Текст книги "Параллельные вселенные пересекаются (СИ)"
Автор книги: Аира
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)
Я уже знала, что и сейчас Алевтина оставила мне подарок – нежно любимые и оберегаемые ею книги на тарабарском языке, которого я, естественно, не знала, а бабушка не сочла возможным меня обучить. И почему она умерла так внезапно?
Вспомнилось, что одну из этих книг она часто читала нам на ночь. Героев почему-то все время звали по разному, и бабушка каждый раз замирала на несколько секунд придумывая имя очередному герою, а вот история всегда была одна и та же. Я до сих пор помнила ее наизусть, правда в интерпретации своей сестрицы Алиски...
'В одном прекрасном Королевстве, населенном различными существами, правил добрый справедливый король... Иван (Еремей, Додон – кому какое имя больше нравится). И все жители Королевства были довольны и счастливы. Но однажды, напали на Королевство злые маги-сарацины и уничтожили почти все прекрасное, потому что в Королевстве жили одни пацифисты и воевать умели плохо.
И вот в один прекрасный день появились в Королевстве дундуки (честное слово, это бабушка их так обозвала). Никто не знал, откуда пришли эти высокие беловолосые маги с холодными, словно лед глазами. Но они бросили вызов тиранам и началась война, которая длилась очень долго – лет 50 точно.
А потом один дундукский паренек влюбился в дочь короля Ивана (Еремея, Додона) и, спасая ее от вражеской армии, оказался вместе с ней на берегу озера в краю Тысячи озер. Из воды к ним вылез старый мудрец, который рассказал, что есть такой Лунной храм, с помощью которого можно победить любую даже самую многочисленную армию. Только для этого нужен волшебный камень, который находится в параллельном мире и человек без капли магии в крови. Узнав, где находится храм, молодой дундук отправился в параллельный мир искать камень и ведь нашел! Только половина его сопровождающих решила в том мире навсегда остаться. Мальчика без магии ему тот старый мудрец привел. И отправились они все Лунный храм искать.
Идут-идут, а мудрец и говорит дундуку, что у него в команде соглядатай сарацинский. Потому как сарацинские маги могут разумным существам мозги промывать и на свою сторону склонять, оставляя на лбу отметину в виде двух красных пятен. Дундук соглядатая убил и пошли они дальше. Нашли храм, вставили камень куда надо, поставили мальчика в центр храма и всё – победили! Мальчика, правда, никто не видел больше, но зато столько людей спасли. А камень поместили в самой высокой башне в Дундуке. И жили с тех пор вполне себе счастливо'.
Почему-то сейчас, после смерти бабушки, мне казалось, что в сказке есть какой-то смысл, который я так и не смогла понять, сколько бы бабушка нам ее не рассказывала. Звонок мобильника заставил вздрогнуть не только меня, но и моих родителей. 'What are you want from me?' – надрывался любимый Дашкой Адам Ламберт, возвещая, что звонит никто иной как моя любимая подружка.
– Алло? – голос получился каким-то жалким и Дарья тут же поинтересовалась, что у меня стряслось. – У меня умерла двоюродная бабушка Алевтина. Помнишь я рассказывала тебе о ней, – должно быть мой голос был едва слышен, но сказать громче я это не могла. Само слово 'смерть' наполняло меня мистическим ужасом. В отличии от Даши я не могла трезво смотреть на жизнь и верила и в привидений, и в инопланетян, и даже в Деда Мороза – не совсем такого как его описывают маленьким детям, но кто-то подобный должен существовать – мои желания на Новый год почти всегда в точности сбывались.
– Помню, – ответила Шорохова. Я представила, как она по привычке прикусила нижнюю губу, и улыбнулась. – Мне жаль...
Она не помнила мою бабушку, я знаю. По какой-то невероятной рассеянности она умудрялась забывать даже самые простые вещи, например имя моей собаки, которую видела каждый день в течении вот уже 7 лет. Но мне были приятны ее сочувствие и забота. Я даже не совру, если скажу что мне стало легче.
