Текст книги "Прелести анонимных диалогов (СИ)"
Автор книги: agross
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)
– Да Андрюха предложил сходить кое-куда, – Машка по-хозяйски взяла из сушки кружку и налила в нее из чайника теплую воду. Сделала пару глотков, потом поболтала содержимое, как будто у нее в кружке не простая кипяченка, а, как минимум, двойной виски, и залпом осушила емкость. – Но ты ведь сама понимаешь… – многозначительно протянула она, давая понять, что любая мысль, пришедшая в кучерявую голову Андрея, ей заранее не нравится.
– Зря, дамочки, вам там понравится, – тоном бывалого знатока заверил нас Андрей, вошедший в кухню самым последним. За его спиной на этот раз не было чехла с инструментом. Видимо, оставил в коридоре. А это могло значить только одно – здесь он надолго не задержится. И, скорее всего, любыми способами потащит нас в это самое «кое-куда».
– А куда зовешь? Клубешник? – я скрестила руки на груди, почему-то надеясь, что Андрей сейчас даст нам развернутый и убедительный ответ и все согласятся с ним, в кои-то веке послушают… Но черта с два.
– Поехали, сами все увидите! – Адрюха загадочно улыбнулся, затем открыл холодильник, но приложил для этого слишком много усилий, отчего с дверцы сразу же посыпались соусы.
– Господи, как ты живешь-то вообще, Андрей?! – фыркнула Машка, бросившись ему помогать поднимать эти несчастные соусы.
– Я еду туда, – с уверенностью сказал мой друг, когда закрыл холодильник. Он оглядел каждого из нас по очереди, чуть задержав взгляд на мне, как бы ожидая от меня поддержки. – Если хотите, можете поехать со мной. Если нет – как хотите! – сказав это, он ушел в коридор, видимо одеваться, а мы втроем переглянулись.
– Ну, раз уж пожрать в этой квартире все равно нечего, – равнодушно пожал плечами Макс, а я не успела возмутиться и попытаться хоть как-то оправдаться, как Маша добавила:
– Поехали, а то я не уверена, что он доедет целым до туда…
– Жизнь любит идиотов, разве вы не слышали, Мария? – усмехнулся Макс, выходя из кухни. А я только вздохнула, положила неразобранный пакет в холодильник и, сунув мобильный в карман, отправилась за ними.
***
Я заподозрила неладное еще когда выходила из дома. Знаете, такое навязчивое ощущение бывает, когда не можешь вспомнить, выключила ли ты утюг или плиту? Закрыла ли ты на ключ входную дверь? Я была абсолютно уверена, что сделала все вышеперечисленное. И так же была уверена, что тревога эта совсем иного рода. Напрягать товарищей своими сомнениями по поводу предстоящего приключения совсем не хотелось, ведь я единственный человек среди нас троих, кто доверяет Андрею. Но эта тревога стала просто невыносимо переполнять меня.
«Глеб, скажи, ты доверяешь людям?» – сама не знаю, зачем я это написала. Но почему-то стало немного легче. Ответ, в общем-то не заставил себя ждать.
«Таких людей по пальцам можно пересчитать. Не доверяю. И тебе не советую. С чего такой вопрос? Философия не отпускает?»
«Нет, просто я еду в одно место, которое предложил мне один хороший человек, а меня не покидает чувство тревоги» – честно призналась я. Потом перечитала эти сообщения и даже немного смутилась. Как же, наверное, глупо это все выглядит со стороны.
«А, так это не вопрос доверия, а элементарная паранойя. Если этот человек действительно хороший, просто постарайся отдохнуть. Ну и на всякий случай следи, чтобы „хороший человек“ не распускал руки;)»
Я чуть улыбнулась. Но потом спохватилась. Негоже, наверное, переписываться с незнакомыми мужчинами. Особенно вот так вот…
– Все, выходим! – на весь автобус пробасил Андрюха, рукой позвав нас к выходу. Я положила телефон в карман, протиснулась через габаритного мужичка к выходу и заглянула в заледеневшее окошко. Что-то я не узнаю окрестностей.
«Аптека» – раздался безэмоциональный голос, огласивший название остановки, и, когда двери раскрылись, мы буквально вывалились на улицу, потому что под ногами был чистый лед, слегка припорошенный снежком.
