Текст книги "Вне спасения (СИ)"

Автор книги: Alfranza

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Эмма подняла голову, упираясь взглядом в темно-карие глаза Миллс.

– Для этого не нужна близость. Для этого просто нужно слушать и слышать.

Эмма говорила слова, которые Миллс почему-то всегда ждала от Мэри Маргарет, или от кого бы то ни было, но только не от Свон. И нет, в этих словах сейчас не было и намека на ложь, фальшь и предрассудки. В этих словах было столько искреннего беспокойства за нее, что Регина просто молча смотрела на Эмму и не была готова подобрать слова, чтобы парировать то. что сказала шериф только что.

Но правда в том, что Регина здесь и сейчас чувствовала от Эммы ту самую близость. Не пошлую, не сопливую, а настоящую дружескую поддержку.

Они не были друзьями, и вероятно им такими не стать, но Регине все равно нечего было ответить на слова Эммы. Наверное, потому что за все три года, в Сторибруке, так никто и не говорил ей таких слов, кроме той, с которой они делили сына.

========== Страх. Судьба. ==========

Страх и боль повелевают,

Узел затянув на шее вновь.

Да, я знаю, так бывает.

тЬма ступает на порог.

Больно вспоминать иное.

А ведь было то, родное.

Неделю спустя.

– Эмма, послушай, Мэри Маргарет права, – говорил Дэвид, пытаясь хоть как-то достучаться до Эммы. – Мы тебя очень любим, и рады, что ты с нами, но тебе здесь сложно начать заново, сложно найти что-то новое, здесь все напоминает о сыне. А в особенности Регина.

Эмму раздражали подобные разговоры. Поэтому Эмма почти не бывала дома. Она предпочитала оставаться у Руби, говорить всю ночь с Белль, спать в офисе на диване. Но только не возвращаться домой, где слушать разговоры о шансах, новой жизни и …Крюке.

Это было невыносимо. После того последнего разговора с Региной в ее доме, они больше не пересекались. Но Эмма не могла себе позволить бросить Миллс. Она почти каждый вечер ходила к ней. Но не стучала в дверь, не просила разговаривать, не настаивала на встречах. Она обходила особняк, и со стороны сада наблюдала за Миллс в высокое окно. Где Миллс неизменно сидела за стаканом виски и воспоминаниями о своей разбитой вдребезги жизни. Эмме не нравилось то, что она видела. Эмме не нравилось, что Регина заперлась в особняке, никого не подпуская к себе. Эмме многое не нравилось, в том числе и то, что женщина много пила. Свон ни разу не видела, чтобы Регина появлялась на улице пьяной, но переживала, что рано или поздно об этом кто-то узнает, и тогда Регину могут уничтожить. Особенно Голд, который по словам Белль все чаще напоминал ей сумасшедшего антиквара.

Кто сойдет с ума раньше: он или Регина?

Пират же боялся другого. Свон отдалялась. И чем сильнее он хотел быть с ней, тем больше Эмма хотела быть дальше от него.

Однажды он таки не удержался и проследил за ней до особняка Миллс. Подобное беспокойство за Королеву ему с самого начала не нравилось, и теперь не нравилось еще сильнее, потому что Свон словно бы оберегала ее, и естественно, что пирату не нравились подобные похождения. Он ревновал, и не собирался оставлять все это просто так. Если никто не может ничего сделать, значит, придется ему самому указать Королеве на ее теперешнее место.

Когда Эмма уехала, Крюк решила, что сегодня как раз хороший день, а точнее вечер, для разговоров по душам с Региной. И если разговора у них не выйдет, то у него есть запасной план. Он повертел в руках чудо-браслет лишающий магии, и сунув его в карман, направился прямиком в дом Миллс.

Страх довлел и над Белль. Он нависал грозной тучей молчаливых облаков над антикварным магазином. Смотря на то, как Румпель пытается справится с той болью, что причинила ему гибель Нила, Белль все больше понимала, что если он сойдет с ума, ей придется сделать самый страшный в ее жизни выбор. Не даром же она перепрятала кинжал в более надежное место, которого не знал никто, кроме Эммы.

– Принесла? – открыла дверь Эмме Белль, тут же интересуясь.

