Текст книги "Шанс на двоих (СИ)"

Автор книги: Алекс Регул

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

Брат заплатил мужу сестры, чтобы тот отказался от жены…

  От этой мысли мне совсем стало плохо на душе. Из этих двоих мне никто не нравился. Ни Лёха, ни Семён. По каким-то своим причинам один предложил, другой принял деньги. Теперь же в эту мерзость невольно вовлечён и я.  Конечно, я мог предъявить Лёхе свой паспорт и рассказать историю моего знакомства с Кирой. Но я мгновенно понял, братишка у Киры не поймёт меня, а моё признание развернёт против меня, с лёгкостью растоптав наши отношения с его сестрой. Возможно, он и не такой плохой человек, каким хочет казаться, а его поведение лишь  результат общения с Семёном. Но признавшись ему, что я не Семён, всё равно получил бы сполна всю ту порцию негатива предназначенную для моего брата. Так сказать, по инерции. Как не крути, лица у нас с Семёном одинаковые. И предположить, что я не такой паршивец, как мой брат, не всякий сходу согласится.

Я уже стоял перед подъездом и машинально посмотрел в окна квартиры Киры. Она была дома. Тёплый свет немного меня успокоил. Хоть что-то было стабильным. Это обнадёживало. Невольно я улыбнулся и вошёл в подъезд.

Кира очень удивилась, получив, после ужина, мой подарок. Удивилась, но приняла. Кольцо я тут же надел ей на тот самый сакральный палец, и попросил не снимать. Она обещала, что выполнит мою просьбу. Я ей поверил. Потому что очень хотел в это верить.

***

Каждый день я звонил Семёну. Он не отвечал. И не перезванивал. Когда эта идиотская неопределённость стала бить по вискам, я набрал СМС-ку брату:

«Срочно свяжись со мной. Очень важно».

Но даже после этого брат не перезвонил, а через день его номер был отключен. Всё. Иллюзорная связь прекращена. Но отмахнуться от всех обстоятельств моего положения я не мог. Главным образом из-за той, которая согревала меня по ночам в своей кровати. С каждым днём мне стало тяжелее игнорировать, что я прихожу в квартиру Семёна и Киры. Ещё совсем недавно я с удовольствием ремонтировал сломанный кран и подклеивал старые обои. Но теперь отчётливо стал ощущать, что я не дома. Кира меня не упрекала, но стала реже просить ей помочь по дому. А я хотел её увести отсюда. Вот только куда?

Предупредил квартирантов, чтобы искали себе другое жильё. И через неделю они съехали. После работы зашёл в свои собственные хоромы и ужаснулся. Сюда не то, что жену привести, самому было стрёмно въезжать.  Ремонт ещё можно сделать. Но дальше что? Кухня общая. Хотя к этому можно приспособиться. Но вот ванная и туалетная комната на четыре семьи, вот это уже проблема. Не все же такие чистюли, как Кира. А мои соседи явно не стремились создать приятное впечатление о  себе, и своей тяге к чистоте. Хотя, о чём я? Они вообще не знают что такое генеральная уборка. Одно слово – гадюшник.

Оставался один выход, продать комнату, взять кредит и купить однокомнатную квартиру. На первое время нам в ней будет с Кирой удобно, а когда появится ребёнок, можно будет ещё что-нибудь придумать.  Ребёнок… О  нём я часто думал. Иногда со страхом, чаще с нежностью. Боялся не самого факта появления ребёнка, сколько неопределённости своего положения. Если бы Кира не была женой Семёна, я бы уже давно ей сделал нормальное предложение и тогда… Да-да… Как говорила, наша учительница, как ни странно,  по математике:  «Если бы да кабы,  во рту выросли грибы». Так что обстоятельства определяли моё поведение. Моё. А поведение Киры? Знала бы она все обстоятельства, как бы она себя тогда повела?

 Я стал параноиком. Ещё месяц назад мне было трудно признаться, но не так сильно как теперь. Конечно, я сильнее стал дорожить Кирой, оберегая её от всего. От звонков на мой телефон по вечерам, отключая его звук. Но я ждал звонок от Семёна, от этого часто подходил к телефону и проверял, звонил ли мне кто-нибудь или нет. Я стал переживать, что кто-нибудь, из знакомых Киры, проходя мимо меня на проходной, узнает меня и сообщит Кире, что видел меня. Она, узнав, что я работаю не на рынке грузчиком, естественно, очень возмутится. Ложь, она при любых обстоятельствах, так и остаётся ложью. Во спасение, или корысти ради – это уже не имеет значение. Кира перестанет мне доверять.

