Текст книги "Девушка, которая не умеет петь"

Автор книги: Злата Косолапова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

Через минуту сестры Нэтт приблизились к низкой калитке, у которой их ждал рослый воин в потертых доспехах из вареной кожи. Поздоровавшись с ним, обе девушки, хихикая и перешептываясь, направились вперед по широкой дороге, убежденные в том, что их ждет прекрасный полдник.

***

В лесу было холодно и сыро. Агата шла вслед за Анной, стараясь ненароком не споткнуться о торчащие из земли коряги. Крепкие ветви вековых деревьев сплетались друг с другом в плотную арку, и под покровом густой листвы царила полутьма.

Отмахиваясь от назойливых насекомых, норовивших впиться в любое свободное от одежды место, Агата не без раздражения поджала губы. И какое лихо понесло воспитанниц леди Осткард на пикник в лес именно сегодня? Агата понуро покачала головой.

Ну да, ну да. Поляна с живыми цветами роттер капонека. Они ведь совсем скоро отцветут. Снежно-белые кувшинки, благоухающие на шарообразных кустах, были прекрасны, без всякого сомнения. Это были крупные цветы с плотными лепестками, густо растущими вокруг мягкой сердцевины, синей, словно вода. Дивные и редкие роттер капонеки являлись достопримечательностью Осткардских лесов. И, конечно же, сестры Нэтт обожали устраивать пикники на поляне, где они цвели, а ныне уже отцветали.

Глубокий вздох не принес облегчения. Тяжёлая поступь широкоплечего Тестоса отражалась от земли с глухим звуком. Агате казалось, что при каждом шаге воина деревья вокруг немного дрожат и склоняются, хотя, конечно же, это было неправдой. Просто Тестос, доверенный воин-мечник леди Осткард, а в прошлом наёмник и убийца, был молчалив и страшен. Он внушал страх не только Агате: многие в стенах замка рассказывали о Тестосе самые разные байки. Но бабьи россказни всегда остаются бабьими россказнями. Агата не верила историям, сочиненным обитателями замка, однако то, почему Тестос уже давно становился чудовищем в сказках для маленьких детей, было вполне очевидно – его темное прошлое и жутковатый вид вполне соответствовали созданному людьми образу.

Воин обернулся, и Агата бросила на него короткий взгляд. Квадратное лицо исчерчено шрамами, уголки широкого рта опущены, левый глаз давным-давно выбит, правый, словно маленький чёрный жук, пронзительно поблескивает: то ли ненавистью, то ли презрением. А может, и тем, и другим. Агата вдруг подумала, что каким бы мрачным и суровым ни был этот воин, хорошо, что он сопровождал их сегодня.

Поёжившись, служанка покрепче перехватила корзинку со съестным. Погода грозила испортиться в любую минуту, а две воспитанницы леди Осткард, судя по всему, даже и не думали о возвращении домой. Но Агате не нравилась не только погода, она, как и всегда во время подобных прогулок, всё чаще вспоминала о диком зверье, водящемся в глубине чащи. И ладно бы звери, так ведь бывают и напасти похуже: разбойники, например, или даже нечисть.

В любом случае Агату с её опасениями никто бы и слушать не стал.

Между тем воспитанницы леди Осткард шли всё дальше, а погода портилась всё быстрее. Небо вдруг стремительно затянуло бугристыми тучами, ветер завыл в темных гущах леса, и деревья надрывно заскрипели, словно постанывая. В тот момент, когда сестры Нэтт наконец поняли, что сегодня пикнику на лесной поляне не состояться и что пора поворачивать к дому, начал накрапывать дождь.

Вереща и ругаясь, Лиза и Анна разочарованно развернулись, намереваясь отправиться восвояси. Они преодолели совсем небольшой отрезок пути, когда неожиданно с раскидистых ветвей большого дерева у дороги испуганно вспорхнула стая диких птиц.

– Стойте! – прорычал Тестос глухим басом, резко останавливаясь на месте и хмуря густые черные брови. Он выставил руку, преграждая дорогу сестрам Нэтт.

– В чём дело, Тестос?! – Анне пришлось повысить голос из-за поднявшегося ветра. – Дождь совсем скоро разойдется! Мы должны скорее возвращаться!