Эмма вошла внутрь, прислушиваясь.

– Он дома?

– Нет, ушел по делам, – грустно ответила Белль. – Куда не сказал, но думаю, что он пошел в лес, к колодцу.

Свон насторожилась от подобных слов. Она прекрасно знала зачем все ходят к колодцу.

– Значит, все серьезно?

– Более чем, – кивнула Белль. – Нам нужно убедить его, что кинжал мы не трогали. Так ты принесла?

Эмма полезла за пазуху и извлекла оттуда длинный сверток. Белль схватила его, разворачивая.

– Почти как настоящий, – прошептала она. – Румпель не должен узнать. Иначе, боюсь, мы не сможем остановить его в случае чего. Но надеюсь, что и не представится. Я не знаю, как бы, если …

Белль закрыла лицо руками. Ей было страшно, и Эмма шагнула к ней, чтобы обнять.

– Слушай, поживи пока у Мэри Маргарет и Дэвида. А Голду при случае, скажешь, что помогаешь им справится с потерей Генри и остальных. Голд же не изверг, он понимает, что вместе проще, – предложила Эмма.

Белль уткнулась ей в плечо, всхлипывая.

– А что если он спросит о том, почему я не могу остаться с ним, раз вместе проще пережить горе?

Хороший вопрос остался без ответа, потому что в кармане джинс Эммы завибрировал телефон.

– Это Руби, – глянула на дисплей Эмма. – Может, ты с ней побудешь, а то я за тебя волнуюсь?

Белль неопределенно кинула, и пошла взять сумочку.

– Смотрю, хорошо ты здесь устроилась, – произнес Крюк, играючи открыв дверь, которая вела в сад.

Регина не запирала эту дверь, потому что Генри любил проскальзывать через нее в сад. Регина помнила, что не наказывала его по началу, а когда он повзрослел – тем более. У него был простор в действиях, и сад был тем местом где они часто сидели вместе.

Сейчас эта привычка не запирать двери, могла стоить Регине не только личного пространства.

Королева медленно подняла усталые глаза на пирата. Джонс усмехнулся, достал свою флягу с ромом и протянул Регине.

– Помянем усопших, – предложил он.

Регина поморщилась, но не придала значение тону пирата. Она вообще мало чему придавала значение в последнее время. Ее режим жизни давно сломался и покатился под откос. И пьяный пират на пороге ее даже не встревожил, она понимала, зачем он пришел.

– Я не пью ром, – коротко ответила она, делая глоток виски.

– Может, зря?

Крюк прошелся до шкафа, окинул его взглядом, затем развернулся лицом к женщине и предложил:

– Давай на чистоту, Миллс. Что тебе нужно от Свон?

Регина как-то недобро улыбнулась, и улыбка ее не несла Крюку ничего хорошего. Эта была злая ухмылка, та самая, которую он когда-то наблюдал у Злой Королевы на лице. Но сейчас к ней прибавилось зловещее отчаяние.

– С чего ты решил, что мне нужна Свон?

– Она приходит сюда каждый день, – поспешил сказал Крюк, открывая чужую тайну. – Ходит под окнами, словно цербер. Охраняет твой покой или что-то другое, м?

Миллс даже опустила взгляд в стакан с виски.

– Если она ходит сюда, я к этому не причастна. А если ты не можешь заинтересовать девушку, которая тебе нравится, я не причастна к этому вдвойне, – без интереса ответила Регина.

Крюк сделал еще глоток своего пойла и убрал флягу. Сейчас он понятия не имел, что ему делать. Он почему-то думал, что Регина в курсе, что за ней наблюдает Свон. Мало того, он был уверен, что Эмму наняла сама Королева, чтобы приглядывать за ней. А получалось, что либо они обе искусно врали, либо обе были чисты как стеклышко. И Крюку все еще казалось, что Миллс врет. Дочь Коры всегда была способна на любую ложь во благо себе, уж он-то знает.

– Но зачем-то она сюда приходит? – Крюк был полон решимости таки получить ответ.

Регина пожала плечами. Она понятия не имела зачем Свон сюда ходит и думать об этом не желала. Может, просто Эмме было одиноко, родители настраивали на то, чтобы уехать отсюда, а Крюк подливал масла в огонь своими щенячьими глазами. От такого куда угодно сбежишь.

