Текст книги "Сказки Шахтонара"

Автор книги: almerto

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

– Ты что творишь?! Отпусти, мне больно!!! Больно, Ран? Ранти?!

Он дышал мне в спину, упрямо подминая под себя, пока я не замер. И я взмолился:

– Не трогай меня… прошу…

Он молча боролся с моим ногами, распиная их под собой. Наконец он выиграл и, приподняв мой зад, прижался своим пахом ко мне, голым пахом. Когда только и успел?!

– Придурок, отпусти, отпусти. Что ты творишь? Я отцу скажу.

Его член холодил меня своей смазкой по бедрам, пока не уперся меж моих ягодиц, и я вскрикнул, чувствуя, как он заходит в меня.

Ерзанье задом не помогало вообще, так как сил с ним бороться у меня не было. Он проникал в меня все глубже и глубже, пока я не расслабился и не уткнулся полностью в траву лицом, сгорая от стыда. Такого унижения я стерпеть не мог и разрыдался, позволяя ему наконец-то войти в меня полностью, и даже сам выставил ему свой зад. Он застыл сзади меня и медленно начал двигаться во мне, что-то шепча.

Я послушно ждал, когда он кончит, и едва он задергался на мне, прорычал ему:

– Все, уходи, ублюдок. Я не прощу тебя никогда!!! Слышишь?! Никогда!!!

Он лег рядом и попытался обнять меня, но я увернулся и с размаху впечатал ему пощечину так, что у него дернулась голова. Зло собрал свою одежду и так и пошел, прихрамывая. Боль в пояснице и в руках от этой неравной драки давали знать. Его сперма полилась меж моих ног, и я замер, с удивлением глядя на ноги. Вот он тварь!!! Зло вытираю зад рубашкой и, натянув брюки, выкидываю рубашку в кусты.

– Шах, Шах!!!

Гневно вскидываю свой взгляд на подходящего Ранти и цежу слова по отдельности:

– Ты!!! Тварь!!! Ублюдок!!! Легче стало, что изнасиловал меня?

Тот разводит руками. Я не вижу его лица из-за темноты, только очертания тела.

– Мы братья, это останется между нами.

Пячусь от него шаг за шагом, пока он не шипит.

– Прекрати, прекрати делать вид, что ничего не произошло. Ты понимаешь, что ты натворил?! У тебя больше нет брата!!!

Он быстро прыгает на меня, и я вновь кручусь в его объятиях, кусая его и царапая ему лицо. Наконец он полностью обездвиживает меня и шепчет мне чуть не в ухо, закрутив мои руки сзади своим ремнем.

– Я никогда, слышишь? Я никогда никому не скажу о нас. И ты тоже. Я хочу, чтобы мы спали друг с другом, и сегодня я приду, чтобы ты и меня так же трахнул, ясно? Ты можешь делать со мной, что угодно, я не хочу, чтобы ты боялся меня. Мы братья и плюс одинаковые братья!!! Просто доверься мне. Шшшшш, ну, ну, успокойся, – он гладит мою спину, а я, уткнувшись в его грудь, реву и прячу рыдания в себя, задыхаясь от нехватки воздуха.

Он на руках уносит меня в замок и, пройдя через черный ход, быстро поднимает меня в свою спальню и там кладет на свою постель. Дергаюсь под ним, и он легко отпускает меня. Так и сажусь напротив него.

– Ранти… Что с тобой случилось? Почему ты это сделал?

Он насмешливо смотрит на меня и, чуть не капая ядом, цедит:

– А потому что, братик, я ревновал тебя ко всем, к твоему обожаемому Анику. Я видел, как ты восхищенно на него смотришь, видел, как многие парни пытались привлечь твое внимание, как и девушки. Я никому не отдавал тебя, а там я не смогу оберечь тебя ото всех. Но сделать кое-что смогу, и сделал. И также хочу, чтобы и ты взял мою девственность. Только тебе я отдамся. Я люблю тебя… Всегда любил и оберегал ото всех.

С ужасом смотрю на него и пытаюсь встать. Он не трогает меня, и ноги сами застывают перед дверью. Он любит меня… а я… не знаю. Я не знаю, что сейчас произошло. Голова кругом, обида сжимает сердце, и я слышу сзади глухой голос брата:

– Я буду ждать тебя этой ночью. Если ты не придешь через два часа, я приду сам и возьму тебя.

