Текст книги "Соблазнить старлинга (СИ)"

Автор книги: 5ximera5

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Советник нахмурил седые брови, размышляя над дилеммой, умудряясь выглядеть при этом чертовски сексуально, так что Айрон невольно сглотнул набежавшую слюну. Наконец Тимо сказал:

– Скорее всего, он исходил из чисто теоретических умозаключений, основываясь на многовековом наблюдении за людьми и существами со сравнимым с вашим сроком жизни.

– Чудесно, – умилился Владыка вампиров. – Особенно в вашем ответе мне понравилось вступление. «Скорее всего», «наверное», «возможно» – мои самые любимые слова. Не потому что выказывают степень сомнений, а потому что подразумевают возможности.

Тимо заинтересованно посмотрел на сравнявшего счёт в их словесной дуэли вампира. Владыка Эргона, облачённый в тёмные узкие брюки и свободную рубашку белоснежного шёлка, казался немного усталым, но в изумрудных глазах его плясали задорные искорки.

За всё то время, пока старлинг жил бок о бок с вампиром, изучая его, работая вместе с ним: торопливо перекусывая в окружении стопок бумаг и докладов, умудряясь урывками дремать в перерывах между важными совещаниями со спесивыми главами враждующих кланов, проливая кофе на важные документы и исправляя недочёты в дипломатической почте, беря на себя смелость перечёркивать резолюции Владыки, чтобы после стоически, терпеливо выслушивать поток эмоциональных обвинений и едкой критики в свой адрес с последующим разбором полётов, Тимо всё больше убеждался в нетривиальности Айрона как Повелителя, что повлекло за собой неизбежный интерес к личности вампира.

И перед Тимо открылся целый мир!

Вечера, подобные этому, – короткие мгновения отдыха перед новыми жаркими битвами на арене политики и дипломатии – стали особенно цениться им, и Тимо всё чаще ловил себя на мысли, что ему нравится слушать рассуждения Айрона на философские темы. Он не находил их скучными, скорее, наоборот, потому что всегда мог вступить в полемику с Принцем Ночи, отстаивая собственную точку зрения в забавной и интересной гимнастике для ума.

Искромётный юмор, чарующе глубокие познания в устройстве мироздания и глубинных процессов, происходящих в нём, умение правильно и интересно выражать свои мысли превратило Айрона в некоего соперника в интеллектуальной игре, чего никак нельзя было ожидать от существа, находящегося, по мнению большинства старлингов, на низшей ступени эволюции.

И вот новый вопрос, открывающий увлекательную шахматную партию, состоящую из умозаключений:

– Что вы знаете о человеческом теле, которое используете, как оболочку?

– Я, как вы совершенно правильно выразились, использую его только потому, что моя сила нуждается в разумном ограничении для вашей же безопасности. Поскольку оно является всего лишь временным вместилищем моей истинной сущности, я не придаю большего значения многим из дополнительных функций организма.

– Очень напрасно, Тимо. Знаете, что такое вербальные сигналы? Ну, разумеется. Вы попытаетесь потушить свечу пальцами и обнаружите, что пламя жжётся. Вам будет больно. Это и есть сигнал вашего тела, реакция на опасность. Боль – сильная эмоция, и она, бесспорно, негативная, даже разрушающая. Но есть иные аспекты, скажем, полярные боли. Например, удовольствие возникает тогда, когда нам хорошо, не так ли?

– Не понимаю, к чему вы это говорите.

– Если вам так нравятся эксперименты, не желаете ли прямо сейчас провести один крайне познавательный опыт? Обещаю, если вам что-то не понравится, мы сейчас же остановимся и обсудим результат.

– Что вы предлагаете? – Тимо, позабыв о вине в бокале, с непередаваемым выражением на прекрасном лице разглядывал оппонента, и Айрон улыбнулся. «В одном ты не изменился, Лайтонен, – подумал Принц Ночи, с затаённой нежностью глядя в синие глаза. – Ты по-прежнему любопытен, словно тысяча кошек!»

Поднявшись с кресла, высший вампир подошёл к напрягшемуся Тимо и властно толкнул начавшего вставать старлинга обратно на мягкое сидение, затем опустился на пушистый ковёр у ног заклятого врага, ни на секунду не позволяя тому отвести взгляд.