– Сонька, ловлю! – Макс подхватил меня под локоть, не дав упасть. – Андрюха, инструмент цел?
– Да! – облегченно выдохнул мой друг. Повернувшись к нему, я увидела, что он лежал на спине, а перед собой держал чехол с гитарой. Видимо, успел перехватить его, когда начал падать. Машка – единственная, кто смог аккуратно и грациозно выйти из транспорта. Когда мы встали и оглянулись, где-то внутри меня снова что-то тревожно екнуло. Потому что прямо над нашими головами, на стене дома висела табличка с надписью «Набережная Белова».
– Так, женщины, вы – в магазин, за винишком. Туда нельзя с пустыми руками. Вот, – Андрей, шмыгая носом, достал из карманов скомканные купюры и протянул их Машке. Она, недовольно поджав губы, стала их расправлять. – А мы ждем вас здесь. Макс, сигареты есть? Надо покупать?
– А мы надолго туда? – неуверенно спросила Маша.
– Как пойдет.
Добавив еще немного денег, мы купили две бутылки вина и, когда подошли к порядком замершим парням, которые пританцовывали от холода, забавно трясясь, сразу же отправились за Андреем, шедшим впереди. Все молчали. Машка сбоку, кажется, стучала зубами, замерзнув до чертиков, а я…
А я с опаской разглядывала таблички с номерами домов. Четвертый… Шестой…
– Сюда, – Андрей дошел до восьмого дома по набережной Белова и, подождав, пока мы подойдем к нему, набрал комбинацию цифр, а потом, открыв дверь, пропустил нас вперед. Я недоверчиво встала перед чернотой, открывшейся передо мной. Вся обстановка будто трепетала: «Не надо-о-о! Не иди-и-и туда-а-а!» Но мои друзья просто шагнули в темноту, чуть обернувшись ко мне. – Ну, Сонь, ты чего? Идешь?
– Ага, – невнятно пробормотала я и шагнула. Когда мы прошли вперед, в подъезде тут же зажегся свет. Датчик движения, видимо. Поднявшись на четвертый этаж, мы остановились около ветхой черной двери, такой старой, что, казалось, если подуть, она попросту упадет. Андрей постучал в нее, и через какое-то время нам открыл невысокий светловолосый парень в сером вязаном свитере. Он, прищурившись, оглядел сначала меня с головы до ног, потом Машку, а потом, обратив, наконец, внимание на нашего проводника, чуть улыбнулся.
– Здоров, – он пожал Андрюхе руку, а затем кивком указал на нас. – Эти?
– Со мной, – уверенно ответил Андрей.
– Добро, – коротко отозвался парень и гостеприимно приоткрыл дверь, улыбнувшись шире. – Дамы вперед.
На языке вертелся только один вопрос – а вы, случайно, не Глеб? Но вовремя сработавшее чувство самосохранения рекомендовало мне держать рот на замке. Вот ведь удумала! Может ему еще написать? Господин маньяк-Глеб, я пришла по указанному вами адресу. Прошу любить и жаловать. Или убить и…
– Сонь, тебе плохо? – Я не сразу заметила, что Машка уже давно обеспокоенно разглядывает меня. – Ты вся бледная.
– Все нормально, – ответила я дрожащим голосом. Естественно, прозвучало это не убедительно. Поэтому я постаралась улыбнуться и придать своему лицу безмятежное выражение. – Правда, просто замерзла, наверное. Все в порядке.
– Зверь! Налей Соньке вина, – почти по-хозяйски распорядился Андрей, после чего Зверь – тот самый парень, что открыл нам – снова оглядел меня, теперь уже оценивающе.
– Что, девица, замерзла? – в его словах не было ни капли издевки, скорее какая-то братская забота. Я ответила скромным кивком, и парень наклонил голову, велев следовать за ним. Я вопросительно взглянула на Макса с Андреем, но те только кивнули, благословив меня идти за непонятным и незнакомым «Зверем».
«Товарищ зверь, а вас, случайно, не Глебом зовут?» – снова пронеслось в моей голове. Черт. Может, написать ему все-таки?
