Текст книги "Путь домой (СИ)"

Автор книги: Alex O`Timm

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)

– Ну, это еще как сказать. Но вспомни, как он меня послал, и ведь произнес: «Иди нах» как настоящий русак, без какого либо акцента.

– Тебе показалось, он и сейчас порой употребляет это выражение, правда уже в прямом смысле, когда я объяснил ему настоящее значение этих слов. И будь уверен, произносит их он все же не так чисто как мы с тобой. И потом услышал его он именно от меня.

– А помнишь поговорку про снайпера?…

В этот момент, я заметил тень, приближающуюся к раскрытому окну из глубины комнаты, и поспешил смыться, от греха подальше. Но осадочек, после услышанного все же остался, и я решил, что пора отсюда бежать. Что-то я засиделся в партизанах. Тем более, что с момента моего здесь появления уже прошло больше полутора лет, и уже довольно скоро должна начаться массовая бойня, которая, как я припоминал, как раз и начала себе проявлять с мередины лета 1967 года, и до полной победы, не помню в каком году, но продолжалось все это довольно долго. И все говорило о том, что что-то затевается.

В начале июня 1967 года, нас посадили на какое-то судно, наполовину загруженное пустыми контейнерами так, что вся центральная часть палубы, оставалась свободной, и долго куда-то везли по прибрежным водам Тихого океана. При этом контейнеры были расположены так, что не было никакой возможности выглянуть за них, чтобы хоть определиться с тем куда нас отправляют. Еще большим удивлением стало то, что всех наших инструкторов, за день до нашего отправления, куда-то вывезли, а нам в качестве командиров, приставили совсем других мужчин. Правда среди них многие узнавали Сильвио Майорга и Ригоберто Крусо, основателей Фронта Национального Освобождения, а также Отто Каско и Франсиско Морено. Похоже затевалось, что-то очень грандиозное, с следовало быть очень внимательным.

Контейнеровоз, бросил якорь подойдя пойдя к городку Коринто, благо, что возле него были оборудованы причалы специально для судов этого типа. И стоило только портовому крану снять с судна, несколько контейнеров, как по команде весь сводный отряд в количестве, около пяти сотен бойцов, высыпал на берег, и в течении буквально получаса, не успев оказать никакого сопротивления, город перешел в руки повстанцев. Но на этом не успокоились. У жителей города, был конфискован ведь имеющийся здесь транспорт, всех нас в приказном порядке загрузили в кузова машин, и салоны автобусов, и вновь куда-то повезли. В Коринто если кто-то и остался, то не больше взвода, да и большего здесь не требовалось.

Правда на этот раз, с нами находились командиры, которые по мере движения объяснили, что мы едем грабить, точнее возвращать принадлежащие Никарагуанскому народу ценности отнятые у него бандитским режимом Самосы. По пути грузовики и автобусы разъехались в разные стороны, и мы въехали в город. Повоевать разумеется немного пришлось, но как оказалось, отцы командиры, все спланировали заранее, и подгадали время, когда гвардии было просто недо нас. Вот и получилось так, как они того и желали.

У Национальной Гвардии в этот день был какой-то праздник, и потому большую часть правительственных войск, удалось застать врасплох, и запереть в казармах, выставив оцепление. К моему удивлению, никого особенно не расстреливали, просто приказали сложить оружие, и на этом успокоились. После чего, были очищено хранилище местного банка, и разграблены все магазины и лавки в городе, торгующие всем, чем придется. Все же нас партизан нужно было кормить, одевать, обувать. А города, кроме разве что столицы, которая пока была недоступна, и расположенные в них банки и магазины, не давали всего того, что было нужно для ведения решительных боевых действий. Все полученные вещи, припасы, продукты, были сложены в несколько грузовиков и пикапов, и отправлены в сторону побережья. Что удивительно, если при поездке сюда, на весь транспорт нашлись водители, то на перевозку денег, и вещей, почему-то их уже не хватало. Скорее всего все они попросту разбежались, не желая, мелькать среди партизан, чтобы после их не объявили партизанскими пособниками. Хотя возможно отцы командиры, просто не решились доверить это дело местным водителям. В итоге, был брошен клич, с вопросом, кто из партизан умеет управлять транспортом.