– Может, спросить об этом у самой Эммы? – предложила Регина, как-то машинально. – Ты ведь не думаешь, что я могла ее околдовать, чтобы она осталась в этом городе, правда?

Этого вопроса Крюк и ждал. И еще более невероятно, что Регина сама его озвучила.

– Думаю, – твердо сказал Крюк, нащупывая в кармане противомагический браслет. – А почему нет? Кто-то же должен заменить тебе Генри!

Это был удар ниже пояса. Регина резко взглянула ему в глаза, вцепившись в стакан с виски. Страха, не было, когда она швырнула полупустой стакан к стоявшего в десяти футах от нее, Крюка. Пират не ожидал отпора и вовремя пригнулся, когда рассвирепевшая Миллс в порыве гнева метнула в него стеклянную посудину. Стакан разлетелся на мелкие осколки, один из которых оцарапал Крюка по щеке. Он не успел достать браслет, как магическая сила пригвоздила его к косяку открытой двери в сад.

– Никогда не смей упоминать моего сына! Иначе пожалеешь что на свет родился!

Горло Джонса словно сдавил огненный ремень, который драл все внутри, не давая вздохнуть. Он выставил руки вперед, пытаясь оттолкнуть разъяренную женщину, но Регина не смотря на выпитое ей, была сильна как никогда, и Крюк уже жалел, что пришел сюда. Ему не справится одному, нет.

– Миллс… – прохрипел Крюк. – Я… всего лишь… хочу …уехать со Свон!

Через какое-то время, ярость вспыхнувшая огнем, стала утихать в сердце Регины и она отпустила пирата. Тот повалился на бок, судорожно хватая воздух.

Регина же отошла в сторону, чтобы налить себе еще выпить в новый стакан. Она не видела, как Крюк тяжело поднялся и поспешил уйти. Но уже выпив, она подумала, что могла лишь его сердца, чтобы не повадно было.

========== Падение. Приговор. ==========

Падаю, падаю, падаю.

Руки разжав, словно в сон.

И измененья не радуют.

Где-то шальной горизонт

Очень не хочется двигаться

Вот бы заснуть навсегда.

Отвоевать себе сына вновь.

Рада бы я, но нельзя.

Падать можно долго и мучительно, и даже не понять, что ты уже добрался дна.

Регина падала долго. Всегда. Но раньше, ее, как, ни странно спасала ненависть к Белоснежке. Сейчас же было точно наоборот. Регина никому не желала причинять зло или боль, что не сказать про других. Белоснежка мечтала, чтобы Эмма уехала с Крюком, и уж тогда бы они разобрались с Миллс кто прав, а кто нет в этом мире городка Сторибрук.

Сейчас Регина поменялась местами с Белоснежкой. Разница была лишь в том, что Мэри Маргарет никого близкого не теряла. Ни так, как Эмма или Регина. Или Голд.

Румпельштильцхен сходил с ума и задумывал похоронить этот город навсегда. Об этом подозревала только Белль, но Френч искусно играла дурочку, прикидываясь тем, кем уже давно не была для Голда. Его половинкой. Как ей казалось, для общего блага. Но факт был в том, что только Эмма понимала, что Сторибрук снова делится на группы светлых и темных, и она совершенно не уверена, так же как и Эмма, что Регина на стороне тьмы, а Белоснежка – на стороне света.

– Ты бы поостерегся играться с проклятьями!

Голд нехотя повернул голову на тон знакомого голоса. Разумеется, он не ждал гостей. Особенно, он не ждал того, кто может нарушить его планы на новую жизнь. И если Белль он мог красиво соврать, но другим врать было сложнее, из-за того, что многие знали, что Темный всегда остается Темным, а значит, где-то посредине света и тьмы.

– Заблудился, пират? Офис Эммы Свон в другой стороне.

Острый подкол только раззадорил Крюка. Тем более, что после визита к Злой Королеве, было бы глупо не навестить и Темного, учитывая их прошлые дела.

– Вообще-то я к тебе пришел.

Голд безмолвно пожал плечами, отмахнувшись.

– А мне с тебя взять нечего, дорогой пират. Да и потом, если мне надо будет, ты и так сделаешь все, что я попрошу.