Я уже собиралась спросить как у нее дела, но мы подъезжали к Лошадкино и мама попросила выключить телефон. Договорившись встретиться с Дашей в воскресенье, я отключилась.
Добротный трехкомнатный дом встретил нас непривычной суетой. Соседские старушки, из тех, что более лояльно относились к бабушке Але, помогали организовать и похороны и поминки, которые должны быть завтра.
– Как на Алевтину похожа, – дергали они меня в разные стороны, словно первый раз увидели, и умильно, на их взгляд, но никак не мой, трепали за щеки. Хотя я и в самом деле похожа на двоюродную бабушку – такие же длинные темно-русые волосы до сидячего места, ярко-синие глаза, многие не верят даже, что это естественный цвет, утверждая, что я ношу линзы, и чуть вздернутый нос с редкими веснушками по весне. Вот только я в отличии от бабушки была довольно высокой – 177 см, а баба Аля хоть и не выглядела хрупкой, казалась довольно маленькой.
Вырвавшись из цепких старушечьих рук – от всех этих дурацких 'нежностей' я чувствовала лишь раздражение, прошмыгнула в маленькую комнатку, в которой жила приезжая сюда. Всё здесь было точь-в-точь как прошлым летом (этим я не приезжала, потому что поступала в университет): большой комод из темного дерева, стол и стул у окна и старенькая полуторная кровать в углу.
На комоде лежала стопка книг, а сверху простой белый конверт, адресованный мне. Эти книжки бабушка долгое время не давала мне трогать, словно страшась чего-то. И вот теперь они мои... Взяв книжки и письмо, я устроилась на кровати, стараясь не думать о том, что в соседней комнате стоит гроб. Письмо было запечатано и мне пришлось рвать конверт, чтобы достать небольшую белую бумажку, на которой оказалось совсем крошечное послание.
'Здравствуй, маленькая моя Чайка. Оставляю тебе свои книги в надежде, что когда-нибудь ты сможешь их прочитать и вернуть мне. С нетерпением жду тебя с той стороны. P.S. Даже если мы никогда не встретимся – не печалься'.
Несколько минут я с непониманием таращилась на бумажку. Написанное было слишком... странным. Неужели баба Аля хочет, чтобы я поскорей умерла и встретилась с ней.. где? На том свете? А для пущего эффекта мне предлагалось прихватить с собой и книги.
Взгляд скользнул по книжкам. Такие необычные – все в темно-синих кожанных переплетах с рельефным тиснением и выведенным серебром названием. А внутри какой-то непонятный чужой мир, спрятанный за незнакомыми буквами чужого алфавита. В двух из них даже были картинки, на которых изображались разнообразные монстры и просто незнакоммые существа, из-за чего я решила, что это сказки или мифы, в другой – травы и прочие растения – должно быть какой-то лекарственный сборник. Остальные содержали только текст.
Еще пару раз пробежавшись глазами по записке и так и не найдя в ней иного смысла, чем ранее, сунула ее в одну из книг. Книги запихнула в рюкзак, чтобы не забыть. Что делать дальше я не знала. Отсидеться в комнате? – до вечера осталось совсем немного времени. Или быть может маме нужна помощь?
С трудом переборов себя, я все же выглянула из комнаты. В доме царила глухая тишина, словно все старушки одномоментно испарились, прихватив за одно и моих родителей. Хотелось позвать папу или маму, но нарушать эту вязкую тишину было страшно. И я с замиранием сердца на цыпочках направилась к выходу в сени, стараясь не смотреть в сторону закрытого крышкой гроба.
Почему он закрыт?
Пулей вылетев в сени, я наткнулась на маму, метавшуюся между плитой и печкой. Мне тут же стало спокойно и стыдно одновременно.
– Мам, помочь? – робко спросила я, не зная в каком настроении пребывает родительница. Меня, как младшую в семье, то не допускали к готовке вовсе, мотивируя это тем, что я все делаю медленно, а надо побыстрее, то упрекали в неумении как следует готовить и тут же пытались восполнить пробелы в моем образовании.