Вначале, я не хотел этим заниматься, но с другой стороны, это гарантировало мой скорый отъезд из Чинандега, а на душе было очень неспокойно. Национальная Гвардия хоть и была заперта в казармах, но никто почему-то не подумал о том, что в каждой из них имеются телефоны. Тот же телеграф был оцеплен, но никто даже не собирался повреждать линии связи. В общем везде присутствовала некая безолаберность. Именно поэтому я и вызвался в надежде, как можно быстрее уехать отсюда, и лучше пересидеть оставшееся время, на сухогрузе. Вначале я выезжал из города в составе колонны, но уже спустя десяток километров пути, пришлось остаться одному. Мне достался грузовичок, похожий на тот, что находился во владении моей бывшей семьи. Но в отличии от него, этот был убит до такой степени, что стоило только чуть поднажать, как он тут же начинал чихать изо всех сил, и грозился заглохнуть. В итоге, в один прекрасный момент он просто встал, отказываясь заводиться. Тут меня обогнал очередной грузовичок, из которого вылез Отто Каско, которого к тому времени я уже знал. Меня представляли ему, как меткого стрелка, разобравшись, в чем дело, он предложил наиболее ценную часть груза закинуть к нему, а с остальным отправиться самому. Большая часть охраны, вместе с большей частью груза, пересели в его грузовик. Мне же оставили пару мешков с какой-то мелочью, несколько мешков с одеждой и какую-то сумку с документами взятую из офиса Национальной Гвардии, и одного бойца в качестве охраны. После чего, предложили не волноваться, потому что Город и дорога к побережью находится под контролем Сандинистского Фронта Национального Освобождения, и потому опасаться мне нечего.

Делать было нечего, и потому стоя на обочине, я копался под капотом, отвлекаясь время от времени проезжавшую мимо технику. Никто не обращал на меня особого внимания. Точнее меня несколько раз узнавали, махали руками, и кричали, что-то ободряющее, но видя, что я занят ремонтом, проезжали дальше. Тем более, что судя по песням доносящимся до меня, большая часть людей были навеселе, похоже добравшись до спиртного. Еще несколько позже, вдруг обнаружилось, что моего сопровождающего простыл и след, в то время, как в кузове, вдруг обнаружилась пропажа одного мешка с деньгами, взятыми из кассы какого-то магазина, и откуда-то появился карабин Симонова. Похоже, мой напарник решил, что хватит с него войны, и подцепив с собою мешок с деньгами, и оставив свою винтовку, за которую могли и расстрелять увидев ее у простого крестьяника, дал деру.

Между тем заметно стемнело, а на дороге, перестал появляться транспорт, идущий со стороны Чинандега. И я встал перед выбором. С одной стороны, можно показать себя честным мальчиком и отправиться в сторону Коринто, но мне почему-то подумалось, что в данном случае, честность не самое хорошее качество. К тому же учитывая то, что на дороге не видно никакого транспорта, не может ли произойти так, что появившись в городке, я увижу только корму отплывающего контейнеровоза. Что произойдет со мною в этом случае, думаю, говорить не стоит. Наверняка уезжающие оставили за собой не мало разграбленных магазинов и домов, и разъяренных людей, которые постараются выместить свои претензии именно на моей тушке. И мне это совсем не улыбается. Несколько жалко было потери своего рюкзака со спальным мешком, доставшимся мне от Фернандо, который был оставлен на базе, потому что был приказ ехать налегке, но тут уж ничего не поделаешь.