Я загоняю себя в угол. Сам загоняю… Сам и должен всё исправить, пока кто-нибудь другой безбожно не растопчет мой с Кирой мир. Ведь этот «кто-нибудь другой» будет крушить до основания.

 Из всех людей я опасался Лёху и Семёна. Но первый, хоть и появлялся у нас с Кирой в гостях, сильно изменил своё отношение ко мне. Он уже не хотел меня подержать за горло. А в последние два визита так и вовсе приветствовал и прощался со мной рукопожатием. И хотя мы с ним не оставались наедине, презрение и недовольство с его стороны от того, что я присутствую в жизни его сестры, я перестал ощущать. Он мог быть нормальным парнем, но я с ним практически не разговаривал. Кира же напротив, очень старалась наладить наше общение. Она, зная, когда придёт брат, заранее суетилась на кухне, выдумывая вкусности для всех нас. Мне было неловко, осознавая, что она старается. Значит, и я буду стараться. Для неё.

Таким образом, из потенциальных «разрушителей» моего счастья я исключил Лёху. Не до конца, конечно, но, по крайней мере, перестал шарахаться при виде его на пороге в квартиру.  А вот с Семёном было сложнее. Он мог объявиться в любую минуту. Но почему-то не  объявлялся. Прошла неделя, потом другая, а известий от него по-прежнему не было. Я устал бояться и решил открыть Кире правду. Но вот как это сделать?

***

В тот день я возвращался домой, полный решительности, что так продолжаться не может. Я – Артём. И хочу им быть и днём, и ночью. Хочу, чтобы моя женщина произносила моё имя, а не фамилию, зовя меня к ужину или крича от удовольствия в постели.

Всё, намучился… Признаюсь!

Я уже вошел в подъезд и стал подниматься по лестницы… И вот тут увидел двух парней в кожаных куртках, ждущих меня. Это я понял по тому, как напряглись их тушки, завидев меня. Я приостановился.

– Привет, Беркут!

– И вам, пацаны, добрый вечер.

– Вернулся, значит? А к нам чего не заходишь? Мы скучали. Особенно Захар. Вот и нас послал с тобой перетереть об одном дельце.

– Что за дело? Я вас слушаю.

– А чего нас слушать? Ты долг верни и живи со своей бабой дальше. А нет… и суда нет. Мы уговаривать не будем. И так долго тебя ждали. Так что теперь либо долг с процентами гони, либо выбирай, какая часть от твоей жёнушки пойдёт на съедение собачкам Захара. Ты же знаешь, он собак любит больше, чем людей, так что ему не жалко обменять полмиллиона на несколько килограммов свежего мяса… человеческого. Я доходчиво объяснил, или опять в бега подашься?

– Доходчиво,– произнёс я, едва сдерживаясь, чтобы не раскромсать бошки этим двум скотам.

– Вот и ладненько! Срок тебе три дня. Мы придём сами. В это же самое время.

Они прошли мимо меня, направляясь на выход из подъезда.

– Стойте! Я хочу поговорить с Захаром сегодня. Вы можете меня к нему отвезти?

Они переглянулись, пожали плечами и тот, что был покрупней, сказал:

– Если тебе это нужно, мы не против. Хотя мог бы и сам к Захару съездить… Ладно, поехали.

Мы вышли из подъезда и сели в БМВ чёрного цвета. Эти двое не испытывали напряжение от моего присутствия. Они о чём-то своём болтали, пока машина ехала по улицам города. Я же напряжённо думал о том, что они мне говорили в подъезде. Каждое их слово огнём залегло мне в душу, вызывая дрожь в руках. Страх. Страх за Киру. Мне они не угрожали. Только грозили расправой над ней. Смогу ли я обеспечить ей полную безопасность в сложившейся ситуации? Конечно – нет. Я её могу охранять неотступно, но это ничего не изменит. У Захара найдутся люди способные локализовать меня и похитить Киру для расправы, чтобы научить меня уму– разуму.