– Помолчи, – рявкнул воин. – Что-то здесь не так.

Он всмотрелся в придорожную россыпь кустарника, затем перевёл взгляд в сторону пушистых ёлок, ветви которых несколько минут назад покинули лесные птицы.

Вторя словам Тестоса, что-то где-то заскрипело, заныло. Уже в следующую секунду в плечо знатного воина леди Осткард с хрустом вонзилась тонкая стрела.

У Агаты внутри всё стянуло от ледяного страха. Руки её разом ослабели и дрогнули, корзинка для пикника выскользнула из непослушных пальцев. Ударившись о землю, плетенка укатилась в густые заросли черники. Копченое мясо, булочки, пирожные и фрукты, а ещё графин и бокалы из серебра разом разлетелись по вытоптанной тропинке. Лиза вдруг истошно завопила. Попятившись назад, оступилась и махом упала в ворох сырых, подгнивших листьев. Анна даже не обратила на это внимания. Она лишь смотрела на Тестоса, в ужасе зажав рот руками.

Схватившись за плечо, воин охнул и отшатнулся. Ему хватило сил поднять голову и выхватить свой меч из расшитых драгоценными камнями ножен – подарка леди Осткард, но ещё раз поднять своё закаленное в боях оружие на врага ему было уже не суждено. Вторая стрела со свистом рассекла воздух и вонзилась Тестосу прямо в шею. Брызнула алая кровь. Глаза воина закатились, выдох с хрипом вырвался из приоткрытого рта, и мужчина замертво рухнул на сырую землю лицом вниз.

Багряные от крови наконечники стрел, торчащие из тела воина, смотрели ввысь, словно покосившиеся колья. Страшная картина заставила Агату содрогнуться. Её ладони вдруг будто бы налились свинцом, а ноги стали ватными. Лишь пронзительно-ошеломляющая прохлада августовского дождя ещё кое-как позволяла ей оставаться в чувствах.

Ветер вдруг совсем одичал, но даже сквозь его жуткие порывы Агата отчётливо услышала резкий свист, перемежающийся с голосистым кличем.

– Надо бежать! Бежать! – кричала Лиза, пытаясь подняться с земли.

Она оскальзывалась, оступалась, а когда кое-как наконец поднялась, то сразу же кинулась в лесную чащобу.

– Они пристрелят тебя, дура! – отчаянно крикнула ей вслед сестра.

Но если Лиза еще могла бегать, а Анна рассуждать о том, в каком случае их могут пристрелить, а в каком нет, то Агата не могла ни пошевелиться, ни даже подумать, что к чему. Почему-то в эти ужасные мгновения девушка осознавала лишь одно – если сейчас она умрет, то особенно ничего не потеряет.

Как и сказала Анна, Лизе так и не удалось убежать от дороги слишком далеко. Поблизости вдруг послышался хлопок, затем зазвенел женский смех, и Лиза вдруг снова истошно завопила. Совсем скоро старшая девица Нэтт вновь появилась в поле зрения Агаты и Анны. Ведомая незнакомкой за воротник своего отвратительного розового платья, теперь ещё и измазанного в грязи, Лиза во все стороны вращала водянистыми глазами и постанывала, видимо, силясь что-то сказать.

Ловкачкой, так быстро перехватившей старшую сестру Анны, оказалась женщина в открытой одежде дикарей из шкур и плотной ткани. Высокая, с жилистой фигурой, она выглядела смелой и донельзя суровой.

Агата отметила, что у незнакомки было красивое лицо, гордая осанка и глаза цвета янтаря, испепеляющий взгляд которых заставил бы многих поёжиться от страха. Длинные медно-рыжие волосы разбойницы были заплетены в растрепанную косу, украшенную шнурками из замши и блеклыми камушками. Предплечья и бедра женщины оплетали кожаные ремни, на которых крепились многочисленные кинжалы, метательные иглы и даже короткие стрелы.

– Ранеа, Лютильда, давайте-ка сюда, – гаркнула женщина. – Я поймала девку.