– Начнём с малого, – соблазнительно улыбнувшись, заявил Айрон. – С прикосновений. Как вы относитесь к тому, что вас касается другой человек?

– Я… мне… – Тимо задохнулся, теряясь в ощущениях, когда ладонь вампира заскользила по ноге советника от щиколотки до колена.

– Неприятно? Больно? Страшно? – Подсказал варианты Айрон, продолжая медленно продвигаться вперёд, ненавязчиво лаская внутреннюю сторону бедра Тимо большим пальцем, чуть поглаживая и надавливая, чтобы он чувствовал эти прикосновения через ткань брюк.

– Ннет, – нерешительно отозвался старлинг, магическим образом растеряв половину своей холодности и выдержки.

«Как и прежде, крайне чувствителен!»

– Значит, я могу продолжить? – Вкрадчивый голос Айрона едва не дрожал от предвкушения. Его ладонь уже была у самого паха, накрыла заметную выпуклость на брюках, и Тимо, протестующе вскрикнув, отбросил наглую руку вампира, вызвав сухой смешок: – Кажется, я перешёл границы дозволенного? Что из моих действий показалось вам неправильным или болезненным?

– Ничего, – едва заметно, но в голосе Тимо всё же проскользнуло удивление. – Мне просто показалось смущающим подобное нарушение личного пространства.

– «Показалось», – облизнувшись, повторил Принц Ночи, – всего лишь? Что вы испытывали? О чём говорило вам тело? Помните, мы ставим эксперимент, и вы должны довериться мне, чтобы анализ полученного опыта был наиболее объективным.

– Конечно. Ваши действия не были неприятны, – проронил Тимо, всё ещё ощущавший через ткань брюк деликатное, но такое обжигающее прикосновение. Внутри что-то словно горело, хотелось снова почувствовать, окунуться в запретный мир… но он попытался напомнить себе о цели эксперимента и предложил: – Могу ли я тоже попробовать?

Айрон внезапно оседлал колени старлинга, оказавшись очень, просто возмутительно близко. Заглянув в расширяющиеся зрачки в сапфировой глубине, сказал:

– Дерзайте. Не нужно бояться нарушения этикета. Мы занимаемся важным исследованием, не отвлекайтесь по пустякам.

Успокоенная совесть утихла, утешившись подобным объяснением творящегося безобразия, и Тимо, осмелев, коснулся груди вампира ладонью, чувствуя, как бешеная пульсация сердца отдаётся в кончиках пальцев. Удивлённо прислушался к собственным чувствам и понял, что хочет чего-то большего, чем допустимая деликатность. Айрон, внимательно следивший за сменой выражений на лице советника, не мог пропустить этот важный момент. Вампир откровенно улыбнулся, направляя старлинга, ненавязчиво демонстрируя то, как можно превратить обычные, казалось бы, прикосновения, в нечто более тонкое и чувственное.

Шёлк невесомо скользил, сминаясь складками, когда сильные, до боли знакомые руки обняли плечи, прошлись по спине, сдавили талию, вырвав судорожный вздох. Старлинг тут же остановился, вопросительно взглянув на млеющего Айрона, но тот уже и сам запустил пальцы в длинные седые волосы, коснулся губами сначала лба, потом висков. Сбитое дыхание обогрело веки советника, и он послушно закрыл глаза, позволив Айрону продолжить серию коротких, невесомых поцелуев, в конце концов достигших приоткрытых губ.

Медленно, осторожно, словно идя по краю пропасти, Айрон поцеловал Тимо, ощущая себя старым развратником, совращающим юного девственника-монашка. Сравнение с невинным служкой закрепилось, когда вампир понял, что старлинг совершенно… то есть, абсолютно!.. не умеет целоваться. Отпрянув, изумлённо уставился в лицо Лайтонена, пытаясь связать робкий, неловкий поцелуй с образом порочного, испорченного веками вседозволенности и скуки Императора.

Сапфирово-синие глаза распахнулись, когда кончики пальцев Айрона любовно очертили совершенный контур губ старлинга.

