Текст книги "Журналист (СИ)"
Автор книги: Ахум
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)
– Ну-у-у… то, что следует обычно за поцелуем?
– Макс, я не очень понимаю, о чём ты хочешь спросить на самом деле и чего в этой связи ждёшь от меня, – к нему словно приросла маска хладнокровного зануды. – Если ты о сексе между двумя мужчинами, то это одна история, а если про секс и отношения как таковые – несколько иная.
Я не знал, что ему ответить, потому что я вообще про эту сторону жизни не знал ничего. И страшно смущался.
– А ты? – я надеялся, что он… А на что я, собственно, надеялся? Что он поделится опытом? Что расскажет мне, как это? Мне было дико неловко спрашивать, но в то же время я понимал, что больше мне говорить на эту тему не с кем – ну не с Джуффином же, в самом деле!
– Если ты спрашиваешь, имеет ли место в моей жизни однополый секс, то да, время от времени это случается. Я порой хожу в Квартал Свиданий, чтобы провести ночь с незнакомцем, – спокойно поведал Шурф.
Я покраснел до кончиков волос и опустил глаза. Такое лёгкое мимолетное признание, словно нечто само собой разумеющееся, а почему-то неловко стало мне. Будто я признавался в чём-то сокровенном, а не он.
– А это как вообще? – я выпалил первое, что пришло в голову.
– Мне сложно описать ощущения, не вдаваясь в анатомические подробности, но если рассматривать в сравнении с занятием любовью с женщиной, то можно отметить, – он говорил бесцветно и монотонно, словно речь шла о каком-то механистическом процессе, – что секс с мужчиной ярче и откровеннее. Во всяком случае, для меня это именно так.
Я почувствовал – что-то не так, но никак не мог понять, что именно.
– В общем, пока не попробуешь – не узнаешь?
– Именно, Макс, – подтвердил Шурф и посмотрел на меня так пристально, что я не выдержал его взгляд и опустил глаза. Да что ж такое!
– А… это больно? – я очень хотел задать ему этот вопрос и ужасно смущался.
– Это не является непременным условием, Макс. Если партнёр опытный, он подскажет, что и как сделать, или поможет избежать откровенно болезненных ощущений. Хотя толика боли в таком деле придаёт определённую остроту ощущениям.
Я тут же смутился ещё больше, потому что представил себе этот процесс – и снова ощутил тот самый кипяток в груди, который почувствовал, когда Мелифаро прикоснулся своими губами к моим.
– Могу я узнать, кто твой избранник? – церемонно спросил Шурф.
Я смотрел на него во все глаза – и не узнавал. Откуда эта странная не то чтобы холодность, а… Я даже не мог объяснить, что именно. Церемонность? Отдалённость? Мне точно не хотелось говорить своему самому близкому другу о том, что это Мелифаро, его бывший и мой нынешний коллега. И объяснить себе это нежелание я никак не мог.
– Если ты не возражаешь, я пока оставлю это в тайне, – под стать ему ответил я. И, чтобы не заканчивать разговор на это дурацкой ноте, сразу же сменил тему – благо, вспомнил о ней вовремя. – Слушай, я вот ещё что хотел у тебя спросить, ведь ты знаешь наверняка. Кто этот новый автор, который объявился в газетах у Рогро?
– Автор? – переспросил Шурф, обескураженный такой мгновенной сменой темы.
– Ты не заметил, что в наших газетах стали появляться интересные заметки и статьи? В жизни не поверю!
И точно, он призадумался.
– Я наводил справки, – его голос снова стал спокойным голосом моего друга, которого я так любил и ценил, – но всё без толку.
– Как это? – опешил я.
– Рогро сам не знает, кто пишет эти статьи. Он просто забирает самопишущие таблички в условленном месте, и всё. Поверь, я тоже был немало удивлен.
– Ого! – подивился я. – Это ж надо! С чего вдруг такая таинственность? Ведь ничего гадкого этот автор не пишет, против Короля или Ордена Семилистника не интригует… Да Рогро бы попросту не принял к публикации что-то непотребное. Шурф, неужели тебя это не заинтересовало?
– Не особенно. Как ты справедливо заметил, этот автор не пишет ничего предосудительного. А право на тайну имеет каждый. Мне, разумеется любопытно, но не до такой степени, чтобы затевать расследование.