– А что, если я попрошу?

Голд перестал химичить около колодца, и заинтересованно повернулся к Крюку. Не то, чтобы его интересовало, что на самом деле скажет пират, но даже с просьбы можно извлечь выгоду. Кому, как ни ему это знать.

– Я не занимаюсь благотворительностью.

– Я – тоже, – поспешил произнесли Джонс. – Но у меня есть кое-что, что поможет тебе с проклятьем. Сердце.

Голд скорчил какую-то странную гримасу.

– Твое сердце – бесполезный хлам для меня.

– А как насчет сердца Регины? Ты ведь ее как дочь любишь, и как виновницу гибели сына – ненавидишь. Скажи, что я не прав?

Темный на этот раз молчал.

– Брось, это выгодная сделка, Крокодил. Ты получишь сердце Регины, а я получу Свон, с которой и уберусь из этого города навсегда. Проклятье сотрет ей память, и она даже не вспомнит о том, что помогла мне добыть для тебя сердце Миллс. Ты получишь новую жизнь, как и я! Разве это не то, что ты хочешь, Темный?!

На дне стакана как всегда оставался осадок. Регина заметила, что чем больше она поглощала спиртное, тем меньше ее волновало то, что о ней кто-то что-то подумает не так. В сущности, ее никто кроме Свон и не навещал. Хотя Эмма старалась свести все хаотичные посещения к минимуму. После того, как Крюк поведал женщине то, что скорее всего Эмма пыталась скрыть, Регина чувствовала присутствие Свон даже через каменные стены особняка. Сперва это ее раздражала и злило, но постепенно она смирилась с тем, что Эмме, это возможно необходимо. И даже, вероятнее, нужнее, чем Регине. Хотя Регине это тоже было нужно, хотя она ни за что бы не призналась, никому. Даже себе самой. Ей самой нужна была только выпивка, которую она заказывала на дом в коробках. Ее приносил посыльный и оставлял возле двери.

А однажды, вместо посыльного Регина увидела на пороге Эмму.

– Мисс Свон, – неожиданно вспомнила Регина былое обращение к девушке. – Не знала, что вы работаете посыльным.

Эмма даже не улыбнулась на привычный подкол. Она хмуро смотрела на Регину, держа в руках коробку со спиртным.

– Войдете?

Эмма молча прошла в особняк, вместе с тяжелой коробкой. Она проследила за неровной походной Миллс и крепче вцепилась в свою ношу. Регина похудела, лицо осунулось. И скулы стали острыми, о такие можно порезаться.

– Выпьете со мной? – предложила Миллс, не смотря в сторону Эммы.

Разлив по стаканам виски, она уже привычно протянула один стакан Свон.

– Иногда, шерифу можно расслабиться. А вы ведь все еще наш шериф.

Странные интонации настораживали Эмму, и она поняла, что не зря тревожилась за Регину. Сейчас было видно, что без спиртного женщина уже не может. Вот причина по которой Эмма осталась в Сторибруке. Вот она перед ней со стаканом виски. В глазах Регины, подернутой белой пеленой, не было даже огонька. Рядом с ней было холодно, как будто зима нечаянно заглянула к ней на посиделки, да так и осталась жить.

Эмма не знала с чего начать разговор и как. Она не желала одного: читать нотаций. Она пришла помочь, поговорить, защитить, если надо. И она понимала, что Регина не попросит, даже если будет умирать. И сейчас Эмме почему-то было жутко страшно стоять посреди гостиной с коробкой спиртного в руках, и понимать, что в сущности она ни чем не может помочь Регине. Она не может ее заставить жить против ее воли, найти ей смысл в одночасье, сделать ее мир лучше. Это мог сделать только Генри, выживи он. А сейчас, все что бы Эмма не сказала, все это будет бесполезно. Здесь нужны были действия, встряски. И самое важное – нужна вера в собственные действия.

– Регина, – Эмма просто произнесла имя, заставляя женщину посмотреть на нее.

Не смотря на ужасный потерянный вид, Регина все еще не потеряла шарма и остроты своей привлекательности. Эмма и раньше замечала, но сейчас это вдруг бросилось в глаза. Регина практически никуда не выходила, но одета она была всегда с иголочки, будто таком был ее распорядок дня. Но скорее всего, действия по утру ее были автоматическими.