Меня передёрнуло от мысли, что Кира может попасть в руки нелюдей, готовых за звон монет изуродовать человека и сломать его психику. Себя мне не было жалко, но за Киру я реально испугался. Даже когда мы держали оборону в последнем бою, мне не было так страшно, как сейчас, когда я ехал на встречу с Захаром, в этой грёбанной машине, в которой звучала музыка в стиле реп.

***

– Захар, мы Беркута привезли! – доложил один из моих сопровождающих, как только мы прошли в кабинет расположенный на первом этаже в незнакомом  мне загородном доме.

Мужчина лет на двадцать старше меня, который вальяжно сидел в кресле напротив зажженного камина, завидев нас, поднялся и подошел, радушно протягивая мне руку, как старому другу. Я не мог ему не ответить рукопожатием. С потенциальными врагами по-другому не стоит себя вести. Играть в «крепкий орешек» я не собирался, поскольку чужой на этом празднике жизни и не знаю всех обстоятельств долгового положения Семёна.

– Беркут! Рад тебя видеть! Ты изменился. Причёску изменил?

Я не ответил. А Захар продолжал меня сверлить взглядом. Тогда я не выдержал и обратился к нему:

– Я хотел переговорить о своём долге.

Слово-то, какое удивительное «долг»… В то время как я исполнял свой гражданский долг перед Родиной с оружием в руках, у моего брата был свой «долг», который он сам, своей беспечностью, породил.

– Отсрочку выплаты не жди. Проценты за задержку не уменьшу. Остальное проси, о чём только пожелаешь, – сообщил Захар, расплывшись в улыбке, от которой стало скверно на душе.

– Долг погашу в назначенный срок. Насколько я понял, он составляет пятьсот тысяч?

– Именно. Ты сам виноват. Вернул бы сразу, он был бы гораздо меньше.

– У меня нет вопросов по поводу суммы. Меня интересует как мы будем сосуществовать после того как мой долг будет погашен?

– Чего конкретно ты хочешь?

– Чтобы вы забыли про меня и Киру.

– Мальчик мой, – улыбаясь лживой улыбочкой, начал говорить Захар. – Мне, конечно, будет тебя не хватать, но я это переживу. Можешь на этот счёт не переживать. Я  тебя не потревожу. А вот ты, возможно, поиграешь в заботливого муженька и сам к нам вернёшься.

– Я не вернусь.

– Ой, ли! Не зарекайся. Жизнь длинная.

– Возможно она и длинная, но общение с вами её сокращает.

Захар усмехнулся.

– Я сам привезу деньги, – пристально смотря ему в глаза, спокойно произнёс я. – Настоятельно прошу об одном, забыть дорогу к моей квартире и не приближайтесь к Кире.

– Всё зависит от тебя, – также играючи в кошку поймавшую мышку, ответил мне Захар.

– В таком случае, до встречи!

Меня проводили до высоких ворот.

Пока мы шли по тротуару к выходу, я слышал лай крупных собак. Он эхом во мне резонировал, промораживая кровь в венах. «Собачки» видимо жили в вольере за домом, и с главного входа их не увидеть. Но не услышать их было невозможно.

Домой я вернулся на такси. К тому моменту, на улице было уже темно. Кира мне не звонила. Я же ей не стал сообщать, что задерживаюсь, поскольку остерегался голосом выдать своё состояние. Кто не был на войне, тому не понять, что жизнь самое ценное, что есть в жизни. Не собственная жизнь, как самоцель, а способность сохранить жизнь друзей, родных и любимых людей – вот  смысл собственного существования солдата.

Семён должен Захару деньги… возможно, он их проиграл в карты. Долг брата – мой долг, но только из-за того, что это касается Киры. О её безопасности сейчас идёт речь, не о безопасности Семёна. На его проблемы мне плевать. Но Кира! Она не должна пострадать. Она единственный человек, за которого я готов горло перегрызть любому, лишая обидчика жизни. Заплатить деньги, это самое лучшее в этих обстоятельствах. И деньги мне не жалко. Благо жильё своё я уже выставил через риэлторов на продажу. Осталось дело за малым, скинуть цену и комната моя уйдёт влёт. Но нужно скинуть много, чтобы уже послезавтра у меня были деньги на руках.  А если их не хватит? Буду брать кредит на любых условиях.