– А мне вот, кажется, до такой – ведь любопытно же, кто это, а? Пишет просто потрясающе! Я бы с таким парнем подружился.
– А ты непременно уверен, что это парень? – спросил Шурф, прищурясь.
А и правда, чего это я? Может статься, что это барышня, ну да неважно – я бы просто познакомился с человеком, зазвал бы на кружечку камры или бомборокки. Разумеется, если бы этот некто не возражал. Хотя с чего бы? Со мной ведь и правда легко иметь дело. Легче лёгкого.
– Шурф, я всё-таки хочу выяснить, кто автор этих статей, мне страсть как любопытно, ты не возражаешь? – я и сам не понял, почему это у него спрашиваю, как-то само получилось .
– Отнюдь, – он поднял на меня глаза, – с чего бы мне возражать?
– Спасибо тебе, Шурф, – невпопад сказал я. Отчего-то хотелось его поблагодарить и одновременно извиниться – понятия не имею, за что: меня охватило странное стеснение, которого я не ощущал никогда раньше.
– Надеюсь, я осветил все интересующие тебя вопросы? – спокойно спросил он. Мне вдруг захотелось треснуть его по башке. Он опять был таким отстранённым, таким холодным, что хоть плачь.
– Вполне, – ответил я, принимая его тон, – благодарю тебя. Хорошего дня.
Повернулся и шагнул обратно в Мохнатый Дом.
Шурф меня разозлил. Ответить себе, на что именно злюсь, я не мог. Веду себя как капризный подросток! Ладно, ерунда это всё, разберусь как-нибудь с отношениями. И с разнополыми, и с однополыми, раз уж они так внезапно возникли на моём личном горизонте.
Оказавшись в гостиной, я послал зов Мелифаро.
«А ты где?»
«В твоём доме. В своей… в комнате для гостей. В общем, там же, где утром».
«Сейчас приду», – сказал я, поднялся по лестнице, распахнул дверь и застыл с открытым ртом.
Мелифаро не соврал: он действительно был там – стоял рядом с кучей монохромной одежды. Нагишом. Совершенно не смущаясь собственного вида, пялился на эту кучу недоумённым взглядом.
– Макс, ты что, всё содержимое моего шкафа приволок?
– Ты же просил, – пробормотал я, пытаясь не смотреть на него, – а я забыл, какое именно лоохи ты просил принести, поэтому взял всё, что смог.
– Да-а-а… Спасибо, конечно. Но как мне теперь выбрать себе одежду?
Я пожал плечами:
– Выбери как-нибудь.
Мелифаро погрузился в глубокую задумчивость. Пока он размышлял, во что ему облачиться, я исподтишка смотрел на него. Ростом он был чуть пониже меня, но совсем ненамного. Смуглый, темноволосый, с белоснежной улыбкой и ямочками на щеках, он был словно отлит из бронзы: поджарая фигура, впалый живот с тёмной дорожкой волос, широкий разворот плеч. При этом его фигуру нельзя было назвать атлетической. Длинная шея, ямочка между ключиц… надо же, в левом соске продета серьга! Никогда бы не подумал, что в Соединённом Королевстве в моде пирсинг, а вот гляди ж ты!
– Как думаешь, Макс, вот это сгодится? – он повертел в руках очередное лоохи и посмотрел мне прямо в глаза, улыбаясь.
Его глаза искрились смехом: конечно, он видел, как я на него пялился. Похоже, это было ему приятно. Я покраснел, пробормотал, что, конечно, сгодится, а я жду его на крыше, и выскочил за дверь.
Вот же гад! Опять издевается! Я невольно заулыбался, вспомнив его весёлые глаза, его улыбку.
Добравшись до крыши, я проклял винтовую лестницу, кучу ступенек, а также себя, любимого: Тёмный путь – удобная штука, но с ним я, кажется, скоро разучусь ходить пешком. Беззлобно ворча себе под нос, я вошёл на крышу. Мелифаро был уже там.
– Ого! Экий ты быстрый! – я не ожидал, что он окажется тут раньше меня.
– А я всё делаю быстро, как ты мог неоднократно убедиться, – взгляд его изменился, и он медленно выговорил: – Вообще-то, не всё…
А, чёрт, вот далось же ему меня смущать!
