Текст книги "Полтора метра счастья (СИ)"
Автор книги: AlmaZa
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 25 страниц)
– Нет, даже не знала об этом. И как она?
– Твоя землячка, по-английски говорит плохо, – с сожалением развела руками Элис.
В этот момент из внутренних помещений появился Джереми и, найдя меня глазами, защищёнными стёклами узких очков, не окликая, едва кивнул, призывая подойти. Я извинилась перед Элис, и пошла к нему, а он пошёл обратно, в связи с чем я поняла, что надо следовать за ним. Вы вошли в его кабинет, находившийся за кухнями, хотя туда и вёл отдельный коридор, отделявший служебные помещения от банкетных залов, что снимались под заказ.
– Закрой дверь, пожалуйста, – сказал Джереми и сел в директорское кресло. Я закрыла, и он указал на кресло напротив.
– Я постою, если можно, – попросила я. Когда-то у меня получалось быть фамильярной с мужчинами постарше, теперь уже нет.
– Как хочешь, – разрешил начальник. – Вчера мы с Дэниэлом вернулись из Сеула… Химчан тебе говорил что-нибудь?
– Ну, я примерно представляю, для чего летал Дэн… дело в каком-то наёмнике?
– Да, именно, – не удивляясь моей осведомленности, продолжал Джереми. – Было решено, что наёмник присоединится к нам. И теперь он тоже золотой.
– А так можно? – изумилась я.
– Хим же тоже раньше был вольным стрелком, – ухмыльнулся господин Юнг. – Значит, можно. В любом случае, что тогда, что сейчас – это решения Дэна, и он считает правильным поступать так, а наша задача помогать ему, а не спорить.
– Наверное, у него есть причины так поступать? Наёмник проявил себя как-то, что заслужил доверие?
– Шилла, – вздохнул Джереми, поднявшись, – как алхимик, которым меня иногда называют, я бы должен верить в то, что вещество способно коренным образом менять свой состав и трансформироваться качественно, вплоть до того, чтобы из медянки становиться золотом. Но я всего лишь химик, и банальные законы химии, а с ними и законы жизни гласят, что если смешать в равных пропорциях говно и мёд, всё равно получится говно. Более того, даже если в чан с мёдом добавить ложку говна – мёд будет испорчен. О каком доверии наёмнику можно говорить? Ты знаешь, что такое Утёс богов?
– Нет, – честно призналась я. Надо будет у Хима спросить.
– У нас нет причин доверять ему, но он может быть полезен, – не рассказывая мне и не объясняя подробностей, продолжил Джереми. – Наше дело за ним приглядывать и держать его под контролем. А для контроля… – он подошёл к двери, взявшись за ключ, который я повернула по его просьбе. – Мы привезли вместе с ним его девушку. Он вроде бы её самозабвенно любит, поэтому за ней тоже нужен глаз да глаз. Я взял её в наш ресторан, чтобы удобнее было присматривать. Могу ли я рассчитывать на тебя, что ты возьмёшь её под свой патронаж?
– Я? – поразилась я, приложив руку к груди. – Конечно, на меня можно рассчитывать, но справлюсь ли я? Что я должна буду делать?
– Ничего особенного, не выпускать надолго из вида, войти в круг доверия, подружиться? Ты же дружелюбная девушка, тебе не составит труда найти общий язык. Идём, я вас представлю друг другу. – Джереми открыл кабинет и снова двинулся вперёд, а я за ним. На этот раз мы прошли коридором, но вышли не в главный зал, а свернули на кухни. Весь персонал я хорошо знала, поэтому сразу же глазами выделила новенькую. Она тоже подняла на нас взгляд, отвлекаясь от уроков одного из наших поваров, который тщательно объяснял ей этапы приготовления какого-то блюда. Джереми подозвал её жестом руки, и она приблизилась, чуть выше меня, пухленькая, неприметная и растерянная, хотя в глазах было скорее ожидание, а не страх. Было что-то в её сжатых кулаках волевое, а в открытом круглом лице беззлобное. Несмотря на то, что она была на первый взгляд совсем некрасива, мне она понравилась до того, как произнесла хотя бы слово. – Вот, это управляющая залом – Шилла, сегодня её смена…
– У меня теперь шесть смен подряд, – вставила я, улыбнувшись.