Агата вздрогнула, когда через минуту рядом с ней, ловко спрыгнув с деревьев, тихо приземлились ещё две женщины. Одна была невысокой и гибкой словно прутик, с иссиня-чёрными волосами, собранными на затылке в высокий хвост и ясными глазами. Вторая – крупная, но необыкновенно изящно и тихо двигающаяся женщина с ёжиком коротких пепельных волос и крючковатым носом. Обе разбойницы, так же, как и первая, что привела сюда Лизу, были одеты в мягкие одежды из шкур и кожи.

– Ты, Шианна, верно, хотела сказать, что поймала не девку, а поросёнка, – язвительно произнесла крупная женщина. – Мы с Ранеей видели, как секунду назад какой-то розовый зад засверкал среди терновника, пытаясь скрыться от нас… Не поросячий ли уж, ненароком мелькнула у меня мысль.

Женщина посмотрела на свою гибкую подругу, и они зашлись смехом. Побледневшая от ужаса Лиза лишь молча взирала на каждую из них, боясь даже пикнуть.

– Уймись, Лютильда, – отмахнулась Шианна. – Главное, девки леди Осткард у нас. Теперь нам надо доставить их в лагерь, а к ночи выручить за них побольше золота.

– Выручим, выручим, – мягко, словно бы мурлыча, произнесла Ренеа, глядя сначала на Лизу, затем на Анну. – Уж не сомневайся. Дактеан будет нам очень благодарен и монет не пожалеет, судя по нашему вчерашнему разговору.

– Ещё бы, – закатила глаза Лютильда, складывая мощные руки на груди. – После того, как ты с ним полночи прокувыркалась-то. Удивительно, что он вообще нам золото задаром не отдал.

На губах Ранеи мелькнула легкая усмешка.

– А я смотрю, ты ревнуешь, Лютильда. Но я понимаю, тебе обидно. Дактеана же исключительно титьками не заарканишь, как других, да?..

– Титьками заарканить можно любого нормального мужика. Просто, судя по всему, Дактеан в их число не входит.

Лютильда и Ранеа схлестнулись кипящими яростью взглядами.

– Так, а ну, закройте рты и доставайте веревки, – рыкнула рыжеволосая разбойница. – Ещё вашего бабьего трёпа мне здесь не хватало. У нас дело, если вы не забыли.

Неожиданно Анна, выглядевшая сейчас особенно несчастно в вымокшем платье и со спутанными платиновыми волосами, вдруг разрыдалась, закрыв свое миловидное личико изящными ладошками. Бессилие охватило её, и она бы упала, если бы Лютильда не подхватила девушку под руки.

– Эй, эй, спокойно, – буркнула разбойница, встряхивая Анну, словно та была не тяжелее пушинки, и снова ставя её на ноги. – Раскисать будешь позже, когда я тебя на лошадь закину, а тащить тебя до неё я не собираюсь.

Ранеа, сняв с крючка на поясе тонкую веревку, вдруг замерла, уставившись на Агату. Она будто бы раньше и не замечала присутствия девушки посреди этой заварушки, но сейчас… Чуть приподняв тонкие брови, черноволосая девушка посмотрела на Шианну.

– А служанка-то нам зачем? – равнодушно пожала плечами Ранеа.

Агата, понимая, что, возможно, она сейчас стоит на пороге смерти, вскинула взгляд на дикарку Шианну. Та, склонив голову, мрачно рассматривала девушку и что-то обдумывала. Губы её были сжаты в напряжении и, казалось, что вот-вот с них может сорваться холодное «незачем». Но нет. Ещё одно мгновение – и решено. Что-то теплое мелькнуло во взгляде Шианны.

– Возьмём с собой, – бросила она, взглянув на Ранею. – Пригодится.

Глава 2

Дождь зарядил с неимоверной силой. Мелкие речушки вспенились, забурлили и с шумом разбежались по разным уголкам леса. Листья кустарников склонились под напором дождевых капель и заблестели, а в грязной жиже земляных рытвин в танце закучерявились еловые иголки.

Ветер неистово выл, и в клубящихся тучах над головой гремели раскаты грома, однако пару раз Агате показалось, что где-то совсем рядом она слышит волчий вой. Скорее всего, ей, конечно, послышалось, так как разбойницы по-прежнему оставались спокойными, а их спокойствие усмиряло волнение и самой служанки.