– Ты как себя чувствуешь? – вопрос был не праздным: если бы не Джуффин с его целебным колдовством, я бы точно тихо скончался после выпитого накануне, а Мелифаро ничего – держится молодцом, хотя пил ничуть не меньше моего.
– После бальзама Кахара и водных процедур – гораздо лучше, – ответил он.
– Ещё кофе? – я никак не мог отделаться от напряжения, которое ощущал между нами. Но при этом, странное дело, напряжение это не было плохим или тягостным.
– Да, если можно.
Я повернулся к нему. Он смотрел на меня открыто и прямо. И улыбался.
Моё сердце забилось где-то в горле. Я понимал, что он бросает мне вызов. Я не знал, что творю и почему, это уже было совершенно неважно. Я сделал то, что было единственно возможным сейчас – развернулся к нему, взял его руку и медленно поднёс к губам. Поцеловал – легко-легко. И снова посмотрел на него.
– Макс… – его шёпот шелестел, как бегущий в часах песок. – Ма-а-акс.
Мелифаро придвинулся ближе, провёл кончиками пальцев мне по лицу, медленно, всматриваясь.
– Закрой глаза, – попросил он, и я тут же сомкнул веки.
Я ждал. Я знал, что сейчас он меня поцелует, но он медлил. Я ждал. Моё сердце колотилось бешеным прерывистым пунктиром. Я ждал. Окунуться в это нестерпимое солнце, в этот зыбкий жар, о котором я раньше ничего не знал и который был так притягателен для меня. Я ждал.
И когда его губы коснулись моих, я вздрогнул – это был чистый ток. Электричество, свет.
Его рука легла мне на затылок, и он бережно уложил меня на спину, оказавшись сверху. Его поцелуй был не так невинен, как прежде – в нём чувствовалось сдерживаемое желание. Мне было так странно – и это Мелифаро? Тот самый парень, с которым мы вели бесконечные перепалки, тот самый, ради которого я отправился в Черхавлу и едва не остался там навсегда? Мелифаро, у которого нет имени, и я, Макс, чья фамилия давно позабыта и стёрта временем. Дневная Грёза и Ночной Кошмар.
Его поцелуй был нежным, лёгким, настойчивым и жадным. Я и не думал, что в этом на первый взгляд простоватом парне столько странной чувственности.
– Макс, ты понимаешь? – он отстранился от меня, голос его прерывался, дыхание сбивалось. – Понимаешь?
Если честно, я сейчас мало что понимал – я просто чувствовал. Его губы, его тёплые руки. Мне было жарко и удивительно.
– Н-н-не очень, – ответил я и снова притянул его к себе.
Да к вурдалакам это понимание, потом буду разбираться. А сейчас… сейчас мне неважно, кто и что понимает. Осмелев, я обнял Мелифаро одной рукой, перехватывая инициативу в поцелуе. Он прижался ко мне всем телом, я услышал стон – и тут же почувствовал бедром его напряжённый член. Я замер.
– Ч-ч-чёрт, – внезапно я осознал, что это уже не шутка. Ну, а чего я ожидал-то?
Он тоже замер и медленно отстранился.
– Макс?
И прислонился к моему лбу своим прохладным лбом.
Я хватал ртом воздух. Мне было горячо и стыдно.
– Ма-а-акс, – протянул он, поглаживая меня по голове – тихо-тихо, словно убаюкивая.
– Мелифаро, послушай, – я хотел ему всё объяснить, оправдаться, – понимаешь, я…
– Ш-ш-ш-ш, – он приложил мне палец к губам, – не надо ничего говорить. Всё хорошо. Я всё понимаю.
– Да? – я сам не знал, на кого и на что злюсь. На себя? На него? – А я вот, кажется, не понимаю ничего.
Я сел и посмотрел на него исподлобья.
– Кажется, я дурак.
– Да, похоже на то, – легко согласился он – и при этом улыбался до ушей. – Пойдём в дом, а?
Я смотрел на него во все глаза. Как он может так легко ко всему относиться? Пока я тут извожу себя переживаниями, он умудряется просто прожить то, что было, и идти дальше!
– Пойдём, -мягко сказал он и взял меня за руку, помогая встать.
– А, чёрт, – сказал я, поднимаясь, – и как ты меня терпишь вообще?
– Годы тренировок, Макс, – он пожал плечами, но руки моей не выпустил.
