Текст книги "Revelation (СИ)"

Автор книги: Ali Jane

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)

========== 1. ==========

Yeah, you should ruin the fun for everyone, just kill us all now

Да, тебе так необходимо портить всё веселье для каждого, просто поубивай уже всех нас.

– Когда вы научитесь пользоваться своими мозгами? Нам нужен стоящий материал в следующем выпуске, а не тот бред, что вы мне тут несёте, – главный редактор ударяет кулаком по столу, вызывая всеобщее волнение.

Когда нога Ника Гримшоу переступает порог, вокруг вдруг скапливаются тучи, а хорошее настроение рассеивается подобно табачному дыму. Брендовая одежда, дорогие украшения, свежая салонная укладка каждый день заставляют всех сотрудников грызть локти, потому что, будем честными, журналисты зарабатывают крайне мало. Весь внешний вид Гримшоу кричит о том, насколько он лучше других. А его действия ещё и подтверждают, как легко он может разрушить чужие жизни.

Последним, что выкинул Ник, было сообщение от его мужа. Он работает в Калифорнии и является основной причиной, по которой карман Ника не пустеет, а сердце по-прежнему бьётся в груди, несмотря на опасные темы в его газете. Посреди собрания Гримшоу взял в руки телефон и гордо произнёс: «Какое приятное сообщение. Муж оплатил билеты в Испанию».

Тогда был даже не период отпусков, а ноябрь. Грёбаный ноябрь.

Щелчок двери на секунду снимает общее напряжение. Шатен с очками на переносице стремительно проходит в кабинет, как к себе домой. Потрёпанный рюкзак свисает с плеча, на голове беспорядок, на ногах удобные джинсы, а мятая футболка со стёртой надписью словно кричит о желании умереть, чтобы не мучится. Парень небрежно опускается на свободный стул, который заполняет кабинет своим скрипом. Только вот шатену совсем не жаль: он игнорирует злые взгляды и достаёт из кармана тупой карандаш с блокнотом. Типичная привычка любого журналиста.

– Луи, ещё одно опоздание на общее собрание и можешь попрощаться с этой работой.

Парень только нагло улыбается и убирает чёлку со вспотевшего лба. На улице апрель, а жара такая, как будто самый настоящий июль. Что стало со старой доброй Британией с её бесконечными дождями и прохладой?

– Ты не уволишь меня, Ник. Я – лучший работник, – заявляет Луи, которому единственному из присутствующих хватает смелости называть главного редактора по имени. Все остальные послушно сидят за своими столами, поджав хвосты. Как собаки, только вместо верности страх.

Луи, в общем-то, плевать, сколько денег в кармане у Ника, до тех пор, пока у него самого есть деньги на еду и съёмную квартиру. Любовь к работе перекрывает все неудобства. Луи любит разрушать репутации, с помощью своих публикаций. Это его хобби… или наркотик. Называйте, как хотите.

С тех пор, как Луи попал в редакцию «The Moon» к Нику Гримшоу, он печатается без фотографий и под псевдонимами, что до сих пор неплохо сохраняет ему жизнь.

Учитывая то, о чём вызывается писать Луи, он должен быть мёртвым уже около пятидесяти раз. Однако этого не случалось ни разу, хотя в редакцию неоднократно приходят однотипные высокие мужчины в чёрных костюмах с угрозами. Наплевав на это, Луи всё ещё достаёт информацию любыми способами. Какая разница будет ли человеку больно, если ты шокируешь полмира грязными тайнами его души?

– Есть идеи для сенсации в следующий номер, мистер Я-лучший-работник? – с сарказмом спрашивает Гримшоу.

Наверное, Ник ожидал поставить его в тупик, но парень только довольно улыбается, а его глаза становятся хитрыми, как у лисы.

– Хорошо, что спросил, – Луи непринуждённо тянется к своему блокноту и гордо зачитывает свои записи. – Помнишь Гарри Стайлса, который из неоткуда появился пять лет назад в охапку с кучей денег и слухов вокруг? Сегодня он переезжает в свой старый особняк за городом и ищет работников.

