Текст книги "5 звезд для Золушки"

Автор книги: Злата Тур

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Злата Тур
5 звезд для Золушки

Глава 1

– Никит, перестань, – хихикнула я, когда он, неслышно подкравшись сзади, обнял и жарко задышал в шею. – Я ж сейчас мимо налью, и ты останешься голодным. Ты ж сам вчера сказал, что хочешь блинчиков.

– Я все равно останусь голодным, пока ты не вернешься в кровать. Убежала, пока я спал, а мой здоровый организм требует ежеутреннего внимания. – Он игриво куснул меня за мочку уха и переместил руки с живота на грудь, давая понять, что мои кружевные, воздушные блинчики с абрикосовым джемом не так важны, как секс.

     Но первый поджаренный блинчик уже дразнил волшебным легким ароматом корицы, и оставить его остывать в одиночестве было бы негуманно. Я извернулась и все-таки налила тесто на сковородку, а затем макнула горячий масляный кружочек в джем и поднесла к губам Никиты.

– Ну и скажи, что это не важно?

    Никита, как голодный кукушонок, послушно открыл рот.

– М–м–м! За твои блинчики я Родину готов продать! – зажмурился он от восторга.

– Ой, не смеши мои подковы! Ее уже без тебя продали.

– Ладно, уговорила. Тогда я к тебе не пристаю, а ты меня отпускаешь в клуб. Я совсем забыл. Стас проставляется на радостях. Он полгода сделку готовил и вчера все подписали.

     Не могу сказать, что меня это порадовало. Несколько раз мы с Никитой ходили в клубы, и это совсем не то место, где я чувствовала себя комфортно. От зомбирующих бликов стробоскопа у меня начинала болеть голова, алкоголь – ну совсем не мое. Мне хватает пробки понюхать, чтоб окосеть. А трезвыми глазами смотреть на чужое безудержное веселье – удовольствие сомнительное. Да и танцевать я стеснялась. Боялась опять выглядеть серой цаплей на фоне ярких фламинго, канареек и откровенных попугаев с павлинами.

     Но Никита там как рыба в воде. К тому же, я знаю, там встречаются и для делового общения. Так сказать, в неформальной обстановке.

– У вас мальчишник? – я сделала утрированно подозрительную мину.

– Конечно, мальчишник! – как пионерскую клятву, отчеканил он. – К тому же тебе ревновать вообще не стоит. Ты у меня вне конкуренции.

– Да? – помимо воли рот растянулся в счастливой улыбке, потому что ничто не греет так сердечко, как признание, что ты для любимого мужчины самая лучшая.

– Но там же полно этих тюнингованных Барби? – порция похвалы показалась мне маленькой, и я бессовестно потребовала добавки.

– Я тебя умоляю. У этих Барби все насквозь фальшивое. Привез я раз домой одну. Сначала показалась роскошной девчонкой, и я особо не присматривался. Просто веселились в клубе. А дома пошла в ванную, и первое, что я заметил… Вернее, как раз наоборот – не заметил, куда делась ее аппетитная задница. И знаешь, что оказалось?

     Никита не почувствовал, что обсуждение чужих прелестей меня покоробило. И хоть я понимаю, что это было давно и рассказывает он не с восторгом, все равно что-то заскребло на душе. Может, мы еще не так давно вместе, чтобы я спокойно относилась к этому. Не то, что бы я ревновала, но просто у нас по факту не было периода романтики, о которой мечтает каждая девчонка. Ну или почти каждая. А я сразу к сковородке. К борщам и пельмешкам. Подавив вздох, сделала вид, что мне это интересно.

– Есть такие трусы, с накладками, типа вашего лифчика пуш–ап, – продолжил он. – Только для зада. Прикинь, мужиков как дурят. А потом, когда я попытался запустить руку в ее роскошную гриву, которая меня тоже покорила, чуть не присел от испуга – на голове струпья какие–то. Думаю, не заразная ли? А она поняла, в чем дело, и смеется: «Это нарощенные волосы. Специальным клеем приклеены».