Думаю, выбор, в этом случае очевиден. Смысла догонять, наверняка уплывшее судно я не вижу, а вот сбежать от греха подальше, самое время. Машинка, конечно, оставляет желать лучшего, но думаю, хотя бы километров двадцать она протянет, а там и решим, как действовать дальше. Приняв все это для себя, я вновь занял место за рулем, завел автомобиль, который к этому времни был готов продолжать движение, и двинулся дальше, съехав с трассы на второстепенную дорогу на ближайшем же повороте. При этом зная, что в сторону границы нужно ехать на север, именно в ту сторону и повернул.

Пикапа хватило на все сорок километров. Причем последние пять, я ехал уже на одном упрямстве, выжимая из него все соки, а сам, пытался определиться, куда же мне можно свернуть, чтобы оказаться подальше от чужих глаз. На дороге было абсолютно темно, а из фар, я смог использовать только одну правую и то ближнего света. Вдобавок ко всему, я совершенно не знал, куда именно направляюсь, потому что дорога петляла во все стороны, и я опасался, что в итоге приеду совсем не туда, куда бы мне хотелось попасть. Но мне наверное благоволит само небо, потому что я оказался, как выяснилось позже довольно далеко от Чинандега, хотя и не доехал до границы с Гондурасом, порядка пятидесяти километров.

Место, куда я свернул, напоминало мне или очень заросший сад, или небольшую рощу. Здесь трудно отделить одно от другого, потому что рощи большей частью состоят из пальм и деревьев которые приносят либо какао-бобы, либо какие-то фрукты. Но так или иначе, все было достаточно плотно увито какими-то растениями, и я надеялся, что мой автомобиль не будет видно с дороги, с которой я недавно съехал. Перекурив, решил, что ничего большего я сделать все равно не смогу, и поэтому завалился спать прямо в кабине, те более что ночь наступила еще часа два надад, а я за день вымотался так, что едва дотянул до этого места. Благо, что кабина пикапа была, достаточно просторна, а я со своим ростом, вполне нормально вытянулся на весь диван. После всего пережитого была какая-то апатия. Если даже меня здесь обнаружат все равно долго сопротивляться я не смогу. Поэтому плюнув на все решил, пусть будет как будет.

Разбудили меня крики местных птиц, и редкие лучи солнца, просвечивающие сквозь плотную листву. Нужно было решать, что делать дальше, и как выбираться из этой передряги. Если мне удастся уйти за границу страны, вряд ли меня, кто-то найдет, да и вообще будут искать. Все видели, как я ремонтирую автомобиль на обочине, а то, что я так и не появился в городе, вполне могут списать на то, что я либо попал в лапы Национальной Гвардии, либо объявился в городе, когда судно уже покинуло его. Не такая я большая шишка, чтобы судно задерживалось только из-за меня. В любом случае, меня просто спишут на боевые потери. И все это может измениться только в том случае, если случайно встретят здесь до того момента, пока я не окажусь в Сальвадоре.

Глава 6

6

Выйдя из пикапа, я обошел вокруг него, и обнаружил, что примятая ночью трава уже поднялась, и моего грузовичка совсем не видно с дороги. Здесь вообще все растет очень быстро. Воткни только что срубленную палку, и уже к вечеру она зазеленеет листвой, примется и будет расти, как ни в чем не бывало. На всякий случай, быстренько пробежался до дороги, посмотрев с той стороны и убедившись в том, что ничего не заметно. Вернувшись назад, первым делом залез в кузов. Еще по вчерашнему дню помнил, что мне оставляли что-то из еды. Так оно и оказалось. В кузове обнаружились две бумажных коробки, в одной из которых были консервы из тунца, а в другой литровые коробки с соком. Я не особенно люблю рыбу, хотя кто-то находит ее вкусной, но по мне так, лучше свиннины карася не найдешь, а самая лучшая ужа, из петуха. Но так или иначе, я вскрыл банку консервов и вполне утолил свой голод, запив все это соком. Не как не могу привыкнуть к отсутствию хлеба. С самого появления здесь, мне всегда, его не хватает. А я даже боюсь заикнуться о нем, потому что никто его не ест. Разве, что в некоторых блюдах, употребляется что-то похожее на лаваш, и иногда встречаются чесночные булочки, но опять же строго к определенному блюду и из сдобы. Хотя очень удивился тому, что оказывается Самоса, это не только диктатор Никарагуа, но еще и жаренные тругольные пирожки, похожие на Узбекскую Самсу. Правда очень острые и со сладким соевым соусом, честно говоря сочетание очень на любителя, но местные едят с удовольствием.