– А? – мама на секунду замерла, словно пытаясь уловить смысл сказанного мною. – Картофель почисти, – согласилась на помощь она, махнув в сторону огромной кастрюли доверху набитой крупной картошкой. Откуда она взялась не знаю – ни бабушка Аля, ни мамина мама бабушка Настя огород никогда не держали.
Ночью пошел дождь. От переполнявших тревог и страхов мне не спалось, и потому, натянув джинсы и простую коричневую футболку с длинным рукавом, я села на подоконник, наблюдать за капельками дождя, бегущими по стеклу. Помнится в детстве это была наша с Алисой любимая игра.
В доме царила обычная тишина, только в подполе шебуршали мыши – после смерти бабы Али куда-то пропал и ее кот Жозеф – соседские старушки почему-то были уверены, что он ушел в лес умирать. В подполе у нас ничего не было, кроме пары банок старого крыжовникового варенья, которое бабушка не любила, и активность мышей мне была совершенно непонятна.
За окном мелькнуло что-то белое. Я не успела рассмотреть, потому что как раз в этот момент в полоборота пялилась на пол, решая боюсь я мышей или все-таки нет. Но даже то, что успела ухватить часть моего сознания мне не понравилось. По спине прошел холодок.
Решив, что мыши не такой уж страшный зверь, я спустилась на пол и замерла прислушиваясь. Где-то на дворе хлопнула дверь, заставив мое сердце биться быстрее в несколько раз. Идти проверять, что там происходит я не собиралась, но и оставаться одной в комнате мне было страшно. Выглянув за дверь и не обнаружив ничего страшного, я вышла из комнаты на кухню. Прямо напротив моей двери было окно, справа – дверь на сени, слева вход в общую залу – там на крепкосколоченых табуретках возвышался гроб, и оттуда можно было пройти в комнату бабушки Али, где сейчас должны были спать родители. Надо было не выделываться и ложиться вместе с ними, но я ведь большая... и глупая.
Пока я в нерешительности стояла посреди кухни, за окном вновь мелькнул силуэт. На этот раз я его разглядела гораздо лучше – невысокая плотная фигурка облаченная в белую рубашку и темную юбку, длинные, темные от дождя, волосы уложены вокруг головы...
Комок в горле несколько секунд не давал вздохнуть и мне казалось, что я умру прямо сейчас, от переполнявшего меня ужаса. Но как оказалось, это еще далеко не всё, что приготовила для меня сегодняшняя ночь.
Развернувшись в сторону залы, чтобы пройти в спальню к родителям, я услышала как за спиной тихо скрипнула дверь. Обернуться было страшно и я просто кинулась бежать, но меня тут же поймали, зажимая холодной мокрой рукой рот, другой удерживая мои руки и прижимая к промокшей насквозь одежде. Истерично задергавшись в наивной попытке освободиться, я добилась лишь того, что получила увесистую оплеуху, от которой потемнело в глазах и чуть закружилась голова.
Когда в глазах прояснилось, неизвестный уже вытащил меня на сени. Прекрасно ориентируясь в кромешной тьме, дотащил до двери, ведущей во двор, где баба Аля хранила дрова и все то, что в принципе было не нужно, но было жалко выкинуть. Стащив с крутой лестницы вниз, похититель потащил меня к распахнутой настежь двери, ведущей в яблоневый сад, сразу за которым начинался лес.
Дождь усилился. Ветер больно хлестал по щекам, бросая в и без того мокрое, от внезапно хлынувших слез лицо пригоршни холодной воды. Ноги без ботинок быстро промокли и замерзли, и не слушались меня, став ватными и тяжелыми – я и не особо старалась напрягать их, обмякнув в руках мужчины, которому, кажется, было всё равно – молча и упорно он тащил меня в лес в сторону озера. Не иначе как этот псих решил утопить меня. Но за что?! За что-о? Что я сделала не так? Лихорадочно попыталась припомнить всех мною обиженных, но на ум ничего не шло, кроме маленькой заплаканной девчонки с растрепанными косичками, с которой подралась, когда приезжала сюда на лето после первого класса. Помню, как мне тогда было стыдно и я пообещала бабушкам, что больше никогда не буду драться. Бабушка Настя похвалила меня, сказав, что девочки не дерутся, а баба Аля сказала всего одно слово: 'Глупости!'. Но с тех пор я действительно, ни с кем не дралась, даже когда меня сильно обижали. За меня всегда заступались Даша или Лешка. Но сейчас их рядом не было, а озеро становилось всё ближе. До него оставалось метров 50, когда мужчина вдруг передумал хранить молчание.