– Представь только! Нарощенные волосы. Накачанные губы – уточкой, пластмассовые ногти. Искусственные ресницы. Думаю, все, сейчас грудь отстегнет – окажется бесполая кукла. Или биоробот – трансформер.

– Ну и что дальше?

– Да ничего, дал денег на такси и выпроводил. А ты у меня вся натуральная. Настоящая! И вообще, умница.

      Конечно, я себя всегда и позиционирую умницей, даже когда хочется стать в позу сахарницы – руки в боки – и сказать что-нибудь неприличное.

      А «неприличное» мне очень хотелось сказать уже сегодня вечером.

      Мальчишник у Никиты сильно затянулся, перерос фактически в утренник.

     И хоть я знала, что он там с друзьями, компания сложившаяся, и его там не обидят, все равно места себе не находила. Честно дотерпела до двух часов ночи, когда уже можно и выпить, и потанцевать, и удачную сделку обсудить во всех деталях, и позвонила. Через полчаса снова насладилась длинными гудками и банальной фразой «Абонент не может ответить на ваш звонок». Спасибо, что не встроили в телефон еще опцию различения причин «неответа». Услышать «Абонент не хочет ответить», было бы ударом ниже пояса. Боясь быть назойливой, выждала еще полчаса. Черт, надо подкинуть идею разработчикам программного обеспечения – новый вариант ответа – «Абонент хочет послать вас…».

     Нет, такого, конечно, я не заслуживаю, просто переживаю. Как Женька верно заметила, у меня в организме катастрофически не хватает витамина «П», который обеспечивает нормальную жизнедеятельность. Короче, пофигизма. Невольно в голове сразу разворачивается сценарий триллера – моего мужчину ограбили, избили, украли.

     Вот бы уснуть сном праведника – придет мой принц, никуда не денется, но нет. Иголки беспокойства не давали мне даже спокойно сидеть на месте или лежать. Читать даже не пыталась. На автомате навела ревизию в холодильнике, походила из угла в угол, снова выслушала вежливый голос женщины – робота и погрузилась в состояние зомби.

      И поэтому, когда раздался звонок в дверь, я чуть не подпрыгнула от страха. Никита не стал бы звонить – ключом умеет пользоваться. В моем воспаленном мозгу уже рисовались страшные картины – полиция приглашает на опознание, бандиты пришли требовать выкуп.

Глава 2

     Я рванулась открывать и едва не сползла по стеночке от облегчения.

     Мой Никита «Добрынич» был пьян в лохмотья и совершенно не держался на ногах. Он бессознательно лыбящимся телом висел на своем друге Владе.

– Не мог достать ключи у него из кармана, пришлось звонить в дверь. Извини, что разбудил, объяснил Влад.

– Да я уснуть не могла! Переживала! Звонила, а он не отвечал, – затараторила я возбужденно.

– Ну, заносить будем? – Влад как всегда был немногословен, выдавал информацию дозировано и практически всегда безэмоционально.

– Ой, прости! – повинуясь внутренней команде «Отомри», я отодвинулась. Потом спохватилась и попыталась подставить плечо и взять часть ценного груза на себя.

– Рина, не мешайся лучше.

     Влад действовал на меня, как удав на кролика. Его глаза, темные, почти черные, гипнотизировали, подавляли, и я боялась, что однажды сделают во мне дымящуюся дырку. В его присутствии мне тяжело было дышать. Я воспринимала его как молодого хищного зверя, с мощной энергетикой, которая порабощала, приковывала к нему внимание так, что мне приходилось прикладывать усилие, чтобы отвести от него взгляд. Сравнение с хищником не раз приходило в голову, потому что мне казалось, что мой собственный загривок начинает топорщиться, как при виде опасного объекта.