Теперь нужно было решать вопрос с одеждой и документами. Кое-какая одежда в кузове имелась. Я хоть и не знал, что именно мне грузили, но то что это был дорогой универсальный магазин, и помимо еды здесь были и другие товары знал точно. С одеждой все разрешилось быстро и просто прекрасно. Так, что лучшего, нельзя было и пожелать. В одном из мешков обнаружились фирменные пакеты от «Levi’s», с штанами и куртками, вперемежку со стопками футболок. Учитывая, что магазин в котором все это изымалось выглядел шикарно, ничего удивительного в этом не было. И не нужно утверждать, что джинсы здесь, это рабочая одежда. Это в самом начале их выпуска былоименно так. Сейчас они считаются одеждой для повседневного употребления. А кто сказал, что для ежедневной носки, одежда должна быть дешёвой? Немного напрягало отсутствие обуви, но хорошенько поразмыслив, решил, что мои армейские ботинки, гораздо лучше, чем какие-то кроссовки или туфли. Тем более, что путь предстоит дальний, а обувь уже достаточно притерлась, и потому не стоит ожидать мозолей. В другом мешке обнаружилось женское белье, которое мне ну никак не подходило, и носки. Последние были уложены стопками по двенадцать пар, и пришлись как нельзя к месту. Все же те, что выдавались партизанским интендантом, уже сильно поизносились, и были штопаны, перештопаны, а как иначе, если ничего другого не имелось в наличии. Да и затевать в походе стирку, не самое приятное занятие, а сейчас, я как минимум на неделю, а то и на декаду, был от этого освобожден, что несомненно радовало.

Осталось найти только какую-нибудь сумку, в чем можно было бы все это унести. В принципе в кузове имелась одна, правда не слишком удобная, и забитая, какими-то бумагами, в которых мне еще предстояло разобраться. Напоминала она, мечту аккупанта, или что-то похожее на то, что использовалось челночниками, после распада СССР в моей прошлой жизни. Пока же, не вылезая из кузова, я освободил все свои карманы, укладывая их содержимое на крышу кабины, и тут же переоделся в гражданскую одежду, рассовав по карманам все, что у меня было, за исключением пожалуй документа, выданного в отряде. Вначале хотел было его сжечь, но мгновением позже понял, что делать этого не стоит. Если я когда-нибудь доберусь до СССР, он может мне здорово пригодиться. Увидев его наличие там, меня наверняка вспомнят знающие люди, и подтвердят мое участие в Сандинистском Фронте Национального Освобождения, что несомненно, будет мне только на руку. Поэтому «паспорт» выданный местными партизанами, я постараюсь прибрать по глубже. Подхватив сумку с бумагами и коробку с недопитым соком, переместился в кабину, где было гораздо удобнее разбираться с бумагами находящимися в сумке.

Содержимое сумки меня ужаснуло. Видя все, что там находилось, создавалось впечатление, что все это можно представить как вещественные доказательства преступлений нынешнего режима. Здесь находилось множество папок, пакетов, и просто документов, лежащих россыпью принадлежащих мужчинам, женщинам, детям. При этом на многих папках, а то и в самих паспортах, стоял штампик с надписью «Приговор, приведен в исполнение», и пустой строчке стояла дата и время. В чем именно заключалось исполнение приговоа, было понятно с первого взгляда. В некоторых папках даже имелся вкладыш с коротким напечатанным на пишущей машинке текстом, с указанием номера статьи уголовного права, или же просто номером постановления от какого-то числа, с коротким выводом в конце: «Приговаривается к расстрелу».