– И это твоя новость месяца? – Ник только смеётся ему в лицо. – Он часто туда приезжает. Я тебя умоляю, Томлинсон, даже открытие булочной за углом более неожиданная новость.

– Не булочной, а кофейни, кстати, – поправляет Луи. – Я уже скинул материал по ней тебе на почту.

– Это была моя новость! И она для сайта, а ты в газете! – возмущённо пыхтит брюнетка на дальнем конце стола.

– Эль, новость почти протухла. Считай, что я спас её, – Луи отмахивается от неё и возвращает своё внимание к Нику. – У меня руки чешутся разрушить репутацию Стайлса. Никто ведь до сих пор не знает, откуда он появился и откуда у него такие деньги.

– Если ты это сделаешь, то считай, что уже мёртв, – безразлично говорит Элеонор. Её место в редакции газеты – обозрения, и она всегда относится скептически ко всему, что находится за пределами её полосы.

– Это наша работа. Если не хватает смелости идти против системы, то ты – хреновый журналист, Эль, – огрызается Луи, ощущая явное превосходство над ней.

Какая-то жалкая полоса обозрений не может противостоять первым полосам, взрывающим умы людей.

– Она права, но зная тебя, ты всё равно попрёшься туда, подашь своё поддельное резюме и…

– Кхм, – наигранно вежливо перебивает Луи. – Я уже это сделал, и меня приняли. Завтра еду в особняк.

Гримшоу удивлённо поднимает брови, а некоторые особенно впечатлительные коллеги взволнованно вздыхают. Обычная реакция, когда люди наслышаны об имени Гарри Стайлса. Все боятся лезть на его территорию.

– Что ты хочешь о нём написать?

– Вокруг него ходит много слухов, что он – бабник, а так же, что он жесток с работниками и повинен в некоторых преступлениях. Кражи, возможно, убийства… Собираюсь достать тонну доказательств для всего этого. Там уж как повезёт. Может быть, парочку тайн его личности получится раскрыть.

– Говорят, что он держит у себя какую-то девушку в подвале и насилует её уже несколько лет… – вновь вмешивается Элеонор, вызывая у всех кивки и согласный шёпот.

– И это всё ещё слухи. Будет круто, если я покажу миру доказательства.

– Что ж, это не для следующего номера, но всё равно хорошо, – быстро соглашается Ник. – Журналист под прикрытием – твоё любимое, Томлинсон. Через два месяца материал у меня на столе. Максимум три месяца, понял?

– Так точно! – радостно кивает шатен и сразу же записывает всё в блокнот.

– Значит так, – холодно говорит Ник, заставляя своих работников снова замереть на месте от напряжения. – Джош, репортаж с гонок завтра у меня на столе в восемь вечера. Элеонор, обозрение, как обычно, через неделю. Стэн, расследование по поводу обрушения здания в пятницу. Остальные, достаньте мне из-под земли инфоповоды к сегодняшнему вечеру.

Ник быстро удаляется к себе в кабинет, как обычно оставляя после себя какое-то неприятное ощущение внутри.

– Желаю тебе остаться живым после этого, Луи, – ворчит Элеонор. – Стайлс тебя убьёт, если этот материал выйдет в номере.

– Зато люди будут знать правду.

– Ценой своей жизни? Зачем это надо?

Луи устало выдыхает. Его достал этот детский сад. Вся газета висит на нём, а редакция ещё и возмущается. Куда катится этот мир?

– Любой ценой. Что ты вообще забыла в этой профессии, Эль?

После этого Томлинсон выходит из помещения также стремительно, как и зашёл.

Луи любит свою профессию. Находиться в гуще событий, быть первым, знать всё, всегда и везде – его призвание. Ему желают смерти все люди, которых он когда-либо разоблачил, но Луи как-то плевать.

Нет, он не любит свою профессию… Он неизлечимо болен ею.

***

Всё следующее утро Луи проводит в попытках привести себя в порядок, потому что в обычной жизни он выглядит крайне неряшливо. Сейчас же ему нужно произвести впечатление человека. Нормального человека, а не журналиста. Гарри – большая шишка и явно разбирается в моде, а значит, может прицепиться к любой мелочи в образе.