– Поставь уже эту чертову коробку, – сказала вдруг Регина. – Выпей со мной.

Эмма почему-то не желала расставаться с коробкой, просто потому что в ней было то, что может убить женщину. И сделает это рано или поздно. Это Голд бессмертен, а Регина – нет. И сейчас она тихо и мирно убивает себя выпивкой.

И все же Эмма поставила коробку на барную тумбочку, тут же перехватив стакан с противной жидкостью, из которого Регина собиралась сделать глоток.

– Стой.

Карие глаза уставились на нее с интересом, но все же и с легкой долей усталости и обреченности. Такой взгляд заставлял сердце Свон биться с удвоенной силой. Ей было страшно, что она все же ничего не сможет сделать.

– Не надо, – тихо, почти шепотом, произнесла Эмма.

Регина наклонила голову, пытаясь понять тон и интонацию, различить жалость, которой не было. Эмма робко пыталась ее защитить от нее же самой. Она не давила, нет. Но делала шаги, на которые так никто в городе больше и не сподобился. Миллс знала, что Белоснежка против подобных похождений Эммы в дом Регины. Но Регине всегда нравилось, что Эмма нельзя было запретить, если она что-то намеревалась сделать. И сейчас Регина поддалась Свон, отдавая ей свой стакан с выпивкой.

Стакан был горячий, в том месте, где его рукой сжимала Регина. Возможно, она не расставалась с ним, уже несколько дней. И кто знает, что тут творилось ночью. Эмме было страшно это представлять, поэтому она предпочла сосредоточится на том, что делать и говорить дальше.

Регина отошла от нее, садясь в кресло. Черное платье все еще прекрасно облегало стройную фигуру Миллс. Спина была прямая. когда она сидела в кресле, а руки сложены в замок на коленях.

– Зачем ты пришла, Эмма?

– Навестить тебя, – честно ответила Свон. – Не хочу, чтоб ты думала, что все забыли.

Но все забыли о ней. Возможно Эмму нельзя было упрекнуть в забывчивости. но других. Никто, кроме Крюка не приходил к ней за последние десять дней, словно мэр города перестала существовать после похорон сына. А Белоснежка, которая едва ли не на каждом шагу в Невердленде твердила, что «мы своих не бросаем» и вообще предпочитала снова ненавидеть свою мачеху. Куда девается любовь в таких случаях?

– А кто помнит? – спросила Регина.

Эмма поставила ее стакан на барную тумбочку и прошлась к окну. За окном резвился осенний солнечный денек, несший с собой не столько тепло, сколько ворох осенних листьев.

– Я помню, – сказала Эмма. – Я все помню, Регина. Не могу ничего забыть, как не стараюсь. И уехать не могу.

– Почему?

Регине вдруг подумалось, что они могли падать вместе. Не просто собутыльник на час, а совместное падение. У них не так много совместных воспоминаний, у них их вообще нет практически. Но Генри … у него они были.

– Генри не простил бы меня, если бы я тебя бросила. Он просил меня не бросать тебя.

Вот сейчас, впервые за долгое беспросветное отчаяние, уголки губ Регины дернулись вверх, являя слабую улыбку. Она тоже помнила, что Генри просил ее саму, не бросать Эмму, если что случится. Кто же знал, что случится то самое, чего так не желает сыну любая мать.

– Только в Генри дело? – тем не менее спросила Регина.

Эмма снова повернулась к ней лицом. Она сделала несколько шагов к Регине, и присела на корточки, перед ждущей ответа Миллс.

– Нет, не только. Я не могу позволить Голду забрать твое сердце в качестве ингредиента для нового проклятья.

Регина сглотнула. Впрочем, она и не сомневалась, что Темный будет винить кого угодно, только не себя в потере сына. Он уже делала так однажды, и сделает снова. Он же Темный.

– Лучше на пути у Румпеля не стоять, – усмехнулась Регина.

Эмма сжала губы, являя на свет полный решимости взгляд.

– Я рискну. Я же Спасительница.

========== Аритмия. Агония. ==========

Агония слез и агония чувств,

Где надо бояться, я там не боюсь.

