Текст книги "По следам лунного затмения"

Автор книги: Алиса Веселова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

«Сто к одному, что не менял!» – выпаливаю я. А дальше пошло, как по маслу: – Это значит, что вполне могут объявиться и родственники Оскара! Прочитают они книгу – и заварится такая каша… едва ли они поверят, что «наши» непричастны к гибели Оскара, и что действительно никаких сокровищ не нашли… Попробуй им это докажи! Могут потребовать честного дележа. А значит, придется снарядить еще одну экспедицию, хотя бы для того, чтобы предоставить недоверчивым родственничкам Оскара доказательства своей невиновности. А там, глядишь, и впрямь сокровища найдут…

Осталось только придумать, как эти родственнички будут выглядеть. Лучше пусть это будет молодая девушка привлекательной внешности и авантюрного склада характера. Сеньорита Фоули – звучит? Будет как в «Знаке четырех». Недавно как раз его по телевизору показывали – думаю, это знак, извини за тавтологию.

А в конце можно будет эту сеньориту выдать замуж за одного из «наших». Как думаешь, за Генри или за Теда? Главное, чтобы они из-за этой девицы не разругались насмерть!

Да у нас еще и Джеймс «на выданье», тоже замечательная кандидатура… может, его сначала пристроим, как считаешь?

Роман-то твой, конечно, тебе решать, но… что ни говори, а родственнички Оскара могли появиться. Еще как могли!

Мама еще сказала, что очень интересное кино могло бы получиться по твоему роману, она всех героев так живо себе представляет… Ну, тут уж я возражаю: у тебя очень красивый стиль, именно то, что пишется «от автора», и никакая экранизация этого не передаст. Я сама вдоль и поперек изучила этот вопрос, прикидывая, кому из ныне действующих режиссеров могла бы доверить экранизацию своих собственных романов, и пришла к неутешительному выводу: все достойные режиссеры, увы, остались в прошлом. Это грустная правда, тут уж ничего не попишешь.

Обсудили мы всё это, мама одобрила идею с сеньоритой Фоули, а затем и говорит: «Давай почту проверим».

Зашли мы на сервер, а там всего одно письмо, как раз от знакомой редакторши из издательства «Закрома», и в нем… ну, ты понимаешь…

Мы с мамой тут же начали дико кричать и прыгать от радости, как будто ты продолжение уже написала, и можно читать немедленно. Меня самое такая наша реакция удивила, не ожидала от нас. Ты извини, если что не так, но мысль не остановить, уже влезла, поэтому пишу как на духу».

Лара не стала прыгать от радости, хотя ей было, безусловно, приятно, что кто-то прыгает, обсуждает и с нетерпением ждет продолжения. На какой-то миг ей подумалось, что продолжение возможно, почему бы и нет… ждут ведь… только вот сеньорита Фоули… к чему она здесь?

Была у Ляли одна пугающая особенность: в конце каждого тома своей эпопеи она недрогнувшей рукой женила или выдавала замуж всех неприкаянных холостяков, независимо от их возраста и прежних убеждений насчет семейной жизни.

«Вот уже и до моих добралась», – с неудовольствием подумала Лара.

Вежливо, но твердо, Лара отбилась от призрака загадочной сеньориты Фоули, пояснив, что не хочет никого женить. «Ведь все мои герои, как на подбор – свободолюбивые искатели приключений и исследователи, которые отнюдь не жаждут связывать себя семейными узами…»

«Ничего-ничего, – мигом ответила Ляля. – Я же не настаиваю на немедленной свадьбе. В следующей книге максимум, что будет – это прогулки под луной вдоль линии прибоя, держась за ручку… Ах! Романтика! А в конце тома можно даже и расстаться с непременным условием когда-нибудь свидеться вновь… Ну, когда-когда… уже в следующей книге, вестимо! Не переживай, этой линии надолго хватит!»

Глава 9

Необходимо было срочно сменить тему, и Лара заговорила о сокровищах. Вот бы и впрямь клад найти!