Я уже подошел к дому и поднял голову, чтобы увидеть окна, свет от которых меня, как маяк, звал домой. Странно, но  свет в окнах не горел. Мгновенно появилась мысль, что нелюди Захара всё же навестили Киру! Рванул в подъезд и, перепрыгивая через несколько ступенек, вбежал на второй этаж. Дверь в квартиру была закрыта. Дрожащей рукой вытащил ключ из кармана и впихнул его в замок. Тот поддался моему лихорадочному натиску и я, буквально ввалился в квартиру. Включил в прихожей свет. Захлопнул дверь, на ходу скинул обувь и пошел искать Киру.

– Кира!

В ответ тишина. Включил свет в спальне. Киры там не было. Кровать всё ещё заправлена. Вбежал на кухню, щелкнул выключателем, осветив пустое помещение. Ванная комната, тоже была пуста. Облокотившись о стену, стал оседать вниз. Уже сидя на полу, достал телефон и позвонил Кире. Спустя бесконечные секунды услышал гудки, но мне никто не отвечал. Стало тошно и в глазах начало темнеть...

И тут я услышал мелодию звонка телефона Киры, звучащую с лоджии. Пошатываясь, поднялся и побрёл на звук её телефона.  Не помню как, но добрался до лоджии, включил там свет. И увидел Киру.  Она сидела в кресле и курила. Моё возмущение на того, что она курит, было больше, чем на то, что она не вышла на мой голос и не ответила на мой телефонный звонок.

– Кира! Ты куришь?

Она равнодушно на меня взглянула, отвернулась и сделала глубокую затяжку, спустя секунду, выпуская в сторону тонкую струйку дыма.

– Кира, с тобой всё в порядке? – мой голос всё ещё дрожал.

Я подошел к ней, присел на корточки у её ног и попытался заглянуть в карие глаза.

– Что случилось? Ты плакала?

Слёз я не видел, их уже не было на щеках. Но цвет глаз подсказывал, она пролила их немало, прежде чем успокоиться.

– Ответь мне, Кира! Не молчи!

Но она не ответила. Затушила сигарету о пепельницу и попыталась встать. Я  не дал ей этого сделать. Положил руки на бедра и чуть приблизился.

– Что случилось? Прошу, давай поговорим.

– Просишь? – с грустью в голосе начала говорить она, делая паузы между слов. – Я тоже, тебя просила, но ты так и не изменился. Уходи из моей жизни. Я больше не хочу жить с тобой. Я тебе не верю. Я устала бояться и ждать подвоха с твоей стороны. Устала бояться, что ты мне вновь сделаешь больно.

– О чём ты, Кира?

Она посмотрела мне в глаза. Но сразу же, отвернулась, в поисках сигарет. Они были найдены на маленьком столике рядом с креслом, тут же из пачки Кира извлекла одну сигарету и прикурила. Руки при этом у неё слегка дрожали. Когда она сделала первую затяжку, я перехватил сигарету из её пальцев и тоже втянул в себя дым табака.

– Ты сегодня был у Захара, – услышал я её голос. – Даже не пытайся отрицать это. Я видела из окна, как ты садился в машину людей Захара. Мне эта машина слишком знакома, чтобы я ошиблась.

Я не сводил с Киры взгляд. Она не пыталась прикурить новую сигарету, и не пыталась завладеть моей. Просто погрузилась в свою боль и отрешённо смотрела в никуда… чуть левее от меня.  Переложил в её пальцы дымящеюся сигарету. Кира почти сразу поднесла её  к губам и сделала затяжку. Прикрыла на несколько секунд глаза. Из-под ресниц выскользнули слёзы.

– Давай разведёмся, Семён? Я не могу больше жить иллюзией на счастье. Это не выносимо. Я тебе благодарна за то, что ты сделал для меня, но я больше не могу игнорировать свой страх. Ты не изменишься и всё равно вернёшься к ним. Я тебя не смогу изменить. Мы попытались, но у нас не вышло. Ты всё равно возвращаешься к прежней жизни. Ты намагничен на них… Прошу, не тащи меня в тот ад.  Уходи… Пусть мне будет больно, но больно один раз, от твоего ухода, а не бесконечно больно от твоего образа жизни и страха за наше будущее.

Отобрав дотлевающую сигарету, я её затушил и оставил в пепельнице, среди таких же смятых отработанных антидепрессантов.