– Замечательно, – кивнул Джереми, не вникая в график, – она знает в совершенстве английский и корейский, – поведало начальство обо мне, – если будут вопросы – обо всём можешь спросить у неё. Оставляю вас, у меня много дел, – откланялся он и пошёл прочь от горячих плит и поднимающегося от них пара. Вытяжки работали во всю мощность, чтобы в помещении не скапливалась влага, чтобы не было слишком жарко, чтобы не оседала нигде копоть.
– Приятно познакомиться, – поклонилась мне девушка, моя ровесница, или чуточку моложе. – Меня зовут Анджелина.
– Анджелина? – округлила я глаза, смотря на чистокровную кореянку. – Это… твоё родное имя?
– Нет, – засмеялась заливисто она, – но раз уж я сменила страну проживания, то решила сменить и имя. Оно куда как лучше подходит к Штатам.
В общем-то, как и я, подумалось мне, хотя у меня псевдоним родился ещё давным-давно в Сеуле.
– Что ж, Анджелина, значит, будешь помощником повара?
– Когда-нибудь, наверное. Готовлю-то я хорошо, но вот красиво заворачивать, то есть, дорого, чтобы выглядело по-ресторанному – пока не умею, только смотрю и учусь, как нарезают. Но я и посуду мыть могу, не сидеть же без дела?
– Нет, если тебя взяли на должность помощника повара…
– Помощник, повар, посудомойка, какая разница? – махнула она. – Плохой работы не бывает, всяко лучше безделья.
Я улыбнулась, одобряя жизненную позицию. Интересно, что бы она сказала о профессии проститутки? Может, иногда безделье всё-таки лучше?
– А… ты приехала в Штаты в поисках хорошей жизни? – прикинулась я неосведомлённой. – Или ещё какие-то причины?
– Я приехала с… парнем своим, – почему-то заняло у неё некоторое время подобрать подходящее слово. – Он поехал, и я за ним. – Надо же, совсем как я три года назад.
– Да, когда любишь – по-другому и нельзя.
– Это точно, – закивала Анджелина. – Мне кажется, что жизнь и любовь даются только один раз, и если потеряешь, то больше не получишь. Это не деньги, или работа, или дом, это что-то особенное.
Снова согласившись, я пожелала удачи в первый рабочий день, и вернулась к своим прямым обязанностям. Очередной год обещал быть интересным.
Примечания:
*gang bang – раздел порно с жёсткими групповухами
** квакеры – протестантское христианское движение, зародившееся в XVII веке
*** традиционно добавляется виски
**** миля – около 1600 метров, полмили – около 800 метров соответственно
Зима
Я внеслась в комнату, едва успевая скидывать с ног ботинки, чтобы прямо в них не влезть на кровать. Хорошо, что Хим ещё не спал, читая толстый том какого-то философа, иначе я бы всё равно его разбудила.
– Ты не представляешь, кого я видела сегодня! Не представляешь! – не умещая в себе эмоций, вскарабкалась я к его подушке, положив голову на плечо, но тут же оторвав её, чтобы заглянуть ему в глаза, а потом опять положить, и так раз пять, пока он не отвлёкся от чтения. При этом Хим всё равно первым делом посмотрел критически на мою верхнюю одежду, в которой я плюхнулась на кровать. Правда, ничего не сказал. – Ну, угадай, угадай, кого я сегодня видела? Угадай!
– Шилла, в Нью-Йорке несколько миллионов людей – откуда я могу знать, кто произвёл на тебя такое впечатление?
– Подсказка – это знаменитость. Ну, давай, подумай, – подначивала его я, пихая в бок, чем вынудила закрыть книгу и отложить её.
– Ну, хорошо. Дай-ка предположить… Бритни Спирс?
– Ой, ну какая она уже знаменитость? К тому же, она вроде живёт в Калифорнии.
– Я не в курсе таких тонкостей. Тогда… Джастина Бибера?
– Вот он точно живёт в Калифорнии, недалеко от Лос-Анджелеса, вроде.
– А вот ты, смотрю, за светской хроникой следишь, – улыбнулся Хим.
