Текст книги "Арчер (СИ)"

Автор книги: almerto

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Длинное здание ярко-желтого цвета в виде буквы «П», приветливо открытые ворота на входе. Но чуть дальше к лесу еще один забор, и там уже выезд и въезд строго по пропускной системе. А есть еще один ряд для особо опасных ситуаций: это проволока, очень тонкая, едва видимая глазу. Она начинает звенеть и вибрировать от пропускаемого по ней тока. Я-то знаю это, так как не раз натыкался на неё. Конечно, я оставался потом в сознании после встреч с ней, случайных, но сильнейшие ожоги до сих пор не заживали по всему моему телу.

Иду к двери, поворачиваю ручку и тоскливо замираю: опять закрыто, опять я чем-то провинился. Меня держат здесь уже больше полугода. Я знаю наверняка, сколько дней я здесь прожил, мои зарубки на деревянной кровати могут быть ошибочны всего на месяц, не больше. Просто мне стало тоскливо только через месяц лежания здесь. Как мне сказали, у меня генетическое заболевание, и я должен находиться под наблюдением врачей.

Голос из колонки прозвучал неожиданно.

– Арчер, сегодня никаких анализов. Ты сегодня отдыхаешь.

Счастливо улыбаюсь. Наконец-то. А то замучили этой сдачей анализов. Но голос вдруг ожил и спросил меня напряженно:

– Если хочешь, я могу составить тебе компанию для прогулки. Только условия у нас прежние. Согласен? – вкрадчиво спросил голос, маня меня свежим воздухом и… таким приятным запахом альфы.

Да, я девственник омега, и запах альфы для меня очень возбуждающ, я знаю, что потом, после этой прогулки, будет течка, и для моих девятнадцати лет это уже третья течка. Те две я пережил лишь с помощью сна, значит, они всё продумали и сейчас вызывают её у меня. Опять какие-то анализы вслед за ней последуют, как обычно. Меня снова обманывают. Зачем я им? Почему меня здесь держат? И поймали они меня именно из-за течки, так бы уже сбежал давным-давно.

Мой отец, основатель этой клиники, и главный врач тестировали на мне какое-то лекарство в надежде вылечить меня от нашей наследственной болезни. Так как отец планировал завести еще одного ребенка. И желательно, чтобы он был альфой. Так как именно омеги страдают от этой наследственной генетической болезни. Неизвестно, что будет с альфой, потому он и хочет перестраховаться. Ему плевать, что будет со мной. Мой второй отец не имеет права голоса перед ним.

– Нет, спасибо. Я не хочу гулять, а если и пойду, то без компании, одному мне значительно лучше гуляется.

Голос вздохнул.

– Ты не доверяешь мне? – спросил он холодно, киваю, с улыбкой глядя в огромное зеркало. За ним я вижу его. Они не знают, что я вижу сквозь зеркало и сквозь стены угадываю очертания. Это, видимо, последствия моей болезни, которую они ослабляли и пытались утихомирить, видя, как меня скручивает в жгут.

– Какая разница, что я думаю о тебе, Скаль, какая разница? Передай моему отцу, что я хочу домой.

Голос замолк и вдруг ожил через пять минут.

– Передал, но он сказал, что тебе необходимо много гулять. Скоро тебя выпишут, и ты заживешь новой жизнью. Мы стоим почти на пороге открытия. И этим обязаны тебе. Арчер, ты готов идти на улицу?

Киваю обреченно. Опять вранье. Но ведь они не отстанут. А гулять хотелось очень сильно. Из лифта для продуктов вытаскиваю одежду, что мне только что отправили с первого этажа, и начинаю медленно одеваться. Голос ожил вновь.

– Я уже готов, Арчи, а ты, кажется, наоборот, специально медлишь. Но я жду тебя. – весело дразнит он меня.

Заражаюсь на миг азартом и, быстро одевшись, встаю перед дверьми, сунув руки в наручники. Они неприятно щелкнули, и дверь открывается. Передо мной стоит очень красивый альфа – Скаль. Светлые волосы и взлохмаченный ежик на голове делают его лицо таким забавным. Там, внутри себя, я полюбил его с первого взгляда, как увидел, но потом он бил меня за тот первый побег, и я… я простил ему это, потому что моя течка началась следом. Он смотрит на меня весело и вдруг, протянув руку к моему лицу, гладит сначала по нижней губе, потом по скуле и тихо говорит:

– Я приготовил тебе сюрприз, мы пойдем к моему тайнику.