– Ты слишком напряжён, – позабыв об официальности, прошептал вампир. – Расслабься. Ничего плохого не происходит, не так ли?

– Я не уверен.

– Ты лжёшь, Тимо.

– Да, – внезапно согласился Перворождённый, проказливо улыбнувшись и потянувшись за продолжением столь интересного опыта.

– Не так, – мягко отстранился Айрон. – Приоткрой губы, впусти меня, и я покажу тебе, как нужно действовать.

Тимо откинулся на спинку кресла, трогательно послушно выполнив инструкции, и Принц Ночи приступил к обучению. Как он и ожидал, Лайтонен оказался ВЕСЬМА способным учеником. Уже после второго пробного поцелуя основную партию уверенно и самозабвенно вёл именно он, заставляя Айрона бессильно комкать рубашку на плечах старлинга, вымаливая глоток воздуха… и не желая прерывать настолько восхитительный, волнующий эксперимент. Горячие ладони бывшего Императора легко проникли под рубашку вампира, тонкие и сильные пальцы пробежались по рёбрам, любопытно дотронулись до напряжённых сосков, тёмными твёрдыми комочками просвечивающих сквозь тонкий шёлк рубашки…

Это было подобно ярким вспышкам в полнейшей темноте. Пронзительно, ослепляюще, почти болезненно. Тимо задыхался от необходимости сдерживаться, едва контролируя свою силу, и его пальцы оставляли на нежной коже вампира багровые следы почти что ожогов. С ним творилось нечто совершенно фантастическое, словно сознание, раздвоившись, превратилось в безумный калейдоскоп накладывающихся друг на друга картинок, состоящих из воспоминаний его жизни. Звуки, запахи, цвета, чувства…

Белоснежные величественные горы, на вершинах которых располагались хрустальные храмы старлингов, в которых наставники, окружённые безбрежным океаном ледяного неба, в обителях сияния и чистоты обучали новорождённые души звёзд основам существования во Вселенной. Но тут же, ярким, огненным всполохом перечёркивая умиротворяющую до скуки картину, вспыхнуло видение – протянутая ладонь, приглашающая шагнуть в неведомое, окунуться с головой в таинственный, непознанный мир, нарушая запреты и табу. Быстрая озорная улыбка и мудрый взгляд изумрудных глаз. И впервые: собственный срывающийся голос, повторяющий, словно заклинание: «не уходи… будь рядом, не позволяй терять себя из вида!». Эти слова раскалёнными столбами света входили в сердце старлинга, заставляя содрогаться от потрясающих, сильнейших эмоций. И вдруг, эхом испытанной боли вкрадчивое: «отступись, отдай нам всё то, что мучает тебя. Наверное, это очень больно – носить в себе настолько яркие чувства…».

Больно. Больно, Айрон! Помоги…

Оглушённый, он ощущал, как невесомо и нежно вампир касается самыми кончиками пальцев лица, заставляя его гореть лихорадочным румянцем. Его жадные поцелуи смертоносным и сладким ядом проникали в кровь старлинга, и на какой-то ужасный миг Тимо подумал, что всё происходящее с ним когда-то уже было. Сердце рухнуло в ледяную пропасть, забилось с утроенной частотой, лоб покрылся испариной, а в ушах стоял собственный крик, исполненный отчаяния и страха. Он почему-то сразу понял значение этих эмоций, принял их как неотъемлемую часть себя. Матрица, наложенная на его сознание, заставлявшая покорно твердить постулаты и тезисы Высокого, вдруг дала сбой, а причиной всего, несомненно, являлся распутный, безумно влекущий вампир. Не могли ли непогрешимые учителя, проповедовавшие чистоту и бесстрастность, изменить душу Тимо, подчинить его сознание строгой системе, совершенно искренне считая, что поступают во благо, недрогнувшей рукой вырывая огромные куски из памяти, вымарывая и зачёркивая составляющие личности?

Айрон почувствовал, как Тимо внезапно напрягся, разорвав тесные объятия, и потрясённо уставился на Владыку Эргона, словно его посетило какое-то озарение свыше. На миг в сапфировом взгляде мелькнул испуг, сменившийся отчаянием, почти что мучительным… И вот уже Айрон смотрит в бесстрастные зеркала, отражающие лишь его – развратно устроившегося на коленях врага, покусывающего зацелованные губы.