      Пока он тащил Никиту к кровати, тот еще пытался вступить в диалог на тему «Брат, все в порядке».

– В порядке, в порядке. Особенно твоя Черепашка с перепуганными глазами – блюдцами, – пробубнил Влад, укладывая друга на диван.

    И хоть соляной столб, в которого превратилась я, стоял довольно далеко, но прозвище, которое он никогда не использовал, обращаясь ко мне, до моих ушей долетело. Как и то, что в него, словно детонатор в бомбу, была вложена хорошая порция сарказма.

     Я отчаянно завидовала тем акулам, которые в любой проблемной ситуации несокрушимо уверены в своей собственной правоте и, соответственно, чувство неловкости им не знакомо. Я же только могу действовать по принципу «Случилось непонятное – ешь». Шутка, конечно, но реально, иногда нападает ступор. Вот как сейчас.

     Я, как хозяйка в доме и официальная девушка смешно брыкающегося тела, должна бы сейчас как-то реагировать. Уложить поудобнее, стащить ботинки, что-то сказать. Нет же. Стою, как неродная, и не знаю, что делать.

     Влад словно дает понять, что я тут просто мимо проходила, и я поддаюсь ему. Другая, очевидно, учинила бы ему допрос, как он позволил своему другу нализаться до поросячьего визга. Какой он сам друг после этого. И вообще, чем можно заниматься было почти до утра.

     Но я не другая. Я стою и молчу, потому что понимаю – я просто серая цапля, которой в любой момент могут сказать: «Ты не из нашей стаи».

     И хоть Влад ничего не говорит, но в его интонации, голосе всегда сквозит какая-то неприязнь, будто он знает обо мне что-то мерзкое, постыдное. И мирится со мной лишь потому, что его друг имел глупость связаться с такой недостойной особой.

    Стащив с Никиты ботинки и чуть ли не спеленав его, он, наконец, разогнулся и обратил внимание на меня.

– А ты почему не спала?

– Я привыкла с ним засыпать, – бесхитростная улыбка невольно появилась у меня на губах. – И волновалась.

     В темных, непроницаемых глазах Влада мелькнуло что-то непонятное, похожее на раздражение или скорей на зависть. Но, очевидно, он себя считал этаким Мефистофелем, которому не пристало демонстрировать эмоции. И он тут же рассчитался за секундную слабость.

– И к сытой жизни привыкла?

       Меня словно ударили под дых. Я сжалась, как от хлесткого удара плетью и не могла вдохнуть. В висках тугими толчками пульсировала кровь, сбивая с мысли, путая сознание и дезориентируя меня. Обида захлестнула, и я готова была расплакаться.

     Вот и материализовался мой страх – быть изгнанной с позором из стаи. И тут на счастье вспоминается визит к родителям Никиты, улыбки гиены и мое клятвенное обещание себе перестать быть рохлей. В девятнадцать лет пора уже научиться показывать зубы! Тем более они у меня от природы как для рекламы колгейта или блендамета. Впиваюсь ногтями до боли в ладони и выдыхаю.

– Я бы сказала, что со мной этот дом привык к сытой жизни. Ты же сам знаешь, как Ник питался – доставка, сухомятка и здравствуй, язва.

      Получи, фашист гранату! Теперь осталось намекнуть, что уже и петухи пропели и мне хотелось бы спать лечь, наконец. Сказать что-то типа «Ты перед уходом не хочешь кофе выпить?» Но он лучший друг моего Никиты, и мое негостеприимство ему не понравится.

      Хотя другая б точно не постеснялась спросить: «Уже уходишь?»

     Однако мои терзания разрешились сами по себе.

– Кофе сделаешь? – Влад умудрился задать вопрос тоном приказа, и теперь мне ничего не оставалось, как смириться с его присутствием еще минут на двадцать.