Я встал, перед неразрешимой дилеммой. Вещи подобные содержимому этой сумки, нельзя было бросать на произвол судьбы. И в тоже время, я понимал, что попытайся я доставить эту сумку по назначению, и любой встретивший меня гвардеец, тут же добавит к этим документам и мои. И что в таком случае было делать, я совсем не понимал. Был бы я хотя бы, поближе к границе, я бы попытался утащить эту сумку за кордон, а оттуда, как-то связаться с повстанцами, или с кем-то еще. В конце концов, даже в том же Сальвадоре или Гондурасе, наверняка есть представительство СССР, которым можно было бы попытаться вручить это. Но находясь здесь, в районах лояльных правительству Самосы, значило только дергать судьбу за хвост.

Перебирая варианты, я продолжал разглядывать попадающиеся мне под руки документы и вдруг заметил в довольно большой папке для бумаг свою фотографию. Папка при этом, оказалась довольно плотно набита листами с напечатанным на нем текстом, какими-то бумагами с записями от руки и все теми же документами, причем последние были, как минимум в двух экземплярах. Похоже было, что по одному делу, была осуждена группа из двух человек. Но при чем тут была моя фотография, было не ясно, и я решил разобраться в этом.

Один из паспортов принадлежал некоему Альфонсо Альварис-Перейра. Такие фамилии встречаются среди испанцев довольно часто. Это как двойная фамилия у русских. Но если у нас такое происходит при бракосочетании, то у испанцев при рождении ребенка. Просто в метрики вписывают две фамилии первая – фамилия отца, вторая – матери. Если у этого человека рождается ребенок, то ему отходит только первая фамилия, а фамилия матери не учитывается, хотя бывают и исключения. Другими словами этот Альфонсо тоже был из клана Альварис. Но так как он меня ни разу не видел, потому ему была вручена моя фотография. Именно это и пришло в голову в первую очередь.

Но стоило мне открыть второй паспорт, как я чуть не очумел. С фотографии на меня смотрел мой двойник. При этом паспорт был выписан на имя Серхио Антонио Бандерас. Я, разглядывая его, был просто в шоке. Мало того, что с фотографии на меня смотрела моя точная копия, так еще и дословный перевод этого имени, полностью повторял имя, которое я носил в прошлой жизни – Сергей Антонович Знаменский. Об этом меня когда-то просветили, еще в школе. Кто-то из одноклассников видимо решил проявить свою эрудицию, и нашел, как звучит мое имя по-испански. Разумеется второе имя вовсе не означало отчество, а было просто святочным именем, но тем не менее подобное совпадение шокировало. Некоторые сомнения все же имелись. Фотографии в обоих документах были черно-белые, и потому трудно было утверждать, что настоящий Серхио Антонио Бандерас был действительно моей копией. Но с другой стороны, это не сможет доказать и никто другой. К тому же судя по отметке, и паспорт и права, и самое интересное лицензия на управление самолетами малой авиации, с вложенной справкой, о том, что владелец этих документов достаточно долго занимался парашютным спортом, были выданы очень далеко отсюда. В городе, Сан Антонио де Капайякуар, находящегося в Венесуэле. В ту сторону я точно двигаться не собирался, а встретить в любом другом месте, человека знавшего настоящего Серхио, шанс ничтожно мал. Как оказалось много позже я очень ошибался думая так, но в принципе больших проблем мне это не добавило.