Резко поднявшись, Принц Ночи сказал сухим, ломким голосом:

– Что ж, обсудим результаты завтра, если вы не против.

– Полностью согласен, – кивнул Лайтонен, вновь превратившийся в механического робота, но Айрон мог поклясться на собственной крови, что всего лишь несколько мгновений назад он обнимал и целовал СВОЕГО Тимо! И тот отвечал со всей страстностью, присущей его буйной, метущейся душе. Значит ли это, что Императора ещё можно вернуть из ледяной пропасти забвения, в которую погрузили его старлинги? Айрон был достаточно искушён в методах влияния на сознание людей и пришёл к выводу, что имеет дело именно с работой Перворождённых, но к каким последствиям для личности Лайтонена могло привести подобное вмешательство?

Взволнованный этими вопросами, Айрон связался с Фабио, пытаясь выяснить механизмы влияния Перворождённых на разум, но действующий правитель Мэру ничего не знал о технологиях старлингов, печально сказав:

– Мы потеряли отца. Его личность разрушена окончательно и бесповоротно. Мне очень жаль, Владыка Айрон. Слышал, вы были весьма близкими… друзьями?

– Фальшивые соболезнования ни к чему, лорд Лестер, как и ваш неуместный интерес к личной жизни собственного отца. Единственный, кто по-настоящему выиграл в этой ситуации, – именно вы, не правда ли? Согласитесь, вариант, в котором вернувшийся из странствия Тимо Лайтонен мягко, но настойчиво возвращает себе прежние владения, указывая вам ваше НАСТОЯЩЕЕ место, не раз и не два заставлял вскакивать в холодном поту?

Император холодно, даже в чём-то нагло улыбнулся… и ничего не сказал в своё оправдание.

Коротко попрощавшись, Айрон разорвал связь – им больше нечего было сказать друг другу. Отношение Фабио к бывшему Императору всегда было более чем враждебным, просить его о помощи оказалось напрасной тратой времени, но был ещё кое-кто, кто обладал запретными знаниями, и спустя секунду над столом Владыки Эргона возникло изображение Араши Змееглазого. Избранник Изначальных вежливо кивнул вампиру:

– Принц Ночи, Усмиритель Шторма… Как необычно, но неужели вам нужен совет?

– Скорее, дополнительная информация, – сварливо поправил Айрон, однако не смог удержаться от улыбки. Пожалуй, из всех детей Лайтонена только Араши унаследовал всю хитромудрость своего отца, не уставая демонстрировать свой несомненный талант. Повелители затеяли словесную дуэль, в результате которой Айрон чувствовал себя выжатым, словно лимон, но весьма довольным, ибо надежда всё-таки сверкнула на горизонте.

– Любые методы воздействия на Таймури Эн Лайни окажутся бесполезны, – предупредил на прощание Змееглазый. – Вам придётся действовать старыми, проверенными методами.

Айрон удивлённо приподнял брови, и Араши с улыбкой добавил:

– Никто в Галактике не сможет составить конкуренцию вампирам в нелёгком деле соблазнения жертвы. У вас есть всё, что нужно, чтобы заставить старлинга вернуть себе своё прошлое. Пари заключать не будем, но я уверен – применив всё своё обаяние, вы завоюете этот приз. Удачи.

Впервые за много лет Айрон улыбнулся по-настоящему счастливо. Тимо здесь, совсем рядом. Живой, несмотря ни на что, и пусть в его памяти зияют страшные дыры, Принц Ночи знал, что вполне может заполнить их более приятными воспоминаниями.

+++

Тимо метался в беспокойном сне. Его преследовали, он бежал, страшась оглянуться, потому что это означало сбиться с шага, и в тоже время странное беспокойство нарастало в груди, непонятная ярость. Он не должен бежать! Когда это он показывал врагам спину?! Споткнувшись, остановился, разворачиваясь. Если ему и грозит смерть, он встретит её с насмешливой улыбкой, но позади была пустота. Никто не гнался за ним, и Тимо растерянно оглянулся. Пустая, серая равнина, погружённая в густые сумерки, расстилалась вокруг. Унылая прерия тянулась, покуда хватало взгляда, и он один посреди этой пустыни, загнанный, дрожащий от гнева и страха. Такой жалкий!