Как ни странно, шли мы не к кухне. В просторной комнате, откуда доносилось дружное пение под аккомпанемент нескольких гитар, расположилось больше десяти человек. Я даже стала сначала считать, но, когда мне принесли налитое в пластиковый стаканчик вино, сбилась и оставила эту затею. Теперь ясно, почему Андрею так хотелось сюда прийти. Для него здесь, наверное, рай на земле…
– Осмотрись и располагайся, где тебе покажется интересней, – заговорил тем временем Зверь. Он засунул обе руки в карманы и прислонился плечом к двери. – Пей, пей, – я послушно пригубила вино. – В соседней комнате в «Монополию» рубятся, здесь вот… – он развел руками. Андрей в это время уже настраивал свою гитару в лад с остальными. – На кухне преф…
– Преф? – переспросила я.
– Преферанс, – объяснил Зверь. – Ты пей, Сонечка, пей.
Я снова сделала пару глотков, теперь уже более уверенных, а затем просто осушила половину стакана.
– Вот, умница. Ну как, согреваешься потихоньку? – парень прищурился, отчего я невольно отступила чуть назад. – Ты не бойся здесь никого, Соня. Здесь тебя никто не обидит, – примирительно сказал он, верно распознав мои опасения. Но потом он чуть наклонился и понизив голос добавил: – Если, конечно, сама не захочешь.
Я только изобразила на лице святую простоту и, когда в поле моего зрения появилась Маша, то была просто счастлива упорхнуть из компании этого самого Зверя. Не удивлюсь, если его зовут Глебом. По-моему, отличное имя для маньяка. Глеб. Зверь. И кличка для маньяка – что надо. Может, все же написать ему?
Немного осмотревшись, я ясно поняла для себя две вещи: во-первых, здесь, в этой квартире, собралось по меньшей мере человек пятьдесят, наверное. И я не знала никого из них, кроме тех, с которыми пришла. А во-вторых – ни в коем случае нельзя писать этому Глебу и сообщать, что я в этом злосчастном доме номер восемь… Но любопытство так и съедало меня. И я решила, что просто набрать его номер – не очень опасно. Вдруг я увижу, что у кого-то зазвонил телефон? И сразу же сброшу вызов. Он даже ничего не заподозрит!
С последним выводом, я уже листала вызовы, чтобы найти там номер Глеба. Но, к моему великому разочарованию, абонент оказался вне зоны доступа сети. Словами не передать, как я расстроилась. И, что самое обидное – я не могла объяснить себе, почему меня это так расстроило. Наверное, вырезает на чьем-нибудь девичьем животе сердечки в подвале…
Инстинкт самосохранения рекомендовал мне не разлучаться со своими друзьями, что сделать было непросто. Машка встретила кого-то из знакомых и, увлеченная беседой, покинула меня, сказав, что скоро обязательно вернется. Макса я нашла только через полчаса, и то случайно. Он обнимал в коридоре какую-то девушку…
И, решив, что Андрей точно будет на одном и том же месте, я осталась в комнате, в которой беспрерывно играла живая музыка. И, к слову, она была так хороша…
– Забери меня к себе. Я так устал бежать… – начала петь миниатюрного вида девушка. Ее подхватили сразу двое: парень с дредами на голове и наш Андрей. И на удивление, голоса их звучали вместе так слаженно и красиво, что остальные невольно притихли и только немного подыгрывали на гитаре, делая аккомпанемент еще разнообразнее.
Когда они закончили петь, Андрей нашел меня глазами, тепло улыбнулся и встал со стула, заведя инструмент за спину.
– Пошли, Сонь, может на кухне перерыв и удастся что-нибудь перехватить поесть?
Я, разморенная вином и душевными песнями, кивнула, и Андрей, подхватив меня под локоть, повел к кухне. Но на самом пороге стояло несколько человек, и он, внезапно остановился перед ними.
– Что, начали? – поинтересовался он у стоящих впереди людей.
– Да, – тихо ответили ему.
– Что там? – не удержалась от любопытства я, пытаясь привстать на носочки. Я – счастливый обладатель невысокого роста, хрупкая маленькая леди на вид, никак не могла понять, что же там происходит. Преферанс… Это, кажется, картежная игра какая-то. – Андрюш, что там? – снова повторила я и, как ни странно, двое парней, стоящих впереди, пропустили нас.