Ещё шаг, и мы оказались в гостиной.
На сей раз здесь творился сущий дурдом. Друппи уже не мирно дремал в углу, а носился по огромной комнате, радостно размахивая ушами. Раскрасневшийся Нумминорих едва уворачивался от моего пса. За этой беготнёй наблюдали Базилио и Малдо Йоз – они сидели на диване и пытались перехватить то Нумминориха, то Друппи.
Увидев меня, моя собака справедливо возрадовалась, а я возвёл очи к потолку и добровольно лёг на пол, не дожидаясь, пока меня повалит здоровенный пёс. Всё-таки ростом я значительно выше среднего, и падать с такой высоты мне не нравится. Друппи на радостях облизал меня с ног до головы, попытался подтолкнуть мордой, чтобы я встал и принял участие в увлекательнейшей игре – «догони меня, урони погромче и изваляй как следует». Я не проявил энтузиазма, и пёс тут же переключился на Мелифаро.
Мой друг поддержал эту чудную игру. А уж как Друппи был рад – не передать. Теперь он с одинаковым рвением гонялся и за Нумминорихом, и за Мелифаро. Они убегали по каким-то странным извилистым траекториям, а нам, сидящим на диване и в кресле, постоянно приходилось пригибаться, так как моя собака умудрялась перепрыгивать эти препятствия с удивительной лёгкостью.
Я смотрел на разгоряченного Мелифаро, который с откровенным воодушевлением играл с Друппи, и вспоминал тот день, когда мы только-только были друг другу представлены. Его цветастое лоохи и бравада, его ослепительная улыбка и раскованные манеры всеобщего любимчика, но при этом – серьезный, пустой и холодный взгляд Стража, пронизывающий насквозь, пробирающий до самого нутра. Вспоминал его готовность прийти на помощь – всегда. Это его смешное следование моде – и в то же время чёткое понимание того, что есть что-то неизмеримо более важное. Слова “любовь” и “дружба” были для него настоящей ценностью. И при этом он мог самозабвенно предаваться игре в догонялки с собакой.
Я смотрел на него. Тюрбан уже успел потеряться где-то на просторах гостиной, короткие чёрные волосы торчали в разные стороны – Друппи уже успел его несколько раз повалить, да и облизать тоже; чёрные глаза блестели азартом, смуглая кожа, скулы, подбородок, луч солнца, который сейчас высвечивал ямку между ключиц, ладонь, которую он выставил вперёд, подзывая собаку…
– Мелифаро, – позвал я.
– А? – он обернулся, на секунду замешкался (пёс тут же повалил его на ковёр), засмеялся, потирая ушибленный локоть и пытаясь увернуться от угольно-чёрного языка. – Друппи, фу, Друппи!
Я смотрел на их возню – Друппи пытается стащить с него сапог, а Мелифаро упирается и не даёт. Им было весело. Никто не умел так радостно смеяться, как он, разве что Нумминорих. Хотя Нумминорих был рад практически всему и всегда, а радость Мелифаро – полнее и глубже, потому что глубокой и полновесной была и его печаль.
Я видел его улыбку, слышал его смех – и понимал, что хочу… да, хочу всего того, чего совсем недавно испугался. Мне хотелось этих его мгновений со мной. Со-мной.
Я встал над ним, подавая ему руку, совсем как он мне – недавно, на крыше.
И когда его рука оказалась в моей, я, ни слова не говоря, утащил его Тёмным путём в комнату. В гостевую комнату, которая теперь была его.
Я легонько толкнул его, и он упал на мягкий пол, служивший в Ехо кроватью. Я оказался над ним.
И сейчас я целовал его. Медленно, долго, зная, что ничего плохого не случится. Я понял это со всей ясностью, как только увидел его, играющего с моей собакой. Я доверяю. Я доверяюсь.
– Погоди, Макс, – прошептал он, легко высвобождаясь из моих объятий, – я совсем не хочу, чтобы ты делал что-то, чего тебе самому не хочется.
– Разве на это похоже? – спросил я, снова привлекая его к себе.
– Макс, чем дальше, тем сложнее будет остановиться.
Теперь я приложил палец к его губам.
– Ш-ш-ш… Я ведь могу тебе довериться, да?
– Да, – в его взгляде не было ни тени улыбки, но он не был холодным, – да, Макс, можешь.