Луи не в первый раз вторгается на чужую работу со своими поддельными документами, которые исправно обновляются каждый год. Потом он просто тихо уходит незамеченным, увольняясь под предлогом плохого здоровья или ещё какого-нибудь бреда. Он обязательно притаскивает с собой справку, которая вообще-то ещё более поддельная, чем все остальные документы. Неприметная внешность играет ему на руку.

Луи улыбается своим мыслям и тому, что предстоит сделать с Гарри Стайлсом.

Ради этого ему приходится вспомнить себя семь лет назад в школе. Точнее свой стиль. Оказывается, его чудесный мозг как-то удалил это из памяти. На такие случаи у Луи всегда есть номера телефонов семьи. Разумеется, трубку телефона берёт не мама.

– Луи! Когда ты приедешь к нам?

Это сестра. Подобный вопрос всегда возникает у неё вместо «привет». Это простительно, она скучает.

– Привет, Физзи. Мне срочно нужна мама, позови её, пожалуйста.

– Она ушла в больницу и забыла телефон. После рождения близнецов она часто себя плохо чувствует. Ты бы знал это, если бы чаще бывал дома, – обвиняет она и фыркает прямо в трубкую

– Я работаю. Приеду после этого дела через пару месяцев, хорошо?

Физзи какое-то время молчит, а затем неохотно соглашается.

– Хорошо, а теперь помоги мне вспомнить, как я одевался в старшей школе.

– Что? Мне тогда было семь или восемь лет, Лу.

– Не важно. Вспомни всё, что только можешь.

Физзи снова фыркает, но всё же рассказывает всё, что осталось в памяти с детских лет, иногда прерываясь на расспросы о личной жизни брата. Она заглядывает в фотоальбомы для полной уверенности и описывает каждую футболку и рубашку, которую там видит.

Через трубку Луи слышит звук хлопнувшей двери. Потом телефон переходит из одних рук в другие. Стоит шум от детских голосов. Через несколько секунд на том конце раздаётся усталый голос Джоанны.

– Привет, мам. Что там с больницей?

– Ох, всего парочка анализов, милый.

– Я…я ухожу на пару месяцев на работу, ну ты знаешь.

Мама теперь звучит не только уставшей, но и расстроенной. Он чувствует себя виноватым за это, но просто не способен ничего сделать.

– Позвонишь через два месяца?

Луи какое-то время колеблется. Он всегда оставляет свой обычный телефон дома в целях безопасности, но сейчас другая ситуация.

– Да, но… мам, звони мне, когда будут новости. В любое время, ладно?

Джоанна соглашается и желает удачи, как она и делала всегда с тех самых пор, когда Луи только пришёл в редакцию. У неё семеро детей, но за него она волнуется особенно сильно. Непонятно с чем это связано. С тем, что Луи был её первенцем или с тем, что он уехал из дома раньше других или, может быть, всё дело в опасности его работы.

Луи так умело и легко ставит свои волосы с помощью лака, будто ему всё ещё восемнадцать, а не двадцать пять. Лак ему, кстати, пришлось купить новый, потому что у них, оказывается, есть срок годности. Старые узкие джинсы садятся на бёдрах свободнее, за что Томлинсон мысленно даёт себе пять. Его животик далеко в прошлом, спасибо большое стрессу и нехватке времени на готовку.

Он вытаскивает из гардероба все футболки, осматривая их несколько секунд, и приходит к выводу, что они совершенно не изменились со школьных времён. Последний этап – линзы. Ему пришлось избавиться от них в силу работы, когда нередко случалось ночевать и на свалках, и с наркоманами, и с бомжами. В таких условиях снимать линзы, по меньшей мере, не гигиенично, а без них Луи почти слепой. Так очки и вошли в привычку. Томлинсон хватает раствор и контейнер для линз, бросая всё к остальным вещам в рюкзаке. Там всегда лежат привычные вещи: два диктофона, блокноты, ручки, карандаши.

Луи попросит свою соседку, миссис Дэверли, присматривать за квартирой. В ней, конечно, нет миллиона долларов, рыбок или хотя бы цветов, но ради безопасности лучше не брать ключи с собой, когда идёшь чёрт знает куда, и одному Богу известно вернёшься ли ты живым.