Отчаявшись сделать еще пол глотка,

Наверное, жизни мне нету пока.

И я не хочу это все продолжать.

Я знаю, от края мне не убежать.

Не смотря на все отчаянные протесты Регины, Эмма осталась в ту ночь у нее. Свон сбрасывала все звонки, кроме звонков от Белль и Лероя. Эти двое единственные во всем Сторибруке, кому она доверяла. А Лерой, как это ни странно, совершенно не обвинял Регину ни в чем, наоборот, он жалел ее, как жалеют матерей потерявших сыновей. Эмма отдала ему значок, который раньше носил Дэвид.

– Ты в своем уме, Эмма! Лерой, твой заместитель?! – возмущался двумя днями раньше Дэвид. – А как же я?

На этот вопрос Эмма не ответила. Она считала, что должность будет занимать тот, кто будет доверять ей, и всему, чтобы она ни делала для города. А ее родители настраивали ее на отъезд с Крюком, вместо того, чтобы заботится о Регине, и опасном Румпеле. Они утверждали, что Эмма просто преувеличивает, поэтому Эмма рассудила по-своему. Она не просила отца уйти с должности, она сама сместила его оттуда, наградив значком Лероя, который по ее утверждению, больше заслужил быть ее заместителем.

– Ты совершаешь ошибку, Эмма! – сказал Дэвид ей вслед, когда Эмма уходила в дозор.

Эмма много ошибок совершила за все тридцать лет. некоторые ей стоили очень многого, и она не желала повторять их, бросая тех, кто однажды не бросил ее. Она припомнила, что не смотря на все разногласия, Регина стремилась к компромиссу, даже тогда, когда на него не шла Свон. Ради Генри, конечно. Но даже сейчас, когда их сына больше с ними нет, они не должны сжимать кулаки при виде друг друга. Возможно поэтому Эмма была намерена защитить Регину, даже если ей самой это не нравится.

Борьба – это то, чему Эмму научила жизнь. Даже если это предсмертная борьба, лучше умереть в схватке, чем позволить сдаться на милость тому, кто не заслуживает легкой победы. Регина этому Эмму тоже когда-то учила, и теперь Эмма готова вернуть все долги.

Хотя бы ради памяти Генри.

Регине не нравилось, что Эмма взяла ее под опеку. Ей не нравилось то, что в ее доме были посторонние, всегда. А Эмму она все же не считала своей собственностью, как бы Крюку не хотелось думать, что Регина ее привязывает к себе. Наоборот, Регина бы многое отдала за право оказаться одной в особняке, но выгнать Эмму в очередной раз рука не поднялась. К тому же, на удивление, Эмма не шумела, не доставала ее вопросами, не читала нотаций. Практически Эммы не было видно и слышно. Регина даже спустилась посмотреть, а Свон вообще в доме.

Эмма стояла у окна, и безмолвно смотрела в сад. На лице ее не отображалось ни единой эмоции. Регину немного напрягала такая Свон. Раньше, когда они только встретились, Регину напрягала другая Свон: свободная, бесшабашная, грубая и неконтролируемая. Сейчас от той Свон не осталось и следа. Эмма изменилась так же как и Регина. Но Эмма по-прежнему не желала подчиняться процессам и людям, которые говорили ей что надо делать. Эмма шла против системы. Даже в Неверленде, она старалась действовать по-своему, но там ей не давало развернуться осознание потерянной девочки. Сейчас Свон выглядела как защитник. И Регину кольнуло осознание, что именно выпивка свела их вместе. Выпивка со стороны Регину, а со стороны Эммы – желание противостоять ей.

Но сейчас, смотря на Эмму Регине больше всего хотелось выпить. Она даже не осознавала, что утро начиналось со стакана виски, и им же кончалось. Это был бесконечный процесс, который, конечно же, не может длиться вечно.

– Главное, что бы не было поздно, – сказала Эмма, нарушая тишину особняка, погрузившегося в темноту и ночь.

Регина вздрогнула, чувствуя, словно Эмма прочла ее мысли. Хотя ее мысли, наверное, было не трудно прочесть. Все ее мысли был очевидным фактом, Регине не хватало Генри.