– Ну нет, просто иногда журналы в метро почитываю… Или с Элис и Анджелиной на работе обсуждаем, ну, знаешь, типичные девичьи разговоры о том, у какой звезды платье на ковровой дорожке красивее, и кто с кем из звёзд встречается.
– Неужели вам интересна личная жизнь людей, с которыми вы лично не знакомы? – Я уже хотела начать оправдываться, но вовремя вспомнила, что речь шла не о том.
– Не увиливай. Кого я увидела сегодня в ресторане, а?
– Я сдаюсь. Понятия не имею.
– Эх ты, ничего без компьютера вычислить не можешь! – подколола его я. Химчан посмотрел в сторону ноутбука:
– Нет, если это принципиальный вопрос, то я сейчас посмотрю запись камер наблюдения, и точно тебе скажу… – Засмеявшись, я окончательно угнездилась на его плече и закинула на него ногу.
– Не мучайся. Это была Джулия Робертс. Ты представляешь?
– Джулию Робертс? Она не является объектом моих эротических фантазий, но в лицо имею о ней представление. – Улыбнувшись, он чмокнул меня в макушку. – Я не знал, что ты её поклонница.
– Нет, я поклонница одного её конкретного фильма – «Красотка». Ты что, это же знамя всех… – Я опомнилась, что уже больше пяти лет не работаю проституткой, и это не самый прекрасный период моей жизни был, но, почему-то, увидев на Матхэттене знаменитую актрису, я с таким энтузиазмом поддалась романтизированному образу проституции, который она создала, что и своё прошлое вспомнила без прежней горечи. Но приятно ли будет Химу слушать мою ностальгию о том, как я обслуживала других мужиков? Он многое сделал для того, чтобы я забыла о своём социальном падении и ходила с высоко поднятой головой. – В общем, – попыталась я сообщить более витиевато, – меня ж раньше любили дразнить Золушкой, ну, из-за мачехи и всего такого, а в «Красотке» тоже есть фраза, что, мол, встретить своего принца удалось только Золушке и Вивиан, ну, героине Робертс. Этот фильм давал надежду таким, как я, – уткнувшись носом в футболку мужа, я закрыла глаза, чувствуя счастье, которое меня захватывает от его присутствия, – и я тоже встретила своего принца. Так что… мне есть за что любить эту актрису.
Мы полежали немного молча, но я, как обычно, испортила тишину первой:
– А у тебя были какие-нибудь фильмы, которые на тебя вот так повлияли как-то?
– «Профессионал»*? – хохотнул Хим. – Саундтрек там был отличный.
– Слушай, а почему это я никогда не просила тебя научить меня стрелять?** Мне тоже есть, кому отомстить, кого я терпеть не могу. Вот хотя бы ту же мачеху.
– У тебя для этого всегда есть я, зачем марать свои руки? – потрепал меня Хим по волосам. – Но вот с мачехой, согласен, провал, в Корею я вернуться затрудняюсь…
– Забудь, – махнула я рукой, показывая, что пошутила. А то кто знает моего чересчур серьёзного мужа, ещё возьмёт на заметку и реализует план по убийству жены моего покойного отца. – Лучше вернёмся к саундтрекам. В «Красотке» он тоже стал легендарным. Под него офигенно заниматься сексом, – ляпнула я, и тут же поняла, что с Химом-то мы ещё под Roxette не жарились, а, значит, это было только с Джело. Я посмотрела в его глаза и увидела, что он подумал о том же самом. Неприятная неловкость, я ждала, что он расстроится или скажет что-то, хотя нет, это не в духе Хима, он скорее наоборот замолчит и не будет ничего говорить, но он, помолчав совсем недолго и не оторвав от меня взгляда, сказал:
– Так что же мы теряем время? Заряжай хитяру, – медленно заставил себя улыбнуться он, и я, оттаяв, отмерев, чмокнув его в щёку, соскользнула на пол, поднеслась к его ноутбуку, быстро нашла нужную песню, врубила её по возможности не слишком громко (чтобы не вызвать недовольство соседок) и, раздеваясь на ходу к кровати, достигла объятий Хима почти голая. И уже под одеялом, возле себя, он избавил меня от последней одежды.