Как только Луи убеждается, что всё готово и ни одна мелочь не забыта, он оправляется за город в особняк Гарри Стайлса. Человека, чья личность вызывает одно отвращение и чью репутацию ему так хочется разрушить.

***

Луи приезжает к особняку Гарри Стайлса на своей маленькой машине и сразу же чувствует, как она не вписывается в общую картину этого места. Поэтому он ставит её немного левее от дома, а не на стоянке у гаража, хотя там и было пространство для ещё парочки автомобилей.

Проблема в том, что этот дом немного больше, чем думал Луи. Примерно раза в три. Это громадина. Это почти грёбаный средневековый замок. Даже есть одна башня. Два этажа с множеством окон. Одно из них заметно выделяется своей чистотой, в то время, как остальные окна насыщенного грязно-песочного цвета. Возможно, они просто грязные. Кто вообще станет мыть такую громадину снаружи, честное слово.

Перед домом большой неухоженный газон без кустарников. По обеим сторонам ровно посажены деревья. Больше ничего не видно.

И Луи просто хочется верить, что вся прелесть дома хранится внутри или на заднем дворе, потому что фасад здания – декорация к фильму ужасов.

Дополнительного ужаса нагоняет то, что вокруг пусто в радиусе около километра. Стайлс купил всю эту землю. И под «всю» подразумевается не этот участок, нет. Он купил весь этот километр. И теперь никто не имеет права строить тут без его разрешения.

Луи хватает свой рюкзак из машины и направляется к двери. Сколько этому дому лет? Дверь вообще хоть раз меняли? Да она точно старше, чем сам Томлинсон, который уже предчувствует, как не сможет держать язык за зубами и заставит убрать всю эту грязь и засохший газон. Он нажимает на звонок с мыслью о том, почему такой богатый человек, как Стайлс, до сих пор не превратил этот особняк в конфетку. Дверь открывается, вырывая его из размышлений.

В милом розовом фартучке стоит блондин с ложкой в руке. И это точно не то, что Луи ожидал увидеть ещё пять секунд назад. Из-за сквозняка запах чего-то невероятно вкусного окутывает Томлинсона в то же мгновение. Поэтому он немного медлит со знакомством.

– Эм, здравствуйте? Я – Луи Томлинсон. Я оставлял резюме и…

– Да, да, проходи, – быстро говорит блондин, пропуская Луи в дом. – Закрой за собой дверь.

Он сразу же скрывается где-то в глубине дома, а потом раздаётся звук кипящего масла и вкусный запах усиливается. После этого блондин возвращается с добродушной улыбкой на лице и протягивает Луи руку для знакомства.

– Прости, у меня горел обед. Я – Найл Хоран. И давай сразу без всяких «вы», я терпеть официальность не могу.

– Хорошо. Очень приятно, – Луи жмёт руку в ответ и вежливо улыбается.

– Так это ты будешь тут работать теперь? Пожалуйста, скажи, что да, и я буду не один.

Мысленно Луи ставит галочку, чтобы выяснить из-за чего парень боится быть один. Может его бьют тут или оказывают психическое давление. Интересно.

Они проходят на кухню, где Найл пару раз ударяет по вытяжке и ругает её за то, что она хреново выполняет свою работу. Однако на это она и вовсе выключается.

– Да, я вроде даже не знаю, кем хочу быть. Мне просто нужна работа, понимаешь?

– Не волнуйся, Луи, – успокаивает блондин. – Рад, что больше не буду разговаривать сам с собой. Просто Зейн почти всегда находится наверху, а теперь он и вовсе уходит через неделю. Кстати, может быть, тебе дополнительно придётся быть репетитором, ну, или учителем.

Луи и понятия не имеет, кто такой Зейн. Ему, в общем-то, и плевать на него, как на человека. Просто нужно узнать, почему парень увольняется. Вдруг это поможет с материалом.

– Почему Зейн уходит?

– Зейн стал рабом одного прекрасного недуга, – Найл говорит как-то сказочно, будто они находятся в грёбаном мире Диснея. – Имя ему – любовь. У него скоро свадьба.