– Кира… – я положил голову ей на колени, и глубоко вздохнул. – Кира, все сложнее, чем ты думаешь.

– Я знаю, поэтому и предлагаю нам расстаться.

– Ты не знаешь и половины правды.

Я оторвался от колен, встал в полный рост, и привлёк внимание Киры. Теперь она смотрела на меня неотрывно.

– Кира, ты напрасно считаешь, что я вернусь к Захару, потому что я никогда его в глаза не видел до сегодняшнего дня. Я никогда не играл в карты на деньги. Никогда.

Кира изменилась во взгляде. Мои слова её разозлили. Она поднялась с кресла и попыталась уйти с лоджии.

– Ты заврался, Семён!

Схватил её, не давая уйти. Она не сопротивлялась, но и не смотрела на меня. Равнодушие и обида – вот что поселилось в ней.

– Кира, ты ошибаешься во всём, но главное в том… что я Семён.

Она замерла. Тело её стало сжиматься, наливаясь свинцом. Карие глаза ещё не поднялись на меня, но руки уже стали отстранять меня от женского тела. Я же  не позволял Кире отпихнуть меня.

– Всё это нелепое стечение обстоятельств. Но вот что, правда, так это то, что я тебя люблю. Пожалуйста, прости, за то, что не открылся раньше. Так получилось, я искренне не хотел тебя обидеть, своим молчанием.

– Я не понимаю, ты сейчас о чём говоришь?

– Кира, милая моя, прости, но меня зовут Артём. Артём Беркут. Я брат Семёна.

– Что за чушь!

Её руки с силой меня попытались отпихнуть. Не удалось. Я всё так же крепко её прижимал к себе.

– Мне надо было сразу тебе признаться, но я боялся тебе потерять. Ты мне очень понравилась с самого начала. Ещё до секса между нами. А после него, так я и вовсе потерял спокойствие.  Меня, действительно зовут Артём. Я недавно вернулся в город. С Семёном много лет не виделся. Его жену никогда не видел. О том, что ты замужем, узнал только на утро. О том, что ты жена именно Семёна узнал ещё позднее. Узнав правду, хотел тут же уйти, не разоблачая себя и не травмируя твою психику. Но уйти не смог… не захотел. Не хватило мне сил расстаться с тобой. Прости, что не сказал правду сразу.

Кира внимательно на меня смотрела, а в глазах застыл ужас. Прошло несколько секунд раздумий и её тело сильно напряглось, рывком качнулось в моих объятьях, и тишину лоджии разорвал женский крик.

– Тише, тише. Я сам был в шоке, когда узнал правду.

Попытался прижать Киру к себе и, поглаживая левой рукой по спине хоть немного её успокоить. Но натиск сопротивления был слишком велик, и Кире удалось отскочить от меня в угол лоджии.

– Не подходи ко мне!

– Кира, прошу, успокойся.

– Не подходи!

– Всё, всё, я стою. Только, пожалуйста, давай поговорим.

Вместо ответа, она издала непонятный звук, но в сопровождении с движением головы, я понял, она не против разговора.

– Кира, меня зовут Артём. Я брат Семёна. Мы с ним, как ты сама теперь понимаешь, близнецы. Я недавно вернулся в Краснодар. До этого длительное время служил в армии. Служил по контракту. Я бы и дальше продолжил службу, но получив серьёзное ранение, меня комиссовали. И я вернулся домой. Семёна я не видел несколько лет. Когда я приехал, сразу же ему позвонил, но он со мной встретиться не захотел или не смог, я не знаю. Сейчас он на мои звонки не отвечает. Связаться с ним я никак не могу. Когда с тобой познакомился в «Льдинке» я не знал, что ты его жена. Узнал об этом только на утро, когда позвонила Маша, и я услышал приветствующую запись на автоответчике. Тогда же я тебя попросил показать мне твой паспорт. Помнишь? – она молчала, я продолжил, – Моя догадка подтвердилась. Я ужаснулся нашему с тобой положению. И признаюсь, хотел уйти ничего тебе не говоря о том, что я на самом деле не твой муж, а его брат… Однако уйти не смог. Остался. Но и признаться тебе тоже не смог. Утаил. Я тебе не рассказал, что работаю на самом деле охранником. Соврал, что работаю грузчиком. Не расспрашивал тебя о твоей жизни, потому что понимал, что выдавая себя за твоего мужа, о тебе и так должен всё знать. Как ты познакомилась с Семёном, где ты работаешь и т.д. На все свои вопросы я пытался найти ответы сам. Что-то мне удавалось узнать. Без какой-то информации, я понял, что смогу прожить. И в результате, я остался жить у тебя. Я виноват перед тобой. Я это понимаю. Но клянусь, все мои слова и поступки результат желания быть рядом с тобой. Потому что ты единственная на всей земле, к которой я спешу вернуться. Быть рядом с тобой, ощущать твоё присутствие в моей жизни, для меня единственное счастье, за которое я готов сражаться. Я тебя люблю, Кира. Я, Беркут Артём Артурович, люблю тебя.