В трудные для Химчана годы, когда он отходил от своей неразделённой любви, от собственноручного убийства отца, и многих других неприглядных вещей в его жизни, я служила ему позитивом, поддержкой и источником радости. Потом, когда я узнала, что бесплодна, мы поменялись ролями, и из депрессии меня вытаскивал он, уже способный на то, чтобы защищаться от проблем самостоятельно, и даже защищать от них меня. Теперь, по прошествии стольких месяцев, мы оба повзрослели, со многим смирились, ко многому стали относиться философски, и уже не замыкались внутри себя от каких-то скверных моментов. Мы не обижались друг на друга, если случайно задевали болезненные темы, и даже, как в этот раз, могли закрыть глаза на прошлое, давая понять другому, что оно уже не имеет значения и власти над нашим настоящим. Мы становились мудрее, и я, слыша от Джейды рассказы о каких-нибудь мелких семейных ссорах с Санха, слушая от Элис жалобы на не удававшуюся личную жизнь, иногда с благодарностью судьбе воспринимала свой опыт, то, что у меня есть время выслушивать чьи-то жалобы, помогать кому-то, выручать кого-то, сидеть с чьими-то детьми. Если бы у меня были свои, разве могла бы я облегчать жизнь других? Определённо, если долго рассматривать какую-то драматичную ситуацию с разных сторон, найдётся тот ракурс, с которого эта драма окажется вполне себе приемлемой, и даже необходимой.
Примечания:
* «Профессионал» – он же «Леон», в американском прокате он называется именно «Профессионал»
** В фильме «Леон» главный убийца – киллер, осиротевшая девочка-соседка просит его научить её ремеслу наёмного убийцы
Весна
Херин с Сандрой провели почти месяц в детской больнице Бостона, где нефрологическое отделение считалось одним из лучших в Штатах. Ничего серьёзного, к счастью, не случилось на этот раз, и тревожных причин для их отправки туда не было, Дэн с Джереми устроили их туда ради профилактики, как в санаторий, под присмотр специалистов и, вроде бы, малышка немного окрепла. Из побочных эффектов выявилась лишь тоска по жене и дочери у главы семьи Бан, который не знал, чем себя занять, загружаясь работой и походами в спортзал, куда и моего Хима за собой цеплял. Но здоровье Сандры было важнее, чем его вынужденное одиночество, которое он терпеть не мог, и с регулярными разлуками приходилось мириться.
Теперь они вернулись, освобождая меня, Хима и Дэна от необходимости сидеть с Бомми, хотя необходимость эта была для всех нас приятная, и мне с ней расставаться не хотелось. Иногда нам удавалось погулять втроём: я, Хим и Бомми, и в такие замечательные минуты я позволяла себе представлять, что это моя дочка, и мы – родители. Катая девчонку на закорках, водя по зоопаркам и фотографируя её на пони, я скорее отдыхала, чем чувствовала, что меня нагрузили присмотром за кем-то. Хим испытывал то же самое, да, он не хотел детей, и я убедилась в этом в череде дней, но Бомми была всеобщей любимицей, до того этот ребёнок умел обаять и захватить внимание окружающих, превращающихся в благодарную публику, да и, плюс ко всему, не причинять никаких хлопот.
Сегодня же мы с крестницей сидели на полу, на тонкой подстилке вроде коврика для йоги (а может это он и был, Херин старалась заниматься собой и своей фигурой, но только так, чтобы при этом не отлучаться из дома, иногда я диву давалась, когда она всё успевает, и красивой быть, и умной, и хорошей домохозяйкой, я и без каких-либо забот кроме как о самой себе по выходным максимум умываюсь, и напоминаю всклокоченного домовёнка), и рисовали, кто во что горазд, причем по талантам получалось примерно одинаково – кривизна и невнятность рисунков наших соперничала между собой. Херин сидела неподалёку, кормя младшую дочь грудью.
– До скольких ты её собираешься кормить сама? – поинтересовалась я.
– Врачи говорят, что материнское молоко укрепляет иммунитет. Пока Сандра не встанет на ноги – буду кормить. А она пока только сидит уверенно. – Погладив дочку по головке, Херин ей улыбнулась, хотя та засыпала в процессе кормления.