Пусто не вокруг, – вдруг понял он. – Пусто внутри него. Ничего нет.

Всхлипнув, Тимо сжал голову руками, будто пытаясь выскрести из ушей и глаз эту звенящую пустоту, заполнить её хотя бы собственным криком. Он выл, словно безумец, не зная, не помня, но догадываясь каким-то непронумерованным чувством, что его лишили чего-то очень важного. И вдруг далеко впереди сверкнула жёлтая звёздочка. Тимо, вытянув руки, точно слепой, шёл, спотыкаясь на каждом шагу, на свет фонаря, что держал в руке кто-то, всё ещё скрытый темнотой. Но вот фигура выступила из тьмы, превратившись в знакомого вампира, который протянул руку, коснувшись вытянутых пальцев старлинга, и прошептал:

– Тебя не учили кричать, если заблудился в лесу?

Сокрушительное облегчение затопило сознание, Тимо схватил Айрона в объятия, и не ожидавший ничего подобного вампир выронил фонарь. Стекло разбилось, масло ярко вспыхнуло, поджигая сухую траву, и вокруг стало светло, как днём.

– Вот всегда ты так, – с доброй насмешкой сказал Принц Ночи. – Огонь твоего сердца слишком ярок для моих глаз. Любить тебя так сладко и больно, Лайтонен, словно заживо плавиться в ядре сверхновой, и всё же… Наверное, я не смогу променять это потрясающее чувство ни на что другое. А ты, Тимо? Что ты ЧУВСТВУЕШЬ?

Он проснулся, тяжело дыша, а в ушах эхом отдавалось последнее слово Айрона. Чувства… Прикосновения, поцелуи и ощущение сильного тела под пальцами. То, чем они занимались в гостиной, перед камином. Тимо хотел большего. Ещё сильнее, больше, ярче! Его тело горело от желания, хотело тех прикосновений. Мучительно застонав, старлинг откинулся на подушки, пытаясь вспомнить успокоительные мантры, однако в этот раз проверенные методики отказывались служить ему. Эти странные сны, воспоминания или фантазии, необыкновенно волновали Тимо, как и отклик в его собственной душе, как если бы он стремился к обжигающему пламени несмотря на грозящую гибель.

Неужели всё это происходит с ним не случайно? Мог ли он быть тем самым человеком, с которым, якобы, Айрон спутал его в коридоре? До сих пор Владыка Эргона не производил впечатление часто ошибающегося и не уверенного в себе и своих чувствах человека.

Сквозь шторы мягко сияло местное солнце. Согласившись жить во Дворце Ночи, Тимо совершенно осознанно принял распорядок дня Владыки Эргона, засыпая с рассветом и вставая к закату, но сейчас было ещё слишком рано даже для сумерек. Бледное золото сплетало изящную, неповторимую паутинку-лабиринт на ковре и гардинах, высвечивая фрагменты сложных узоров.

«Совсем как моя память», – невесело подумал Тимо. Халаан никогда не говорил прямо, что произошло. Просто однажды пришёл и заявил, что берёт его учеником. Тимо стремился заполнить пустоту в своём сердце новыми знаниями, но напрасно. Никто из наставников не мог ответить на большинство его вопросов, и вскоре юный Таймури понял – чтобы меньше привлекать к себе внимание, нужно быть «как все». Это оказалось до смешного просто. И никто не мог раскусить его ложь. Никто, кроме Айрона. Но можно ли ему доверять? Эти мысли изводили сознание бесплодными попытками обрести ответы, но в конце концов ему удалось забыться тяжким сном, не принесшим, впрочем, долгожданного спокойствия и отдыха.

+++

Владыка и его советник выглядели одинаково утомлёнными, так что даже робкий секретарь выразил надежду на перерыв в государственных делах. Предложение было встречено весьма благосклонно ко всеобщему облегчению, и Айрон увлёк своего гостя заманчивой идеей конной прогулки под полной луной.