Кира смотрела на меня и молчала. Ей было нужно время, чтобы принять мою информацию. И всё же я не выдержал разделявшее нас расстояние и сделал в её сторону несколько шагов. Она отшатнулась от меня.

– Кира, не бойся. Это всего лишь я. Коснись меня. Ведь это я прижимал тебя к простыням сегодня ночью… и вчера тоже. Мои губы тебя целовали сегодня утром. Мои руки тебя обнимали и ласкали. Ничего не изменилось. Только имя моё. И всё. Я тот, кто тебя любит и хочет остаться с тобой или забрать с собой. Чтобы быть вместе. Чтобы создать семью. Нашу семью. Да, она тоже будет семьёй Беркутов. Но твои дети, наши дети, будут носить моё отчество. И я хочу, слышать своё имя, когда ты меня зовешь. Артём. И больше никаких изменений. Остальное всё будет по-прежнему. Ты только позволь нам сохранить наши отношения. Прости и прими меня. Реального меня.

Кира сделала резкий вдох, какой делает человек, вынырнувший из глубин воды. Потом ещё один. Я коснулся её плеча. Робко. Боясь своим касанием её сломать.

– Я не хотел обидеть. Правда о том кто ты, меня ужаснула. Потому что уже тогда, наутро, я не хотел с тобой расставаться. Ты мне очень понравилась. Очень. В первые дни я с ума сходил. Желание признаться боролось во мне со страхом. Страхом из-за того, что узнав правду, ты не позволишь мне быть частью твоей жизни.

Она молчала. И только огромные перепуганные глаза, периодически моргая, замедленным метрономом, отбивали мой биоритм.

– Кира, ничего не изменилось. Я точно такой же, как и был раньше. Меня только по-другому зовут. И всё.

– И всё? – она ударила меня в грудь руками, отталкивая на шаг назад. – И всё!? – громче повторила она. – Ты в своём уме? Как ты мог так со мной поступить? Ты даже не представляешь, что я сейчас чувствую! Сказать, что я в бешенстве, это ничего не сказать! Ты воспользовался моим… заблуждением. Я бы никогда не привела чужого мужика в дом. Более того не стала бы с ним спать! Ты понимаешь, что я, будучи замужем, занималась сексом с посторонним человеком! Я изменяла мужу, даже не подразумевая об этом! Ужас… – она накрыла лицо руками и стала оседать на пол.

Я сделал шаг в её сторону и обнял, не давая окончательно сесть на пол.

– Кира, о какой измене ты говоришь? Семён тебя бросил. Навсегда. Ты ему не жена. Ты моя.

Кира дёрнулась в моих руках, но вырваться опять же не смогла.

– Не твоя. Я тебя не знаю. Ты меня тоже. Мы с тобой чужие. У нас не было прошлого. Мы встретились с тобой случайно. Ты зачем-то остался. Я к тебе понемногу привыкла. Но зачем? Зачем всё это? Это очень жестоко. Ты меня взял голыми руками. А я наивная, всё тебе оправдания искала. Изменился, старается… А ты просто никогда другим и не был. Ты всегда был Артёмом, человеком, которого я никогда не знала.

– Но ведь я тебе больше понравился, чем Семён. Признайся! Ведь я тебя никогда не обижал и не бросал.

– Да, уж… Не  обижал. Ты только украл мою жизнь. Позволил мне раствориться в тебе.

– Позволил? Я своим телом добывал твою нежность. И ты мне отвечала. Я не прав?

– Я отвечала не тебе.

– Мне! Никого другого здесь не было! Только я и ты!

– Но я-то думала, что ты мой муж!