– Где ты? – глухой, мертвый голос без капли каких-либо эмоций гулко разнесся по лесу, с легкостью перекрывая шум дождя, бодро барабанящего по еще зеленой листве и поверхности озера. – Отдай карту. Или девчонка умрет, – неестественно холодные пальцы сжали мое горло, лишая доступа кислорода, сильные руки без видимого напряжение приподняли меня над землей, наконец-то позволив взглянуть на моего мучителя. Им оказался дядя Ваня – местный рыбак-алкоголик. Его тщедушное хилое тело никак не вязалось с той силой, что сейчас держала мою немаленькую тушу над землей. На некрасивом, раньше времени состарившемся лице с обвислыми щеками, застыла мертвенно-бледная маска с двумя тускло-красными пятнами на лбу. Глаза его казались пустыми стекляшками, которые беспрепятственно омывал холодный дождь...
Наверно я потеряла сознание. Потому что, когда вновь открыла глаза, на небольшой поляне возле озерка никого не было – только я и дождь. И странное мерцающее облачко продолговатой формы в нескольких десятках метров от меня, возле которого в нерешительности топталась.. бабушка Аля! Созерцание умершей родственницы не вызвало должного отклика в моей душе – я мужественно промолчала тупо глядя перед собой немигающим взором. Заметив, что я очнулась призрак бабушки (а что это еще могло быть?) принялся активно жестикулировать, словно приглашая пройти через мерцающее нечто вместе с ним. Но бабушка по папиной линии любила повторять, что если вас куда-то зовет покойник, лучше не ходить – не вернетесь. Да и не там ли находится 'та сторона', о которой писала баба Аля в своей записке.
Я же не хочу умирать?
Закрыв глаза, я некоторое время сидела на размякшей земле, ощущая как мокрая одежда неприятно липнет к телу уже нисколько не спасая от дождя. Холодно. Страшно. И одиноко. Но умирать я не хочу.
От еле сдерживаемой истерики у меня затряслись руки. Казалось еще одна самая маленькая капелька и чаша терпения переполнится, и я взорвусь! Перед мысленным взором отчего-то нарисовалась картинка, как я падаю на колени и бьюсь головой о землю, громко хохоча, словно обкуренная баньши, а потом взрываюсь, разлетаясь на мириады маленьких кусочков... Надо хоть поцеловаться с кем-нибудь, а то так и умру нецелованная, а мне почти 18 лет... Стыд и позор... Лешку попрошу – друг он мне или не друг? И девушки у него сейчас вроде нет – ревновать некому... А умирать мне еще рано...
Открыв глаза, я сделала вид, что не вижу ни бабушку, ни ту странную штуку рядом с ней. С трудом поднявшись на ноги, стараясь осторожно ступать по раскисшей земле, побрела в сторону дома. Уже светало. Возможно родители проснулись и, не обнаружив меня в комнате, встревожились. А может подумали, что я просто проснулась пораньше и пошла погулять... в одних носках. Что им сказать? Правду? Прокрутив в голове эту свою 'правду' я невольно усмехнулась – такое даже озвучивать смешно. Нет-нет, никому ничего не скажу! Утром позвонила Даша. Они с Лешкой ехали в парк и мне до слез захотелось оказаться в машине вместе с ними. Кажется, я превращаюсь в плаксу, но настроение было паршивым и к тому же я, кажется, заболела. Зато уговорить родителей не оставаться еще на одну ночь оказалось довольно просто и поздно вечером мы уехали из Лошадкино.