– Я люблю такие тихие ночи, – признался Владыка Эргона, выводя своего осёдланного скакуна вороной масти из конюшни. – Лунный свет серебристыми всполохами ложится на волны, и слышно, как океан тихо вздыхает во сне.

– Вы романтик, – бледно улыбнулся Тимо, похлопывая ладонью по крутой шее белоснежной кобылицы. Ему не доводилось прежде сидеть в седле, однако Айрон оказался отменным учителем, и поездка размеренным шагом вдоль границы прибоя не вызвала у старлинга затруднений.

Некоторое время они молчали, думая каждый о своём, и ночной бриз пел им свои нежные песни, игриво срывая белые барашки пены с набегающих на берег волн. Айрон вдруг продекламировал отрывок из старой пьесы, посвящённой луне, и Тимо, заинтересовавшись, потребовал продолжения истории. Повелитель Эргона без возражений и даже в лицах пересказал старлингу историю любви солнца и луны, на что Тимо заметил:

– Весьма печальная баллада.

– Неразделённая любовь всегда печальна, но у счастливой истории нет шанса войти в легенды.

Айрон загадочно улыбнулся, и Тимо вновь пронзило, словно молнией, полу-воспоминание, полу-фантазия: Принц Ночи танцует под неслышную музыку страшный и вместе с тем прекрасный танец, а под его ногами вспыхивает ядовито-зелёным светом огромная пентаграмма. Она пульсирует в такт движениям вампира, становящимся всё более откровенными, волнующими… эротичными. И мистическая пульсация ускоряется вместе с биением сердца невольного зрителя таинства. Страстный, неистовый, такой живой! Но вот, в последнем, отчаянном аккорде Айрон вскидывает руки к луне, блестит холодным светом кинжал, тут же обагрившийся кровью, и, совершенно обессиленный, мужчина опускается на гаснущие линии пентаграммы, вновь подтвердив своё родство с Ночью и право говорить с народом Эргона от Её имени.

Встряхнув головой, Тимо вернулся в реальность. Сказал, тщательно следя за своим голосом:

– В итоге и солнце, и луна из вашей сказки так и остались одинокими.

– Это так. Но если их разделяет расстояние и время, то в разговорах людей они всегда вместе. Разве подобное единство не прекрасно? А вам, Тимо, было когда-нибудь одиноко?

– Одиноко? – Переспросил Перворождённый, задумчиво нахмурившись. – Я не думал об этом.

– Ах, конечно, – немного грустно усмехнулся вампир. – Наверное, подобные тонкие чувства не должны тревожить вечный покой и умиротворённость старлингов, но разве это и не называется «одиночество»? Как это грустно и больно – существовать вечность и не сметь разделить её с кем-то близким, даже если вас, как луну и солнце, разделяет бездна. Знать, что во вселенной есть любящее сердце, надеяться, что когда-нибудь ваши пути пересекутся и взгляды встретятся вновь. Для того, чтобы разойтись ещё на одну вечность. Вот что поистине прекрасно и позволяет жить ради этих редких, но наполненных до краёв искренними чувствами встреч.

Тимо ослабил воротник рубашки, но ему по-прежнему было душно. Странная тревога засела в сердце отравленной иглой, и он не смог жестоко высмеять безукоризненными логическими выкладками слишком эмоциональную речь вампира. Не хотел. Потому что слова Айрона тронули нечто глубоко внутри, разбередили старую рану, и теперь она болела и ныла подобно фантомной боли, возникающей на месте отрубленной конечности. За горизонтом заворочались тучи и блеснули далёкие молнии, заставившие Принца Ночи озабоченно взглянуть в ту сторону.

– Кажется, собирается гроза, – неуверенно сказал он, натягивая поводья.

– Она ещё далеко, – возразил Тимо, глядя на собеседника почти умоляюще. Ему не хотелось прерывать прогулку, даже рискуя вымокнуть до нитки.

– Я знаю один грот неподалёку, – всё ещё сомневаясь, произнёс Айрон, и старлинг согласно кивнул, принимая предложение переждать грозу в относительной безопасности.