Эмма даже не повернулась, когда Регина все же прошла к графину и налила себе выпить. Эмма не шелохнулась, когда Королева осушила стакан. Эмма по-прежнему стояла к ней спиной, взирая на тихий осенний сад, словно это то, что ее больше всего волновало.

После того, как в организм попал алкоголь, Регина позволила себе расслабиться. Напряжение последних дней сказывалось пагубно, и виски единственный друг, который позволял хоть немного отвлечься.

Они снова молчали, но на этот раз Регине казалось, что Эмма делает это специально, чтобы Регина начала разговор сама. Но Регине впервые было неловко перед Свон. Эта неловкость раздражала и злила. Регине не нужен был никто, даже Свон. Регине нужен был только Генри, но она вынуждена смириться с тем, что его не вернуть. Как когда-то и Даниэля.

– Уже ничего не поправишь, – все же произнесла Регина.

Эмма никак не отреагировала на данную фразу, по-прежнему разглядывая сад. Регине даже захотелось подойти и посмотреть, что же в этом саду такого, что Эмма наблюдает. В саду ничего не было, лишь одинокая яблоня, освещенная луной. И изумрудный газон, подсвеченный фонарем с крыльца, рассыпал осколки мерзлой росы. Но Эмма упорно смотрела куда-то, и Регина подумала о том, что сейчас Свон напоминает ей ее саму.

Эмме даже не нужно было принюхиваться, она и так чувствовала запах алкоголя перемешанный с духами мэра Миллс. Регина была молчалива, и Эмма не желала нарушать ее покой больше, чем следует. Но дум у нее было достаточно и помимо Регины. В последний раз когда она видела Крюка, тот настаивал на отъезде, и Эмме почему-то показалось, что он в отчаянии. Скорее всего, он приходил к Регине и рассказал ей о том, что Эмма беспокоится за нее. Но это было не так важно. А вот то, что не возымев действий над Региной, он мог пойти к Румпелю, вот это было уже серьезно. Эмма давно поняла, что Крюк тоже подвержен темной стороне, может, даже больше, чем сама Регина. И то, что он обязательно захочет вернуться на темный путь, лишь вопрос времени. именно это останавливало Эмму в том, чтобы поехать с ним. Его темная сторона Эмму немного настораживала. Не пугала, но напряжение давало их отношениям. В сущности никаких отношений у них и не было, они всего лишь раз целовались в Неверленде, и то, Свон считала, что тот поцелуй был смачно сдобрен благодарностью за спасение отца, но никак не симпатией. Крюк Эмме было так же безразличен, как и любой другой мужчина в Сторибруке. А вот Регина – нет. Защитить Регину от Темного – это не просто повод остаться в Сторибруке, это повод быть Спасителем, а не казаться им.

– Неужели Свон стоит того, чтобы снова обратится к темным силам, Джонс?

Румпельштильцхен всегда был подозрителен. И сейчас он собирался взять с этой сделки по полной программе, только вот почему-то ему казалось, что Крюк может его кинуть в последний момент.

– Да, стоит. Она стоит всего, что я когда-то делал. Я хочу ее увести из этого проклятого места. Навсегда.

– Да ты прямо кавалер! – мерзко рассмеялся Румпель. – Не боишься ошибиться в выборе?

– Лучше ошибиться в выборе, чем жалеть, о том, что не смог выбрать.

Румпель пожал плечами.

– Обратной дороги не будет, мой дорогой пират!

Крюк посмотрел перед собой на склянки.

– Знаю.

Белль молча наблюдала за разговором из-за двери. Она слышала все и поняла, что ей придется либо переубедить Крюка не влезать в проклятье и не пачкать уже изрядно запятнанную репутацию, либо сообщить Эмме, чтобы она была готова ждать от Джонса самого неприятного подарка. А вот ей самой кажется предстоял нелегкий выбор. Тот, от которого тоже обратной дороги нет.

Открыв запасную дверь своим ключом, Белль выскользнула на улицу. Было зябко, но она готова была потерпеть ради того, чтобы предупредить Эмму. Она все время оглядывалась, подозревая, что Румпель мог прекрасно знать, что его возлюбленная может нарушить обещание никогда не идти против него.