– Я не против им стать официально! И давно бы тебя в ЗАГС отвёл. Но прежде тебе нужно с Семёном развестись.

Кира усмехнулась.

– Замкнутый круг. Это не выносимо.

– Не вижу проблемы! Завтра пойдем в ЗАГС, и ты подашь заявление на развод с Семёном.

Она болезненно вздохнула и оперлась о подоконник.

– Нет. Не пойду.

– Почему?

– Вот видишь, ничего ты про меня не знаешь. А Семён точно знал, что я с ним не разведусь.

– Почему? – более требовательно спросил я.

Оторвавшись от подоконника, Кира холодно улыбнулась и отстранённо произнесла:

– Потому что он мой муж. Один единственный, из всех возможных.

– Что за бред? Ты его не любишь. Он тебя тоже. Почему ты не хочешь подать на развод?

– Напрасно ты думаешь, что я его не люблю. Я ведь вышла за него замуж.

– Не ври мне! Ты его не любишь!

– Может быть, и люблю, – с вызовом в голосе начала она. – Но правду тебе знать не обязательно. Ведь именно так ты поступил со мной, утаив, что ты не мой муж, а всего лишь его брат Артём... Имя-то, какое редкое. Артём… А я тебя Семёном иногда называла, чаще, конечно, ты был просто Беркутом, но никогда ты не был Артёмом. Так что, частично, я отомщена.  По крайней мере, я о тебе как об Артёме никогда не думала. Помнишь, когда мы были в постели, я тебя Семёном называла несколько раз? Так что, это не ты воспользовался мной, а я тобой. Потому что тебя-то и не было. Был только Семён. И это ты сам себя подставил, потеряв собственное имя.

Выдержка опять меня подвела. Я схватил Киру и притянул к себе.

– Кира, сейчас говоришь не ты, а лишь твоя обида на меня! Но поверь, я и сам знаю, что победителя в нашей ситуации нет. Мы оба можем проиграть, если ты меня не примешь.

– Не приму, – подраненным голосом сказала она. – Ты не мой муж. А любовник мне не нужен.

– Примешь! – нависая на ней, прохрипел от злости я.

– Ты не мой муж.

Больше я не мог вынести эту жестокую реальность. Поднял на руки и внёс брыкающуюся Киру в спальню, повалил на кровать и стал, разрывая одежду добираться до её тела. Она не кричала, но сопротивлялась. Однако подавить её сопротивление было мне не трудно. Тем более обида на неё, а главное ревность, делала своё дело, и я не осознавал до конца, что силы её весьма скромны, против моих.

– Кира! Признайся, что ты любишь только меня!

– Нет!

Сидя на обнажённых бедрах Киры, своими коленями я прижимал к постели её руки, а сам стаскивал собственную майку через голову. Ткань трещала по шву, но я продолжал её тянуть. И вот майка уже отброшена на пол и мирно лежит на халате Киры, который сорвал с нею раньше. Тут же я начал стаскивать с неё трусики. Кира изворачивалась, и тогда я их порвал с двух сторон на бедрах и вытянул за край между ног. Кира с ужасом смотрела на свои порванные трусики. Меня же стало понемногу отпускать. И я, более мягким голосом, произнёс:

 – Я потом тебе новые куплю!

 Она перестала сопротивляться и посмотрела мне в глаза. А я сделал очередное странное в этих обстоятельствах предложение, но не сделать его я не мог:

– Кира, будь моей женой.

Секунда молчания и её ответ:

– Нет. У меня уже есть муж.

– Нет у тебя никого кроме меня! – почти заорал я. – Семён ушел от тебя навсегда!

– Он вернётся.

– Ты его ждёшь? – гнев опять навалился на меня, а я на Киру.

– Я знаю, он вернётся.

– Вопрос только куда он вернётся? В твою постель? Ты этого хочешь?

– Он мой муж. И всегда им будет. А тебе лучше уйти. Пока мы бед не наделали.

– Я не уйду. Ты меня можешь выгнать, но я далеко не уйду. Буду, как пёс, под твоей дверью сидеть и ждать когда ты меня позовёшь.

– Я не позову. Лучше уходи сразу.

– Кира, опомнись.

– Уже… Уже опомнилась. Поэтому и прошу, уходи.