Он перекатился через меня, оказываясь сверху. И теперь я видел, как он улыбался. Улыбался мне, лучась какой-то удивительной радостью, бурлящей, лёгкой, как пузырьки шампанского.
Я не выдержал и тоже заулыбался, хотя сердце моё выстукивало чечётку.
Его поцелуй был вкрадчивым, мягким, затягивающим меня, как в омут, заставляющим дрожать. Мелифаро прижимался ко мне горячим телом, а я тыкался ему в шею, в ключицы, вдыхал жаркий запах нагретой солнцем кожи, разгорячённой жаром желания. Я расстегнул булавку на его лоохи.
Он снова посмотрел на меня. Посмотрел – как тогда, давным-давно. Пустым и пронзительным взглядом Стража.
– Да, – ответил я на невысказанный вопрос.
Он обнимал меня, гладил по голове, проводил жаркими ладонями по шее, по ключицам, спускаясь ниже, снял с себя лоохи, потом скабу. Я видел его тело – поджарое, красивое, смуглое. В одну секунду он снял одежду и с меня. И мы прикоснулись друг к другу. Это было так откровенно, так чувственно – быть с ним так близко, дотрагиваться, чувствовать всем телом этот жар. Мне казалось, что воздух между нами искрит и переливается. Я дрожал и никак не мог совладать с этой дрожью.
Я отдавался его рукам, его тёплым ладоням, он легко проводил пальцами по шее, спускался на грудь, мимолётно затрагивал сосок, от чего я вздрагивал, как от электрического разряда. Он спустился ещё ниже и коснулся моего соска губами, потом языком. Это было так откровенно, так… Я застонал. Он поддразнивал меня, мне было неловко от собственных стонов, но в этих прикосновениях было столько его превосходства, столько желания доставить мне удовольствие, порадовать меня…
Он положил руку мне на член. Я снова вздрогнул – прикосновение было таким мягким, таким правильным. Мне хотелось его тепла, меня трясло от возбуждения, от осознания того, что мой друг, мой коллега, мой вечный антагонист, моя Сладкая Дневная Грёза творит со мной такое – и что мне это нравится. Так хочется сказать ему: «Ещё, пожалуйста, ещё!», но я не могу. Просто не могу, хоть и очень хочу. И тогда я начал двигаться сам, притягивая его к себе, целуя, ещё… я уже близок… ещё!
И почти на самом пике, почти…. он сжал мой член, замедлился и почти отстранился.
–М-м-мелифаро, ты… я… – я не знал, как объяснить, страшно стеснялся и снова целовал его, целовал.
Одну руку он положил мне на живот, второй поглаживал отверстие ануса. Медленно. Это было настолько чувственно, что я едва мог дышать. Никто и никогда не дотрагивался до меня там. Я и понятия не имел, как же там всё чувствительно и нежно.
– Если будет больно, скажи, Макс, хорошо?
– Угу, – откликнулся я, – иди ко мне. Будь со мной.
– Просто расслабься, доверься мне, – шептал он, – всё будет хорошо.
Моя дрожь вдруг прекратилась. Я обнял его крепко-крепко – и почувствовал, как он входит в меня пальцами, медленно и аккуратно. И увидел, как он напряжённо вглядывается мне в лицо, как он сам дрожит – и ждёт.
Я притягивал его к себе, врываясь в его рот поцелуем, мне было горячо и невозможно, кружилась голова, и я немел в ожидании.
Он легко положил мои ноги себе на плечи. Я смотрел на него – прямо в его бездонные чёрные глаза, пока он входил в меня. Аккуратными медленными толчками. Это было странно, это было… В какой-то момент тянущее чувство стало болезненным, я закрыл глаза, и он тут же остановился.
– Всё… всё хорошо, – запинаясь, бормотал я, мне хотелось его успокоить, хотя кто из нас больше волновался – тот ещё вопрос.
Я видел его напряжённое лицо, видел, как пот струится у него по вискам, и знал, что он хочет сделать всё так, чтобы мне не было больно. Он заботился обо мне. Всегда.
Он вошёл до конца и замер, давая мне привыкнуть.
– Я в тебе, Макс, – шептал он, и в глазах его светилось счастье. Полновесное, совершенное, абсолютное счастье.