Ехали долго, Агате показалось, целую вечность. К счастью, к тому времени, как их путь подходил к завершению, дождь, пусть и нехотя, но прекратился. Но, несмотря на поздний час, небесных светил не было видно даже мельком, а небо, всё ещё затянутое плотной пеленой грозовых туч, казалось низким, словно сырой потолок подземелья.

Агата, вымокшая и промерзшая до кончиков пальцев, ехала верхом, сидя перед Шианной, благодаря чему хотя бы спина служанки была согрета. Другие девочки – Лиза и Анна – сидели на лошадях подле двух поспоривших ранее разбойниц. На протяжении их долгого пути через тёмный и зловещий лес Агата то и дело возвращалась к мысли о том, что в этот уходящий в прошлое день её жизнь меняется кардинально и навсегда. И пусть Агата находилась в явной опасности, и ей в ближайшее время могла грозить смерть, служанка отчего-то чувствовала странную лёгкость. Может быть, от того, что ей всё-таки удалось избежать страшного наказания плетьми, обещанного леди Осткард, а может, от того, что ей больше не придется просыпаться ранним утром и до полного изнеможения работать в саду хотя бы в ближайшее время. И это уже делало её счастливой.

На самом деле облегчение наступило потому, что Агата, скорее всего, навсегда обрела свободу от гнёта Изабеллы Осткард. Как это ни смешно, но действительно свободу, пусть и в плену у рыцарей ночи.

Снова завыл ветер, и Агата завертела головой, осматриваясь. Янтарные капли липкой смолы переливались на сосновых стволах, а пушистые еловые ветки, покачиваясь из стороны в сторону, сверкали россыпью дождевых капель. Должно быть, когда в этих местах не бывало дождя, земля здесь была сухой и твёрдой, усыпанной иголками и корой, отчего и сейчас грязи было не так много. Это ощутимо помогало лошадям быстрее передвигаться по витым тропкам.

Для Агаты было ясно, что эти места находились далеко от замка её отца. Лес, в который они приехали, был темным, хвойным. Совсем не таким звенящим и светлым, как Осткардские леса. Окружение скорее напоминало Агате её родные северные края – Нортон, тоска по которому терзала её сердце уже двенадцать лет.

Очевидно, то, что чаща просматривалась здесь весьма плохо, давало возможность с наибольшим преимуществом разбить лагерь для временного пребывания. Неудивительно, что именно в этой чаще разбойники и обосновались. Лагерь их оказался небольшим, хорошо освещенным.

Агата заметила его только тогда, когда лошадь Шианны перебралась через узкую канаву и вышла к лесным скалам, на мокрых склонах которых мерцали отражения костров. Не без облегчения служанка подумала, что их мучительный путь подходит к концу. Дрожа от холода в платье, тяжелая ткань которого, вымокшая до последней нитки, облепила тело, Агата искренне надеялась, что ей дадут возможность хотя бы немного обсохнуть возле огня.

Лошади разбойниц прошли мимо ямы со скарбом, охраняемым мускулистым мужчиной в доспехах из варёной кожи, и мимо лесного родника, бьющего из-под земли прямо под елью. Возле источника Агата заметила мешок с посудой, выструганной из дерева – чашками, тарелками, ложками и кувшинами.

Шианна и её лиходейки вывели своих лошадей на продолговатую поляну у крутого скалистого склона. С каждого её края горело по костру. На одном – там, где сидели мужчины и женщины в одеждах вольных дикарей – жарилось мясо какой-то дичи; на другом, возле которого две старухи складывали в короб рыже-красные обломки сосновых веток, кипятился чайник.

Агата сразу же заметила, что мужчин в лагере было явно меньше, чем женщин, были также и дети. По краям поляны под еловыми ветками и у высоких валунов были расстелены шкуры и широкие отрезки из дубленой кожи, а ещё подстилки из сухого мха и травы – места для сна.

Шианна остановила лошадь у широкого пня с торчащим из него гвоздями для привязки узды и ловко спешилась. К ней тут же подоспел светловолосый мальчик лет девяти-десяти.

– Ну наконец-то! – завопил он, кидаясь в объятия женщины.

– Тише ты, тише! Не горлопань так громко, мы, конечно, в этот раз надёжно укрыты, но не стоит рисковать, – укорила его Шианна, но тут же обняла мальчика и крепко прижала к себе.