Я усмехаюсь, он продолжает ко мне относиться как к малышу. Запрет прикосновений ко мне от альфы нарушает лишь Скаль. И мне это нравится. Я никому не говорю, что он иногда меня трогает. А потом ночами я ласкаю себя, вспоминая, как он трогал меня везде.

Мы медленно идем вдоль забора, и я вижу в руках Скаля плотный пакет, а на плечах петли большого рюкзака.

– Мы надолго? – спрашиваю, внутри себя сразу возбуждаясь, представив на миг, что мы переночуем вместе. И там будет то, о чем я мечтал. Он кивает с улыбкой.

– Всё необходимое я уже перенес туда, а это… – он показывает на пакет: – это необходимая часть моего сюрприза, в рюкзаке еще один сюрприз.

Сердце сделало кульбит. Тихая осень давно уже волновала мое сердце, я жаждал потрогать эти мертвые листья, что шуршали под ногами, а вон тот цветок, который так и не увял, хотелось запечатлеть в моем альбоме. Я рисовал мелками и графитом, но это редко когда мне позволяли это делать.

– Почему ты остановился? Арч? – он очень близко подходит ко мне, когда мы уже пересекли два охранных круга. Я боюсь идти дальше. А вдруг снова будет удар током? – Арч, можешь идти рядом со мной. Не бойся.

Послушно двигаюсь за ним, и он, резко остановившись, надевает мне тонкую шелковую повязку, закрыв полностью глаза.

– А здесь я не хочу, чтобы ты видел, куда мы придем. Я понесу тебя.

С улыбкой позволяю ему поднять мое худое тельце и прижимаюсь, жадно вдыхая его запах. Он словно знает, что меня манит его запах, и тихо шепчет:

– После тех лекарств, что тебе давали, Арч, твой запах изменился и стал таким манящим. Ты ведь простишь за то, что я тогда тебя бил, не так ли?

– Да, я простил. Я был не прав, вы все желали мне только добра, а я чуть не сбежал.

Он хмыкает что-то и ставит меня на твердое покрытие.

– Всё, мы пришли. – он снимает у меня повязку, и мои глаза сразу слезятся от ослепительно яркого света. Он тотчас его приглушает и горделиво спрашивает:

– Ну, как тебе моя избушка? Хороша, не так ли?

Я осматриваюсь и киваю. Небольшое помещение. Толстое одеяло на полу и длинные перевязи к наручникам. Несколько плетей, что он достает тут же из пакета, заставляют моё сердце остановиться. Мне страшно, я стучу зубами от страха.

– Арч, ну ты что? Успокойся. Раздевайся и надевай наручники, как в клинике.

Киваю, затем, наоборот, мотаю головой.

– Ннненннадо… Скаль, прошу… пожалуйста… я не хочу… я ничего плохого не сделал.

Он шикает, прижимая меня к себе очень сильно, так, что я стону от боли в шее.

– Арч, успокойся и просто доверься мне, ладно?

Смотрю на него напряжено и зло. Зачем ему всё это?

– Скаль, отпусти меня, просто отпусти, и я никогда не приду к вам. Я исчезну из жизни своего отца.

Он раздевает меня сам и быстро застегивает на мне наручники.

– Арч, всё не так, как ты думаешь.

Он достает из рюкзака небольшую коробку, и я узнаю с трепетом в сердце упаковку готовых шприцов. Лекарства в них уже забиты, и это такая же коробка, что мне полагалась на курс лечения, как успокоительное после моего второго побега. Скаля тогда не было, у него был выходной. И мне всё время делали эти уколы. Они очень болезненные, потом после них даже лежать неудобно, не то, что стоять. Так и находился в подвешенном состоянии.

– Арч, всё будет отлично. Садись на стул, видишь, твои наручники пускают тебя вон до того стола. Просто не споткнись. Я переживаю за тебя.

Его слова заставляют мое сердце забиться. Я удивленно разглядываю преображенного альфу. Сейчас он голый, он быстро продевает свою голову в небольшой фартук и расправляет его по телу. Если он поворачивается, то я вижу его крепкие ягодицы. Он холодно говорит:

– Я приготовлю нам поесть, а ты будешь смотреть и помогать мне, ладно? Наручники не сильно должны мешать тебе. Давай, я раздену и тебя. А то голый тут один я.