Последнее воскресенье сентября выдалось солнечное, хотя в городе и в субботу не было дождя. Из приоткрытого окна доносились звуки улицы и изредка чириканье птиц. Мне казалось, я месяц не была дома и вот, наконец, вернулась.
Укутавшись в два одеяла, я лежала на кровати с намотанным на шею колючим шарфом, под который мама запихала капустный лист измазанный медом, и с наслаждением болела, поглощая очередной любовно-юмористический роман. Мысль, что завтра мне не нужно идти на учебу одновременно тревожила и грела душу. Тревожила, потому что я совсем не люблю прогуливать занятия, пусть и по уважительной причине, а грела душу оттого, что заниматься ничегонеделанием как ни крути гораздо лучше, чем сидеть на парах.
Однако ближе к вечеру я изнывала от скуки. Даша не приходила, телефон ее весь день механическим голосом отвечал, что абонент вне зоны доступа сети, впрочем, как и Лешкин. Мама, запихав в меня очередную порцию куриного бульона, накачалась успокоительного и завалилась спать. А папа... посидев со мной 15 минут и вслух поразмышляв о парнях и их отсутствии у меня, так достал, что пришлось выгонять его чуть ли не силой. Папа обиделся, но, похоже, чувствовал, что свой отцовский долг он выполнил.В отличие от родителей моих знакомых девчонок, мой папа считал, что у каждой девушки должен быть молодой человек, непременно хороший и непременно социально-активный. Что папа подразумевал под словом 'хороший' я затрудняюсь ответить, но наверно чтоб не пил, не курил и раньше времени к дочери не приставал со всякими непристойностями. А социально-активный – это чтобы дочь дома появлялась только чтобы переночевать. А всё остальное время дочь должна быть на учебе, на кружках-тренировках, в музее-кино– парке-кафе-клубе-хоть просто на пешей прогулке вокруг Земли. Учиться при этом позволялось хоть на одни тройки, главное чтоб из универа не выгнали. Кстати, Алиса с планом нашего папы успешно справлялась, при том, что жила она в развеселой общаге, училась на одни пятерки, да еще и классно готовила. Сестру я свою очень любила и гордилась, но рядом с ней чувствовала себя неудачницей, какой-то ухудшенной версией что ли.
Уже в девятом часу, когда я досматривала 18 серию скаченного сегодня аниме, наконец-то появились мои друзья. От одного их присутствия мне стало легче и с радостью оторвав пятую точку от кровати, я пошла с ними на кухню – пить чай.
Пока Лешка расставлял чашки и заваривал нам всем мой любимый зеленый чай с малиной, я размышляла над тем, что весь день провалялась в постеле и теперь должно быть выглядела как огородное пугало, а ведь собиралась приставать к парню с поцелуями... Фу, как это глупо. Постаравшись отогнать нарисованную воображением картинку, где мы с Лешкой самозабвенно целуемся под открытым звездным небом, я перевела взгляд на Дашу. Что-то было с ней не так. Короткие растрепанные волосы не скрывали нахмуренного лба, на котором словно диверсат посреди открытого поля разместилась вертикальная морщинка, прямой, и зимой и летом покрытый мелкими веснушками нос чуть сморщен, а зеленые глаза, в которых обычно отплясывали джигу бесенята, сейчас казались непривычно грустными и... виноватыми? Посмотрев на Зверева более внимательно, обнаружила, что он тоже какой-то весь виноватый – даже плечи опущены, и взгляд такой жалостливый что ли – как на ущербную какую смотрит. Что-то случилось... у них.. двоих.
В голову забрела случайная мысля по этому поводу, но я испуганно прогнала ее прочь.
– Что-то случилось? – спросила я осторожно, отхлёбывая горячий чай из своей кружки с картинкой в виде играющих котят на боку. Кружка была откровенно страшной – нам их одинаковые подарил Зверев на 8 марта лет 5 назад. Дашка свою разбила в тот же год – по-моему она это сделала специально, чтобы не видеть страшные котячьи морды, а моя до сих пор была жива.
– Да! Я перевожусь в другое учебное заведение! – Дашка расплылась довольной улыбкой на пол лица, которая спустя несколько секунд вновь стала какой-то извиняющейся.