Я видел, как глаза его увлажнились. И он снова улыбался. И эта улыбка была – само солнце.
А я запрокинул голову и закрыл глаза. Мне хотелось почувствовать его внутри себя, почувствовать всем своим существом, узнать, как это – отдаваться другому человеку, отдавать всё, что у тебя есть, всего себя. Доверять и доверяться…
Легко-легко он начал покачиваться. Я вскрикнул, но не от боли. Это было настолько яркое ощущение… Я взял Мелифаро за бёдра и медленно притянул ещё ближе.
Прав был Шурф – толика боли делала ощущения ещё острее и ярче.
– Макс! – он наклонился ко мне – и целовал. В губы, в щёки, в шею.
И я, я сам начал двигаться, попадая в его ритм. Ещё чуть быстрее, ещё…
– Ещё, – я всё-таки не выдержал и простонал это вслух,– да, ещё.
Лёгкий гладкий ритм. Он коснулся моего подрагивающего члена, обхватил головку.
Я больше не мог, я выгибался и дрожал, мне было невозможно, мне казалось, что ещё чуть-чуть – и я просто взорвусь, разлечусь на тысячи звёзд, рассыплюсь на песчинки. Меня не стало, остался только жар, огненное пламя, которое сжигало изнутри, захватывало меня всего целиком.
Я хватал его за плечи и притягивал к себе, кажется, я поцарапал ему плечо, нет, спину, нет… не знаю, не важно… Я целовал его, прикусывал губу, что-то шептал – и огонь, разгоравшийся внутри меня, становился белым светом, плотным, заполняющим собой нас обоих, нестерпимо ярким. Я слышал его прерывистое жадное дыхание, слышал его стоны, срывающиеся на крик. Я прижался к нему лбом, когда он глубоко вошёл в меня и застыл. Я видел вздувшиеся на его шее вены, и как он прикусил свою губу, прокусывая её.
– Ещё, – прошептал я.
Он был во мне. Мне было жарко и тесно, он бился во мне горячей жизнью, доходя до предела и чуть-чуть за. Я впился ему в спину, выгибаясь, кончая ему в ладонь, кончая вместе с ним, содрогаясь всем телом. Мне казалось, что мир вот-вот разлетится на тысячи осколков, и останемся только мы. Ещё немного…
Но Мир, хвала Магистрам, не разлетелся. И это было правильно.
– Ма-а-акс, – он почти упал на меня, тщетно пытаясь удержаться на ослабевших дрожащих руках.
Я прижимал его к себе, обнимая. Моя Дневная Грёза. Сладчайшая Дневная Грёза.
========== Часть 4 ==========
Часть 4
Через несколько мгновений он легко поцеловал меня, аккуратно вышел из моего тела и лёг рядом, плечо-в-плечо. Повернул голову, посмотрел на меня. Его глаза, ещё затуманенные остывающей страстью, глаза, в которых закатным солнцем отражалось счастье, были сейчас так близко. Он обнял меня, зарылся в волосы, уткнулся куда-то в шею, отчего мне стало немного щекотно.
– Ты же… – я с трудом разбирал его слова, – ты… а, Грешные магистры! – он опять повернулся на спину. – Знаешь, я ведь даже и не думал, что когда-то это станет возможным.
– Я тоже, – теперь уже я повернулся к нему и глядел, опершись на локоть.
Он потянул меня на себя, так, что я оказался сверху.
– Ты же этого хотел, Макс? – он затаил дыхание, ожидая ответа.
– А ты думаешь, что смог бы добиться от меня чего-то подобного без моего добровольного согласия? Или без моего желания? – спросил я.
– Я просто всё ещё не могу поверить в то, что это на самом деле. Нам же это не снится, да? – он взъерошил мне волосы.
– Вроде не снится, хотя ты же знаешь – со мной ничего нельзя знать наверняка.
– Надо будет сказать Джуффину, что я его обожаю, – многозначительно изрёк Мелифаро.
– Да-а-а-а?! – я сделал очень удивлённое лицо.
– Ага. Он так своевременно дал нам два Дня Свободы от забот! Причём нам обоим. Ведь правда?