Перед нами открылся большой круглый стол, за которым сидело четверо человек. Четверо мужчин, которым явно было побольше, чем нам, студентам, держали в руках карты, сосредоточенно глядя на них и изредка что-то говоря друг другу, клали часть карт на стол.
– Это что, покер? – спросила я чуть громче, чем следовало. На меня тут же шикнули и посмотрели так, будто я сморозила жуткую глупость только что или же нецензурно ругнулась в высшем обществе. Я тут же покраснела и вжала голову в плечи. И, поймав на себе взгляд одного из игроков, попыталась вовсе уйти, но Андрей не дал.
– Это не покер, Сонь, – на ухо прошептал мне Андрей. – Это преферанс. Тут не блефовать надо, а считать.
Я кивнула, опустив взгляд в пол, а потом снова подняла глаза, на того игрока, что так испепеляюще на меня посмотрел. Он сосредоточено разглядывал карты. Темные брови нахмурились, между ними пролегла складка. Губы поджаты в одну тонкую напряженную полоску. На скулах заиграли желваки. Он нервно расслабил черный галстук, расстегнув две верхние пуговицы рубашки и поправил рукой черные волосы, только сильнее их взъерошил. Среди всех он выглядел здесь самым хмурым и самым молодым. Светловолосый мужчина с почти незаметной проседью на длинных волосах, собранных в низкий хвост, прикурил одной рукой сигарету и, затянувшись, придвинул свой стул чуть ближе к столу. Он ухмыльнулся и украдкой обвел остальных игроков хитрым взглядом. Высокий мужчина, с аккуратно подстриженной бородой и уложенными назад черными волосами выжидающе стучал пальцами по столу, чем, по-моему, вызывал раздражение у его противника, сидящего рядом. Этот мужчина то и дело закрывал глаза, видимо, что-то прикидывая в уме, но, похоже, что стук пальцев по столу сильно ему мешал. Не уверена, но, думаю, что «бородатый» именно этого и добивался. И кто же тут из вас маньяк, товарищи игроки?
– Того мужика видишь? С черным галстуком? – Андрей снова наклонился к моему уху. Я кивнула, боясь произнести хотя бы звук, чтобы не привлечь к себе внимание. – Это из нашего универа. Он семинары вел, вместо Михалыча. Ну по литературе. На которых вас не было. Лаборант, но вроде не с нашей кафедры. Ох, если в универе узнают, чем он занимается!
– Чем? – испуганно переспросила я, снова чуть громче, чем следовало. И снова поймала на себе кучу взглядов. И лаборанта в том числе. Темные, такие темные, что казались черными, глаза будто обожгли неодобрением. Я ему мешаю своим разговором?
– Ну, они же на деньги играют, – очень тихо объяснил мне Андрей. – И ты даже не подозреваешь, на какие суммы.
– А это незаконно? – почти беззвучно спросила я.
– В универе такое не потерпят, – уверенно сказал Андрей. Игра тем временем шла полным ходом. А потом, когда ни у кого карт в руках не осталось, и этот Лаборант сдал свои карты на стол, он чуть улыбнулся и откинулся на спинку стула, заведя руки за голову.
– Выиграл? – глухо спросила я.
– Да, выиграл… Сонь. Не вздумай болтать. Здесь на этом большие деньги крутятся. Проблем потом не оберемся.
– Я нема, как рыба! – прошептала я.
– Нет, Сонь, – вдруг посерьезнел Андрей. Пока игроки, расслабившись, встали со своих мест, мой друг увел меня внутрь коридора. Я еще никогда не видела его таким серьезным и взволнованным одновременно. – Пойми. У нас действительно могут быть проблемы. Так что его ты тут не видела. Ты вообще не видела что тут на кухне творится. Поняла?
– Да поняла я! Сказал не болтать, значит не буду! Что в нем такого-то? Неужели из-за какого-то лаборанта будут кипишь в универе наводить?
– Он не «какой-то лаборант», – усмехнулся Андрей и почесал затылок. – Он – сын ректора.
========== Глава 3. ==========
Комментарий к Глава 3.