– И где ты будешь учиться? На кого? – заявление подруги мне даже понравилось. Я ведь знала, что она терпеть не может свой технарь и выбранную случайно профессию.
– Со мной, – подал голос Лешка, поставив на стол плетеную корзинку с круассанами и сев на табуретку рядом с Дашей.
– С тобой? – глупо переспросила я, переводя взгляд с одного своего друга на другого. – Природопользование?
– Да, – Лешка даже кивнул.
Закончив школу, Зверев сразу же поступил в малоизвестный институт на факультет 'природопользование'. Мне это показалось странным тогда, потому что Лешка, хоть и любил ходить в походы, на яростного природовика не походил совершенно. Я скорее видела его каким-нибудь немногословным IT-специалистом. И всё же известие, что моя горячо любимая Дашка решила податься на ту же специальность, поразила меня гораздо больше. Дашка и природа вещи несовместимые.
– Как? – спросила я глядя в серые глаза Алексея с плохо скрываемым ужасом.
– Выгнали. Предложили. Стипендия. Общага, – пожав плечами отозвался парень в своей любимой манере. Когда мы только познакомились, Лешка разговаривал вполне нормально, но потом что-то с ним случилось и он стал общаться вот так вот... странно и убого. Так и представляю как он будет девушке в любви признаваться и звать под венец: 'Восхитительная. Люблю. Замуж'.
Сейчас же выходило, что Дашку выгнали из технаря, а тут подвернулось предложение от факультета 'Природопользования'. Шорохова вряд ли была в восторге, но там предложили стипендию, да еще и место в общежитии и Дарья не устояла. А теперь бы с подробностями? Свою мысль я и поспешила озвучить, даже не глядя на Леху – подробности с него как со слона шерсть.
Дашин рассказ начался вполне бодренько, даже с юмором, но потом она начала замолкать, оговариваться, с надеждой пялиться на Леху. Леха хмуро молчал и с каикм-то затаенным сожалением в темных глазах смотрел на меня.
– Может мне тоже иняз бросить и к вам перевестись? Будем вместе учиться, – в шутку предложила я, но Даша отчего-то побледнела и также яростно, как только что убеждала меня, что 'природопользование' это супер как круто и классно, начала убеждать в обратном.
– Вы меня за дуру держите? – в конце концов, рассердилась я, убедившись, что по крайней мере половина из сказанного здесь попахивает большой и толстой лапшой, которую пытаются наматать мне на уши.
– Нет, – виновато сказала подруга. – Меня правда выгнали из технаря... Но родителям об этом лучше не знать, понимаешь? А это природоведение, конечно, ерунда, но меня ведь больше никуда не возьмут, тем более учебный год уже начался.
– Ладно, – слова Дашки звучали вполне правдоподобно, а я слишком устала. Тело опять ломило, горло под вечер першило особенно сильно и мне хотелось поскорее забраться под одеяло.
– Мы тогда пойдем, – Даша поднялась и дернула Лешу за руку, заставляя встать и его. Это движение не укрылось от моего ревнивого взгляда. А потом они просто ушли... вместе. Может они начали встречаться и просто не хотят мне сказать об этом, чтобы не обидеть. Хотя чем? Ведь о том, что мне очень нравится Лешка я не сказала даже своей лучшей подруге...
Даша
Отцепившись, наконец, от мягкой кофты, я чуть отстранилась от спасшего меня от неведомой участи парня, чтобы как следует рассмотреть его. Черная толстовка, белые кроссовки, да и широченные штаны держащиеся на попе за счёт честного слова, оказались мне знакомы. А вот симпатичную мордаху мне удалось рассмотреть впервые. Светлые волосы, коротко стриженые с боков и сзади и более длинные сверху, падают на лоб мелироваными прядками, серые глаза обрамлены тонким ободком более темного цвета по краю радужки, нос чуть широковат, левое ухо проколото в двух местах, а пухлые губы, как я уже убедилась, такие приятные на вкус, что мне вновь захотелось коснуться их. Почувствовав, как щеки начинают гореть, я поняла, что краснею и смущенно перевела взгляд на его кроссовки. Черт, не хватало, чтобы Сергей, а это был именно он, понял, что я хочу с ним целоваться.