– А грудь от этого больше не становится? – совершенно не компетентная во всех этих делах, вечно задавала я вопросы, зная, что из личного опыта ответы на них не получу.
– Немного… но я не думаю, что Дэниэл сильно расстроится, – покосилась она на меня с намёком. Я хихикнула, кивнув согласно. Редкий мужик откажется от женской груди побольше. Вот у меня небольшая. Интересно, Химчану бы хотелось, чтобы у меня размер прибавился?
– Шилла, раскази сказку, – попросила меня Бомми, не отвлекаясь от штриховки абстрактных геометрических фигур.
– О-ой, я плохой рассказчик, ты же знаешь, – извинилась я перед ней, – да и знаю всего одну – про Золушку, но ты её от меня слышала сто раз.
– Папа знает интересные сказки, – вздохнула Бомми, поняв, что её желание не исполнится.
– Да, папа у нас отменный сказочник, – засмеялась Херин, – уж этого у него не отнять.
– Он опять куда-то уехал?
– Да нет, вроде бы ушёл в спортзал, – пожала плечами Херин, и многозначительно добавила, сдунув упавшую на лицо прядь: – Вроде бы. А Хим дома?
– Нет, у него выходные завтра и послезавтра, а у меня сегодня и завтра. Совпал только один день, вот я и намылилась навестить всех, чтобы не скучать. Отсюда поеду к Джейде и Санха.
– Как у них дела?
– Хорошо, они наконец-то дали сыну имя, аллилуйя! Разродились, спустя восемь месяцев.
– И как назвали?
– Тэй. Санха сказал, в честь какого-то героя.
– Что ж, если мальчик пойдёт по стопам наших мужчин, он тоже имеет возможность стать героем, – заметила Рин.
– И я буду героем! – подняла голову Бомми, держа в руке карандаш, как вымпел. Меня развеселил её вид, в котором она явно представляла себя кем-то из папиных историй.
– Ты уже маленькая героиня, Бомми, – потрепала я её по волосам. – Какие подвиги ты хочешь совершать?
– Подвиги? – не сразу вспомнила она значение слова, которое наверняка слышала во время чтений перед сном. Видела я одну из книжек. О золотом воинстве. Девочка тряхнула головой и встала, направившись к игрушкам. – Буду стелять!
– О нет, – прикрыла глаза Рин, видя, как старшая дочь вытягивает пластиковый пистолетик. – А то нам в семье мало продырявленных.
– Стелять! – повторила Бомми и, забегав по залу, воображала какие-то мишени, метилась в них, имитировала звуки пальбы, пряталась за диван и выскакивала из-за него.
– Не направляй пистолет на людей! – погрозила Херин. – Слышишь меня? Бомми, нельзя направлять на людей! Нельзя! Боже, чтоб я ещё хоть раз разрешила ей смотреть с папой телевизор!
Засмеявшись, я продолжала наблюдать за крестницей, которая в подобные моменты мне напоминала не только своего отца, но и двоюродного дядю. Особенно когда прикрывала один глаз и смотрела над стволом оружия туда, куда хотела попасть отсутствующими пулями. И всё-таки, как и Херин, я надеялась, что её детские игры не перейдут в увлечение тем, чем занимались её родственники-мужчины.