«А что, нет ничего невозможного, – отозвалась Ляля. – Уж в ваших-то краях наверняка ходит множество легенд о затерянных некогда сокровищах. Можно попробовать разузнать.

Но в нас самих скрыт клад невиданной ценности, и вот его-то мы никак не можем откопать. Эх, мы бы, вместо того, чтобы письма эти писать, лучше бы…

Хотя ладно, их-то и опубликуем. У меня родилась новая и, по-моему, совершенно замечательная идея: на основе нашей переписки сочинить роман о том, как случай, лунное затмение и интернет свели вместе двух молодых писательниц, по отдельности не оцененных издательствами. По мере общения они осознают, что похожи друг на друга, как сестры-близнецы, и даже в шутку начинают называть себя «Зитой и Гитой». Кстати, вот так броско можно роман и назвать: «Зита и Гита XXI века».

Еще предлагаю для создания дополнительной интриги такой ход: будто бы писательницы – обе! – скрывались под мужскими псевдонимами, и вначале довольно успешно морочили друг другу головы. Напускали туману, долго и пространно разглагольствовали о котах – «лучших друзьях джентльмена», и вели себя довольно церемонно и чопорно, как старые английские лорды. Сломало лед в отношениях неожиданное открытие: рождение в один и тот же день недели – и какой! – чем не повод выпить по чашечке кофе на брудершафт?

Но чем дальше, тем чаще между строк должна проявляться какая-то недосказанность и напряженность. В конце концов один из новоявленных «братьев-близнецов» не выдерживает и признается другому, что он на самом-то деле девица. Ах, этот мотив «Гусарской баллады»! И какой интригующий момент, когда у читателя еще есть надежда на зарождение чего-то романтического, когда разоткровенничавшаяся бедняжка мается в ночи и хлещет валерьянку… думаю, это будет твой персонаж, сестра. У тебя-то есть опыт аналогичного признания, и ты можешь правдиво и достоверно описать, как это было… я, увы, могу лишь предполагать.

Ну, тут и второй девице ничего не остается, кроме как признаться, что и она тоже… хм-м… да, разумеется, «в джазе только мальчики»! На этом ее признании заканчивается первая часть книги.

А дальше начинается самое интересное. Обмен рукописями. Глубокое взаимное восхищение. «И куда только смотрят издатели?» «Ничего, мы им еще покажем!» Одна из сестер предлагает написать совместный роман. Другая с радостью соглашается. И вот они пишут сентиментальное произведение на основе собственной документальной истории, повествуя о своем необычайном интернет-знакомстве в канун Нового года. Придумывают совместный псевдоним, тоже мужской, как будто бы это кто-то третий… Надо поразмыслить еще, что за псевдоним, пусть это будет латинское или греческое слово, означающее в переводе «третий». Может быть, ты придумаешь? В языках-то ты лучше меня разбираешься, судя по всему.

Третий довольно быстро набирает популярность в интернете. Создаются форумы с его участием, блоги от его имени, появляются откуда ни возьмись толпы читателей и подписчиков. Объединенными усилиями всё получается значительно легче. Используются сильные стороны каждой из сестер. А потом сестры узнают о новом крупном литературном конкурсе, и решают попытать счастья там. Направляют роман в одну из дополнительных номинаций, поскольку на Гран-при не рассчитывают вовсе, но в ночь перед подведением итогов узнают жуткую новость: роман Третьего номинирован именно на Гран-при – кто-то из организаторов что-то перепутал со списками, возможно. Всё, теперь точно ничего не выиграть! Взаимные утешения в кадре, чувство обреченности за кадром.

Но – а основной идеей романа станет то, что никогда нельзя терять веры в чудеса, – чудо все-таки свершилось! Роман получает Гран-при! Забавны и неожиданны отзывы критиков: все факты, взятые из реальной жизни, названы «притянутыми за уши», а всё, что придумано – «правдиво, достоверно, чувствуется жизненный опыт». Вердикт жюри: «неисправимые романтики»! Сестры хохочут в голос, так что, наверное, могут услышать друг друга на расстоянии: они-то старались создать коммерческое произведение!