Согласно киваю с тревожно бьющимся сердцем. Я мечтал, конечно, о нем, но что он задумал? К чему этот маскарад? Он снимает с меня наручники и быстро раздевает меня, иногда прикасаясь к моему телу очень интимно. Тут же мое тело предательски выдает меня. Мой член уже встал, и альфа усмехается.

– Рано ты возбудился.

Он быстро колет меня шприцом из коробки, и я чуть стону от боли, что распространяется по моему телу. Возбуждение и впрямь спадает.

– Арч, вот эти овощи надо помыть. Не садись, тебе будет больно.

Киваю понимающе, меня греет его забота. Наклоняюсь над ведром, куда он приказал мне чистить, и тут же его руки прохаживаются между моих ягодиц.

– Какой ты там горячий. Осторожнее, не поранься о сухой корень Арчха, ты назван в честь этого овоща, Арч. Это значит, что твой отец заранее не дал тебе своего статуса в нашем мире. Ты просто Арчер или Арчхешь.

Он жарко обнимает меня со спины, и едва я отвлекаюсь на то, чтобы оглянуться, он сурово хлопает меня по ягодице, боль сразу распространяется по моему телу, и вновь возбуждение спадает. Член всё равно стоит, и я стыдливо пытаюсь спрятать его. Наконец всё почищено, и он очень мелко всё рубит. Приятные запахи еды перемешиваются с запахом альфы так, что я возбуждаюсь от всего и сразу.

Скаль, встав на колени, силой укладывает меня на толстое одеяло и, разведя мои ноги, вдруг хлещет меня прямо по возбужденному члену и яичкам. Вскрикиваю так, что он и сам вздрагивает.

– Неужели тебе очень больно? Или ты постараешься это перетерпеть?

Я киваю со слезами на глазах. Мне так хочется быть послушным ему во всем. Он хлещет меня долго, пока боль не перерастает в какое-то больное возбуждение. Я задыхаюсь от накатившего желания, он, чуть тронув мой член, приказывает:

– Кончай, Арч. Кончай. Я разрешаю тебе.

Но кончить не получается. Мой член опух, и кое-где даже видны полосы крови. Он вновь хлещет меня, и я с болью кончаю. Затем меня переворачивают на живот, и он грубо протискивается в меня, кричу от боли, он надсадно дышит мне в спину.

– Кричи, кричи, мне нравится, когда ты кричишь и плачешь от боли.

Его член большой, упирается мне, наверное, в желудок, так что я хочу блевать. Шлепки наших тел, и я только сейчас начинаю чувствовать какую-то нить возбуждения, что проносится, когда он двигается во мне. Кровь течет по ногам, и боль от укола вновь накрывает тело, когда он слишком сильно прижимает мой зад к себе. Вновь волна возбуждения окатывает меня, и я глухо стону. Он замирает во мне, и я привычно слышу, как плетка рассекает воздух, удар обжигает мои ягодицы, еще удар, и я, громко вскрикнув, кончаю на одеяло.

– Я привяжу тебя к стене. Ты ведь хочешь быть моим?

Я киваю, устало глядя на него.

– А пока я тебя покормлю, смотри, какую еду мы с тобой приготовили. – он берет из моей вены кровь и прячет её в стальную коробку. Также в колбочки прячет и сперму, что вытекла из меня в последний раз. – Плюнь в эту баночку, Арч.

Послушно сплевываю, но слюна очень вязкая, и он помогает мне, терпеливо ожидая, когда я губой перетираю её о края.

– Хороший омега, очень хороший. Эти анализы для тех омег, кому нужно скорое выздоровление от страшной болезни. Вставай к стене. Я сейчас.

Ползу на четвереньках к стене, и он спрашивает:

– Что, так больно до сих пор?

Киваю, стыдливо отводя взгляд.

– Тебе больно от плетки или укола?

Пожимаю плечами.

– Арчи, ты должен мне ответить.

Прислушиваюсь к себе.

– От укола, кажется, всю половину парализовало болью.

Он кивает и достает новый шприц.

– Вот этот укол снимет боль.

Я снова киваю, и он втыкает мне иглу в ягодицу.