– Прости, прости… Я очень ждал тебя, мама! Хотел показать тебе мою добычу! И кролика, которого я сегодня подстрелил…

Шианна улыбнулась, и взгляд её смягчился.

– Успеется, охотник. Сейчас я должна разобраться с нашими пленниками.

– Пленники? – Лицо мальчишки вытянулось от удивления. – У нас пленники?!..

– Капио, давай без шумихи.

Мальчик с любопытством выглянул из-за спины матери. Рассмотрев Агату, Капио поглазел и на других пленниц, которые в сопровождении Ранеи и Лютильды направлялись к центральной части лагеря.

– Ты! – грозно, но с всё ещё прежним восхищением воскликнул мальчик, снова поворачиваясь к Агате. – Пленник! Как тебя зовут?..

Шианна попыталась схватить мальчишку за шиворот его курточки из мягкой кожи, но тот увернулся и в один прыжок оказался у лошади, на которой сидела Агата. Пока служанка размышляла, нужно ли ей отвечать мальчику или нет, ситуация разрешилась сама собой.

– Капио, уймись. Сейчас не до игр, – высказала Шианна сыну, беря его за руку. – Давай-ка возвращайся в лагерь. Я тебя найду попозже, и мы все обсудим.

Увидев строгое лицо матери, мальчик мигом успокоился. В эту же минуту со стороны лагеря послышался весёлый голос:

– Шианна! Ну наконец-то!

Агата моргнула и прищурила глаза. К ним направлялась полная женщина в цветастом платье свободного кроя. На её мясистой шее нежными бликами переливался настоящий жемчуг, собранный в короткое ожерелье, а в ушах пурпурно-синим огнём горели невероятной красоты камни.

– Да уж, – буркнула Шианна, отбрасывая вымокшую медно-рыжую косу за спину и хмурясь. – Жаль, что только ненадолго.

Шианна помогла Агате слезть с лошади и, поддерживая едва ковыляющую от волнения и бессилия девушку, повела её в лагерь. Капио не переставая кружился вокруг служанки, но лишь первые несколько минут. Уразумев наконец, что Агата, как и две другие пленницы, ровным счётом ничего собой не представляет, мальчик в ожидании матери удалился заниматься своими делами. Как услышала краем уха Агата: точить кинжал и плести новую верёвку для следующей охоты.

Разбойники, готовясь к ночи, завершали свои хлопоты. К примеру, грозный на вид старик перетаскивал хворост: подхватывал ветки, раскиданные возле скалы, крепко-накрепко перевязывал их и нёс вязанку к навесу, натянутому между кривыми ветвями старой лиственницы. Чуть дальше от навеса юноша с обритой головой и шрамом на лбу кормил лошадей, девушка в простенькой тунике из вощёного хлопка сидела рядом и занималась чисткой кожаных доспехов.

Кто-то из женщин лагеря стирал бельё, кто-то из мужчин мастерил стрелы. Дети вместе со старухами перебирали овощи и фрукты, раскладывали по лукошкам грибы и ягоды.

Проведя девушек через лагерь, Лизу усадили близ скалы, у пузатых бочек, укрытых просаленными тряпками, Анну чуть дальше – у ещё одного родника. Обе девушки выглядели измученными и подавленными, они молчали, тихонько осматриваясь и вздрагивая от каждого шороха. Платья их вымокли и испачкались, потеряв всё своё очарование, но Лизу и Анну вряд ли сейчас это заботило.

Шианна подошла к разведенному у скалы огню, где вокруг чёрного от копоти котелка уже вовсю суетилась та самая женщина в цветастом платье, что встретила их несколько минут назад. Покрепче связав служанку и посадив её у тонкой ели, рыжеволосая разбойница устроилась у костра на подстилке из лапника. Протянув руку к низкому табурету, она подхватила с него пузатые мехи.

Агата всем своим существом ощутила, как невероятно прекрасно тепло огня, пусть так слабо, но всё же касающееся её. Устроившись поудобнее, служанка осмотрелась. Она заметила, что недалеко от котелка, висящего над огнём, были рассыпаны горячие угли. Над углями была установлена решетка, где пеклась рыба, картошка, мясо курицы. Там же у огня была поставлена каменная плита, на которой грелся чугунный чайник.