“Андреич” – написано намеренно ;)
Миша, наш староста, скорее всего сидел на каких-то сильнодействующих успокоительных. Иногда мне казалось, что его левый глаз слегка подергивается. Конечно же, чем ближе сессия, тем больше вероятность нервного тика у любого студента. Но создавалось впечатление, что подрагивание Мишиного глаза не зависит от экзаменов. Оно появилось в тот момент, когда куратор назначила старостой именно его.
– И списки эти попадут прямо на стол декану! – левый глаз снова дрогнул. – Васильева, ты слышишь меня? Куда ты смотришь?!
– На твой глаз, – бездумно ответила я, только через секунду сообразив, что именно сморозила. – Миш, прости, я что-то задумалась.
– Да ты, Васильева, походу, вообще думать не умеешь! – Миша не выдержал. Психанул. – И ты, и компания вся твоя! Угораздило же! Из-за вас у меня проблемы будут! Да дался тебе мой глаз! Хватит пялиться!
Я опустила взгляд в пол. Такой холодный и такой грязный кафель… Миша что-то еще кричал, но я совсем не слушала. Удивительно. Сейчас, накануне сессии, у меня могут начаться страшные проблемы из-за прогулянных семинаров, но мой дурацкий мозг думал о чем угодно, только не о насущной проблеме. А у Мишки красивый голос.
– Короче, выпутывайтесь как хотите! Я вас больше покрывать не стану!
Судя по тому, что проклятия, адресованные мне и моим друзьям, немного отдалялись, староста ушел и оставил меня с моими проблемами наедине. Только он зря надеется, что я буду чувствовать какие-то угрызения совести. Единственная проблема, которая меня волновала, заключалась лишь в том, что я не могу осознать до конца, что тот самый сын ректора, с которым мне предстоит сегодня объясняться, тоже вполне может оказаться тем самым добрым и таким приятным в общении маньяком-Глебом.
Почему? Все просто. А почему нет? Ведь он тоже находился в этой злосчастной квартире, в доме номер восемь. Хотя с другой стороны, кроме него там находилось еще около пяти-шести десятков человек. И любой из них с таким же успехом может оказаться Глебом. Даже тот же Зверь. Я бы сказала, что, судя по тому, как себя держал Зверь, он больше подходит на роль маньяка.
– Привет! – послышался рядом голос Машки. – А чего Михей такой злой?
Я еще какое-то время размышляла, игнорируя вопрос подруги, а потом, взглянув на нее, попыталась вспомнить, присутствовала ли она на кухне вчера? По-моему, нет. Все четверо игроков сыграли еще одну партию и ушли, причем очень поспешно. Я бы даже сказала, скрылись.
– Маш, а как того Зверя зовут? – обронила я первое, что пришло в голову, ведь судя по красноречивому взгляду Машки, мне уже давно следовало бы ответить хоть что-то.
– Да черт его знает. Зверем и зовут… Сонь, давай может прошвырнемся по магазинам? Я на литру не хочу.
– Нет, Машенька, надо на литературу. Нас там, знаешь ли, проблемы ждут, – тяжело вздохнула я, а Маша настороженно замерла.
– Проблемы? Ждут? – она недоверчиво прищурилась. – И ты уверена, что стоит добровольно к ним отправиться?
– А иначе нас будут ждать еще большие проблемы. И, к сожалению, не только нас. Ко мне Мишка только что подходил…
Я в красках описала подруге мой недавний разговор со старостой, который, пожалуй, будет уместнее назвать монологом. К моему удивлению, беспечная «пофигистка» Маша испугалась не на шутку. А вот во мне ну никак не хотело возникать хотя бы подобие чувства тревоги. Не уверена, что это хорошо.
«Привет, красавица, чем занята? Мне пришла смс-ка, что ты звонила. Прости, не мог ответить.»
Я сохранила его номер. И теперь вместо ряда цифр, которые я почему-то выучила наизусть, под его сообщениями красовалось это имя – Глеб.
– Кто тебе пишет-то? – по интонации Маши нельзя было сказать, что ее действительно это интересовало. Она спросила это вялым и грустным голосом. Видимо не в силах побороть свое любопытство даже будучи в испорченном настроении.