– Смотри, сейчас всё пройдет. Я очень больно лишил тебя девственности, мой омежка. Но так было нужно. На сегодня никаких анализов. Только исполнение твоих желаний. – он торопливо подносит ко мне столик и сажает меня. Боль проходит как-то внезапно. Неопределенно сжимаюсь, даже в анусе боль прошла. Он аккуратно кормит меня с ложечки и садится на колени перед моими раздвинутыми ногами.

– Я хочу ласкать тебя, а ты смотри.

Мы уже поели, и я удивленно смотрю, как его голова нанизывается на мой маленький член. Сначала это неприятно, но потом его язык очень быстро приводит мой член в боевую готовность, и он, оторвавшись от меня, облизнувшись, спрашивает:

– Ты хочешь продолжения?

Киваю, быстро облизывая сухие губы. Он смеется.

– Тогда вставай к стене и наклонись. Хочу тебя взять стоя. – он помогает мне подняться и, смазав мой анус, тыкается своим огромным членом в меня. Наконец, он хрипло приказывает: – Выпяти сильнее зад. И разведи шире ноги. Так, а теперь я тебя приподниму и поставлю на эти подножки.

Он грубо вновь входит в меня, шлепая по моим ягодицам так, что всё желание пропадает, но потом опять словно растекается к моему телу. Голова чуть не бьется о стену, и мои руки резко стягивают кверху.

– Это для того, чтобы ты не мешал мне. Смотри, как мы красивы. – он поворачивает мою голову к выходу, и я только сейчас вижу, что на входе стоит шкаф, и там мы во весь рост отражаемся в большом зеркало. Я вижу разводы крови и иногда свой располосованный зад. Ужасаюсь своему виду и вздрагиваю от его сильных ударов в меня. Он долбит меня очень долго, а я так и остаюсь в полувозбуждении.

– Арч, кончай.

Но я не могу снова кончить.

– Арч, я накажу тебя, если ты не кончишь прямо сейчас. Я могу помочь тебе.

Он начинает со спины гладить мой набрякший член, и я со стоном изливаюсь ему в руку. Он еще долбит мой зад и, наконец, кончает.

– Как же быстро дырка омеги становится широкой и не сужается.

Стыдливо краснею под его пристальным вниманием, и тут дверь резко распахивается. Скаль подскакивает голый и отшатывается от меня, слышу тонкий свист и как в тумане вижу его обезглавленное тело. Голова катится к ведру, куда я чистил овощи.

– Эта омега у них. Помнишь, ты наблюдал за щенком еще три года назад?

Мотаю головой, не понимая смысла, я ведь здесь всего лишь полгода. Двое здоровенных альф идут ко мне очень быстро. Оба в масках и в перчатках. Но я вижу визорные очки у обоих. Это значит, что они какие-то военные. Спрашиваю не своим голосом:

– Вы убьете меня?

Оба смотрят друг на друга.

– Конечно надо убить тебя. Или есть другое решение.

Смотрю на них со страхом, готовый на всё.

– Мы возьмем тебя с собой, там ты будешь нашей приманкой на зверей, от которых мы очищаем наш мир. Эти звери могут убить тебя на первой же охоте. Или сейчас убиваем. Нельзя чтобы кто-то знал о нас. А в твоей памяти очень хорошо покопается твой отец. Он у вас гений науки. А мир ваш примитивный. Один из примитивнейших. Готов?

Я киваю, умирать не хочется. Не до конца понимаю, о чем он, не свожу взгляда с трупа Скаля. Один из альф спрашивает, толкая труп ногой:

– Это у вас такие игры при спаривании?

Пожимаю плечами и хрипло добавляю:

– Не знаю, я… он у меня был первым…

Тот смеется.

– Фу, ладно, Лаут, забирай его, и пусть оденется. Эта одежда, наверное, его. Так, а вот эти уколы, шприцы предполагались для тебя?

Киваю, отводя взгляд, и вдруг один из них, читая название одного из шприцов, показывает другому и мрачно смотрит на меня.

– Это была твоя последняя встреча здесь, омега. Дальше он тебя бы усыпил как обычного щенка, и всё. Твоя миссия была бы закончена.