Однако доехать до убежища сухими им было не суждено – с океана налетел шквал, принесший на крыльях северного промозглого ветра едва ли не тонну воды. Замёрзнув и продрогнув до костей, они ввалились в пещеру, и буря разочарованно осталась выть снаружи. Пока Тимо рассёдлывал коней, Айрон собрал сухой плавник, копившийся в углах пещеры во время приливов, и разжёг небольшой бездымный костёр.

Никто из них ничего не говорил, и молчание становилось гнетущим. Айрон понимал, что атмосфера создаётся не самая лучшая, но сырая рубашка противно липла к телу, вызывая волны мурашек, а попытка раздеться для её просушки могла быть истолкована превратно. Поэтому он продолжал сердито лязгать зубами в попытке согреться у маленького костерка. Вдруг сильные и тёплые руки обняли его сзади, привлекая на грудь старлинга, и бархатный, невозможно восхитительный голос произнёс:

– Вас сковывает моё присутствие? Я… стал неприятен вам после вчерашнего вечера?

– Глупости, – решительно фыркнул Айрон, ненавязчиво стараясь освободиться из тесных объятий. – Тот эксперимент, в конце концов, был именно моей идеей, так что совершенно не… ах!

Принц Ночи не удержался от восклицания, когда горячий, влажный язык Тимо скользнул по ушной раковине вампира, деликатно исследуя новую территорию.

– Вынужден признать, я заинтригован, – голос Тимо обрёл новые вибрирующие нотки, Айрон ощущал его всем своим существом, испуганно застыв и не зная, чего ожидать от ставшего внезапно таким настойчивым врага. – Ваш урок… Я хотел бы продолжить обучение, если вы сочтёте это приемлемым.

– В таком случае, перестаньте душить меня, – прохрипел Айрон, тут же с благодарностью делая полный вдох, но не торопясь разворачиваться лицом к смущённому старлингу. – Вам невозможно отказать, Таймури, но я хочу сказать, что никогда ещё у меня не было столь талантливого ученика.

– Назови моё другое имя, как тогда, в гостиной у камина.

Горячие губы продолжали исследовать шею Владыки Эргона, а ловкие пальцы уже расстёгивали мелкие пуговицы на рубашке Айрона, будто подчиняясь его мысленному приказу.

– Не торопись, Тимо, твоя настойчивость может выдать неопытность, нужно действовать мягче.

Старлинг напрягся – Айрон буквально всей спиной почувствовал затвердевшие мышцы груди и торса советника и, вздохнув, взял обнимающие его руки и аккуратно завёл под свою рубашку.

– Ты должен чувствовать партнёра, доверять. И это должно быть обоюдным. Только так твои действия будут восприняты в нужном ключе.

– Мне можно доверять? – Тимо спросил это очень тихо, но с такой болью, что Айрон стремительно развернулся, встречая сапфировый взгляд. Растерянный, умоляющий… Стянув полурасстёгнутую рубашку через голову, вампир взял ладонь старлинга, направив его пальцы к своему соску.

– Чувственные зоны мужчины и женщины отличаются не так уж и сильно, всё дело в правильном подходе. Мужчине, чтобы возбудиться, требуется немного больше стимуляций здесь… и здесь. – Вторую руку старлинга Айрон направил к своему паху. – Видишь, всё не так страшно и сложно, как представлялось, верно?

Тимо расстелил на полу пещеры свой плащ и, уложив на него несопротивляющегося Айрона, принялся тщательно изучать его тело. Принц Ночи не возражал против такого самоуправства. Его тело требовало выхода того возбуждения, что владело им всё то время, которое старлинг, возмутительно похожий на Лайтонена, находился рядом. Это было немного забавно – учить Императора тому, как следует заниматься любовью, тем более что прежний Тимо не знал себе в этом равных. Но спустя уже пару минут Айрон понял свою ошибку – если Таймури Эн Лайни и забыл что-то, то не так крепко, как считали его наставники. Горячие, твёрдые губы скользили по шее вампира, чуть пощипывая чувствительную кожу россыпью коротких поцелуев, вот он добрался до ключиц, спустился ниже… Руки Айрона взлетели, вцепившись в плечи Тимо, не то отталкивая, не то привлекая ещё ближе, когда жадный, дерзкий язык любовника принялся дразнить соски, то нежно вылизывая их, то оттягивая, слегка прикусив зубами. Нетерпеливо застонав, Айрон в свою очередь помог советнику избавиться от рубашки, и Тимо навис над Владыкой Эргона, любуясь золотистыми отсветами пылающего рядом костра на изысканно белоснежной коже аристократа.