– Понятно, – Луи медлит мгновение и теребит лямки рюкзака. – А можно мне поговорить с мистером Стайлсом?

– До обеда Гарри нельзя беспокоить и с девяти до десяти вечера тоже. И тебе, кстати, туда нельзя, – Найл указывает на лестницу, ведущую на второй этаж. – Он скоро должен выйти.

Мысленно Луи отмечает в голове, что нужно туда пробраться. Ему плевать, что он задаёт слишком много вопросов. Ему ведь нужны ответы для качественного текста в газету.

– А кем ты работаешь?

– О! Да я не работаю вообще, – Найл проверяет содержимое кастрюли, пробуя на вкус, и затем добавляет какие-то специи. – Я просто приезжаю иногда к этой ленивой заднице и готовлю ему обед, прибираюсь.

– Он вам не платит?

Луи уже думает, что нащупал настоящее зерно для своей работы, но оно тут же испаряется, не успев превратиться ни во что большее.

– Нет, я друг Гарри. У нас с ним личная договорённость, – блондин снимает фартук и выключает плиту. – Люди боятся идти сюда работать. Ты пока что единственный, кто пришёл.

– Почему боятся?

– Из-за СМИ. Гарри ненавидит журналистов, кстати.

Найл смеётся, и Луи приходится засмеяться тоже, иначе это вызовет подозрения. Видимо, здесь будет очень интересно.

Однако блондин совсем не представляет никакого интереса для Томлинсона, так как все его факты сводятся к какой-то шутке или безобидному заявлению. Луи нужна рыба покрупнее. Та самая, что сейчас плавает где-то на втором этаже, хотя уже час дня с копейками. У него, конечно, есть время на всё это, но ему просто уже не терпится увидеть, какой Стайлс внутри этого особняка и описать это, как можно красочнее для будущих читателей. Он мысленно улыбается только от одной мысли об этом.

Кстати, если говорить о доме внутри, то он не особо отличается новизной. Стены цвета старого мокрого дерева, а мощности люстр не хватает, чтобы осветить всё это большое пространство, которого тут и правда много. Можно спокойно ездить на велосипеде прямо в коридоре.

Но всё-таки, нужно вернуться к рыбе.

– А мистер Стайлс…

Луи не успевает договорить из-за шагов, которые слышит позади. Он поворачивается и наблюдает фигуру, спускающуюся по лестнице. Сначала показываются длинные ноги, а затем и туловище человека с пучком на голове. Он одет в длинный шёлковый халат от Gucci, который определённо стоит больше, чем всё, к чему Луи сегодня прикасался. Включая машину, да. Томлинсон почти уверен, что Найл со вздохом произносит «грёбаная дива» перед тем, как вернуться к готовке.

Это точно Гарри Стайлс. Луи узнаёт его, несмотря на то, что видел только его фотографии, где он выглядел очень по-деловому и даже немного страшно. А этот мужчина, хоть и одет по-домашнему, но всё равно крайне твёрд в лице и хмурит брови, словно его одолевает головная боль.

Он на ходу завязывает халат и наконец-то заходит на кухню. Шатену и раньше говорили, что он маленький и худой, а сейчас он буквально чувствует себя таким. Из-за того, что к нему подошла эта устрашающая громадина в шёлке, которую все называют Гарри Стайлсом. Луи приходится немного поднять голову, чтобы смотреть ему в глаза, но он никогда никому в этом не признается. Стайлс не лучше него, а всего лишь выше.

– Я не стану возражать, если ты будешь называть меня просто Гарри, – говорит Стайлс и жмёт Луи руку, которую тот каким-то образом уже успел протянуть.

Он даже не улыбается, а просто вежливо смотрит. Если вообще возможно смотреть на кого-то вежливо.

– Меня зовут Луи. Мне нужна любая работа. Было написано, что есть много вариантов.

– Да, так и есть, Луи. На первое время, думаю, Найлу нужны помощники с уборкой.

– Ха-ха, смешно, Эйч, – наиграно бормочет блондин где-то возле раковины. – Я вообще вылизываю твой замок на бесплатной основе.

Гарри игнорирует его и вместо ответа изучает лицо Луи, совершенно не скрывая этого. После пяти неловких секунд он кивает сам себе и садится за стол, указывая шатену на стул напротив.