Я испуганно трясусь от холода, пока в меня не кидают одеждой, которую с меня аккуратно снимал Скаль. Быстро натягиваю на себя рубаху, она рвется сразу на спине, и один из альф внезапно рычит, я еще быстрее надеваю брюки, позабыв о трусах. Меня быстро избавляют от наручников, и я с удивлением замираю, а как же я сполз с тех подножек? Ведь наручники были прикручены веревками к потолку. Вспомнив свист и потом обезглавленное тело Скаля, смотрю на наручники. Они перерезали веревки, видимо, каким-то хлыстом, а ведь могли и меня обезглавить. Мое тело подталкивают к выходу, стону от накатившей боли, и альфа шипит:

– Он будет нам лишь нагрузкой к заданию от Жето. Вот увидишь, мы снова проиграем его отряду.

Мы выходим из домика, и я обнаруживаю, что это вовсе не домик, а подвал, он смотрелся лазом в земле. Удрученно замираю, стукаясь лбом обо что-то невидимое, и вжимаю голову от смеха альф.

– Эй, смотри, не разбей наш корабль своим лбом.

Перед нами, мерцая, проявляется огромный корабль, что я когда-то представлял в своих снах об инопланетянах, и сейчас до меня доходит суть того, что происходит.

– Вы… вы не из нашего мира?

Оба хмуро кивают и с силой толкают меня к небольшой площадке, едва мои ноги касаются её, как я буквально взлетаю в темноту. Сзади меня тяжело прижимает к полу рука одного из альф, и мне кажется, что даже гладит по спине будто невзначай. Сердце вот-вот выпрыгнет, может, стоит попросить, чтобы они убили меня? Страшно до жути, я отношусь к той категории омег, что выбирают свою родину вопреки всему, даже смерти. Как же я жалел о том, что дал согласие уйти с ними.

– Всё, приехали. Садись вот сюда. И не двигайся.

Послушно сажусь в темноте на пол, но рука меня вздергивает очень грубо, отчего спина уже ноет по-страшному. Стукаюсь о какие-то препятствия. Наконец, никто и ничто меня больше не бьет.

– Аккуратнее Стин, он ведь такой мелкий, убьешь нашу приманку. Только Жето может себе позволить приманку, представь, как у него вытянется лицо, когда он увидит наш улов. И если я не ошибаюсь, он может рожать таких же, как и он, омег. Но наше семя его убьет. Попробуем скрестить его с каким-нибудь зверем. Времени у нас перед охотой будет много. Если выживет, конечно.

Вздрагиваю от своей участи, и по телу толпой бегут мурашки. Надо убить себя. Зачем я согласился уйти с ними?! Слезы наворачиваются, свербит в носу. Так и реву, тихо глотая слезы в ладони.

– Он что, ревёт? – тихо спрашивает один из альф. Другой голос рычит:

– Если бы наши омеги были такими чувствительными, наш мир бы, наконец, стал таким, каким нужно. А то придумали игры на выживание для того, чтобы дать покрыть себя только сильнейшим. Я бы с таким вот тихо зажил, не думая ни о чем.

Я, отняв ладони от лица, с удивлением рассматривал двух очень красивых альф. Один был брюнетом с длинным хвостом на затылке. Хвост он именно сейчас скрутил на тонкой черной резинке, которых у него было очень много на широком запястье, другой, белозубо улыбнувшись мне, подмигнул и также собрал хвост уже из светлых волос. Глаза у обоих были карего цвета и такими подтянутыми кверху в уголках, что их лица казались очень хитрыми. Это впечатляло еще и тем, что они выглядели почему-то беззащитными.

– Я Стин, а он, Лаут. Не думай, что мы такие кровожадные. Но приманкой ты будешь в нашей команде. А мы сделаем всё для того, чтобы ты выжил. Не боись, скрещивать тебя ни с кем не будем. Ты очень мелкий, и тебя никто не подумает даже трогать. Наши омеги славятся своей крупностью, они и должны быть крупными, чтобы выносить наших малышей.

Я киваю, облегченно вздыхая.

– А долго нам лететь?

Оба смеются.

– Мы уже дома. Два перехода были, когда ты садился на стул. Потому ты и стукался о перекладину. Наши кресла не предусмотрены для таких мелких. А ты почему столько времени был там, где над тобой ставили какие-то опыты?

Пожимаю плечами.

– Говорят, у меня какое-то генетическое отклонение.

Оба замирают на миг, и вдруг один хрипло спрашивает:

– А какого рода, тебе не сказали?