Отправившись в Джерси, я взяла кофе на вынос, которое опустошила, пока ждала электричку. С тех пор, как мы с Химом обосновались в Бруклине, общественный транспорт стал нам намного ближе, чем личный автомобиль, на котором в Сеуле, к примеру, ездить проще, чем в Нью-Йорке. Тут же вечные пробки, забитые дороги и отсутствие парковок на Манхэттене. Разъезжать на такси дешевле, чем оплачивать стоянку, а на своей машине только по ночам в удовольствие колесить. Поэтому я привыкла, и даже прониклась симпатией к поездам, автобусам и паромам – в качестве экзотики, бывало, разнообразили поездки через Гудзон и ими. Заодно успеваешь полюбоваться проплывающими пейзажами, посмотреть на людей, подумать о своём. На людей мне в последнее время смотреть стало легче, с тех пор, как я более-менее примирилась с тем, что матерью мне не быть. Вездесущие коляски и плач младенцев уже не выводили из себя и не задевали за живое. Разве что совсем чуть-чуть. Само по себе это уже не трогало, раздражали те, кто не относился с пониманием к таким, как я, те, кто считал, что именно они совершенны и обладают чем-то несравненным и незаменимым. Поначалу я комплексовала и поддавалась давлению общества, воспевающего материнство, впадала в депрессию и искала выход из ситуации, пока не поняла, не без поддержки Хима и его заботливых, убеждённых слов, что я – это я, ничуть не хуже других, нужная и самодостаточная в том виде, в каком есть. Очень важно, чтобы слова, обращенные к тому, кому нужна поддержка, были именно не убеждающими, а убежденными, чтобы в них верил тот, кто говорит. Только в этом случае они способны повлиять. И теперь, когда я уже почти смирилась и успокоилась, иногда вызывали ярость те, кто ещё смел говорить «ну ничего, можно ещё подождать» или «однажды ты всё-таки сможешь, не теряй надежду». Чёрт возьми, да нет и нет! Что ж вы из моей жизни трагедию делаете? Как будто, если я всё-таки не рожу, то не испытаю счастья и проживу жизнь напрасно. В конце концов, я не обязана объяснять и доказывать, как умею быть счастливой, и почему у меня это получается, да, без ребёнка, просто с любимым человеком, среди друзей и с хорошей, интересной работой. Да, я могу быть счастливой и ею часто бываю, и те, кто смотрит на меня с жалостью, наверное, заслуживают её сами, потому что они не умеют радоваться мелочам, не умеют радоваться тому, что есть, если у них нет всего на свете, сразу и побольше. А я научилась. Меня научил Хим. Да, обучение ещё не закончено, но я чувствую, что близка к окончательному результату, и получу свой аттестат зрелости.
Бросив пустой картонный стаканчик из-под кофе в урну, я подтянула воротник куртки повыше, поймала на щёки жёлтые пятна солнца и, улыбнувшись хорошей, тихой погоде, шагнула в вагон. В прошлом, таком далёком от сегодняшнего дня, я не могла позволить себе покупать кофе, когда захочется, я не могла себе позволить даже лишние траты на общественный транспорт, а теперь не беспокоюсь ни о еде, ни даже об одежде, покупаемой по капризу и желанию, а не по необходимости. Разве могла я гневить судьбу и просить что-то большее, чем имею, ведь мне достался ещё и Хим – счастье, перекрывающее все остальные недочёты моей жизни.
Знакомый дом в тихом районе оттенялся весенними завязями. Прохлада воздуха контрастировала с согревающими лучами солнца, там, куда оно прямо падало, было приятно тепло, но стоило сойти в тень, и мёрзли уши, нос, пальцы. Я вошла в подъезд и поднялась по лестнице, потому что друзья жили, как и мы, не высоко, в четырёхэтажном доме, где лифта не имелось. Джейда открыла дверь и провела меня на кухню, где сидел Санха с ещё одним молодым человеком. Они попивали пиво, пока между ними спал крепким сном бутуз Тэй.
– Будешь тоже? – протянула мне алюминиевую банку подруга.
– Не откажусь, – взяла её я и присела. На мне застопорились два глаза неизвестного, цветом напоминающие не то молочный шоколад, не то каштаны. Он расположился за столом у окна, и в зависимости от того, поворачивался на свет или отворачивался от него, делал их темнее или светлее.
– Это мой кузен, Мингю, – представил Санха, – познакомься.
– Шилла, очень приятно, – улыбнулась я ему. Парень был, пожалуй, меня слегка моложе, но отличался высоким ростом и далеко не высокими помыслами, отражающимися во взгляде без признаков невинности.
– Брат не предупредил, что ожидаемая гостья такая миленькая, – дотянулся пожать мне руку Мингю.
– Прекрати, она замужем, – осадила его Джейда, снимая со сковородки на тарелку поджаренный бекон.
– Это не делает её страшнее, – широко, красивой голливудской улыбкой расплылся родственник Санха. Они были похожи, только старший кузен поприземистее и чуть грубее, основательнее. В Мингю же ещё было юношеское очарование и некоторая идеальность не изжитой свежести, которая прекрасно сочеталась с нарастающей мужественностью.