– Сделаю, раз Никита из тебя ездовую собаку сделал, надо компенсировать причиненные неудобства, – пытаюсь ответить дружелюбно и отчаянно давлю тяжкий вздох и отчаянный зевок – пора уже и спать бы.

     Черт, это кончится когда-нибудь? Чувствую на себе тяжелый взгляд, и кажется, от него мой затылок уже чуть не дымится. Хоть бы не споткнуться теперь на ровном месте. Фух, обошлось. Как говорят, дома и стены помогают, а мне кухня помогает – несколько метров под прицелом – и я на своей территории.

     Спасибо, починили кофемашину, иначе пришлось бы, как дорогому гостю, варить в турке.

– Влад, а что с Никитой случилось, он же не любитель насвинячиваться? – осторожно задаю вопрос. Во-первых, мне нужно знать, что может вывести из строя моего мужчину, а во-вторых, нужно хоть каким–то диалогом разбавить эти несколько минут.

– Великовозрастные балбесы хвостами мерялись, – неохотно выцедил он.

      По его виду стало понятно, что данное мероприятие его не порадовало. Судя по виду, он в нем не участвовал, а со стороны наблюдать, как твои друзья нарушают ход эволюции и превращаются резвящихся поросят – то еще счастье.

    Невольно моя природная способность к сопереживанию потрогала мою совесть своей мягкой лапкой, проверила – не зачерствела ли та?

     Ведь может он проголодался? Очень некстати приходит мысль, и я отчаянно кусаю язык зубами, чтоб она не вырвалась на волю. Да уж! Синдром квочки – несушки у меня никуда не делся.  И что теперь поделать, если мне чудится, что от него серой несет? Вклинился в голову образ Мефистофеля, вот и трясет меня. И в конце концов. Нравится мне или нет, но налаживать контакт с мамой Никиты и его другом я просто обязана. Не они – а я! Потому что «новенькая».

– У меня блинчики есть с апельсиновым джемом. С кофе будешь?

     Надеяться, что откажется, не стоит, поэтому я, не дожидаясь ответа, лезу в холодильник и сую тарелку в микроволновку.

      Кухня!!! Я люблю тебя!!! Я тебя обожаю! Только что до меня дошло, что я непредумышленно сравняла счет! Я тоже вместо вопроса поставила перед фактом. Он еще не успел удивиться моей душевной щедрости, как тарелка с изумительно пахнущими блинчиками уже беспощадно мстит за меня, заставляя его судорожно сглотнуть слюну и пожалеть, что несправедлив ко мне.

    Ох, права была подруга моей бабули, тетя Зина. Иногда мы приходили к ней в гости, и я словно попадала в другую реальность, резко контрастировавшую с нашей.

    Большой уютный дом был, словно музыкой, всегда наполнен светом и ароматами. Ваниль, корица, кофе – они словно домашние питомцы, ласково встречали у порога и вели в настоящий храм вкуса – в столовую.

   В отличие от большинства среднестатистических женщин, она еще при строительстве дома потребовала сделать кухню с большой обеденной зоной, намного лет опередив современные тенденции.

    Тетя Зина мне казалась доброй феей, которой подвластно чудо – превращение груды продуктов в изумительные блюда. И в мою малолетнюю голову, которая, как губка впитывала различную информацию, она вложила постулат «Путь к сердцу мужчины лежит через его желудок».

     Кто не слышал ее? Но любая установка начинает работать только тогда, когда ее прочувствуешь.

      Сколько раз бы мне не повторила это моя Дарья Сергеевна, как сказал бы Станиславский – не верю. Человек может научить лишь тому, что умеет сам. А она умела держать в железном кулаке дисциплину в классе, самозабвенно копаться в методичках, чтоб доступней донести до школьных оболтусов премудрости русского языка и распускать хвост, как тетерев на току, от гордости за свои достижения.

     В то время, как нормальные женщины тащат домой сумки с продуктами, моя бабуля набивала портфель и пакет пачками непроверенных тетрадок, которыми и кормила бы меня, если б не покупные пельмени, блинчики, а иногда доходило и до быстрорастворимой лапши из горяченького.