– Нет, не сказали. Но одна особенность, конечно, есть. – они напрягаются, и я, краснея, продолжаю: – моя течка, она бывает от моего желания, если я чувствую запах альфы.

Оба смотрят на меня удивленно, и один из них хлопает в ладоши.

– Да ты, если бы был покрупнее, был бы нашей мечтой просто. Так там ты был в течке?

Киваю, стыдливо пряча глаза.

– Ну для омеги ты красивый, конечно, у нас омеги не такие красивые, как у вас. Мы наблюдали за тобой достаточно долго. Наше задание проходило как раз на территории, где тебя держали. Ладно, выходим. Будет с непривычки кружиться голова. Ни на кого не смотри, вот тебе так называемый намордник. Пусть все думают, что ты обычная приманка. Мы берем со всех миров разных зверушек, и потому на тебя никто не обратит внимания, только так посмотрят, может, потрогают. Но я тебя прикрою, главное – не разговаривай. Иначе будут проблемы, и тебя кинут на изучение. А нам надо победить в этом заходе, пока только часть задания мы выполнили.

Мы выходим, и я с надетым на лицо больше маской, чем намордником оглядываюсь и нелепо застываю.

– Красиво, эти горы.

Оба кивают, подталкивая меня к площадке.

– Смотри, внизу все наши, помни об уговоре и останешься жив. А дальше посмотрим, что с тобой можно будет делать.

Не успеваю кивнуть, как будто проваливаясь в пустоту.

– Не кричи, ты что раскричался? Слушай, а звать тебя? – спрашивает голос того, что обнимает мое тело за талию

– Арч… Арч…

За спиной раздается смех, и тотчас меня поднимают на ноги. Кое-как встаю и, пошатываясь, иду меж них.

– О, новая игрушка для Жето? – спрашивает кто-то, но Лаут, что светлый, отвечает:

– Ага, прям вот так мы отдали ему свою приманку.

– Вы наши приманку? Повезло вам. А он ничего, тело красивое, жалко под зверя отдавать.

Непонимающе спотыкаюсь от этих слов, и меня подхватывают чьи-то руки. Я смотрю на толпу, что окружает нас плотным кольцом, и вижу устремленные на меня взгляды. Один из альф, что вокруг нас, привлекает мое внимание. Он смотрит на меня как-то зло, но и с любопытством.

– Снимите с него намордник. Я уверен, что он не приманка!!! – зло бросает он.

– Жето, хватит обижаться. Он неразумный. И не надо нам приписывать глупостей. Мы ищем победы для спаривания с омегами, а не зоофилы.

Но тот, сжав зубы так, что заиграли желваки на его прекрасном лице, цедит:

– Намордник, я сказал, иначе я сейчас объявлю о дуэли.

Все, разом замолчав, смотрят на меня и затем уже на моих захватчиков.

– Лаут, снимай с него намордник, неразумный не носит брюки и тем более такую изысканную рубашку с монограммой его рода. Он омега, и я знаю, из какого мира вы его забрали. Я был в том мире. Моя метка светится там до сих пор. Неужели вы прошли по моим местам?

Оба замирают, и один из них смотрит на меня со страхом.

– Арч, прости. – с меня снимают быстро намордник-маску, и все охают.

– Да, он разумный, вон как смотрит на нас своими большими глазищами. А красавец какой!!! – восклицает кто-то из толпы.

– Я беру его на правах старшего по званию.

Оба альфы, опустив руки, позволяют ему дернуть меня за руку, и я послушно иду за тем, кто держит мою руку. На мою шею надевают тонкий ободок ошейника и закрепляют длинную веревку из непонятной нити. Трогаю её все время, пока меня ведут через толпу.

– Ты не жилец на этой планете. И потому, чтобы ты не мучился, я дам тебе быструю смерть. Ни один из вашего народа не смог здесь прожить и дня. Прости, что они втянули тебя в свои игры. Тебя как зовут?

– Арч, а может меня обратно? Успеем ведь?

Он мотает своей белокурой головой и смотрит виновато.

– Я не думал, что кто-то тронет ваш мир после моего прихода к вам. А до меня были еще альфы, они-то и ставили эксперименты, чтобы взять ваших омег сюда для нас. У нас очень мало омег. Нас здесь почти два миллиона, а омег всего пару тысяч. Чтобы получить для себя дитя мы устраиваем, вернее сказать, омеги наши устраивают вот такие игрища. Мало кого это устраивает. Выигрываем пока мы, мой отряд. Но поверь, это лишь на одно покрытие омеги. Не факт, что он сможет от меня понести, я три раза покрывал, но омега так и не смог понести от меня.