А дальше события развиваются стремительно, как в каком-нибудь голливудском фильме. Те самые издательства, которые когда-то отказывали обеим сестрам, теперь гоняются за ними, наперебой предлагая руку, сердце… ну, то есть тиражи, гонорары и всё, что полагается предлагать в таких случаях. Теперь остается только выбрать самого достойного. Произведения, написанные еще до знакомства, тоже идут нарасхват.

Кстати, раз уж промелькнуло тут что-то про руку и сердце… надо бы сделать наших героинь ровно на пять лет моложе, чтобы читатели не цеплялись. Потом уже, когда сестры отправятся в круиз на роскошном океаническом лайнере, то стоит упомянуть, что обе девушки пользовались бешеным успехом, обзавелись тучей поклонников, но сами всерьез о замужестве еще не думали, поэтому дальше флирта дело не заходило. Да просто не успели – поклонников слишком много.

И вот, в самый разгар круиза, сестры вдруг узнают чудовищную новость: тот остров, на котором происходило действие сольного романа одной из сестер (твой остров, твой!) находится в опасности. Ну, не знаю пока, что именно, не придумала еще… возможно, ему грозит продажа в частные руки. Ну, тут уж сестры не могут не вмешаться! Кипя благородным гневом, они поднимают шум, ставят на уши прессу, подключают телевидение… в конце концов выкупают остров сами, и строят на побережье творческую мастерскую. Все довольны, все счастливы…

И, наконец, шикарная финальная сцена. Поздний вечер, а сестры всё еще сидят в творческой мастерской, каждая за своим письменным столом – привыкли так, видите ли! – и пишут очередной будущий бестселлер, изредка переговариваясь через тонкую перегородку. Стрекочут цикады… у тебя на острове есть цикады? Ай, да разберемся потом, кто там стрекочет! Слышен шум прибоя, куда ж без него… По берегу плетется усталая съемочная группа. Сегодня у всех особенный день: ожидается лунное затмение. Сестры, правда, забыли про него в творческом запале, но съемочная группа начеку. Кто-то ворчит, что, похоже, произошла ошибка, и никакого затмения в этих широтах не будет наблюдаться. Ни одно мероприятие не обходится без таких вот скептиков. Пока съемочная группа вяло переругивается, диск Луны постепенно начинает темнеть… Вдруг раздается истошный крик: «Снимайте, снимайте же, натура уходит!»

Сестры неохотно бросают работу и смотрят в окно…

А? Что скажешь, сестра? Глядишь, как напишем, так и будет. Визуализируем, а затем материализуем написанное.

Высылаю тебе синопсис. Извини, что так быстро, внезапно и без тебя, но мысль не остановить. Имей в виду, там ровно половина! Дополняй!!!»

«Вот ты ж… резкая какая», – подумала Лара, открывая файл с синопсисом и пробегая его глазами. Всё было тщательно распланировано Лялей, разделено по частям и главам, для частей уже придуманы названия: «Одинокие странники в сети», «Надо верить в чудеса», «Остров Везения». Забавно было читать сюжет, изложенный Лялей в письме, Лара опять поймала себя на том, что улыбается.

«Ляле бы в продажники пойти, – подумала она. – Или стать литературным агентом, к примеру. Энергии на то, чтобы впарить что угодно и кому угодно, ей хватит».

«Но если отбросить всю эту словесную шелуху, то главная идея книги получается такая: чтобы добиться успеха, нужно непременно пристроиться к кому-то. Прямо как в школе: подружись с двумя самыми бойкими девчонками в классе – и вот уже все мальчишки тебя боятся и уважают. Именно тебя. Ну да, конечно».

Ларе хотелось чем-то помочь Ляле – Ляля же ей помогла, – но… писать с ней? Нет! Это уж чересчур!

Да и сюжет, предлагаемый ей, весьма наивен. Романов о знакомстве через всемирную сеть сейчас хоть отбавляй, и нужно написать что-то действительно оригинальное, чтобы выделиться на их фоне. И что было такого в совместном произведении двух «сестер», что помогло им вот так запросто прогреметь на весь мир, сказочно разбогатеть… а покупка острова… да, это особенно смешно.