– Правда, правда, – я улыбался, – ещё один день не успел закончиться…
– Вот-вот, – Мелифаро потянулся ко мне, медленно провёл тыльной стороной ладони по щеке, чуть съехал вниз, по шее, между ключиц, по груди, задевая сосок. – У нас ещё целый день впереди, – мечтательно сказал он, – це-е-елый день и це-е-елая ночь…
– Две, – прошептал я, прикусывая ему ухо, – ночи – две.
– Вот поэтому я нашего шефа и обожаю, – закончил он, лениво потягиваясь, поворачиваясь ко мне, целуя…
Мы полежали – молча, расслабленно, остывая от всего, что с нами случилось.
Я пытался уложить это у себя в голове, и единственное, чего я добился – стукнувшая из подсознания мысль: «Потом, потом, как-нибудь потом».
– У меня есть ещё одно дело, которым я хотел бы заняться, – я немного отстранился и натянул на нас тонкий клетчатый плед – отчего-то нагота стала стеснять меня. – Ты точно сможешь в этом помочь, потому что в делах расследования тебе просто нет равных.
– Ого, расследование! – у него тут же загорелись глаза. Всё-таки Мелифаро был прирождённым сыщиком.
– Ты читал последние выпуски «Суеты Ехо»? – я спросил это легко, но он вдруг внимательно посмотрел на меня.
– Ты же знаешь, я не особо люблю газеты, – в его голосе появилась странная настороженность. Или мне это примерещилось? – А что? В них есть что-то особенное?
– В последнее время – именно что особенное. У Рогро появился совершенно уникальный автор, – я вспомнил свои впечатления от статей и ещё больше захотел увлечь этим Мелифаро. – Знаешь, тебе нужно почитать, правда. Уж не знаю, кто их пишет, но это автор совершенно восхитительный!
– Отлично, – он зевнул, – пусть пишет, тебе-то он зачем?
– Да я и сам не знаю, просто захотелось увидеть этого человека, поговорить с ним, поблагодарить за отличную работу. Ну, предложить ему выпить бомборокки или камры, просто поболтать, если получится. А если он окажется нелюдимым затворником – просто высказать свою благодарность и восхищение. Хотя затворником он явно быть не может: человек, который пишет такие тексты, в курсе событий нашего города, – я говорил и всё больше убеждался в том, что действительно хочу увидеться с этим автором, кем бы он ни был, даже если это сморщенная старуха с бельмом на глазу и клюкой, мне было всё равно. – Так ты поможешь мне отыскать этого автора?
– А что, его местонахождение – тайна за семью печатями? – Мелифаро скривился, будто бы уксуса хлебнул. – И стоит ли этим заниматься в выходной?
– Да я и правда хотел твоего содействия в этом деле, – я недоумевал.
Всегда такой азартный до расследований, Мелифаро отнёсся к моему предложению с явной прохладцей. Может, он рассчитывал, что мы займёмся чем-то более интересным? Я бы даже не возражал… наверное, хотя мне сложно было так быстро перестроиться. Я, как и он, не очень-то мог поверить, что всё, что между нами было – было на самом деле, что я и Мелифаро… что мы… Как только я начинал думать об этом, тут же заливался краской. Как он дотрагивался до меня, медленно разводил мне колени в стороны, как…
Так. Если я продолжу мыслить в этом направлении, то… Я зарылся лицом в подушку, сгорая от смущения. Всё-всё, я не готов повторить это прямо сейчас. Мне нужно время.
– Ну так что? Поможешь мне? – спросил я, обнимая его и укладывая головой на плечо.
– Куда я денусь, – пробурчал Мелифаро, кажется, уже засыпая, уткнулся носом в шею, забросил на меня ногу, положил руку мне на грудь, там, где стучало моё счастливое сердце. Вот тут, сейчас, под его ладонью.
Мне было хорошо. Хорошо рядом с ним, хорошо обнимать его и чувствовать всем телом. Я поцеловал его в макушку, он шевельнулся:
– Пусть нас никто не будит, да, Макс? Будем спать, сколько хотим.
Я заулыбался:
– Да, будем. Спи.
Спать я не очень хотел – Джуффин всё же колдун не из последних: мало того, что он избавил меня от похмелья, так ещё и позаботился о том, чтобы запас сил у такого важного сотрудника, как я, какой-никакой, а имелся.
Я подождал, пока Мелифаро размеренно засопел, сосредоточился и послал Зов Рогро Жиилю.
Мы обменялись приветственными фразами, и я спросил у него про нового сотрудника.