Агата прикусила губу. Запах наваристой похлёбки и поджаривающегося мяса заставил желудок девушки болезненно сжаться – после всего пережитого просто неимоверно хотелось есть.

Но придется перебиться. Чай, не в гостях.

Время словно бы остановилось. Разбойницы ужинали и разговаривали, кто-то кричал, о чём-то спрашивал, смеялся. Потом всё стихло, и Агата задремала. Полудрёма охватила её ненадолго, уже вскоре голоса разбойниц снова заставили её очнуться.

– Эти две напыщенные индюшки важны для Дактеана, – содрав хрустящую кожицу с копченой курицы, хмыкнула Шианна. – Но мы за них всё равно много не выручим.

– Как это так – не выручим? – пробасила женщина в цветастом платье. Она уже сидела рядом с Шианной и грела испачканные в золе руки у огня. Агата вдруг обратила внимание, что эта женщина чем-то схожа с Лютильдой, словно бы они были сестрами. – Они же воспитанницы леди Осткард!

Держа в блестящих от жира пальцах куриную косточку, Шианна рассекла ей воздух, отмахиваясь от собеседницы.

– В том-то и дело, Кассена, – качнула головой разбойница, и выражение её лица в один миг стало жёстче. – Они всего лишь воспитанницы леди Осткард. Не дочери они ж ей, в конце-то концов. Её новорожденная дочь в замке, у неё под боком. Что ей с этих дур?

Агата опустила голову и осторожно посмотрела на Лизу. Та, облокотившись о скалу, рыдала, закрыв лицо руками. Анну Агата со своего места видеть не могла, впрочем, догадывалась, что она горюет не меньше сестры.

– А что со служанкой? – Поведя круглым плечом, Кассена вдруг вскочила с места и начала собирать с низкого стола посуду, некогда блестящую серебристым цветом мельхиора, но ныне почти полностью покрывшуюся черным слоем копоти. – Зачем нужна эта малявка? За неё они и меди не дадут.

Агата замерла и прислушалась.

– Этого мы ещё не знаем, – Шианна кинула пронзительный взгляд на свою пленницу. – Видишь ли, слуги обычно знают больше господ. Может, она будет полезна Дактеану. Если нет… – Шианна пожала плечами, и служанка почувствовала, как её сердце ушло в пятки. – Заберем её к себе. Я уверена, что несчастная девчонка натерпелась в замке у лорда Осткарда. А мне всё равно нужны люди.

Неожиданно для себя Агата вдруг испытала удивительное облегчение. И не просто облегчение, даже толику терпкой радости. Почему? Она не знала, да и не было сейчас сил об этом думать. Прикрыв глаза, девушка тихо выдохнула.

– Когда ты отправишься? – спросила Кассена. – И как поедешь?

Шианна запрокинула голову и, припав к мехам, сделала несколько больших глотков. Утерев рукой капли вина с подбородка, она ответила:

– Скоро. Через час. Сегодня срежем – не хочу делать ненужный крюк, к тому же погода нам благоволит. Поедем через лес до тракта, а затем…

Шианна понизила голос, и Агата больше ничего не услышала. Резко жестикулируя, разбойница что-то разъясняла Кассене, грузная женщина почти ничего не говорила, лишь изредка кивала. Когда разговор наконец был окончен, Шианна снова взглянула на Агату и, о чём-то подумав, добавила:

– Кстати, дай-ка им, Кассена, травяной отвар. И поесть. Нам предстоит долгая дорога. Если они подхватят что-нибудь и испустят дух на руках у Дактеана, нам уж точно лучше не станет.

***

Спустя несколько часов после начала очередного путешествия дождь снова начал лить с неистовой силой. К счастью, тогда большая часть старого тракта, проходящего через лес, была уже позади.

Ночь, давно вступившая в свои права, темным маревом разлилась вокруг, и теперь Агата едва ли могла различать какие-то детали в окружающем её лесу. Ещё хуже стало после того, как над остывшей землёй растеклись извилистые пласты молочно-белого тумана. Сгустившийся неожиданно, он сильно раздражал Шианну, и Агата нередко слышала, как женщина тихо ругается себе под нос, бормоча что-то про опасность засад.