     Поэтому, попадая изредка к тете Зине, я считала, что именно так выглядит райский Эдем.

     И сейчас я убедилась, что желудок – это если и не эрогенная зона в мужчине, то орган, который пробуждает в человеке положительные эмоции – это точно.

      Влад долго не смог сопротивляться искушению, и сначала равнодушно, как безликий гамбургер в Макдональдсе, откусил блинчик. Чтобы не смущать его, я налила и себе кофе и, делая вид, что пью, искоса следила за его реакцией. Оно того стоило!

      Мефистофель в мгновение ока проглотил все и с выражением «невиноватого» кота, слизавшего всю сметану, посмотрел на меня. Потом спохватился и снова надел свою привычную непроницаемую личину.

– Спасибо, очень вкусно. Теперь я понимаю…, – он замолчал, но я поняла, что только благодарность за удовольствие удержала его от пакости.

    Наверно, он хотел сказать, что понимает, что нашел во мне Никита. Снова запахло серой, и я подумала, что не мешает запастись святой водой и крест приобрести, иначе он так и будет управлять моим настроением, как кукловод марионеткой.

      Обидно до чертиков, что во мне видят лишь кухарку. Ведь капля камень точит, и если они с маман дуэтом начнут Никите дуть в уши, что кухарке место на кухне, то неудивительно, если он и сам так начнет думать…

– Я пошел, – Влад констатировал факт, и я посеменила закрыть за ним дверь.

Глава 3

   В конце концов, в кровати сейчас, наверно, смешно посапывает мой мужчина, и мое место рядом с ним. И я должна быть жизнерадостной ласковой и нежной, не стоит своих тараканов выгуливать на людях.

    Сполоснув чашки и помыв тарелку, я вернулась в спальню. Никита лежал на животе, раскинувшись в позе морской звезды.

       Я залюбовалась его крепкими плечами и соблазнительной попой, которые при свете ночника казались еще привлекательней. Он выглядел таким беззащитным, родным, что я невольно протянула руку, чтобы погладить. Чувство умиления пробежалось горячей волной и дало то состояние, которое я всегда испытывала рядом с Никитой – нежность и благодарность.

     Но надо ж его как–то перевернуть, чтоб стащить джинсы.

    Осторожно прижав правую руку к боку, я начала его двигать, надеясь не разбудить.

     Неожиданно он перевернулся сам и уставился на меня еще слегка осовелым, но вполне осознанным взглядом.

– Что ты делала с Владом на кухне?

      Я опешила от неожиданности, а потом рассмеялась.

– А что я могла делать с Владом на кухне? Пыталась задобрить твоего Цепеша блинчиками, чтоб он отвлекся от желания попить моей крови. Он, как вампир, постоянно подозрительно косится на меня, – я положила руку на его ремень, собираясь расстегнуть, однако Никита отвел ее в сторону и неловко ерзая, принял полусидячее положение.

– Давай уточним! Мои блинчики ты скормила Владу, чтоб он не был Цепешем? Я правильно понял?

– Твоими они были утром, с пылу, с жару, а эти из холодильника, можно сказать, уже беспризорные. Если ты заметил, я кормлю тебя всегда свежеприготовленной едой, – все еще потешаясь над потугами ревности своего ненаглядного, я погладила его по груди, попутно расстегивая пуговицы рубашки. – И если хочешь, я с утра тебе новых напеку.

– А почему он не ушел, когда я выключился? – настойчиво, с интонацией «Купи слона» Никита продолжил гнуть свою линию.

– Ну наверно, он учуял запах моих волшебных блинчиков даже через закрытую дверцу холодильника и не смог уйти, – я снова попыталась отшутиться, но Никита, похоже, включился в режим заезженной пластинки и не собирался выключаться.