«О, сэр Макс, вы уже знаете о нём! – последовал восхищённый ответ. – Этот парень – просто потрясающий, правда?»
Так, это парень, – отметил я про себя.
«Судя по недавно появившимся прекрасным текстам, отыскали вы его не так давно, я прав?»
«От Тайного Сыска ничто не может ускользнуть».
«Сэр Рогро, познакомьте меня с ним, – попросил я напрямую. – Обещаю, что не стану злоупотреблять нашим знакомством, а возможно, даже смогу сообщить ему пару-тройку фактов, из которых этот чудо-умелец сможет состряпать не одну умопомрачительную статью».
В ответ – тишина.
«Сэр Жииль, вы тут?» – я намеренно назвал его по фамилии, давая понять, что мы с ним, конечно, приятели, но вообще-то он разговаривает с чиновником высшего ранга, да ещё и с одним из сотрудников Тайного Сыска.
«Да-да, – быстро отозвался газетчик, – я просто обдумываю, как вам ответить, сэр Макс».
«Вот оно как? – я был безмерно удивлён. – И что же вы надумали?»
«Этот автор не пишет ничего предосудительного, все его тексты…»
Я понял, что он, вероятно, опасается, как бы его сотрудник не получил от нас взбучку.
«Полно вам, Рогро, вы же знаете, что наша организация – совершенно мирная. Вашего драгоценного автора наказывать совершенно не за что, ничего предосудительного он действительно не пишет, ну, разве что он сам – какой-нибудь беглый мятежный магистр».
Вообще-то, последнюю фразу я сказал в шутку, но, судя по тому, какая гробовая тишина наступила после моих слов, попал в точку. Я тут же насторожился.
«Рогро, послушайте, мы ведь с вами отличные приятели, так? Давайте вы не будете меня заставлять следовать «букве закона», терпеть этого не могу. Мне кажется, что мы всегда сможем договориться. Со мной договариваться вообще легче лёгкого, вы же знаете».
«Знаю, – эхом отозвался он. – Понимаете, в чём загвоздка… я ведь этого автора и сам в глаза не видел ни разу».
Ничего себе, подумал я, прав был Шурф! Ну что ж, тем интереснее.
«Вот оно что… Но как-то вы с ним связываетесь, раз в ваших газетах появляются его тексты?»
«Не поймите неправильно, сэр Макс, я просто беспокоюсь за сохранность своих изданий, ну – и что уж говорить – за этого автора тоже. Пишет он действительно потрясающе, газеты с его статьями разлетаются, как пирожки мадам Жижинды»
«Тем более мне не терпится познакомиться с ним. Рогро, ну не у себя же дома в подвале вы его прячете?»
Последовала пауза, и я грешным делом подумал – а не угадал ли ненароком?
«Нет, Макс, – медленно и раздельно сказал издатель, – я никого у себя не прячу, но наше с ним общение сводится к тому, что я забираю таблички со статьями в указанном месте – и каждый раз это разные места».
«Ну, так за чем дело стало, – я откровенно недоумевал, – просто отведите меня туда или скажите, где это случится в следующий раз».
«Сэр Макс, – даже в Безмолвной речи было слышно, как похолодел его голос. – Я пообещал этому человеку, что никогда так не сделаю. А если выдам его инкогнито, он больше не станет со мной сотрудничать. Так что вы ставите меня в очень тяжёлую патовую ситуацию».
Поначалу я разозлился – ничего себе, какой-то писака ставит условия сэру Рогро! А потом успокоился. Парень был отнюдь не дурак: я наверняка сделал бы так же, если бы в пору моей далёкой юности мне посчастливилось ваять статьи для «Королевского голоса».
«Ладно, магистры с ним, с вашим автором, – сделал я чудесное умозаключение, немного успокоив нашего нервного медиа-магната. – А когда вы с ним разговариваете на Безмолвной речи, голос вам не кажется знакомым?»
«Нет, потому что мы ни разу не разговаривали. Я просто периодически нахожу у себя записки – то в столе, то в кармане лоохи, то подсунутые под дверь – с указанием места, где я найду следующую статью, и, конечно, всегда именно там и нахожу. Сэр Макс, вы серьёзно сказали, что оставите автора в покое?» – переспросил он, не веря, что решение задачки оказалось таким простым.