Сейчас на кону стояли не просто обещания, на кону стояла жизнь Сторибрука.

Снова. И Белль на этот раз понимала, что Румпеля можно удержать только одним способом.

Убить его.

– Он не сдастся, – произнесла Регина, пытаясь хоть как-то избавится от навязчивых мыслей о том, чтобы выпить еще порцию виски. – Ты понимаешь это?

– Да.

Она знала, что Джонс влюблен. А влюбленные слепы и пойдут на многое ради своей цели. Она была когда-то такой же, поэтому понимала Крюка. Только вот беда, ответить ему на чувство не могла. Ни сейчас, ни когда-либо еще. В сердце все еще горела любовь к Нилу, и должно было пройти время, чтобы она смогла впустить в сердце еще кого-то. К тому же смерть Генри подлила боли в жизнь, и раны кровоточили. А значит, Джонсу будет сложно ее уговорить поехать с ним против ее воли. НО он всегда может обратится к Голду, чтобы тот помог ему. Скорее всего, так он и сделает, но Эмма все же надеялась, что это все только ее страхи. Не смотря на все, она почти поверила Киллиану в том, что он хочет для нее добра и покоя, пусть даже он понимает, что чувства могут так и не образоваться у них. Ответные чувства.

Эмма вдруг резко повернулась на Регину, схватившись за револьвер на поясе. Регина едва не отскочила в сторону, когда Эмма шагнула к ней, но на самом деле, она шагнула мимо нее, к двери.

– Что? – не совсем поняла ее движения Регина.

– Это Белль, – сказала Свон, и накинув куртку пошла к двери.

Это была действительно Белль. Запыхавшись она стояла на пороге, все время оглядываясь. Эмма тоже посмотрела на всякий случай поверх ее головы.

– Крюк присоединился к Румпелю, думаю, ты должна знать. Он любит тебя и пойдет на все.

Эмма только кивнула в ответ. Значит, Крюк все же решил сыграть в рулетку с румпелем. Плохой выбор, теперь придется круглосуточно находится подле Регины, иначе…

– Думаю тебе стоит ожидать сюрпризов, – тише сказала Белль. – Крюк не так прост, и уговорить его не делать глупостей, можешь только ты. Но при этом тебе нельзя раскрывать карты. Если он будет знать о том, что ты в курсе того, что он заодно с Румпелем, то это заставит его быть осторожным. А нам это не на руку. Если хочешь защитить Регину, надо действовать их методами. Я попробую убедить Румпеля, что просвет в жизни все же есть. А тебе придется разобраться к Крюком, или он разберется с тобой.

Эмма понимала это, как никто и никогда. Проклятье отнимает память, а значит, она может даже не узнать, о том, кто перед ней. Забудет все, под чистую. Даже саму себя.

– Как ты собираешься переубеждать Румпеля?

– Не знаю. Но если у меня не получится, мне придется … – Белль запнулась.

Эмма глубоко вздохнула, оборачиваясь на пустоту гостиной.

– Давай будем думать в положительном ключе. Ты берешь Румпеля, я – Джонса.

Эмма подумала и добавила.

– И если кому и придется уничтожать Темного, то этим кто-то буду я. Потому что не смотря на все, он может забрать и твое сердце.

Белль судорожно сглотнула. Об этом варианте она не думала вообще. В таком случае. ей другого выбора не остается. Не перекладывать же решением этих проблем на Эмму с Региной. Но все же, пока что, она согласна попробовать поговорить. А уже если не выйдет, останется последний… худший вариант.

– Хорошо. Но помни, Джонс может быть под действием Румпеля. Ты ведь знаешь, как действуют те, у которых нет сердца внутри. будь начеку.

Белль развернулась, чтобы уйти, но Эмма остановила ее.

– Эй, может останешься тут, с нами?

– Мне нельзя, Эмма. Иначе Румпель заподозрит неладное. Я позвоню завтра.

Эмма смотрела в след Белль и внутри прорастала тревога. Вот уж чего бы она не желала снова, так это быть под проклятьем. Забыть ей хотелось только о потерях, но не о том, что у нее когда-то был сын, пусть даже теперь его нет. Даже плохое надо помнить, ибо оно дает старт чему-то хорошему. Должно давать.