«Но разве ей об этом скажешь? Обидится ведь!»

Еще раз просмотрев текст синопсиса, Лара стала вносить в него свои дополнения. В первую часть, впрочем, и добавить-то нечего. По замыслу Ляли, эта часть целиком должна была состоять из виртуальной переписки. Поправки ко второй части были минимальными и незначительными. Но когда дело дошло до самой коротенькой третьей части, где сестры оказываются уже на острове, воображение Лары вдруг заработало на полную катушку. Она увидела себя, стоящую на берегу острова, затем увидела, как заходит в одну из пещер, где ее герои искали когда-то сокровища, и с удивлением обнаруживает, что пещера точь-в-точь такая, какой она описала ее в своей книге. Вот он, этот причудливый сталагмит, напоминающий кошку, а если пройти дальше, то наверняка обнаружится загадочная надпись на стене пещеры.

Но дальше идти немного страшно. Что же всё это значит? Лара в лице героини медлит и терзается вопросом: «Неужели то, что я описала, действительно существовало когда-то? Но как это возможно? А что, если… я в прошлой жизни сама была пиратом, и спрятала сокровища на этом острове, а вот теперь мучительно пытаюсь вспомнить, где же они? В самом деле, где? Может быть, сейчас вспомню? Ведь я же не зря здесь…»

И вроде бы мелочь, но – Ляли рядом не видно. Нет ее.

«Наверное, она ищет что-то свое, как и полагается».

Лара подумала, что если потянуть за эту ниточку, то, возможно, интересный сюжет и раскрутится, и принялась набрасывать дополнение к синопсису третьей части.

Впрочем, у Ляли ее поправки не вызвали энтузиазма.

«Думаю, не стоит отвлекаться на мутные рассуждения о прошлых жизнях и прочее, – постановила она. – Что это такое вообще? Не бывает никаких прошлых жизней! С одной-то не можем разобраться… Такое, правда, могло бы заинтересовать издательство «Чиорнет»… но нам же не туда, надеюсь.

Ну, как-то живо надо, весело, авантюрно, воду не лить, интеллектом не давить… хотя полностью вытравить из сестер нашу ретро-интеллигентность, полагаю, вряд ли удастся, это да… но уж постараемся. Не умничать особо. Читатель шибко умных не любит, а издатель и тем паче. Стандартный объем рукописи – десять авторских листов, постараемся уложиться. Как пойдет, так и пойдет, конечно, но в планах у меня такое вот записано».

«Вот и пусть сама пишет, – подумала Лара. – Мы с ней абсолютно разные, это ясно. С чего она взяла, что похожи? Я не хочу писать чисто коммерческое произведение. Как вообще писать о том, во что не веришь?»

И тут же нахлынули угрызения совести: «Она все-таки мою книжку читала, и так нахваливала, так нахваливала… и в издательство «Закрома» пристроила… и про конкурс рассказала… а я что же? Получается, ничего. Вот разве что пару ее книг прочитала… Но они мне совсем не понравились, по правде-то сказать. А Ляля даже не заметила, что я довольно натужно их похвалила… так странно. Мне казалось, я не очень-то умею лгать. А тут приходится, и всё уже как-то в порядке вещей».

Из этого состояния внутренней борьбы Лару вырвал телефонный звонок. Появился новый заказ, и следовало приняться за работу немедленно. Никогда Лара так не радовалась, что основная работа вклинивается в «творческий процесс». Будет на что сослаться, по крайней мере.

«Ах, сестра! – откликнулась Ляля. – Да чтоб ее, эту работу! Ну, разберись с ней поскорее – и снова в строй. И не сгори на работе, пожалуйста! Ты мне нужна!

А я пока мыслю о романе… мыслю – значит, существую?»

Глава 10

Лишь через две недели издательство «Закрома» выслало Ларе шаблон договора для подписи, и Лара внесла в него робкие поправки. Более всего она боялась, что ее вынудят внедрить в произведение надуманную религиозную мораль. Однако Ляля обратила ее внимание на то, что существует и другая опасность, более реальная.