– Мои блинчики! Отдать Цепешу!

     Остро, как иголкой, в сердце кольнула мысль – неужели он до сих пор помнит, что изначально я симпатизировала Владу, пока он не включил в себе Мефистофеля. Ну это глупо – у нас же ничего не было! Только что ластившаяся мягкой кошечкой, я отвернулась, с трудом сдерживая слезы.

   Неужели правду говорят, что семейные сценарии повторяются? Мое раннее детство, когда еще были живы родители, было насквозь пронизано страхом.

    Отец женился на матери, когда она забеременела. Возможно, его устраивал необременительный роман со скромной библиотекаршей, но женитьба в планы не входила. И тут я, которую не ждали. Как честный человек, он женился, потому что мама наотрез отказалась делать аборт. И как в поговорке: «Баба с возу, кобыла в курсе дела» – в курсе дела оказались многие, так что еще и давление общественности сыграло свою роль. И, казалось бы, здравствуй, новая счастливая ячейка общества!

    Не тут-то было! Отец начал выпивать. Мне до сих пор страшно вспоминать.

     Отметив с друзьями получку или еще какое событие, он возвращался домой с короной на голове. Или со свастикой на рукаве, что больше соответствовало его поведению.

      Ставил нас с матерью в шеренгу из двух человек и начинал.

– Вы мне обе испортили жизнь. Я бы никогда на тебе не женился, а ты меня вынудила. Если б не залетела, не видать бы тебе моей фамилии! Думаешь, захомутала и все, справилась?!

     Далее следовал набор стандартных «грантов», которые он мог бы получить, если бы не мы. Закончив длинный список чего он лишился, снова возвращался к обвинению и тому, какие мы криворукие, тупорылые и никчемные.

     Он не следил за логикой, да и кто бы уследил в таком состоянии. Позже я поняла, почему говорят – что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. Обида, которая обычно тихим ежиком сидит где–то глубоко, мгновенно превращается в разъяренного дикобраза, стоит только алкоголю снять ограничители. Наутро, проспавшись, родитель делал вид, что ничего не помнит, а мама, пряча глаза, делала вид, что ничего не было.

     И сейчас мне по–настоящему стало страшно. Неужели Никита такой же, как мой отец? И это я еще ни в чем не провинилась! А что будет, если я реально, что– то сделаю не так? Непроизвольно я всхлипнула и, чтоб окончательно не разреветься, хотела подняться и уйти, но Никита железной хваткой усадил меня на место.

     Мазнув ладонью по моему носу, он мотнул головой, будто стряхивая с себя морок.

– Черепашка, ты чего? До фиг с ними, этими блинчиками! Я Владьке ключи от своей ласточки могу дать, а тут блинчики. Но они вкусные. Они ближе, – смешно икнув, он потянул меня, и я неуклюже свалилась ему на грудь. Прижимая меня к себе, Никита уже вернулся к диалогу, в котором мое участие не требовалось – стандартное – он мне как брат, я для него все.

     Попав в капкан его медвежьей нежности, я не пыталась высвободиться. Втягивала носом его запах и удивлялась. От Никиты не разило перегаром, как от пивной бочки. Какое –то легкое, непротивное амбре явно перебивалось запахом одеколона, который мне безумно нравился – мягкий морской бриз в сочетании с теплым деревом и мускусом.

      Поцеловав его в шею, я поняла, что счастлива. Ведь сейчас, когда у него сорвался контроль, он выдал то, что его беспокоило – а именно подсознательная ревность к Владу. А ведь мог бы упрекнуть, что подобрал меня на помойке, что я ему должна ноги мыть и воду пить или что –то в этом же духе. Но нет!

    Значит, моя родословная и блестящая карьера официантки его не волнует!

– Никит, ты такой смешной! – я улыбнулась своим мыслям и запустила руку в его густую шевелюру.

    Однако он никак не отреагировал, потому что теперь по – настоящему уснул.