Он ведет меня что-то говоря и дальше, а я, покрытый липким потом, и не заметил, как воткнулся в какого-то другого альфу. Он, грозно рыкнул, и как мне показалось, даже клацнул челюстями.

– Жето, куда ведешь этого разумного?

Тот, мигом вытянувшись, отчеканил:

– Генерал Уваро, мои ребята по незнанию схватили этого разумного омегу и доставили его к нам. Я веду его в кубрик смерти.

Тот, нахмурившись, сказал глухо:

– Не слишком ли ты спешишь его убивать?

Я смотрел жадно на старого альфу самца, неужели он даст мне самому умереть на этой планете? А еще у меня в глазах начало двоиться, и я понял, что мой дар или проклятье сработало, я смотрел на черный сгусток в его теле, что слабо светился, показывая мне контуры, там, где было его сердце. Оно было просто загустевшим комком, пальцы мои невольно дрогнули и сами потянулись к нему. Генерал Уваро хотел было отойти от меня, но вдруг, застонав, прошептал:

– Сигнур, это сигнур, я озолочу ребят. Прочь все от меня.

А я, не обращая внимания ни на кого, положив руки на его комок, стал медленно, одну за другой снимать с его сердца черные нити. Вокруг меня стало очень тихо, и сзади крепкие руки придержали меня со словами:

– Не отвлекайся, омежка, твое будущее в твоих руках.

Не поняв, о чём мне говорят, потянулся сам к нитям, наматывая их себе на запястье. Генерал, покачнувшись, вдруг протянул руку ко мне, но резко отпрянув, прохрипел:

– Кресло, быстро.

Из толпы вытянули кресло, подтянув его к нам, и я позволил ему сесть, не дотянув нить, иначе она могла оборвать ему жизнь.

– Арч, Арч, как ты себя чувствуешь? – голос из темноты шептал мне на ухо.

Я улыбнулся, увидев на миг Скаля, но вспомнив о его страшной смерти, резко выпрямился на кровати. Где я? В глаза светило солнце, и напротив меня сидел тот самый Жето. Он с улыбкой смотрел на меня.

– Да ты теперь самая известная личность. Ты сигнур.

Обеспокоенно смотрю на него и спрашиваю хриплым со сна голосом:

– Ты меня не убьешь?

Он мотает головой.

– Ни за что!!! Ты наш полностью и без остатка. Я рад, что так всё обернулось, как ты?

Мотаю головой и тотчас смотрю на свое запястье. Оно покрыто черными нитями от сердца генерала. Нити, наверное, на нём еще остались.

– Как он?

Тот весело подмигнул мне, как-то задорно, по-мальчишески.

– Генерала и не узнать, он помолодел и пока еще приходит в себя по чуть-чуть. Говорит, что отблагодарит тебя, как придет в себя полностью. Хочешь, его навестим?

Киваю головой, но желудок утробно кидается на стенки ребер, и Жето тотчас вскрикивает:

– Ох, ты ведь так и не ел. – он ставит мне на кровать поднос с обычной едой и спрашивает, взяв кусок хлеба, и бросая себе крошку за крошкой в рот:

– Расскажи о себе. Я парней, конечно, просмотрел, сканировал, что у них было в памяти о тебе. Но мне не все понятно. Что с тобой было?

Я пожимаю плечами.

– Я и сам не знаю. Мой отец сказал, что заболевание какое-то. Что таких, как я, нет ни омег, ни альф. Я не помню всех подробностей, но мне просто плохо и хочется спать. А когда рядом альфа…

Тот кивает быстро.

– Надо оградить тебя от нас фильтрами. Наши ученые думают над тем, как тебе помочь. Ты спас от смерти великого полководца и нашего самого лучшего генерала. А то тут уже пошли такие интриги за его место. А сигнур это был такой у нас один иномирец, он лечил руками и взглядом. Но ты лечишь руками. И если у того сигнура дар длился месяц, то ты явно его переплюнешь. А почему ты на запястье всё смотришь?

– Я не всё снял с сердца вашего генерала. Они жгут моё запястье, пока я не вытащу их все.