Встал с постели и поднял свою майку. Рывком одел её. Поднял халатик Киры, присел на кровать и прикрыл обнажённую мной мою женщину.

– Кира, я уйду. Однако ты меня в любой момент можешь вернуть. Я понимаю, тебе нужно время подумать. Но помни о главном, я тебя люблю. И кстати, ты меня тоже. Меня, – я указал пальцем на себя. – И не надо себя обманывать. И меня тоже! Ты мне никогда не говорила вслух, что любишь меня. Но я-то тебя все равно услышал. Услышал, как ты глазами мне об этом говорила, руками нежными своими. И даже губами, когда отвечала на мои поцелуи. Дыханием своим прерывистым, когда мы с тобой, вот именно на этой кровати, любили друг друга. Ты забыла? Я нет. Я помню всё. И тебе не дам забыть, как и что было. А было много чего. Но главное было обоюдное желание. Потребность друг в друге… А ты говоришь, уходи… Я могу уйти. И уйду. Но ты останешься, и я знаю точно, будешь плакать. Если тебе нужно пролить эти слёзы в одиночестве, я уйду. Мешать не буду. Но знай, что и мне там, вдали от тебя, будет плохо. Даже хуже чем тебе.

Она уже давно тихо плакала. И даже слёзы не вытирала. Они, выскользнув из глаз, тут же скатывались по щекам.  Я поправил халат, натягивая его выше на плечи, укутывая мою милую, любимую девочку, которая сейчас так нуждалась в тепле. И поскольку с её стороны не было больше обвинение и упрёков, я приблизился к её лицу и, замерев на секунду в непосредственной близости от манящих губ, всё же впился в них поцелуем.

Я думал, она меня сразу отпихнёт. Нет. Даже, не напряглась. А спустя несколько секунд, так и вовсе, стала отвечать на мой поцелуй. Мои руки перестали мне подчиняться и сами потянулись к её телу. Меня ещё можно было остановить, но Кира, трепетно принимая мои ласки, только разжигала во мне натиск.

В этот раз майку я стянул с себя за одну секунду, ещё несколько ушло на снятие брюк и всего остального, включая носки. Я молчал, она тоже. И только наши тела, не умолкая, твердили, как они любят друг друга. Вбивая эту мысль аксиомой в сознание моё и Киры.

И всё же, спустя наслаждение от близости, я услышал её подавленный голос:

– Артём, пожалуйста, уходи.

Мы ещё лежали в постели. Ещё были обнажены, но сердцебиения наши уже пришли в норму и мы могли говорить. Могли… хотя я этого не хотел. Я понимал, что когда Кира заговорит, она продолжит меня прогонять. Но на этот раз я был готов уйти. На время.

Поднялся с кровати и стал одеваться. Кира, закутавшись в одеяло, за мной наблюдала. Я оделся и посмотрел в её глаза.

– Артём, а зачем ты встречался с Захаром? – спросила она, не выдержав мой взгляд.

– У Семёна перед ним долг. Захар, посчитав, что я Семён, перенаправил долг брата мне.

– И что теперь? – тревожно, спросила она.

– Всё будет нормально. Долг небольшой, деньги у меня есть. Я его погашу. Не переживай.

– У Семёна не было небольших долгов. Все его долги были большими от 50 до 100 тысяч. Ты уверен, что можешь погасить долг сам? Если хочешь, я могу взять деньги у Лёши?

Мне сразу показалось странным, что Кира не рассматривала вариант – не возвращать долг. Да и суммы долгов у Семёна были гораздо скромнее, чем та сумма, которая досталась мне.

– Не беспокойся об этом, Кира. Деньги у меня есть. Только, пожалуйста, постарайся в ближайшие дни не находиться на улице без сопровождения.

Я думал, моя просьба её удивит. Ошибся.

– Я понимаю. Об этом не беспокойся. Прощай, Артём. Береги себя и забудь меня.

– Кира…

– Уходи.

 И я ушел. Дверью не хлопнул. Слова на прощание не сказал. Просто вышел из квартиры и закрыл на ключ дверь. Ключ положил во внутренний карман куртки. Спускался по ступеням, как в ад. С каждым шагом реально ощущая увеличивающееся расстояние между мной и Кирой.

***

Год назад

– Кира, если я опоздаю из-за тебя на встречу с Ларисой, я все твои платья искромсаю ножницами!