– Да так, один знакомый, – отмахнулась я. Почему-то у меня не было никакого желания рассказывать о Глебе. Ее реакция на это может быть неоднозначной: она либо начнет пытать меня, чтобы получить подробности, попробует развернуть целое расследование, чтобы выяснить, кто же такой этот самый Глеб, либо прочтет мне нотацию о том, что это безответственно и глупо – переписываться с кем попало.
К моему счастью, Машка не проявила особого интереса ко мне. Возможно, из-за предстоящего семинара.
Аудитория была заполнена почти под завязку. Судя по тому, с каким презрением нас встретили другие студенты (преимущественно с исторического факультета), вопрос о нашем присутствии поднимали совсем недавно, и мы были выставлены как самые отъявленные негодяи.
Заняв место у окна, рядом с Андреем, который нахмурился при нашем появлении, я, не обращая внимания на его внимательный взгляд, которым он меня просто таранил, достала телефон и начала писать ответ.
«С чего ты взял, что я – красавица? Может быть у меня нет передних зубов.»
Ничего позитивнее в голову не приходило, потому как нагнетающая обстановка, кислая мина Маши и всеобщее презрение все-таки возымели должный эффект. Сердце застучало чуть громче и четче. Сейчас, наверное, начнется публичная порка. А то и казнь…
«Искренне надеюсь, что они на месте. Настроение плохое? „Хороший человек“ все-таки разочаровал?»
«Нет, „хороший человек“ – это мой лучший друг. Вел себя прилично, руки не распускал. Просто сейчас другой, не очень хороший человек даст мне по шее. А я ни в чем не виновата. Ну почти…»
Когда в аудитории раздались громкие шаги и студенты притихли, я поспешно выключила звук на телефоне и обратила свое внимание на вошедшего. Высокий (там в доме номер восемь, сидя за столом, он не казался мне столь высоким), тот самый черноволосый молодой мужчина строго оглядел присутствующих, положил кожаный портфель и стопку папок на стол и, сев за него, чуть ослабил галстук. Я уже видела этот жест…
– Андрюх, – тихо, почти беззвучно, позвала я. Парень, не сводя взгляда с преподавателя, чуть наклонил свою кудрявую голову в мою сторону. – А как его зовут? Глеб?
– Ты чего? – отозвался Андрей. – Какой нахрен Глеб? Он Иван Андреевич.
Иван Андреевич… О-па. Вот так облом.
– Старосты, списки подготовили, как я просил? – спокойно спросил наш лаборант и вальяжно откинулся на спинку кресла. Старосты двух курсов встали со своих мест с листочками в руках. Иван Андреевич жестом указал положить листочки на стол, рядом с какими-то работами. – Садитесь на свои места. Итак…
Я вся словно сжалась, он пробежался глазами по спискам и, чуть скривив губы, отложил их в сторону, привстал, закатал рукава белой рубашки и, взяв в руки мел, начал мелким почерком что-то выводить на доске.
– Записывай быстрей, он ждать не будет, очень много диктует! – порекомендовал мне Андрей, и я, ошарашенно глядя на преподавателя, пишущего на доске тему лекции, взяла в руку ручку. Все вокруг судорожно зашелестели тетрадями. Повисла тишина.
А показательная порка? Не будет?
Он провел пару спокойно, не повысив ни единого раза своего голоса. Никого не спрашивал, пообещав, что на финальном семинаре устроит проверку. Просто материал, начитанный очень грамотно и понятно. Вот бы по истории отечества такого преподавателя. Интересно, с какой он кафедры? С какого факультета? Определения появлялись на доске, но очень поспешно стирались, чтобы на их месте появились новые. Оказывается, он заменял Богданыча, чтобы провести серию семинаров на тему «Вопросы философии в русской литературе». Но как по мне, так я бы первая кричала «за», если бы его предложили на место Богданыча навсегда.
И, судя по пожирающему взгляду других студенток, они тоже были бы не против. Сынок ректора, высокий, темноволосый и темноглазый мужчина, к тому же еще и умный, судя по всему. Вот уж лакомый кусочек для девчонок!
Но он вел себя абсолютно беспристрастно. Так, будто проводит эту лекцию для мебели, а не для студентов.