– Ну как, понравился? – голос парня был слишком серьезным и я невольно вновь подняла на него глаза.
Лешка красивее, но этот парень тоже очень симпатичный и да, он мне безумно нравится. Врать я не собиралась, впрочем честно сознаваться тоже. Поэтому лишь неопределенно пожала плечами. Вышло совсем не плохо – я даже мысленно поаплодировала себе, буквально кожей ощущая неудовлетворение Сергея от моего ответа.
– Где мы? – как мы сюда попали, я спрашивать не стала, логично рассудив, что мерцающее облако было чем-то вроде портала. Удивительно, но страха не было, лишь легкое беспокойство на грани сознания. Должно быть причиной тому было присутствие Сережи. Я вообще не считала себя храброй, но редко чего боялась находясь в компании знакомых мне людей, особенно в присутствии Стаськи, которую частенько приходилось защищать, и Лешки, который, я уверена, при необходимости защитил бы нас обеих.
– Это Фэрэй, – скупо бросил парень, уже таща меня по еле заметной тропинке, идущей по кромке осеннего леса к окраине какого-то города.
– О, мне это так о многом сказало!
Но мы успели сделать не больше 10 шагов, как портал вновь активировался и из него выпала симпатичная длинноногая девушка. Хорошо-хорошо, она была просто красотка – это было заметно даже несмотря на то, что ее физиономию перекосило от нереальной боли, которую она сейчас испытывала. Внутри у меня всё сжалось в напряженный комок, но не от жалости, а от мысли, что Сергей сейчас подойдет к ней и будет успокаивать также, как и меня. Я даже схватила его за рукав, чтобы удержать, но тут же испуганно отпустила и сделала шаг в сторону от молодого человека, осознав, что просто не имею права мешать ему.
Моих трепыханий Сергей, вроде как, не заметил и я была этому очень рада. Все его внимание было обращено к девушке – а вот этому не очень. Несколько секунд он наблюдал за ней, после чего все-таки подошел к ней вплотную и поднял на ноги, но прижимать к себе не стал.
– Тише, малышка, сейчас тебе станет легче, – успокаивающе шепнул он ей. Это она-то малышка?! Да эта дурында на полголовы меня выше даже если снять с нее каблуки! Сердце обиженно ёкнуло – я знала, что последует за этими словами. Моё прекрасное настроение испарилось. Без следа! Я, кажется, дура...
Сергей повернулся так, что оказался ко мне спиной и мне был виден лишь его наклоненный вперед затылок и маленькая татуировка в виде изогнутой ящерки у основания шеи. Остро захотелось придушить его.
Через несколько секунд девушке стало лучше – по-моему мне было плохо гораздо дольше. Сергей отступил от девицы на шаг и кивнул на тропинку.
– Пойдемте, пока еще кто-нибудь не вывалился на мою голову, – парень обворожительно улыбнулся девчонке.
– Я на твою голову не напрашивалась, – недовольно пробурчала я и наградила парочку сердитым взглядом. Я просто должна была – иначе лопнула бы от злости.
Показалось или улыбка Сергея стала хитрой и.. самодовольной?
– Куда я попала?– глэмка (опять эти выдры драные встают у меня на жизненном пути) поправила короткую юбку, едва прикрывающую ее тощую задницу, после чего посмотрела на Сергея и похлопала длиннющими ресницами – честное слова, я думала она улетит.
– Это параллельный мир, материк на котором мы находимся называется Фэрэй. Здесь кроме людей живут еще многие другие народы – вы сами увидите уже в городе. Не пугайтесь – никого опасного в столицу не пускают, – ответил Сереженька, чтоб его – я только рот смогла открыть от злости и тут же его захлопнуть – для меня ответ был гораздо короче. – Идемте же...