Стайлс всё ещё наблюдает, когда Луи доходит до этого стула. Всё ещё наблюдает, когда он снимает рюкзак со спины. Всё ещё наблюдает, когда Найл ставит на стол чай и тарелки с жареной грудкой и мексиканской смесью. Когда он перестанет пялиться? Или, может быть, пусть он хотя бы улыбнётся, честное слово.

– Я буду платить в двойном размере за каждую работу, которую будешь выполнять.

– Не соглашайся на уборку, Луи, – специально громко шепчет Найл. – Этот дом просто громадный.

Стайлс наконец-то издаёт хоть что-то похожее на смех. Такой характерный вежливый выдох носом, который обычно делают люди, когда шутка не достаточно хорошая, но им неловко это признать.

– Можешь занять пятую комнату на втором этаже. В ней душ, туалет и телевизор.

Луи напрягает, почему они не едят. На столе любезно расставлены три тарелки, три чашки, но почему-то никто не начинает. У них тут что? Молитвы перед едой читают?

Он старается сконцентрироваться на более важных вещах и не терять смысл разговора. Это, кстати, довольно сложно, потому что Стайлс разговаривает со скоростью улитки. Пока он говорит одно простое предложение, мысли Томлинсона успевают смениться около трёх раз.

– Найл сказал, что на второй этаж нельзя.

– В левой части дома есть другая лестница. Там путь открыт. На счёт правой стороны всё серьёзно, и у нас будет разговор на эту тему.

– Хорошо, но я не думал, что буду жить здесь, – Луи слегка паникует, но снаружи остаётся абсолютно спокойным. – Мне нужно тогда съездить за вещами и…

– С тех пор, как ты приехал сюда, ты больше не выйдешь, – говорит Гарри, и отчего-то это звучит устрашающе, особенно с его этим каменным лицом с застывшей болью на нём. – До тех пор, пока я не съеду. Это было прописано в условиях работы. Завтра можешь поехать за всем необходимым с Найлом. Я всё оплачиваю.

И кто такой Луи Томлинсон, чтобы отказаться от такой щедрости? Практически на бесплатной основе жить в огромном доме, а после этого ещё и сделать шикарный материал с разоблачением. Всё идёт просто великолепно. По крайней мере, пока Стайлс не говорит фразу, заставившую внутренности Луи свернуться.

– Можно твою сумку?

Блять.

– Что?

– Мне нужно проверить сумку, ты ведь только пришёл. Это всё ради безопасности.

Луи провалился бы со своим заданием ровно на этом самом моменте, если бы часы на руке Гарри вдруг не запищали, светясь красным. Он срывается с места и быстро убегает по лестнице в правую часть дома, не говоря больше ни слова.

– Мне нужно идти за ним? – неуверенно спрашивает Луи, потому что сейчас он вообще ни в чём не уверен, кроме как в своей огромной удаче.

– Нет, – серьёзно говорит Найл. – Когда эти часы пищат, Гарри нельзя прерывать, даже если ты умираешь.

Просто чудесно и всё равно нихрена не понятно. Луи снова мысленно ставит галочку. Слишком много галочек за сегодня.

Ему нужно срочно спрятать свои диктофоны и записную книжку. Он не понимает, как мог не подумать об этом, ведь он шёл к человеку, у которого огромное состояние и его бы точно обыскали. Только сейчас Томлинсон удивляется отсутствию многочисленной охраны, которая обычно бывает у богатых людей. Как опрометчиво и глупо со стороны Стайлса.

Но ради всего святого, Луи сейчас не об этом нужно думать.

– Где здесь туалет?

Найл показывает рукой на верхний этаж и Луи уходит туда, чтобы избавиться от журналистских вещей. Оба диктофона он быстро прячет в вентиляции, чтобы вернуться за ними ночью и перепрятать в спальню.

***

Стайлс не появляется внизу в течение всего остального дня. Луи несколько раз прислушивается к верхнему этажу в попытках услышать хоть что-то. Крики, звуки борьбы, бьющиеся стёкла. Что угодно. Но всё настолько тихо, будто там и вовсе никого нет. Тишина всегда пугает сильнее, потому что от неё веет неизвестностью. Но только не для Томлинсона. Тишина манит его, потому что там есть какая-то тайна, и он жаждет её разгадать.