Не меньшее удивление вызвали и остальные документы, лежащие в папке. Судя по протоколам допросов, объяснительным запискам, написанным от руки, квитанциям из почтового отделения и другим документам, вырисовывалась следующая ситуация. Моего двойника Серхио Антонио Бандерас заметили еще на территории Коста-Рики, что он там делал в общем то было совсем неважно, но вскоре он перешел границу Никарагуа, и учитывая, что там не успели ничего предпринять, послали за ним погоню. Именно потому поручили это дело одному из Альварес, конкретно Альфонсо Альварис-Перейра. Видимо он не слишком хорошо представлял, кого именно он должен отправить к праотцам, и потому его снабдили фотографией.

Как оказалось из протоколов, Альфонсо, догнал своего противника в пригороде городка Чинандега, отправил его к праотцам, то есть исполнил вендетту, убив моего двойника, и даже успел отправить сообщение о том, что дело сделано и вендетта исполнена. В документах так же было указано, что он успел отправить помимо телеграммы и письмо, в котором говорилось о том, что убитый перед смертью подтвердил, что он именно тот человек, на которого был выдан заказ, хотя документы при нем были выписаны на другое имя. Поэтому пришлось его слегка помучить, чтобы добиться его признания.

Из протоколов следствия, я увидел, что Альфонсо Альварес-Перейра, взяли по доносу одного из крестьян, который видел, как тот пытал, а затем убил человека, и дело раскрученное военной полицией Никарагуа, касалось именно этого преступления. Благодаря найденным документам, я слегка успокоился. Скорее всего Альварес уже получили телеграмму подтверждающую свершение вендетты, в отношении меня, и наверняка и письмо, подтверждающее телеграмму. Конечно, если я вновь окажусь в Панаме, и меня кто-то заметит вполне все это может вспыхнуть вновь, во всяком случае проверка последует обязательно. Но зато за другие места можно особенно не опасаться. Вряд ли кто-то будет искать меня в том же Сальвадоре, или Мексике. К тому же документы теперь у меня появились, и если даже кого-то и встречу, можно смело утверждать, что слыхом не слыхивал о какой-то там Явисе, и даже не представляю где та находится. В общем, все складывалось более чем удачно.

Конечно, использовать документы умершего, не слишком хорошая затея, но иного выбора у меня все рано не было. А в этом случае, имелась хоть какая-то надежда, что эти документы сработают как нужно. Все остальное за исключением документов взятых мною, и протоколов допроса с документами одного из Альварес, было сложено обратно в сумку. После чего, я освободил от взятых из магазина вещей один из полиэтиленовых мешков и вложив в него сумку, постарался, как можно плотнее, увязать горловину. Затем, выбрал самое развесистое дерево в округе, и поднявшись по нему до первой развилки постарался закрепить мешок среди ветвей. Конечно, это не гарантировало его сохранность, но был хотя бы имелся мизерный шанс на то, что нашедший этот мешок, поступит правильно с его содержимым. То есть передаст его в руки повстанцев. Учитывая, что до победы революции по моим воспоминаниям осталось не больше десяти лет, надежда на то, что содержимое мешка сохранится, все же была. Документы же касающиеся с этого момента меня самого, были тут же отложены, а пояснительные записки и все документы следствия, включая все, что относилось к Альварес-Перейра, я просто сжег, а пепел растоптал, так, чтобы никто не догадался, что же здесь было сожжено.

Среди прочих вещей, находящихся в кузове пикапа, я все же отыскал небольшой рюкзачок. Но это был скорее не походный аксессуар, а своего рода городская сумка, носимая за плечами. Причем довольно дорогая, судя по тому, что была пошита из натуральной кожи, с лейблом какого-то знаменитого бренда. Не такого уж и большого объема, но тем не менее, в нее поместились запасные штаны для меня, три футболки и дюжина носок. После чего, рюкзак стал выглядеть набитой торбой. Нашлась и еще одна сумка, несколько меньших размеров, больше напоминающая легкую спортивную сумку. Помню с подобной я когда-то ходил в школу, таская ее на длинной лямке через плечо. В данный момент, в нее влезли пять четырехсотграммовых банок консервированного тунца, и три пакета сока. К моей радости, на полу пикапа я смог найти несколько банкнот по тысяче кардобов и горстку мелочи примерно на десятку. Все это, скорее всего, высыпалось из мешка, когда удирал мой напарник решивший, что с него хватит войны.

