все планы).

И в апогей ситуации внезапный звонок разбудил Эдварда в половине третьего ночи.

Он нехотя повернулся на другой бок, скинул одеяло и, не заботясь ни о звучании голоса, ни о том, как удобнее сесть для разговора, пробубнил в трубку:

– Я слушаю.

В комнате было темно, светлые простыни немного отсвечивали от лунного света, а подушка манила к себе со страшной силой. Эдвард проработал по внеурочному новому заказу, подорвавшему его свободу, почти двадцать часов, силясь выдавить из себя хоть каплю чего-то стоящего, хоть пару нот, и был жутко измотан.

Если бы на том конце оказался Карлайл, его бывшая жена Карина, директор Рубенс или даже приятель детства Курт, он бы послал их к черту и вернулся в постель. Не в том настроении, виде и состоянии был, чтобы вести разговоры.

Однако в трубке послышался совсем другой, слишком знакомый голос. Плачущий.

– Мистер Каллен…

Изабелла?

Изабелла в отчаянье.

С дрожащим тембром, с путающимися во всхлипах словами и каким-то шумом на заднем плане. Она. Нет сомнений.

– Белла? – он проснулся быстрее, чем ожидал. Сел в постели и не обратил внимание даже на головокружение от такого резкого подъема. Внутри все болезненно сжалось от одной лишь мысли, что это эфемерное создание в розовом (а это, как выяснилось, ее любимый цвет) может так горько плакать. И явно не без причины. Ночью.

– Мистер Каллен… мне сейчас… я хотела бы… вы не приедете? Пожалуйста! – два последних слога ее просьбы исказились подобием вскрика, когда громкий удар по чему-то деревянному пронзил слух. Дыхание девушки совсем сбилось, а страх вцепился в нее своими крючковатыми длинными пальцами – это прекрасно ощущалось даже через телефонную трубку.

– Приехать к вам, Изза? – поспешно уточнил Эдвард, поймав себя на том, что уже одевается, – на квартиру? Или в какой-то клуб?

– Квартира, – прохныкала она, – простите… простите меня…

– Что случилось? – его голос тоже исказился, и Белла замолчала. В какой-то момент ему показалось, что сейчас она бросит трубку.

А потом в трубке снова послышался звук сильного удара. И она, наверняка подскочив на месте, срывающимся шепотом забормотала:

– Помогите, пожалуйста! Помогите мне!..

Стоит ли говорить, с какой быстротой Эдвард оказался внутри своего автомобиля? Стоит ли уточнять, с какой скоростью выезжал из собственного двора и следовал к квартире сына, находящейся, благо, всего в паре кварталов? Его подгоняло сковавшее душу беспокойство, липкий пот и ледяной страх. В голове сновали тысячи вариантов случившегося, один страшнее другого. Явственно ощущая, что изведет себя прежде, чем сможет помочь, Эдвард с трудом контролировал дыхание и старался не отвлекаться от дороги. Он едва не проехал на красный, когда подумал, что, возможно, в квартире какие-то головорезы или прочие «приятные» люди. Но затормозив, взяв себя в руки, прогнал все предположения. Сосредоточился. Увеличил скорость.

Лифта в доме детей композитор ждать не стал. За мгновение взлетев по лестнице на седьмой этаж, в полуистеричном состоянии впился пальцами в дверной звонок.

…Открыл Джаспер. Заспанный, с красным лицом, с пульсирующими венками на шее и лбу, с дико горящими глазами и крепко зажатой в пальцах бутылкой водки. Не поверил своему взгляду, заморгал. Рот искривился, губы поджались.

– Какого ты здесь? – «дружелюбно» поприветствовал он отца, собираясь захлопнуть дверь обратно.

– Что происходит? – без труда определив количество алкоголя в крови сына – как минимум две трети бутылки горячительного напитка – Эдвард мрачно окинул его испепеляющим взглядом. Разве появление Беллы не положило этому конец? Он держался два месяца!

– Празднуем то, что Аленка отстала, – пожал плечами молодой Каллен, – тебе-то что?

Его грубость сегодня не задевала, только злила. Композитор с опасливостью встречал то, как вибрировало что-то в голове и наливалось тяжестью сердце. Будь это не Джаспер, удар по лицу уже бы последовал.

– Где Изабелла? – вместо всего запланированного, вспомнив о главном, спросил он.

– Спит где-то… Отец, иди по своим делам. Тут бордельчик вперед по улице… возле секс-шопа.

Сглотнув негодование, затаившееся в голосе, Эдвард без дозволения хозяина вошел внутрь. Молча.

Его же, ошарашенного, просто отодвинул назад, а стойкий запах спиртного проигнорировал.