Мозг отказывается понимать то, что он сейчас мне сказал. Но кое-как прихожу в себя и рвусь в свою комнату, чтобы закрыться на все запоры. Моя тайная комната тоже закрыта, она соединяла нас все детство, ну кто и что сотворил с моим братом? Между ягодиц болит и жжет, открываю вновь дверь и чуть не на цыпочках иду в купальню. Там уже жарко. Кидаюсь в теплую воду бассейна и слышу, как отец громко прощается со мной:

– Шах, завтра приеду к обеду. И я огорчусь, если тебя не будет за столом. Я к соседям, Алана у матери своей.

Хочу крикнуть в ответ, но слышу, как брат с лестницы обрадовано говорит:

– Он будет, не волнуйся. Я поговорю с ним сейчас.

Мои руки жадно цепляются за край бассейна, и я выскакиваю из воды, чтобы закрыть дверь в купальню. Кое-как скользя по отмытым доскам, наконец, запираю дверь и, обернувшись, застываю. Мой брат в рубашке на голое тело стоит, замерев у косяка.

– Ты решил закрыть нас? Ну, я не против. Иди ко мне? – он раскрыл свои руки, и я обреченно опустил свои. Бороться с ним бесполезно. Когда он посадил меня к себе на колени, то показал на маленькую баночку.

– Смотри, с этим нам будет значительно легче обладать друг другом. Шах!!! Ну посмотри на меня, – он пересаживает меня на длинную скамью и разводит мои ноги.

Посмотрев мне между ног, он хрипло спросил:

– Сильно болит?

Мотаю головой и чуть не кричу от ужаса, он начинает облизывать мой член, не прикасаясь к нему руками. Он какое-то время просто так и лежит. И потом, помимо моей воли, начинает набухать на глазах. Ранти, довольно улыбнувшись, смотрит на меня, облизываясь.

– У нас ведь должен быть один и тот же вкус. Ну, Шах?

У меня самого в мозгу уже заинтересованность узнать это, но, когда он озвучивает это, понимаю, что не смогу ему сопротивляться. Мне тоже хочется почувствовать его вкус, хочется попробовать его губы на вкус. Так, как он это делал недавно.

– Подними ноги. Вот так, а теперь согни. Я… хочу тебя. Погоди, я смажу тебя, – он нетерпеливо обильно мажет мне анус, и я, вскрикнув, принимаю его в себя. Понемногу, по чуть-чуть проталкиваясь в меня, он стонет и тяжело дышит.

– Шах, ты идеален для меня. Только тебя бы я хотел видеть в своей постели каждый день. А твои ягодицы просто сводят с ума. Я готов облизывать тебя каждую секунду. Положи мне ноги на плечи, – он наклоняется ко мне ниже с моими ногами на плечах, и я чувствую, как он вошел весь по самые яички.

Они бесстыже хлопают по ягодицам, когда он вновь и вновь входит в меня. Его рука жадно трогает мой член, пока тот не каменеет совсем. Глухо вскрикиваю и кончаю ему в ладонь, он с улыбкой убыстряется, и я уже не чувствую свои ягодицы, когда он замирает во мне, кончая со стоном. Потом мы плескались долго в воде, и я попробовал прижаться к нему сзади. Он замер и, перехватив мои руки, обнял ими со спины свои же бедра и положил ладонями на свой набухший член.

– Я хочу, чтобы ты поласкал его, Шах. Если я сяду на эту ступеньку, а ты вот сюда, давай попробуем?

Я, неуверенно улыбнувшись, кивнул, но ничего не получилось. Стало отчего-то неловко, и брат потянул меня к себе.

– Ложись на простынь, она толстая и… да, вот так. Я лягу наоборот. Смотри, ты ведь достаешь до него?

Киваю, несмело глядя на его член, что маячит у меня перед лицом, и охаю, когда он трогает и мой член, только не возбужденный. Он быстро обсасывает мой член и облизывает по всей длине. Я мгновенно возбуждаюсь, вспоминая, как Ранти двигался надо мной тогда, в лесу. Сейчас эти картинки только возбуждают. Боль в анусе уже не печет так, как до этого, и я со стоном изливаюсь ему в горло. Ранти кончает чуть позже и, раздвинув мои ягодицы, облизывает мой анус.