Прикосновения, сначала нежные и осторожные, постепенно становились всё откровеннее. Тимо, совершенно потеряв голову от нахлынувших чувств, сжимал стройного Айрона в стальных объятиях, не замечая, что в своих порывах причиняет любовнику боль, однако Принц Ночи был готов к этому яростному сражению – его зубы оставляли отметины на золотистой коже врага, которые он тут же виновато зализывал, наслаждаясь любимым вкусом Лайтонена, немного терпким, чуть солоноватым… словно изысканное вино.

Сбитое дыхание давно стало одним на двоих, они жадно ловили вздохи и стоны друг друга, сплетаясь в тесных объятиях, и как-то получилось так, что Тимо оказался снизу, поверженный силой сотрясавших его тело волн удовольствия. Он понимал, что происходит нечто неправильное, то, чего он, как старлинг, должен был избегать всеми силами, однако не мог противиться соблазну узнать больше. Айрон помог избавиться от остатков одежды, и брюки неопрятной кучей упали к дальней стене пещеры.

– Я покажу тебе, что такое рай, – развратно облизнувшись, прошептал вампир. Его пальцы танцевали по золотистой коже, обводили рельефные мышцы груди и торса, спустились ещё ниже, обхватив подрагивающий от нетерпения и сладостного напряжения член старлинга. Тимо отчаянно вскрикнул, изгибаясь, словно пойманный тигр. Сильные пальцы конвульсивно сминали плащ, седые волосы, разметавшись по песку, едва заметно светились в полутьме грота, которую был не в силах прогнать затухающий костёр. Но огня для двоих теперь было больше, чем достаточно.

– Нет! – Срываясь на жалобный крик, взмолился Тимо, чувствуя, как нарастает непонятное томление внизу живота. – Пожалуйста… Не надо!

– Если я остановлюсь сейчас, нам обоим придётся нелегко, – Айрон навис над советником, поддерживая себя на вытянутой руке, второй обхватил их влажные от смазки члены, двигаясь в рваном, быстром ритме, заставляя свою плоть скользить вдоль ствола Тимо, заставляя того содрогаться от постыдного, извращённого удовольствия. – Давай, – сквозь сжатые зубы простонал Владыка Эргона, – покажи мне ту часть себя, которую не видел ещё никто!

Тимо запрокинул голову, выгнувшись, его рука легла поверх влажных пальцев вампира, подсказывая нужный ритм, и Айрон с готовностью последовал за ним, всё больше ускоряясь, пока перед глазами не вспыхнули сверхновые, а в паху не взорвался источник наслаждения. Коротко вскрикнув, Владыка Эргона забился в сладкой агонии, ещё успев увидеть, как достигший вершины Тимо беззвучно кричит, выплёскиваясь на свой живот горячим семенем.

– Это было неправильно, – сипло сказал старлинг, когда сердце успокоилось и перестало рваться из груди.

– Уверен? – Айрон усмехнулся, продемонстрировав советнику свои измазанные в сперме пальцы. – Твоё тело твердит об обратном.

Жарко вспыхнув, Тимо наощупь нашёл свою рубашку, пытаясь скрыть смущение, ожесточённо сражаясь с сырой тканью, натянул её на плечи. Так, молча, они оделись и вывели коней наружу. Дождь уже прошёл, и теперь в воздухе пахло удивительной свежестью, морской солью и йодом.

Несмотря на то, что дорога до поместья была, словно чаша, до краёв наполнена напряжённым молчанием, распрощались невольные любовники довольно тепло. Тимо чувствовал себя усталым, но странно счастливым, будто произошло нечто такое, чему и следовало быть, несмотря на яростное сопротивление со стороны совести старлинга. В конце концов, логика вампира была безукоризненной – ничего, кроме удовольствия.