Глэмка сделала неуверенный шаг по тропинке, но тут же пошатнулась – мягкая земля не располагала к хождению на высоченных шпильках. Мило, как ей наверно казалось, улыбнувшись, девушка привычным движением подхватила Сергея под руку и буквально повисла на нем.
– Надеюсь ты поможешь мне, – она так интимно заглянула парню в глаза, что у меня кулаки зачесались, – на каблуках не очень удобно передвигаться по земле.
Сергей лишь кивнул и потащил, теперь уже эту выдру, а не меня, в сторону города. 'А мне, типа, помощь не нужна?' – подумала я, но вслух ничего не сказала, потому что в помощи я действительно не нуждалась.
Путь до города я провела в молчании. Сергей и глэмка о чем-то трепались, но мне было не слышно, а чтобы встревать в их разговор я была слишком обижена...
– Аминатоль, столица, – возвестил Сергей громко, когда мы пересекли городскую черту, наверное решил, что сей факт необходимо знать не только этой размалеванной кукле, но и мне.
Столица походила на один из старинных европейских городов такими, как я их воображала, потому что никогда нигде не была дальше соседнего Питера. Узкие улочки с одно– редко двухэтажными домами из серо-бежевого камня по обеим сторонам, какие-то кабаки, в которые я нерешилась бы зайти в одиночестве даже днем, несколько пьяных людей возле них... Надеюсь так неприятно только на окраине города.
– Так стрёмно, только здесь – на окраине, – словно прочитал мои мысли парень. – Обычно новичков встречают гуурды – ключники порталов и доставляют до ворот Школы телепортом, но так как я вспугнул ваших встречающих, нам придется пройти через город.
Я ухватилась всего за два слова: 'новичков' и 'Школы'. Над этим стоило поразмышлять, как-нибудь на досуге.
Мы тем временем вышли на довольно широкую, хорошо освещенную солнцем улицу. Здесь было гораздо приятнее и веселее. Туда-сюда по своим делам сновали люди и не совсем.. люди. Глэмка, я так и не узнала ее имени, несколько раз взвизгивала, узрев очередного жителя столицы, и сильнее стискивала руку Сергея – один раз он даже вскрикнул, скорей всего от неожиданности, и обозвал глэмку дурой, но она не услышала. Зато я была счастлива, хотя мне и самой пару раз хотелось орать от ужаса, глядя на местных жителей, но я сдерживалась. В конце концов, может я просто сплю...
Таращась по сторонам, я шла следом за 'сладкой парочкой' ориентируясь на бубнящий голос Сергея, и не заметила как налетела на тощего уродца с большой головой. Глаза и рот существа оказались и вовсе огромны. Уродец грохнулся на темно-серую брусчатку и укоризненно посмотрел на меня, вероятно надеясь на помощь. Да Боже упаси, касаться не пойми кого в этом странном мире.
– Подняться не поможешь, – не спросил, а констатировал факт монстрик. Голос у него оказался чертовски красивым, бархатистым и затягивающим, я даже подавилась воздухом от неожиданности. Наверно, если бы мне таким голосом вещали об истории мировой экономики я бы слушала очень внимательно и запомнила... хотя бы треть. Под влиянием этого прекрасного голоса, я вдруг передумала и решила срочно помочь неизвестному существу. Ринувшись на уродца в тот самый момент, когда он сам решил подняться, я хорошенько впечаталась головой ему в лоб. У меня-то голова крепкая, я даже пару лет в нежном подростковом возрасте боксом занималась и тренер всегда хвалил мою крепкую черепушку. А вот у монстра с этим делом было гораздо печальнее – он громко застонал, схватившись за покалеченное место и рухнул обратно на дорогу, видимо отбив еще и то, на чем обычно сидят, которое вряд ли успело оправиться с предыдущего падения. В порыве невероятной любви к ближнему и сожаления своей неуклюжести, я вновь кинулась помогать местному жителю, наступив на его неожиданно разлапистую конечность, споткнувшись об нее же и как результат распластавшись поверх спасаемого. Монстр взвыл! Громко и очень протяжно – вся бархатистость и сексуальная тягучесть мигом пропали из его голоса.
