Текст книги "Нарисованные люди"

Автор книги: Ада Грин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

1

Ей хотелось вернуться и не брать конверт. Просто оставить его там. Забыть и жить дальше. Бросить его в урну: уничтожить, сжечь вместе с отчетом за месяц. Только делать это нужно было тогда, а не сейчас, когда бумажное послание уже лежит в руках, а изображение внутри отпечаталось на сетчатке глаза, в голове, в мыслях.

Это без сомнений была она. Не узнать ее – невозможно, те же рыжие и вьющиеся волосы, длинная шея и крупная родинка на щеке. В последний раз Диану Князеву видели выходящей из подъезда своего дома в ярком мятном пальто с белым шарфом. И то самое пальто на фото у нее в руках – только уже не мятного цвета, тот же шарф – далеко не белый, те же волосы и глаза, но губы разбиты в кровь, а на лице гримаса боли. В последний раз она видела Диану Князеву на снимке, но на другом. Тот снимок ей протянул оперативник, пришедший к ней на работу утром четверга, а сама Диана пропала вот уже как месяц назад.

Пришлось опереться о косяк двери, чтобы не рухнуть ничком на пол. Как это возможно? Почему именно она? Почему именно в ее рабочий день? Растекшийся по щекам жар вызвал судорожный вдох, девушка утонула пальцами в собственных волосах, потянула за корни. Что теперь будет? Внезапный стук в дверь заставил вздрогнуть, она кинулась к дивану и бросила поверх фото бугристую подушку, в это же мгновение дверь приоткрылась.

– Яна, – от теплого тона Раисы Степановны внутри девушки что-то оборвалось и тяжелым обухом полетело вниз, вероятно, это была ее совесть.

– Да? – сложно было узнать собственный голос, осипший и дрожащий.

– Тебе с работы звонят, говорят, мобильный недоступен, – милая, едва держащаяся на ногах без трости пожилая женщина выглядела обеспокоенной.

– Скажите им, что я перезвоню, – неслыханная наглость, по мнению ее начальства, если кто-то с работы сподобился позвонить на стационарный телефон, значит – дело и впрямь плохо. Раиса Степановна тихо удалилась прочь, а Яна опустилась на диван и трясущейся рукой отодвинула подушку в сторону. Искаженное страданиями лицо Князевой явилось перед ней, вызывая новые приливы шока и паники. Убрать фотографию было непросто, но она все же справилась. Плотно запечатывая конверт и отправляя его в сумку, Яна попыталась справиться с эмоциями, сдержать порывы позвонить в полицию, рассказать о случившемся, хоть с кем-то поделиться.

Она подняла лежащий на полу телефон, который уронила, едва увидев ту фотографию, и включила аппарат. Несколько пропущенных звонков в мессенджере и сообщения от начальства, пришлось звонить сразу же, трубку подняли мгновенно.

– Ну, привет. Когда начальство звонит, надо брать, – хрипловатый голос Насти был немного искажен связью, Яна могла поставить деньги на то, что женщина говорит с ней, держа сигарету в зубах, хотя на работе курить было запрещено.

– Что… что ты хотела?

– На работу тебя вывести, – равнодушный тон и наплевательское отношение. Два кита, на которых держалась вся карьера этой дамочки. Яна вздохнула, и Настя тут же продолжила. – Завтра банкет, будет хороший чай. Друзья Новицкого.

– Погоди-погоди, ты что хочешь вывести меня за официанта? Я администратор, это не мои обязанности, у тебя же есть запасные, – Яна понимала: с помощью таких оправданий свое точно не заполучишь, но не могла изменить манеру общения со старшей. Характер попросту не позволял надавить.

– Это важные гости. Ты ведь понимаешь, что выйдешь на работу хоть за посудомойку, если не хочешь потерять это место. Жду тебя завтра в три, не опаздывай.

Щелчок и гудки. Никакой альтернативы ей не дали. Порой казалось, что никому нельзя рассказывать о собственных планах и мечтах. Все вокруг решат использовать твои слова против тебя, даже если прямого умысла у них не будет. Этот механизм безотказно действует в работе. Если начальство спросит: «какие у тебя планы на будущее?», ты должен солгать, должен ради собственного блага. А вот Яна не солгала, она честно призналась, что копит деньги на первоначальный взнос на покупку своего жилья, и в этом была ее ошибка. Теперь Настя считает, что сотрудницей можно пользоваться так, как заблагорассудится, не боясь, что она решит увольняться. Вот к чему приводят мечты.

Яна оставила телефон на подвесной полке над письменным столом и вышла в коридор. Из кухни слышался аромат пряной выпечки, и девушка двинулась туда. Бабушка встретила девушку сидя за небольшим столиком в углу комнаты.

– Садись, дорогая, выпей чая с пирогом, – смахнув цветное полотенце со стола, женщина подвинула блюдо с выпечкой ближе к Яне. Та улыбнулась и наполнила чашку зеленым чаем из пухлого заварника, добавляя в заварку кипятка и усаживаясь напротив.

– Простите, Раиса Степановна, но завтра на рынок сходить не получится, – подъедая мясную начинку из своего кусочка, девушка облизнула палец и сделала глоток ароматного чая.

– Снова работать в выходные? – бабушка раздраженно захлопнула любовный роман, который читала последние дни. Яна лишь кивнула и продолжила есть. – Вот же оглобля стервозная, эта ваша Настасья! Рабыню Изауру в тебе увидела! А ты не молчи: говори, что тебе не нравится такое отношение! Вот же… в советское время хоть в санатории за хорошую работу путевки давали, а тут работай себе, да помирай на этой же работе!

– Бабуль… – Яна не смогла сдержать смех и положила ладонь на руку старушки. – Зато я быстрее на квартиру накоплю.

– Что на нее копить, здесь живи, – мягко, но уверенно произнесла Раиса Степановна.

– Нет.

Яна покачала головой и опустила взгляд на свою тарелку.

– Почему нет? Здесь удобно, до университета недалеко, а работу сменишь. Нечего этим буржуям прислуживать, – вновь начала старый разговор женщина.

– Дарья Алексеевна с Максимом и так не рады, что я вам только половину от арендной планы плачу, а…

– Еще бы они не рады! Но это моя квартира и мои деньги, и ничего они здесь решать не будут! – старушка подхватила трость, стоящую у подоконника и тяжело поднялась.

– Раиса Степановна…

– Нет, Яна. Я знаю, ты не хочешь меня обидеть, но и ты пойми меня. Ты для меня стала родным ребенком. И я волнуюсь за тебя, за твое будущее, – худенькая бабушка возвышалась над ней, и девушка не понимала, от чего ей становится хуже: от понимания того, что никто не вечен или будущих проблем, которые придут, если Раиса Степановна укажет ее имя в своем завещании. – Ешь. Спокойной ночи.

Ночью ей приснилась Диана. Ярче всего запомнились стянутые ремнем за спиной руки и гематомы на боках. Как щелкает затвор фотоаппарата, когда мелькает вспышка, и как Яна сама кладет фото в белый плотный конверт. Проснулась девушка с липким чувством нарастающего беспокойства, пришлось проглотить пару таблеток, чтобы вновь уснуть.

Ресторан, в котором она работала последние девять месяцев, располагался в старом центре города, отреставрированное историческое здание привлекало туристов, но с такой же силой отталкивало, как только посетители видели стоимость блюд в меню. Основной аудиторией этого заведения были местные олигархи и люди у власти. Зарплату платили исправно, и для человека, живущего в реалиях российской провинции, этого было достаточно, чтобы терпеть потребительское отношение на работе. Зачастую Яне приходилось взваливать на себя обязанности двух, а то и трех сотрудников. Опыт с предыдущих мест работы подсказывал: бывают обстоятельства и похуже, так что Яна просто свыклась с подобным положением дел, но в мечтах – конечно, она находила себе после выпуска прекрасное место, где нет давящего чувства безысходности, а есть уверенность в себе и своих доходах.

С самого утра стояла приятная прохладная погода, собирался дождь.

– Сколько можно тебя ждать, Ковалёва, столы уже стоят, нужно сервировать, – сигаретный дым проследовал за проходящей мимо Настей. Девушка закашлялась от табачного запаха в каморке и сильнее стянула пучок на затылке, заправляя выпавшую жемчужную прядь за ухо.

– Чертов день! – с громким стуком ладонями о дверь в комнату сотрудников ворвалась Регина. Официантка швырнула свой передник на гладильную доску и, включив утюг, прижала скомканную ткань еще холодным агрегатом. – Пошло оно все нахрен. Достали…

Яна мягко улыбнулась и спрятала свои вещи в настенном ящике.

– Готовься, Регина, сегодня работаем как минимум до двух-трех часов, – захлопнув металлический бокс, девушка повернулась к коллеге и поправила рукава черного рабочего платья.

– Пошли они в жопу! – выплюнула раздраженно брюнетка и расправила белый передник на доске. – Нормальные бы еще директорские друзья попались, а то понтов до кучи, а чая триста рублей, за то еще за задницу меня попытаются облапать, козлы.

Яна понимающе кивнула и невольно наткнулась взглядом на собственную сумку, которую забыла убрать в шкаф. Словно под рентгеном она видела конверт внутри и рыжие волосы той, кто изображена на снимке. Регина что-то говорила ей, но звук ее голоса был заглушен шумом в ушах. Девушка приблизилась к сумке и подхватила ее, тут же пряча аксессуар в свой ящик, словно он был уликой в преступлении.

– Что там у тебя?

– А? – Яна вскинула голову и взглянула на официантку, которая молча подняла бровь и не сводила с нее взгляда, пока крепко затягивала за спиной пояски от передника.

– Да не важно, поторопись, а то Настя бесится, – Регина подмигнула своему отражению в зеркале на стене и пошла к выходу.

– Стой!

– Ммм?

– Новицкий будет?

– Конечно, он тут с самого утра что-то рыскает, – хмыкнула Регина и захлопнула дверь.

«Что-то рыскает…», по спине девушки прошлись мурашки, она вновь перевела взгляд на ящик. Яна вполне могла просто оставить конверт на ресепшене, написать записку о том, что нужно конверт передать директору, но ее кривая ответственность вновь сыграла с ней злую шутку. «Передать. Только лично. Ты поняла?». О, да, она поняла. Поняла, почему те люди несколько раз повторили ей обыденную фразу, которую она слышит почти каждый рабочий день. «Передать, лично». Это не казалось чем-то экстраординарным, а на миг Яна решила, что люди чрезмерно взволнованы, ведь причин переживать у них не было. «Конверт передам лично, не волнуйтесь», ответила она тогда и не поняла, что именно в тот момент переломила тонкую ветку только-только налаживающейся жизни.

Как бы то ни было, но послание нужно доставить, и желательно как можно скорее. Судя по тому, что сказала ей Регина, генеральный директор был в курсе оставленной посылки. Яна вновь открыла злополучный шкаф и достала конверт из сумки. Чтобы руки не дрожали, ей пришлось сцепить их за спиной. Занятый подготовкой к банкету остальной персонал оглядывался, когда она шагала в сторону vip-кабинета, где обычно располагался хозяин.

– У Павла Валерьевича никого? – шепотом спросила Яна у выходящей официантки. Она тем же шепотом ответила: «Никого», и скрылась за театральной портьерой, которая скрывала проход в основной зал ресторана.

Ковалёва коснулась своих окостеневших от холода пальцев и судорожно всхлипнула. Едва насмелившись, девушка протянула ладонь за тонкой дверной ручкой, как дверь резко подалась вперед.

– Кх… – Новицкий закряхтел, пытаясь распахнуть дверь еще шире, ведь в узкую щель он не вмещался. Яна отскочила в сторону и испуганно уставилась на владельца ресторана. Лысый мужчина с трехдневной седой щетиной и массивными очками в дорогом костюме смотрелся привычно. Такой типичный российский предприниматель с округлым животом. – Ты чего тут?

Девушка опомнилась и внутренне подобралась, глядя на гендиректора уже более осознанным взглядом.

– Здравствуйте, – голос совсем охрип, пришлось прочистить горло и продолжить. – Меня попросили передать вам…

– Заходи, – немного дёргано махнув рукой, Новицкий зашел в кабинет и сел на двухместный диванчик, с ожиданием глядя на свою подчиненную.

– Вот. Просили передать вам.

Вытаскивая конверт из кармана передника, Яна инстинктивно расправила бумагу, словно вмятины могли сказать директору о том, что она видела содержимое. Павел Валерьевич выхватил конверт резким движением, но на его лице не было злобы, таким было обычное поведение хозяина ресторана.

Девушка хотела было воспользоваться возникшей паузой и скрыться за работой, спрятаться за своими обязанностями, однако, только она сделала пару неслышных шагов в сторону двери, как голос начальника озарил помещение:

– Кто принес? – открывая конверт, мужчина не спешил вытаскивать снимок.

– Двое мужчин, не знаю их имен, либо они очень редкие гости, либо я видела их впервые, – честно призналась она и перестала дышать. Этих трех секунд хватило, чтобы Новицкий увидел фотографию. Фотокарточка в руках директора задрожала, дрожь передалась через его руку, а спустя миг весь мужчина покрылся испариной. Яна находилась на расстоянии нескольких шагов, но блеск его мокрого лба она отчетливо видела. На лице Новицкого отразилась такая гамма эмоций, которые в его мимике девушка никогда не замечала. Неописуемый ужас и сожаление, грузный мужчина обмяк и снял очки, скрывая влагу на глазах пальцами. Ковалёвой хотелось проникнуться сочувствием, но страх за себя все еще накрывал остальные эмоции.

– О боже… – проревел он, отбрасывая фото с конвертом на стол перед собой, снимок лег изображением вниз. – Что же… что же… Что мне делать?

Он начал задыхаться, оттягивая узел галстука, неистово пытаясь глотнуть воздуха. Яна оторопела, она стояла и смотрела, как Новицкий с хрипом пытался справиться с шоком. И в какой-то момент щелкнул переключатель в голове девушки, она отмерла и кинулась к начальнику, наполняя стакан водой из стеклянного кувшина и протягивая его мужчине.

– Вы должны обратиться в полицию, – произнесла Яна, глядя собеседнику прямо в глаза. – К нам недавно приходили оперативники, спрашивали, знаем мы что-то об исчезновении Дианы Князевой. Это зацепка и просто доказательство того, что ваш заместитель никуда не уехала по своей воле. Ее похитили.

Видя состояние Новицкого, девушка не могла умолчать, ведь мало ли что может случиться с мужчиной в возрасте после таких известий, да и без минимальной психологической поддержки. Хмурый Новицкий посмотрел на девушку уже яснее и спросил:

– Ты… видела фото? – Яна покрылась красными пятнами от стыда, но скрывать уже не было смысла.

– Да. Простите.

– Кто еще видел? Ты кому-то говорила?

– Никто! Клянусь! Я ничего никому не сказала! – дрожащий голос сорвался, и Яна тут же поспешила замолчать.

– Ладно… – предприниматель промокнул глаза платком и надел очки, глядя на девушку уже привычным ей взглядом. – Никому об этом не рассказывай, поняла? Иначе, у нас всех могут быть проблемы, а с полицией я свяжусь сам. Тем более, мой друг начальник городского УВД, и они уж точно знают, как правильно нужно распорядиться этим снимком, чтобы не навредить ни Диане, ни, например, тебе. Я не хочу, чтобы кто-то здесь пострадал по моей вине… Как пострадала Диана, понимаешь?

– Вы… думаете, что это ваши конкуренты? – она и сама догадывалась, что в этом деле замешана конкуренция между строительными фирмами. По рассказам СМИ решение вопросов похищением или убийством осталось в далеких 90-х, на самом деле за почти тридцать лет ничего не изменилось. Новицкому чрезмерное любопытство обычной девчонки в форме официантки не понравилось.

– Это точно не с тобой следует обсуждать, ты не слышала, что я говорю? Ты не видела Диану. Они и до тебя доберутся, если не будешь сидеть тихо. Ресторан это второе прибыльное дело, кроме основного бизнеса, так что они и на него глаз положат. Понимаешь?

Ковалёва кивнула и постаралась не встречаться взглядом с неожиданно возмущенным начальником, на глаза набежали слезы, а в носу защипало. Отвратительное чувство, когда собственный организм подставляет тебя.

– Ну… не хнычь, – Новицкий поднялся с диванчика и приблизился к Яне тяжелым шагом, он положил на ее плечо ладонь и потер пальцами ключицу. От этого действия со стороны директора стало неловко. Она отдалилась и кивнула.

– Я поняла и никому не скажу, – Яна развернулась, но начальник перехватил ее за предплечье, останавливая. Он наклонился ближе к ее лицу и неожиданно притянул к себе, крепко прижимая к груди и по-отечески обнимая.

– Спасибо тебе, я надеюсь, что могу на тебя положиться, – Павел Валерьевич дышал ей в шею, держал в объятиях, именно держал, а не обнимал, и от этого чувства на душе Ковалёвой скребли кошки. Пусть мужчина ей неприятен, но все-таки грубо обходиться с ним не стоило.

– Конечно, Павел Валерьевич, можете, – Яна мягко отстранилась и для верности сделала шаг назад. Взгляд начальства потеплел.

– Если тебе будет нужна помощь. Финансовая. Можешь сказать, и я помогу, как ты помогла мне…

Она покинула vip-кабинет в прострации, находясь на грани обморока. Закрылась в туалете и долго держала руки под краном, чтобы остыть. Не хотелось смывать косметику и получать вопросы вроде: «А ты не заболела?», хотя это был верный способ освежить мысли и немного взбодриться. Нет, ситуация складывалась хорошо. Лучше, чем ожидалось. По крайней мере, ее не застрелили в том же кабинете и не растворили ее тело в ванне кислотой, как показывали в фильмах. Она жива, а это главное. Что дальше будет с Дианой Князевой ресторанную хостес волновать не должно. Искать пропавших – дело полиции, и не ей судить о качестве работы сотрудников этой службы и раздавать советы. В конце концов, определяющим был страх, страх за собственную жизнь. Но почему из головы никак не выходит та женщина, ее приятная улыбка и искренний взгляд? Взгляд не замшелой светской львицы, а обычной девушки, которая трудом и стараниями достигла карьерных высот?

2

Для Яны всегда было особенным наслаждением прогуливаться по ночному городу после дождя, шагать по влажному асфальту и впитывать этот приятный стоящий в воздухе запах. В наушниках играл скандинавский фолк, довольно необычный выбор музыки, но Ковалёвой нравилось. Она – натура мечтательная, а подобная музыка позволяла отделиться от реальности и насладиться той атмосферой: чужеродной, немного странной, но отчего-то такой близкой эмоционально. Едва перевалило за три ночи, фонари горели только на главных городских проспектах, мало кто решался заглядывать в темные, непроглядные переулки в такое время. Редкие светофоры мигали желтым, а город спал еще с десяти. На улицах ни души.

Квартира Раисы Степановны располагалась почти в самом центре, подходящее расположение позволяло не тратиться на такси, а ночная прогулка занимала всего около получаса.

Оставалось миновать несколько кварталов, прежде чем повернуть в еле-еле освещенный двор «сталинской» пятиэтажки. Яна подтянула воротник джинсовой куртки и осмотрелась, из-за поворота неожиданно вырулил мужчина в неприметной одежде. Девушка выключила музыку в наушниках дрожащей рукой и продолжила идти немного ускоряясь, но не срываясь на бег. Гулкие шаги за спиной приближались. Она вытянула телефон из кармана и быстрым набором вызвала подругу, молясь об ответе, несмотря на ночь. Протяжные гудки не приносили успокоения, Яна крепко сжимала корпус телефона и все еще старательно вслушивалась в шаги, а после оглянулась. Подозрительный мужчина смотрел прямо на нее, волосы скрывал капюшон, а внешность была настолько непримечательной, что его можно было легко спутать с кем угодно.

– Ммм… а-ло, – Ковалёва едва не вскрикнула от радости, когда услышала голос Вероники.

– Ника, привет. Я иду с работы, и тут какой-то мужчина идет за мной, мне немного жутко, поговори со мной, пожалуйста. Ты спишь?

– Нет, сальсу танцую, – да, подруге нужно было время, чтобы осознать все сказанное Яной, но вот шутить она могла в любом состоянии, в любое время дня и ночи. – Стоп. Что? Я приеду за тобой, не волнуйся. Где именно ты идешь?

Шумный вздох и шорох на линии – Ника на самом деле встает в три ночи, чтобы завести машину и доехать до нее, хотя некоторые друзья могли просто предложить вызвать такси или доболтать оставшийся путь.

– Ника! Я уже подхожу к дому, не надо за мной приезжать, просто поговори со мной.

– Хм. Ладно, давай поговорим о моем несуществующем брате, который служит офицером в ФСБ? – со смешком проговорила Ника.

– Твой брат-фсшник в отпуске? – показательно громко ответила Яна, ускоряясь и с облегчением замечая молодую пару, идущую навстречу.

– Ага, в отпуске, в отпуске, ты только не перегибай, а то вдруг это обычный прохожий, который услышав о твоих связях, решит познакомиться.

Пара поравнялась с девушкой. Короткая переглядка, и Яна вновь оборачивается, но мужчины позади нее уже нет.

– Он ушел, все нормально, я почти дома, – прошептала она подруге и прошла под аркой, соединяющей две пятиэтажки. Напротив ее подъезда горел одинокий фонарь, а на лавке сидел соседский кот, пытающийся отыскать в своей серой шерстке какие-то сокровища.

– Хорошо, ты же знаешь, что тебе должны такси оплачивать с места работы, да? Статья…

– Да, знаю, Ник, – мягко улыбнувшись, Ковалёва отыскала в сумке ключи. – Спасибо тебе, спокойной ночи.

Со звоном связка упала на бетон. Яна невинно ругнулась и склонилась за потерей, как вдруг дверь соседнего подъезда ошеломительно громко стукнулась. Девушка вскрикнула и прижала ключи к груди, выпрямляясь и пытаясь взглядом найти того, кто напугал ее до смерти. Никого не было.

– Что за чертовщина… – проворчала она себе под нос и открыла подъездную дверь, под ногами прошмыгнул кот и в несколько прыжков пересек лестничный пролет, скрываясь в полумраке. Придерживая за собой дверь, Яна наконец выдохнула. Теперь волноваться не о чем. Она пришла в дом, где будет в безопасности. Квартира, где уже как полтора года одна из комнат принадлежала ей согласно договору аренды, располагалась на третьем этаже. За то время, пока девушка жила в этом доме не изменилось ничего, кроме отношений между Раисой Степановной ее дочерью и внуком. Бабушка не любила говорить о своей семье, она жила одна со дня смерти супруга, а самые родные и близкие люди появлялись редко, да и только для того, чтобы откусить кусок от пенсии и пособий. А вспоминать Максима – внука и самую сильную головную боль не только бабули, но и самой Яны, не хотелось вдвойне.

Тихо закрывая за собой входную дверь, девушка сбросила обувь и поставила сумку на комод, взгляд упал на загнутый уголок ковра в коридоре. Раиса Степановна часто цеплялась тростью за ковры, но убирать их ради удобства не разрешала. Яна поправила уголок и слегка приоткрыла дверь в комнату женщины. Бабушка мирно спала на постели, лежа на боку. По левую руку от старушки на покрывале лежала книга, а прикроватная лампа была включена, создавая приятный рассеянный свет. Крадучись, Яна пересекла комнату и убрала книгу, осторожно укрывая спящую одеялом и выключая светильник. Рядом с лампой стояла рамка. А в ней фотография Алексея Зотова – героя и ветерана войны в военной форме с медалями на груди. Снимок ушедшего пять лет назад супруга женщина хранила у постели, и от этого на глаза набегали слезы.

Хотелось выпить воды, прежде чем идти в ванную, девушка плотно закрыла дверь в основную спальню и отправилась на кухню. Но едва сделала несколько шагов, как некто сзади схватил ее поперек талии и прижал ладонь ко рту, не дав ей возможности издать звук. Грубая ладонь на талии поползла выше, накрывая собой правую грудь. А мужчина позади нее издал тихий гортанный смех, оттаскивая обездвиженную девушку в гостиную. Яна попыталась вытянуть прижатые к телу руки из-под захвата, но получалось только бездумно пихать нападавшего локтями. Словно уж на сковородке она вертелась и выкручивалась из неприятных объятий, пока ее не швырнули на диван вниз лицом и не прижались сверху. Отвратительное чувство беспомощности вселяло лишь злобу, пока он был занят стягиванием с нее штанов, другой рукой все еще закрывая рот, девушка успела крепко ударить его локтем под ребра, отчего атакующий сипло закряхтел.

– Ковалёва… ты ох**ла? – если до этого кричать Яна не могла по понятным причинам, то здесь она просто обомлела. Возникшее между их телами пространство позволило ей развернуться и удостовериться в догадках. В темноте лицо нападавшего разглядеть было сложно, но общие узнаваемые черты подтвердили ее опасения. Короткая стрижка под ежика, русые брови домиком и кривая усмешка. Она знала, кто перед ней. И от этого не становилось легче.

– Макс?! Ты больной?! – прошипела тихо, лишь бы не разбудить бабушку. Потребовалось собрать все свои силы, чтобы оттолкнуть внука Раисы Степановны, который от отсутствия страха у вероятной жертвы перестал казаться себе таким непобедимым. – Ты что здесь делаешь? Как ты вошел?

Неправильная постановка вопроса. Уж точно она была неправильной для Максима. Он в одну секунду подскочил к девушке вновь и схватил за пучок светлых волос, чтобы прошептать ей на ухо:

– Это, мать твою, не тебе решать. Это моя квартира, и я делаю здесь, что хочу, – пока шершавые пальцы ныряют за молнию джинс, под белье и неумело пытаются проникнуть внутрь ее лона, причиняя острую боль. – А ты нам должна. И вот так будешь рассчитываться.

– Ничего я тебе не должна, Максим. Перестань, я прошу тебя, – прикусывая губу от мерзких прикосновений, Яна старательно пыталась перетерпеть, только бы не проснулась настоящая хозяйка квартиры. Макс сильнее стянул ее волосы в кулаке, да так, что послышался треск.

– Перестать? Помнится, год назад тебе нравилось… еще немного, и ты намокнешь… – он вновь погрузился в нее, натягивая до надрыва кожу внутри, девушка была готова завыть от рези между ног. Каждое движение отзывалось мыслью о том, как сильно она хотела ударить его в самое драгоценное. В то место, чем он нетерпеливо терся об ее бедро и перегаром дышал в щеку. – Ооох… я до сих пор помню, как хорошо было быть первым у тебя…

– Пошел ты, – выплюнула Яна и с облегчением почувствовала, как Макс вытаскивает из нее свои грязные пальцы.

– Ладно, я не за этим пришел, стерва, – фыркнул этот ублюдок и отдалился от девушки, она спешно натянула трусики и застегнула джинсы, не сводя взгляда с парня, который поднял с пола рюкзак и заглянул в него. Как он вообще попал в квартиру? Раиса Степановна заменила замки еще в прошлом году. Едва различимый звон из рюкзака Максима отвлек Яну от размышлений. Шкаф позади незваного гостя, где бабушка хранила столовое серебро и праздничный хрусталь, был открыт. А на полу валялись бумажные коробки от приборов.

– Отдай серебро, Кузьмин. Живо, – подскочившая с дивана Яна протянула руку к рюкзаку парня и дернула за ручку, Макс отдавать награбленное не хотел. Сумка заскрипела от напора обоих сторон, и девушка осмелившись толкнула дурака в грудь. – Ты совсем идиот?! Уже воровать начал? Когда у тебя мозги на место встанут!

– Заткнись и отойди, пока я тебе руку не сломал, – тявкнул Кузьмин и ухватился за предплечье квартирантки, которым она цеплялась за наполненный наполовину серебром рюкзак. Расцепив женскую хватку, парень бросил девчонку на диван и поспешил застегнуть молнию, как вдруг хлесткий удар по щеке разнес звонкий шлепок по всей квартире. Яна зашипела от огня охватившего покрасневшую вмиг ладонь и пропустила момент, когда Максим быстрым движением схватил ее за шею и пригвоздил к дверному косяку. И это на предварительную сексуальную игру уже не было похоже. Девушка встретила безумный взгляд человека, с которым когда-то общалась и даже пыталась в него влюбиться, и по-настоящему испугалась. Его пальцы как клешни стиснулись на ее шее, перекрывая дыхательные пути до потери сознания, размашистым движением он ударил ее еще раз о косяк, да так, что у Ковалёвой заискрило в глазах.

– Ты кого тут из себя возомнила, мразь? – яростно прошипел он ей в лицо, еще сильнее сжимая шею, невзирая на то, с какой яростью Яна пыталась оторвать его руку. Лишь сиплые стоны срывались с губ, а Макс с непонятным на лице наслаждением наблюдал, как жертва бьется от страха и ужасается тому, как уверен он был в своих действиях.

– М-Максим! Отпусти Яну! – уже на грани реальности ей послышался голос бабули. – Я сказала, отпусти. Забирай все, что взял и уходи отсюда.

Её шею освободили, воздух с жаром проник в легкие. Голос старушки ей не послышался. Раиса Степановна стояла в коридоре без трости, опираясь о стену ладонью, готовая упасть в любой момент, но взгляд ее был тверд. Першение в горле заставило Яну откашляться, казалось, что шея вскрыта, а все внутренности сейчас выпадут наружу, девушка прижала ладонь к пострадавшему месту и подняла взгляд на стоящего перед ней Максима. Он – озлобленный, маленький щенок, смотрел на бабушку со смесью отвращения и ненависти, но там же была трусость, чистая и незамутненная.

– Пошел прочь, – повторила пожилая женщина, окатив внука таким презрением, что у того сжались кулаки. Кузьмин поднял сумку, закинул ее на плечо и молча покинул квартиру, захлопнув дверь так, что та чуть не слетела с петель. Люстра под высоким потолком озарила комнату, Раиса Степановна медленно прошла к креслу у дивана и опустилась в него, пряча мокрые от слез глаза в своей ладони. Еще не вставая с пола, Яна подползла к бабушке и аккуратно положила голову на ее колени, оправив светлую ночную рубашку. Не было слышно всхлипов или рыданий, старушка тихо отпускала слезы, а когда на волосы девушки легка ее мягкая ладонь, стало легче им обоим.

На следующее утро они вместе отправились на рынок, но прежде вызвали мастера по замене замка. Тот управился за полчаса, за это время Яна успела убрать гостиную и привести ее в тот же вид, что был до посещения Максимом бабушкиной квартиры. Пока Раиса Степановна стояла у прилавка с орехами, девушка прогуливалась по крытому рынку в мясном отделе. Между башен из свиных деталей и кусочков говядины зазывающие клиентов продавщицы смотрелись мило, Ковалёва остановилась у одного из ларьков, рассматривая приятную на вид говяжью вырезку, как вдруг до нее донеслись осколки от разговора:

– Моя Диана… – имя пропавшей девушки вызвало толпу мурашек по спине, Яна вскинула голову и попыталась найти источник беседы.

– Милочка, ты мне тут волосами не тряси, – раздраженно пропела пышная женщина с колпаком на голове, на что она инстинктивно убрала светлые пряди под воротник кофты, заправив локоны за уши.

– Извините, – огибая прилавок с мясом, Яна обратила внимание на двух женщин, которые переговаривались между собой, одна из дам была бледна на вид и часто протирала салфеткой лицо, опуская ниже на лоб платок, которым укрывала голову. Другая же ободряюще сжимала ее предплечья и говорила что-то так активно, что массивные серьги в ее ушах тряслись в такт движения головы. «Ты помнишь? Расследования не для студенток», – мысленно пожурила себя девушка, но все равно незаметно подобралась поближе, делая вид, что рассматривает сырный ассортимент, пока сама старалась вслушаться в диалог.