– Мы одинаковы во всем, так почему нам должно быть стыдно друг перед другом? Ведь ты меня тоже хочешь?

Смотрю на него удивленно, брат замер с вопросом в глазах. Пожимаю в ответ плечами и кидаюсь в воду. Я так устал за сегодня, что сил нет что-то делать. Расслабленно плыву на спине и, когда брат подплывает и улыбается, как сытый кот, улыбаюсь ему в ответ.

– Я испугался, что ты отвернешься от меня, братик. Ближе, чем ты, у меня никого нет. Прости за то, что сделал там, в лесу.

Киваю, и он, обняв мое тело, выносит меня из воды.

– Я отпустил всех слуг. Сегодня наша ночь.

– Ранти, какая ночь, я сейчас спать буду. Ты что такой ненасытный? У меня уже все болит.

Он смеется.

– Я взял кое-что для того, чтобы и ты был долгоиграющим.

Смотрю на него и думаю о том, что он сказал мне в купальне.

– Почему ты раньше не говорил, что любишь меня?

Он вновь пожимает плечами, играя мускулатурой.

– Ты никогда бы не подпустил меня к себе и отдалился бы. Сейчас я лишь поторопил события. Я не могу отпустить тебя, боясь за то, что кто-то причинит тебе боль. Пусть этим кем-то буду я. В Рании такая связь очень распространена, братик. И я не единственный, кто обращает на тебя внимание. Я сразу понял, что нас разделят. Анику и его охранник, Шая, ждут не дождутся получить тебя в свои сети. Им нужен щит. Постарайся там не отличаться, прошу. И пусть они грызут локти, чтобы не получить тебя легко. Связь с тобой для них противозаконна, и они не посмеют тебя соблазнить без твоего согласия участвовать в их пошлых играх. В Рании у Анику преподает брат. Но он женат, и не думаю, что он будет тебя к чему-то склонять. Он наоборот, более мягкий, чем его старший брат, – он нежно перебирает мои высохшие волосы и уходит, чтобы вновь появиться с подносом в руках.

Мы болтали долго обо всем, пока я, наконец, не понял, что меня уже напоили той самой гадостью. Я начал обращать внимание на голого брата – не привычно, как раньше, а заинтересованно. Его ягодицы приземлились буквально в нескольких сантиметрах около моих пальцев, и я, сам того не понимая, погладил их. Брат улыбнулся.

– Ну как? Стало в голове полегче? – разум и впрямь очистился.

– А это разрешенное питье?

Тот качнулся вперед и сказал хрипло:

– Да, если голова болит от похмелья, оно и помогает, но если пить его трезвому и с этим соком, то действует вот так. И, кстати, долго. Запрещенного ничего нет. Помнишь, я год назад со стояком мучился?

Киваю с улыбкой.

– Конечно, помню… ух… какие новые ощущения, – он облизывает мой член снизу вверх, и я тяну руку к его члену.

Возбуждение зашкаливает так, что чуть не трахаю его в горло. Он замирает и кончает мне в руку первым. Затем ложится лицом вниз на кровать, встает на колени и, опираясь локтями о подлокотник, требовательно просит:

– Вон мазь, войди в меня. И не бойся!!!

Я уже ничего не боюсь, мне хочется в него. И когда по чуть-чуть вхожу в него, кажется, время замирает вместе со мной. Толкаюсь в него и вхожу полностью, он охает и ерзает задом.

– Это не очень… Шах, двигайся же…

Послушно двигаю бедрами взад и вперед и, сжавшись, начинаю двигаться в нем более уверенно. Он мычит, стонет. Меня хватило надолго, и я устало падаю с него, оставив в нем свое семя. Он смеется хрипло и садится мне на грудь.

– Приласкай, – требовательно просит он вновь. С нарастающим возбуждением принимаю его член в горло, и он уже сам начинает двигаться по чуть-чуть, глубже входя в мою глотку. Сначала чуть не до рвоты, а потом я уже сам хотел во всю длину его члена, хоть слезы и текли по щекам, мешая мне видеть постоянно приближающийся лобок, покрытый светлыми кудрявыми волосами. Так мы и заснули под утро. Я брал его еще пару раз почти спящим, пока зелье не отпустило мое возбуждение и, успокоившись, тоже заснул прямо в нем.