Покупательская способность кардобы была чрезвычайно низкой, но я надеялся, что этих денег хватит хотя бы на то чтобы выбраться за границу Никарагуа. Конечно в том же Сальвадоре или Гондурасе, я пока не зал, куда именно мне удастся попасть, тоже нужно будет чем-то питаться и на что-то жить, но туда еще предстояло добраться. Окинув напоследок развороченные тряпки лежащие навалом в кузове пикапа, я обнаружил среди них довольно приличную хоть и не новую шляпу, примерно такую же, в какой изображен Августо Сандино на всех фотографиях. Она похоже осталась от одного из охранников, когда-то ехавших вместе со мной. И единственное, что мне сейчас не хватало, для полного сходства с Сандино, так это шейного платка, который я все-таки выцепил из тряпок и подвязал, и кожаного пояса с патронташем и револьверами, последнего, увы, не нашлось. Ах, да еще было бы неплохо разжиться сигарой. В принципе полпачки дрянных местных сигарет у меня имелось, но где и когда, у меня появится возможность пополнить запасы, было не слишком ясно.

Винтовка, явно была лишней, а вот оптический прицел, что был закреплен на ней, явно мог бы пригодиться. Это разумеется не бинокль, но тем не менее, вполне может в какой-то степени его заменить. А после того, как я окажусь за кордоном, оптику можно будет и продать. Во всяком случае, я очень на это надеялся. Подхватив собранную сумку и закинув за плечи рюкзак, вышел из рощи, и решил пока идти по дороге. Судя по тому, что она оказалась достаточно заросшей, ездили по ней довольно редко. Хотя не успел я пройти и сотни шагов, как меня догнал небольшой грузовичок, загруженный до самого верха пустыми ящиками.

– Что-то ты припозднился сынок. – В кабине грузовичка сидел довольно пожилой никарагуанец, вполне годящийся мне в отцы. Поэтому на подобное обращение я отреагировал вполне адекватно.

Здесь довольно интересные правила общения. К старшему, или равному, можно обращаться Кабальеро – если конечно ты хорошо знаешь этого человека, и уверен, что в его роду имеются дворянские корни. В противном случае, это может прозвучать насмешкой, поэтому чаще всего, говорят Сеньор. К младшему если это паренек или мальчик – Мучачо, что означает – парнишка. В партизанском отряде мы говорили друг-другу – Ихо, что значит парень, или приятель. Мужчина или женщина гораздо старше тебя, могут назвать тебя ниньо, что значит – сынок.

– Так получилось, что поделаешь.

– А куда путь держишь, если что могу подвезти до Ла Писина, а если найдешь, чем промочить горло старому человеку, то и до Потоси. Но очень сомневаюсь, что там можно найти какое-то занятие молодому человеку, вроде тебя.

Я мысленно прикинул, где именно находятся указанные места, и получалось, что последнее расположено где-то на берегу залива.

– Это на берегу залива, отец? Но у меня только сок. – Добавил я, вынимая из сумки литровую коробку сока.

– Что за молодежь пошла? Даже нормальной выпивки и то не могут найти, – произнес мужчина, прикладываясь к тетрапаку с каким-то соком.

– Да, это на берегу. Но говорю сразу, работы ты там не найдешь. Впрочем, как мне кажется, ты в ней не слишком и нуждаешься. – Добавил старик, окидывая меня взглядом.

– Вы ошибаетесь, отец, а вот скажите-ка, можно ли там найти хоть какую-то лодку, чтобы оказаться на другом берегу.

– В Гондурас, никак собрался. Я бы не советовал этого делать. Там сейчас как раз заварушка почище нашей. Стрельба порой и ночью не умолкает.