Агата клевала носом и, по-прежнему сидя на лошади перед разбойницей, пару раз даже задремала. Горячий и ароматный травяной отвар, по кружке которого досталось пленницам от Кассены, позволил согреться, а немного картофеля и парочка кусочков куриного мяса разом притупили чувство страшного голода.

Они остановились как-то слишком неожиданно. Могло показаться, что разбойницы просто потеряли дорогу, заблудились. Тракт с застарелой, размытой в последние дни колеёй вёл вперёд, в темную еловую даль незнакомого Агате леса, а дальше – неизвестность.

Некоторое время лошади трёх женщин, сопя и фыркая, беспокойно топтались на месте посреди дороги. Лютильда и Ранеа вслушивались в шорохи, были напряжены, хмурились, как и Шианна, которая не мигая вглядывалась в темноту кустов дикого орешника, разросшегося справа от дороги.

Агата едва заметно вздрогнула, когда гибкие ветви кустов тихо разошлись в стороны, и на дорогу вышел крепкий молодой конь вороной масти. В глубоком седле восседал мужчина в черном плаще. И хотя его голову покрывал капюшон, Агата хорошо видела лицо незнакомца – бледное, с грубыми чертами и впалыми щеками.

Цепкий взгляд мужчины скользнул по лицам разбойниц, задержался на Ранее.

– Уговор выполнен, Дактеан. – Голос Шианны был холоден как лед.

– Наконец-то, – едко произнес мужчина. – Почему так долго?

– Подождёшь, не развалишься, – огрызнулась разбойница. По всей видимости, недовольство Дактеана вызвало у Шианны раздражение куда большее, чем матовый туман, плотно сгустившийся на лесной дороге. – В прошлый раз из-за твоей спешки я чуть не потеряла человека. Так что изволь.

Дактеан едва заметно оскалился, но сказать ничего не сказал. Чуть склонив голову, оглядел Агату, сидящую перед Шианной, нахмурился и перевёл взгляд на других пленниц.

– Кто из них кто?

– Эти две, – Шианна кивком указала на Лизу и Анну, – те самые воспитанницы леди Осткард, о которых мы договаривались.

Дактеан с недоверием достал факел из кожаной сумки, пристегнутой к седлу. Чиркнуло огниво, и огонь полыхнул на пропитанной маслом тряпке, разгораясь в ночной темени маленьким заревом. Сощурив глаза, Агата отвернулась.

Держа факел в руке, Дактеан пришпорил коня, и тот поплёлся через дорогу ближе к разбойницам. Подъехав к Лютильде и Ранее, мужчина внимательно оглядел захваченных в плен девушек. Всё это время лицо его оставалось сухим и бесстрастным, словно бы безжизненным, однако в глазах читался интерес.

Повернув коня к Шианне, Дактеан указал на Агату.

– А эта оборванка?

– Служанка. Была с ними, когда мы их взяли. Можешь брать – она может оказаться полезной, если вдруг знает что-то; можешь не брать, тогда я сама решу, что с ней делать.

Дактеан снова посмотрел на Агату. Взгляд его был колким, неприятным. Глядя ему в глаза, девушка почувствовала, что её судьба за нынешний день решается уже в третий раз. От решения этого человека будет зависеть то, что её ждёт в ближайшем будущем.

Обдумывая всё с раздражающей медлительностью, Дактеан лениво склонил голову набок. Наконец его губы дрогнули и искривились в презрительной усмешке, взгляд ожесточился.

– Возьму и чернь. – Мужчина посмотрел на Шианну. – Она и правда может знать что-то важное. Там разберутся. Но много золота за неё не проси – может быть, четверть от половины.

– Мне нечего терять, – бросила Шианна, соглашаясь.

Агата почувствовала, как её сердце раскалывается на части. Значит, решено. Дальше она едет с этим страшным типом, но чего же ей теперь ждать? Скорее всего, надо начинать снова готовиться к тому, что в ближайшие дни её может ждать смерть или нечто похуже.