«Ты только посмотри, какую обложку они для меня сварганили! – пожаловалась она. – Это же курам на смех! И хуже всего, что тираж уже подписан в печать, вот-вот должен выйти…

Высылаю тебе фото обложки, которую они хотят на меня навесить. Очень интересно твое мнение, сестра».

Лара открыла приложенную к письму картинку. Люди-манекены в нахлобученных набекрень париках соединили руки в некоем подобии танца, застыв в неестественной позе, с лицами, обращенными к зрителю. Другие танцующие пары, помельче, рассредоточившиеся по всей обложке, смотрели куда угодно, только не друг на друга. Очевидно, людей-манекенов насобирали с самых разных шаблонов и насильно присоединили друг к другу, нисколько не интересуясь их мнением на этот счет. Имя автора и название книги обрамлял венок, поразительно похожий на траурный. Повсюду были разбросаны букеты, количество цветов в которых, как нетрудно было убедиться, непременно оказывалось четным. От этой вакханалии с так и лезущей в глаза траурной символикой Ларе стало не по себе. Неужели и у нее будет подобная обложка?

Книгу в такой обложке не хочется даже и в руки брать. Но как скажешь об этом? Ляле и без того несладко. Надо как-то смягчить свое мнение. Поддержать ее. С трудом подбирая слова, Лара написала очередное «дипломатичное» письмо. В конце все-таки не выдержала и вновь поделилась сомнениями: не сдать ли ей самой на попятный, пока не поздно?

«Спасибо, сестра! – ответила Ляля. – Я знала, что на тебя можно положиться».

Ты не думай, в остальном они не монстры какие-нибудь. И с ними вполне можно договориться. Это я сглупила: не включила в договор пункт об обязательном согласовании макета обложки с автором. Побоялась спугнуть их излишней требовательностью. Они могли и взбрыкнуть. Вот теперь пожинаю… а ты попробуй, включи в договор такой пункт.

Куда ты опять навострилась? Думаешь, в других издательствах будет лучше? Там еще и текст тебе покромсают, и название присобачат какое им вздумается, а вовсе не то, что являлось тебе в снах. Да к тому же молчат у тебя все другие издательства, сама говоришь. Это единственный великий шанс за много лет, нельзя его упускать!»

Лара послушалась Лялиного совета, и вскоре пришел ответ от издательства «Закрома»:

«Лара, принимается всё, кроме пункта про обложку. На это мы пойти не можем, поскольку издательство несет коммерческий риск. Надеемся на понимание».

«Ну что ж, – философски заключила Ляля, – вполне ожидаемый ответ. Но попробовать стоило. Ничего, вот раскрутимся, и, глядишь, мы уже будем ставить условия, а не они! А эти еще локти будут кусать, что в грош нас не ставили, когда мы переметнемся к их более прозорливым конкурентам! Но для этого надо сначала… ну, я даже не знаю что… «близнецовый» роман написать, конкурс выиграть, засветиться на «Млечном Пути» (оцени, как звучит!) Ничего, прорвемся! Вместе мы – сила!»

Без всякого воодушевления, безучастно и почти машинально, Лара подписала договор и отправила его почтой в издательство «Закрома». Пути назад не было.

Чтобы отвлечься от невеселых мыслей, она принялась рассказывать Ляле о своем увлечении литературным переводом. «…Перевела с английского несколько книг. Это точно никому не нужно, просто для себя. А недавно и поэзию попробовала переводить. Поэму Вордсворта «Люси». Ту самую, где есть такие строчки, мои любимые:

«Она в безвестности жила,

И знаю только я

О том, что Люси умерла,

И с ней – душа моя!»

«Сама я давно мечтаю перевести что-нибудь заковыристое и одновременно известное, чтобы с мэтрами посостязаться, да только время всё никак выкроить не могу, – отозвалась Ляля. – Недавно в одном журнале мне попалась статья про «Сонет 66» Шекспира. Ну, знаешь, который «Tired with all these». Уж очень сложные для перевода, мол, последние две строчки, уже столько переводчиков полегло в неравной борьбе с ними – и не сосчитать! Никому они не даются.