Он кивает и доливает мне в стакан еще сока.

– Допивай сок и пойдём. У тебя хороший аппетит.

Я киваю, улыбаясь ему, и он спотыкается о порог и смотрит на меня растеряно.

– Не улыбайся так никому больше.

Я удивленно смотрю на него.

– Я обидел тебя?

Он мотает головой и перед входом к генералу шепчет:

– Такой улыбкой омега приглашает к себе на вязку.

Я, спотыкаясь, влетаю в покои генерала и осматриваюсь. Ничего лишнего, военные как всегда – в одном и том же стиле. Широкая кровать и толстый ковер на полу. На стенах три полки с какими-то фигурками, и всё!

– Проходи, мой спаситель. – раздается хриплый голос генерала, подхожу ближе и вижу преобразившего альфу, он и правда очень изменился. Его лицо стало моложе, а большинство морщин вообще исчезло.

– Вас и не узнать, генерал.

Он хмурится и машет рукой.

– Для тебя Саши, мое имя Саши. Твоё Арчи?

Киваю. Присаживаюсь на кровати и не отвожу взгляда от его голой груди, и внезапно запах генерала начинает меня просто сводить с ума. Сдерживаюсь от стона и направляю всё внимание на его сердце. Генерал вдруг вытягивается весь, сразу как-то покраснев, и что-то пытается хрипло сказать, а я уже тяну из него черные нити. Они идут с неохотой, и когда я, вытянув последнюю нить, облегченно вздыхаю, понимаю, что попал в крепкие руки генерала. Он, притянув меня к себе, страстно целует в губы и, положив под себя, стягивает с меня брюки, я в ответ жадно сам отвечаю ему и даже помогаю ему раздеть меня. Какой же он огромный, его член каменным изваянием будто прилепился к его плоскому животу, и на миг меня обдает словно холодной водой. Что же сейчас будет?! Но вожделение накрывает меня волной.

Генерал, опускаясь к моему паху, ласкает мой член, выгибаюсь и подставляюсь под его рот, раздвинув ноги, насколько это возможно. Толкаюсь в его горло, нажимая сверху на голову Саши, и тот чуть не рыча, принимает мое семя. Взрываюсь фейерверком так, что в глазах все двоится, и чувствую, как набрасывается на меня генерал. Мои ноги задраны кверху, и в анус пропихивается его палец, затем второй и третий, он долго растягивает меня, рыча что-то бессвязное. Его член приставлен к моей дырочке, и лишь успеваю вскрикнуть от его толчка. Теряю сознание от боли и страха. Едва очнувшись, вижу, как он двигается надо мной, глядя куда-то вверх. Он по-прежнему что-то рычит на непонятном языке, в страхе замираю, глядя, как его огромный член погружается в меня все глубже и глубже. Вот он уже весь во мне, и генерал, вскрикнув, начинает кончать, рвано дергаясь во мне. Темнота вновь поглощает меня. Запястье на миг обжигает, и я, очнувшись, вновь теряю сознание. Крики где-то там, вдали от меня.

– Арчи, Арчи?! – кто-то кричит, зовёт меня по имени. Какое у меня странное имя. А ведь кто-то мне говорил, что оно означает лишь название овоща. Я низкого сословия, но по правде, то не такое оно у меня и низкое. Пытаюсь вспомнить имя своего отца, и понимаю, что не могу. Слишком долго я называл его просто отец. Странно, память больше ничего не может мне показать, а так хочется что-то увидеть, что-то, что было моим личным. Руки привычно начинают подрагивать, когда вижу перед собой тонкий грифель на белой бумаге. Ни на кого не смотрю, лишь рисую и рисую. Что? Неважно что, просто рисую. Очнувшись, отрываюсь от рисунка и смотрю на огромного зверя, что нарисовал только что за считанные минуты. Он в прыжке ко мне оскалил свою огромную челюсть, слюна капает, его взгляд абсолютно безумен. Небольшие уши всё же видны на рисунке, но огромная грудь закрывает весь рисунок, и непонятно какое у него тело. Он похож на собаку. Да, наверное, именно так мы их называли.

– Кто это, Арчи?

На меня смотрят обеспокоенно, я стону от боли в пояснице и замираю, вспомнив всё, что произошло между мной и генералом. Краснею от стыда и утыкаюсь в подушку лицом.