– Это жена Хима, – сказал Санха брату, и тот, погасив огонь в глазах, забился поглубже в угол, замолчав.
– Ты знаешь Хима? – удивилась я. И, не дав ему ответить, догадалась: – Ты тоже…
– Я тоже, – поскольку я не договорила, не зная, верно угадываю или нет, Мингю кивнул сам. – Так что я не испугался слухов и репутации Красной маски, а просто проявил уважение к одному из нас.
– А я всё ещё надеюсь, что однажды он уйдёт на пенсию, – вздохнула я. – Ничего против вас не имею, но киллеры же выходят на пенсию?
– Может быть, а вот золотые – точно нет, – отверг мои чаяния Санха. – К тому же, он законный главарь, наследник Джунвона.
– Да, я в курсе, что Дэн выполняет эту роль вынужденно, по обстоятельствам… Мы думали над тем, чтобы освободить его от них, ради Херин и детей.
– Не думаю, что без него получится обойтись, – покачал головой Санха. – Химчан умный мужик, но вести переговоры так, как это делает наш адвокат, не умеет никто, и у него столько связей повсюду… Он незаменим.
– Мужчины, хватит о своих делах, – оборвала его Джейда, поставив на стол закуску, в том числе кимчи, незаменимое блюдо нашей корейской кухни, которое она научилась делать именно тут, в Америке, не то скучая по родине, не то просто от скуки. – Вы отдохнуть не можете?
– Ой, женщина, что ты понимаешь, – покосился на жену Санха, и в то же время так плотоядно на неё посмотрел, что ни о каких ссорах или обидах не могло идти и речи. В этом взоре читалось послание с тайным повелением проследовать Джейде маршрутом до спальни, и она, думается, была совсем не против, что её место где-то там, а всё остальное – не её ума дело.
– Я понимаю, что к тебе приехал брат, ко мне пришла подруга, и мы хотели хорошо провести время, а ты опять грузишь. Давайте выпьем за встречу и знакомство.
– Уговорила, – хмыкнул Санха, беря свою бутылку пива и поддерживая тост.
Но через четверть часа, когда Тэй проснулся, мы с Джейдой всё-таки оставили парней одних, и пошли медленно бродить по улице с коляской, говоря о том, что волновало нас. Меня всё ещё волновало то, что мне обломалось с крестинами сорвавшегося крестника.
– Я не убедила Санха с этим, – сказала подруга, наклонившись к коляске и поплотнее укутав сына. – Да и не сильно старалась, мне пофигу на эти религиозные вопросы, а Санха убеждён, что Тэй должен воспитываться в духе буддизма. Никогда его это не интересовало, но как в золотые подался – прям праведник непонятной конфессии, – зычно хохотнула она, – нет, ну подумай, а?
– Все люди с возрастом открывают для себя что-то новое, – пожала я плечами, после чего выправила крупные розовые серьги в форме ромбов из-за воротника куртки, куда они запали. На работе я соблюдала дресс-код, но в выходные на меня снова накатывал мой гоп-стайл прошлых лет. Былой вычурности из колготок в сетку и пайеток везде, вплоть до шапки, уже не было, но добавить что-то яркое в одежду я всегда была рада. – Я вот как-то наоборот плавно отошла от веры, раньше чаще молилась, уповала на что-то… или кого-то? А теперь не думаю на подобные темы. А Херин вот наоборот…
– Обстоятельства решают за нас, – кивнула житейски умудренная Джейда. – Так что ты думаешь этот буддист ещё придумал? Говорит, Тэя надо будет, как подрастёт, на некоторое время отдать в буддийский монастырь, на воспитание. Прикинь? Говорит, мы с ним оба тупые, чтобы воспитать нормального человека.
Я засмеялась.
– Санха нужно отдать должное, большинство родителей уверено, что лучше них никто не вырастит их кровинушку. А ты сама что думаешь?