– Ты в конец оборзел? – неотступно следовал сзади все еще изумленный сын.

И именно эта фраза, все вложенное в нее, все услышанное в ней, привели к известному результату. Эхом отдались у Каллена-старшего в голове и пронзили стрелой сознание.

– Я спрашиваю, где Белла? – проревел он, с неожиданной силой впечатав сына в стену, – говори немедленно, что с ней: она плакала?

Едва не выронивший бутылку, растерявший свою бравость и непокорность, Джаспер широко распахнул глаза.

– В ванной…

Этого композитору было достаточно. Оставив сына в покое и решив разобраться с ним позже – с надеждой на разговор, конечно же, а не на драку – Эдвард быстрым шагом достиг нужной комнаты. Вокруг валялись осколки двух тарелок и трех блюдечек с золотыми ободками по краям, работала вытяжка над плитой, а на кухонной тумбе непродуманным натюрмортом лежали не до конца нарезанные помидоры, укроп, острый нож и окровавленное полотенце. Место военных действий, не иначе. Не квартира его детей.

Эдвард попробовал повернуть ручку и войти, но она не поддалась. Ванная оказалась заперта.

И тогда он постучал.

– Изабелла? – негромко позвал, боясь даже представить, что случилось. – Изабелла, это мистер Каллен. Откроете мне?

Хмурый Джаспер, глотнув прозрачной огненной жидкости прямо из горла, засмеялся.

– Думаешь, я ее резал, что ли? Она сама, пока крошила эти гребаные томаты… взяла и по ладоням, как суицидница. Знала бы хоть где перерезать…

– Ты приехал… – тихо послышалось из-за двери, оборвав тираду художника, – спасибо…

И стало лишним.

– Ты его позвала?! – мгновенно вскипевший, Каллен-младший что есть силы ударил кулаком по двери, поравнявшись с отцом, – ты что, совсем сдурела? Белла, я здесь кто?! За кого ты меня держишь?!

Эдвард почти физически почувствовал, с какой быстротой девушка отпрянула от деревянной двери. Всхлипывая, отбежала на добрых три шага. Что-то со звоном упало на плиточный пол.

– Успокойся, – не растеряв прежних сил, разве что наполнив голос уверенными нотками, потребовал композитор у сына, – тихо. Не кричи, ты видишь, она боится? Ты испугал ее, Джаспер.

Однако униматься так быстро в планы художника не входило. Его раззадоривало не только поведение Иззы, спрятавшейся от него, как от насильника, но и появление здесь отца. Его точно не должно было быть сегодня в этой квартире!

– А заграбастать деньги она не боится?! – гаркнул он в лицо старшему Каллену.

– Какие деньги?

– Моего счета. Твоего счета. Наших счетов, отец. Ты выгораживаешь редкостную дрянь.

Растерявшийся Эдвард был не в состоянии сразу сложить из паззлов цельную картинку. Он нахмурился:

– О каких деньгах ты говоришь?

Джаспер злорадно, со смешком улыбнулся. Его пальцы сжали горлышко бутылки со страшной силой.

– Она поставила мне ультиматум, – махнув водкой в сторону закрытой двери ванной, объявил он, – либо у нас общий счет, либо она не выйдет за меня замуж. А ты ведь знаешь, чем чреват общий счет? Без брачного контракта! И ты смел говорить мне, что Алена хуже?!

Из щели между косяком и дверью послышался испуганный, дрожащий голос Изабеллы, торопливо объясняющий:

– Я никогда не посмею претендовать на то, что не мое, Джаспер… – захныкала она, – ты же знаешь, что я люблю тебя. Но счет… если я не буду работать, как ты хочешь, откуда же у меня свой счет? Я должна буду постоянно просить у тебя денег?

– А я, как и полагается мужу, буду решать, когда тебе их давать, – пнув дверь ногой, с самым серьезным видом кивнул тот, – и посмей еще воспрепятствовать!..

Эдвард смотрел на сына как впервые. На этого красивого, доброго, достойного мужчину с большим творческим потенциалом и далеко идущими планами. На человека, которого сам создал и вырастил, на свое сокровище. И не мог понять. Ничего. Откуда в нем… это? Что произошло, когда? Этот злобный и мелочный парень с патриархальными замашками и страстью к выпивке не был его светловолосым Джасом, не был его наследником и нежно-любимым сыном. Другой, совсем другой. Чужой и страшный. Немудрено, что Белла заперлась от него.

Что-то срочно нужно было делать. Решать.

– Джаспер, обсудим все это утром. Оставь ее в покое, – принял решение Каллен-старший, загораживая собой дверь. Ошарашенный в третий раз за последние полчаса художник не поверил своим глазам.