Чтобы не тратить время, Луи открывает свой ноутбук, чистый лист для записей и просто высмеивает всё. Отсутствие охраны. Шёлковый халат Стайлса. Его неухоженный газон. Его грязные окна. Даже отсутствие работников.

В этом потоке мыслей Луи постепенно осознаёт, что высмеять то, что внутри Гарри, ему не удаётся. Он начинает новую строку и ловит себя на мысли, что это ложь, поэтому удаляет и пишет снова, но ничего не выходит.

Наверное, Луи нужно ближе узнать Стайлса, чтобы было легче залезть ему под кожу.

Yeah, you should ruin the fun for everyone, just kill us all now

Да, тебе так необходимо портить всё веселье для каждого, просто поубивай уже всех нас.

========== 2. ==========

And we can play around but I’m gonna get serious.

Мы можем подурачиться, но скоро я стану серьёзным.

Утром за завтраком, Найл даёт Луи какие-то листы с печатями. Он берёт один в руки и пробегается глазами по тексту.

– Что это? – спрашивает он, садясь за стол.

– Обязательный документ, чтобы работать тут, – поясняет Найл и кладёт на стол ручку. – Нужно, чтобы ты подписал оба листа, потому что одна копия останется у тебя. Здесь сказано о неразглашении любой информации, услышанной или увиденной в этом доме.

Луи резко поднимает на него взгляд, потому что это довольно серьёзно. Подписать эту бумагу, значит согласиться на условия и не публиковать ничего в газете. За это у него могут быть реальные проблемы с судом, потому что у Стайлса будут доказательства против него в виде фамилии Луи в углу этого листа.

– Что мне грозит, если я случайно проболтаюсь?

– Там всё написано. В зависимости от информации, которую ты выдашь. Если она была очень личной и конфиденциальной, то будет максимальный штраф в пятьдесят тысяч долларов.

Окей, это большая сумма, потому что Луи и за всю жизнь столько не накопил. Он пытается как-то придраться к документу, но все попытки проваливаются.

– Как я могу доверять нотариусу, который это составил?

– Мне можешь доверять. Я – частный нотариус, и за эту работу Гарри мне платит.

– А если я не подпишу?

– У тебя много вопросов для человека, который ищет любую работу.

– Я просто слишком придирчив к подобным бумажкам, – быстро отвечает Луи, как ни в чём не бывало. – Обжигался пару раз.

Найл понимающе кивает, но всё-таки пододвигает ручку ближе к Томлинсону. На самом деле он ни разу не обжигался в этом деле. Он хорошо разбирается в документах и всегда замечает обходные пути в них. Однако в этом всё безупречно. До каждой точки, до каждого пробела.

Если он не подпишет, то работа здесь закончится, даже не успев начаться. А если подпишет, то в работе нет никакого смысла. Какой-то замкнутый круг. Прямо уловка 22*.

Луи решает рискнуть, а уже потом подумать над обходными путями.

Он дважды ставит свою подпись в углу и принюхивается к кружке Найла. Луи улыбается, потому что уверен, что там за напиток. В голове сам по себе возникает образ родного дома.

– Йоркширский чай? – спрашивает он, хотя заранее знает ответ.

– Меня пугает, что ты определил его по запаху. Это же просто чёрный чай.

– По утрам мама заваривала его нам с сёстрами, так что я узнаю его из сотни.

Найл одаривает его достаточно сомнительным взглядом, но не особо зацикливается. Он переключается на обсуждение магазина, в который они собираются поехать за всем необходимым.

Он раскладывает блинчики по тарелкам и в то же самое время, как быстро перечисляет названия магазинов и даёт им краткую характеристику. Где-то спустя пару минут Луи вдруг настигает мысль, что он впервые слышит обо всём, что говорит блондин. Эти магазины даже звучат дорого, так что он совершенно не удивляется, почему никогда там не был.