– Мммм, Шах? – он зовет меня тихо. А я во сне до сих пор обладаю своим братом, его бедра двигаются в унисон моим толчкам в нем, и я внезапно выхожу из сна. Мой брат стонет в подушку, и я осознаю, что обладаю им по-настоящему. Он стонет мне:

– Не останавливайся, там слуги уже ходят по замку.

Это возбуждает больше, и я, накрывшись одеялом с головой, грубо начинаю вколачиваться в его тело. Кончаем вместе и смеемся оба тихо.

– Где моя одежда?

Он пожимает плечами и показывает на свой шкаф:

– Сам носи огромную одежду. Я утону в ней. Мне моя нужна.

За дверью я слышу, как отец вежливо что-то говорит слуге. И тотчас кидаюсь к шкафу брата. Плевать что, но я что-нибудь натяну на себя. Брат смеется все громче и громче, не в силах сдержаться, а я, с силой ударившись о дверь, вызываю у него еще больший взрыв хохота. Дверь открывается, и я смущенно смотрю на отца, я уже оделся и очень даже успешно.

– Ты спал здесь?

Киваю, обреченно опустив плечи, совсем забыв, что отцу плевать на это.

– Ну и ладненько, иди, переодевайся в свою комнату в нечто более маленькое и изящное. Одежда брата тебе не подходит. И я жду твоего послушного поведения за столом. Они уже передали, что приедут со своим кортежем слуг. Так что они пробудут у нас до вечера. Это честь для нас, и я тебе скажу одно – Великий Анику хорошего рода. И ведет свой род далеко и выше, чем мы. Он мог бы стать императором. Но дети, это между нами. Анику ушел с Совета, провозгласившего его Императором. Только так Император избежал конфуза, когда Анику принес нам больше побед, чем весь наш род вместе взятый. Только его Император принимает в любое время, и только ему он поверяет все свои тайны, зная, что этот благородный воин никого не ударит в спину, ибо если ударит, то сразу омрачит свой род. Я рад несказанно, что этот человек с потрясающей репутацией посетит наш замок. Я даже пригласил гостей. Соседи, кстати, тоже будут и с очаровательными девушками.

Мы переглянулись с братом и завыли в голос.

– Пап, ну нет!!! Ты нашей смерти хочешь?! Пап, что угодно, но не Синаю и Ваету!

Отец с улыбкой смотрит на нас и кивает.

– Я обещал, что они попрощаются с нашим красавчиком Шахом. А Синая очень довольна, что наш Рантий поступает с блеском в Академию.

Я не слушаю их разговор и мчусь в свою комнату. Вот умеет отец испортить настроение. Замираю у открытой двери шкафчика. А ведь еще вчера я считал, что вся моя жизнь рухнула, и мой брат изнасиловал меня, а сегодня сбегаю из его комнаты полураздетый и смущенный по самое не хочу.

Помывшись и одевшись, я спокойно набираю в грудь воздуха и спускаюсь по парадной лестнице. Гости начали собираться, а у меня не на шутку разыгрался аппетит. Живот урчал и требовал еду в любом виде. Брата нигде не было видно, хотя я слышал, что сестры Синая и Ваета уже прибыли. Удивленно кручу головой, пытаясь найти его, но его нигде нет. Меня все хлопают по плечу, и я, чуть не пришибленный, иду к двери комнаты брата. Она, как ни странно, закрыта, и я быстрым шагом иду к нашей тайной комнате. Там, быстро юркнув в наш ход, бреду по узкому коридору. Уже на подходе к его двери я замираю. Из его комнаты слышатся тихие стоны и всхлипы.

– Ран, прошу… прошу…

Я одеревеневшими внезапно ногами переступаю порог и, открыв дверцу нашего детства, замираю на пороге. Ран со шлепками входил в анус Синаи, так что она лишь стонала во все горло. Брат не видел меня и не слышал, что я вошел. Я окликнул его, когда она полуобернулась и охнула, увидев, что я на нее смотрю. Замерла. Он откликнулся тотчас, испуганно также оборачиваясь ко мне, и внезапно побледнел.

– Шах, Шах, ты… погоди, я сейчас.

Синая, всхлипнув, уткнулась головой в подушку, и когда член моего брата освободил ее зад, поискала свободной рукой рядом одеяло и накинула его на себя, спрятавшись в него с головой. Брат, соскочив с кровати, все такой же голый подошел ко мне и улыбнулся, обезоруживающе раскинув руки.