Вот посмотри, какие есть концовки. Самый известный перевод Пастернака:

Измучась всем, не стал бы жить и дня,

Да другу трудно будет без меня.

Те же строки в переводе Маршака:

Все мерзостно, что вижу я вокруг…

Но как тебя покинуть, милый друг!

А что, сестра, давай устроим литературную дуэль на сонетах Шекспира? Как раз на этом «Сонете 66». Завтра День защитника Отечества, отметим его так! В назначенный час выйдем в сеть и обменяемся своими переводами…

Видишь, как интересно получается: ты бросила перчатку, я подобрала ее, выбрала оружие… Очень спонтанно и красиво всё разворачивается, так что, думаю, этот джентльменский спор еще войдет в наш «близнецовый» роман. Осталось только решить, как победителя будем выбирать. Нужно разработать какую-то систему оценки, что ли…»

И Лара, проштудировав статьи в интернете, разработала систему оценки по десятибалльной шкале, согласно которой надо было учесть сохранение анафоры, антитезы, общей стилистики текста, и, разумеется, оценить рифмы и лексику.

«Какой ужас! – отозвалась Ляля. – Я же дилетант, я так не смогу!»

«Я тоже дилетант, – успокоила ее Лара. – И даже хуже того. Никогда не думала, что буду заниматься поэтическими переводами. Я и стихи-то не писала раньше. Это всё Саймон из «Дождемся лунного затмения». Этот «милый мальчик» проявил невероятное своеволие! Я хотела сделать его писателем, но довольно скоро поняла, что дело тут пропащее. Не желал он писать прозу, только стихи! Скрепя сердце, я принялась за опыты, и сочинила для Саймона несколько стихотворений. Конечно, они получились слишком уж «детскими», но я подумала, что для его возраста сойдет.

С тех пор я задаюсь вопросом: могут ли персонажи настолько влиять на автора, что он под этим влиянием приобретает черты, доселе ему не свойственные? Или эти черты всё же присутствовали в авторе изначально, но дремали под спудом, что называется, и лишь работа над образом персонажа помогла ему познакомиться с этой неизведанной частью личности? Я думаю, скорее все-таки второе…»

«А как назвать то явление, когда персонажи со сходными чертами характера, да что там, похожие друг на друга, как братья-близнецы (ну да, или как сестры), фигурируют в произведениях разных авторов? – написала Ляля. – Об этом тоже следует поразмыслить, а заодно надо придумать, как назвать это явление. Братотипизация какая-нибудь. Фратресизация. Германизация… ой, нет, тут уже другие ассоциации пойдут. Или вот еще: жуткая на самом деле вещь, когда персонаж, которого ты описывал в книге, и знать о нем прежде ничего не знал, вдруг приходит извне, материализуется в реальном мире… То есть не прототип, а совсем даже наоборот! Это явление существует, и нуждается в специальном названии тоже! Давай-ка поподробнее изучим все эти явления, а там, глядишь, и открытие еще совершим. Литературное!»

«Если персонаж приходит извне уже после того, как ты о нем написала, то вполне можно назвать его «ауксотипом», – предложила Лара. – Это от греческого «ауксо» – «отголосок».

И она вновь порадовалась, что есть теперь с кем обсудить все эти загадочные явления, что появился наконец человек, который всё понимает, и которого волнуют те же самые вопросы. И этот захватывающий поединок на сонетах Шекспира – отличная идея!

***

Постыло всё! Взываю к смерти я!

Нет сил смотреть на муки бедняков,

На богачей, чей стол скрипит от яств,

Внимать хитросплетеньям лживых слов.

Доверие обмануто коварством,

И почести ничтожным возданы,

И мудрость называют шарлатанством,

И правого позорят без вины.

И власть, что зажимает рот искусству,

И торжество над сильным подлеца,

Невинность, что становится распутством,

Талант на побегушках у глупца, –

Постыло всё! Но как покинуть круг,

Где оказались вместе ты и друг?