– Да чёрт его знает, опыта-то у меня в самом деле нет. И не знаю я, как это – правильно воспитывать. Ребёнка надо кормить, одевать, смотреть за ним, ругать, когда не слушается, хвалить, когда тянется к чему-то хорошему. Вроде бы всё просто, для чего мозгов тут много надо?
– Не знаю, Джейда, но почему же тогда столько людей вокруг – хамы, сволочи и ублюдки? Кто-то же им что-то недообъяснил, кто-то упустил что-то в их развитии.
– Может, они от природы дауны и аутисты? – предположила подруга, снова вызвав у меня улыбку своими поверхностными суждениями. – У меня вроде бы в семье дебилов не было, да и у Санха, авось пронесёт и с потомством.
– Джейда, ты неповторима.
– Поглядим. Если Санха отдаст Тэя куда-то на воспитание, мне ж скучно будет, штампану второго, вдруг получится девка, и будет вылитая я?
– Тогда ей повезёт с внешностью. – Если с образованием у Джейды были провалы (каньоны и глубочайшие ущелья), и она никогда не стремилась к духовному развитию, то красотой она была одарена вполне, за что когда-то и пользовалась популярностью на улице красных фонарей. Клиенты на неё засматривались постоянно, иногда образовывая очередь. И она это знала. Откинув назад свои длинные волосы, она кокетливо переступила с ноги на ногу.
– А девчонке больше и не надо. Если зад и бюст упруги, то тебя возьмут в супруги.
– А что ж тогда мальчишкам нужно? – поинтересовалась я. Подруга посмотрела на сына, зыркающего из-под козырька коляски то на небо, то на кроны ещё почти голых деревьев, то на наши с ней лица.
– Чтоб хрен стоял, и деньги умел зарабатывать, – посмеялась она, но потом явно вспомнила о Санха. Это отразилось на её лице какой-то необъятной нежностью и вечным нескрываемым восторгом от своей второй половины, которую она уважала и любила далеко не за два качества, а совокупность очень многих морально-физических достоинств, имеющихся у Санха. Джейда почесала затылок: – Кто их разберёт, может, в самом деле, в монастырь отдать повоспитывать?
Поздним вечером я снова была на Манхэттене, где мы условились посидеть в кафе с Элис и Анджелиной. Мы втроём неплохо сдружились и нашли общий язык, и теперь, когда не были заняты, любили сидеть где-нибудь или гулять вместе. В отличие от других моих подруг – Херин и Джейды, эти две были младше и тоже, как я, без детей. Именно в их обществе у меня в душе вновь играла юность, я забывала о том, что у меня какие-то трудности, и вообще, я из них была самая старшая и опытная, такого со мной никогда прежде не бывало, везде и всюду я оказывалась всю жизнь самой мелкой и по росту, и по возрасту. Здесь ущербность оставалась только в росте. Я скоро как три года замужем, у Анджелины отношения с её парнем завязались буквально перед этим Новым годом, а Элис, как обычно, была свободная, в поиске любви и счастья, но при этом её неудачливый глаз всегда умудрялся ложиться исключительно на женатых мужиков или мерзавцев. Каждый раз, когда наш ресторан посещал Дэниэл, мне приходилось отправлять её обслуживать столик подальше, чтобы она не вздыхала о его офигенности над моим ухом.
Мы заказали эспрессо и два американо, уселись поближе к окну, чтобы глазеть на улицу, на закате тронутую розовым, взяли на троих четыре пирожных, потому что Анджелина предпочитала есть основательнее, чем мы. Её открытость, прямота и незатейливость не могли меня не покорять. Несмотря на то, что по сравнению с крупными американками она не выглядела толстой, она знала о том, что имеет немного лишнего веса, но не стеснялась этого, а шутила над ним. Сильнее это трогало Элис, которая, стройненькая и с тонкой талией, мучилась отсутствием личной жизни, в отличие от Анджелины.
– Да перестань ты смотреть, как Хатико, на всех проходящих парней, – шлёпнула её по лежавшей на столике руке Анджелина, – словно один из них тебя тут забыл год назад.
– Я просто реагирую на звуки и смотрю, кто входит – это автоматически получается…
– Если ты будешь сразу на них пялиться, им не интересно будет попытаться завоевать твой взгляд, а с него начинается интрига. Смотри в свой кофе.