– Ну мы просто сначала поцеловались, и потом так закрутило… понимаешь? Я ни сном ни духом не хотел… братик, ты что… стой… ты не уйдешь вот так… не смей…

Я с разворота ударил его кулаком и, попав в губу, насмешливо прошептал:

– Ну что же ты, дай мне сдачу?

Он вздрогнул и мотнул головой.

Я вернулся к нашему тайному ходу и пошел прочь, шатаясь и едва соображая, что же сейчас произошло. Мне же должно быть все равно, так почему мне сейчас больно?! Почему я ударил его? Я никогда не позволял себе его бить. Я ни разу не поднял на него руку, кроме вчерашней… прогулки в лесу. Назвать это изнасилованием было уже выше моих сил.

– Что с тобой? – возле меня стояла Ваета, и она кружилась, показывая мне свое платье. Она была на два года младше своей сестры. Но иногда казалась, что намного больше отстает в своем развитии. Мы были с ней ровесниками, но я всегда относился к ней как к малышке, и сейчас, охнув, деланно закатил глаза.

– Мадам, вы украли мое сердце, надев этот наряд, который очень вам к лицу!

Она покраснела от удовольствия. Затем прошептала:

– Я тут случайно на вашем этаже, я потеряла свою сестру. Вы ее не видели?

Я сразу помрачнел, вспомнив, в какой позе обнаружил ее сестричку, и как ее ягодицы покраснели от чмокающих ударов моего брата в ее зад. Внезапно тошнота подкатила к горлу, и я стремглав понесся к туалету, на ходу толкнув в грудь брата, что выходил из своей комнаты при полном параде. Он задержал меня, и я, не удержав тошноту, от всей души легко облегчил содержимое своего желудка на его мундир. Мундир был выходным, тот, что дают всем выпускникам на праздники. У меня был такой тоже, в начале этого года дали. И сейчас брат стоял весь бледный, глядя на меня и пылая от гнева.

– Шах!!! Ты что!!! Ты что творишь?! – он даже не нашелся слов, чтобы нагрубить, как он это обычно делает. Поднимаю на него взгляд, и к горлу вновь подкатывает тошнота, едва вижу, как из его комнаты следом выходит Синая. Она замерла на пороге и, увидев мой брезгливый взгляд, запунцовела, а на меня вновь накатила тошнота. Я блевал еще минут двадцать, и только когда Синая, схватив свою сестру за руку, сбежала, рвота прекратилась. Кое-как встав, я побрел обратно в свою комнату и, закрывшись, тотчас кинулся к тайной двери, чтобы и ее закрыть. Всё!!! Она закрыта теперь навсегда.

Сердце жгло слезами, что сейчас текли по щекам. Я морщился от боли и сползал по стене в ванной комнате, раздевшись догола. В дверь стучались и что-то кричали за ней. Кое-как собрав себя из остатков и одевшись, как подобает, я не спеша открыл дверь и увидел отца с братом. Мой вид не скрывал, что я ревел. Лицо брата перекосилось, и я увидел, наверное, впервые в жизни, как он пытается скрыть боль и сожаление. Он первый выступил ко мне, но я отвел его руку и прошипел, глядя ему в глаза:

– Не смей ко мне прикасаться, меня от тебя тошнит.

Он отдернулся от меня, словно я дал ему пощечину.

Отец, быстро поняв, что мы поссорились, удивленно спросил обоих:

– Что на вас нашло в такой ответственный день? Шах? Он опять тебя ударил?

Я, покраснев от стыда и горечи, опустил взгляд и прошептал:

– Нет, еще хуже. Он предал меня.

Отец скривился от моего высокопарного ответа и, посмотрев на Рантия, с усмешкой кивнул:

– Он еще и не такое может сделать, но ты не отчаивайся. Именно с этим и я столкнулся, но не отчаиваюсь же. Я принимаю его таким, каким он есть. Всё, идем.

Я с готовностью пошел впереди отца и застыл у парадной лестницы. Отец сжал мой локоть и, смахнув с плеча невидимую пылинку, хлопнул уже сильнее:

– Сынок, сейчас, возможно, решится твоя судьба. Если будет возможно, то я пойду на многое, чтобы тебе дать блестящее будущее.