– Ты будешь мне указывать?

– Джас, – сдержавшись, Эдвард похлопал сына по плечу, призывая к вниманию, – пожалуйста, иди в спальню, выспись. Ты сейчас можешь все разрушить.

– Она не заслуживает твоей защиты…

– Джаспер, пожалуйста, – не оправдываясь и не ища аргументов, композитор кивнул на спальню. И с одобрением, с восторгом в душе встретил, что сын пусть и со скрипом, пусть и без желания, но все же последовал туда. Глотнул еще водки, мотнул головой, но последовал.

– Утром я хочу видеть ее в своей квартире, отец. Не смей увозить Иззу.

– Я никого не увожу, – примирительно согласился тот, – все в порядке. Завтра утром будете завтракать за одним столом.

Зажмурившись, Джаспер с грохотом закрыл за собой дверь в спальню. Послышался скрип дверец шкафа. Послушался? Правда решил поспать?

Значит, его убеждения чего-то да стоят. Похоже он понял, что не прав в ситуации с Беллой. Не до конца разобрался.

– Изабелла, – убедившись, что в гостиной-столовой-кухне (квартира была студией) теперь никого нет, Эдвард вернулся к своей первостепенной задаче. Тихонько постучал в дверь, не желая пугать будущую невестку больше прежнего. – Откройте, пожалуйста. Давайте поговорим не через дерево, как думаете?

Упрямиться девушка не стала. Замок в раз оказался повернутым в нужную сторону, а само видение в розовом – на сей раз сарафане с мягкими пушинками-снежинками в виде узора – вышло наружу.

Белла сильно дрожала, лицо вспотело, отекло от слез. Все еще всхлипывающая, пусть и почти беззвучно, девушка нерешительно сжимала махровое полотенце в своих руках, ставшее мокрым от крови. Она была босиком, и Эдварду, чтобы не дать ей порезаться об осколки тарелок, пришлось подать руки и перевести мисс Свон на безопасное расстояние от немых свидетелей ссоры помолвленных. Но уже от первого касания она сжалась в комочек и затрепетала. Слезы бурными новыми потоками потекли по лицу.

– Осторожнее, осторожнее, – пробормотал Эдвард, убедив Иззу сесть на диван, благо, стоящий рядом. Проигнорировав дверь, посуду, ножи и вообще всю ситуацию, включая время суток, присел рядом.

До смерти напуганная, с потемневшими мутными глазами и выбеленным лицом, Белла зажмурилась.

– Извини… извините меня, – попросила, низко опустив голову. Длинные каштаново-золотые волосы упали на плечи, на грудь, на талию. Закрыли шею и лоб. Во время судорожных всхлипов они то и дело попадали ей в рот, но убирать их она не решалась, боясь оторвать руки от полотенца.

– Покажите-ка мне, – нежным, успокаивающим голосом попросил «новый Бетховен», легонько коснувшись трясущихся ладоней, – очень больно? Порезались?

– Он соскочил, этот нож… я и не думала резать себя, мистер Каллен, ну что вы…

– Эдвард, – поправил композитор, ласково погладив мягкие волосы, – я понимаю. Не плачьте, сейчас мы все исправим. Где у вас аптечка?

Она приподняла голову, сморгнув слезы. Кивнула на кухню.

– Третий шкафчик слева, внизу. Возле кувшина с оливками.

Ободряюще улыбнувшись, Эдвард уже через несколько секунд поставил все необходимое перед Беллой.

– Давайте мне руки, – и, как полагается, как нужно, опрокинул баночку с перекисью на раны. Две тонкие, но достаточно глубокие полоски по ладоням – и по левой, и по правой. Как раз по прямой траектории между указательным пальцем и краем запястья. Прямо по известным линиям жизни и любви.

Она вздрогнула, вздернув голову. Заплакала громче, не в силах удержаться. Ее всхлипы смешивались с поскуливанием, вызванным тем, что Эдвард дул на пузырящиеся отметины.

– Мистер… Эдвард, – мисс Свон поспешно исправилась, повернув голову налево и откинув волосы в сторону, на что-то решившись, – я действительно поставила ультиматум… или попросила, я не знаю, как правильнее сказать, общий для нас с Джаспером счет. Но поверьте мне, не потому, что собираюсь что-то отсудить или много потратить… я выросла в семье, в которой не было таких проблем. И я не хочу, чтобы моя собственная семейная жизнь начиналась с них, понимаете? Я не смогу брать у него деньги… я себе не позволю просить… в этом моя вина. Мне так жаль… он из-за меня выпил, Эдвард… мне так жаль…