– Михаил, Анна, проследите, чтобы те, кто сегодня отсутсвовал по уважительной причине, были обеспечены этой лекцией, – Иван Андреевич вытер руки о тряпку и, присев за стол, снова взял в руки листочки. – Свободны все, кроме Никитиной, Васильевой, Цвирко и Валукина.
Два раза повторять не пришлось, студенты покинули аудиторию очень быстро. Похоже, что если ты – сын ректора, то тебя заранее будут слушаться все, и абсолютно беспрекословно. Но это, судя по всему, не будет мешать тебе получать львиную долю манящих и томных взглядов. Даже паренек с исторического постарался. А я ведь подозревала…
– Подойдите сюда, – тихо, но властно позвал Иван Андреевич. Я на ватных ногах спустилась к преподавательскому столу и, постаравшись вместе с Машкой спрятаться за спинами мальчишек, задержала дыхание и опустила глаза в пол. – Валукин, кто?
– Я, – без тени страха в голосе ответил парень передо мной с исторического.
– Мама, случайно, не Мария Александровна? – продолжал преподаватель.
– Да, все верно.
– Семенова?
– Да, – еще уверенней ответил Валукин.
– Тогда, свободен. Маме привет от меня, – спокойно ответил Иван Андреевич и, судя по звуку, что-то вычеркнул у себя на листочке. – Цвирко. Причина отсутствия на моих семинарах уважительная?
– Да, Иван Адреич, – так же спокойно ответил Макс и протянул ему справку. Справку?! Вот читер! Как он подсуетился-то?! Лаборант пробежался по ней глазами, не постеснялся изобразить омерзение на своем невыбритом лице и презрительно фыркнул:
– Свободен. Так… Девушки, красавицы… – пробормотал он, разглядывая меня и Машку, после того, как Макс унес себя, драгоценного, отсюда прочь. – Будьте любезны объяснить мне причину вашего отсутствия на моих семинарах?
– Иван Андреевич, – тут же выпалила Машка. – Ну может забудем это? Во всех универах уже давно не отмечают студентов, только наш отличился…
– Машенька, – противно ухмыльнувшись, пропел лаборант, склонив голову набок. – Вы хотите сказать что-то нелестное в адрес нашего университета? Может быть, вас не устраивает внутренняя организация?
Машка в тот момент, казалось, проглотила язык, побледнела и замерла. Видимо, в ее голове тут же нарисовалась нехитрая формула: сын ректора, плюс Машино мнение – равно отчисление…
– Иван Андреевич, – томным голосом начала она. Я округлила глаза и негодующе взглянула на нее. От меня не укрылось то, как усмехнулся лаборант. – Может, договоримся?
В аудитории повисло молчание. А вот в моей голове мой внутренний голос вопил, пытаясь, видимо, ментально достучаться до внутреннего голоса Маши. Никитина, да ты себя вообще уважаешь?!
– А у вас есть, что предложить? – Иван Андреевич прищурил глаза. Он присел на угол стола и скрестил руки на груди.
– Ну, смотря, что вас интересует, – так же томно продолжала Маша. Кажется, мои глаза сейчас вылетят из орбит. Маша маняще приподняла бровь и сладко улыбнулась. Ну дает! Дура! Вот сейчас он с ней договорится обо всем, а мне-то что делать после этого всего?!
– То, что меня интересует, можешь положить сейчас в зачетку в двойном размере, а потом отдать ее мне, – неожиданно строго ответил Иван Андреевич. Машка, слегка замешкавшаяся, поняла: что-то, что она предлагала, похоже, не особо интересовало преподавателя. Она стянула сумку с плеча, тихонько вложила две купюры номиналом тысяча рублей каждая в зачетку, при этом не доставая рук из сумки и вручила зачетку лаборанту. Тот с невозмутимым видом забрал ее. Негласная ставка за экзамен – «косарь». А он, значит, берет двойную цену… Ну. Конечно! Что же еще может заинтересовать заядлого игрока!
– Я могу быть свободна? – холодно проговорила Маша. Вся ее «соблазнительность» мигом испарилась.