Он подталкивает меня, и мы с братом синхронно делаем шаги вниз по ступеням. Лестница широкая и длинная. Лишь на середине я увидел их, они стояли у огромного окна в пол и о чем-то переговаривались. Анику увидел меня первым, и взгляд его буквально прикипел к моему лицу. Его телохранитель, судорожно обернувшись, так и остался с открытым ртом. Анику, подавшись всем телом вперед, сделал было несколько шагов в моем направлении и, как хищник, замер. Я, вспыхнув, отвел взгляд от того, кто мне нравился за доблестные заслуги перед нашей страной. А ему было чем гордиться. Страна, которую он начал защищать, сплотив вокруг себя небольшую армию, была в упадке. Его выбранные воины отличились в ту первую войну против ашанов. Она была самой кровавой за все века, что мы раньше себе могли позволить. И его армия выстояла под мощным натиском и нанесла удар в самое сердце страны, небольшим отрядом захватив несколько гаремов и институтов по обучению ашанцев-мальчиков. Конечно, это был удар ниже пояса. Но именно так и сделали тогда ашанцы нам. Та война была самой кровавой и страшной. Но Анику был воистину неуловим. Его заказывали и ловили несколько стран, потом, якобы для вручения наград, желая его подмять под себя. Но он умело вырастил армию буквально за два три года, и сам Император тогда склонил голову и ждал, что тот займет трон. Но Анику отказался!!!

Я украдкой глянул в его сторону, и тотчас его взгляд словно обжег меня. Шая жадно и проникновенно смотрел на меня, его ноздри, словно у породистой лошади словно втягивали мой запах. Я увидел какую-то озабоченность на его лице, и он гневно вдруг посмотрел на моего брата, что стоял рядом со мной и буквально выдирал мою руку от всех желающих поздороваться со мной. Они уже стали смотреть на отца, что не смог к ним пробиться из-за толпы гостей, но наконец, и он встал рядом с ними и сделал мне знак приблизиться. Все тотчас расступились, и отец громко представил меня Анику.

– Нет, наверное, нужды представлять тебе этого Великого воина и защитника нашей империи. Его заслуги знает каждый ребенок. Скажу одно – я уважаю его дело и готов сам встать под его знамена и помочь материально.

И уже к Анику:

– Я рад представить Вам моего сына, уже не выпускника школы Императора. Но у нас впереди много школ, в которых мы будем выбирать наш любимый предмет. Именно с его уклоном. Да, да, господа. Мы любим цифры, и мое сердце радуется, когда я говорю об этом. Я хочу надеяться, что я оставлю этот замок, как и всех, кто тут работает, в надежных руках.

Все заахали, заохали. Я покрылся краской стыда и потеряно уперся взглядом в пол. Едва моей руки коснулась рука Анику, как слишком интимно сзади обняли за талию, слишком чувственно коснулись губами моего уха, и я услышал голос брата, напряжено зовущий меня на террасу. Я хотел было отказаться, но его рука на талии лишь подтолкнула меня к выходу. Пришлось покориться ему и под общий смех и разговоры ретироваться.

– Ты что творишь? Как ты смеешь меня трогать и вообще прикасаться ко мне так… при гостях?!

Он, зло посмотрев на меня, прорычал:

– Я не хочу, чтобы сейчас тебя выставили на торги. На тебя смотрят все, кому не лень. Я уже вижу, как они ставят ставки, ляжешь ты сразу под Анику или под его телохранителя, что тоже поставил ставки на тебя. Я вижу азарт в их глазах. Ты для них лакомый кусочек, Шах. Прошу, пожалуйста, прости. Прости меня… любимый, – тихо он сказал, делая шаг ко мне.

Я вновь его оттолкнул и спросил насмешливо:

– Ты ведь тоже решил быть у меня первым. Ты делал ставки на меня? Если бы я что-то значил для тебя, брат, если бы хоть что-то значил! Ты не трахал бы сразу после меня на той же постели очередную шлюху. Ты сам предал меня. Но скажу одно – спасибо, я переживу эту боль. И я никогда, слышишь, никогда не доверюсь тебе вновь!!!

Дверь тихо хлопнула, в тишине я услышал, как к нам направились тихие шаги.

– Молодые люди?

Мы уже ждали, обернувшись к идущему, когда он появится из-за огромного кустарника. К нам вышел Анику, и я вздрогнул, увидев за ним идущего на некотором расстоянии Шаю. Он смотрел насмешливо на моего брата, и когда Анику подошел к нам, мы с братом склонили головы перед высшим по званию.