Просвистев что-то по-птичьи, Дактеан развернул коня. Шианна вздрогнула, нервно сжав в пальцах гриву своей лошади. Агата знала почему: разбойники в лесах лорда Осткарда уже давно не использовали птичий язык. Там это стало слишком опасно ещё десять лет назад, после разгула «Пернатой банды», которую не могли поймать слишком долго и членов которой обрекли на слишком жестокую смерть, чтобы те, кто бороздил Осткардские леса, теперь не боялись быть причисленными к этим некогда ловким бандитам. Тем не менее в здешних местах вряд ли это чем-то грозило таким, как Шианна и Дактеан.

Что-то хрустнуло, и из кустов орешника вдруг показалось лицо, носившее на себе застаревшие следы яропитой болезни, а секунду спустя показался и его обладатель – крепко державший факел в руках здоровяк неопределенного возраста.

– Лоттон, неси сюда деньги. И начинай готовить повозку.

Голос Дактеана словно прошелестел, прокатившись через лесную тишину. Зло сверкнув глазами в сторону Шианны, Лоттон коротко кивнул и снова исчез в кустах.

Пыльный, обитый медью сундучок из массива тика здоровяк принёс уже через несколько минут, и Шианна внимательно пересчитала всё до последнего золотого. Когда она наконец захлопнула крышку сундука и передала его Лютильде, ослабевшие от долгой дороги пленницы уже стояли возле Дактеана. Девушки переминались с ноги на ногу и дрожали от холода – все трое с бледными лицами и со свежим страхом в глазах.

– Всё верно? – насмешливо осклабился Дактеан, перехватывая гибкие поводья, пристегнутые к удилам его лошади.

– Вполне.

Тон Дактеана Шианне не нравился, впрочем, как и он сам. Однако, сомневаться в чистоте сделки с ним разбойнице ещё ни разу не приходилось. Дактеан любил поддерживать крепкие и доверительные отношения с тем, с кем он работал, но деньги и выгоду любил ещё больше, так что, по идее, всегда мог предать ради большей награды.

Шианна нахмурилась, заметив тревожный взгляд огромных синих глаз Агаты. Служанка на секунду замерла, рассеянно огляделась и тут же скрылась с дороги, ведомая Лоттоном в чащу.

– Тёмных ночей тебе, Шианна, – произнёс Дактеан, разворачивая лошадь и собираясь исчезнуть, как надеялась разбойница, на «подольше».

– И тебе, – с нажимом ответила женщина.

Дактеан ушёл, а Шианну вдруг кольнула жалость: всё же не стоило отдавать ему несчастную девчонку…

***

Влажная трава мешалась с густым мхом – мягким, но таким вымокшим, что Агате казалось, будто бы она наступает в воду. Туман сгустился ещё сильнее, казалось, закипел. Плавно огибая деревья, он растекся над землёй лилейными лентами. Теперь карабкаться через скользкие заросли стало ещё тяжелее. И пусть шли недолго, но показалось, что целую вечность. Шаг за шагом, от дерева к дереву, всё дальше и дальше… Красные ягоды брусники лопались под уставшими ступнями, листья прилипали к коже, тяжелые от влаги ветки царапали щеки.

Платье и изношенные башмаки снова насквозь промокли, и холод мгновенно стянул всё тело ощутимой вуалью.

Пробираясь через кусты, Агата пыталась хоть что-то рассмотреть в темноте – выходило едва-едва, и это было плохо, потому что идти было и так тяжело, а их ещё и подгоняли. Последние силы вдруг утекли вместе с тонкими ручейками дождевой воды, внимание померкло, отчего Агата поскользнулась на круглом корне и споткнулась. Ухватившись за толстый ствол дуба, чудом удержалась на ногах. А когда, тяжело дыша, подняла голову, поняла, что они пришли.

Лоттон, бурча под нос ругательства и дёргая мощными плечами, протопал в темноту и уже через четверть минуты вернулся. Он велел им встать возле небольшой телеги – старой, но по виду крепкой, над задней частью которой был установлен навес из прочных досок, покрытых плотной парусиной, а ещё велел помалкивать и не ныть, сам он, что-то разыскивая, завозился возле козел.

Дактеан остановился неподалеку от телеги, бесшумным и мягким движением достал из-за пазухи серебряную флягу и протянул её Анне.

– Пей, – холодно приказал Дактеан. – И вы две – тоже. По глотку.