– Сегодня – да, – препод сунул зачетку в портфель. Мои глаза зацепились за свою фамилию, написанную на титульном листе первой папки, среди внушительной стопки. Это что, наши курсовые? Да с какого же вы факультета, Иван Андреевич? – Жду на следующем семинаре, заодно зачетку заберешь, которую ты случайно сейчас забудешь.
– А на зачет? На финальный семинар? Я могу не приходить? – Маша прищурилась.
– А на зачет, Никитина, я буду ждать тебя больше других. – Иван Андреевич чуть подался вперед, передразнивая заискивающий тон Маши минуту назад.
Машка, гордо подняв подбородок, резко развернулась и, стуча каблуками сапог отправилась к двери, не стесняясь громко крикнув:
– Козел!
Когда дверь за ней с грохотом захлопнулась, мое сердце глухо ударилось о ребра. Я ошалело взглянула на лаборанта. Он только усмехнулся, судя по всему, на славу потешившись.
– Ну, Васильева… – он оценивающе взглянул на меня. Мне сразу же вспомнился момент, когда он презрительно на меня посмотрел тогда, на кухне, в доме номер восемь… Не узнал? Или хорошо играет? – Что ты мне хочешь предложить? Липовую справку? Деньги? Себя? – он противно хмыкнул. – Я смотрю, в универе эта валюта в ходу.
– Не поверите, у меня даже влиятельной мамаши нет, – вдруг выпалила я. Мне показалось, что это его только разозлит, но, на удивление, он засмеялся.
– А ты забавная, Васильева…? Как зовут?
– Соня.
– Соня, – повторил он. – И уважительной причины, как я понял, тоже нет? Простить тебя, что ли? Васильева… Васильева Соня. Это ты про эмпиризм курсовую Анастасии Сергеевне писала?
– Я, – с подозрением ответила я. – А что?
– Настя попросила меня взглянуть на ваши курсовые… Хорошая у тебя работа, – с таким же подозрением ответил мне Иван Андреевич. – Много отдала за нее? Кто писал?
– Я, Иван Андреич, сама ее написала. Я не из тех, кто решает свои проблемы деньгами, – процедила я.
– Очень жаль, Васильева, – изобразив на лице вычурную грусть, ответил лаборант. – Тогда как же вы сейчас будете выходить из положения?
– Шантажом, – неожиданно для самой себя ответила я. Черные брови преподавателя взметнулись вверх, а сам он громко рассмеялся. Смеетесь, значит, да? Ладно-ладно…
– Какая же ты забавная, Сонечка! И чем же ты, милая, собралась меня шантажировать? – даже присев на стол, он был больше чем на голову выше меня, отчего взгляд его казался особо надменным.
– Да тем, что вы взятку только что на моих глазах взяли!
– Ты смотри, какая же ты внимательная! Как думаешь, хорошая подруга будет об этом распространяться? Как же вы вашу симпатичную Машеньку подставите, а? Не хорошо так, Сонечка, не хорошо, – издевательски отчитывал он меня. – Если у тебя, милая, на этом все, то давай обговорим условия пересдачи…
– Преферанс! – тихо, но четко выговорила я, перебив Ивана Андреевича. Улыбка тут же сползла с его наглого лица. Он несколько секунд внимательно разглядывал меня, а затем, видимо, вспомнив, злобно вздохнул, поняв, что, похоже, преимущество все же на моей стороне.
– Что «преферанс», Васильева? – очень тихо спросил он, глядя мне прямо в глаза. Я никогда раньше не видела таких темных глаз. Насколько я помню, у ректора они серые. В маму что ли пошел?
– Вы знаете, что, Иван Андреевич, – повисла пауза. Напряжение стало практически ощутимо. Мне кажется, он бы сейчас вцепился бы в мою шею, чтобы задушить свидетеля. Будто убил кого-то, честное слово! Но, раз уж он так переживает… – Вы же все прекрасно понимаете. И мое молчание должно иметь какое-то поощрение, правда?
– Если не умеешь шантажировать, то лучше и не берись за это, – серьезно проговорил он, понизив голос. – Опасную ты игру затеяла, Сонечка. Пожалеешь.
– Возможно, – только и ответила я, продолжая бессовестно смотреть ему в глаза. Иван Андреевич тяжело вздохнул, и, так же, не отводя от меня ненавидящего взгляда, прохрипел:
