Автор книги: Abacus
сообщить о нарушении
Текущая страница: 35 (всего у книги 109 страниц)
− Ты хоть представляешь, что я с ними сделаю в этом случае?
− Что? − я продолжала улыбаться.
− Полина… − протянул Паша. − Когда я говорил тебе, что ты мое спасение, что с тобой я оживаю, что мне нравится твоя жизнь, я не шутил.
− Я понимаю…
− Ты думаешь, я захочу этого лишиться?
− Паша…
− Берг, тебе надо держаться подальше от тех, кто думает, что им по зубам увести тебя. Для всеобщего блага. Иначе, я же уничтожу их.
От его искренности мне оставалось лишь тихонько сглотнуть. Мятежный, засунув себе в рот витаминку, глубоко вздохнул, а после широко улыбнулся.
========== Шестьдесят первая. ==========
Паша достал из сумки подарочную коробку и протянул ее мне. Она была достаточно большой по размеру, я терялась в догадках, что же там меня ждет.
− Я посчитал, что стоит быть практичным, поэтому, пользуясь тем, что у меня среди знакомых есть настоящие ценители…
− Заканчивай! − прервав его речь, я выхватила из Пашиных рук свой подарок.
Развязав ленточку, которая не позволяла коробке открыться, заглянула в нее. Охнув, я вытащила содержимое наружу и восторженно присвистнула:
− Ого! Обалдеть! − я держала в руках комплект постельного белья. Он сочетал в себе белье черного и темно-красного цвета. По моей догадке, именно наволочки должны были выделяться на черном фоне яркими вспышками.
− Ну как? Как тебе?
− Мне нравится! Спасибо! − я поцеловала его.
− Я рад, что тебе понравилось! − улыбнулся Паша.
Было очень приятно получить от него подобный подарок. За всю мою жизнь молодые люди не дарили мне подобного, в основном это были какие-то игрушки и прочая ерунда, поэтому я находилась в легком замешательстве.
− Это еще не все!
− Что еще? Еще что-то?
− Держи, я решил, что оно довольно милое.
Это было закрывающееся на замочек зеркальце, украшенное различными камешками.
− Вау! − моему восторгу не было предела.
Не успела я договорить, как дверь приоткрылась, и в комнату вошла Анжела.
− Ты потерялась? − поинтересовалась я у нее.
− Ой, да ладно тебе! Хватит бурчать, мне просто интересно.
− Я пытался ее остановить! Честно! − вошел следом за ней брат.
− Неужели теперь так будет вечно?
− Ха-ха-ха! − засмеялся Паша.
− Ладно, по-моему, пришло время для моего подарка! − хлопнула я рукой по кровати. − Он, конечно, не настолько практичен. Но, зато оригинален!
− Ого!
Я прошла мимо Ломоносовой и, порывшись в шкафу, достала оттуда модельку.
− Тра-та-та! − немного стесняясь, я протянула Паше свой подарок и на всякий случай добавила: − Может, по-твоему, он будет дурацким, но я не виновата, что у меня идиотский вкус!
− Что это?
Мятежный выхватил из моих рук коробку и с интересом стал ее рассматривать.
− Ха-ха-ха! А-а-а… − через секунду он завалился на кровать, угорая от смеха. − Полина! Ха-ха-ха!
− Ну вот!
− Что это? − поинтересовался Кир.
− Не твое дело! − угрюмо заметила я.
− Ха-ха-ха! Полина! − отсмеявшись, Паша вновь взял коробку и, вытерев выступившие на глазах слезы, стал ее распаковывать. − Мне такого давненько не дарили.
− Ну-ну?
Кир уселся рядом с Пашей.
− Ого! Это машинка!
− Ха-ха-ха! Это да! Это прикольно!
Парни вместе склонили свои головы над новенькой машиной, которая радостно поблескивала своими отполированными боками.
− Ого! Она классная!
− Ага!
− Смотри, тут пульт. Значит, она даже ездит!
− Ха-ха-ха!
− Ну все! − я была обижена! − Хватит! Я хотела быть оригинальной!
Паша встал с кровати, протянув Киру инструкцию к игрушке:
− Да чего ты злишься? Она классная! Я давно хотел почувствовать себя ребенком и как в детстве погонять подобную штуку. Иди сюда! − он поцеловал меня сначала в лоб, потом в обе щеки, а под конец в губы.
− Избавьте меня от подобного, пожалуйста! − Анжела презрительно отвернулась.
− Паш, пошли в мою комнату, там больше места, чтобы ее запустить, тем более у меня, кажется, сохранилась какая-то рухлядь из детства! − позвал брат Мятежного.
− Да? Давай! Покажи коллекцию. У меня тоже с детства сохранилось много чего интересного, − Паша еще раз поцеловал меня и ушел вслед за Киром, который прихватил с собой все вместе с коробкой.
− Ну и скажи мне на милость, − повернулась ко мне Анжела, − зачем ты подарила ему подобную гадость?
− В смысле? − не поняла я.
− В прямом, идиотка!
− Слушай, а ты не офигела? Ты захотела без волос остаться?! − шагнула я в ее сторону.
− Боже! − Ломоносова закатила глаза. − Интересно, ты когда-нибудь вырастешь и станешь нормальной девушкой? Или будешь вечно изображать из себя чмо?
Она развернулась и направилась на кухню.
− Ты нарываешься! − последовала я за ней. − С чего ты вообще говоришь подобное?
− Да так, все равно ничего не поймешь.
Она уселась на стуле и налила себе в стакан сок. После минутного молчания Анжела, произнесла:
− Ты меня всегда настораживала. Вечно не понимала тебя: как так можно? Быть от природы красивой, иметь все задатки настоящей женщины, а в итоге оставаться в тени и казаться всем неряшливой дурочкой.
− Ха-ха-ха! Ой, мамочки! − я села напротив нее. − Наша разница с тобой в том, что ты постоянно смотришь и думаешь обо мне, сравнивая с собой. Я же о тебе знать ничего не желаю.
− Ответ в твоем стиле.
− Пошла ты.
− Кстати, насчет подарка. Отличный выбор, если ты устала от парня и хочешь отдохнуть.
− Не поняла?
− Блин, Полина! Ну! Ты бы ему еще компьютерную игрушку подарила, чтоб у него крышу снесло от нее, и он засел бы на полгода с ней!
− А по мне, так…
− Слушай! − прервала меня Ломоносова, подняв вверх указательный палец.
− Что?
Я невольно прислушалась. Из комнаты брата раздавался шум, сочетающий в себе веселый галдеж, работающий мотор и периодические хлопанья об дверь и стены.
− Ну, все! Ты убила наших молодых людей надолго! Поздравляю тебя!
− Но, по мне, так это неплохо! Им же весело! Значит, мой подарок Паше понравился.
− Ага! Ты еще пойди с ними поиграй!
− Между прочим, я бы не отказалась.
− Куда я попала?
Было очевидно, что нам не найти с ней общий язык. Меня начинало страшно бесить, что Ломоносова находилась в моей квартире, а я не имела права ее отсюда вышвырнуть.
− Только ради Кира! Только ради Кира! − помолилась я, встав с табуретки и открыв холодильник. − Пора готовить ужин!
Я достала мясо и положила его на стол.
− Интересно, за что тебе достался такой молодой человек? − Анжела продолжала нарываться.
− Я от тебя устала! Ты тратишь мое терпение! Какой такой?
− Такой. Который дарит тебе настолько дорогие подарки! Кстати, смотрится это со стороны очень мило.
− Ты это о чем? − посмотрела я на нее.
− О том, что ты принимаешь от него то, что никогда в жизни себе бы не купила, да и не заработала бы на подобное!
− Отвали! Я лишь ради брата такая добрая! − в ярости ударила ножом по свинине.
− А ты не такая простушка, которой кажешься, так и до квартиры, и до машины дойдет.
− Ломоносова! Ты меня бесишь! Ну и что же, по-твоему, не так?
− Я сейчас говорила о подарке, который подарил тебе твой ухажер.
− Завидуешь? − прищурилась я. − Делай это молча!
− Ха-ха-ха! Я, конечно, завидую, но…
− Что?
− Это очень крутой подарок…
Не выдержав, я закатила глаза:
− Почему, в конце концов, мы вообще это обсуждаем? Ты и я? Кошмар!
− Берг, − она снизила свой скрипучий голос, − только не говори мне, что ты не в курсе, что он тебе подарил.
− Ну, − я так же, непроизвольно, снизила тон, − знаю я, что он мне подарил. У меня все отлично с памятью! Прикинь?
− Ты дура!
Она резко вскочила и, обежав меня, направилась в комнату.
− Да что же это такое творится!? − последовала за ней.
Анжела уже сидела на кровати и держала в руках постельное белье:
− Все правильно! Я не ошиблась! − пробормотала она. − Естественно не ошиблась!
− Ты о чем?
− Садись! − она указала мне на место рядом с собой.
− Ну?
− Итак! Объясняю для тупых! Полина, этот комплект белья, − она сделала паузу, − из чистого шелка! Высокого качества, модного дизайна! Крутой фирмы!
− Это… здорово? − поинтересовалась я.
− О! Какая ты тупая! Понимаешь… это стоит столько… сколько стоит в сумме все, что находится в твоей комнате, если не больше!
− Что? − я была ошарашена. − Ты что-то путаешь.
− Ага, конечно, и то зеркало, которое было у тебя в руках, совсем не с россыпью камешков приличной стоимости. Ну-ну! − усмехнулась она. − Теперь я открыла твои глаза на все это?
− Пипец. Ну, знаешь, я предполагала, что оно недешевое. Не знаю. Но… ты преувеличиваешь. Не настолько.
− М-м-м… Берг, − она повернулась ко мне лицом, − ты удивительно тупа, тебе никто этого не говорил? Советую, общаясь с подобным мальчиком, хотя бы войти в курс стоимости его повседневной жизни. Но зная тебя… вряд ли это получится. Наверное, ты и сама понимаешь это, интуитивно стремясь к другому.
− Что? − последняя ее фраза вывела меня из ступора.
− Что слышала!
− Нет, повтори! Что ты там сказала?
Она положила на кровать белье и потянулась за мишкой.
− Я об этом подарочке! Милом, искреннем. Не шибко дорогом. Одним словом, нормальном для тебя.
Вырвав из рук Анжелы игрушку, я прошипела:
− Ты больная!
− Тебе далеко до Павла. Ты ему не подходишь.
− Закрой рот!
− А вот насчет хозяина мишки…
− Заткнись! Иначе пожалеешь, − предупредила я ее.
− Ха-ха-ха! Правда глаза колит?
И тут я поняла, что больше не могу терпеть, не могу сдерживать себя. Кто позволил ей лезть в мою личную жизнь? Портить мои отношения? Вешаться на Кира? Хватит! Довольно! Меня охватила ярость. Она поняла это и попыталась подняться с кровати, чтобы сбежать, но было уже поздно.
− Убью! − прорычала я, отбросив медведя в сторону и нацелив свои ногти на девушку брата.
Сцепившись, мы завалились на кровать, где принялись пинаться, хватать друг друга за волосы, пытаясь как можно больше потрепать друг друга. Она была гораздо слабее, поэтому я легко оседлала Ломоносову и надавила ей на шею.
− Только посмей еще хоть раз открыть свой поганый рот в мою сторону!
− Твоя реакция на сказанное говорит сама за себя!
− Слушай! Я давно хотела тебя убить! Еще тогда, в туалете! Когда ты, падла, решила попортить мне жизнь своими раздвинутыми ногами.
− Идиотка! Слезь с меня! И прекрати душить!
− Если бы не Кир, тебя бы уже давно не было!
Немного ослабив хватку, я дала ей возможность вдохнуть немного воздуха, но Анжела умудрилась плюнуть мне прямо в лицо.
− Ай!
Замешкавшись, я упустила ее, и теперь мы обе, свалившись с кровати, сидели на полу, взлохмаченные и с раскрасневшимися лицами.
− Ты мне прям в глаз попала!
− А ты что с моими волосами сделала? Чуть не удушила!
− Пошла ты!
Я попыталась ударить ее, но она вовремя увернулась и прошипела:
− Я тебе не советую, дорогуша! Я многое видела! Поверь, если надо будет, я расскажу о тебе и о твоих шурах-мурах с тем охламоном! Вот он-то тебе очень удачно в пару годится!
− Что?
− Что слышала, не забывай, я была там в Новый год и, в отличие от твоего брата, наивно полагающего, что дружок просто присматривает за его сестренкой, видела, что сестрица сама не промах и может позволить тому очень многое!
− Ты соображаешь, что несешь?
− Говорю как есть.
− Выйди из моей комнаты.
− Я-то выйду! Но знай, что тебе надо вести себя хорошо, чтобы я молчала.
− Свали отсюда! Я вообще не понимаю, о чем ты говоришь! Ерунда какая-то!
Мое настроение настолько упало, что у меня не было никаких сил с ней разговаривать.
− Вставай!
− Отвали!
− Вставай, говорю! − протянула она мне руку. − Нам надо привести себя в порядок, чтобы парни ничего не заметили, слава богу, они криков наших из-за своих собственных не слышали. Вставай! Тебе это надо!
Я схватилась за ее ладонь и поднялась с пола.
− Вот так.
Мы вместе направились в ванную и по очереди умылись, смывая накопившийся негатив. Я чувствовала себя дискомфортно, понимая, что от человека, который мне неприятен, многое зависело в моей жизни. Мне хотелось ее уничтожить, но на данный момент это было не в моей власти.
− Спокойно, Берг! Я ничего не скажу, если ты будешь соблюдать дистанцию! Потому что, во-первых, это огорчит твоего брата, и выйдет так, что это я буду виновата, а во-вторых, мне будет гораздо приятней наблюдать твои перебежки со стороны, видя, как у тебя все рушится, как ты закапываешься и в итоге в свойственной тебе манере лишаешься всего.
− Заткнись, а?
− Хотя… − она меня проигнорировала. − Интересно, ты вообще думала, кто из...
− Закрой рот.
− М-м-м...
− Я люблю Пашу! − не знаю, зачем решила сказать ей об этом.
− Не сомневаюсь, его очень сложно не полюбить. Однако есть любовь, при которой ты с человеком, потому что тебе с ним комфортно, удобно и просто приятно, который любит тебя. Ты неосознанно питаешься его чувствами и получаешь от этого удовольствие. В этом случае ты позволяешь ему любить себя. В этом нет ничего плохого, между прочим, это частое явление, я думаю, ты о нем знаешь. А есть иные чувства: страстные, от которых никуда не деться, не спрятаться, которые все портят, но именно они дают адреналин. От них твоя голова теряет ясность. И это не просто секс, это секс во всем: и в разговорах, и в прикосновениях, и в ссоре.
− Нет, у меня такого нет, вернее, у меня это есть, но только к Паше. Зачем ты вообще говоришь мне об этом???
− Ну… − она направилась на кухню. − Тебе, конечно, виднее, но со стороны я бы не стала так точно утверждать. Я могу трезво оценить все, что творится, я же тебе не подруга.
− Ты ошибаешься! Ты неправа! И я думаю, тебе стоит чаще держать свой язык за зубами, а не высказывать людям в лицо подобные глупости!
Брат с Пашей до сих пор играли в другой комнате, и я направилась к ним. Мне было противно находиться рядом с Анжелой. Мне хотелось тепла и ласки, чтоб меня пожалели. Чтоб меня обнял Паша. Разве не в этом счастье?
========== Шестьдесят вторая. ==========
− Ты чего толкаешься? − ткнула я Пашку.
− Я толкаюсь? Ты просто так много места занимаешь, что мне как-то приходится выживать!
− Ха-ха-ха! Это намек на то, что я толстая? − повернувшись к нему, поинтересовалась я.
− Ну что ты? Ха-ха-ха!
− Засранец! Вот и спи на полу!
Я уперлась в него руками и попыталась согнать с кровати. Мятежный, плотно закутавшись в одеяло, упирался и смеялся над моими безутешными попытками выставить его.
− Мне щекотно! Прекрати! Ха-ха-ха!
− Да иди ты к черту! − сделав вид, что обиделась, я повернулась к стенке и притворилась спящей.
− Уснула? Так в один момент? Так я тебе и поверил!
Он погладил меня по щеке и обнял. Уже больше часа мы валялись с ним на только что застеленном новом спальном белье и наслаждались друг другом.
− Боже, оно реально классное! − простонала я, пытаясь всеми частями тела прикоснуться к нежной ткани.
− Я рад, что ты довольна.
− Паша, сколько ты отдал за него, а? − поинтересовалась я, прищурившись.
− А что? Какая разница?
− Мне неловко. Понимаешь? − посмотрела ему в глаза.
Он взял мое лицо в свою руку и ответил:
− Я не хочу, чтоб ты переживала. Мне просто ничего не жалко для своей любимой девушки.
У меня невольно дрогнуло сердце. Я смотрела на него еще пару секунд, а потом отвернулась к стенке:
− Ты мне очень дорог. Очень.
− И ты мне.
Сказав это, он отвернулся в другую сторону, оставив меня наедине со своими больными мыслями. За этот день Паша несколько раз пытался завести разговор о том, что произошло между нами перед Новым годом. Но я делала вид, что не понимаю его. Сама не знаю почему. В конце концов, видимо, решив дать мне время, он отступил, сдался. А я вздохнула с облегчением.
«Все должно быть правильно. Правильно. Я не должна облажаться в этот раз. Я должна сказать эти слова, искренне веря в них».
Так я провалялась около получаса, терзая себя, но вдруг мне стало легко и спокойно. Повернувшись к уже спящему Паше, я пробормотала ему на ухо:
− И я тебя люблю. Сильно-сильно! Какие могут быть сомнения?
Мы весело проводили каникулы: постоянно гуляли, ходили в различные рестораны. Мы посетили множество интересных музеев, фотовыставок, в общем, наша жизнь в первые зимние дни наступившего года была радостной и незабываемой! Совсем неожиданно пришел конец праздникам, и наступил последний грустный день перед Пашиным отъездом.
Я хандрила с самого утра. И ничто и никто не мог мне помочь.
− Полина, хватит уничтожать наши последние часы, ладно? − не выдержал Павел. − Тем более я уеду не на такой большой период времени, из-за которого стоит волноваться!
− Мятежный, ты делаешь меня нытиком, это меня бесит!
Паша не был в курсе, что с той самой ночи у меня появилась привычка признаваться ему в любви. Я делала это во время его сладкого сна.
Также Мятежный не знал, что как только он уедет, я вновь приступлю к работе в мастерской. Аверина то и дело доставала меня звонками, в которых рассказывала о различных планах по поводу мести и спасения моего брата. Одна только мысль, что придется вновь оказаться на небезопасной для моего мозга территории, вызывала у меня чесотку по всему телу, но приятное тепло от ожидаемой победы над Франком подпитывало гораздо сильнее всего остального.