– Ой, не надо этих условностей, мы не на приеме, а вышли просто прогуляться, – и уже только к Рантию обращаясь, спросил, – Рантий?

Тот сконфуженно поднял голову, ожидая вопроса.

– Можно, я украду твоего брата? У меня к нему очень даже серьезное предложение. Я думаю, что выиграют обе стороны.

Ран, почтительно кивая, сделал шаг назад, и меня тотчас перехватили за руку. Анику спросил:

– Может, прогуляемся к тому большому дереву?

Я кивнул, и меня тотчас отпустили.

– В этом замке сбываются все мечты.

Вопросительно посмотрев на Анику, я спросил заинтересованно:

– Почему же?

Тот, рассмеявшись, пояснил:

– Именно мой дед его строил первым. Это был летний дом первого императора. Вон там не было этих надстроек, и конюшни были с другой стороны. А въезд в замок был вон с той стороны. Видишь, вон там полуразвалившийся мост?

Киваю и смотрю, куда он показывает рукой.

– А вон у той поломанной статуи я любил в детстве сидеть.

Я удивленно переспросил:

– Вы жили тут раньше?

Он кивнул, мечтательно улыбаясь своим мыслям.

– Да, жил, и даже встретил, наверное, как и ты, свою первую любовь.

Я мотнул головой:

– Я ее еще не встретил, но я вас понимаю.

Он замолчал и вдруг сказал тихо:

– Актибус анадос. Именно так назывался раньше этот замок. Исполняющий мечты. А потом время расставило все по новым местам, или своим местам, считай, как тебе удобно. Я, повзрослев, покинул это гнездо, и замок перешел в новые руки. Вон, еще немного пройдемся к тому кругу на земле, надеюсь, он еще остался.

Я кивнул с улыбкой. Я тут исползал все давным-давно и тот круг, о котором он говорит, знаю.

– Да, остался. Я часто гадал, что же он означал, и те знаки рун, что выбиты на камнях, я так и не разгадал. Однажды даже уснул в нем.

Анику и Шая переглянулись и Шая спросил тихо:

– И как долго после этого вы не входили в круг?

Пожимаю плечами.

– Да не помню уже. Кажется, еще пару раз приходил к нему, но сидел лишь рядом.

И снова их тревожные взгляды. Анику с улыбкой пропускает меня, и я привычно захожу вперед, тем самым вхожу в круг на земле. Только на этом месте здесь камень, и есть небольшие лунки с выбитыми на них знаками рун.

– Поможешь? – спросил Анику с улыбкой.

Я смотрю, как он очень низко опускает голову и почему-то представилось, как он вот так вот склонится, когда будет у кого-то отсасывать, и тотчас покраснел от своих мыслей. Анику, словно почувствовав на себе мой взгляд, резко поднял голову и показал на одну из лунок. Я торопливо начал вытаскивать мох и пожухлую траву. Наконец, мы чуть не до блеска вычистили этот круг, и Анику, показав, что мне снова надо войти в круг, сцепил руки с Шаем и начал что-то говорить на незнакомом языке. Затем, остановившись, протянул мне руку.

– Встань, прошу. Всего лишь небольшой тест, и я готов освободить тебя от своего общества.

Он берет меня за руку и что-то втыкается в мою руку. Кровь течет по руке, и я с ужасом смотрю, как Шая ловит капли и растирает их по одной из лунок. Внезапно круг начинает светить внутренним светом, и мое тело охватывает истома. Я вздыхаю и пытаюсь взять себя в руки.

– Потерпи, Шах. Сейчас все пройдет. Круг изучает тебя.

По моим рукам, кажется, что-то течет, и я остервенело начинаю чесать их.

Анику шипит на меня:

– Тшшшш, не делай так. Это ведь высшая магия, она требует спокойствия и хладнокровия. Сейчас она потечет по твоему телу и… боги, Шая. Ты видишь у него знак?

Тот кивает синхронно Анику.

– Он достоин своих предков. Таких, как он – на миллион один. Этот год необычно щедр на подарки нам. Шая, мы нашли его.

Тот кивнул, и я увидел, как этот ашанец заулыбался. На миг его лицо стало очень красивым, и ровный ряд зубов ослепительно блеснул на солнце.

Мое тело уже пришло в норму, и я, удивленно посмотрев на обоих, спросил с нетерпением:

– Что это значит?