Лара попыталась оценить свежесозданный перевод по своей же системе оценки, но результат получился весьма невысоким – то ли сам перевод нуждался в доработке, то ли система оценки никуда не годилась. «Посмотрим, что там у Ляли», – решила она. Зайдя на сервер электронной почты, сначала, как и договаривались, отправила свой перевод, и только потом раскрыла Лялино письмо.

Я от всего устал, одна лишь смерть – покой,

Отвергнутых я видел с колыбели,

А рядом весел, не нуждается ни в чем,

Чистейшей веры горестный урон.

И не по чину почести воздали,

И честь девичья… продано! Бедняжка!

И совершенство чистое в опале,

И благородство оседает тяжко.

Искусства стали штамповать товар

В угоду власти, глупости и моде,

Их истина банальности нектар,

Поработила доброту на службу злобе.

Я, от всего устав, и свел бы счеты сам,

Но, сдавшись смерти, друга я предам.

Система оценки оказалась гораздо более благосклонной к Лялиному переводу. «Что ж, это даже хорошо, можно с чистой совестью сообщить Ляле, что она молодец». Но Лара решила еще и зачитать оба перевода маме – что-то она скажет?

– Второй вариант лучше, – уверенно заявила мама.

– А почему? – полюбопытствовала Лара.

– Ну, он мелодичнее звучит, приятно слушать. Первый грубоватый, как по мне, фразы рубленые. Наверное, мужик какой-то писал. А уж второй – твой.

– Ты что же, пыталась угадать, который из них мой? – сказала Лара.

Мама не стала отрицать.

– Ну и не угадала! Всё наоборот! Второй перевод – Лялин.

– Вот, значит, как, – сказала мама. И добавила зачем-то: – А ты не боишься, что все эти «глупцы», у которых «талант на побегушках», намылят тебе шею?

– Да я же не собираюсь его обнародовать, этот перевод, – заметила Лара. – Я только Ляле его отправила, да и всё!

Ляля между тем написала, что у нее, напротив, вариант Лары набрал больше баллов. Лара не сдавалась: «Но вот и мама сказала, что твой перевод лучше!» Никто не желал забирать себе победу, и после долгих взаимных расшаркиваний, заставлявших вспомнить о старомодных манерах английских джентльменов, решили сойтись на ничьей. «Победила дружба», как говорят в таких случаях.

ЧАСТЬ 2

Тебя я не буду тревожить никак, -

Добавила вкрадчиво Утка, -

Я буду молчать и скажу только "кряк",

Коль станет особенно жутко.

Увижу я бурного моря прибой

И чаек свободных игру…

Возьми же меня поскорее с собой,

Любезнейший Кенгуру!

***

– Ну что ж, я готов тебя в спутницы взять.

Смотри, как луна чиста!..

Но чтоб равновесья в пути не терять,

Садись-ка на кончик хвоста.

Эдвард Лир. Утка и Кенгуру

Глава 1

Ларе снился сон. А может, и не сон то был вовсе, но тот редкий случай, когда мозг уже пробудился, а тело еще нет – как считается, в такие моменты сонного паралича возможны самые невероятные видения.

В комнате царила кромешная тьма, но каким-то образом Лара ощущала здесь чье-то присутствие. Она могла поклясться, что видит, как приоткрывается дверь, и в комнату пробирается женщина, с головы до ног одетая в черное, в черной шляпке с вуалью. Ларе стало жутко, и она перевела взгляд на полочку, где стояли электронные часы. Этот нехитрый ритуал сопровождал всякое ее пробуждение – словно якорь, мигом связывающий с реальностью даже после самого кошмарного сновидения.

Но в этот раз всё шло не так. На том месте, где всегда можно было увидеть светящееся табло часов, сейчас не обнаружилось ничего, никаких цифр – всё поглотил мрак.

Женщина между тем миновала изножье кровати, на которой спала Лара, и стала подкрадываться сзади. Вероятно, она была уже совсем близко – Лара ощутила, будто что-то обволакивает ее голову, парализуя, не давая возможности двигаться. А кричать ей почему-то и в голову не приходило – впрочем, наверное, и это было бы пустой затеей.