– А Сальвадор?

– Там, поспокойнее, туда еще можно как-то добраться. Но бесплатно, тебя никто не повезет.

– И во что мне это обойдется?

Мужчина задумался, а после сказал.

– Я вообще-то этим не занимаюсь, но думаю, как минимум пару тысяч с тебя потребуют. Только до мыса Эль Джаги полста километров морем.

Мужчина напился, и возвращая мне обратно, полупустую коробку спросил.

– Ну, что поедешь?

– Конечно, поеду отец, только боюсь, мне нечем будет тебя отблагодарить.

– Об этом не беспокойся, если не будешь молчать всю дорогу, то это будет лучшая благодарность с твоей стороны. А то я слегка подустал, боюсь засну.

И грузовичок тронулся в путь. Чуть больше полусотни километров, мы преодолели за полтора часа. Грузовичок мог разогнаться не выше сорока километров в час. Зато старик не умолкал ни на минуту, а мне приходилось лишь поддакивать и вставлять нужные вопросы. Теперь я знал всю его подноготную. Он рассказал мне о своей семье, о том, что сейчас настали трудные времена, и если бы не старый грузовик, давно бы пришлось идти с протянутой рукой. Соглашаясь с его словами, подумал про себя: если на берегу все сложится нормально, то есть старик поможет мне с переправой, расскажу ему о пикапе стоящем в роще. Если быть достаточно осторожным, вполне можно будет выезти оттуда много полезных вещей. Да и разжиться запчастями тоже будет к месту. При этом на въезде в Потоси, грузовичок вдруг свернул влево и выбравшись на проселочную дорогу, попылил дальше.

– Есть у меня один знакомый рыбак. Сейчас доедем до него. Я поговорю с ним, может он согласиться тебя переправить. Сейчас трудно с заработком, а так, помогу другу, да и тебе не нужно будет искать лодку, а то нарваться на доброжелателей сейчас проще простого. Доносчиков развелось столько, что порой глазам своим верить отказываешься.

Еще через полчаса, мы остановились возле какого-то хутора, состоящего из нескольких домиков, на берегу залива, и небольшой деревянной пристани, возле которой стояла пара древних паровых суденышек. После недолгой торговли, мужичок предложил мне бросить пожитки на один из пароходиков, и пошел в дом собираться. Пять минут спустя из домика выскочил какой-то парнишка, и вскоре, на трубой пароходика взвился небольшой дымок. Похоже, он растапливал котел, паровой машины.

Пока происходило все это действо, я подошел к водителю грузовика и поблагодарив его сказал, что не хочу быть неблагодарным за бескорыстную помощь, и поэтому хочу отблагодарить его. Тот начал было отказываться, говоря, что достаточно зарабатывает, и не возьмет с меня денег.

– Отец, ты помнишь то место на дороге, где остановился, чтобы забрать меня.

– Конечно, помню, а что ты хотел.

– Слышал, про недавний налет на Чинандега? Вернись на то место, где я тебя остановил, пройди метров сто в обратном направлении и сверни в рощу, если смотреть от сюда, то с левой стороны. Примерно шагах в тридцати от дороги, обнаружишь старый фордовский пикап. Машина убита в ноль, и вряд ли пригодится тебе, да и по большому счету находится в угоне. Поэтому разве что снять с нее, что-то на запчасти, да и то наверное не стоит, впрочем решай сам. Но в кузове, довольно много вещей взятых из одного из магазинов Чинандега. Все что на мне, как раз оттуда. Я буду очень рад, если это как-то поможет тебе, или твоей семье выжить в эти трудные времена.

– Так ты, из Сандинистов? – удивлённо приподнял брови мужчина.

– Да отец, но я свое отвоевал, да и по большому счету, я не Никарагуанец, а из Венесуэлы. Просто так вышло. Только смотри осторожнее и никому об этом не говори.