Анику улыбнулся и, подав мне руку, позвал:

– Прошу!

Я почему-то постеснялся ему отказать и, приняв ладонь, вздрогнул, когда он поцеловал мою руку.

– Вы… вы что?! Не надо, прошу!!! – почему-то мне стало жутко от этого собственнического жеста. Я не женщина, чтобы так за мной ухаживали.

– Анику тихо рассмеялся.

– Прости, но будет лучше, если я официально начну за тобой ухаживания. Иначе меня не будут оставлять с тобой наедине в твоей новой школе в Рании. Ты наш щит с Шаем. Ты в нашей команде. И будет лучше, если ты сейчас примешь наши с ним ухаживания. Именно мы с тобой будем знать, что это все понарошку. Но для всех будет лучше иметь официальную версию. Здесь не заключают такие браки, но и не препятствуют официальным ухаживаниям, даже если оба партнера одного и того же пола. Это могут запротоколировать официально. И именно такая бумага нам и нужна, ты еще несовершеннолетний и поверь, никто не тронет тебя. Но под нашим влиянием ты должен начать изучение щита. Это довольно тонкая наука и требует очень большого потенциала и умения терпеливо считать и высчитывать огромное количество рун, что будут атаковать твой же щит. Я научу тебя их видеть, а Шая научит… Шая научит, как рунами можно будет управлять и оборачивать в свою сторону. То есть ими же создавать вновь и нашу защиту.

Я потрясенно смотрю на них.

– Я не хочу лезть в магию, а это требует знания магии и хоть крупицы магии. Я уже проходил этот обряд в школе Императора.

Они оба кивнули, и Шая вдруг подошел ко мне и, протягивая мне руку, попросил:

– Вон скамейка, давай посидим и все обсудим, пока Анику попрощается со всеми.

Я ошарашено переспросил:

– Он один пойдет?

Они оба рассмеялись, и тут я увидел буквально чудо. Этот ашанец вдруг словно разделился, и под моим изумленным взглядом, так же улыбаясь, как и настоящий, пошел вслед Анику, держась от него на некотором расстоянии, как они обычно и ходят. Шая похлопал меня по плечу и сочувствующе сказал:

– Иногда моя тень очень даже хорошо охраняет его. Только вот некоторые личности не могут подойти, которых настоящий я не переношу.

Я перевел взгляд с ушедшего Шаи-двойника на настоящего и спросил сиплым голосом:

– А он что, и говорить может?!

Тот кивнул и лишь добавил:

– Ну… при необходимости. Но моя тень вообще не разговорчива. Ладно, теперь о нашем общем. Шах, во всем мире тандем мага и заклинателя-целителя в одном, очень редок. А уж о их щите – не приходится вообще такие тандемы видеть. Хотя есть два. Но мы их так и не встретили. Это воистину сильнейший тандем, который способен удержать почти армию. Мы и взяли одну из сложнейших войн таким тандемом. У нас был щит… этот парень был очень нам дорог и не отличался силой. Мы его берегли, как могли, но все-таки не сумели защитить. С того времени прошло тридцать лет. Ты не смотри, что мы молодые, мы уже давно ведем нашу войну.

Я все-таки задал ему свой, назревший давно, вопрос:

– Скажите, а как так вышло, что вы – ашанец и дружите с обычным человеком?

Он рассмеялся.

– Я морф. Это тот, кто меняет обличие. А моя страна считает, что им не место на троне.

Я так и выпучил глаза. Он еще и принц?

– Вы… вы…

Он перебил:

– Ну вот хватит на «Вы», ладно? Да, я принц. Но что-то не то сделал, видимо, мой отец, если я получился морфом. Как-нибудь позже я расскажу все о нашей расе. А пока скажу одно. Магия у тебя есть, и ее очень много, я даже подозреваю, из-за чего… Скажи, только честно… Брат тебя лишил девственности?

Краснею до кончиков волос и, опустив голову, киваю.

Ашанец сжимает губы.

– Вот это он зря сделал. Я вижу твое прошлое… но не будущее. Для меня знаком стала та наша встреча, когда я увидел тебя в толпе. Я увидел твое прошлое и увидел знак. Только мы, ашанцы, можем это видеть.

Поднимаю взгляд и хочу сказать что-то, но мысли теряются в его взгляде на меня.