Это потом, сильно позже, когда утро вступило в свои права и окончательно разогнало ночных призраков, Лара вспомнила, что уже видела однажды сон про женщину в черном. Давно, еще в детстве. В том сновидении Лара была на даче, а женщина в черном плаще появилась на соседнем дачном участке и стояла там, пристально глядя на Лару – неподвижная, безмолвная и непреклонная. От немигающего взгляда ее хотелось убежать на край света, но Лара во сне не придумала ничего лучше, кроме как метнуться в дачный домик и спрятаться под лавку. Лежала там и тряслась от страха, хорошо, даже слишком хорошо представляя себе: вот ужасная женщина входит в дом, вот она приближается к лавке, под которой прячется Лара, вот наклоняется и смотрит… только смотрит, и ничего больше, но неумолимость в ее взгляде пугает сильнее, чем если бы она кричала и размахивала топором.

Долгое время детский сон про женщину в черном возглавлял рейтинг самых кошмарных сновидений Лары, но теперь, похоже, уступил первенство новому кошмару.

«Может быть, Ляле рассказать? – подумала Лара. – Интересно, разбирается ли она в сновидениях? Возможно, поможет расшифровать или посоветует что-то».

«Хотя нет, не стоит. Она подумает, что я совсем уже того».

Новое письмо от Ляли уже ожидало Лару в электронном ящике.

«Сестра! – писала Ляля. – Ты уж извини, что я опять вклиниваюсь, не дав как следует обдумать предыдущую идею, но тут возникло дело, не терпящее отлагательств. Издательство «Тироль» объявило конкурс детективных романов! Отличное издательство, просто мечта, но с улицы туда не попасть… издают только лауреатов конкурсов! До окончания сроков приема рукописей остается всего лишь полгода – или целых полгода, это же как посмотреть.

Ну, я подумала, что уж вдвоем-то нам раз плюнуть уложиться в эти сроки. По отдельности – да, не успели бы, но вдвоем… А что, мы же детективы и так любим читать, так почему бы не попробовать написать свой собственный «чистый» детектив? Посмотри их требования, там ничего сложного, на мой взгляд, нет.

К тому же… не знаю, в курсе ли ты, но через два дня нас ожидает очередное лунное затмение. Это знак! Нужно встретить наше родное явление как-нибудь по-особенному. Лучше всего ударным трудом!

А? Ну? Что скажешь, сестра? Знаков более чем достаточно, это не может быть простым совпадением. Решайся!»

«Затмение! – подумала Лара. – Вот откуда все эти сны!»

Что касается детектива… можно, конечно, пофантазировать, каким он мог бы быть, но вряд ли дальше теоретических рассуждений дело зайдет. Как и в случае с «близнецовым» романом – никакого энтузиазма. Тем более, писать нужно специально под конкурс, для Ляли, для кого угодно, но вовсе не потому, что самой этого хочется… заведомо провальная затея, стало быть.

Ляля была просто одержима различными конкурсами и постоянно рыскала по интернету в поисках их. Хотя и уверяла, что ей ни разу не удавалось даже выйти в финал, тем не менее попыток не бросала, и ни одного творческого состязания не пропускала. Ну и, разумеется, Ляля была бы не Ляля, если бы и Лару не пыталась втянуть в эту гонку за успехом. Лара просматривала присланные ей ссылки, но ни разу ощущение «родства», как это было при визите на сайт «Млечного Пути», ее не посетило. «Чужие все эти конкурсы какие-то. Прямо холодом веет от них. Не хочу тратить на них время», – думала Лара и писала Ляле очередное вежливое: «Нет, спасибо, не в этот раз. Да у меня и нет ничего под этот конкурс». Что ж, видимо, придется снова…

«Теоретически детектив за полгода можно успеть написать, – ответила она. – Но, как я понимаю, им требуется что-то легкое, динамичное, на современном материале. Для человека вроде меня, крайне мало присутствующего в реальной жизни, это почти непосильная задача. В общем, не знаю, у меня даже идей никаких нет».