Магазины с брендовыми вещами на самом деле не особо отличаются от обычных. Луи просто не видит смысла платить за белую футболку тысячу долларов, если есть точно такая же в несколько раз дешевле только без вышивки «Burberry». В итоге они все вытягиваются после многочисленных стирок. Вопреки заблуждению, футболка за тысячу долларов не растягивается как-то более благородно или пафосно.

– Ты в порядке? – спрашивает Найл, щёлкая пальцами перед лицом Луи. – Ты слегка завис.

– Да… Я просто думал, что в этом нет смысла? – делает попытку шатен, чтобы отговорить от огромных трат. – Можно заехать в более дешёвые магазины.

– За тебя ведь платит Гарри. Какая разница?

– Куча денег не делает его лучше меня, – грубо отвечает Луи и отрезает блин на тарелке с такой силой, что она издаёт жалостливый скрип.

Кажется, Найла вообще сложно чем-то удивить или оскорбить, потому что он только едва уловимо закатывает глаза. Вероятно, он думает о том, какой тяжёлый у Томлинсона характер и прикидывает, через сколько дней Гарри выпрет его из особняка за такие словечки. В отличие от Луи блондин знает намного больше, просто вежливо молчит, тем самым давая Луи самому въехать в процесс работы на Стайлса. Путём мучительных проб и унизительных ошибок.

Томлинсон продолжает молчать. Он вполне уверен, что смог поставить на место Найла. Они тихо едят свою еду, пока блондин наконец-то не встаёт из-за стола и не зовёт Луи за собой в машину.

***

В магазине Луи обнаруживает, что вся брендовая одежда просто висит на нём, как на палке, а все брюки и джинсы гораздо длиннее его ног. Из-за этого они наконец-то едут в обычный магазин.

Спустя пять самых длинных часов в мире, Найл высаживает Луи возле особняка с пакетами и Хэппи Милом, потому что прямо перед выходом из торгового центра им позвонил Стайлс и попросил купить его.

Луи не упускает возможности ещё раз пошутить по поводу детского набора еды, но Найл только осуждающе фыркает и уезжает. Когда шатен возвращается домой и заходит внутрь, то обнаруживает Стайлса в кресле в гостиной. Нет, не так… Один его вид мгновенно делает день пасмурным. Он выглядит разбито и держит в руке стакан с виски. Он нагло пьёт в середине дня в одиночестве. Это уже хоть какой-то материал.

Он кажется таким уязвимым, что Луи сразу же осознаёт насколько просто сейчас выведать у него любую информацию. Идеальное время и место. Человек в отчаянии рассказывает больше, чем человек счастливый.

Он медлит всего мгновение и в следующую секунду громко ставит свои пакеты, чтобы привлечь внимание. Стайлс нисколько не напрягается, только наливает себе ещё жидкости из бутылки. Неужели он алкоголик? Блестящая новость.

Луи проходит в гостиную и садится на пол, потому что так удобнее слушать и запоминать. Отсюда он видит лицо мужчины, хоть тот и пытается его скрыть. Морщинка между бровей виднеется ещё сильнее, а челюсть сжата до предела. Тем не менее, шатен решает рискнуть и начать разговор.

– Найл сказал передать это, – Луи протягивает Стайлсу Хэппи Мил, но тот остаётся неподвижным, бурча «спасибо». Британские манеры и вежливость из него ничем не выбьешь.

Они молчат, и вскоре мужчина на кресле делает большой глоток виски. Наверное, это здорово обожгло горло, потому что он недовольно шипит.

– С каких пор Хэппи Мил разрешили продавать алкоголикам?

Луи вбрасывает этот вопрос, даже не задумываясь, насколько обидно звучит ярлык. Ему просто нужно заставить человека говорить. Тут все средства хороши. Если он взорвётся на это гневом, то будет только лучше.

Стайлс по прежнему молчит, и тогда Луи идёт за ещё одним стаканом. Он нагло вырывает из рук мужчины бутылку и наливает себе тоже, хотя он терпеть не может виски.

– Может быть, я переключусь на твою волну, и ты наконец-то скажешь что-нибудь, – он поднимает взгляд в качестве вызова и делает пару глотков. – Тот, кто не скажет ни слова в следующие десять секунд, тот кусок какашки.